Текст книги "Бал в небесах"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Чек выписан в рупиях в отделение Индийского Банка. Нужно подтверждение?

– Нет. Я получу деньги наличными. И никакой сделки? Никаких условий?

Она посмотрела на свои сцепленные пальцы. Мягкая прядь волос выбилась из прически и упала ей на лоб, отливая золотом в свете лампы.

– Никаких условий, Дейк. Пусть это будет… ради старых добрых времен.

Он убрал чек в бумажник.

– Спасибо, Патриция. Я думал, мне будет с тобой намного… труднее. Патриция подняла голову.

– А я и собиралась вести себя иначе.

– Как бы там ни было, я очень тебе признателен.

Она быстро встала, подошла к нему и села на ручку глубокого кожаного кресла, в котором он сидел. Затем, обняв его за плечи, она прижалась к нему. Ее улыбка была какой-то кривой, как будто ей было больно.

– Я похожа на твоего Дарвина Брэнсона? – прошептала она.

Дейк поднял на нее глаза.

– Это что значит?

Она отвернулась, неожиданно смутившись.

– Я практична. Я тоже готова согласиться на половину пирога.

Он взял ее за плечи, и потянув, усадил к себе на колени. Ее волосы пахли чистотой и чем-то неуловимым. А губы ее целый год отдыхали. Она поцеловала его с широко открытыми глазами, казавшимися ему невероятно голубыми и ужасно близкими в свете лампы.

Глава 4

Кэлли снова облизнул большой палец, подмигнул Дейку и продолжал считать.

– Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Тридцать тысяч веселых рупий. Материал у тебя с собой?

– Кэлли, я хочу занять у тебя кабинет и пишущую машинку. За сегодняшний день и завтрашнее утро я закончу.

– Тогда твой материал выйдет в среду.

– Мне необходимо проверить окончательный вариант статьи, который пойдет в набор.

– Кто платит – тот и заказывает музыку. Все будет, как ты скажешь. – Кэлли поскреб в затылке. – Послушай, приятель, у меня возникла одна мыслишка. Мы ведь с тобой не вчера родились. Как ты посмотришь на то, что я дам тебе расписку на пятнадцать тысяч? Это заметно улучшит мою налоговую декларацию.

– Тридцать тысяч.

– Ну хорошо, давай поделим разницу. Я верну тебе… ну скажем две тысячи и расписку на двадцать тысяч. Мы оба выигрываем в таком случае.

– Черт с тобой, – устало ответил Дейк. – Покажи, где я могу поработать.

– Я не сомневался, что ты разумный человек и мы договоримся. Так, дай-ка мне подумать. К Картеру я пустить тебя не могу, там тебе будет не сосредоточиться. Пойдем. Я знаю, куда я тебя пристрою.

Кабинет был совсем маленьким. В нем уже давно не убирали, но пишущая машинка оказалась вполне приличной. Дейк для пробы отстучал несколько слов. Он использовал только четыре пальца, но печатал этими четырьмя пальцами – как из пулемета строчил. Кэлли вышел, насвистывая. Дейк снял куртку и бросил ее на диван. Сдвинув шляпу на затылок и положив рядом сигареты, Дейк начал обдумывать первые строки. Он попробовал несколько вариантов и остановился на следующем:

***

"На этот раз человечество опять проиграло решающий тай-брейк[3]3
  решающий гейм в большом теннисе


[Закрыть]. Этого нельзя простить. Длинная, длинная игра заканчивается. Смерть седлает скакуна. Президент Энфилд хорошо подготовился к игре. Он выставил Дарвина Брэнсона. У него были прекрасные шансы, он вел в счете почти до самого конца. Но тут его подача пошла в сетку. Бледный конь Смерти встает на дыбы, уже раздается его пронзительное, чудовищное ржание.

И теперь мы ждем последнего решения. Может быть, в последний момент, нам еще предоставят возможность сыграть еще один, самый последний сет. Мы стоим уже покрытые глубокой тенью в бесконечной пустоте корта в последней надежде: может быть, игра еще не закончена. Может быть окончательный мрак еще не спустился."

***

Дейк перечитал написанное. Ощущение необычайной важности происходящего охватило его. В каждом столетии наступает такой момент. И появляется человек, который может остановить разгорающийся пожар, удержать человечество от последнего шага в небытие. Машинка снова застучала в пыльном кабинете. Дейк печатал в бешеном темпе, чувствуя, что он даст надежду многим и многим людям повсюду. Год перерыва, казалось, только обострил его профессиональные способности. Ему не нужно было подыскивать слова или метафоры. Они возникали сами, и Дейк не останавливался, все стучал и стучал по клавишам, чувствуя уверенность человека, находящегося на пике своих возможностей.

Дейк снял очередную страницу, заправил в машинку следующую. Нажав на клавишу, он… застыл перед пыльной деревенской дорогой. Вокруг был обычный сельский пейзаж, отчетливо доносилось блеянье овец… Однако, прямо перед собой, в то же самое время, он видел пишущую машинку. Казалось он существовал сразу в двух реальностях, вложенных одна в другую. В одной он стоял, а в другой сидел, окруженный странными видениями. Дейк с трудом встал и сделал несколько неверных шагов. Деревенский пейзаж стал расплываться и постепенно исчез.

Некоторое время Дейк неподвижно простоял около окна. Он чувствовал слабость и голова, к тому же, начала кружиться. Дейк с отвращением выругался. Неужели именно сейчас, в самый неподходящий момент, начинает сказываться переутомление, накопившееся за последний год, и он теряет способность работать. Игра приближается к развязке. Он должен записать всю последовательность событий. Даты, имена людей, всю хитрую механику политической игры. Показать всем людям доброй воли как близко они подошли к тому, чтоб на Земле, наконец, установился мир. Остается лишь бросить старый боевой клич: "Выбросьте ублюдков вон!" – и на этот раз в масштабах всей планеты. Молиться о том, чтобы копии его статьи пересекли все границы, так или иначе обошли все рогатки цензуры. Патриция с ее философией "себя для себя" никогда не сможет понять, что человек может поставить жизнь на карту, если он в эту карту верит. Такой человек, услышав зов судьбы, чувствует, что он способен в наступивший критический, поворотный момент бросить свой малый вес на чашу весов и – добиться победы. Надо кончать с этими дурацкими видениями. Сейчас не время сходить с ума.

Дейк вернулся к столу и снова уселся за машинку. Перечитав написанное, он остался им доволен. Дейк собрался было снова ударить по клавишам и застыл, крепко зажмурив глаза. Каждая буква на клавишах машинки превратилась в маленькую копию лица Патриции. Не открывая глаз, Дейк положил пальцы на клавиши и почувствовал под подушечками пальцев мягкость маленьких лиц. Он открыл глаза и, глядя на лист бумаги, вложенный в машинку, стал печатать. И тут же остановился, охваченный ужасом. Его пальцы были в крови, маленькие личики разбиты, и он слышал слабые крики. Моментально вспотев, Дейк вскочил, опрокинув стул.

Он стоял спиной к машинке и все его мышцы были напряжены так, что начали болеть. Дейк осторожно посмотрел на кончики пальцев. Кровь исчезла. Значит, это была просто галлюцинация. Небольшое затмение. Он попытался найти разумное объяснение происшедшему. Инстинкт самосохранения, скорее всего. Пытается спасти его тело от уничтожения. Взбесились железы внутренней секреции. Дейк с опаской посмотрел через плечо. Машинка выглядела совершенно нормально.

Он сел и начал печатать. Его мысли лились непрерывно. Пальцы летали над клавиатурой. Дейк вынул второй лист из машинки и прочитал его.

"Так что игра продолжается и она никогда не кончится. Мягкий и нежный кусок мяса извивается и умирает. Все, кто входят, замораживают спасителя в окне…"

И в таком духе целая страница. Бред. Безумие. Поток сознания идиота, который помнит слова, но забыл их значение.

Он попытался еще раз, стараясь печатать помедленнее. Ничего не получалось. Порывшись в столе, Дейк нашел карандаш и попытался писать. Карандаш стал таким горячим, что его пришлось бросить. Дейк посмотрел на пузыри от ожогов на пальцах, которые тут же за несколько секунд исчезли. Запылал лист бумаги, и он с трудом погасил его. А через мгновение этот лист снова стал белым и гладким.

Дейк был уже не в силах справиться с охватившей его паникой. Он выскочил из кабинета и побежал по коридору, чувствуя как бешено стучит сердце.

Он немного успокоился только когда выбежал на улицу. И тут же почувствовал себя полным идиотом. Нужно немного передохнуть, а потом вернуться и закончить статью. Дейк зашел в маленький ресторанчик и, усевшись за стойкой, заказал кофе. Официантка была бледной и опухшей – наверное, перебрала проно. Дейк в пол-уха слушал бормотание радио. "…вчера, поздно ночью Дарвин Брэнсон, бывший сенатор, известный философ, был доставлен в Психиатрический Госпиталь в Бронксе…" Официантка выключила звук.

– Не могли бы вы включить новости, мисс?

– Нет, не могла бы. Да и все новости уже кончились.

Она стояла вся напряженная, готовая в любой момент взорваться, если он будет настаивать. С любителями проно спорить бесполезно. Дейк заплатил за кофе и, оставив чашку нетронутой, вышел из ресторана. Только через десять минут ему удалось найти таксиста, который согласился отвезти его в Бронкс.

Дейк приехал в госпиталь в полдень. Его приняли за репортера и попытались задержать. Пришлось показать официальный документ, врученный ему Дарвином. Дейка неохотно пропустили в кабинет к лечащему врачу.

Врач был молодым и казался начисто лишенным воображения. Брэнсоном он был явно заинтересован.

– Дейк Лорин вы сказали? Работали с ним? Думаю, вы можете на него взглянуть. Мы почти все утро с ним провозились. Идемте.

Брэнсон лежал в отдельной палате. Их встретила медицинская сестра.

– Дыхание в норме. Пульс сорок четыре. Температура тридцать шесть и шесть, – сообщила она.

– Впервые наблюдаю подобную картину, – довольно сказал врач. – Его привезли поздней ночью полицейские. Они обнаружили Брэнсона сидящим посередине тротуара и сначала приняли за наркомана. Мы его полностью проверили. Он вроде бы был в сознании. Но не реагировал ни на что. Ни один рефлекс не работал.

Дейк смотрел на неподвижное восковое лицо на подушке.

Врач достал историю болезни.

– Вы посмотрите на эти графики. Пульс, дыхание, температура – они как будто вычерчены по линейке. Этот человек, как машина, у которой кончается горючее.

– Пульс сорок два, доктор, – тихо сказала сестра, выпуская вялое запястье Брэнсона.

– Пробовали все известные стимуляторы, мистер Лорин. Безрезультатно.

– Каков ваш прогноз?

– Трудно сказать, он просто ни на что не реагирует. Сначала я думал, что это рак мозга. Тесты, однако, показывают, что все в норме. Такое впечатление, что пульс будет все больше замедляться пока… пока не остановится. Но на спине у пациента нет ключа, чтобы завести его вновь. Боюсь, что я высказываюсь дьявольски непрофессионально, но ничего другого я сказать не могу. Его осмотрели все наши врачи и мы перепробовали все, чем располагает современная медицина. Ничего не помогает.

– Вы не возражаете, если я немного посижу с ним?

– У него есть семья? Пока что нам не удалось никого найти.

– Искать некого.

– Вы можете остаться. Для вас принесут еще один стул. Судя по тому, как развиваются события, вам здесь сидеть долго не придется.

– Вы никогда не видели или не слышали о чем-нибудь подобном, доктор? Молодой врач нахмурился.

– Сам я ничего подобного не видел. Но слухи ходят. И, если подумать, они обычно связаны с весьма известными персонами. Кажется, что эти люди просто… устали.

Врач вышел. Дейку принесли стул, и он сел по другую сторону высокой кровати, напротив медсестры. Дейк оказался с левой стороны от Дарвина Брэнсона. Он посмотрел на руку Брэнсона, неподвижно лежащую на белой простыне. Пришло время забыть об их ссоре и вспомнить о других, лучших временах.

"Когда я еще был слишком доверчив, Дейк, когда я еще доверял статистике, я построил графики, отображающие качество решений, принимаемых крупными политиками. Конечно, нужно учитывать, что сам я тогда был еще зеленым юнцом, но… У меня получились поразительные результаты, которые обеспокоили меня. Люди с высоким политическим рейтингом, занимающие во всем мире главенствующие позиции, принимали разумные решения и, положение в мировом сообществе заметно улучшалось. А потом, совершенно неожиданно, качество принимаемых ими решений резко падало, и все человечество страдало из-за этих ошибок. Все эти мудрые политики, вдруг, как лемминги, толпой начинали вести свои народы к страху. С ужасом, я увидел, что эта зависимость носит циклический характер. Пятна на солнце оказывали влияние на людей? Какай-то странный вирус носился в воздухе? Или Бог следил за тем, чтобы его чада получили причитающуюся им долю страданий на земле?" "Вы нашли ответ?"

"Только в самом себе, там где, вероятно, каждый человек может найти ответы. Я решил так систематизировать свои взгляды и убеждения, что даже если бы у меня возникло искушение предать свою философию, мне будет достаточно обратиться к выбранной ранее логической схеме и принять решение, которое я принял бы, не находясь под влиянием этих чудовищных циклов."

И все же, подумал Дейк, он предал вчера все свои принципы. Уничтожил плоды трудов целого года. Какая ужасная случайность. Твоя болезнь, Дарвин, запоздала ровно на один день.

Больше уже не будет нескончаемых разговоров, не будет удивительного чувства, что ты работаешь ради блага всего человечества.

"Дейк, наши мечты носят разрушительный характер. Главная из них – Космическая Мечта. Она формируется так: мы устроили такое безобразие на своей планете, что нет никакого смысла бороться здесь с наступающим хаосом. Направим все наши силы на освоение других миров. Завтра – Луна, на следующей неделе – планеты Солнечной системы, а в будущем году – Галактика. Мы завоюем всю вселенную, и наши потомки будут бронзоволицыми пионерами с глазами цвета стали, а наши прекрасные женщины создадут для нас великолепные зеленые сады в небесах. Эта мечта, Дейк, облегчает совесть тем, кто не делает всего, что в их силах. Эта мечта ослабляет наши усилия. Земля – вот мир человека. Мы должны жить здесь. Мы никогда не достигнем звезд. Я хотел бы, что бы все люди поверили в это. И мы только выиграем оттого, что вырвемся в Космос лишь через тысячу лет. Тогда у нас будет что взять с собою на сверкающие корабли, помимо ненависти и раздоров."

И как же невероятно, нелепо было то, что Дарвин Брэнсон, в последний день своей жизни, совершил первый поступок, противоречащий его идеалам. Дейк смотрел на левую руку Брэнсона, и вдруг у него перехватило в горле. Он вспомнил эпизод, который произошел перед встречей со Смитом. Брэнсон, который был левшой, безуспешно пытался отстричь ноготь на среднем пальце левой руки. Дейк предложил свою помощь, которая была с благодарностью принята. Ноготь слегка треснул, и Дейк коротко подрезал его. Это было позавчера. Однако, сейчас этот ноготь ничем не отличался от всех остальных. Он не мог так быстро вырасти. Дейк был уверен в том, что он действительно отрезал ноготь на среднем пальце левой руки Брэнсона. Это была левая рука. Дейк взял расслабленную прохладную руку Брэнсона в свои руки.

– Пожалуйста, не трогайте больного, – резко сказала медсестра.

Дейк отпустил руку и наклонился над Брэнсоном, чтобы рассмотреть палец более внимательно. Потом он посмотрел на неподвижное лицо умирающего.

– В чем дело? – потребовала ответа медсестра.

Дейк взглянул на нее. Он отчетливо понимал куда его приведет заявление, что больной, лежащий перед ними, вовсе не Дарвин Брэнсон, – вероятно не дальше соседней палаты. Дейк медленно выпрямился, надеясь что его лицо не выдает переполнявших его чувств. "Дейк, помнится один джентльмен, любивший играть на скрипке, говорил, что после того, как ты отбросишь все невозможное, то, что останется, и будет решением. Если же никакого объяснения не остается – значит была допущена ошибка при классификации возможного и невозможного. Ну, скажем, человек, у которого в кармане лежит зажигалка, пойман аборигенами. И мудрец-абориген утверждает, что молнию нельзя заключить в эту маленькую серебряную коробочку. Огонь может быть получен только двумя способами: трением двух сухих палочек друг о друга или в результате удара молнии. Поэтому, когда человек с зажигалкой показывает ему, что это не так, аборигены падают на колени и начинают боготворить того, кто совершил невозможное. Таким образом оказывается, что нужно провести новую классификацию и внести туда эту дополнительную возможность."

"Дарвин, а как насчет неправильной классификации, когда невозможное признается возможным?"

Многие пытались сделать трисекцию угла[4]4
  Трисекция угла – задача разделения с помощью циркуля и линейки угла на три равные части. Решения не имеет.


[Закрыть] потому, что это казалось возможным. Аналогичная ситуация и с телепортацией. Люди никогда всерьез не пытались атаковать эту невозможность. Кто знает, может быть это только кажется невозможным?

– Пульс тридцать восемь, – негромко сказала сестра.

Дейк смотрел на желтовато-серое лицо.

"Да поможет мне Бог разобраться во всем происходящим так, как это бы сделал ты, Дарвин", – подумал Дейк.

Он рассматривал вариант, что Брэнсон продался, как "возможный". Но хорошо зная Брэнсона, Дейк посчитал, что правильнее будет вообще исключить этот вариант из рассмотрения. Человек, с которым Дейк попрощался перед тем, как отправиться за Смитом, был Брэнсоном. Значит, когда Дейк вернулся со Смитом, подмена уже была совершена. Этот человек – не Брэнсон, а возможно даже и не человек. Кукла. Игрушка. Хитрое устройство, которое было приведено в действие в критический момент истории человечества с целью устранения Брэнсона – и установления хаоса в тот момент, когда впервые за долгие годы появилась надежда на установления мира и порядка. Следующий шаг: стоит ли какая-нибудь мировая держава за всем этим?

Нет. Причина: если это было бы так, то подобные устройства можно было бы использовать с гораздо большей выгодой и если бы это была первая попытка, то весьма маловероятно, что для подмены выбрали бы именно Брэнсона.

Если создание этой человекоподобной куклы превосходит возможности земной цивилизации, значит это продукт чуждого разума.

Но, сделав такое предложение, нужно вместе с тем признать, что для них зачем-то необходимо поддержание хаоса на Земле. Тут Дейк обнаружил ошибку в логике своих рассуждений. Он пытался найти мотив внеземной цивилизации, пользуясь земной человеческой логикой. Дейк чувствовал, как его мозг наполняется множеством новых концепций.

Хорошо. Предположим, что вмешательство происходит не в форме космического корабля в милю высотой, приземлившегося на лужайке.

Предположим, что они действуют деликатно, косвенно. Незаметно. Какова, в таком случае, продолжительность их пребывания на Земле? Или они были здесь всегда?

На этот вопрос у него был ответ, основанный скорее на интуиции, чем на логике. Потому что этот ответ, коротко и ясно, решал другую вечную загадку: почему человек (существо, способное к любви!) не мог жить на земле в мире и согласии.

Дейк слышал тихий ровный голос: "Зло не присуще человеку, Дейк. Зло – реакция человека на внешние воздействия, голод, болезни, страх, зависть, боль, ненависть. Может быть, это ответ человека на неуверенность в завтрашнем дне. Посмотри на основные категории: они не несут в себе зла. Певчие птицы, материнство. Во все времена, все народы почитали все это. Похоже, мы просто заблудились. Но все-таки я не могу поверить, что мы повернулись спиной к Богу, Будде, Мохаммеду, Вишну. Скорее мы каким-то странным образом отстранились от них".

Ответ к этой вечной загадке был здесь – лежал на больничной койке.

Если бы это удалось доказать. Докажи, и тогда ты сможешь крикнуть людям: "Вас обманывали! Вас мучили, ломали и натравливали друг на друга! Мы были, как бочка меда, в которую кто-то кинул дегтя. Одну капельку, но и этого оказалось достаточным, чтобы все испортить".

Что он мог сделать? Вскрытие? Дейк посмотрел на фактуру кожи, потрескавшиеся ногти, серую щетину на щеках. Все продумано. Врачи разрежут тело, но души им там никогда не найти. Ведь ее никогда и не находили, так что разницы им заметить не удастся.

И чем больше Дейк убеждался в правильности своих предположений, тем яснее ему становилось в сколь трудное и опасное положение он попал. Тот, кто способен произвести такую замену, наверняка найдет возможность быстро разобраться с любым человеком, пожелавшим поделиться с кем-нибудь своими подозрениями.

Где же теперь настоящий Дарвин Брэнсон?

– Пульс тридцать два, – сказала медсестра.

Молодой врач вернулся в палату, проверил показания приборов, негромко поговорил с медсестрой. Потом он подошел к Брэнсону, отогнул веко и проверил реакцию зрачка на свет. Вошла другая сестра, на подносе у которой лежал шприц. Врач опустил простыню, протер спиртом тело в районе сердца и глубоко введя иглу шприца, сделал инъекцию прямо в сердце. Он нащупал пульс на руке у Брэнсона.

– Не участился даже на один удар в минуту, – его голос прозвучал слишком громко в тишине палаты.

Дейк почти не слышал его. Он сидел, тщательно обдумывая ситуацию.

Одну возможность в своих рассуждениях он опустил. Все происшедшее ним в кабинете, одолженном ему Кэлли, было иррациональным. Признаком его близости к психологическому срыву. Все его рассуждения о подмене Брэнсона, о неожиданно появившемся ногте, могли быть лишь еще одним признаком его надвигающегося сумасшествия. И все эти мысли – бред его больного воображения. Нет и не было подмены. И никакого внезапного вмешательства не было.

Прежде, чем пытаться доказывать нечто подобное всему миру, нужно сначала доказать это самому себе. Или его видения в кабинете Кэлли были свидетельством вмешательства иных сил, также как и подмена Брэнсона, или оба этих факта указывают на то, что он близок к безумию – результату усталости, переутомления и напряженности последнего года.

Дейк помассировал затылок. Он чувствовал уже около недели какое-то странное напряжение здесь. Как будто кто-то наблюдал за ним. Это ощущение то появлялось, то пропадало. Казалось, чей-то огромный глаз сфокусирован на нем. А он – как букашка под линзами микроскопа.

В пять минут четвертого Брэнсон умер. Или человекоподобная машина, исчерпав свои функции, остановилась. Одно из двух. Дейк вышел из палаты. В холле его окружили репортеры, ожидавшие известия о смерти, но он молча и целенаправленно раздвигал толпу, не отвечая ни на какие вопросы. Вслед ему полетели ругательства. У Дейка пропало желание возвращаться в кабинет Кэлли. Значимость статьи, которую он хотел написать, перестала казаться ему столь огромной. Или ему нужно будет написать совсем другую статью, или такая статья вообще не нужна. Дейк подумал было зайти к Кэлли и забрать у него тридцать тысяч, но потом решил отложить это дело на завтра. Он прошел пешком несколько кварталов и сел в автобус, идущий на остров. Девушка с каштановыми волосами и удивительно бледными серыми глазами устроилась рядом с ним.