Текст книги "Детские игры"

Автор книги: Джон Бурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Бурк Джон
Детские игры

Джон Бурк

ДЕТСКИЕ ИГРЫ

пер. Н.Куликовой

Как только Элис Джерман открыла входную дверь и увидела стоявшего на пороге Саймона Поттера, она поняла: быть беде.

Из-за спины доносился нарастающий с каждой минутой шум детской вечеринки. Где-то успела завязаться драка. Мальчики кричали, а временами раздавался глухой звук кого-то с силой припечатывали к стене. Впрочем, в подобных потасовках не было ничего необычного. Едва ли можно назвать вечеринкой такое мероприятие, на котором маленькие мальчики не дерутся друг с другом.

– Добрый день, миссис Джерман, – сказал Саймон Поттер.

Ему было восемь лет, и он никак не походил на сорванца, который станет ввязываться в драку. Это был вежливый, аккуратный, спокойный и умный ребенок, но его никто не любил. Эта всеобщая непопулярность позволяла ему скорее избегать участия в драках, нежели гарантировала от возможности быть поколоченным в них. В общем, маленький, холодный мальчик. Даже сейчас, когда он с почтительной улыбкой на лице стоял в дверях, Элис не могла избавиться от ощущения неприятного озноба.

На нем был новый дождевик, ботинки начищены до блеска – скорее всего, подумала она, им же самим, – а светлокоричневые волосы гладко зачесаны назад. В руках он держал аккуратно завернутый подарок.

Элис отступила назад, и Саймон вошел в холл.

В ту же секунду дверь гостиной распахнулась и к ним с шумом вбежал Ронни. Увидев Саймона, он замер на месте. Элис была уверена, что он сейчас скажет:

– Его я не приглашал.

– Но, Ронни...

– С днем рождения, Ронни, – проговорил Саймон, протягивая подарок.

Ронни не мог удержаться, чтобы не взглянуть на сверток; руки столь же инстинктивно потянулись к нему. Затем он покачал головой и посмотрел на Элис.

–Но, мам...

Ей хотелось смягчить напряжённость сцены, но, похоже, она лишь сгустила ее. На выручку пришли шум и веселье, доносившиеся из соседней комнаты. Ронни никак не мог сосредоточиться. Ему хотелось остаться и начать спор, одновременно принять подарок и тут же снова окунуться в ребячью кутерьму. Все три желания теснились в его юном сознании, мешая и толкая друг другу. Элис приняла плащ Саймона и указала рукой в сторону гостиной. Ему не надо было напоминать, чтобы он вытер ноги: мальчик ничего не прибавил к грязным следам, оставленным кое-кем из приглашенных гостей. Ронни хотел что-то сказать, но получилось так, что он с подарком в руках пошел следом за Саймоном в комнату.

Элис пару минут стояла в дверях и молча наблюдала за происходящим.

– Эй... посмотрите-ка... вот это да!

Ронни развернул оберточную бумагу и, открыв коробку, извлек из нее игрушечный подъемный кран.

– На батарейках работает, – спокойным тоном проговорил Саймон.

Самое простое добавление, однако оно начисто стерло с лица Ронни все признаки удовлетворения. Другие дети, сгрудившиеся было вокруг, отодвинулись назад и уставились на Саймона. Его подарок оказался самым дорогим из всех, которые преподнесли имениннику. И в этом заключалась его ошибка. Он всегда поступал неправильно. Уже само то, что что-то делал именно он, превращало его поступок в проступок.

Крупный рыжий мальчик толкнул Ронни, а девочка с голубой лентой в волосах сказала:

– Да хватит вам уже, – и отошла в сторону, оказавшись рядом с Саймоном. Тот улыбнулся, посмотрел на нее, потом еще на одну девочку, словно подзывая их подойти поближе. "Всегда разговаривает только с доводами", – как-то сказал матери Ронни.

Элис продолжала наблюдать. Да, она и сама заметила, что он предпочитает девочек, поскольку мальчикам ему сказать явно нечего. Впрочем, на девочек он тоже не произвел никакого впечатления. Вместо того чтобы слушать его, они захихикали, стали строить друг другу глазки, а потом и вовсе разбежались, время от времени оглядываясь и все так же пересмеиваясь.

Элис прошла в кухню и задернула шторы. Снаружи скоро будет совсем темно. В летнее время вечеринку можно было бы организовать и в саду, однако Ронни предпочел родиться зимой и потому большинство связанных с ним семейных торжеств сопровождались топотом мокрых башмаков по дому и беспорядочной суетой с шарфами, перчатками, капюшонами и плащами.

Том должен был подойти минут через двадцать, и она с нетерпением ждала его возвращения. Хотя даже с его приходом шум в доме отнюдь не утихнет, ей было бы легче от того, что это испытание ляжет на плечи их обоих. Том обязательно организует какие-нибудь игры, станeт беспрестанно всех веселить, вызывая именно у девочек восторженные приступы радостного смеха. До его прихода ей никак не удавалось сосредоточиться ни на приготовлении еды, ни на чем-либо еще. Ей приходилось то и дело забегать в гостиную и следить за тем, чтобы никого действительно не обижали и не оставляли в стороне. Сначала она попыталась было увлечь их игрой под музыку, но ее исполнительское мастерство на пианино оказалось столь невысокого качества, что всякий раз, когда Элис поворачивалась к инструменту, у нее за спиной поднимался настоящий хаос. Потом она предложила поиграть в поиск сокровища, но и здесь вскоре обнаружила, что не смогла заранее подготовиться к этой забаве.

Ей вообще не особенно удавалась организация таких вечеринок. Буйное возбуждение детей скорее угнетало ее. Сколько бы времени ни тратила она на подготовку подобных мероприятий, всякий раз, когда наступал решающий момент, у нее все оказывалось неготовым.

Том уверял, что это не имеет никакого значения. "Просто открой дверь, впусти ребятишек и оставь все на их усмотрение, – обычно говорил он. – А когда почувствуешь, что вот-вот начнет рушиться мебель, принеси им сэндвичи, желе, торт и мороженое".

Для Тома все было очень просто. Сам он приходил уже после того, как она выдерживала первый сокрушительный удар. Группа из двадцати маленьких детей – это отнюдь не то же самое, что двадцать мальчиков и девочек, взятых порознь. В группе они представляли собой нечто иное: большое по размеру и явно устрашающее. Трудно даже представить, что они могут вытворить, если все пустить на самотек, а потом вовремя не остановить... или, наоборот, не вовремя – в зависимости от того, как на это посмотреть.

Из гостиной донесся нестройный гул каких-то насмешек, и Элис заставила себя совершить еще одну инспекционную ходку.

К тому моменту, когда она вошла, было уже невозможно определить, с чего поднялась вся эта кутерьма. Саймон Поттер стоял прижатый спиной к стене, тогда как Ронни и его лучший друг хохотали и в отчаянном веселье мотали головами, хлопая себя руками по бокам на манер плохих актеров в школьном спектакле.

Ронни заметил, что мать наблюдает за ним. Его ухмылка тотчас же превратилась в искреннюю и радушную улыбку.

Еще до того как она успела нахмуриться или задать ему молчаливый вопрос, он повернулся и сгреб в охапку все свои подарки.

– Идите сюда! Посмотрим, что мне подарил папа!

Кто-то издал театральный стон; какой-то прыщавый мальчик пренебрежительно фыркнул. Тем не менее все собрались вокруг. В конце концов, именно такого поведения от них и ожидали: это была вечеринка Ронни, его день рождения, и вполне естественно, что он мог настаивать на том, чтобы они осмотрели его праздничные трофеи.

– Вот что мне папа подарил! – Элис с теплом в сердце уловила в голосе сына нотки признательности и любви. – И вот еще! Все папа подарил! – Причем его реакция осталась бы точно такой же, подари ему Том обычную записную книжку или коробку карандашей: в его отношении к подаркам отца сквозили бы те же непоколебимые преданность и гордость. И она сама очень любила сына за эти чувства.

Саймон с мрачным видом наблюдал за всем происходящим, не проявляя, однако, ни возбуждения, ни скуки. Он не издавал одобрительных звуков, не обменивался ни с кем взглядами, которые бы выдавали его затаенную тоску. Просто стоял поодаль от всех остальных, бесстрастный и равнодушный.

И все же под мрачностью его маленького лица угадывалась зависть или, по крайней мере, грусть, запрятанная где-то в глубине души. Отец Саймона умер несколько лет назад. Мать воспитывала сына со всей одержимостью одинокой женщины, не позволяющей мальчику по-настоящему расслабиться или должным образом общаться с другими детьми, хотя он так много часов, дней и недель проводил вместе с ними в школе. Она подолгу задерживалась на работе в адвокатской конторе и столь же много времени уделяла работе по дому, стремясь сделать все, чтобы ребенок не так горько переживал отсутствие отца. Каждый день Саймон минимум на час задерживался в компании детей, родители которых находились в отъезде, пребывали в беспрестанных ссорах или вообще были заняты по работе и не могли вовремя забрать ребенка из школы. К тому времени, когда он наконец появлялся, миссис Поттер уже была дома и ждала, когда же сможет целиком отдать себя сыну. Она гордилась той жизнью, которая царила в их семье, гордилась их домом, гордилась неизменной аккуратностью, вежливостью и умом сына.

Элис заметила, что он собрался что-то сказать. Уловила это она еще до того, как он произнес первое слово – как он наклонил подбородок и сделал глотательное движение. Мальчик чуть выдвинулся вперед. Сначала ей показалось, что он хочет попросить позволить ему подойти поближе и внимательнее рассмотреть подарки Ронни, но он лишь сказал:

– А как насчет того, чтобы поиграть?

Все повернулись в сторону Саймона, уставились на него. Воцарившуюся тишину нарушил голос маленькой девочки, явно обрадованной переменой:

– Да! Давайте что-нибудь организуем. А во что мы будем играть?

– Если бы мы достали несколько листов бумаги, – Саймон быстро стрельнул взглядом в сторону Элис, и та поняла, что все это время он ощущал ее пристальное внимание к своей персоне, – мы могли бы написать на них наши имена и...

– О, опять эти бумажные игры, – простонал кто-то.

– Выберите имя, – продолжал настаивать Саймон, – и напишите его сверху вниз в левой части листа. После этого разбейте листок на квадраты и впишите в клеточки по горизонтали названия цветов, деревьев, ну... фамилии футболистов, если хотите, но так, чтобы каждое начиналось на одну из букв вертикального имени.

Мальчик, который специализировался на презрительных фырканьях, снова фыркнул.

– О чем он говорит? – спросила девочка с голубой лентой в волосах.

– Но это же так просто, – почти с мольбой прозвучал голос Саймона. Сверху вниз пишите какое-нибудь имя, а потом вбок пишите названия... ну, можете назвать это категориями, которые придут вам в голову. И...

– О, бумажные игры...

Элис решилась вмешаться. Настало время взрослому человеку взять все под свой контроль и сказать, что надо делать. Она вошла в комнату и стала в отчаянии припоминать все те игры, которыми сама увлекалась в детстве. Память отказывалась служить ей. Все, что приходило на ум, ограничивалось ползанием под составленными в ряд стульями и еще одной забавой, когда какой-то толстый мальчик собрал вокруг себя всю компанию и развлекал ее плевками в пылающий камин.

– Так, а теперь слушайте, – проговорила она и всё с благодарностью посмотрели в е сторону. – А почему бы не сыграть в почтальона.

Кто-то пожал плечами, кто-то, присвистнув, застонал, хотя девочкам эта затея явно пришлась по вкусу; они стали радостно переглядываться, хихикать и через какие-то секунды все уже играла в почтальона. Элис снова позволила себе удалиться, оставив детей одних. Она время от времени бросала из кухни взгляд в сторону холла, пока неожиданно не почувствовала себя кем-то вроде тайной надзирательницы. Некоторые мальчики вели себя подчеркнуто самоуверенно, что свидетельствовало об их продолжительном знакомстве с фильмами, которые в таком возрасте смотреть бы не следовало. Девочки – кто возился, а кто спокойно сидел и наслаждался зрелищем. Ей почему-то показалось страшным видеть в восьми-десятилетних детях признаки тех же черт личности, которые они наверняка будут демонстрировать в более взрослом возрасте – тех самых качеств, часть из которых находилась лишь в стадии становления, а другие уже вполне сформировались.

А снаружи стоял Саймон и ждал; потом он постучал. Девочка, открывшая дверь, украдкой бросила на него взгляд, словно колеблясь в нерешительности: изобразить ли ей кокетство жили продемонстрировать надменность? Наконец они все же поцеловались, после чего она вытерла губы тыльной стороной ладони. Саймон вернулся в комнату, а юная леди посмотрела в потолок и громко, чтобы ему и остальным в комнате было слышно, сказала:

–Ох!

Вскоре всем это надоело – мальчикам еще раньше, чем девочкам.

– Убийство! Давайте сыграем в убийство!

Когда распахнулась дверь и появился запыхавшийся Ронни, Элис попыталась было найти веские доводы против того, чтобы затевалась эта игра. Соображалось ей туго. Между тем все уже неслись наверх; два мальчика забежали на кухню, явно нацелившись на дверь черного хода, но, увидев Элис, остановились.

– Нет-нет, – быстро проговорила она, – на улицу нельзя. – Уж это-то она могла предотвратить. – В саду сейчас очень грязно. Оставайтесь в доме.

Они повернулись и побежали обратно. У нее над головой послышался топот. Где-то вдалеке захлопали дверями. Свет везде был погашен. Неожиданно в ярком сиянии кухни показался Ронни. Он и еще один мальчик беспрестанно улыбались и о чем-то перешептывались. Мимо них в направлении лестницы прошел Саймон Поттер. Когда он скрылся, оба снова стали о чем-то потихоньку договариваться.

Не успела Элис даже пошевельнуться, как Ронни бросился к ней.

– Ты не будешь возражать, если мы запремся? – спросил он и, не дожидаясь ответа, плотно притворил за собой дверь, оставив мать в положении пленницы. Она знала, что стоит ей снова открыть ее, как сразу же поднимется гвалт протестующих криков.

На минуту в доме воцарилась гнетущая, неприятная тишина. Но женщине она показалась еще более оглушительной, чем весь шум прошедшего часа. Казалось, что в наступившем безмолвии постепенно накапливается напряжение. Необходимо было чтс-то срочно предпринять.

Сверху донесся какой-то глухой звук, потом еще один. Создавалось впечатление, что кого-то с силой колотят об пол или же он сам бьется о него, пытаясь освободиться. "А вдруг, – подумала она с опаской, – они заперли кого-нибудь в одной из комнат или в стенном шкафу в дальней части лестничной клетки в скрипучем, холодном конце этого старого дома. Кого-нибудь... Саймона?"

Внезапно раздался пронзительный, леденящий кровь вопль.

Элис настежь распахнула дверь.

– Включите свет!

– Нет, все в порядке, – донесся с лестничной клетки голос Ронни. – Мы уже закончили.

Раздался топот множества ног. Везде вспыхнули лампы.

Все кричали друг на друга. Кого же убили? Кто это был?

Элис с облегчением обнаружила, что жертвой оказалась Мери Пикеринг, пухленькая блондиночка с неожиданно опытным для ее возраста взглядом. "Не удивлюсь.-довольно жестоко подумала Элис, – если через несколько лет имя этой Мери появится на первых страницах некоторых воскресных газет".

Мальчики и девочки снова набились в гостиную, и дом, казалось, вот-вот взорвется от их активности. Ей почудилось, что сейчас в комнате находится вдвое больше детей, чем было в начале вечеринки.

Она с трудом разобрала крик: Ронни пытался навести хоть какое-то подобие порядка.

– Кто был на лестнице... да заткнешься ли ты когда-нибудь!.. Мы должны установить, кто был наверху, а кто внизу! А теперь все садитесь... о, ну хоть на минуточку замолчите, слышите, вы?!

Похоже, требовалось вмешательство твердой руки, чтобы привести их в чувство. Отовсюду слышались безудержные крики, явно выдававшие напряжение, зародившееся в темной комнате.

За окном стемнело. Элис даже не заметила, как пролетело время. Каких-нибудь двадцать минут назад было еще слишком светло, чтобы играть в убийство, а теперь за окнами сгустилась темнота.

Сквозь гомон ребячьих голосов она разобрала слабый, но от этого не менее явный звук. Это Том поворачивал ключ во входной двери.

Она была на полпути к двери, когда муж вошел в дом.

– Дорогой!

Ему пришлось учтиво наклониться, чтобы поцеловать ее.

В руках он сжимал охапку садовых инструментов – из разорванной коричневой бумаги торчал черенок садовой лопатки, виднелась пара секаторов и топорик на короткой рукоятке.

– Ну как, порядок? – спросил он, кивая в сторону гостиной.

– Я так рада, что ты пришел!..

– Ага, дело ясное, что дело темное, – пробормотал он.

– У меня уже нет сил...

Как она была рада видеть его! Его вытянутое морщинистое лицо выглядело таким обнадеживающим. В волосах сохранился запах дыма от курительной трубки, глаза выражали уверенность в себе, руки как никогда казались умелыми и проворными. Все это вселяло в нее силу и одновременно успокаивало.

И все же что-то было не так, что-то продолжало тревожить и требовало ее внимания. Когда Том повернулся, чтобы положить инструменты на стойку для зонтиков, она поняла, что сверху продолжает доноситься все тот же звук – те же чередующиеся глухие удары, которые она слышала и раньше.

– Положу пока здесь, – сказал Том, – а сам пойду и присоединюсь к драке.

До нее только сейчас дошло, что он хочет сделать с инструментами.

– Нет-нет, только не здесь! Ради Бога! Со всеми этими маленькими чудовищами, снующими туда-сюда...

– Ну ладно, ладно. Сейчас отнесу в сарай.

– Ой, там так грязно. Ты весь перепачкаешься, если... – она замолчала и неожиданно рассмеялась. И Том рассмеялся. – Кажется, я тебя совсем издергала, – проговорила она.

Он сунул инструменты под мышку и направился к лестнице.

– Оставлю их пока у нас в комнате, – сказал Том. Неожиданно из гостиной показался Ронни, по-прежнему запыхавшийся и возбужденный.

– Папа! – он бросился на шею к отцу, заколотил его кулачками, одновременно пытаясь обнять одной рукой и безостановочно улыбаясь. – Иди сюда... иди, сам посмотри... Я столько всего наготовил. И совсем не то, что ты мне дал.

– Сейчас, сынок, через пару минут. Отнесу кое-что в комнату... и сразу спущусь к вам.

Элис скользнула взглядом мимо них в сторону гостиной, подошла ближе к двери, затем спросила:

– Ронни, а где Саймон?

–А?

– Саймон. Где он?

Ронни пожал плечами и снова заколотил отца.

– Не знаю. Наверное, в туалет пошел.

– Ронни, если ты что-то сделал... запер его где-нибудь... – Пап, только недолго, ладно?

Ронни повернулся и прошмыгнул мимо матери. Она не могла заставить себя последовать за ним в эту круговерть ног, рук и неистовых лиц.

– Что-нибудь случилось? – спросил Том.

– Я не знаю. Просто думаю, что они могли сыграть какую-нибудь злую шутку с Саймоном Поттером.

– А я и не знал, что его пригласили.

– Его и не приглашали, но он, бедняга, сам пришел. Весь вечер не давали ему покоя. А сейчас что-то сотворили. Грохот и шум из гостиной были настолько оглушающими, что она толком не могла понять, различает ли прежние глухие удары на верхнем этаже. – Если они заперли его в одном из стенных шкафов или где-нибудь в комнате...

– Я посмотрю, – постарался успокоить ее Том.

Она с радостью и облегчением направилась в сторону кухни, переложив на мужа контроль за происходящим. Теперь все войдет в свою колею.

Из гостиной выбежали двое мальчиков.

– Миссис Джерман, а это... где у вас?

– Наверх по лестнице, первая дверь налево.

Они стали подниматься сразу вслед за Томом. Оказавшись в кухне, Элис снова обрела прежнее спокойствие и чувство безопасности, которые вытеснили былые ощущения испуганного, покинутого всеми существа. Она стала выкладывать на большой поднос чашки с желе. Минут через пятнадцать можно будет подавать. А потом Том их чем-нибудь займет, а она спокойно уберет и вымоет посуду.

Вошел Ронни.

– Мам, а где тот набор для игры? Ну, ты знаешь, для трупа.

Стуки наверху прекратились. Вместо них раздался один, причем более громкий удар, как будто кто-то упал или свалил что-то тяжелое на пол. Наверное, Том пытается открыть дверь одного из старых шкафов – они были рассохшиеся и покоробленные.

– Ронни, – начала было она, – ты...

Он не дал ей закончить. Вместо этого подхватил маленький поднос, который с такой тщательностью готовил сегодня утром, накрыл его тонким листом коричневой бумаги и снова исчез.

До нее донесся его пронзительный вопль.

– Слушайте все! Идите сюда и садитесь. А я сейчас выключу свет...

– Эй, нас подожди!

Вниз по лестнице пробежали двое или трое мальчиков и также скрылись в гостиной. Наверное, задержались, ожидая друг друга у двери в туалет. Если уж одному захотелось, всем непременно хочется. "Скоро, – подумала Элис, потянутся девочки – всех их охватит не столько желание, сколько идея следовать примеру других".

– А теперь, – снова закричал Ронни – от постоянного напряжения голос его осип и срывался на каждом третьем или четвертом слове, – я сообщаю вам: только что было совершено убийство. Мы постарались установить, кто же его совершил, но так и не приступили к осмотру трупа, так?

– Это была я, – пропищала Мери.

– Да знаем, знаем, но... эй, закройте-ка ту дверь!

Раздался стук двери, и голос затих. Спустя несколько минут послышался громкий вопль, сменившийся взрывом смеха, после чего снова вопль и визг. Элис уложила сэндвичи на поднос в форме треугольника. Слыша доносившиеся из комнаты крики и визги, она могла достаточно уверенно ориентироваться в том, как развивается игра. "Вот это – рука трупа, – скажет Ронни и достанет набитую тряпками резиновую перчатку, которая в темноте будет казаться достаточно устрашающей. – А это – прядь его волос, и с этими словами продемонстрирует горсть грубой волосяной набивки из старого дивана, давно пылившегося в садовом сарае. А вот это его глаза, – и две очищенные виноградины станут переходить из одной дрожащей руки в другую".

Все было готово для чая. Она подошла к двери. Пора бы и Тому спускаться. Из его комнаты не доносилось ни звука.

Она подошла к нижней ступеньке лестницы и посмотрела вверх.

– Том, ну ты как, готов?

Ответа не последовало. Наверное ему пришлось выстоять очередь в туалет – все же он лучше себя контролировал и потому пошел последним.

Затем Элис решила сама положить конец детским забавам. Она подошла к двери в гостиную и открыла ее.

– Эй, мам, закрой дверь.

– Настало время для чая, – объявила она и зажгла свет. Раздался вопль, потом еще один. И тотчас же все буквально зашлись в истерике. Теперь это уже не казалось шуткой. Одна маленькая девочка неотрывно глядела на то, что лежало у нее на ладони, и кричала, кричала...

Не веря в происходящее, Элпс шaгнула в комнату.

Один мальчик держал в руке отрубленную человеческую кисть, из которой ему на колени капала кровь. У девочки, которая никак не могла перестать кричать, на правой ладони лежал человeческий глаз. У ее подружки в руке тоже был глаз – вырванный, расплющенный. Слева от нее прыщавый мальчик сидел с побледневшим лицом – он разжал пальцы, и прядь волос бесшумно опустилась на пол.

– Нет, – проговорила Элис. Каким-то образом ей удалось устоять на ногах. – Нет! Саймон... Гдe Саймон?

– Я здесь, миссис Джерман.

Голос прозвучал абсолютно спокойно. Она повернулась и увидела его, стоящего несколько поодаль. Элие пыталась найти хоть какие-то слова. Все тем же холодным, отчужденным тоном он произнес:

– Они заперли меня. Ронни и еще вот он – она заперли меня. Но теперь все в порядке. Меня выпустили, и теперь все в порядке.

– Тогда кто же..?

Она уставилась на чудовищную кисть руки, жестоко отрубленную у самого запястья. И тут же узнала ее, равно как и цвет волос, прядь которых валялась на полу.

Саймон Псттер стоял, не шелохнувшись, когда Элис Джерман бросилась из комнаты наверх по лестнице.

Она обнаружила мужа лежащим около стенного шкафа их спальни – того самого шкафа, из которого он выпустил мальчика. Рядом с ним валялись садовые инструменты, перепачканные в красном – топорик, которым его сначала ударили по голове, а затем отрубили руку, секатор, которым выдрали клок волос, и лопатка, которой выдавали глаза.

Саймон, бледный и довольный, был уже не единственным в гостиной мальчиком, лишившимся отца.