Текст книги "Опасный поворот. Инспектор пришел"

Автор книги: Джон Бойнтон Пристли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Роберт (холодно и решительно) . Я жду вашего объяснения, Стэнтон.

Фреда . Разве ты не видишь, он целит в меня?

Роберт . Это правда, Стэнтон?

Стэнтон . Во всяком случае, я не намерен ее щадить.

Роберт . Смотрите, Стэнтон!

Стэнтон . Слишком поздно, чтобы смотреть! Как вы полагаете, отчего Фреда так рассердилась на меня?.. Она была любовницей Мартина.

Фреда вскрикивает.

Роберт (глядит на Фреду, затем – на Стэнтона, потом – опять на нее; подходит к Фреде и становится перед ней) . Это правда, Фреда? Я должен знать, ибо если это неправда, то сейчас же вышвырну его вон отсюда.

Стэнтон . Ах, Кэплен, пожалуйста, не разыгрывайте из себя героя мелодрамы. Я бы слова не сказал, не будь в том уверен. А сознается она или нет – другой вопрос. Но даже если не признается, вы все равно меня не вышвырнете вон. Я, с вашего разрешения, уйду когда захочу.

Роберт . Фреда, это правда?

Фреда (у нее нет больше сил, чтобы бороться) . Да.

Роберт (так, как будто бы они одни) . И это продолжалось все время, пока…

Фреда . Да, все время.

Роберт . Когда это началось?

Фреда . Очень давно. Или кажется, что давно? Много–много лет тому назад.

Роберт . До нашей женитьбы.

Фреда . Да. Я думала тогда, что смогу разорвать… мне удалось на время… Но это вернулось, и с большей силой, чем раньше…

Роберт . Я хотел бы знать, почему ты мне не сказала?

Фреда . Я хотела. Сотни раз пыталась. Начинала говорить первые слова мысленно, про себя, и… иногда мне казалось, что я на самом деле, вслух говорю их тебе.

Роберт . Было бы хорошо, если б решилась, хорошо! Но почему я сам ничего не замечал? Теперь это кажется таким очевидным. Я, должно быть, был очень глуп. Я знаю, когда это началось. Это случилось, когда мы все в то лето поехали в Тинтаджель.

Фреда . Да, это началось тогда. Тинтаджель! Чудное, чудное лето! Ничего подобного я уже не переживала с тех пор.

Роберт . Мартин тогда отправился путешествовать пешком, а ты сказала, что проведешь несколько дней у Хэтчинсонов. Неужели тогда…

Фреда (очень спокойно) . Да, именно. Мартин и я провели время вместе. И это было единственным временем, которое мы действительно прожили вдвоем. Для него не много все это значило – так, еще один эпизод в жизни.

Роберт . Как, но разве он не любил?

Фреда (в глубоком отчаянии) . Нет, по существу, нет. Если бы любил, все было бы гораздо проще. Вот почему я никогда не могла тебе ничего сказать. Я думала, что, если я выйду за тебя замуж, все будет иначе. Это было нечестно по отношению к тебе, я знаю, но тогда я искренне думала, что все пройдет. И так же думал Мартин. Но это не прошло. Ты тоже знаешь. Это было безнадежно. Но ты не знаешь, насколько безнадежно это было для меня.

Роберт . Но почему сам Мартин мне ничего не сказал? Он же знал, как я был несчастен.

Фреда . Он не мог. Он отчасти боялся тебя.

Роберт . Мартин? Боялся меня?

Гордон . Да, это верно.

Роберт . Чепуха! Он никого не боялся, а меня и подавно.

Фреда . Нет, у него был какой–то необъяснимый страх перед тобой.

Олуэн (очень мягко) . Это правда, Роберт. Он вас боялся. Я знала это.

Гордон . И я знал. Он мне как–то сказал, что, если ты действительно рассердишься, ты не остановишься ни перед чем.

Роберт (задумчиво) . Странно. Я никогда не подозревал этого в Мартине. Боялся меня… не понимаю… почему? Из–за чего же? (Фреде.) Не могло же это быть из–за вашей…

Фреда . Нет, нет. Он не любил. (Окончательно теряет самообладание.) О, Мартин! Мартин!

Олуэн (подходит к ней и обнимает) . Фреда, Фреда, не надо. (Пытается успокоить ее.)

Стэнтон . Ну–с, вы теперь сами видите, Кэплен, что вы натворили. Приятный вечер, нечего сказать.

Роберт . Я ни в чем не раскаиваюсь и рад, что все вышло наружу. Я только жалею, что не узнал всего этого раньше.

Стэнтон . А что бы вам это дало? Вы бы все равно ничего не смогли сделать.

Роберт . Прежде всего, знал бы правду. А затем можно было бы принять какое–нибудь решение. Я бы не стоял у них на пути.

Стэнтон (саркастически) . Да вы и не стояли у них на пути.

Гордон (на которого весь разговор произвел очень тяжелое впечатление) . Да, сам Мартин был виноват во всем. Он не любил ее, как говорит Фреда. Я знал это. (Фреде.) Он мне сам признавался.

Роберт (поворачиваясь к нему, недоверчиво) . Он – тебе говорил?

Гордон . Да.

Роберт . Тебе, ее брату?

Фреда (оттолкнув Олуэн и поднимая голову) . Гордон, я не верю тебе!

Гордон (горячо) . Зачем мне лгать? Мартин мне сам говорил об этом. Он привык поверять мне все.

Фреда . Ерунда. Он считал тебя несколько нудным и надоедливым.

Гордон . Это неправда.

Фреда . Нет, правда, он мне об этом говорил даже в ту последнюю субботу, когда я принесла ему папиросницу. Он мне тогда сказал, что ты у него ночевал прошедшую ночь и ему стоило невероятных трудов от тебя отделаться.

Гордон (втягиваясь в ссору) . Фреда, я знаю, ты все это сейчас выдумала. Мартин никогда бы не сказал этого обо мне. Он знал, как я его любил, и он по–своему платил мне тем же.

Фреда . Вовсе нет.

Гордон . Ты это говоришь из ревности.

Фреда . Нисколько.

Гордон . Ты всегда ревновала Мартина ко мне.

Фреда (горячо) . Гордон, это возмутительная ложь!

Гордон . Нисколько.

Фреда . И все–таки он сам говорил, как устал от твоих вечных приставаний и внезапных истерик. Теперь я понимаю, что он хотел сказать этим. Всякий раз, когда его имя упоминалось сегодня вечером, ты впадал в истерику. В чем ты хочешь меня уверить, скажи, пожалуйста? (Схватившись руками за голову, отворачивается от него.)

Роберт (резко) . Фреда, ты не в своем уме!

Гордон (в бешенстве, пронзительно–резким тоном, обращаясь к Роберту) . Это все ревность, ревность. (Обращаясь к Фреде.) Если я был надоедлив, зачем ему надо было упрашивать меня приезжать в коттедж. Ты сама осточертела ему до смерти – своими домогательствами, своей любовью. Он сам признавался мне в этом и просил как–нибудь поговорить с тобой, чтобы ты оставила его в покое.

Фреда (в злобе) . Ты мне отвратителен!

Гордон . Ну, так позволь мне тогда…

Олуэн (возмущенная, отталкивая Гордона в сторону) . Прекратите! Замолчите оба, сейчас же!

Стэнтон (саркастически) . Нет уж, дайте им кончить, раз они начали.

Гордон (кричит) . И я как раз хотел передать тебе его просьбу! Но он застрелился.

Фреда . Не верю, не верю. Мартин не мог быть так жесток.

Гордон (подойдя к ней вплотную) . Ах не мог? А что он сказал тебе тогда, когда ты привезла ему папиросницу?

Фреда . Что бы ни говорил – это не важно. Ты выдумал всю эту отвратительную ложь только затем…

Роберт (грубо) . Послушайте, вы оба, я больше не хочу ничего слышать. Вы точно двое сумасшедших кричите друг на друга. Я понимаю тебя, Фреда, и сочувствую тебе, но, ради бога, помолчи. Я не могу больше этого вынести. А что касается тебя, Гордон, то ты или пьян, или…

Гордон (мрачно) . Ничего подобного. Я так же трезв, как и ты…

Роберт . Тогда веди себя соответствующим образом. Ты не ребенок. Я знаю, что Мартин был тебе другом…

Гордон (поворачиваясь к Роберту, горячо) . Другом? Он не был мне другом! В тебе, видно, течет рыбья кровь. Мартин был единственным человеком на свете, которого я действительно любил. Для него я сделал бы все на свете. Пятьсот фунтов! Боже мой, да я украл бы пять тысяч фунтов из кассы фирмы, только попроси он меня об этом. Он был самым замечательным человеком, которого я когда–либо знал. Иногда я готов был его ненавидеть. Иногда он изводил меня вконец. Но все это, в сущности, было не важно: он был Мартином, и я бы предпочел быть с ним, даже если бы он надо мной только насмехался, чем быть с кем–нибудь другим. Я как и Фреда… с тех пор как он умер, мне все все равно… Я не живу, а существую.

Роберт . А как же Бетти?

Гордон (угрюмо) . Можешь оставить ее в покое.

Роберт . Очень бы хотел. Но не могу не думать о ней.

Гордон . Выбрось из головы. Она сама о себе позаботится.

Роберт . Это как раз то, чего она не может и не должна делать. Ты обязан это понять.

Гордон . Этого–то я и не понимаю. И я знаю Бетти гораздо лучше, чем ты.

Фреда (с горечью) . Ты, кажется, все и всех знаешь лучше, чем кто бы то ни было, не так ли?

Гордон . Ах вот что? Я, право, ничего не могу поделать, если Мартин относился ко мне лучше, чем к тебе.

Фреда . Почем ты знаешь, что он…

Олуэн . О, прекратите. Прекратите, вы оба. Неужели не видите, что это он делал со злым умыслом, только для того, чтобы позабавиться?

Гордон (сердито) . Нет, не вижу. Он не был таким.

Стэнтон (с иронией) . О нет. Совсем не таким. Поискать надо было такого очаровательного, простого, искреннего человека…

Фреда (холодно) . Никто и не собирается утверждать этого. Однако он не воровал денег и не перекладывал вины на других.

Стэнтон . Знаешь, Фреда, не будем начинать все сначала. Не надо валить все с одной головы на другую.

Олуэн . Я согласна. Но хочу все же, чтобы Фреда и Гордон поняли, что нет ничего глупее, как спорить о том, что им когда–то сказал Мартин. Он был прирожденным интриганом и коварен, как кошка. Это была одна из причин, по которой я его ненавидела.

Роберт . Вы его ненавидели?

Олуэн . Да, Роберт, мне очень неприятно, но я не любила его. Я относилась к нему с отвращением. Вы должны были бы это заметить.

Стэнтон . Я видел. И вы были совершенно правы. Боюсь, что вы всегда правы, Олуэн.

Олуэн . Нет, далеко не всегда.

Стэнтон . А я очень вам верю.

Роберт . В данном случае и я вам верю.

Олуэн . Нет, нет.

Стэнтон . И вы единственная, кто выйдет отсюда такой же незапятнанной, как вошли.

Олуэн (смущенно и с некоторым беспокойством) . Нет, это неверно.

Гордон . Из–за нее–то и этой проклятой папиросницы и началась вся эта мура.

Стэнтон . Папиросница – пустяки. Я знал кое–что и другое.

Олуэн . Что – другое?

Стэнтон . Я знал, что вы ездили к Мартину Кэплену в ту субботу.

Олуэн (в волнении) . Вы знали?

Стэнтон . Да.

Олуэн . Но откуда вы могли знать? Не понимаю.

Стэнтон . Я был в тот вечер у себя, в моем коттедже. Вы помните автозаправочную станцию в том месте, где дорога разветвляется? Вы останавливались там в тот вечер, чтобы заправиться бензином.

Олуэн (вспоминая) . Да, вспоминаю, действительно.

Стэнтон . Мне сообщили, что вы были и поехали по дороге в Фоллоус–Энд. Так я и узнал, что вы должны были навестить Мартина. Вы ведь не могли поехать в другое место, не правда ли? Очень просто.

Олуэн (пристально смотря на него) . И вы знали об этом все это время?

Стэнтон . Да, все это время.

Роберт (с некоторой горечью) . Предполагаю, бесполезно спрашивать у вас, Стэнтон, почему вы до сих пор ни слова об этом не сказали?

Стэнтон (холодно) . Боюсь, что да. Мне представляется, я достаточно исповедался на вашем допросе.

Гордон . Однако я хотел бы знать несколько больше. Ведь почему–то меня таскали в проклятый суд и допытывались: «Знал ли я это?», «Знал ли я то?» Боже милостивый! И все это я претерпел, не будучи даже последним человеком, с которым он разговаривал. Фреда была у него после обеда, а Олуэн – поздно вечером, может быть, даже в самый последний момент… Вот, в сущности, и все, что мы знаем.

Стэнтон . Не говорите ерунды.

Гордон . А разве это ерунда? (Указывая на Олуэн, которая отворачивается и отходит к окну.) В конце концов, что мы знаем? Что там делала Олуэн?

Роберт . Она нам уже сказала: ездила к Мартину, чтобы поговорить с ним о пропавших деньгах.

Гордон . Ну и очень много это нам объяснило?

Стэнтон . Что вы этим хотите сказать?

Фреда . Он хочет сказать, я так думаю, что Олуэн пока поведала нам отнюдь не все. Мы знаем, что она отправилась к Мартину, чтобы поговорить с ним относительно пропавших денег. Знаем также, что Мартин подозревал Роберта в похищении этих денег и что она сама думала так же. Вот и все, что нам пока известно.

Гордон . Да–с, мы не знаем ни как долго она там была, ни что Мартин ей говорил, мы вообще ничего не знаем. Ее счастье, что она не попала в лапы к судебному следователю, там бы из нее мигом все вытянули. (Оборачиваясь к Олуэн.) . Мне кажется, настало время ей быть с нами пооткровеннее!

Стэнтон . Во всяком случае, нет никаких оснований говорить вам с ней таким злобным и мстительным тоном.

Олуэн, которая все это время, немного отодвинув занавеску, смотрела в окно, вдруг отскакивает назад и вскрикивает.

Роберт . Что такое?

Стэнтон (вместе с Робертом) . В чем дело?

Роберт подходит к окну и смотрит наружу. Фреда тоже встает и идет к окну.

Роберт (смотря в окно) . Там никого нет.

Олуэн . Нет, там кто–то был, но отскочил в сторону. Могу поклясться, что там кто–то был. Нас подслушивали.

Стэнтон (который остался сидеть, угрюмо) . Должен сознаться, что лучшего времени, чем сегодняшняя ночь, для подслушивания придумать трудно.

Роберт . Это невозможно, Олуэн. Там абсолютно никого нет.

Гордон . Ну и слава богу.

Все отходят от окна, и в этот момент у входной двери раздается несколько коротких и резких звонков подряд. Все замирают на месте и смотрят друг на друга изумленно и растерянно.

Роберт . Черт возьми, кто бы это мог быть?

Фреда . Что ты меня спрашиваешь? Понятия не имею. Пойди и посмотри.

Роберт . Да, разумеется. Не хватало еще, чтобы нам мешали.

Фреда . Ну, так не пускай никого, чтобы не мешали. Но тебе все–таки надо пойти взглянуть, кто это.

Вновь раздается звонок, и Роберт выходит. Пока он отсутствует, никто не произносит ни слова. У всех напряженное выражение лица. Затем из передней доносятся голоса Роберта и Бетти.

Голос Роберта . Но мы не говорили, уверяю вас. Ваше имя даже не упоминалось.

Голос Бетти . Знаю, что говорили. Я чувствовала это. Поэтому и вернулась.

Голос Роберта . Я уверяю, вас мы не поминали.

Роберт открывает дверь и пропускает перед собой Бетти.

Гордон . Я думал, ты легла в постель. Что случилось?

Бетти (стоя на пороге двери) . Вы тут говорили обо мне? (Оглядывая всех.) Я знаю, не отрицайте. Я хотела лечь спать и даже начала раздеваться. А затем не выдержала. Я знала, что вы поминаете меня. Эта мысль не давала мне покоя. Поэтому пришлось вернуться.

Фреда (холодно–спокойно) . Ну, так вы ошиблись. По правде сказать, вы единственный человек, о котором мы еще не говорили.

Бетти (смотря попеременно на Гордона, Стэнтона, затем на Роберта) . Это правда?

Роберт . Конечно, правда.

Олуэн . Это вы только что стояли снаружи? То есть там, за окном, и подслушивали?

Бетти (смущенно) . Нет, я не подслушивала. Я пыталась заглянуть сюда, чтобы узнать, кто здесь есть и что вы здесь делаете. Видите ли, меня преследовала мысль, что вы обсуждаете тут меня. Хотела лечь, так как чувствовала себя очень усталой, но была слишком возбуждена, чтобы заснуть, и приняла подряд три таблетки от бессонницы. Теперь у меня какой–то туман в голове. Один бог знает, что я сейчас могу наговорить. Не обращайте на меня внимания. (Тяжело опускается в кресло.)

Роберт (наклоняясь над ней) . Я страшно огорчен, Бетти. Могу ли я вам помочь чем–нибудь?

Бетти отрицательно качает головой.

Роберт . Вы уверены?

Бетти по–прежнему отрицательно качает головой.

Роберт . Ни слова мы о вас не говорили. По правде сказать, нам всем хотелось сберечь вас. Все и так достаточно неприятно.

Фреда (с иронией) . Но, принимая во внимание, что Бетти вышла замуж за одного из членов нашей семьи, мне казалось бы, что ее можно было бы уж не так тщательно оберегать от низменной истины.

Роберт (выйдя из себя) . Замолчи сейчас же, Фреда!

Фреда . Не подумаю. Зачем мне молчать? Видимо, мы сейчас увидим совсем другого Роберта?

Роберт . После того, что было сказано сегодня вечером, не представляю, чтобы вас тронуло, буду ли я другим или нет.

Фреда . Возможно, вы правы, но я все же предпочитаю людей воспитанных.

Роберт . Тогда покажите нам пример.

Гордон . О, пожалуйста, прекратите, вы оба.

Бетти . Но о чем же вы тогда говорили?

Гордон . Началось с пропавших денег.

Бетти . Ты говоришь о тех, которые взял Мартин?

Гордон . Мартин их не брал. Мы это теперь знаем. Стэнтон украл деньги. Он сам признался.

Бетти (вскрикнув) . Признался, он? Стэнтон? Не может быть! Это невероятно!

Стэнтон (саркастически) . Это кажется невероятным, не правда ли, Бетти? Но тем не менее это так. Мне очень неприятно сразу пасть так низко в ваших глазах, дорогая Бетти, но сегодня ночь откровенных признаний, и я принужден согласиться, что украл эти деньги. Ужасно, не правда ли? (Устремляет пристальный взгляд на Бетти, она в смущении отворачивается.)

Роберт (изумленно глядит то на одного, то на другого) . Что вы хотите этим сказать, Стэнтон?

Стэнтон . То, что сказал.

Роберт . Почему вы говорите с Бетти таким тоном?

Стэнтон . Может быть, потому, что Бетти обо мне не такого уж высокого мнения, как мне кажется, и поэтому нет оснований ей так изумляться и пугаться.

Роберт (медленно) . Я не совсем понимаю вас.

Фреда (саркастически) . Еще бы, где тебе, Роберт!

Роберт (оборачиваясь к ней, резко) . А ты понимаешь?

Фреда (елейным тоном) . Да, мне думается, понимаю.

Бетти . Но если Мартин не брал этих денег, тогда почему же… почему он… застрелился?

Гордон . Вот это–то мы и хотим узнать. Олуэн в тот вечер видела его последней и знала, что он не брал денег, но она нам только это и сказала.

Олуэн . Я вам сказала, что он подозревал Роберта в их краже.

Роберт . И этого было достаточно, чтобы в том состоянии, в котором он находился, вывести его из равновесия. Все россказни о том, что моя причастность к краже его только позабавила, – сущая чепуха. Это была игра и обман с его стороны. Мартин не терпел, чтобы кто–нибудь его видел расстроенным или взволнованным.

Гордон . Это правда.

Роберт (с растущим волнением) . И он верил в меня. Он часто посмеивался надо мной, но это были пустяки. Повторяю, он верил в меня. Вы сами сказали, что втайне он меня несколько боялся. Это происходило оттого, что он питал ко мне уважение. Он считал меня спокойным и уравновешенным человеком. Я был одним из тех немногих людей, с которыми он действительно считался. Уверяю вас, клевета на меня была страшным ударом для бедного Мартина.

Олуэн . Я не согласна с вами, Роберт.

Стэнтон . И я тоже.

Роберт . Но ни один из вас не знал его так хорошо, как я. Да что тут говорить? Он был в очень плохом состоянии, разбитый духовно и физически, глубокий неврастеник, и, когда услыхал, что я украл этот чек, он должен был почувствовать, что теряет последнюю опору, что я его предал. Он, вероятно, не находил себе места от этих мыслей ни днем, ни ночью – он был такой. Он бы вам и виду не показал, Олуэн. Но эта мысль его не оставляла ни на минуту, терзала и мучила его. О, как я был глуп!

Гордон . Ты?

Роберт . Ну разумеется. Я должен был бы прямо пойти к Мартину и передать ему то, что мне сказал Стэнтон.

Гордон . Если это правда, тогда настоящим виновником его смерти является Стэнтон.

Фреда . Правильно.

Стэнтон . Ерунда!

Фреда . Нет, не ерунда. Неужели вы не видите, что наделали?

Стэнтон . Нет, не вижу, потому что не верю в это.

Гордон . Вы просто не хотите верить, вот и все.

Стэнтон . О, не болтайте чепухи! Неужели вы не видите, что у Мартина имелись свои причины для самоубийства?

Роберт . Нет. До самоубийства Мартина довели моя глупость и ваша подлая ложь, Стэнтон.

Бетти (разражаясь рыданиями) . А!!

Роберт . Простите, Бетти, но в этом необходимо разобраться раз навсегда.

Стэнтон (угрюмо) . Ни один из вас не способен сейчас разобраться в чем бы то ни было.

Роберт . Послушайте меня, Стэнтон…

Стэнтон . Ах, отстаньте вы от меня!

Гордон . Вы обязаны ответить.

Роберт . Я никогда не прощу вам того, что вы сказали Мартину, – клянусь богом, никогда!

Стэнтон . Вы все совершенно превратно толкуете случившееся.

Гордон . Нет, не превратно, проклятый лжец! (Подходит к нему, чтобы его ударить.)

Стэнтон (отталкивая его) . Убирайтесь вы прочь!

Гордон (подступая к нему вновь, кричит) . Вы довели Мартина до самоубийства!

Олуэн . Одну минуту, Гордон!

Все оборачиваются и смотрят на нее.

Олуэн . Мартин не застрелился.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Все стоят в тех же позах, как и в конце второго действия.

Олуэн . Мартин не застрелился.

Фреда . Как, он не…

Олуэн . Уверяю, нет. Я застрелила его.

Бетти испуганно вскрикивает. Все остальные неподвижно, затаив дыхание, смотрят на Олуэн.

Роберт . Не смешите, Олуэн! Вы не могли этого сделать.

Гордон . Что за розыгрыш?

Олуэн . Я бы хотела, чтобы это был розыгрыш. (Внезапно опускается в кресло и закрывает лицо руками.)

Длительная пауза.

Гордон . Олуэн!

Роберт (вполголоса) . У нее, должно быть, истерия или что–нибудь в этом роде. Я слыхал, что в таком состоянии люди часто признаются в безумных поступках, в поступках, которые они никогда и никак не могли совершить.

Стэнтон (качая головой) . Олуэн не истеричка. Она в полном здравии.

Бетти (шепотом) . Не может же она утверждать, что… что убила его! Ведь это же невозможно!

Стэнтон (очень мягко, Олуэн) . Вы не расскажете нам теперь, что же именно произошло, Олуэн, если только чувствуете себя в силах? И кстати, могу сообщить вам – пока вы еще не начали, – что я совсем не удивлен этим. Я с самого начала подозревал вас.

Олуэн (в изумлении смотря на него) . Вы подозревали меня? Но почему?

Стэнтон . По трем причинам. Во–первых, я не мог понять, зачем было Мартину кончать с собой. Видите ли, я знал, что он не брал денег, и, хотя он находился в крайне затруднительных обстоятельствах, мне он казался не из тех, кто таким путем выходит из положения. Затем, я знал, что вы были у него поздно вечером: как я вам уже говорил, мне сообщили, что вы проехали к нему. И третья причина – ну, о ней я пока помолчу. А вам будет лучше, если вы расскажете, что же произошло. Это была случайность, не так ли?

Олуэн (тихо, с усилием) . Да, действительно, это была случайность. Я расскажу, как было, но нет сил входить в подробности. Все так запутанно и ужасно. Но я вам скажу всю правду. Больше ничего не буду скрывать, обещаю вам. Мне думается, нам всем лучше теперь говорить все, что мы знаем, выложить все начистоту.

Роберт (тоже тихим голосом) . Я согласен.

Стэнтон . Подождите минуточку, Олуэн. Хотите чем–нибудь подкрепиться, до того как начнете?

Олуэн . Немного содовой воды, если разрешите.

Стэнтон наливает стакан и передает ей.

Роберт . Садитесь сюда.

Олуэн (Стэнтону) . Благодарю вас. (Пьет. Роберту.) Нет, я сяду у огня. (Переходит к камину.) Я поехала к Мартину, как вы знаете, вечером в ту субботу, чтобы поговорить о пропавших деньгах. Мистер Уайтхауз сообщил мне об этом. Он полагал, что Мартин или Роберт – один из них – взял деньги. Я поняла так, что он, скорее, подозревал Роберта. Я поспешила к Мартину. Я не любила его, и он знал это, как знал о моих чувствах к Роберту, и, в конце концов, он все–таки был братом Роберта. Он сам тоже был убежден, что деньги – дело рук Роберта, и нисколько не был огорчен этим. Мне очень неприятно, Роберт, но так было, и поэтому он был мне особенно отвратителен. В нем даже чувствовалось какое–то тайное злорадство. Наконец–то, мол, и добродетельный братец пал.

Фреда (негромко, с тайной горечью) . Вполне допускаю это. Мне очень тяжело, но должна признать, что он иногда мог быть таким. И он был таким в тот вечер.

Олуэн (мягко) . И вы тоже это нашли в тот вечер?

Фреда . Да, он был в одном из сквернейших своих настроений. Иногда он бывал таким – и тогда мог мучить и издеваться…

Олуэн . Я никогда не видала его в столь ужасном состоянии, как в тот вечер. Он был явно ненормален.

Роберт (возмущенно) . Олуэн!

Олуэн (очень мягко) . Простите меня, Роберт! Мне не хотелось, чтобы вы это знали, но теперь уже все равно. Он, видимо, одурманил себя каким–то снадобьем…

Роберт . «Одурманил»? Вы хотите сказать, он принимал наркотики?

Олуэн . Да. У него всегда имелся запас этих средств.

Роберт . Вы в этом уверены? Не могу поверить.

Стэнтон . Это правда, Кэплен. Я знал это.

Гордон . И я тоже. Он меня однажды заставил попробовать это снадобье. Но мне не понравилось, только тошноту вызвало.

Роберт . Когда же это было?

Гордон . Вы помните, каким он был нервным, когда вернулся из Берлина?

Стэнтон . Да, помню.

Гордон . Так вот, там он встретил какого–то типа, который и научил его употреблять наркотики. Это был какой–то новый, особый сорт, которым взбадривали себя в литературной и актерской среде.

Стэнтон . Да, я помню…

Фреда . Но разве Мартин…

Гордон . Да. Он втянулся, и ему вскоре нужны были все большие и большие дозы.

Роберт . Но откуда же он добывал эти средства?

Гордон . Через какого–то немца, которого он знал в городе. Когда не удавалось добыть, он становился отвратительным. Правда, не терял полностью человеческого облика, как завзятые наркоманы, но все же – отвратительным.

Стэнтон . А вы не пробовали его останавливать?

Гордон . Конечно, пробовал, но он только смеялся. По правде сказать, я его не виню. Никто из вас не может понять, чем была жизнь для Мартина – при его впечатлительности и ранимости. Он был одним из тех людей, которые созданы для счастья.

Стэнтон (угрюмо) . Все мы созданы для счастья. Мартин в этом отношении не исключение.

Роберт . Да, это правда. Но я понимаю то, что хотел сказать Гордон.

Фреда . Если бы вы знали Мартина, вам бы многое стало ясным. Для него не было золотой середины – ему нужно было непременно все до конца, до предела… Или он бывал весел – и уж тогда веселее его не было на свете, – или крайне несчастен.

Бетти (порывисто) . Я такая же! Разве все мы не такие же? За исключением разве скучных и нудных стариков.

Роберт . Но что вы начали говорить по поводу наркотиков, Олуэн?

Олуэн . Он принял подряд несколько порошков, – собственно, это были не порошки, а маленькие белые таблетки, – пока я у него была. Они оказали на него ужасающее действие. Он стал дьявольски весел. Я как сейчас вижу его перед собой. Глаза какие–то странные. Он был совершенно ненормален. (Внезапно умолкает.)

Роберт . Что же случилось?

Олуэн (внешне спокойно, но с огромным внутренним волнением) . Ужасно говорить об этом. Я пыталась забыть все. Он знал, что он мне не нравится, но не мог поверить, что я действительно не люблю его. Он был преисполнен невероятного самомнения. Казалось, он был убежден в том, что все, и юноши и девушки, должны непременно обожать его. Он разыгрывал из себя какого–то неотразимого обольстителя, какого–то древнего Пана, понимаете.

Фреда (тихо) . С ним такое случалось. Для этого у него было достаточно оснований.

Олуэн . Он принялся дразнить меня. Он считал – а может, просто притворялся, – что я какая–то чопорная старая дева, закореневшая в предрассудках, никогда, по существу, не жившая полной жизнью. Все это чепуха, на самом деле я совсем не такая. Но он делал вид, что верит в это, и всячески убеждал меня, что мое отвращение к нему на самом деле всего лишь подавление желаний, которые он во мне возбуждает. Ну и, разумеется, что все эти мои подавленные желания причиняют мне только вред. Я, мол, никогда не жила по–настоящему, никогда не буду жить и так далее, все в том же роде. Он долго говорил на эту тему. Мне надо было бы бросить его и уйти, но я чувствовала, что не имею права, пока он в таком состоянии. Мне отчасти было его жалко, потому что он действительно был болен, совершенно ненормален, психически и физически, и я подумала, что, может быть, смогу его успокоить. Я могла не любить его, но, в конце концов, он все же был не чужой, из нашего круга и самым тесным образом связан с большинством тех людей, которые для меня дороже всего на свете. Я пыталась остановить его. Но все, что я говорила, казалось, только подливало масла в огонь. Я объясняла это его возбужденным, ненормальным состоянием, а он продолжал говорить о подавленных желаниях. Когда же я начала над ним смеяться, он пришел в еще большее возбуждение. Затем он попытался показать мне какие–то отвратительные, мерзкие картинки – ужасные, непристойные рисунки какого–то сумасшедшего бельгийского художника…

Фреда (падая в кресло) . О боже! (Рыдает.)

Олуэн (идет к ней) . О, Фреда, я так сожалею. Пожалуйста, простите меня. Я понимаю, как вам должно быть больно.

Фреда (обезумев от горя) . Мартин! Мартин!

Олуэн . Не слушайте дальше. Я больше не буду, если вы этого хотите. Или пойдите и прилягте.

Фреда . Не могу. О, он не был таким, право. Если бы вы его знали таким, каким я его знала раньше.

Олуэн . Понимаю. Мы все это понимаем. Он был другим. А тут он был просто болен.

Фреда (тихо) . И все же продолжайте, Олуэн.

Роберт . Да, Олуэн. Вы теперь уже не имеете права молчать.

Олуэн . Осталось совсем немного. Когда я оттолкнула его омерзительные рисунки и выразила свое возмущение ими, он пришел в еще большее возбуждение, потерял уже всякое самообладание и стал кричать на меня за то, что я подавляю свои желания. И вдруг слышу: предлагает мне снять платье… Я сказала ему, что это просто глупо и что я немедленно ухожу. Тогда он бросился вперед и загородил собою двери. В этот момент у него в руке появился револьвер, он мне что–то кричал о смертельной опасности, о страхе и о любви. Эта угроза мне или себе самому не была серьезна. Он только махал передо мной револьвером, желая, вероятно, произвести этим драматический эффект. Я даже не думала, что он заряжен. Но тут уж и я потеряла всякое самообладание. Я не могла больше жалеть его. Я велела ему немедленно отойти от двери и, когда он не захотел, пыталась оттолкнуть его с дороги. Тогда он вступил со мной в борьбу. (К этому моменту рассказа ее нервы начинают сдавать, и далее она говорит уже менее связно.) Он пытался сорвать с меня платье… Мы действительно боролись с ним… Это было ужасно… Он даже не был сильнее меня… (Поясняет жестами, как протекала схватка.) Я схватила его за руку, держащую револьвер, и повернула револьвер дулом к нему… Его палец, видимо, лежал на курке, а я подтолкнула его руку… (Закрывает лицо руками.) Раздался выстрел… О, как это ужасно, ужасно!.. Я пыталась, я делала все, чтобы забыть… Если бы он был только ранен, я непременно осталась бы с ним, несмотря на весь свой ужас… Но он не был ранен – он был мертв…

Роберт . Теперь нам все ясно. Можете не продолжать.

Олуэн . Осознав, что случилось, я в панике бросилась бежать и затем долго еще, не знаю сколько, сидела в своей машине, перед дверьми коттеджа, будучи не в силах пошевелить пальцем. Кругом ни души. Было уже очень поздно, и вы знаете, как там пустынно. Я продолжала сидеть в машине и дрожала мелкой дрожью, а в коттедже все было тихо, ужасающе тихо. И вновь и вновь я мысленно переживала тот ужас. (Закрывает лицо руками и беззвучно рыдает.)

Бетти (отворачиваясь от нее, шепотом) . Боже мой!

Роберт . Вы не виноваты, Олуэн.

Стэнтон (решительно, вставая) . Конечно, не виновата. И ни слова не должно быть сказано об этом никогда, никому. Мы все должны обещать это.