Текст книги "Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)"

Автор книги: Джоэл Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Но...

– Помолчи, прошу тебя. – Шагнув к юноше, Марта снова приложила палец к его губам. – Тс-с. Не давай ответа сейчас. Я уговорю отца, чтобы он позволил мне сопровождать тебя к Престолу. Наберись терпения и узнай меня получше. Разве я прошу невозможного? Обещаешь принимать меня всерьез, совершенно всерьез?

Йен почувствовал, что лицо его заливает краска стыда.

– Марта...

– Прошу, не вынуждай меня становиться перед тобой на колени. Сохрани мне хотя бы остатки достоинства. – Глядя ему прямо в глаза, она взяла его руку и прижала к своей груди. – Прошу тебя. В дороге у нас будет и время, и возможность. Обещай, что воспользуешься и тем и другим.

У Иена пересохло во рту.

– Обещаю, – выдавил он чуть ли не шепотом.

Марта упала в его объятия, влажные губы девушки страстно искали его уста. Ее язык нес вкус мяты и апельсинов.

Арни ждал, когда Йен ввалился в комнату. Юноша все еще не мог прийти в себя от случившегося в саду.

"Покои" оказались чередой комнат в северо-западном крыле верхнего этажа резиденции маркграфа. Не приходилось сомневаться, что Обетованный Воитель мог претендовать на самое лучшее помещение и для себя, и для своих спутников.

Спальни, расположенные впритык к гостиной, были маленькими – туда втиснули кровать, фаянсовую ночную вазу и тумбочку, по мнению Йена, больше походившую на кофейный столик, по высоте годящуюся разве что для того, чтобы регулярно набивать себе синяки на ногах. Гостиная, однако, оказалась просторнее – десять на пять метров, и, несмотря на два низеньких стульчика вокруг низенького столика и сооружение, в котором угадывалось пышное кресло вроде того, что стояло в гостиной Арни в Хардвуде, здесь по устланному мягкими коврами полу вполне можно было разъезжать на велосипеде – при условии некоторой осторожности, разумеется.

Осторожная езда на велосипеде – идея, конечно, неплохая, в общем и целом. Если не угодишь в камин, то через застекленные створчатые двери непременно въедешь прямиком на балкон. Что ставило вопрос: почему строители резиденции столь беспечно отнеслись к возможности проникновения в башню?

Впрочем, самому все не понять, а интересоваться деталями обороны резиденции маркграфа – вряд ли очень умно со стороны гостя, пускай даже почетного.

Арни оторвался от своего шитья. Шитья?

Этот вопрос ясно читался на изумленной физиономии Йена, потому что Арни тут же кивнул.

– Да-да, не удивляйся, занимаюсь шитьем. Посеял, понимаешь, где-то пуговицу от рубашки, вот и пришлось срезать одну от воротника и перешить ее пониже. К тому же сегодня утром я порвал штаны на дороге и решил не убиваться по этому поводу, а просто подлатать их малость. – Старик бойко, как заядлая швея, откусил кончик нитки. – Молодцы Торсены, дали мне в дорогу прочнейших ниток – "нитки для занавесок", как называла их Эфи.

– Наверняка здесь все могли за тебя сделать, – скептически произнес Йен.

Хмыкнув, Арни покачал головой:

– Могли, конечно, но я предпочел сам отправиться на кухню за нитками и иголками. – Он кивнул на небольшую деревянную шкатулку на столе с разноцветными клубками и клубочками, будто ежи утыканными различного калибра швейными иглами.

– Что тут скажешь... – Йен шутливо-беспомощно развел руками, когда старик решительно хлопнул крышкой шкатулки. – Никак в толк не возьму. У тебя же есть свои иголка с ниткой, а ты идешь к кому-то их выпрашивать. Зачем?

Арни улыбнулся до ушей.

– Мои припасы точно лучше. Нитки крепкие, толстые, иголки что угодно проткнут и не сломаются. Но не пойди я на кухню и не просиди там часа два, болтая с поварихой и глядя, как она разделывает гусей к завтрашнему ужину, я бы ни за что не узнал, как обстоят тут дела. – Да, да, – закивал он, – это было очень здорово. Я всегда присаживался вечером на кухне, пока Эфи готовила ужин.

Старик помрачнел. Не надо было быть искушенным психологом, чтобы понять, как Арни тосковал по своей прежней жизни с женой.

Йен не знал, что сказать.

– Кажется, все меня сегодня обошли по части полезных дел.

Он посмотрел на дверь в комнату Ивара дель Хивала на другом конце гостиной.

– Нет, пока не приходил, – ответил на невысказанный вопрос Арни. – Не иначе как подцепил во дворце какую-нибудь гулёну. Ивар мигом обживается, куда бы ни попал.

Отложив шитье, он встал и потянулся. Не как дряхлый старикан, каждое движение которого сопряжено с ломотой в суставах и болью в мышцах, а именно потянулся, чтобы расправить затекшие члены.

Йен однажды где-то прочитал о прямой связи между уходом на покой и скорой смертью. Видимо, это уже засело в генах – стоит тебе только прекратить работать во благо грядущих поколений, как твои биологические часики останавливаются. Да, но если это действительно так, то Арни являл собой анекдотический пример обратного. Морщин на лице у него не прибавилось, как и седины в волосах; напротив, он казался помолодевшим.

Арни присел на корточки перед камином и принялся ворошить поленья каминными щипцами. Взметнулись искры и, упав на полированный каменный полукруг перед камином, угасли.

– Не пора ли бай-бай, как считаешь?

Йен улыбнулся:

– Знаешь, за последние десять лет не припомню, чтобы кто-нибудь укладывал меня спать.

Вообще-то Арни прав. Действительно пора спать.

Арни пожал плечами:

– Ладно, как скажешь. Хоть бы рассказал, что там интересного было на ужине.

Мысли юноши всецело занимала Марта, однако вряд ли следует обсуждать ее предложение с Арни – чего доброго, старикан подумает, что ему захотелось прихвастнуть.

– Весело было.

Арни усмехнулся:

– Весело? Уж не прочат ли тебя в женихи?

Йен оцепенел от удивления, что, несомненно, отразилось на его физиономии, потому что Арни расхохотался.

– Чего не услышишь от трепливой кухарки, если знаешь, когда понимающе кивнуть, а когда расспросить о подробностях!

Для одного дня сюрпризов более чем достаточно.

– Все. Иду спать, – заявил юноша.

– Но не сию же минуту, – возразил Арни. В руках у него оказался знакомый пластиковый пакетик, и он ловко метнул его Йену. – Отныне всегда имей парочку под рукой, причем в кармане, а не в рюкзаке, – улыбнулся старик, видя изумленную мину Йена. – Не обижайся, парень, я с самыми лучшими намерениями. – Улыбка на его лице сменилась профессиональной маской почти что судейской беспристрастности. – Проработаешь в аптеке лет тридцать, вмиг по одному только виду определяешь, за чем явился к тебе очередной юнец конечно же, за ними. За презервативами. И тут же сам ему их предложишь – к чему изводить человека, есть ведь такие, которые стесняются.

– Но...

– Никаких "но", – отрезал Арни, отбросив профессиональную строгость и снова сердечно улыбаясь. – Она действительно хороша, а ты парень, и, как только ей захочется, это и произойдет. Так что не забывай девиза бойскаутов: всегда готов.

* * *

В комнате стоял холод, но Арни тяжелыми каминными щипцами извлек из камина обогревательные пластины, не позабыв язвительно пройтись в адрес нерадивых слуг, после чего отправил их в особый мягкий конверт, и грелка была готова.

В мерцавшем свете тихонько потрескивавшей свечи Йен разделся и лег в постель, укрывшись толстым одеялом, после чего, задув свечу, попытался уснуть.

А может, все не так уж и глупо? Давным-давно один из Древних – по мнению некоторых, Тюр, другие считали, что это был Ньорд, третьи – что сам Один, – пообещал отрядить к вандестам воина, коему суждено повести их в победных завоеваниях, начиная с Городов Доминиона.

И они, сгорая от нетерпения, стали его дожидаться.

Разумеется, им не мог быть первый попавшийся солдат. Обетованный Воитель должен быть человеком незаурядным, которому под силу то, о чем и не мечтает простой смертный.

Скажем, тот, кто одной левой уложил бы лучшего из вандескардских воинов.

Скажем, тот, кто уже успел сразить огненного великана.

Скажем, тот, у кого в руках оружие бога.

Естественно, все это просто-напросто враки – любой мало-мальски обученный фехтовальщик мог легко одолеть в единоборстве на рапире Бирса Эриксона, саблиста процентов на девяносто. А победой над огненным великаном Йен обязан лишь Фортуне. Что же до Гунгнира, то ожог на руке недвусмысленно подсказывал: с безопасностью для себя юноша мог пользоваться копьем лишь в перчатках, связанных Фрейей.

Йен Сильверстейн, безусловно, не Обетованный Воитель и не легендарный герой. Но он и не вечный неудачник, как любил повторять обожаемый папаша.

Все же огненного великана сразил Йен, а не кто-нибудь. И Гунгнир оставался при нем, до поры до времени.

А если он ни черта не смыслит в хитросплетениях Престола, так это дочь маркграфа не волновало, она человек в достаточной мере поднаторевший в политике, а не просто пустышка, у которой в голове одни лишь деньги. Не повезло ей – пусть лучше бы Йен был каким-нибудь бесстрашным тупицей. Все, что от него в этом случае требовалось бы, так это наградить ее наследницей, а потом хоть оставайся на поле боя – Марта прекрасно справится с титулом маркграфини.

И даже если он не женится, ребенок героя обеспечит ей почет. Концепции ребенка-ублюдка в Вандескарде не существовало; пока сильный пол упивался властью – мнимой ли, истинной ли, – право наследования оставалось за женщинами. Первая дочь маркграфини является маркграфиней независимо от того, кем был ее отец.

Черт возьми, и ведь мужчины будут готовы на смерть идти за право выпестовать ребенка того, кто считался Обетованным Воителем – особенно учитывая, что любой, кто возьмет в жены дочь маркграфа, автоматически станет маркграфом.

Тряхнув головой. Йен испустил тяжкий вздох. Здорово, когда тебя почитают по твоим истинным заслугам, а не просто за то, что ты волею случая оказался в нужном месте, в нужное время и тебе повезло не сложить при этом головы.

Ладно, утро вечера мудренее. Надо спать. Сон сейчас необходим ему, как воздух.

Утром они отправятся к Престолу, и Марта, конечно, дома не останется.

Уже засыпая Йен подумал о том, что, вероятно, второе свидание с ней будет похлеще первого.

Глава 13

Харбардова Переправа

Деревенский воздух после грозы всегда удивительно свеж, заключил Торри. Может, все дело в озоне, или же благоухали листья деревьев, освобождаясь от влаги, но запах этот всегда неповторим, и в то же время непременно сладок.

Или во всем повинны яркое солнечное утро и доброе настроение: ты успешно пережил бурю, не промокнув до нитки. Черт возьми, да ведь сухие носки в такой обстановке – богатейший трофей и неоспоримое свидетельство твоих умений вовремя позаботиться о себе, если погоде вдруг вздумается обезуметь.

Камни тропинки дождь отмыл до блеска; пока тянулась эта тропинка, можно было не опасаться увязнуть в грязи по щиколотку.

И снова где-то далеко впереди застучал топор.

В это утро отец выглядел не таким уж и старым, крепкий сон на свежем воздухе зарядил его энергией, и все время, пока они шли, он не отставал ни на метр, держа размеренный походный темп.

Мэгги зачесала волосы, собрав их сзади в хвост – как всегда, когда не было возможности вымыть голову. Зачесанные назад, они придавали ей строгий и даже слегка чопорный вид. У Торри чесались руки подергать за этот конский хвостик.

Но не на глазах же у отца!..

Стук топора не стихал. Не иначе как Харбард надумал запастись дровами на все грядущее столетие.

Высоко над ветвями деревьев кружила черная птица.

Мэгги заметила, как Торри, задрав голову, с интересом уставился в небо.

– Думаешь, это один из тех самых воронов? – осведомилась она. – А может, все же обычная ворона?

– Ну, коли ворона, ты не наживешь себе врагов, если ее снимешь.

Торри учили, что ворон следует убивать только тогда, если они поедают урожай. Но, согласно правилу Хонистеда, всегда можно отговориться тем, что, мол, ворона, если не поедает урожай, то наверняка планирует этим заняться. Старина Джон Хонистед говорил, что разбираться в подобных тонкостях – дело юристов, и постоянно держал наготове зачехленную винтовку двадцать второго калибра в своей полицейской машине.

Нет такого фермера, который взъелся бы на странника, пристрелившего ворону, крысу, сурка или даже косулю, вообще любую представлявшую угрозу для зерновых живность. А Хугина или Мунина, даже если бы Мэгги попала, в чем Торри сомневался, вряд ли взяла бы обычная стрела.

С другой стороны...

Вообще-то никакой другой стороны быть уже не могло – Мэгги натянула тетиву лука.

Казалось, уходящая в небо стрела летит прямо в птицу неминуемо поразит ее, но та, расправив крылья, описала круг, почти отвесно спикировала и на лету подхватила стелу клювом, после чего камнем полетела вниз и приземлилась буквально в метре от ошарашенной Мэгги.

Это оказался ворон, а не ворона. Причем огромный, размером с орла; его черные перья глянцевито поблескивал на солнце. Положив зажатую в клюве стрелу на землю, он уставился на людей пронзительным немигающим взором.

– Полагаю, это ваше, – прокаркал ворон. – Хотя надо сказать, я не в восторге, когда в меня стреляют.

– Я приняла вас за ворону, – виновато промолвила Мэгги.

– Я – Хугин, ворон, с вашего позволения. – Птица на мгновение втянула голову в плечи, что, по-видимому, означало поклон. – Конечно, и Мысль, и Память всегда доставляли смертным массу хлопот... – Ворон нахохлился и принялся крутить головой, роясь в перьях, пока клювом не отыскал нужное место. – Ториан дель Ториан, – объявил он, повернувшись вначале к отцу, а потом к сыну, – и еще один Ториан дель Ториан, я приветствую вас. И советую поторопиться – насколько мне известно, кое-кому очень не терпится вас увидеть.

Взмахнув исполинскими крыльями, Хугин поднялся в воздух, пронзительно каркнул "Следуйте за мной" и полетел в направлении Харбардовой Переправы.

Когда они уже подходили к хижине Харбарда, стук топора внезапно стих.

Сперва Торри и не узнал этого человека в перехваченных веревкой грубых штанах и тяжелых ботинках. Его опаленное солнцем туловище блестело от пота. Он страшно был похож на...

Так это же он!

– Дядюшка Осия! – выкрикнул Торри, бросаясь к нему. – Ты здоров!

Осия обнял его настоящей медвежьей хваткой – такого Торри и припомнить не мог. Ему даже показалось, что он снова превратился в шестилетнего ребенка.

– Да, Ториан, я чувствую себя превосходно.

Осия отступил на шаг, желая хорошенько рассмотреть юношу.

– Судя по виду, у тебя тоже все хорошо. Или мои глаза меня обманывают, или ты и вправду еще больше вымахал за последние месяцы?

– Вряд ли, – улыбаясь, ответил Торри. – Скорее, это ты пониже стал.

Мэгги шагнула вперед, и они с Осией обменялись рукопожатиями.

– Рада видеть вас в добром здравии, Осия, – приветствовала его девушка.

– Именно! – подхватил отец Торри. – Мы беспокоились о тебе, дружище. Но, кажется, все тревоги позади – земля и воздух Тир-На-Ног поставили тебя на ноги.

Осия улыбнулся – хотя и не так широко, как привык Торри.

– Да, Ториан, как мне их не хватало! – Воткнув топор в колоду, он обтер вспотевшую грудь грязной тряпкой. – Заходите в дом, у меня похлебка готовится, да и хлеб вчерашний остался.

Отец наморщил лоб.

– А он тут?

– Нет, – покачал головой Осия. – Ушел куда-то, и его не будет еще несколько дней, это точно. Входите, входите, нам многое предстоит обсудить.

Обед был съеден при свете камина. Можно было запалить и лампу, но отец воспротивился – нечего транжирить и без того скудный запас масла Харбарда.

Торри вытер миску кусочком хлеба. То, что Осия назвал похлебкой, оказалось жарким с густой подливой. Его хватило на всех, и чего там только не было – и мясо, и лук, и порубленные на кусочки початки сонного дерева. И все-таки обычно Осия готовил лучше. Еда была явно пресной, и Торри пришлось добавить специй, прихваченных с собой в дорогу из дома.

С другой стороны, разве Осия не заслужил послабления? Торри считал, что вполне. Хотя старик и выглядел вполне здоровым, он многое перенес, да и готовил на кухне мало того что примитивной, так вдобавок и чужой.

Мэгги, повертев в руках баночку с кайенским перцем, открыла крышку и сыпанула на остатки жаркого изрядное количество порошка.

Отец давно доел. Он практиковал три манеры еды. На Рождество или в другой праздничный день, когда дом Торсенов заполняли гости, отец ел не спеша и помалу, чтобы попробовать все подаваемые блюда, независимо от их количества. Он сосредоточенно смаковал каждое кушанье – от самого заурядного, вроде вареной картошки, до изысканно-утонченного, например, тушеной индейки, фаршированной мясом утки, откормленной грецкими орехами, со смородиновым желе, что готовила Ингрид Орьясеттер по раскопанному в какой-то мудреной кулинарной книге рецепту.

За обедом в кругу семьи отец обычно лишь притрагивался к закускам, оставляя место для главного блюда, которое вкушал неспешно, размеренно и основательно, Овощей съедал, как правило, за двоих. А поскольку энергии он расходовал за троих, оставался стройным для своих лет – отцу вот-вот должно было стукнуть пятьдесят, хотя со стороны все давали ему меньше.

Для обычных, наскоро поглощаемых блюд существовал третий способ приема пищи – он просто-напросто, не раздумывая, набивал желудок и тут же принимался за прерванную работу. Когда отец был увлечен очередным проектом, еда лишь отвлекала его.

По какой-то неведомой причине блюдо, поданное в хижине Харбарда, подпало под эту третью категорию – отец механически вычерпал ложкой всю похлебку и, вытерев миску хлебом, не мешкая ополоснул ее водой, после чего, сославшись на необходимость распаковать багаж, удалился.

Торри хотел было сказать ему, что напрасно он беспокоится: прорезиненная ткань не даст содержимому рюкзаков промокнуть не то что под дождем, но и на дне морском. Однако спорить с отцом – дело заведомо бессмысленное, упрямство было семейной чертой Торсенов.

– Итак, – подытожил Осия, собирая грязную посуду, – поведение мамы вас смутило.

– Мягко сказано. Мне говорили, что сдержанность – далеко не лучшая форма юмора, дядюшка Осия, – произнес Торри.

– Неужели?

– По-моему, ты сам и говорил.

– Может быть, может быть. – Осия, подхватив грязную посуду, прошествовал к камину, где клокотали над огнем два горшка, и осторожно опустил посуду в один из них.

– Йен, Арни и Ивар дель Хивал...

– Вполне со всем справятся, не сомневаюсь, – закончил за него Осия. Харбард не мог отправить их с поручением с пустыми руками. Уверен, что они передадут все, о чем он их попросил... тому, кто нынче правит Вандескарде, и тут же вернутся. – Осия пожал плечами. – Если угодно, отправляйтесь следом и вы, только я не вижу в этом особой нужды.

На лице Мэгги появилась скептическая гримаса.

– Мы знаем Йена чуточку лучше, чем вы. Он и в баре за кружкой пива себе неприятности отыщет.

Торри покачал головой:

– Мэгги, нехорошо...

– Таково мое мнение, – отрезала она.

– Я понимаю, Мэгги, – сказал Осия. – И все-таки сейчас оснований для беспокойства нет.

– Но...

Мэгги больно ущипнула Торри, заставив его замолчать.

Но все это было несправедливо! Во-первых, Йен по барам не таскался, он вообще не пил – ничего, даже пива. И во-вторых, он не принадлежал к числу тех несчастных, которые притягивают к себе беду. Все дело было в условиях, в каких он рос – Йену с детства приходилось самому заботиться о себе и тщательно взвешивать любой свой поступок. Ввязываться же в драку с точки зрения рациональности пользы не приносило, и Йен просто не позволял себя разозлить.

Но только не в стенах фехтовального зала.

Да, фехтовальная дорожка – дело другое. Если ты добываешь себе на еду и обучение, тренируя "чайников", от скуки взявших в руки рапиру, – а у Йена другого выхода не было; дни, когда на университет хватало непыльной подработки, сгинули одновременно с музыкой диско, – ты должен показать себя не только хорошим и терпеливым учителем, но и уметь одолеть кого угодно для создания имиджа "крутого". Так что агрессивность стоило проявлять не только на фехтовальной дорожке, но и на подходах к ней. Не подлость, не злоба, не жестокость, плоды приносили кураж, уверенность в себе, присутствие духа.

– И все же, – повторил Осия, – пусть участь Йена не внушает вам тревоги. К тому же есть одно интересное дельце...

– Ну-ну?

– Мне кажется, ваш дед, Ториан дель Орвальд, сильно обрадовался бы, если бы ему довелось узнать, что... что Харбард силится добиться мира. Он, как мне не раз приходилось слышать, в большом доверии у Сциона и, как его советник, способен повлиять на Сциона, удержать его от... излишне опрометчивых решений. – Осия поглядел на отца. – Боюсь, могут собрать полки "Розовый" и "Лазурный", а это уже опасно. Пусть они уже давно не те, что прежде – все равно могут вполне прилично показать себя в предстоящем сражении.

– Прилично? – переспросил отец, оторвавшись от своих рюкзаков. – Не надо недооценивать ребят из "Розового" и "Лазурного"!

– Пожалуй, – улыбнулся Осия. – Кому знать лучше, чем человеку, который учил большинство из них азам фехтования!

Отец улыбнулся в ответ.

– Да уж. – Взяв из груды вещей аптечку, он осмотрел ее, раскрыл, потом снова закрыл и переложил в стопку барахла, уже прошедшего досмотр. – Но есть и еще один фактор. Мы, люди Срединных Доминионов, хоть уже и не те, что были раньше, но из нас не выветрился дух былых лет, и временами он просит дать ему выход. – Ториан посмотрел куда-то вдаль. – Это недооценивали в прошлом, боюсь, недооценят и в будущем.

Осия сдержанно кивнул:

– Верно. Ты согласен, что лучше отправиться в Города, следовать по пятам у Йена и его товарищей?

Отец уже собрался было кивнуть, как вмешалась Мэгги.

– Нет, – заявила она. И, взяв отца за плечо, продолжила: – Осия – ваш старый друг, так что, пожалуйста, не обижайтесь.

Брови отца удивленно поднялись.

– Вот как?

– Да, вот так, – не смущаясь ответила Мэгги. – Он не хотел вас задеть. Но Йен отправился туда в такой спешке... Все под давлением миссис Торсен. Предвидя возражения Осии, она подняла руку. – Знаю, знаю, вы были в жутком состоянии, когда Арни с Йеном принесли вас сюда. Но Торри не остался бы дома, если бы его мать сразу же связалась с нами. – Положив ладони на стол, девушка поднялась. – Если с Йеном что-нибудь произойдет, пусть даже совершенно случайно, это останется на совести Карин – он должен был идти с Торри.

Торри кивнул. С точки зрения чести Мэгги права – Йену не следовало идти одному. Но Мэгги все подала так, будто беспомощный Йен просто ищет неприятностей, а это не так.

Отец нахмурился.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Он снова повернулся к Осии. – Ты ведь не хочешь, чтобы я переложил бремя принятия решения на тебя?

Осия кивнул, приняв его слова с достоинством.

– Согласен. – Встав, старик указал рукой на четыре походные раскладные койке, лежавшие стопой в углу. – Я возьму мешки для матрацев и пойду наберу в них соломы. Вы останетесь на ночь здесь, у Харбарда. А утром отправитесь, так?

– Мы все утром отправимся, – решительно произнес отец.

– Нет, – покачал головой Осия. – Конечно, я чувствую себя уже много лучше, дружище. Но пока мне необходимы лишь спокойная работа на свежем воздухе и крепкий сон, а не беготня до упаду по дорогам. – Он выставил ладонь вперед, будто отметая возможные уговоры. – Да и небезопасно там для меня. Не все поверят, что я... уже не тот, что прежде. И поэтому лучше мне все же остаться тут. – Старик мельком взглянул на дверь. – Здесь я под его защитой, а это кое-что да значит.

Какое-то время отец и Осия молча смотрели друг другу в глаза, потом отец пожал плечами.

– Как пожелаешь, Орфиндель. Как пожелаешь.

– Дело не в моем желании; просто иного выхода нет. Ничего, скоро я наберусь сил и можно будет трогаться в путь. – Он встал. – А сейчас, коли поели, пора спать.

Мэгги показала на пол возле камина.

– Мы с Торри устроимся здесь, если вы не против. Незачем делать вид, будто мы спим порознь, правда?

Торри от души надеялся, что в таком освещении ни отец, ни дядюшка Осия не заметили, как он покраснел.

Закрыв дверь и запрев ее на задвижку, Мэгги быстро разделась и, оставшись в обтягивающей майке и джинсах, нырнула под одеяло к Торри.

Тот уже засыпал, но, почувствовав обнимавшие его руки и услышав шепот прямо в ухо, очнулся, и его рука скользнула вдоль спины девушки.

– Не сейчас, – прошептала она. – Незачем заводиться – твой отец и дядя Осия спят в двух шагах от нас.

– Тогда что же...

– Выбирай, – снова прошептала Мэгги, жарко дыша ему в ухо. – Ты дежуришь первым или я?

Ну, это уж перебор!..

– Если бы дядя Осия или отец думали, что нам нужно...

– Тсс. Так как?

Он мог пуститься с Мэгги в спор. Черт побери, не только в спор; он вообще мог отказаться играть по навязанным ею правилам, просто заявив, что спать хочет, и все тут, а она пусть делает что хочет. Но Мэгги была упряма, как ослица, с нее могло статься всю ночь нести вахту, и тогда утром к ней лучше не подходи.

– Сначала я, – согласился Торри. – Потом ты, а потом...

– Нет, – раздался шепот в ответ. – Сначала я, потом ты. И больше никто. Только мы с тобой.

– Хорошо. Только...

Но Мэгги уже закрыла глаза, и ее тело расслабилось в его объятиях. Либо заснула, либо делает вид.

Да что тут происходит, черт побери?!

Торри нежно провел ладонью по волосам девушки. Как ни хотелось ему спать, один урок по вопросам чести он уже сегодня получил.

Юноша вздохнул. Эх, женщины, женщины... Без вас нельзя, и с вами тошно.

Глава 14

К Престолу

Все складывается как-то чересчур уж легко, непременно где-то должен крыться подвох, размышлял Йен под грохот колес экипажа.

Йен сидел против хода, уперев тупой конец Гунгнира под правым окном, где сходились стенка кареты и сиденье. Так юноша мог удерживать его руками в перчатках и не сходить с ума, что оружие ненароком кого-нибудь заденет.

Экипаж был тесный – коленями Йен практически упирался в колени Марты. Правда, это отнюдь не доставляло ему неудобств, особенно по сравнению с недавней тряской на лошади.

Он понятия не имел, как и из чего здесь изготовляли шины для карет, но колеса явно были надувными – они прекрасно справлялись со всеми колдобинами. Нечего и сравнивать с ездой верхом, если вспомнить жуткую постоянную тряску и то, как ты с каждым шагом коня колотишься стонущим от боли пахом о жесткое седло, умудряясь при этом еще и удерживать Гунгнир в чехле у правого стремени.

Часть нынешнего лета Йен провел с Д'Арно, прокладывая в доме его дяди электропроводку. Работать приходилось за гроши, однако если бы не Д'Арно, он бы не мог брать учеников в фехтовальном зале. Все это время Йен пребывал в постоянном страхе – боялся ненароком коснуться проводов под напряжением и тут же на месте, корчась в судорогах, отправиться на тот свет.

И было чего опасаться. Одно случайное прикосновение – и все.

Здесь та же история, если не хуже. Стоило лишь на секунду отвлечься, и один Создатель ведал, каким кошмаром это могло обернуться.

Впрочем, пока от Гунгнира больше всех страдал сам Йен, а не скакавшие рядом с экипажем, и не Арни Сельмо и Марта, которые сидели напротив.

– Похоже, ты вновь погрузился в глубокие думы, Йен Сильверстоун, сказала Марта.

Девушка оделась по-дорожному, в нечто похожее на кюлоты. Коричневые штаны были довольно просторного покроя, и создавалось впечатление, будто на Марте доходившая до щиколоток юбка, с которой она решила надеть белоснежную блузу с кружевным узором в форме детского нагрудника. Рукава блузы также были просторными и перехвачены у кистей, а камербанд, широкий пояс-шарф, подчеркивал ее тонкую талию. Для прогулки верхом лучше прикида не найти, равно как и для того, чтобы волновать кровь Йену.

– Едва ли в глубокие, – ответил он.

– Ага, – подхватил Арни Сельмо, – наверняка тоже пытаешься сообразить, что за липкую кашу нам подавали на завтрак. Заливного угря, куриное желе?.. По мне так уж лучше простое дробленое пшено!..

Арни Сельмо не успел утром побриться и помятым видом сильно напоминал бродягу, хотя и одетого с иголочки – пока он спал, джинсы с рубашкой выстирали и отгладили, даже белые пуговицы на рубашке перешили – заменили их на овальные, кажется, костяные и довольно красивые.

Марта ответила бесцветной улыбкой.

Так ведь Арни говорил по-английски, то есть на непонятном для большинства местных языке, как в свое время Зейда Саул и Баба Ривка имели обыкновение переходить на идиш, если не желали, чтобы поняли Йен или его папочка.

Йен кивнул, будто соглашаясь с обоими.

– Я думаю, что все идет подозрительно гладко, – сказал юноша Арни по-английски. И тут же, словно спохватившись, повернулся к Марте, перейдя на берсмальский: – Нет-нет, Марта, просто я задумался о... о жуткой ответственности. – Перед тем как постучать затянутыми в перчатку пальцами по копью, Йен убедился, что оно надежно зажато в другой руке, также защищенной перчаткой.

– Точно, – согласился Арни. – Все куда проще, чем предполагал. Как он и говорил.

– А ты ему не доверяешь?

Арни фыркнул в ответ.

Наклонив голову, Марта деланно улыбнулась.

– Можно узнать, что вы обсуждаете?

– Да вот, пытаюсь убедить Арни, что все складывается благополучно, ответил Йен.

– Не сомневаюсь, что так будет и когда вы окажетесь перед Столом. Если вы те, за кого я вас принимаю. – Марта тряхнула головой, словно отгоняя возможные протесты юноши, да так энергично, что ему почудилось, будто волосы ее зашелестели. – Знаю, вы сейчас приметесь все отрицать, и не мне уличать вас во лжи. Но ни в одном пророчестве не сказано, что Обетованный Воитель открыто возвестит о своем пришествии. Или, если уж на то пошло, что он вообще осознает свою миссию.

Узенькая, причудливо извивающаяся лесная тропа за окном сменилась довольно широкой дорогой, тянувшейся через равнину и поднятой над ней примерно на метр. В памяти Йена сразу же всплыла Северная Дакота, вот только цепочка гор, исчезавших в дымке где-то далеко на горизонте, смазывала сходство.

Вдруг к окну снаружи прилипла широкая физиономия Ивара дель Хивала.

– Наслаждаетесь поездкой? Я тоже.

Верховая езда явно входила в число многих дарований этого исполина. У него и вправду был вид самого счастливого человека на свете – хотя, чтобы заглянуть в окно, ему пришлось так съехать набок, что Йен не понимал, как он удерживается в седле.

– Достопочтенный глава отряда предложил остановиться в одной из деревень для полуденной трапезы, – объявил Ивар, – и надеется, что это не вызовет возражений ни у маркграфини, ни у герольда.

– Конечно, не вызовет, – кивнул Йен. – Я лично не против.

– Если Йен Сильвер Стоун не против, то как же могу быть против я? Наоборот, мне это в высшей степени приятно. – Лоб Марты прорезали симпатичные морщинки. – В последний раз я была в Престоле совсем еще маленькой, но до сих пор помню местные лакомства, которыми нас потчевали. Девушка наклонилась к Йену, словно намереваясь доверить ему страшную тайну. – Есть такая рыба – местный деликатес, ее называют огненным ротаном... так вот, этих рыб специально разводят в водоемах, а потом готовят из них филе, приправленное особыми специями, состав которых держится в строгой тайне. Потом филе помещают в коптильни. Приготовление приправ, как и выбор времени отлова рыбы – настоящее искусство. Когда несколько лет назад наш главный повар попыталась раздобыть этот рецепт, ей ответили, что его раскроют лишь по личной просьбе моего отца. – Щелкнув пальцами, будто решив поставить точку на этой теме, девушка добавила: – Мой отец, разумеется, слишком мудр, чтобы лишать людей предмета их законной гордости.