Текст книги "31 июня"
Автор книги: Джон Бойнтон Пристли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Диммок не обращал на них никакого внимания.
– Пегги, принесите мне две таблетки аспирина и стакан воды.
– Брось паясничать, Фил, – сказала Энн строго. – Это дело, а не игрушки, Д.Д., унёс кто-нибудь рисунок?
– Да. – Диммок говорил очень медленно, с трудом выдавливая слова и тяжело дыша. – Красно-жёлтый карлик. Схватил его и нырнул вон в тот шкаф.
Энн улыбнулась, но в улыбке её был укор.
– Ну, Д.Д., пожалуйста…
Последовал взрыв.
– Говорю вам, – во всю мочь заорал Диммок, – красно-жёлтый карлик уволок этот рисунок! Он нырнул… ах, чтоб тебе! – Опять загрохотали пневматические дрели, и Диммок, разом онемев, в ярости отшвырнул бумаги и забарабанил пальцами по столу.
Глава 3
ДВА ВОЛШЕБНИКА
В Ковровом покое замка короля Мелиота сидели Мелисента и Нинет, делая вид, будто слушают игру Лэмисона на лютне. (А где же Элисон? Уж не спешит ли, в образе секретарши Пегги, к Диммоку с двумя таблетками аспирина и стаканом воды?) Лэмисон закончил свой номер замысловатым аккордом и несколькими фальшивыми нотами, потом встал и поклонился.
– Благодарю вас, Лэмисон, – снисходительно промолвила Мелисента. – Очень мило… но мы, к сожалению, не в духе. Можете идти.
Нинет бросила на него суровый взгляд.
– И постарайтесь выучить «Чёрный рыцарь взял моё сердце в полон».
Едва Лэмисон вышел, Мелисента сказала капризно:
– Кому он нужен, этот «Чёрный рыцарь»? Или любого другого цвета, какого хотите! До смерти надоели рыцари!
– Я и сама миллион раз это говорила.
– И вечно этот дурацкий лязг, гром, звон! Вечно им то пристёгивают что-нибудь, то отстёгивают. Чушь какая!
– И не говорите, – сказала Нинет. – Я себе все ногти обломала, когда помогала расстёгивать сэра Мариса на Астолатском турнире. А потом он целый день говорил про геральдику, всё говорил и говорил, и всё про геральдику – я чуть не взвыла! Нет, мне куда больше нравятся чародеи.
– Ну, чародеи-то всем нравятся, Нинет, дорогая моя.
– Нет, я хочу сказать – профессионалы, настоящие волшебники.
Мелисента поморщилась.
– Они все такие старые…
– Да, но искусный волшебник, если очень его попросить, будет выглядеть на столько лет, на сколько вы захотите.
– Я знаю… И всё-таки я бы чувствовала, что на самом деле он старый и плесенью припахивает…
– Вы только об одном и думаете – о своём Сэме.
– Всё твержу себе, что не надо думать, – грустно сказала Мелисента. – Вчера было так чудесно! А сегодня… что там могло случиться?
– Нельзя ждать событий – надо самим их устраивать, – объявила Нинет.
– Но с моей помощью, сударыни, не так ли? К вашим услугам, высокороднейшая принцесса.
Тот, кто произнёс эти слова, стоял перед ними, возникнув, по-видимому, из пустоты. Он был высок и хорош собой, в весьма, однако, зловещем стиле – нос у него был длинный, острый, усы и бородка иссиня-чёрные. На нём было роскошное, колдовское облачение со знаками зодиака, вышитыми золотой и серебряной канителью. У него был тот слишком тщательный выговор, который на любом языке звучит несколько по-иностранному.
– Магистр Мальгрим, – произнесла Мелисента в истинно королевской манере, – вы не должны были появляться так внезапно. Мы не давали вам на то своего соизволения. Нинет, это магистр Мальгрим, новый волшебник, он прибыл от короля Марка. Леди Нинет.
Он поклонился, и Нинет ответила ему улыбкой.
– Как вы это сделали, магистр Мальгрим?
– Очень просто: я был невидим, – сказал он любезно-снисходительным тоном. – Метод простой и быстрый, принят теперь почти повсеместно. В наше время только уж очень старомодные волшебники и маги по-прежнему предпочитают превращения. Например, мой дядя. Он непременно желал меня сопровождать, но решил войти в замок и подняться сюда в обличье бурой крысы… Кажется, его ещё нет? Ну что ж, это подтверждает мою точку зрения… Метод рискованный, медленный и примитивный.
– Надеюсь, к нам он в обличье бурой крысы не войдёт? – сказала Мелисента.
– Как знать, он способен на озорство, – отозвался Мальгрим, – и к тому же обожает пускать пыль в глаза. Кстати, его зовут Марлаграм. Волшебник старой Мерлиновой школы.
Нинет, которая всё время глядела на него с нескрываемым восхищением, теперь воскликнула:
– Магистр Мальгрим, вы меня просто очаровали!
– Чаровать – моя профессия, леди Нинет. Но если вы относите своё замечание к моим личным достоинствам – я польщён, я счастлив. – Он улыбнулся и отвесил поклон. – А теперь, принцесса Мелисента, я должен просить вас вернуть мне моё зеркало. Оно при вас? Ах, вот оно… будьте добры… И не надо так огорчаться, умоляю вас. Его сила быстро иссякает, если один и тот же человек пользуется им слишком часто. Вы, должно быть, и сами в этом убедились.
Мелисента сразу повеселела.
– Тогда, может быть, Сэм всё-таки думает обо мне и сегодня, только это несчастное зеркало его не показывает! Но где же карлик Грумет? Нашёл он Сэма? Ну, говорите же, магистр Мальгрим, говорите!
Он пожал плечами, вытянул руку и раздвинул веером пальцы, – всё в сугубо не английском стиле, – а потом величественно возвестил:
– Вы слишком торопитесь, высокородная принцесса. Не забывайте – мне было отказано в должности Придворного мага и Штатного волшебника королевства Перадор. А между тем благодаря моей могущественной и на редкость искусной помощи карлик Грумет вернулся с прекрасными и удивительными дарами.
– От Сэма? Какое счастье! Но где же он? Мелисента чуть не приплясывала от нетерпения.
– В самом деле, где он? Не сомневаюсь, что один из ваших штатных придворных волшебников мог бы доставить вам необходимые сведения.
– Вы же отлично знаете – у нас при дворе вообще нет волшебников!
– Мелисента, дорогая, – сказала Нинет, – с ним нельзя разговаривать в таком высокомерном тоне. Он слишком, слишком умён. – Она призывно улыбнулась Мальгриму, и волшебник выразил свою признательность поклоном.
– Хорошо, чего же вы хотите, магистр Мальгрим? – спросила Мелисента.
Прирождённый интриган и заговорщик, Мальгрим не колебался и не раздумывал ни секунды.
– Много лет назад, когда ваш отец был ещё юным рыцарем, Мерлин подарил ему золотую брошь. Говоря вполне откровенно, я бы её похитил, если б мог. Но ни один из даров Мерлина похитить невозможно. Вы или ваш отец должны вручить её мне сами, по доброй воле. Поклянитесь мне выполнить это условие, и я исполню ваше желание. Но прежде чем вы хотя бы краешком глаза увидите карлика и дары, которые он принёс, я должен услышать вашу клятву.
Мелисента колебалась, не зная, что ответить, как вдруг чей-то голос прокричал:
– Обождите! Обождите! Никаких клятв!
Посреди Коврового покоя появился маленький старичок. Он хихикал, бормотал что-то невнятное и нетерпеливо приплясывал. Девушки взвизгнули. Мальгрим почернел от ярости. Это, конечно, его дядюшка, Марлаграм. С длинной бородой, в потрёпанном платье, он нисколько не напоминал своего великолепного племянника и, как видно, был представителем древней породы простоватых, неотёсанных колдунов – тех, что сродни тролям, гномам и эльфам. Но несмотря на свой древний вид, это был весьма живой старый колдун, так и кипевший поистине диаволической энергией. То и дело он разражался пронзительным кудахтающим хихиканьем, и впредь в нашем рассказе мы так и будем передавать этот звук – «хи-хи-хи!», – хоть это и не совсем удачно.
– Мой дядя, – проговорил Мальгрим с холодным отвращением, – магистр Марлаграм.
– Не трудись объяснять мне, кто эти барышни, племянник. Знаю, знаю… хи-хи-хи! – Он вытянул длинный и очень грязный палец. – Вы – принцесса Мелисента… славный, сочный, лакомый кусочек, м-да… эх, будь мне снова только девяносто, не дождаться бы вам с Сэмом от меня подмоги… я бы сам за вами приударил… хи-хи-хи!
– Вы противный старикашка, – сказала Мелисента, впрочем, без особого неудовольствия.
– Совершенно верно, девочка, так оно и есть, – весело отозвался Марлаграм. – Но к тому же я ещё очень-очень-очень-очень умный, и вы скоро в этом убедитесь. Хи-хи-хи! – Тут он указал пальцем на Нинет и подошёл к ней поближе. – А вот это – зловредная девка… ох, и язва же ты, просто беда!.. И что за будущее тебя ждет – штучки-дрючки, фигли-мигли, шуры-муры!
– Что ж, я к этому готова, – сказала Нинет ледяным тоном.
Неугомонный старикашка так и запрыгал.
– И дело уже на мази, и штучки-дрючки, и фигли-мигли, и шуры-муры – всё уже у самого порога! Хи-хи-хи!
– Пыль в глаза пускает, – холодно произнёс Мальгрим. – Вечно одно и то же. До чего же, однако, безвкусно и нудно. Всю нашу корпорацию дискредитирует. – Он погрозил дяде пальцем. – Говорил я вам, что буду здесь первым, и вот, пожалуйста, обставил вас по малой мере минут на десять.
– Ах, чтоб тебе! Пришлось задержаться внизу – так, одно весёленькое дельце. – Теперь он глядел на Мелисенту, и его глаза под всклоченными бровями поблескивали, словно стёклышки в пыли под колючей изгородью. – Видите, моя дорогая, что он затеял? Хочет вас убедить, будто его дядя устарел. Но я знаю целую кучу таких проделок, какие ему и невдомёк. Я ведь выслуживал свой срок у Мерлина ещё до того, как этот молодчик на свет появился… Хи-хи-хи! Вы ждёте карлика Грумета, верно?
– Да! – нетерпеливо воскликнула Мелисента. – Где он?
– Он будет здесь, – поспешил вмешаться Мальгрим, – как только вы дадите мне клятву…
Но дядя резко оборвал его:
– Не верьте ему, не верьте, моя дорогая! Не достать ему карлика… хи-хи-хи! Руки коротки.
– Дядя, это невыносимо! – не выдержал Мальгрим. – Я предупреждал вас, просил не вмешиваться…
– Хи-хи-хи!
– Хотите померяться со мной силами, старый глупец?
– Хочу, хочу, хочу! Хи-хи-хи! Спортивное состязание… всего один раунд… по Мерлиновой системе… победитель доставит принцессу к Сэму.
– Быть по сему! – возвестил Мальгрим, величественно выпрямляясь. – Итак, повелеваю вам…
Девушки испуганно взвизгнули и отпрянули от чародеев, которые теперь пристально глядели друг на друга сквозь зловещие сумерки, внезапно залившие залу.
– Валяй, малыш, повелевай! – завопил Марлаграм, продолжая скакать и дурачиться. – Командуй, пока башка не отвалится.
Мальгрим был ужасен – ужасны были его слова… на каком-то колдовском наречии: «Варта гракка, Марлаграм, о террарма вава марвагриста Демогоргон!» Сумерки сгустились в чёрную мглу, грянул гром, сверкнула молния, удушливо запахло серой. Девушки, судорожно вцепившись друг в дружку, прижались к стене.
Но если Мальгрим был величествен, то не менее величественным – и в том же самом стиле вдобавок – явил себя его старый дядя. «Варта гракка, Мальгрим! – проревел он. – О терра марвина грудумаги-стерра Вельзевул!» Вслед за тем раздался оглушительный раскат грома и сверкнула молния, ослепившая обеих девушек. Когда наконец они оправились от страха и смятения и открыли глаза, то увидели, что мгла рассеялась, а вместе с нею бесследно исчез и Мальгрим. Старый Марлаграм, оставшись в одиночестве, скалил зубы и кудахтал.
– Всё кончено, – объявил он им. – Ну что это вы так испугались, мои дорогие? Он провалился – и поделом ему. Слишком уж надутый, что твой индюк… и никакого уважения к старшим.
– Но что здесь произошло? – Мелисента ещё не могла совладать со своим изумлением. – Я ничего не понимаю, магистр Марлаграм.
– Всё очень просто, моя дорогая. Хи-хи-хи! Теперь я беру вас под присмотр и опёку. И не ставлю никаких условий, не прошу никаких клятв… заметьте это. Вы доверяете мне, а я доверяю вам. Добрые старые правила… Так ежели вам нужен этот Сэм, я вас к нему доставлю, где бы он ни был. Хи-хи-хи! Но сперва вы желаете видеть карлика, верно? Грумет! – позвал он. – Грумет! Грумет! Сюда, малыш, сюда, сюда!
В Ковровом покое внезапно посветлело, резко просвистал ветер – и вот Грумет уже перед ними. В руках у него рисунок и чулки, он скалит зубы и уморительно кривляется.
– О, Грумет! – ахнула Мелисента. – Ты его видел? И что это ты принёс? Это Сэм написал мой портрет? Ах, поглядите… поглядите, Нинет… изумительно, правда?
Нинет поглядела.
– Нос не такой.
– Нет, такой! – возмущённо сказала Мелисента. – Вы просто завидуете. Нос – прелесть. Чудесный портрет. Какой молодец Сэм! А это что такое? Чулки? Ах, да вы только поглядите… Боже ты мой!
На этот раз Нинет была восхищена не меньше принцессы.
– Они такие… такие… такие прозрачные! Наверно, это колдовство.
– Я должна их примерить.
– А я?
– Нет, Нинет, пока не перестанете завидовать…
– Ну, довольно, – сказал Марлаграм. – Хотите увидеть этого Сэма?
– Конечно! Вы сказали, что доставите меня к нему.
– Тогда приготовьтесь. Мы отправимся через час. Ни раньше, ни позже. Чтобы разыскать этого Сэма, мне нужно часок поработать. Он ведь не в двух шагах отсюда, сами понимаете… во всяком случае, не то, что обычно имеют в виду, когда говорят «в двух шагах». В пространстве – может быть, но не во времени. Одним словом, мне нужен час, чтобы решить эту задачу. А потом – в путь… Хи-хи-хи! Грумет, ты остаёшься здесь, малыш. А я пошёл. – И он, озарённый ярким светом, исчез под свист ветра.
– Простите, Нинет, – сказала Мелисента, готовясь унести свои сокровища, – но придётся вам остаться здесь. Вы никогда не испытывали к Сэму искреннего расположения, и я вижу, что лучше вас отстранить.
С этими словами она поспешно удалилась.
Нинет с омерзением посмотрела на Грумета, сидевшего на корточках у колонны.
– Если бы ты хоть говорить умел, дурачок нечастный! Что, разве и в самом деле так уж трудно найти этого субъекта по имени Сэм? – Карлик выразительно закивал. – Без колдовства, видно, не обойтись, а? – Карлик не менее выразительно кивнул ещё раз. – Не то чтоб он был мне нужен, нет, конечно. Я нахожу всю эту затею просто смехотворной. Но я не стану молча терпеть подобное обхождение. Я не позволю себя отстранить, будто какую-нибудь пешку… Ах, если бы только магистр Мальгрим не дал так легко уложить себя на обе лопатки…
– Простите, леди Нинет, – сказал Мальгрим, на глазах у Нинет выходя из-за колонны. – Я должен внести небольшую поправку. Действительно, я был на волосок от поражения. Но всё дело в том, что мой дядя – а ведь он как-никак колдун опытный, бывалый – приготовился к поединку, а я – нет. Зато теперь мой ход.
– Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?
– Можете. – Мальгрим подошёл ближе и понизил голос, теперь у него был вид заправского заговорщика. – Как только принцесса с моим дядей отбудут, приготовьтесь встретить Сэма.
– Сэма? Да ведь они его ищут.
– Но они его не найдут. А почему? Да потому, что я найду его первый. Ха-ха! Они будут искать его там, а я тем временем перенесу его сюда. И, когда он появится, вы его примете и займёте. Итак, будьте готовы.
– Магистр Мальгрим! – восторженно воскликнула Нинет. – Я преклоняюсь перед вами!
– Вы мне льстите, леди Нинет, – возразил Мальгрим в лучшей великосветской манере. – А теперь, если позволите, мне надо прочесть мысли этого человечка. Поди сюда, Грумет. – Он пристально посмотрел на карлика, словно читая плохо оттиснутую страницу, потом повернулся к Нинет. – Помните, что вам надлежит делать, леди Нинет.
– Будьте покойны. Сэма я беру на себя.
– Тогда мы отправляемся.
Он положил руку карлику на плечо. Неведомо откуда налетел ветер и просвистал сквозь внезапно вспыхнувший свет. Чародей и карлик исчезли.
Прежде чем обдумать вопрос, в каком наряде ей встречать Сэма, Нинет позволила себе коротенькую передышку и горячо поздравила самое себя с успехом. Она почувствовала, что сейчас изречёт чеканный афоризм.
– Заговор, – с наслаждением сказала она, – поднимает голову.
Глава 4
В «ВОРОНОМ КОНЕ»
«Вороной конь» на Пикок-плейс – крохотный оазис в пустыне из кирпича и штукатурки, что простирается между станцией метро «Саут-Кенсингтон» и Фулхем-роуд. В то утро в тихом маленьком баре «Вороной конь», закрытом для непосвящённых, было особенно мирно и тихо – здесь не было ни души, кроме толстого пожилого посетителя и тощей пожилой буфетчицы. Их беседа над пинтою смеси лёгкого пива с горьким, стоявшей перед посетителем, была довольно обычной в этих стенах, но отнюдь не являла собою образец природной смекалки, народной философии и меткой критики существующих порядков, которыми искони славится английская пивная.
– Нет, – говорила тощая буфетчица с полнейшим безразличием, – он заходил во вторник – мистер Сандерсон, значит.
Толстяк обдумал это сообщение.
– Гм. А мне сказал – в среду.
– Может, и в среду, – поразмыслив, согласилась буфетчица. – А всё-таки, сдаётся мне, во вторник.
Толстяк был тоже человек учтивый.
– Может, он обчёлся, когда сказал «в среду»?
– Что правда, то правда, – отозвалась буфетчица. Последовало долгое молчание. Где-то тикали часы. Луч солнца заблудился между бутылками с ликёром над головой у буфетчицы. – Но разве я не могла ошибиться, когда сказала «во вторник»?
– Что правда, то правда, – сказал толстяк. Он прислушался к жужжанию огромной синей мухи, словно у той могло быть особое суждение касательно действий мистера Сандерсона. – Как ни верти – всё равно: либо вторник, либо же среда.
– Что правда, то правда, – сказала женщина.
В бар влетел Сэм Пенти.
– Доброе утро! Доброе утро!
– Утро доброе, – равнодушным голосом сказала женщина за стойкой. – Погодка-то опять разгулялась.
– Да, да, разгулялась. Будьте добры, двойной джин и стакан горького. – Буфетчица отвернулась от стойки, чтобы налить пиво и джин, а Сэм поглядел на толстяка, который уставился в свою кружку с таким вниманием, словно рассчитывал обнаружить на дне мистера Сандерсона. – Да что там, второго такого тридцать первого июня и не припомню. А вы?
– И я тоже, – сказал толстяк. Но вдруг забеспокоился, извлёк из кармана записную книжку, насупившись, принялся её изучать и наконец бросил подозрительный взгляд на Сэма, который в этот миг получил свой заказ и расплачивался.
– Спасибо, – сказал Сэм буфетчице. – Ну, а как у вас… вообще?
– Да всё тихо-спокойно, – отвечала она. – А только, сдаётся мне, мистер Сандерсон заходил к нам во вторник.
– А я и не спорю, – с величайшею горячностью заверил её толстяк. – Но мне он сказал – в среду.
– Что правда, то правда, – согласилась женщина. И, немного подумав, добавила: – Но ведь он мог перепутать, как вы думаете?
– Мог. – Толстяк допил свою смесь. – А только и вы могли ошибиться, когда сказали, что был, дескать, во вторник, нет, что ли?
– Что правда, то правда. Может, оно и по-вашему – в среду.
– Ежели только не во вторник, – мрачно подытожил толстяк. – Ну, мне пора. Адью.
– Пока до свиданьица!
– Всего лучшего, – весело сказал Сэм вслед толстяку. Он проглотил джин и пригубил пиво.
– Тихо-спокойно всю неделю, – уныло протянула буфетчица.
– А когда же всё-таки приходил мистер Сандерсон?
– Вы думаете, во вторник?
– Угу…
– Или, может, в среду, – прибавила женщина задумчиво.
– Угу, угу…
– А вы его знаете, мистера Сандерсона?
– Нет.
– И я тоже, знаю только, что он букмекер, – сердито бросила буфетчица. – Сроду его не видела, да и видеть не желаю. Вы, кажется, хотели что-то сказать?
В этот миг какой-то человек ворвался в бар так стремительно, будто вскочил в вагон отходящего поезда.
– Здрасьте, здрасьте! – крикнул он. – Два двойных шотландских, детка… А ну, живо!
Это был высокий и грузный мужчина в слишком ярком и слишком тесном для него костюме. Красное, заросшее щетиной лицо напоминало переспелую ягоду крыжовника. Пока буфетчица отмеряла ему виски, он повернулся к Сэму.
– А вам что заказать, сэр?
У него был голос и повадки человека, который в любое время дня и ночи не то чтобы совсем пьян, но и не совсем трезв.
– Спасибо, пока ничего. У меня – вот. – Сэм показал на свой стакан.
– Ну тогда действуйте сами, старик, не стесняйтесь. Когда-нибудь занимались плоскодонками?
Сэм сказал, что не занимался.
– И не ввязывайтесь. Это чёрт знает что. Теперь вот с конца апреля всё накачиваюсь да накачиваюсь… всё больше в «Корнуолле». Ну и заведение, чтоб ему провалиться! Вы обо мне слыхали? Капитан Планкет.
– Кажется, нет, – сказал Сэм.
– Бросьте, старик. Вспомните то кино, насчёт рыбы, которая лазает по деревьям. Кто к нему говорит вступление? Пэт Планкет – старый шкипер. Так это я и есть! Спросите где хотите, кого хотите – вам все скажут: «Как же, как же, шкипер Планкет – миляга старик». – Он швырнул на стойку десять шиллингов. – Спасибо, детка. Сдачу оставь себе. – И единым духом опорожнил рюмку.
Сэм поглядел на него.
– Да кто же эти «все»? Кто именно скажет: «Шкипер Планкет, – миляга старик»?
Планкет торжествующе повернулся к буфетчице.
– Вот вам, пожалуйста! Что я говорил? Конечно, он меня знает. Меня всякий знает. Какое сегодня число?
– Тридцать первое июня, – без колебаний ответил Сэм.
– И со временем тоже зарез, – сказал Планкет. – Мне бы сейчас в Генуе быть – вот где. У меня там восемьдесят ящиков тухлого яичного порошка. Перекупил у одного парня в Барселоне. Парень был под мухой. Я тоже. Куда к чёрту девать тухлый яичный порошок?
– Сделать из него тухлую яичницу, так, наверно, – сказал Сэм задумчиво. – Знаете, что вам нужно? Хорошая реклама, вот что. «КАК?! ВЫ ВСЁ ЕЩЁ ЕДИТЕ ЯИЧНИЦУ БЕЗ ТУХЛИНКИ?!» Что-нибудь в таком роде. Попробуйте обратиться к мистеру Диммоку из агентства «Уоллеби, Диммок, Пейли и Туке». Тукса можете не считать.
– Спасибо за идею, старина. Что скажете насчёт половинной доли в заброшенном маяке у португальского берега?
– Готов взять верхнюю половину, – сказал Сэм. – Но только как можно дешевле.
– Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес «Олбенского спортивного клуба» – Олд-Комптон-стрит. Знаете этот клуб, старик?
– Нет, старик.
– Пакостная дыра. Как вы сказали вас зовут?
– А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти.
– Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби.
– У меня нет братьев.
– Значит, это был ещё кто-нибудь, – сказал Планкет. – До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите сами! – Он опорожнил вторую рюмку. – Где у вас телефон, детка?
– В коридоре за общим залом. Вам придётся выйти и зайти в другую дверь.
– Кто-нибудь знает номер панамской миссии? Никто? Ну да ладно. – Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и поманил к себе Сэма. – Что вы думаете насчёт такого дельца, старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар – если всё будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий четверг. И вот позавчера вечером встречаю в «Полперро» одного парня – где-то он уже малость поднабрался, – и он предлагает мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень дошлый – так что скажете, а?
– Я не люблю сардины в масле, – сказал Сэм. – Но, говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да, кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами вертелся карлик в красно-жёлтом камзоле и штанах в обтяжку?
Планкет не выразил ни малейшего изумления.
– А, это тот, что вас разыскивает?
Сэм опешил.
– Вы хотите сказать, что он здесь?
– Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите.
Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся. Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту.
– Тихо-спокойно, а? – сказал Сэм.
– Что правда, то правда, – сказала женщина.
Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг увидел, что она отворяется. В проёме показалась голова и плечи карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу исчез.
– Послушайте, – сказал Сэм с волнением, – вы видели карлика в красно-жёлтом наряде?
– Когда? – спросила женщина.
– Только что. Когда открылась дверь.
– Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего.
– Ладно, уговорили, – сдался Сэм. – Но я выпью ещё один двойной джин и ещё стакан пива. Будьте добры.
Поставив пиво и джин на стойку, она сказала:
– Вы, наверно, думаете – я дура?
Это замечание застигло Сэма врасплох.
– Нет, не то чтобы… конечно… но…
– Нет, думаете, – отрезала буфетчица. – Ну, так вот что я вам скажу. Если б я силком не заставила себя стать дурой, я на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре шиллинга десять пенсов.
Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма импозантно, но довольно нелепо. В своём чёрно-белом великолепии он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу. Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал:
– Доброе утро, Сэм.
– О… привет. – Сэм попытался скрыть своё удивление. – Обождите-ка… По-моему, мы встречались на какой-то вечеринке у Наташи… Вы, кажется, из театрального мира… Не иллюзионист, а?
– Как тонко замечено, Сэм. Вот именно – иллюзионист. А зовут меня Мальгрим. – Он обернулся к женщине за стойкой и указал на бутылку. – Мне вон ту, зелёную.
– Мятный ликёр? Но не всю же бутылку?
– Если позволите. – Он указал на большую серебряную кружку, украшавшую полку с напитками. – Я вылью её сюда. Нужно заплатить, разумеется.
Он извлёк толстую пачку бумажек и небрежно бросил их на стойку.
– Эй, поосторожней!.. – крикнула женщина, снимая бутылку мятного ликёра и кружку.
– Пусть они у вас не залёживаются, – предупредил Мальгрим, выливая ликёр в кружку. – Скоро они превратятся в сухие листья. Но пока тридцать первое не кончилось, всё будет в порядке.
– Что? Тридцать первое? – переспросил Сэм. – А карлика снаружи вы видели?
– Видел. Его зовут Грумет. Он сейчас у меня на службе.
– Ах, вот как! – Сэм был в негодовании. – Да будет вам известно, что он утащил мой рисунок!
– Да, да… портрет принцессы Мелисенты. Что же, она его видела… пришла в восторг… и жаждет познакомиться с вами, Сэм. Вот зачем я сюда и явился. – Он поднял кружку. – Моё почтение и наилучшие пожелания, Сэм.
– Скажите ему хоть вы, – взмолилась буфетчица, теперь уж не на шутку встревоженная. – Ведь он сейчас совсем окосеет! Лёгкое ли дело – целая бутылка мятного ликёра!
– Прекрасно освежает, – заявил Мальгрим, выцедив кружку до дна. – Итак, Сэм… мне бы хотелось по возможности обойти стороной профессиональные мелочи, но… насколько близко вы знакомы с проблемой пространств высшего порядка?
– Совсем не знаком. Кто такая принцесса Мелисента?
– Попробуем представить себе вселенную шести измерений, – сказал Мальгрим. – Первые три – это длина, ширина и высота, три остальные можно определить так: первое – сфера внимания и материального действия, второе – сфера памяти, третье – сфера воображения. Вы следите за моей мыслью?
– Нет, – ответил Сэм. – А что вы имели в виду, когда сказали, что принцесса хочет со мной познакомиться и что за этим вы сюда и явились?
– Всё, созданное воображением, должно существовать где-то во вселенной.
– Что правда, то правда, – сказала женщина за стойкой.
– Вы, верно, думаете, Сэм, что принцесса Мелисента – личность воображаемая.
– М-м-м… с одной стороны, конечно, – сказал Сэм осторожно, – но с другой стороны…
– Вы совершенно правы, – улыбнулся Мальгрим. – Потому что, разумеется, и то и другое верно. И поскольку она убеждена, что её жизнь – реальность, она, естественно, полагает, что вы должны быть вне реальности, как, разумеется, полагаю и я…
– Минутку! – Сэм был возмущён до глубины души. – Вы что же, хотите сказать, что эта наша жизнь – ненастоящая, нереальная?
– Разумеется. Это дикая мешанина из снов, кошмаров, пустых фантазий и мимолётных обольщений. Но разумеется, ваш мир существует… и вы существуете в нём… и вы, разумеется, тоже, моя любезная леди.
– Премного благодарна, – сказала буфетчица. – А то я уж было забеспокоилась.
– А при чём тут мой рисунок? – спросил Сэм подозрительно.
– Пока ни при чём. Пока я объясняю вам, как можно – конечно, зная секрет, – попасть из нашего мира в ваш, и наоборот. Я перехожу из подлинной, реальной жизни в воображаемую – и встречаю вас. Если же вы отправитесь вместе со мною (а я надеюсь, вы сделаете это в самом непродолжительном времени), тогда уж вы перейдёте из подлинной жизни в воображаемую, чтобы встретиться там с принцессой. Какая из двух этих жизней реальная, какая воображаемая – зависит от позиции наблюдателя. Не погрешая против истины, можно сказать, что обе реальные и обе воображаемые.
– А как насчёт карлика – его куда отнести?..
– В данный момент – ни к той и ни к другой: я только что послал его домой, и он в пути.
Дверь стремительно распахнулась. Это вернулся старый шкипер, капитан Планкет.
– Вот и он, – пробормотала женщина. – Только его здесь не хватало.
– Два двойных шотландских, детка! А вам двоим что?
– Спасибо, ничего. Мы уже выпили, – сказал Сэм. – Капитан Планкет, мистер Мальгрим, иллюзионист.
– Ну как же! – сказал Планкет, с воодушевлением пожимая Мальгриму руку. – Не сразу вас признал. Видел вас в Клубе диких. А ещё помнится – в театре, в Холборне. Дивный номер. Получи десять шиллингов, детка. Сдачу оставь себе. Ну, всех благ.
– Вы послали карлика домой? – обратился Сэм к Мальгриму. – Но куда же именно?
– В королевство Перадор.
– Не могу сказать, чтобы знал такое королевство, – вмешался Планкет. – Но знал одного парня, которого звали Перадор. У него было по шести пальцев на каждой руке. И этим самым рукам он не давал ни минуты покоя. Ребята, бывало, до обалдения доходят, как возьмутся считать его пальцы.
– Перадор? – медленно переспросил Сэм. – Это напоминает мне что-то из легенд о короле Артуре. А если так оно и есть, как можно туда отправиться?
– В третьей сфере, – невозмутимо сказал Мальгрим, – есть времена параллельные, времена конвергентные и дивергентные и времена, взаимно переплетающиеся.
– Оно и видно, – сказал Планкет. – Кстати, о времени: могу свести вас с одним парнем, он прячет у себя на моторной яхте, в запасном баке, сорок дюжин швейцарских часов. Боится выгрузить на берег. Горячка парень! – Он опорожнил вторую рюмку. – Может, закусим вместе, а? В «Троке» или ещё где-нибудь. Я угощаю.
Мальгрим строго посмотрел на него и покачал головой.
– Нам с Сэмом нужно в Перадор.
– Да он уже чёрт-те сколько лет как закрылся, старина, если это вы про то самое заведение. Толкнитесь-ка лучше в «Трок». И уж во всяком случае, вы, конечно, не бросите старого милягу Планкета одного?
– Бросим, – сказал Малъгркм.
– Невозможно, старина. – Он обнял Сэма за плечи. – Мы с Сэмом оба по уши увязли в яичном порошке и в португальском маяке. Хотите попытать счастья в старом «Перадоре» – ради Бога, я готов, хотя ставлю десять против одного, что кончим мы всё равно в «Троке». Но куда Сэм, туда и я.
– Только запомните: вся ответственность за последствия ложится на вас, – резко сказал Мальгрим.
– Старый шкипер Планкет никогда не отказывался от…
– Тихо!
Неведомо откуда налетел ветер, засвистал и сдул стену напрочь. С рёвом ринулся он по туннелю, открывшемуся на том месте, где прежде была стена. И трое крупных, плотного сложения мужчин исчезли. Последнее, что осталось в памяти у буфетчицы, вслед за тем потерявшей сознание, был голос фокусника: «Добро пожаловать в Перадор, джентльмены!»
