Текст книги "Влюбленный мститель"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Вздор. Теперь вам совершенно ни к чему лишаться своего состояния. Здесь вы совершенно спокойно можете дожидаться отца. Уверен, он все уладит, как только вернется.
– Согласна, но я не желала бы стать вашей нахлебницей, хотя последние деньги истратила на лекарства для Томаса. Но ему нужно еще столько всего…
– Пока мы беседуем, вашу мебель грузят в фургоны и отправляют на хранение. Повторяю, нет никакой надобности продавать вещи. На этой неделе придет мой личный врач осматривать домочадцев, как всегда в это время года, так что не стесняйтесь воспользоваться его услугами и привести к брату. Но как случилось, что у вас совсем не осталось сбережений? Неужели Джордж Аскот настолько беспечен, что…
– Разумеется, нет! – негодующе перебила она. – Но до наших кредиторов откуда-то дошли совершенно беспочвенные слухи о том, что он не вернется. Все вдруг потребовали уплаты по счетам и никак не хотели верить, что отец скоро будет дома. Пришлось отдать все деньги, лишь бы они не поднимали шума. А потом Томас подхватил эту ужасную простуду. О, ему становилось все хуже и хуже, и мне уже стало казаться…
Она осеклась, глотая слезы. И как ни странно, Винсент с трудом подавил порыв обнять ее и утешить. Господи, что за бредовая мысль… для таких, как он!
Он тут же выбросил эту мысль из головы. Кажется, он уже успел немалого добиться, разговорив девушку. И не стоит портить достигнутое, улаживая ее трудности, тем более что все они – его рук дело.
– В довершение ваших горестей появился еще и я, – добавил Винсент с убедительным вздохом. Ларисса согласно кивнула. Опять она не смотрит на него. Не важно. Он на правильном пути. Девушка охотно разоткровенничалась. Очевидно, ее легко расшевелить, особенно если знаешь, за какую ниточку дернуть. Он постарается изучить все до единой.
– Я все-таки не понимаю, почему и каким образом вам удалось купить наш дом, когда он уже был продан нам, – заметила она.
– О, это совсем просто, мисс Аскот. Я приобрел купчую у ее владельца. Собственно говоря, этим я и занимаюсь: покупаю, продаю, вкладываю деньги. Главное – извлечь наибольшую прибыль. Если особняк выстроен в определенном архитектурном стиле, представляет собой настоящий шедевр, да к тому же имеется покупатель, я стараюсь приобрести его, при условии, что это в моих средствах и возможностях.
– Хотите сказать, что нашли покупателя на наш дом, поэтому и отняли его у нас?
– Моя дорогая девочка, у вашего отца была возможность уплатить остаток долга и приобрести дом в свое полное владение. Сделай он так, никаких неприятностей у вас не было бы.
– Но в таком случае вы не получили бы никакой прибыли.
– Верно, но иногда приходится рисковать. Таков уж смысл моего бизнеса. Я либо получаю огромные прибыли, либо едва возвращаю вложенные деньги. Иногда даже несу потери, но в основном весьма удачлив в своих предприятиях.
– Это означает, что вы сколотили немалое состояние своим трудом, – предположила она.
– Совершенно верно.
– Значит, вместе с титулом вы не получили большого наследства? – допытывалась она, очевидно, желая смутить его или поймать на лжи. Но по молодости и наивности Ларисса просто была неискушенна в умении сражаться с противником его же оружием. Все ее усилия только забавляли его. Что ж, он вполне может поведать ей некоторые подробности своей жизни. Может быть, тогда ему удастся заслужить ее участие и неподдельное сочувствие. Не то чтобы ему очень хотелось раскрыть перед ней душу. Вовсе нет. Только несколько самых необходимых деталей, которые наверняка смягчат ее сердце.
– Мой титул перешел ко мне вместе с родовым имением в Линкольншире, где я с тех пор не бывал, поскольку там не осталось ничего, кроме тяжелых воспоминаний. Остаток фамильного состояния, хоть и небольшого, перешел по завещанию к младшему, ныне покойному брату, – без всякого пафоса пояснил Винсент, но девушка тут же нахмурилась. Слишком уж она чувствительна… на свою беду. И если это зависит от него, именно жалостливый характер станет причиной ее падения.
– Простите, я не хотела совать нос в чужие дела, – смущенно извинилась Ларисса.
– Разумеется, хотели. Такие вещи вполне в натуре человеческой.
– Поэтому следует сдерживать любопытство, пусть и естественное, – продолжала каяться она.
– Перестаньте бичевать себя, Ларисса. Здесь от вас светской учтивости не потребуется.
– Наоборот, вежливость всегда уместна, – запротестовала она.
– Неужели вы действительно так считаете? – улыбнулся Винсент. – Заметьте, я уже успел назвать вас по имени, без всяких церемоний. Предлагаю вам сделать то же самое. Не забывайте также, что иногда минутная невежливость вполне допустима, особенно в беседах с друзьями.
На щеках девушки вновь расцвели красные розы. А вместе с ними вернулся и сдержанный тон.
– Мы едва знакомы, кроме того, я проживу здесь недостаточно долго, чтобы подружиться с вами. Даю слово, что постараюсь быть совершенно незаметной все это время. А теперь прошу извинить меня, лорд Эверетт, я должна навестить брата.
Винсент уселся, поднял бокал вина и задумчиво повертел в руках, прежде чем осушить. Судя по послед ним словам, она по-прежнему собирается держаться ним строго официально. Интересно, надолго ли хватит ее вежливости и сухости, как только стройное обнаженное тело прижмется к нему в постели, оставалось надеяться, что не слишком.
Глава 4
Томаса уже уложили, и Мара кормила его с ложки. Но мальчику не нравилось, что с ним обращаются, как с младенцем. И это еще слабо сказано. Он терпеть не мог ничего подобного. Но всякий раз, настаивая на том, чтобы есть самостоятельно, он неизменно терпел неудачу, потому что совершенно ослаб. Бедняга стал отказываться от еды, но, как-то поймав его на лжи. Ларисса взяла дело в свои руки. Его будут кормить, пока не выздоровеет, и все тут.
Комната, в которую поместили мальчика, оказалась куда просторнее, чем его собственная спальня в старом доме. Как, впрочем, и кровать. Каким жалким и маленьким он в ней казался! Правда, для своего возраста он был куда более тощим и малорослым, чем многие десятилетние мальчишки. Отец, высокий статный мужчина, уверял сына, что вскоре он догонит своих сверстников и что сам он оставался недоростком до двенадцати лет.
Но пусть Томас внешне отставал от ровесников, зато намного превосходил их умом и сообразительностью. Не будь он временами так упрям и вспыльчив, Ларисса могла бы поклясться, что в этом худеньком тельце живет душа взрослого человека, недаром подчас его наблюдения оказывались слишком меткими. Но безграничная энергия доказывала, что он во многом остается ребенком.
Именно эта самая энергия или теперешнее ее отсутствие делали его таким неблагодарным пациентом. Бедняга постоянно жаловался, и немудрено. Он терпеть не мог лежать в постели и ненавидел свою слабость, с тех пор как начались приступы лихорадки.
Ларисса подошла ближе, но Томас по-прежнему дулся из-за переезда и отказывался взглянуть на сестру. Можно подумать, от нее что-то зависело! Жаль, что она не может позволить себе роскошь раскапризничаться, но все, что она пока могла, – поплакать украдкой.
– Надеюсь, ты не замерз в карете? – с притворной улыбкой спросила она.
– Замерз? Да ты закутала меня во столько одеял, Лари, что я едва не задохнулся!
– Вот и прекрасно, лишь бы не подхватить очередную простуду.
Мара безуспешно попыталась скрыть улыбку. Томас пронзил обеих негодующим взглядом. Ларисса укоризненно поцокала языком. Томас называл ее Лари, только если злился, потому что надеялся этим вывести из себя: слишком походило это имя на мужское. Когда же он находился в мире не только с собой, но и с сестрой, звал ее Рисса, как отец.
– Почему нам вдруг понадобилось перебираться сюда? – в который раз пожаловался Томас. – Эта комната походит на гостиничный номер.
– Откуда тебе знать, как выглядит гостиничньи номер? – удивилась Ларисса.
– Однажды я был там с папой, на встрече с французским виноторговцем.
– Видишь ли, этот дом куда больше нашего, выглядит, как бы это сказать… безликим, и вправду как отель. Скорее всего причина в том, что у барона Уиндсмура нет семьи.
– Но нам не придется долго здесь жить?
– Совсем недолго, – заверила сестра. – Как только отец вернется…
– Ты твердишь это целыми неделями. Когда же он наконец соизволит приехать?
Как трудно сохранять жизнерадостность, когда Томас спрашивает о том, что вот уже который день не дает ей покоя! И откуда взять ответы? Отец уезжал всего на два месяца, поскольку дела не требовали длительного отсутствия. И обещал вернуться к началу ноября, но вот прошел уже целый месяц сверх назначенного срока. Возможно, во всем виновата плохая погода, но неужели за это время невозможно добраться до дома?
А что, если случилось нечто ужасное? Корабли часто тонут или таинственно пропадают, и никому не суждено узнать, что случилось с ними на самом деле. По слухам, моря до сих пор бороздят пиратские корабли, готовые в любую минуту напасть на беззащитные торговые суда. Услужливое воображение Лариссы рисовало картины одна страшнее другой. Что, если корабль потерпел крушение и отца выбросило на необитаемый остров, одного, измученного… где он голодает, замерзает?..
Тревога неотступно терзала ее день и ночь. Ей отчаянно хотелось разделить с кем-то свое беспокойство, выплакаться на чьем-то плече. Но приходилось держаться. Нужно быть сильной, хотя бы ради Томаса, уверять его, что все будет хорошо. Сама она давно уже изверилась.
– В жизни все бывает. Даже самые продуманные планы иногда терпят крах. Отец надеялся найти новый рынок сбыта на острове Нью-Провиденс, но если у него ничего не вышло, ему пришлось перебраться на следующий остров. А вдруг и там неудача?
– Но зачем плыть так далеко, если всегда можно отыскать рынок поближе к дому?
– По-моему, мы все это уже обсуждали, и не раз, – строго заметила Ларисса. – Неужели ты меня никогда не слушаешь?
– Всегда, – кивнул мальчик, – просто иногда в твоих словах нет ни капли смысла.
Она не пожурила брата, зная, что в его забывчивости и раздражительности виновата болезнь. В последнее время он почти всегда либо дремал, либо горел в жару, поэтому неудивительно, что успел все забыть.
– Ладно, давай подумаем вместе, потому что я тоже не все понимаю, – согласилась девушка, стараясь успокоить брата. – Большинство компаний, занимающихся одним и тем же бизнесом, становятся злейшими конкурентами. Такова природа деловых отношений, ты согласен?
Мальчик покорно кивнул.
– Но одно гнилое яблоко может испортить целый бочонок, – продолжала девушка.
– Что это значит?
Ларисса сокрушенно покачала головой.
– Новая судоходная линия открылась в конце прошлого лета. Кажется, она называлась «Уиндс». К сожалению, владельцы оказались людьми нечестными и, вместо того чтобы искать собственные рынки, принялись красть их у конкурентов.
– У отца?
– Не только, хотя он пострадал больше остальных. Он никогда не распространялся об этом. Мне кое-что удалось подслушать, когда в дом приходили его капитаны или клерки. Сам отец не хотел меня волновать. Очевидно, хозяева «Уиндс» пытались вытеснить его из бизнеса и почти в этом преуспели. В жизни не видела его таким взбешенным, как в последние недели перед отъездом, когда все суда, кроме одного, вернулись в Лондон пустыми, без предназначавшихся грузов, потому что капитаны «Уиндс» успевали в порты раньше и давали более высокую цену.
– Даже этот веселый французский…
– Даже он, – перебила она, стараясь не давать ему говорить слишком много, поскольку каждое слово лишало его сил. – Даже он не счел нужным выполнить заключенный с отцом контракт.
– Но к чему тогда контракт, если его так легко разорвать?
– Насколько я поняла, никто не отступал от данного слова. Просто обязательства нарушались под любым, даже самым неубедительным предлогом. Такова природа этого бизнеса, – пояснила Ларисса, пожав плечами. – Трудно винить торговцев за желание сорвать как можно большую прибыль.
– Почему же трудно? – возразил мальчик. – Контракты на то и составляются, чтобы стороны не несли убытков.
Вступая в споры, следовало бы помнить, что Томаса с детства готовили в преемники отца. Со временем, разумеется.
– Такое творилось во всей Европе. Корабли «Уиндс» перебивали у нас почти все фрахты, из чего легко заключить, что все это делалось намеренно и владельцы линии решили нас разорить. Поэтому отец и отправился в такое далекое путешествие. Он не мог конкурировать с «Уиндс», платившей неслыханные деньги. Если бы он последовал их примеру, то не получил бы никакого дохода.
Томас нахмурился.
– Я что-то не понимаю. Каким же образом та, другая компания собиралась получить доход, если платила за грузы такие огромные суммы?
– Они ничего не получали. Просто у них были деньги, чтобы выполнить простейший план: сначала отобрать рынки, а уж потом заботиться о ценах. Недурной план. Что ж, он сработал. Отец не мог рисковать, добиваясь фрахтов у тех же торговцев лишь для того, чтобы все повторилось с самого начала. Хозяева «Уиндс» выиграли, получив наши старые рынки.
– Как по-твоему, папа сумеет найти новые? – выдохнул Томас.
– Разумеется, – объявила она, стараясь говорить как можно увереннее. – Он и без того собирался расширять сферы своего влияния в Вест-Индии. Так что все к лучшему.
– Но он не был готов к этому шагу. Отцу его навязали.
В этот момент Ларисса от души пожалела, что брат настолько сообразителен. Вместо того чтобы покорно принять объяснения, как большинство детей его возраста, он зорко подмечал все несоответствия и натяжки.
– Хочешь, я скажу, что думаю обо всем этом?
– А у меня есть выбор? – пробурчал Томас.
– Наверное, нет, – улыбнулась Ларисса. – Думаю, все обойдется. Сомневаюсь, что линия «Уиндс» долго протянет, а когда они разорятся, отец возобновит старые связи, а с теми новыми, что он приобретет в этом путешествии… да ему скорее всего придется купить несколько дополнительных судов, чтобы выполнить все заказы!
– Это все твои фантазии. Если у них такие глубокие карманы, им все сойдет с рук.
– О, я говорю не об их финансах. Речь идет о той злой воле, которая от них исходит. Пойми, порядочные люди так не поступают. Конечно, торговцы, получившие огромные прибыли, знали о происках владельцев «Уиндс» и понимали, что таким людям нет доверия. Но многие из товаров скоропортящиеся, и только надежные капитаны способны прибыть вовремя, чтобы доставить груз целым и невредимым. Если суда линии «Уиндс» начнут запаздывать, товары могут испортиться, и кто их тогда купит? Понимаешь, о чем я?
– Думаешь, прежние заказчики отца снова захотят иметь с ним дело, потому что он уже зарекомендовал себя как человек, достойный доверия?
– Именно… о, посмотри, что мы наделали! Убаюкали Мару всеми этими скучными разговорами, от которых ее в сон клонит. И неудивительно, тебе тоже пора спать.
– Я не устал, – закапризничал мальчик.
– Да, только носом клюешь!
– И вовсе нет!
– Правда-правда! Тебе нужно больше отдыхать. Вот пройдет лихорадка, тогда и будешь бегать целыми днями.
Мальчик смирился.
Ларисса направилась к двери, но брат остановил ее неожиданным вопросом.
– Куда мы поставим елку в этом году, Рисса? Тоненький голосок слегка дрожал, и это оказалось последней каплей. Ларисса и не думала о том, что сможет провести Рождество с отцом. Не загадывала вперед. Не могла. Слишком много скорби и тоски ждало ее на этой дороге.
– Пока еще рано думать о елке. Сейчас только начало месяца. Но клянусь, у нас будет елка, пусть и в доме барона…
– Не желаю никаких баронов! Хочу нарядить ее игрушками, которые мы сделали сами. Ты ведь приезда их сюда, верно?
Не привезла. Украшения хранились на чердаке и исчезли вместе с другой мебелью, которую приказал доставить на склады лорд Эверетт.
– Придет время, и они будут здесь, – с трудом выдавила Ларисса. Слабое утешение! – Так что не волнуйся, твое дело поправляться и ни о чем не думать. Иначе не сможешь нарядить елку.
Нужно поскорее выбраться отсюда. И без того по щекам струятся слезы. Мальчик не должен видеть сестру плачущей. Печальное Рождество ждет их в этом году.
Ларисса боялась, ужасно боялась, что придется встречать праздники без отца…
Глава 5
Соленый туман застилал глаза. Почти ничего не видя, Ларисса брела по коридору. Сумеет ли она найти свою спальню?
Пришлось стучать в каждую дверь, попадавшуюся на пути, но никто не отвечал. Тогда она стала заглядывать в комнаты и наконец увидела свои сундуки, громоздившиеся у кровати в какой-то спальне. Почему ее не поместили рядом с братом?
И неужели комната Томаса показалась ей огромной? Эта была еще больше, еще роскошнее. Двери вели в гардеробную, а оттуда – в большую ванную. К своему изумлению, Ларисса убедилась, что находится в спальне хозяйки дома, потому что из нее можно было пройти в покои барона. Господи Боже, почему? Зачем?! Неужели в таком огромном доме недостаточно комнат для гостей? Но она с минуту назад прошла мимо полудюжины пустых помещений!
Должно быть, произошла какая-то ошибка, и она немедленно отправится на поиски экономки, вот только осушит слезы.
Девушка поспешно опустилась на край кровати и дала волю так долго копившимся чувствам. Как ни странно, но некоторые были для нее новы и сумели полностью завладеть ее помыслами.
Она нарочно позволила Томасу отвлечь ее и именно поэтому поспешила в его комнату после обеда. Но сейчас наедине с собой снова предалась мучительным раздумьям о сегодняшней беседе с бароном. Непонятно, что он за человек, но при одном взгляде на него Лариссу охватывало смятение. Еще бы, он так красив, что дух захватывает. Нет, не только поэтому. Не только…
Высокий, широкоплечий, Винсент Эверетт был из тех атлетически сложенных людей, которые кажутся неуклюжими в модной одежде, если, разумеется, не могут позволить себе собственного дорогого портного. Очевидно, таковой у барона имелся, поскольку сюртук сидел на нем безупречно, вот только лосины слишком обтягивали мускулистые ноги. Прошлой ночью она не успела ничего разглядеть под темным широким карриком. Но теперь…
Ларисса видела перед собой черные как смоль волосы, угловатое лицо, твердый подбородок, прямой нос… истинная гармония черт, каприз природы, создавшей столь привлекательную внешность.
Но это еще не все. Душу ей растревожили золотистые глаза, которые говорили о многом. К сожалению, то, что они выражали, вряд ли можно было назвать пристойным или приличным. Совсем, совсем наоборот. Он словно раздевал ее этими самыми глазами. Обычная игра света, ничего больше. Разумеется, барон не имел в виду ничего дурного. Он, вероятно, и не подозревал о том впечатлении, которое производил его взгляд. Наверное, у нее попросту разыгрались нервы и воображение взяло верх над рассудком.
То, что для него было обычной деловой сделкой, еще одной утомительной финансовой операцией, для нее явилось величайшим потрясением. Потерять дом, привычные вещи, сознание собственной безопасности… какой ужас! Неудивительно, что она с самого начала не испытывала к нему ничего, кроме неприязни. И это непреодолимое чувство, очевидно, повлияло на их последующие отношения, заставляя видеть все в искаженном свете. Наверное, она и в самом деле преувеличивает меру его испорченности. Кто знает, а вдруг им руководят исключительно благородные мотивы?
За обедом она едва притронулась к еде. Барон продолжал пялиться на нее, ничего не замечая. Грубо. Дерзко. Бесцеремонно. Но поскольку так продолжалось почти все время, что они пробыли вместе, скорее всего он делал это ненамеренно. Не хотел вывести ее из себя, лишить самообладания, расстроить. Наверное, это просто дурная привычка, а может, давно выработанная тактика ведения деловых переговоров, которой он теперь неосознанно пользуется в обычной жизни. Ларисса однажды видела, как какой-то торговец точно так же глазел на отца во время заключения сделки, вероятно, пытаясь сбить цены, прежде чем будет достигнуто устное соглашение., Впрочем, на отца все это нисколько не подействовало, но наблюдать за обеими сторонами было очень забавно.
Она так погрузилась в свои невеселые мысли, что не сразу услышала стук. Вернувшись к действительности, девушка тяжело вздохнула и пошла открывать. Перед ней стоял Винсент. А она так надеялась как можно реже видеться с ним! Однако он не постеснялся прийти и находился так близко, что она ощущала его мускусный запах, чувствовала исходящий от него жар… или это просто щеки горят от стыда?
Она непременно отступила бы, бросилась в другой конец комнаты, если бы не боялась выдать свое волнение. Крошечное пространство между ними было почти несуществующим, тем более что он опять делал это. Смотрел на нее. И эти пылающие янтарные глаза! С нее словно спадает одежда, предмет за предметом, оставляя ее обнаженной.
– Ваши драгоценности.
Интересно, он только сейчас сказал это или уже успел несколько раз повторить? Во всяком случае, она не удивилась бы, если бы он произнес целую речь.
– Простите?
– Я опасался, что вы забудете. И судя по всему, он был прав. У нее совершенно вылетел из головы их недавний разговор за столом.
– Не хочу становиться виновником ваших очередных неприятностей, если все ваши украшения вдруг исчезнут. И без того вы из-за меня лишились дома.
– Ах да, новые служанки, еще не доказавшие свою надежность, – вспомнила она. – Минутку.
Пользуясь возможностью отодвинуться от него, она подбежала к трем огромным сундукам, громоздившимся у кровати. В верхнем никакой шкатулки не оказалось, но, к сожалению, он был самым тяжелым, поскольку в нем находились книги. И все бы ничего, будь у нее время разобрать вещи. Но нельзя же испытывать терпение барона! Придется как-то снять сундук, чтобы добраться до тех, что пониже. Но разве ей поднять такую тяжесть? Правда, можно стащить его волоком.
Она было ухватилась за сундук, но барон тут же очутился рядом и взялся за ручки.
Ему следовало бы сначала предупредить, что поможет! Тогда она вовремя отодвинулась бы!
Сердце Лариссы трепыхалось пойманной птичкой. Она застряла, как в ловушке, между ним и сундуком! К спине прижималась его грудь, затылок согревало его теплое дыхание. Господи, она сейчас упадет в обморок, наверняка упадет… или попросту растает!
– Простите, – вымолвил он спустя невыносимо долгое мгновение и отнял руку, чтобы выпустить Лариссу.
И снова пробудившиеся женские инстинкты вопили, кричали, приказывая ей немедленно бежать прочь от него, и как можно дальше. Ей отчаянно этого хотелось, но нельзя, нельзя выдавать свое смятение. А ведь барон неглуп и, догадавшись обо всем, непременно сыграет на ее слабости, а это невозможно – ведь он ее враг. Кроме того, она испытывает не столько страх… сколько… нечто куда более волнующее. Смущающее душу. Выводящее из равновесия. Тревожащее.
Винсент легко, как пушинку, убрал сундук. Вероятно, он сумел бы сделать это одной рукой, поскольку не прилагал ни малейших усилий. И не отошел назад к порогу, как требовали правила приличия. Они одни, совершенно одни, да еще в этой злополучной спальне, что уже граничило с катастрофой. Еще немного, и она будет окончательно скомпрометирована.
Сама не своя от страха, Ларисса буквально нырнула с головой во второй сундук. Все что угодно, лишь бы поскорее выставить барона отсюда!
К счастью, на этот раз деревянную шкатулку она отыскала довольно быстро.
– Тут совсем немного. Вещи, перешедшие к матери от бабушки, а потом ко мне, – пояснила она, протягивая шкатулку. – Они довольно ценные, недороги мне не поэтому…
Ахнув от неожиданности, она осеклась. Он накрыл ее руку своей, по-прежнему глядя ей в глаза. Потрясение оказалось слишком велико: от тепла его пальцев, как ни странно, мурашки забегали по спине. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он наконец взял у нее шкатулку. Бедняжка совершенно растерялась. Кровь стучала в висках с такой силой, что Ларисса, кажется, на время оглохла и онемела.
Но прикосновение, которое так сокрушительно подействовало на нее, для него, очевидно, ничего не значило.
Барон небрежно откинул крышку и взглядом знатока окинул длинную нитку жемчуга и брошку-бабочку, сверкавшую рубинами и жемчужинами.
– Понимаю, – бесстрастно заметил он, прежде чем вновь поднять на нее янтарные глаза, казавшиеся еще более жаркими, хотя и это, возможно, было всего лишь игрой света. – А эти?
И не давая ей опомниться, Винсент дотронулся до ее сережки, попутно слегка погладив по шее, отчего у Лариссы подкосились ноги. Бедняжка покачнулась, затаила дыхание и в отчаянном усилии взять себя в руки закрыла глаза. И тут же услышала стон. Его? Разумеется, нет.
Она стала лихорадочно подыскивать ответ, но прошло невесть сколько времени, прежде чем она вновь обрела дар речи. Хорошо еще, что стук захлопнувшейся крышки немного привел ее в чувство. Настолько, что она осмелилась поднять глаза.
– Эти серьги всегда со мной. Если я их не ношу, значит, кладу у кровати.
– Не желаю рисковать даже такой малостью. Отдайте их мне, – велел барон.
Это он о серьгах? Теперь Ларисса уже ни в чем не была уверена. В голове помутилось. Но на всякий случай, сделав вид, что поняла, сорвала серьги и сунула Винсенту. Только вот, побоявшись, что их руки снова встретятся, уронила грушевидные жемчужины, прежде чем он успел их подхватить.
Вконец сконфуженная, Ларисса поспешно встала на колени, чтобы поднять серьги, не сообразив, что Винсент сделает то же самое. Случилось неизбежное: они с размаху стукнулись лбами, так что искры посыпались из глаз. Лариса потеряла равновесие и оказалась на полу. Он бросился ей на помощь.
Опасный, опасный шаг, лишивший ее остатков разума. Голова шла кругом еще и потому, что он просто подхватил ее под мышки и поднял, будто малого ребенка. И в эти короткие секунды она ощутила, как большие ладони прижимаются к ее грудям, почувствовала, как эти самые груди вдавливаются а его торс… прежде чем он соизволил отпустить ее. Какой-то кратчайший миг. Врезавшийся в душу навечно.
Жемчужины так и остались валяться на полу. Затем барон поднял их, заодно с позабытой шкатулкой. И почему-то стиснул в кулаке, вместо того чтобы положить внутрь. Казалось, он был взволнован не меньше ее, но лицо его тут же приняло прежнее невозмутимое выражение. Вероятно, она все себе напридумывала. А он уже шел к двери, очевидно, выполнив свою миссию. Больше его ничего не интересовало.
Ей не следовало останавливать его. Лучше пусть уходит, прежде чем она не раскиснет окончательно.
Но очевидно, здравый смысл ее покинул, и поскольку рассеянный взгляд упал на сундуки, девушка вспомнила…
– О! Я собиралась поговорить с вашей экономкой!
Похоже, меня поселили не в той комнате…
Она хотела было объяснить подробнее, но Винсент перебил:
– Никакой ошибки. Обычно на праздники у меня много гостей. Все они мои деловые партнеры, и я, естественно, никому не отдаю предпочтения. Поэтому куда легче будет сразу все уладить, если, разумеется, вы нас не покинете до Рождества. Вам не нравится спальня?
– Что вы… просто…
– Прекрасно, значит, не стоит больше думать об этом, – отмахнулся Винсент и исчез, не слушая возражений.
Девушка бессильно опустилась на кровать, дрожа от напряжения и усталости. Нервы так измотаны, что она, кажется, сейчас забьется в истерическом припадке. Сердце тревожно колотится. Боже милосердный, что сделал с ней этот человек?
