Текст книги "Багровое небо"

Автор книги: Джоэл Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Полицейский достал карточку и что-то быстро накорябал на оборотной стороне.

– Это, мистер Торсен, не то чтобы разрешение на выход из любой тюрьмы, но если в нашем городе у вас возникнут проблемы, просто дайте полицейскому эту карточку и попросите его позвонить мне. Посмотрим, может быть – может быть! – я смогу вам чем-нибудь помочь. – Он толкнул карточку по стойке и подождал, пока Торри запихает ее в карман рубашки, а затем протянул ему крепкую руку. – Все в порядке, Торри? – спросил он, чуть склонив голову набок.

– Конечно, Боб, – сказал Торри.

Коп крепко сжал ему руку, но не пытался играть в игру «кто кого».

– Ну что ж, будь осторожен. – Доналдсон подобрал свою ручку и, не глядя, ткнул ею за правое плечо, указывая на надпись «Выход». – Друзья тебя ждут на улице. Уж не знаю почему, отказались проходить через металлоискатель. Доброй ночи.

Ладно, подумал Торри, но ключ для наручников я заведу все равно.

* * *

Отец и Мэгги ждали его в вестибюле. Торри поглядел на часы: четверть третьего. Понятно, почему здесь пусто и почему его шаги по старому мрамору звучат так гулко.

– А вас отпустили сразу? – спросил Торри.

Мэгги быстро его чмокнула.

– Ну, мы же не были с головы до ног в крови. – Она обняла его за талию. – Нам даже вернули пистолеты, только прочитали лекцию: дескать, простым гражданам не след разбираться с убийствами, это обязанность профессионалов.

Отец фыркнул:

– Билли и Джефф ждут в машине. Ты в порядке?

Торри пожал плечами:

– Ну да.

Как бы то ни было, ему повезло больше, чем той несчастной.

Он посмотрел на отца, собираясь задать очевидный вопрос, но тот покачал головой, опередив сына:

– Потом поговорим. После того как ты поешь и примешь горячий душ. Думаю, твой приятель Билли тоже не прочь узнать кое о чем.

– Но…

– Да. – В голосе отца слышалась неописуемая усталость. – Это был он. Сын.

Глава 19
Наследник

Когда Йен и Осия шли по широким переходам в сопровождении четверки солдат, воздух казался уже не таким холодным.

Хотя первоначально Старая Крепость предназначалась для Туата, люди прожили там достаточно долго, чтобы придать ей уютный вид. Широкие коридоры были устланы толстыми коврами, а на холодных стенах, щедро покрытых резьбой, местами попадались гобелены, даря по крайней мере иллюзию тепла.

Любимый гобелен Йена, освещенный парой светильников, изображал полдюжины едва ли не слишком миловидных ребятишек, игравших в цветущем саду самым заурядным – что удивительно – мячом. За детьми, пойманными в момент броска, наблюдали три высокие бесплотно-стройные улыбающиеся женщины; от них исходила буквально ощутимая благожелательность.

Именно за этот гобелен Йен полез бы первым делом, займись он поиском потайных проходов – просто потому что гобелен слишком красив и его жалко трогать.

Вряд ли бесконечно сложные узоры, вырезанные на стенах, обязаны своим происхождением одной лишь любви к монотонному орнаменту. Они скрывали целую сеть переходов – если только Старая Крепость в этом отношении походила на Фалиас или на дом Торсенов.

Йен и Осия пересекли высоко расположенный открытый переход между двумя башнями, и Йен сжал рукоять «Покорителя великанов», чтобы сохранить выдержку: раз уж стражи не собираются держаться за древние каменные перила, то и он не станет. Потом они начали спуск по длинной спиральной лестнице; доносившиеся издалека музыка и смеющиеся голоса звучали все ближе и ближе.

Перед ними распахнулись двери, которые вели в залу, полную света и музыки, – звенели стеклянные бокалы, и доносилась застольная песня, которая звучала гортанно, как будто пели по-немецки.

Около сотни хорошо одетых мужчин и женщин разбились на небольшие группы; однако этот танцевальный зал вместил бы в несколько раз больше народу. Одна компания оккупировала устланный ковром пятачок перед высоким, в человеческий рост, камином, в другом конце зала восемь пар вытанцовывали что-то замысловатое. Йен принял бы танец за менуэт, если бы не музыка, которая больше всего походила на японскую.

Около дюжины слуг-вестри в небесно-голубых ливреях сновали между стоящими и танцующими людьми, наполняя высокие кружки и бокалы. Подносов у вестри не было: еду сервировали на длинном столе возле южной стены.

Когда Йен и Осия вошли в зал, от камина донеслись громкие голоса. Двое мужчин сбросили накидки с капюшонами и двинулись бок о бок на середину зала, где на белом мраморном полу был выложен золотой круг примерно двадцати футов в диаметре.

Йен не сводил глаз с дуэлянтов, принявших боевую стойку, и заметил поблизости Брандена дель Брандена, только когда тот кашлянул – видимо, чтобы гость не испугался от неожиданности.

Одежда Брандена дель Брандена походила на одежду Йена: белая туника и темные штаны. Только у Йена туника была простая и без отделки, а тунику ординария украшал роскошный черно-золотой орнамент. Большинство присутствующих были в туниках с синим узором, однако Йен углядел одну тунику с коричневым орнаментом и две туники – с серым.

– Доброго вечера, Йен Серебряный Камень, – произнес Бранден дель Бранден. – Меня попросили побыть с вами за хозяина. – Он указал на еще один застланный ковром пятачок со стульями перед одним из небольших каминов в западной стене.

Обменявшись салютом, мечники скрестили клинки, и поединок начался. Сражающиеся двигались так быстро, что непривычный глаз не уследил бы за ними. Йен был готов побиться об заклад, что выиграет длинный, но тот, что пониже, провел какой-то сложный маневр и закончил поединок почти мгновенно, кольнув противника в ступню. Длинный взвыл от боли и изумления, и немедленно появились двое вестри, каждый с подносом, на котором лежали перевязочные материалы и мази. Вестри занялись ступней длинного, а мужчины и женщины у камина продолжили свою беседу, как будто не случилось ничего особенного.

К тому времени, когда Йен и Осия миновали танцующих, побежденный, поддерживаемый победителем, уже ковылял к большому камину, хромая на одну ногу.

Дариен дель Дариен ждал гостей, восседая на высоком стуле; взмахом руки он указал Йену на стул напротив своего, а Осии – на соседний.

На четвертом стуле сидел мальчик лет двенадцати, может, тринадцати – рыжий, словно ирландец, со щеками и носом, испещренными веснушками. Он был одет по-взрослому, но рукоять его клинка не была украшена – в отличие от обычных здесь гравированных и инкрустированных драгоценными камнями эфесов.

– Доброго тебе вечера, Йен Серебряный Камень, – промолвил Дариен дель Дариен. – Я обещал Отпрыску, что сегодня ты увидишь, как в Доминионе умеют принимать гостей, и попросил Наследника засвидетельствовать это перед Отпрыском.

Мальчик кивнул.

– Дело не в том, что мой отец не доверяет клаффвареру, – сказал он с излишне серьезным выражением лица. – Однако с его стороны хвалить прием, который он устроил для вас, было бы бахвальством, а с моей стороны – нет. Вы танцуете? Немало придворных дам были бы счастливы составить вам пару.

Йен покачал головой:

– Мне очень жаль, я не умею танцевать.

Наследник – если у мальчика и было другое имя, Йену его не назвали – просиял.

– О, тогда я велю музыкантам сыграть круговую, и мы вас поучим. – Он подбодрил Йена улыбкой. – Это нетрудно. – Мальчик посмотрел на Дариена дель Дариена. – Можно мне? Ну пожалуйста…

Клаффварер снисходительно кивнул:

– Хорошо, Наследник. Только не мешай нам: мы с Серебряным Камнем должны кое-что обсудить.

Мальчик встал, вежливо всем поклонился и быстро ушел. С его уходом Дариен дель Дариен перестал улыбаться.

– Я послал людей искать этого Валина, приказав не причинять ему вреда: если не найдется способа поймать цверга, пусть себе бежит. Однако никаких его следов не обнаружено.

– Не могу сказать, что меня это сильно огорчает, – откликнулся Йен.

Сказать-то он, конечно, мог, но это было бы заведомое вранье.

– А должно бы. Если Валин тот, за кого себя выдает, мы смогли бы с его помощью выяснить, наша ли стая послала Сынов охотиться за вашими друзьями.

– Вас это серьезно беспокоит? – спросил Осия.

– Беспокоит? Нет, не то чтобы беспокоит… – Дариен дель Дариен покачал головой. – Скорее, интересует. Знай я, кто стоит за всем этим, у меня было бы хотя бы чем торговаться с вами. И хотя я не женщина, чтобы заниматься торговлей, я все же очень хотел бы иметь на руках козырь. Кто возглавляет ваших врагов… – Он пожал плечами. – Не зная этого, я мало что могу сделать.

– А что можете?

– Я уже предпринял кое-какие шаги. Однако обсудить мои действия мы сможем, лишь достигнув понимания в другом вопросе.

– Вам что-то от меня надо?

Может, уроки фехтования?

– И довольно много, – кивнул клаффварер. – Я готов сделать для вас и ваших друзей все возможное. И хотя мое слово, вероятно, не столь нерушимо, сколь слово кое-кого из присутствующих, вы увидите, что и я умею держать обещание. Я могу предложить вам золото – наверняка вы без труда найдете ему применение, – я могу предложить вам любую помощь, какую только смогу оказать, и от себя лично, и от Доминионов. Я могу устроить так, чтобы вы с наивозможной быстротой попали в Фалиас и к себе домой по Скрытым Путям – сейчас или позже. И я могу обещать вам мою… мою глубочайшую благодарность.

Йен склонил голову набок.

– Чего же вы хотите от меня в обмен на все это?

– Да, тут-то и загвоздка, не так ли?.. Мне нужно от вас только одно. Я хочу, чтобы вы принесли сюда, ко мне, на один день – всего лишь на один день – самоцвет из ожерелья Брисингов.

На мгновение Йену почудилось, будто он что-то не так расслышал. И все? Что, ради этого вся затея? Дариен дель Дариен послал Сынов в Хардвуд, чтобы вспугнуть Йена и заставить его явиться сюда – и чтобы хранитель ключей мог сделать это предложение?

Попробуй в следующий раз обойтись одной просьбой, подумал он.

– Я… я, кажется, недослышал. Это все?

Дариен дель Дариен фыркнул.

– Да, – произнес он; губы у клаффварера побелели, сделавшись одного цвета с его костистым лицом. – Все.

Осия покачал головой:

– Но это очень много, как вы знаете. У Йена нет ни одного из самоцветов, и…

– Да-да-да, а знание о том, где хранятся остальные, вы со всей тщательностью вырезали из собственных мозгов, – негромко, однако с раздражением в голосе отозвался Дариен дель Дариен. – И, насколько мне известно, три камня до сих пор Скрыты.

Три? Но…

– Три? – Осия склонил голову набок.

– Три, – подтвердил Дариен дель Дариен. – Я… я полагаю, что в Вандескарде нашли изумруд.

Осия повернулся к Йену.

– Он знает наверняка, – произнес старик на том же изобилующем шипящими языке, на котором уже говорил сегодня. – Ему донесли его шпионы в… в той стране, где тебя хотели испытать Болью.

– Ты уверен?

– Насколько можно быть уверенным. Он думает, что вскоре об этом узнают все, иначе не стал бы говорить. Он пытается снискать твое расположение откровенностью.

– Я… – Йен подавился уже начатой фразой, потом закончил по-английски: – Ладно, все нормально.

В буквальном переводе ближайший аналог этой фразы на древнехарвском – именно так назывался свистящий и шипящий язык – значил бы: «Я не съем его детей и не стану насиловать его женщин у него же на глазах, ища мести». Йен понадеялся, что этих древних харвов – кто бы они ни были – поблизости не водится.

– Ходит слух, – продолжал Дариен дель Дариен, – будто в Финваррасланде недавно нашли сапфир.

Йен посмотрел на Осию, тот кивнул.

– И Йен Серебряный Камень обнаружил два самоцвета – алмаз и рубин. – Клаффварер посмотрел на Осию. – Шли века, а камни оставались Скрыты. Асы, ваны, сиды и другие Древние истаяли, а все семь самоцветов оставались Скрыты. Для Туата вырезали Города из прочнейшего камня; потом Туата состарились, ушли из Городов и исчезли один за другим, будто полопались мыльные пузыри – а семеро оставались Скрыты. Туарин и иные неведомые мне расы и народы приходили и уходили – а самоцветы Брисингамена оставались Скрыты.

И теперь, меньше чем за два года, найдены сначала два из них – а затем еще два? Уж не Фимбульветер ли на пороге? – Он поднял руку. – Знаю, знаю: если так, то все остальное уже не важно. Если всему настанет конец… тогда уже все равно, что мы делаем. Но мне следует исходить из иных соображений. И если все обстоит не так, я, служа Отпрыску, должен получить во владение – на один день! – самоцвет Брисингамена.

Ну, вообще-то рубин нашел Торри, а алмаз – Арни. Йен доставил камни Фрейе, и та надежно укрыла их.

Но сегодня Йен впервые услышал о том, что обнаружены еще два камня. Они с Торри поговаривали о том, чтобы отправиться на поиски самоцветов Брисингамена, когда Торри окончит учебу – хотя бы ради того, чтобы снова навестить Тир-На-Ног.

– И по воле случайного стечения обстоятельств, – откликнулся Йен, – я, то есть мы, приходим сюда в обществе цверга, который очень своевременно – в удобный для вас момент – исчезает, как только вы захотели увидеться со мной и попросить меня об этом одолжении.

Дариен дель Дариен развел руками, словно сдаваясь.

– Я понимаю, с вашей точки зрения все это выглядит подозрительно; на вашем месте я заподозрил бы и нечто похуже. Но захоти я привести вас сюда, неужели я бы не озаботился найти более простой способ? – Он наклонился вперед. – Да, я мог бы послать Сынов по Скрытым Путям, которые контролирует Его Пылкость, и волки – и сам я – добрались бы до вашей родной деревни без особых затруднений. Однако тогда Сыны знали бы о вашем мире, о вашей стране столько же, сколько я. Тот город, где Сыны охотятся за кровью Торсена, расположен далеко от вашей деревни – разве можно дойти туда по следу или узнать, где искать Ториана дель Ториана Младшего? – Клаффварер откинулся на спинку стула. – Вам не кажется, что это просто невозможно?

Невозможно? Нет. Дариен дель Дариен преувеличивал. Ивар дель Хивал немало времени провел в Хардвуде. Но мог ли он снабдить Сынов сведениями, необходимыми для того, чтобы те преодолели сотни миль, отделяющие Хардвуд от Миннеаполиса?

Конечно, Ивар дель Хивал мог бы проводить в Миннеаполис одного Сына или целую стаю. Но он не стал бы этого делать – ведь речь идет о Торри. Нельзя доверять всем и каждому – это Йен давно усвоил, – однако невозможно жить, не доверяя никому на свете. Хорошо, если бы Ивар дель Хивал оказался здесь. Спору нет, он присягал на верность Огню и Небу, но он знакомый, даже друг. Йену уже случалось полагаться на Ивара дель Хивала, он верил ему.

– Ладно, – продолжал Дариен дель Дариен, – допустим, это не невозможно. Однако согласитесь, это маловероятно.

Если не Доминионы второй раз послали Сынов за Торсенами, то кто же? И зачем? Валин солгал?

Интересно было бы это узнать. Однако цверг исчез – весьма своевременно. И если не Дариен дель Дариен выпустил Валина или открыл ему тайну потайного хода, ведущего из камеры, – тогда где же цверг?

Вот в чем вопрос, и вопрос этот продолжал крутиться в мозгах у Йена.

Дело не в том, что вся история лишена смысла. Йен вырос в доме, где царило отсутствие смысла, где руки и голос, которые должны поддерживать и утешать, бьют и обижают тебя.

Однако сейчас его беспокоило совсем другое: во всем этом ощущался некий скрытый смысл. Если поглядеть с правильной точки зрения, все встанет на свои места и он поймет, что надо предпринять.

Йену страстно захотелось очутиться на фехтовальной дорожке: там у тебя один противник, которого ты знаешь и который находится прямо перед тобой. И хотя важно нанести ему поражение, ты, пропустив удар, всего лишь теряешь очко.

Помимо воли Йена, кольцо Харбарда снова запульсировало на его пальце.

– Мне надо поразмыслить, – сказал юноша. – Однако я должен выяснить одну вещь: если я соглашусь доставить сюда самоцвет из Брисингамена, дадите ли вы клятву, что вернете камень?

Дариен дель Дариен приготовился было кивнуть, но вместо этого покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Я желал бы того, но я не могу дать подобной клятвы.

Что ж, по крайней мере честное признание.

– Я могу только пообещать, что мы с Отпрыском примем все меры к тому, чтобы вернуть тебе камень… Обещать больше означало бы солгать. Но я скажу тебе одно: я надеюсь на это. И еще… я согласен на любые условия, которые ты поставишь. Только бы ты подумал над моим предложением, Йен Серебряный Камень.

Клаффварер поднял глаза, махнул кому-то на дальнем конце зала и поднялся. Мгновенно его манера держаться изменилась: он уже выглядел не как правитель – которым был если не в теории, то на практике точно, – а скорее как мажордом или как хозяин, принимающий гостей.

– А покамест, – произнес Дариен дель Дариен, – позвольте доказать вам, что гостеприимство Старой Крепости не уступает гостеприимству Фалиаса. Великолепная леди Диандра просит вас оказать ей милость и танцевать с ней.

Осия давным-давно уснул, когда Йен ввалился в их комнаты, утомленный на сей раз не трудами, а удовольствиями.

Случались у него в жизни вечера и похуже, это факт. Выяснилось, что в коридорчиках, ведущих от бальной залы, темно не без причины и что из них можно попасть в маленькие, весьма уютные комнатки. Танцевать с Великолепной Диандрой оказалось удовольствием, а сама леди была удивительно веселой и приятной на вид особой. И потом обнаружилось, что у легендарного героя есть кое-какие дополнительные льготы…

…И тут он увидел на стуле рядом с кроватью Осии темную фигуру.

Йен схватился за рукоять «Покорителя великанов».

– Осия!

Его словно окатило ледяной волной паники, прогнавшей сладостную истому.

Осия мгновенно сел: в слабом свете, сочившемся сквозь полупрозрачные окна, были видны лишь его глаза.

– Не стоит паниковать, Йен Серебряный Камень, – раздался резкий голос Отпрыска. – Я не причиню вам вреда. – Он издал негромкий смешок. – Даже в лучшие времена я бы не выстоял против Обетованного Воителя – да и против зеленого ординария Дома Ветра. Но держите меч наготове, если вам угодно.

– Как вы попали сюда? – Йен осознал, что спорол глупость, в тот самый момент, когда слова слетели с его губ. Да неужели стражи у дверей не пустили бы сюда своего владыку?

– Этот вопрос обнаруживает вашу проницательность, – сказал Отпрыск. – Позвольте вас поздравить: вы сохраняете присутствие духа.

– Уверяю вас, что с присутствием духа у Йена гораздо лучше, чем вам кажется, Отпрыск, – откликнулся Осия.

Йен с трудом различил в темноте, как Осия потянулся за чем-то, однако Отпрыск остановил его движением руки.

– Прошу вас, не надо.

– Как скажете, – отозвался тот. – Я вижу…

– Да-да, конечно же, вы видите и в темноте, вы видите прошлое и прозреваете будущее, не упуская ни единой мелочи, однако давайте пока не будем говорить о некоторых вещах; обещаю вам, что речь на эту тему зайдет позже. – Он пошевелился в кресле. – Если… если вы, Йен Серебряный Камень, пройдете к себе в опочивальню и встанете на изголовье своей постели, на стыке потолка и стены вы нащупаете ряд гвоздей. Надавите на третью, пятую и шестую шляпки, а затем спрыгните с изголовья как можно быстрее, чтобы ваш вес не застопорил механизм. И тогда часть стены повернется внутрь и вы сможете попасть в нечто вроде потайного чулана.

– Но это не чулан, – произнес Осия.

– Почему же не чулан? Вы найдете там склад старых доспехов, скатанные в рулон гобелены, прочий хлам…

– Нет, это не просто чулан, – сказал Йен. – Если знать, как открыть очередную потайную дверь, оттуда можно попасть в один из потайных переходов, которые пронизывают весь город.

– Может статься, и так. Все возможно.

– И вы знаете этот проход.

– Этот проход? – Отпрыск рассмеялся. – Один этот проход? Да что вы, Йен Серебряный Камень, я знаю их все.

Как вы думаете, Йен Серебряный Камень (спросил Отпрыск), на чем зиждется власть любого правителя? Что в конечном итоге заставляет людей, часто вопреки их желаниям, выполнять распоряжения?

Вы, без сомнения, много могли бы сказать мне по этому поводу. Есть законность, основанная на традиции и авторитете, и понимание того, что кто-то должен принимать решение, и если не правитель, тогда кто?

И это верно.

Но если быть точным, все решает сила. Вы делаете то, что приказывает властитель, потому что в противном случае вы столкнетесь с неприятными последствиями своего поведения. В вашу деревню придут люди и уведут вас прочь. Или вас прикрутят ремнями к дыбе и станут хлестать по спине кнутом, сплетенным из бычьей кожи. Или же вы будете корчиться в петле или на ложе из раскаленных углей.

Не нравится? А какое отношение ваши «нравится» и «не нравится» имеют к законам, которые управляют мирозданием?

Возможно, вы считаете, что мы, обитатели Городов, переживаем упадок, что как народ – или как раса – мы давно миновали пору расцвета. И я не стану с вами спорить, потому что это правда. Было время, когда полки «Розовый» и «Лазурный» проливали кровь не только ради мира Доминионов, но и ради хорошей жизни. И жить в Городах хорошо. Наши стены крепки; поля и деревни, которые нас кормят, плодородны и процветают, и даже ординарии Домов проводят в своих Городах столько времени, сколько им угодно.

Однако в результате они оказываются во власти правителей. Обычное явление: чтобы навязать свою волю подданным, властитель заставляет время от времени ноблей и их семьи собираться под своим кровом, где он распоряжается их жизнью и смертью.

И если жизнь под кровом правителей приятнее – интереснее, насыщеннее, роскошнее – если роскошь благо, или неприхотливее – если в цене непритязательность, – тем лучше, не правда ли?

Однако держа своих подданных при себе, вы подвергаете себя опасности. Что вы станете делать, если, скажем, дюжина – или дюжина дюжин – ваших ноблей устроят вам сюрприз, объявив, что теперь они – или, предположим, они и ваш клаффварер – правят Городами?

В других обстоятельствах правитель мог бы окружить себя доверенными людьми, людьми, заслужившими своей жестокостью вражду всех и каждого, дабы своим существованием они были обязаны правителю и его роду. Но ведь тогда им придется притеснять остальных, не так ли? Им придется держать весь народ в страхе…

А страх порождает заговоры, каковые, в свою очередь, порождают нестабильность. И вот правителю уже нужна целая армия, чтобы держать ноблей в подчинении.

Однако и тут его подстерегает опасность. Если твоя армия слишком велика, если тебе не на что больше опереться, ее командиры могут возомнить, будто способны править лучше, чем фатоватые нобли. Почему бы полководцу не свергнуть властителя и не взяться самому за кормило власти?

В конечном итоге все это ничего не меняет. Баланс сил колеблется туда и обратно; клики, лиги и заговоры кружатся подобно парам, скользящим в танце; но никто не знает, какая фигура окажется следующей.

Если только…

– Если только, – сказал Йен, – не найдется одного-единственного человека, который в состоянии дотянуться до всех и каждого где угодно.

Источенные потайными переходами, Города подобны самой Вселенной, пронизанной Скрытыми Путями. И человек, который знает переходы, может – если он действительно единственный, кто обладает этим знанием, – нанести удар в любое место и в любое время.

А если его резиденция – высочайший из шпилей, куда невозможно попасть незамеченным…

– В сердцевине шпиля есть проход, – сказал Йен.

– Не исключено. Если так, Отпрыск знал бы об этом, – отозвался Отпрыск, – ибо что, по-вашему, означает сам его титул, как не «потомок», «преемник» – Наследник?

Йен откинулся на спинку, пытаясь собрать свои мысли, словно это могло принести какую-то пользу.

И, в виде исключения, это сработало.

Отпрыск сохранял свою власть благодарю тому, что он единственный знал о всех секретных проходах и тайниках в Городах – не в одной Старой Крепости, а во всех Городах. И это давало ему возможность самому или с помощью доверенных слуг проучить, или схватить, или, если понадобится, убить в Городах любого, кто представлял собой угрозу.

Конечно, он бы хотел держать свое знание при себе, но тут уж получается как с любой другой секретной информацией: об одних переходах известно многим, о других – немногим, но еще больше тех переходов, существование которых Отпрыск предпочел бы держать в тайне ото всех.

Потайной чулан в спальне Йена – бесполезная штука, если не удастся найти дверь, которая ведет в проходы, а учитывая наклонности создателя Городов, существует скорее всего множество фальшивых входов в потайные ходы.

Или даже путей, которые кончаются ловушками.

– Значит, Наследник наследует секреты, – сказал Йен, позволив себе думать вслух. – Не все секреты, потому что в противном случае он стал бы слишком уязвим, сделался бы слишком ценной добычей и получил бы слишком много власти. И у него появился бы соблазн занять место Отпрыска.

– При чем тут соблазн? Достигнув совершеннолетия, мой Наследник может стать Отпрыском, как только того пожелает. Я не встану у него на пути, когда он сочтет себя готовым – точно так же, как мой отец не стоял у меня на пути.

– Но он знает достаточно, чтобы самому узнать остальное и передать это знание своему Наследнику, став Отпрыском.

– Пока еще недостаточно.

– Шифр, код к которому разделен на несколько частей, – пробормотал Йен.

– Что?

Ах, ну да, он произнес эту фразу по-английски.

– Он знает достаточно, ваш клаффварер знает достаточно, и, вероятно, еще один или два человека знают достаточно, чтобы собрать…

Что именно собрать? Полную карту потайных ходов во всех Городах? Нет, что-то тут не то…

– …чтобы вычислить, где спрятана полная карта потайных ходов во всех Городах.

Темная фигура кивнула.

– Да, – сказал Отпрыск. – Надеюсь, вы поймете, почему я не стану вдаваться в подробности.

– В подробности? Я бы предпочел вообще ни о чем не знать!

Отпрыск снова издал негромкий смешок.

– Так значит, это вы выпустили Валина? – спросил Йен.

– Нет. Валина выпустил сам Валин – тот выход открывается изнутри, не снаружи. Я всего лишь прошел по следам, которые вестри оставил в пыли переходов, и убедился, что он… выбрался наружу таким путем, которым трудно вернуться назад. – Отпрыск покачал головой. – Нет, о том, кто послал вашего вестри, мне ведомо не больше, чем вам. Не знаю я и того, кто натравил Сынов на ваших друзей. Точно мне известно одно…

Он вдруг что-то сделал руками, и лампа, стоявшая на столе, вспыхнула неожиданно ярким желтым светом.

Некогда Отпрыск был красивым мужчиной: об этом можно было судить по левой стороне его лица, по очертанию крепкой челюсти и твердой скулы.

Но правая сторона его лица приводила в ужас. Казалось, что плоть… Единственное слово, которое пришло Йену в голову, было «истлела». Открытые язвы разъедали кожу, обнажая мышцы и сухожилия. Правого уха не было, с этой стороны с черепа исчезли волосы и большая часть кожи: местами белела кость.

Поразительно, но губы были пока почти не затронуты; от щеки остался тонкий слой мышц. Но скоро, если болезнь будет прогрессировать, все это сгниет и Отпрыск потеряет способность говорить.

Повязка закрывала кровоточащие раны на шее; на влажной материи, безвольно льнувшей к ранам, проступали желтые и красные пятна.

– Если вы мне не поможете, я долго не проживу. Разложение усугубляется с каждым днем, и все, что могут делать мой врач и Древняя из народа Вистарии, которая готовит лекарства, это удерживать меня на краю могилы.

Медленно двигая рукой, вероятно, чтобы не дать повода к тревоге, Отпрыск вытащил из кармана туники сложенный квадрат белого льна, быстро развернул его и приложил к щеке.

– И когда я умру – а это произойдет скоро, если болезнь будет прогрессировать с той же скоростью, – вдруг проклятие поразит и моего сына, моего Наследника? Неизвестно, обращено ли оно на меня лично или на того, кто носит титул Отпрыска… Дариен дель Дариен и я сделаем все возможное для вас и ваших близких. И даже если вы не сможете помочь мне, даже если уже слишком поздно, я клянусь, Дариен дель Дариен и его потомки станут вашими вечными должниками, если вы спасете моего сына.

В его голосе звучал скорее страх, нежели боль, когда он отнял от щеки льняной платок, на котором остались сгустки крови и гноя; Отпрыск поспешно сложил платок и убрал его.

Осия уже стоял рядом с ним. Старик спал голым, и в другой ситуации Йена позабавили бы его костлявые бока.

– Не бойтесь, я не причиню вам боли, а тем более вреда.

Осия прикоснулся к пораженной болезнью щеке, потом его пальцы скользнули вниз по шее.

– Вы часто омываете раны чистой водой? Хорошо, это замедляет развитие болезни. Уверен, ваш врач прикладывает припарки, но если вы скажете ему, чтобы на каждые четыре части окопника и пять частей календулы он добавлял одну часть желтокорня, припарки будут действовать лучше. Если разваренный овес – имейте в виду, его надо варить до несъедобности – приложить, остудив к ранам, он немного смягчит боль. А если вы добавите в вашу похлебку немного очанки, крапивы, золотарника, желтокорня, солодкового корня, красного клевера, лопуха большого и зверобоя, это улучшит ваш аппетит, что пойдет вам на пользу.

– Чем он болен? – спросил Йен.

– У этой болезни много имен. – Осия устало прикрыл глаза. – Изнурительная Немощь. Порча. А еще она называется Проклятие Одина.

Над молочной облачной равниной висел усыпанный звездами свод, и когда Йен взглянул вниз, туда, где в огромном зале до сих пор раздавались музыка и смех, ему показалось, будто он на острове посреди пустынного моря и музыка и смех звучат скорее глухо и испуганно, нежели радостно.

А может быть, Йен просто переносил на музыку и смех свои собственные ощущения.

Рядом с ним Осия – нет, тут он Орфиндель – оперся локтями о балюстраду.

– У нас проблема.

– У кого это «у нас», а, белый человек?

– Что?

– Ничего. – Йен покачал головой. – Старая и не очень удачная шутка.

– И тем не менее у нас проблема. Ты собираешься сделать то, о чем просит Отпрыск?

Как-то странно Осия выражается.

– А что, не получится? Или есть другой способ?

– Задавай по вопросу за раз, Йен. На какой из двух вопросов ты хочешь получить ответ раньше?

– Ладно, на первый: получится или нет?

– Возможно ли использовать камень Брисингамена, чтобы снять проклятие?.. Все равно что спрашивать, получится ли распилить цепной пилой кусок масла. Семь камней Брисингамена содержат… или скрывают? – Осия пожал плечами, – достаточно материи, чтобы сотворить вселенную. У Отпрыска есть некоторая природная сопротивляемость проклятию; даже если просто хранить камень недалеко от него, это усилит эффект.

– А как насчет другого способа?

– Я не знаю другого способа. – Осия покачал головой. – Хотя допускаю, что кто-нибудь и знает. До сих пор можно встретить Древних из народа Вистарии, и, наверное, кто-то из них или двое, посоветовавшись, могут что-то сделать. И конечно, сам Один в силах снять проклятие, кто бы ни наложил его…

– Если бы мы знали, где его искать.