Текст книги "Путешествие пилигрима"

Автор книги: Джон Буньян

Глава десятая. ДОЛИНА СМЕРТНОЙ ТЕНИ

… Вот вижу, как только Христианин вступил в долину Смертной Тени, он повстречал двух человек, которые несли худую молву о прекрасной стране. Они очень торопились, и Христианин спросил их:

– Куда же это вы, господа, так спешите?

– Назад, назад, и тебе советуем, если тебе еще дороги жизнь и мир души!

– Но в чем дело?

– В чем дело? Мы шли тем путем, которым идешь ты, и были уже близки к цели. Но если бы мы прошли еще немного дальше, то уже не смогли бы вернуться, чтобы предостеречь тебя.

– Но что же с вами случилось?

– Мы чуть было не вступили в долину Смертной Тени, но, к счастью, мы догадались вначале взглянуть на нее.

– И что же вы увидели там?

– Что увидели? Одно название долины чего стоит! Там так темно, хоть глаз выколи. Бесчисленное множество демонов, сатиров и драконов бездны летает по долине. Со всех сторон слышны рев и вой, будто тысячи и тысячи закованных в железные цепи стонут и плачут. По небу со страшной скоростью, хаотично, движутся мрачные свинцовые тучи. А над всем этим распростерла свои могучие крылья смерть. Словом, все это ужасно! Это страна мрака, где темно, как самая тьма.

– Ваши слова еще более укрепили мою веру в том, что я нахожусь на правильном пути, который приведет меня к желанной пристани.

– Что ж… Пусть это твой путь, но мы благодарим покорно.

Они быстро исчезли. Христианин же продолжил свой путь, крепко держа в руках обнаженный меч на случай встречи с врагом.

Я заметил, что по правую сторону во всю длину долины тянулся глубокий ров. Это был тот самый ров, к которому во все времена слепой приводил слепого и в котором оба исчезали навсегда. А по левую сторону долины находилась опасная трясина, которая, упади туда и хороший человек, и того засосет. В эту трясину когда-то упал и царь Давид, и ему бы несдобровать, если бы Тот, для Которого все возможно, не пришел ему на помощь.

Тропинка между трясиной и рвом была очень узкой, и бедный Христианин вынужден был идти весьма осторожно. Двигаясь в кромешной тьме, он должен был на ощупь лавировать между болотом и пропастью. Но все– таки он шел, осторожно продвигаясь вперед. Колени дрожали от страха, слышны были даже время от времени его испуганные вскрики.

Примерно на середине пути перед ним разверзлась бездна ада, из которой со страшным шумом вырывались языки пламени и снопы искр. Что делать бедному пилигриму? Ведь мечом против огня не пойдешь? Христианин вложил меч в ножны и взялся за другое оружие, которое называлось Молитва.

«О Господи, прошу Тебя, избавь душу мою!» – взмолился он.

Так он и шел какое-то время, а длинные огненные языки готовы были в любую минуту проглотить его, душераздирающие стоны и крики не прекращались ни на минуту. Иногда ему казалось, что его разрывают на части или топчут ногами, точно дорожную грязь. Вдруг ему почудилось, что его преследует целый вражеский отряд. Он уже хотел повернуть назад, но тут пришла ему в голову мысль, что он уже проделал половину пути по этой жуткой долине. Он с честью выдержал все выпавшие на его долю испытания, и было неизвестно, что опаснее – повернуть назад или идти вперед. И он решил продолжить свой путь. Враги уже наступали ему на пятки… И когда они положили руки на его плечо, он громоподобным голосом воскликнул: «Стану уповать на могущество Господа Бога!». Враги тотчас отступили от него и исчезли во мраке.

Я заметил, что бедный Христианин был так поражен всем увиденным и услышанным, что уже не узнавал своего собственного голоса. Когда он проходил мимо страшного входа в ад, к нему подкрался нечестивый и стал нашептывать ему в ухо самые страшные богохульства. Христианину показалось, что они срываются с его собственных уст. Это вызвало в нем чувство глубокой горести и печали. Он упрекал себя, что может хулить Того, Которого еще недавно так любил. «И если бы я мог сдержаться, то, очевидно, не грешил бы так», – думал он. Но он не догадался заткнуть уши. Тогда бы он сразу понял, откуда исходят эти страшные богохульства.

Совершенно подавленный и не в состоянии произнести ни единого слова, услышал он вдруг среди мрака человеческий голос:

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной».

Он несказанно обрадовался. Во-первых, он теперь знал, что еще кто-то, такой же богобоязненный, как он, идет по этой долине. Во-вторых, он понял, что Господь Сам хранит этого человека, странствующего во мраке. «Так почему же Он не сохранит и меня? – подумал Христианин, – хотя здесь я и не вижу Его…» В-третьих, он надеялся догнать этого человека. А со спутником по любой дороге идти веселее. Он прибавил шагу и стал громко звать незнакомца, но тот не отвечал, так как был уже далеко. Стало светать, и Христианин вспомнил слова: «Он претворяет смертную тьму в ясное утро».

Когда совсем рассвело, он обернулся, чтобы наконец разглядеть все те опасности, которые ему среди полного мрака удалось благополучно избежать. Только сейчас он отчетливо увидел, насколько бездонным был ров с одной стороны и насколько ужасна эта трясина с другой. А тропинка между ними была такой узкой! У бедного Христианина волосы на голове встали дыбом! В самой глубине еще были видны все эти летающие чудища, но их пугал свет. Ибо написано: «Он открывает глубокое из среды тьмы и выводит на свет тень смертную».

В это время на горизонте показалось солнце, что придало Христианину некоторую бодрость духа. Он знал, как ни опасна первая половина долины Смертной Тени, вторая, которую ему предстояло пройти, гораздо опаснее. От места, где он находился, до конца долины – весь путь был уставлен западнями и ловушками, изрыт рвами и глубокими ямами, так что идти по нему в темноте было бы самоубийством. Но, к его счастью, взошло солнце, и он радостно воскликнул: «Светильник Его светил над головой моею, и я при свете Его ходил среди тьмы!».

Вторую половину долины он успел пройти засветло. Вдруг, к немалому ужасу пилигрима, в конце пути он увидел гору человеческих костей, а неподалеку – вертеп, в котором жили в древние времена два великана по имени Язычество и Папство. Это по их вине пилигримы, чьи останки разбросаны были повсюду, подвергались мучениям и пыткам. Христианину повезло, он сумел пройти этот участок пути живым и здоровым, и то лишь потому, что один из великанов умер, а второй, хоть и был еще в живых, но по старости лет и от контузий, полученных в многочисленных битвах, превратился в дряхлого полупомешанного старика. Его одеревеневшие члены не позволяли ему тронуться с места, и он только сидел возле вертепа, качал головой и исторгал вслед проходившим пилигримам угрозы и проклятия, размахивая кулаками от сознания своего собственного бессилия.

Христианин спокойно шел своим путем, пока в недоумении не остановился, услышав обращенные к нему слова оставшегося в живых великана: «Вы ни за что не поумнеете, пока еще многих из ваших не сожгут». Не обращая на эти слова никакого внимания, Христианин прошел мимо, напевая при этом песню:

 
Из долины Смертной Тени
Встанем радостно, пойдем
В край небесных откровений,
В край, завещанный Христом.
Нас на пути борьба за правду ждет,
Но Божий Вождь пойдет вперед.
Мы победим: Христос поможет нам!
Хоть так слабы, слабы мы.
Мы победим с Христом дружины тьмы.
И луч добра блеснет с небес.
И дружный хор небесных сил
Нам будет петь псалмы побед.
 

Глава одиннадцатая. ХРИСТИАНИН И ВЕРНЫЙ

На пути своем Христианин поднялся на невысокий пригорок, позволявший пилигримам обозреть окрестность. С вершины он увидел старого друга по имени Верный, который шел впереди тем же путем. Христианин радостно окликнул его:

– Эй, друг, подожди немного и пойдем вместе! Услышав зов. Верный обернулся, и Христианин вновь закричал ему:

– Стой, подожди меня! Но Верный ответил:

– Не могу! Кровавые мстители идут за мной по пятам. Эти слова подстегнули Христианина, и он, собрав последние силы, пустился бегом догонять его. Ему удалось даже обогнать его, с самодовольной улыбкой взглянув при этом на Верного. Но неожиданно он споткнулся и упал, да так, что сам подняться на ноги не смог, и Верный подбежал помочь ему.

После этого они пошли вместе, обсуждая пережитое.

– Дорогой брат, я очень рад, – сказал Христианин, – что мне удалось догнать тебя. Господь так свел наши пути, что мы можем вместе продолжить наше путешествие.

– Я рассчитывал, любезный друг, – ответил Верный, – выйти вместе с тобой из нашего города, но ты отправился раньше меня, и я весь этот опасный путь прошел в одиночестве.

– А долго ли ты еще жил в городе Гибель после того, как я покинул его?

– До тех пор, пока не почувствовал, что долее оставаться там не могу. Много разных слухов и толков было после твоего ухода, говорили даже, что город наш скоро будет сожжен небесным огнем.

– Что ты говоришь?!

– Да, одно время только и разговоров было, что об этом!

– И все-таки никто, кроме тебя, не пожелал спастись от погибели?

– Хоть гибель города и была темой номер один, серьезно в это никто так и не поверил. Я собственными ушами слышал, как в пылу разговора некоторые с насмешкой отзывались о тебе и о твоем путешествии, которое они называли пилигримством; но я лично ни на минуту не сомневался в том, что наш город будет сожжен огнем и серой, и потому ушел оттуда.

– Не слышал ли ты что-нибудь о Сговорчивом?

– Да, слышал, что он дошел было с тобой до самой топи Уныния. Утверждают, что там он провалился, и вернувшись, не захотел в этом сознаться. Но я в этом не сомневался, потому что он был с ног до головы запачкан болотной тиной.

– А что сказали ему наши соседи?

– После своего возвращения он стал всеобщим посмешищем. Многие при этом еще и презирали его, и почти никто не хотел дать ему работу. Его положение сегодня во много раз хуже, чем до его ухода из города.

– Но почему же они так с ним обходились, если сами презирали путь, которым он намеревался идти?

– Вот что они говорили: «На виселицу его! Он отступник! Он изменил своему исповеданию!». Мне кажется, что сам Господь настроил всех против него и сделал его притчей во языцах.

– А лично ты говорил с ним об этом?

– Я однажды встретился с ним на улице, но он тотчас перешел на другую сторону, как будто пристыженный. Так и не удалось мне переговорить с ним.

– Вначале, когда мы двинулись с ним в путь, я, признаюсь, возлагал на него большие надежды. Но теперь мне сдается, что он погибнет вместе со всем городом. Не зря говорят: «Пес возвращается на свою блевотину», и «Вымытая свинья идет валяться в грязи». Оставим его. Расскажи мне лучше, друг мой, что тебе пришлось пережить в пути, в какие попасть приключения?

– Я миновал топь, в которую ты упал, и дошел до врат, не подвергаясь особым опасностям. Потом я встретил некую личность по имени Распутство, которая пыталась соблазнить меня.

– Хорошо, что ты от нее спасся. Иосиф сильно был ею искушен и чуть было не поплатился за это своей жизнью. А какое зло причинила тебе эта личность?

– Ты даже представить себе не можешь, какие у нее приемы, чтобы завладеть людьми. Распутство льстива, прилипчива, обещает всякого рода радости и наслаждения.

– Однако Распутство ведь не могла обещать тебе радости спокойной совести?

– Зато всякие плотские и чувственные наслаждения!

– Слава Богу, что ты ей не попался! Ведь ты отверг ее услуги?

– Конечно, вспомнив слова: «Стопы ее достигают преисподней». Вот я и закрыл глаза, потому что боялся оказаться околдованным, и продолжил свой путь.

– Были ли еще какие-нибудь приключения?

– У самого подножия горы Затруднение, с которой я спустился, я встретил дряхлого старика. Ему интересно было узнать, кто я и куда иду. Я ответил, что зовусь пилигримом и направляюсь в Небесный Град. «Ты мне кажешься честным малым, не хочешь ли ты поселиться у меня и получать хорошее жалованье?» Я спросил его, кто он и где живет. Он мне представился Ветхим Адамом из города Обмана. Я поинтересовался его работой и жалованьем.

«Я держу дом терпимости. Жалованье же мое – я тебя сделаю своим наследником. В моем доме собраны самые драгоценные сокровища мира. Есть и прислуга. Это мои дочери». – «А сколько у тебя дочерей?»

– «Трое, – ответил он. – Вожделение Плоти, Похоть Глаз и Гордость Житейская. Если захочешь, могу дать одну из них тебе в жены». – «Как долго я смогу жить у тебя?» – спросил я его. – «До самой смерти», – был ответ.

– Ну, и что же ты решил?

– Сначала я был склонен согласиться. Его предложение показалось мне заманчивым и приемлемым. Но потом я словно прочел у него на лбу: «Отвергни ветхого человека с его делами».

– И что же дальше?

– То, что я прочел на лбу этого старца, настолько поразило меня, что я тут же смекнул: если я с ним войду в дом, он тотчас продаст меня в рабство. Я посоветовал ему сохранить все эти красивые слова для себя. Тогда он начал мне угрожать, что пошлет мне вслед человека, который испортит мне настроение на весь дальнейший путь. Я повернулся, чтобы уйти, как вдруг почувствовал резкий удар. В глазах потемнело от боли, и мне показалось, будто из меня вырвали кусок мяса. От жгучей боли я воскликнул: «О, жалкий я человек!».

Как мне удалось высвободиться из его цепких рук, подняться на ноги и продолжить свой путь, я и сам не знаю. Не прошел я и половины пути, как, обернувшись назад, увидел, что кто-то бежит за мной со скоростью ветра. Этот кто-то догнал меня на том самом месте, где стоит беседка для отдыха.

– Я тоже там остановился было отдохнуть, – признался Христианин, – но заснул так крепко, что выронил из-за пазухи свой свиток.

– Но выслушай меня, брат, – продолжал Верный. – Как только этот незнакомец меня догнал, он ударил меня по голове с такой силой, что я повалился, точно мертвый. Придя в себя, я смог лишь прошептать: «За что?». Голос его подобен был грому: «За твое тайное стремление к Ветхому Адаму». Тут он стал снова бить меня в грудь. Я стал молить его о пощаде, но он ответил, что чувство пощады ему неведомо. Без сомнения, я бы вскоре скончался от его побоев, если бы кто-то не подошел к нему и не приказал остановиться.

– А кто же это был? – спросил Христианин.

– Я Его сначала не узнал, но потом заметил следы от ран на Его руках и в боку. Тогда я понял, что это был Сам Господь…

– Человек, избивавший тебя, был Моисей. Он не щадит никого и вообще не ведает, что это такое – щадить людей, преступивших его закон.

– Это была не первая моя встреча с ним. Он уже приходил ко мне домой и грозил сжечь кровлю дома моего, если еще долго буду медлить.

– Заметил ли ты Чертог, который стоит на самой вершине горы, где тебя догнал Моисей? – спросил Христианин.

– О да, и львов, спящих перед входом. Был полдень. У меня оставалось еще много времени; я, не останавливаясь, прошел мимо привратника и спустился с горы.

– Он мне как раз и передал, что ты прошел мимо дома. А жаль, что ты не вошел в Чертог. Ты бы увидел там много достопримечательного, что запоминается на всю жизнь. Но скажи, пожалуйста, встретил ли ты кого-нибудь в долине Унижения?

– Да, я встретил там одного по имени Недовольный, который уговаривал меня повернуть с ним назад. Главная причина его недовольства состояла в том, что человек в этой долине лишен всяких почестей. Если же я буду настолько глуп и все-таки решусь пройти долину Унижения, то я оскорблю всех своих друзей: Гордость, Надменность, Самомнение, Мирскую Славу.

– Что же ты на это ему ответил?

– Я сказал, что все они являются моими родственниками по плоти. Однако после того, как я стал пилигримом, они от меня отреклись. Я также порвал всякую связь с ними. Что же касается долины Унижения, то, по– моему, он совсем неверно истолковывает ее значение. «Унижение предшествует чести, а надменность влечет за собой падение». Да я лучше пройду долину Унижения, чем соглашусь с советами Недовольного.

– А больше ты никого не встретил в долине?

– Как же, встретил одного по имени Стыд. Я, право, еще не встречал в своей жизни человека, у которого бы имя настолько не соответствовало его сущности. С другими еще можно было о чем-то договориться, но от этого же нахала невозможно было избавиться!

– Что же он говорил?

– Он восстал против самой религии, утверждая, что это занятие жалкое, подлое и недостойно умного человека. Совестливость – черта характера, позорящая мужчину. Для человека здравого смешно и стыдно всегда обдумывать каждое свое слово и каждый поступок, а расстаться с буйной, свободной жизнью, свойственной смельчакам всех времен, – великая глупость в глазах наших современников. Очень мало великих, богатых и умных мира сего решались идти честным путем, потому что боялись рисковать, делая ставку на неизвестное будущее. Живыми и яркими красками он описывал, какое презренное и униженное положение занимают пилигримы в свете. Стыд и позор, когда человек начинает плакать, мучиться угрызениями совести, слушая в церкви проповедь, а дома у себя вздыхает о духовной испорченности, просит прощения у соседей за какую-нибудь обиду, нанесенную ему много лет назад, или за слово, сказанное сгоряча, вернет взятое без спросу. Религия делает человека странным в глазах большого света, потому что каждый человек имеет маленькие слабости (так он называет пороки), от которых верующий человек старается избавиться. И потому христианин, как правило, вынужден общаться с теми, кто далек от светского общества, образуя с ними нечто вроде духовного братства. Разве это не постыдно? Говорил он со мною долго и о многом, всего и передать невозможно.

– Что же ты возразил ему на это?

– Что? Да я просто не знал, что и говорить! Он меня довел до такого состояния, что я покраснел, и этот Стыд чуть было не взял надо мною верх. К счастью, я вовремя вспомнил стих: «то, что высоко у людей, мерзость пред Богом». И тут до меня дошло, что Стыд говорит только о людях, но не объясняет, как велик Бог и Его Слово. Я подумал, что в день суда нам будет вынесен смертный приговор или, наоборот, дарована жизнь вечная не по степени нашей дерзости и гордости в мире, а по мудрости и закону Всевышнего. Нет, подумал я, то, что велит Бог – лучше, хотя бы весь мир восстал против Его Слова. А Господь повелевает нам иметь веру и чистую совесть. Поэтому те, которые решаются прослыть дураками в глазах мира ради Царства Небесного, будут самыми мудрыми в этом Царстве. Бедняк, любящий Христа, намного богаче самых знатных мирян, которые ненавидят имя Его. И во всю силу своих легких я крикнул ему прямо в лицо: «Стыд, удались от меня, ты враг моего спасения: неужели предпочту служить тебе, нежели Всемогущему Богу моему? Как я посмотрю Ему в глаза, когда Он придет? Если я буду стыдиться здесь Его и Его служителей, то какое право я имею ждать от Него благословения?». Но уверяю тебя, друг, этот Стыд – нахальный тип. На ухо он шептал мне всякую чушь, как, например, что смешны некоторые моменты веры и как долго он искал со мной встречи. Наконец я ему решительно заявил, что он напрасно меня преследует, потому что то, что он считает презренным, я расцениваю как высшую славу. Надо ли говорить, как я обрадовался, избавившись, наконец, от своего докучливого советчика…

– Я очень рад за тебя, брат, – ответил Христианин, – что ты все-таки сумел отделаться от этого нахала. В самом деле, он мало соответствует своему имени. Вместо того, чтобы прятаться, он гонится за нами повсюду, желая внушить нам стыд при исполнении нашего долга. Но будем всегда оказывать ему сопротивление, ибо сказано:

«Мудрые наследуют славу, а глупые – стыд».

– Я думаю, – заметил Верный, – что мы должны молить о помощи Того, Кто желает видеть нас мужественными борцами за истину.

– Конечно. А более никого не встретил ты в этой долине?

– Нет, более никого. Всю дорогу солнце сияло над моей головой, даже в долине Смертной Тени.

– Тебе больше повезло, друг!

И Христианин в свою очередь рассказал товарищу про все свои опасные приключения…

Глава двенадцатая. КРАСНОБАЙ

Спустя какое-то время Верный увидел человека, идущего на некотором расстоянии от них. Звали этого человека Краснобай. Он был довольно высок, статен и красив собою. К нему – то Верный и обратился с вопросом.

– Друг, куда направил свои стопы? Не в небесную ли страну?

– Именно туда.

– Прекрасно, тогда мы можем идти вместе.

– С удовольствием, будем друзьями.

– Так идем, а заодно и побеседуем о духовной пище.

– Мне всегда доставляет огромное удовольствие беседовать с умными людьми о высоких материях, – ответил Краснобай. – Я рад, что встретил единомышленников. Случай, скажу вам откровенно, довольно редкий. Чаще встречаешь путешественников, предпочитающих пустые разговоры.

– Очень грустный факт, – заметил Верный. – Для чего дан человеку язык, если не для прославления Бога и Его дел?

– Твои слова убеждения мне по сердцу. Что может быть приятнее и полезнее такой беседы? Особенно для такого человека, как я, который восхищается всякого рода чудесами. Где еще можно найти такое точное и ясное, подробное и вместе с тем лаконичное описание истории, загадочных сил природы, чудес и знамений, как это сделано в Священном Писании.

– Все это так. Но цель нашей беседы извлечь из нее максимальную пользу.

– И я так думаю. Дискутировать на эти темы весьма полезно. В беседе человек познает очень многое, о чем прежде и не догадывался, так например, пустоту, никчемность земных и значимость небесных ценностей, ничтожность наших дел, необходимость возрождения Святым Духом и спасения через Иисуса Христа. Кроме того, человек понимает, что есть покаяние, вера, молитва, терпение. Наконец, он учится опровергать ложные учения, отстаивать истину и наставлять на праведный путь неверующих.

– Все это верно, и мне очень приятно слышать это от тебя…

– Увы! Отсутствие подобных бесед, – отвечал Краснобай, – как раз и является причиной того, что столько людей не понимает необходимость и важность веры и воздействия благодати на их человеческие души для достижения вечной жизни. Они живут в полном неведении, считая, что строгим соблюдением буквы закона могут попасть в Царство Божие.

– Да, но позволь заметить, что познание этой истины есть дар Божий. Человек не может добиться этого только лишь своим усердием или пустыми разговорами на эту тему.

– О, я прекрасно понимаю, что человек ничего не может взять себе сам, если оно не дано ему будет свыше. Все по благодати – не по делам. В доказательство я могу привести тебе множество мест из Священного Писания.

– Хорошо, так какую же тему мы теперь изберем для нашей беседы?

– О, по мне любую! Мне не составляет никакого труда рассуждать о небесном и о земном, о светском и о духовном, о прошлом и о будущем, на тему нравственности и о Евангелии. Я много интересного могу рассказать о своем отечестве и о дальних странах, о важных и о менее важных вещах. Мне любая тема по плечу.

Верный очень удивился ответу путника, подошел к Христианину, который шел несколько поодаль, и сказал ему тихо:

– Какого хорошего спутника мы получили. Настоящая ходячая энциклопедия!

Христианин улыбнулся:

– Этот господин, которым ты так восхищаешься, умеет хорошо морочить голову.

– А разве ты его знаешь?

– Может быть, лучше, чем он сам себя знает.

– Так скажи, пожалуйста, кто он?

– Его зовут Краснобай. Он из нашего города. Удивляюсь, что ты его не знаешь. Хотя вполне может быть, ведь город наш так велик…

– Чей он сын и где он живет?

– Его отца зовут Болтуном, а живет он во Вральном ряду. В городе он известен как Краснобай из Врального ряда. Он очень жалкий и несчастный человек.

– Однако какое приятное впечатление он производит.

– Да, он всем кажется премилым человеком, пока не познакомишься с ним поближе. На людях он разыгрывает святошу, а дома он ненавистный, отвратительный тип. Его можно сравнить с картиной, которая красива только издали.

– Мне сдается, что ты все-таки шутишь.

– Боже упаси, чтобы я в шутку стал чернить своего брата. Я тебе о нем еще кое-что поведаю. Этот человек чувствует себя, как рыба в воде, в любом обществе. Так же, как он с тобой сейчас разговаривал, он будет рассуждать с соседом за кружкой пива в кабаке, и чем больше хмеля ударит ему в голову, тем красноречивее поток его речи. Настоящая вера не чувствуется ни в сердце его, ни в душе, ни в его поведении. У него одно на уме: показать свое красноречие и как можно искуснее поболтать.

– Неужели я так сильно ошибся в этом человеке? – изумился Верный.

– Да, ошибся… Это о таких сказано: «Они говорят, но не исполняют», и «Царство Божие не в слове, а в силе». Он говорит о молитве, о покаянии, о вере, о духовном возрождении, но, к сожалению, это только слова. В душе у него ничего святого нет. Я бывал у него, видел его в кругу семьи и вне ее… В его доме нет веры. В его семье никто не молится, и не встретишь у него никого, в ком чувствовалось бы раскаяние. Он поистине позорное пятно на белоснежном платье христианства. Своим краснобайством он клевещет на Иисуса Христа. Вне дома он «святой», у себя – сатана. И его бедная семья сильно от этого страдает: с близкими он сварлив и зол, с прислугой несправедлив. Он очень скуп и постоянно норовит другого надуть, обмануть или провести. Для достижения своей цели он не стесняется в выборе средств. Самое страшное, он и сыновей своих воспитывает в том же духе, и если заметит в ком из них склонность к богобоязненности, сразу называет его при всех дураком и болваном. Мне кажется, он своей порочной жизнью очень многих оттолкнул от веры, и если Господь не остановит его, он еще многих погубит.

– Я, конечно, не имею права сомневаться в твоих словах, так как ты его знаешь лично и судишь о людях, как подобает христианину.

– Если бы я не знал этого человека, я, вероятно, разделил бы твое мнение. Скажу больше, если бы все это мне рассказали люди, враждебно настроенные к религии, я счел бы это за клевету (ведь на богобоязненных нередко клевещут). Но все, что я рассказал тебе, и – увы! – гораздо более того, результат моих собственных наблюдений. Люди порядочные стыдятся знакомства с ним. Одно его имя заставляет людей краснеть. Никто не решается назвать его братом или другом.

– Да, теперь я вижу, что слово и дело – два совершенно разных понятия. Впредь стану внимательнее.

– Конечно, это разные вещи. Тело и душа ведь тоже не одно и то же. Тело без души мертво, так же и слово без дела пустой звук. «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом состоит и в том, чтобы утешать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира». Краснобаю это не нужно: он считает, что истинным христианином можно стать и без того, чтобы дело делать. Тем самым он обманывает свою собственную душу. Слушать – значит принять семя в сердце: но еще неизвестно, взойдет ли оно и будет ли плодоносно. В день суда не спросят: слушали ли вы и рассуждали ли, но были ли исполнителями? В зависимости от ответа и судимы будем. Конец света можно сравнить с жатвой, когда жнецы соберут плоды – плоды веры. Я это говорю лишь затем, чтобы показать тебе, как жалко будет выглядеть исповедание Краснобая в тот день.

– Это напоминает мне, – заметил в ответ Верный, – объяснение Моисея, как отличить чистое животное от нечистого: «Всякое животное, у которого раздвоены копыта и которое жует жвачку, чисто. Животное, у которого только копыта раздвоены, но которое не жует жвачку, или же которое жует жвачку, но не имеет раздвоенного копыта, нечисто». Краснобая можно сравнить с нечистым животным. Он жует жвачку, то есть пережевывает слова, но не решается расстаться с грехом…

– Ты правильно понимаешь смысл библейского текста. К этому еще добавлю: апостол Павел называл некоторых людей, а именно краснобаев, медью звенящей или кимвалом звучащим. Это люди, лишенные истинной веры и евангельской благодати. Они не могут быть приняты в небесную обитель с детьми Божьими.

– Признаюсь, общество этого человека было мне очень приятно. Но ты открыл мне глаза. Как же мы теперь избавимся от него?

– Послушайся моего совета, и ты увидишь, что и ему скоро надоест твое общество, разве только Господу будет угодно тронуть его душу и обратить ее. Подойди к нему и заведи серьезный разговор о силе воздействия Божьей благодати на человека. И просто спроси его, чувствует ли он эту силу в своем сердце, в своем доме и во всей своей жизни7.

Верный снова подошел к Краснобаю:

– Эй, брат, веселее! О чем задумался?

– Я вот думаю, сколь о многом мы могли бы поговорить за это время.

– Что ж, пожалуй, начнем. Если ты мне позволишь избрать тему для беседы, я предложил бы следующую: как, каким образом проявляется спасительная благодать Божия в сердце человека?

– Я понял, о чем ты хочешь повести разговор. Вопрос, действительно, немаловажный, и я тебе с удовольствием на него отвечу. Вот вкратце мой ответ. Во-первых, если Божья благодать живет в сердце человека, она вызывает в нем бурю негодования против греха. Во-вторых,..

– Погоди, не спеши. Мне кажется, тебе следовало бы сказать, что Божия благодать вызывает в душе ненависть и отвращение ко греху.

– Да, но какая же разница между негодованием и ненавистью?

– О, большая! Человек приличия ради может красивыми словами высказывать свое возмущение грехом, но ненавидеть грех можно только под воздействием Божьей благодати. Я слышал многих проповедников, которые с кафедры громко возмущались грехом, клеймили его, но отлично с ним уживались в сердце, в доме и во всей своей жизни. Супруга царедворца Потифара громко рассказывала всем о своей святости, а на самом деле была прелюбодейкой. Некоторые бичуют грех очень своеобразно. Таких можно сравнить с матерью, которая журит своего ребенка за шалость, а потом сразу же обнимает и ласкает его.

– Ты, я вижу, хочешь поймать меня на слове…

– Нет, я хочу только ясности.

– Позволь мне высказать свою мысль до конца. Во-вторых, хорошее знание библейских истин.

– С этого тебе следовало бы начать. Библейские истины можно знать на пятерку с плюсом и при этом не иметь в душе Божьей благодати. Человек может приобрести самые глубокие познания и оставаться ничем, т. е. не быть чадом Божиим. Когда Христос спросил Своих учеников: «Знаете ли вы все это?» – ученики ответили:

«Знаем». – «Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете». Он называет блаженными не знающих, но исполняющих. Существует вид познания, не сопровождающийся практической деятельностью, своего рода теоретическое познание. Встречаются слуги, прекрасно знающие волю своего господина, но не исполняющие его волю. Человек может знать евангельские истины наизусть и не быть христианином. Поэтому твой вывод неверен. Теория нравится краснобаям и хвастунам, а Богу нужна практика. Конечно, практика без познания невозможна. Вообще существует два вида познаний: один вид ограничивается словесными рассуждениями, а другой базируется на благодати, вере и любви, заставляющие человека с желанием и радостью исполнять волю Бога. Человека поверхностного удовлетворяет первый вид познания, а христианин не мыслит себя без второго вида: «Вразуми меня, и буду соблюдать закон Твой и хранить его всем сердцем».