Текст книги "Педагогическая поэма"

Автор книги: Джоанна Бертолуччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Джоанна Бертолуччи
Педагогическая поэма

Глава 1. Вика

Вика бодро шагала, немного подпрыгивая в такт гремящему в ушах Muse – Supermassive Black Hole. Лето подрывалось на басах и слепило глаза солнечными зайчиками. Она всегда ходила по этому бульвару в школу, но сегодня маршрут изменился – сегодня с Цветного Вике надо было перейти на Трубную, а затем свернуть в Последний переулок. Именно там, в дореволюционном особняке в квартире с мансардой, жила ее классная – Туманова Ольга Сергеевна.

Три дня назад, во время вечеринки, посвященной окончанию десятого класса, Ольга отвела ее в сторону и типичным для нее лукавым тоном поинтересовалась:

– Скажи мне, тебе очень хочется батрачить на уборке территории или белить бордюры?

– Ну… – Вика вздохнула, они как раз только что обсуждали с друзьями, как их ломает ходить на летнюю практику. – Без этого аттестат не получить.

– У особо одаренных детей всегда есть альтернатива, – Ольга улыбнулась. – Например, помочь классному руководителю в оформлении кабинета. У меня тут созрела одна идея. Разумеется, гениальная…

Вика завороженно скользила глазами по красивому лицу, а Ольга, не замечая пристального взгляда, тыкала пальцем в выцветшие стенды: «Это в топку» – и объясняла, что хочет панно на всю стену. «Надеюсь на твою креативность. Не зря же ты художку заканчивала. Изобразим так называемую спираль жизни, эволюция от простейших до человека на фоне звездного неба».

Вика мысленно провела пальцами по четкой линии подбородка до ямочки и обратно. Жесткий кизлярский коньяк, тайком подливаемый в колу, привел к озарению – Ольга ее привлекает не только как яркая личность, но и как женщина. Инсайт Вику не смутил, со своей ориентацией она определилась еще прошлым летом.

– Круто, – выпалила она, расплываясь в пьяной улыбке, когда Ольга сделала паузу. – Если хотите, могу вам и потолок фресками расписать.

– Мне нравится твой энтузиазм. Во вторник к десяти приходи ко мне, адрес ты знаешь, – Ольга подмигнула ей и весело улыбнулась. – Только кисточки и краски не забудь. С меня чай и плюшки.

***

Вика взглянула на часы: до десяти оставалось всего пять минут. Она ускорила шаг и подумала о том, что им все же чертовски повезло два года назад, когда вместо благополучно вышедшей на пенсию Татьяны Ивановны классное руководство передали тридцатилетней незамужней Тумановой.

Ольга постоянно генерировала идеи, заражая всех драйвом, организовывала веселую движуху. Благодаря ей они по-настоящему сплотились. «Вы для меня как семья», – говорила Ольга, когда на праздники приглашала всех к себе домой.

Уроки биологии увлекали теперь не меньше, чем фильмы экшен. Потому что даже о скучнейших вещах Туманова умудрялась рассказывать с таким артистизмом, что все слушали, затаив дыхание, а когда звенел звонок на перемену – никто не двигался с места.

Вике нравился ее меткий беспощадный сарказм и манера держаться – дружелюбная, но все же слегка отстраненная.

С учениками Ольга разговаривала как с равными, но тем не менее будто парила над всеми, не допуская фамильярности и панибратства. Вика завидовала тому, как ловко у нее получается поставить любого человека на место всего лишь одной едкой фразой.

***

С первой же минуты Вику ждал легкий шок: Ольга встретила ее в странном экзотическом платье из цветастого шелка. Выглядела она в нем сногсшибательно, но непривычно. До этого момента Вика видела ее только в стильных костюмах или в чем-то элегантно-спортивном.

Приоткрыв рот, она смотрела на Туманову: матово-блестящая ткань, струясь по женскому телу, перетекала с хрупких плеч на округлую грудь, обвивала змеей тонкую талию и ниспадала на крутые бедра.

– Привет! – все же у Ольги была очень обаятельная улыбка. – Ну проходи, проходи, не стесняйся. Я уже с утра сгораю от нетерпения. Даже не знаю, откуда во мне этот творческий зуд. Не иначе как от тебя подцепила.

Вике нравилась Ольгина квартира – небольшая, но очень светлая, обставленная в духе минимализма. Коридор вел в уютную студию, где за высоким книжным стеллажом, уставленным горшками с цветами, пряталась спальня.

Студию заливал яркий солнечный свет, освещение усиливалось за счет еще одного приоткрытого мансардного окна, через которое в комнату проникал поток свежего воздуха.

– Хочешь чай с печеньем или сразу приступим? – спросила Ольга.

Первое чувство неловкости прошло. Вика встряхнула рюкзаком, набитым кистями, красками, лайнерами, мелками и еще всякой нужной всячиной.

– Художник должен быть голодным.

Ольга прыснула от смеха, Вика сделала серьезное лицо, но затем не выдержала и тоже рассмеялась.

В студии у стены стояло несколько девственно-чистых стендов. Ольга широко обвела рукой пространство:

– Из этого должно получиться панно три на два.

Вика почувствовала себя в своей стихии.

– Можно собрать макет прямо на полу, чтобы было понятно, сколько у нас есть пространства, и накидать примерную схему, – уверенным тоном произнесла она.

Ольга посмотрела на нее с неподдельным восхищением:

– Вот что значит профи! Я в тебе никогда не сомневалась.

Вика смущенно улыбнулась, чувствуя, будто ее подключили к высоковольтным проводам и зарядили энергией. Еще никогда похвала не оказывала на нее такого вдохновляющего воздействия.

***

К концу июня они почти закончили. Все три недели Вика пребывала в состоянии эйфории, с азартом предвкушая каждый новый день. И, конечно, азарт этот был не только творческим. Она подсела на Ольгу как на наркотик. Ее шутки, фразы были настолько заразительны, что буквально липли к языку, а голос теперь постоянно звучал в голове, как навязчивая мелодия, которую хотелось ставить на повтор.

Лежа в кровати, Вика, словно сокровища в шкатулке, перебирала новые впечатления. Вчера Ольга рассказала ей про свою первую любовь, мальчика по имени Юра. И про то, как она переживала, когда он подарил другой девочке плюшевого медвежонка. «У меня было буквально разбито сердце, и я так разозлилась, что ударила его по носу. Представляешь? У него потекла кровь, он разревелся, и я подумала, что не такой уж он и красавец, оказывается».

Она слушала Ольгу с раскрытым ртом и впитывала в себя всё, как губка. Хотелось знать о ней как можно больше, и Вика радовалась любым крупицам личной информации, которые та скупо роняла в разговоре. А когда Ольга подходила к ней, приобнимала за плечи и произносила что-то типа: «Шедеврально!» или «Это бомба!», Вика была не в силах себя контролировать, уголки ее губ ползли вверх, и она чуть ли не жмурилась от удовольствия. «Какая у тебя милая улыбка», – говорила Ольга и чуть сильнее сжимала пальцами ее плечо.

От мысли, что завтра, скорее всего, завершающий день работы над панно, Вике стало грустно. До сих пор она старалась не думать, как всё будет дальше, но сейчас слабо представляла себе, чем заполнить пустоту, которая неизбежно наступит в то самое утро, когда ей не нужно больше будет приходить в дом №5 в Последнем переулке.

***

Когда последний штрих лег на ватман, Вика сделала шаг назад и тихо вздохнула. Ольга медленно захлопала в ладоши:

– Браво!

– Тут надо еще надпись обвести, – Вика никак не могла оторвать взгляда от панно.

– Всё, всё, конечно, нет предела совершенству, но достаточно. Садись, отдохни и расскажи, где тусить летом собираешься, – Ольга махнула рукой на круглый диван у чайного столика.

С нарочитым энтузиазмом (не говорить же, что предпочла бы все лето ходить к Ольге в гости) Вика принялась рассказывать, что послезавтра уезжает к тете, живущей в лесу под Сергиевым посадом, а потом, возможно, с друзьями поедет по Золотому кольцу.

– И тебя родители отпустят? – Ольга недоверчиво приподняла бровь.

– Да, у нас с мамой очень доверительные отношения, а папа всегда согласен с мамой.

Ольга ухмыльнулась.

– Примерным девочкам родители доверяют.

– Не таким уж и примерным, – Вика слегка покраснела, – я…

– Нет, нет, нет, – Ольга, засмеявшись, замахала рукой. – Не надо, не рассказывай. Не желаю ничего знать про твои похождения. Хочу, чтобы в моем восприятии ты и дальше оставалась милым наивным ребенком. Лучше расскажи про свои планы на жизнь.

– В глобальном смысле? – Вика улыбнулась. – Получить от нее как можно больше удовольствия.

Ольга одобрительно кивнула головой.

– Хороший ответ. Но я о более близкой перспективе. Ты как-то говорила, что хочешь в медицинский? Не передумала?

– А-а-а, нет, – отчего-то она не могла отвести взгляда от Ольгиных рук, лежащих на коленях. Ногти с ярко-красным маникюром были идеальной формы. Идеальной для… Вика тряхнула головой. Возбуждение, охватившее ее, мешало сосредоточиться. – Правда, мама отговаривает.

– Не хочет, чтобы ты шла по ее стопам?

– Говорит, чтобы я в Репинское шла, типа, жаль, если я не реализую свой талант. Но рисовать я и так смогу, а это реальная профессия. Пусть и не очень высокооплачиваемая, но все же это лучше, чем быть нищим художником.

– Какая восхитительная прагматичность, – Ольга рассмеялась. – Мы с тобой в этом очень похожи. Знаешь, моя мама тоже хотела, чтобы я осталась в аспирантуре. Но в той области, которая меня интересует, ловить нечего. Это, скажем так, не слишком популярное направление, и грантов там не дождешься. А без этого… – она потерла большой и средний палец, – научные исследования не делаются.

– Поэтому вы пошли работать в школу?

– Да. Начала писать кандидатскую, а потом надоело. Насмотрелась на то, как в научном сообществе люди друг другу глотки перегрызают. Противно все это. То ли дело работать с детьми. Вы еще не превратились в уродов. Всему верите, чистые и неиспорченные… – Ольга опять рассмеялась. – Ужасно сентиментально звучит. Никому не говори, что я речи такие толкаю.

– Не скажу, – она, видимо, произнесла это со слишком серьезным выражением лица, потому что Ольга снова залилась смехом.

– Боже, ты просто потрясающий ребенок. Ну что ты так смотришь на меня своими очаровательными глазищами, ребенок? Еще чаю будешь?

Вика сглотнула. Не могла же она признаться в том, что больше всего ей хочется сейчас взять в свои руки Ольгину ладонь и поцеловать каждый палец.

– У вас необычное платье…

Если во время их работы над панно Ольга надевала смешной комбез с разводами от краски, то в этот раз на ней снова было то самое шелковое платье, в котором она встречала ее в первый день.

– Тебе нравится? Как на твой художественный вкус? – с иронией произнесла Ольга.

– Очень здорово, – выпалила Вика, – подчеркивает всё, что должно подчеркнуть, а скрывать вам нечего, всё идеально.

– Боже, да ты точно всегда знаешь, что сказать, – Ольга рассмеялась. – И поэтому заслуживаешь конфетку. – Она открыла коробку ассорти. – Выбирай, тут разные начинки. Кстати, смотрела фильм «Форрест Гамп»?

– Нет.

– Непростительное культурное упущение. Обязательно посмотри, пока будешь в этом своем лесу у тети, – небрежно произнесла Ольга.

Вика закивала.

– Обязательно посмотрю.

Как было бы прекрасно, если бы у нее был список всех книг и фильмов, которые нравятся Ольге. Она бы все пересмотрела и перечитала.

– С этим платьем вообще-то связана одна история, – Ольга откусила кусочек конфеты и замолчала.

Не выдержав паузы, Вика спросила:

– Какая?

– Тебе интересно про меня все, да?

В голосе Ольги слышалось легкое кокетство. Вика ответила с такой же игривой интонацией:

– Ну вы же знали, что заинтригуете.

Ольга не ответила, задумчиво помешивая заварку в пузатом прозрачном чайнике. Завитки чая медленно кружились, раскрываясь и окрашивая воду в ярко-рубиновый цвет. Она взяла в руки чашечку с замысловатым орнаментом, которую Вика расписала акриловыми красками в один из дней. Повертела ее в руках, подчеркнуто любуясь.

– Круто все же у тебя получилось. Вот станешь известным художником, продам её на каком-нибудь Сотбис и разбогатею. Представь, за раннюю Шевелеву будут давать миллион фунтов, – она рассмеялась.

Вика расплылась в польщенной улыбке. За три недели тесного общения она привыкла к комплиментам и даже нуждалась в них, как в своеобразном допинге для вдохновения.

– Я вам тогда на всякий случай сервиз разрисую. А вдруг… – с иронией произнесла она, чтобы скрыть свою радость от похвалы.

– Ты как всегда сечешь фишку, – Ольга подмигнула ей. – Только, надеюсь, это будет эксклюзивная вещь. Онли фор ми.

На душе стало тепло. Почему-то ей было очень важно нравиться Ольге. Под ее влиянием Вика даже стала иначе одеваться. Стоило Тумановой сказать, что свободные футболки и леггинсы – это гардеробчик для толстых теток за пятьдесят, и она перестала их надевать. Теперь даже простые, на первый взгляд, клетчатая рубашка и джинсы подбирались продуманно. А после того, как Ольга внезапно отметила, что у Вики «красивые ключицы», она обязательно оставляла две верхние пуговицы расстегнутыми.

– Так что за история с платьем? – решилась напомнить она.

Ольга добавила в заварник несколько долек сушеного бергамота и снова помешала чай.

– Да просто один человек проспорил мне его…

Выражение «один человек» Вику насторожило. Если бы речь шла о просто друге, Ольга так бы и сказала.

– Проспорил?

– Да, именно. Он, кстати, типа тебя, – Ольга усмехнулась, – пер-фек-цио-нист, – произнесла она по слогам. – Но еще и занудный кофеман с манией величия. И обожает спорить, быть всегда правым – еще один его пунктик. И это тааак провоцирует, – Ольга смешно задвигала бровями.

Вика улыбнулась.

– Мне уже страшно за него!

– Правильно. Потому что мы, отдыхая в Таиланде, поспорили, что чай бодрит сильнее кофе, и в итоге Андрюша, после всего трех небольших чашек чая, проворочался всю ночь без сна, а я после трех таких же кофе спала как младенец. Ну правда, я кое-что туда плеснула.

Хитро улыбнувшись, Ольга поправила широкий подол, аккуратно уложив его между коленей. А Вика с неприязнью подумала об этом самом «одном человеке», который, наконец, обрел имя.

– Кстати, я там потрясающе отдохнула. Люди прикольные, а виды просто обалденные. Хочешь посмотреть фотки? – Ольга потянулась за планшетом.

– Да! – Вику затопил ликующий восторг.

Обычно в соцсетях она бегло пролистывала отчеты о путешествиях, которые выставляли ее знакомые. Бесконечные снимки жратвы, бокалов и пляжей утомляли до головокружения. Но все, что касалось Ольги, казалось чем-то неимоверно привлекательным и интересным.

Туманова взяла со столика планшет, положила ногу на ногу и, установив его на колене, открыла папку «Тай». Вика придвинулась, невольно касаясь бедром ее бедра. Почувствовала, как тело откликнулось приятным щекочущим ощущением внизу живота, и, вздохнув, принялась разглядывать фотографии. Изредка рядом с загорелой, счастливо улыбающейся Ольгой на снимках появлялся плотный высокий шатен с выстриженными висками и аккуратной бородкой. Несложно было догадаться, что это и есть «Андрюша».

Самой потрясающей была фотография Ольги на фоне пропасти из облаков. Вика задержала палец на экране, рассматривая ее лицо. Выразительный нос, четко очерченные скулы, первые мимические морщинки, очаровательная ямочка на подбородке и самое главное – глаза. В них всегда присутствовала затаенная грусть, даже когда Ольга смеялась.

С губ сорвалось пылкое, давно уже вертящееся на языке: «Вы очень красивая!»

– И все же я обожаю, когда мне бессовестно льстят.

Покраснев, Вика оторвала взгляд от фото. Ольга смотрела на нее с иронией.

– Шоколад. У вас. Здесь, – подняв руку, она провела пальцем по собственной губе.

Ольга облизнула капельку растаявшего шоколада с нижней губы и быстро заморгала, словно избавляясь от наваждения. Подхватилась. Посмотрела на часы.

– Ничего себе, как мы с тобой засиделись. Ладно, ребенок, желаю тебе хорошо провести остаток лета.

Желая растянуть время хотя бы еще немного, Вика спросила:

– Можно я еще раз взгляну на панно?

– Ну конечно, – рассеянно ответила Ольга и еще раз бросила взгляд на часы. Как будто ждала кого-то. Может, даже того самого Андрея. Вике очень хотелось спросить, встречается ли она с ним до сих пор, но, конечно, она не посмела.

Застыв перед лежащими на полу стендами, Вика думала о том, что эти три недели, возможно, никогда не повторятся. От этого на душе стало невыносимо тоскливо и пусто.

– Шедевр же? – гордо произнесла Ольга.

Вике хотелось услышать, что ей тоже грустно, но Ольга, беззаботно улыбнувшись, погладила ее по плечу.

– И все же ты гений!

– Там надпись надо подправить, – напомнила Вика. – Я забыла обвести.

– Ну уже не сейчас, – Ольге, казалось, не терпелось ее выпроводить. – В другой раз. Это не срочно. Ты давай отдыхай, набирайся сил перед последним учебным годом и пиши мне хоть иногда из своего леса. Не забывай старушку.

После прощания с Ольгой сердце переполняла неясная тоска, предстоящие каникулы не радовали. Возвращаясь домой, Вика позвонила Косте – предложила вместе посмотреть «Форреста Гампа» и, не выдержав, выпалила: «Кажется, я влюбилась».

Глава 2. Ольга

Воскресное июньское утро с щебечущими за окном птичками и наглыми лучами солнца, пробивающимися сквозь занавески, наводило на мысли об активном отдыхе. Можно было, к примеру, сходить покататься на роликах на Воробьевых или двинуть в парк Горького, на кинофест под открытым небом.

Но вместо этого Ольга заглянула в холодильник, вытащила оттуда бутылку пива, банку маслин и легла на диван возле телевизора, отметив про себя, что у нее осталось еще не допитое со вчера шардоне.

Наверное, если она не завяжет с этой, ставшей уже почти ежедневной, привычкой «цедить пивасик», то превратится в алкоголичку. Если уже не превратилась. Мысли текли лениво, так же, как река, по которой плыла лодка с популярным путешественником в телевизоре.

Вчера вечером она опять поругалась с матерью. И напилась. Хотя нет. Вначале немного выпила, потом поругалась, а потом дошла до той кондиции, в которой не стоит держать в руках телефон. Потому что она, кажется, отправляла кому-то сообщения. Ольга взяла свой айфон и проглядела чаты. Андрею она написала: «Думаешь обо мне?» Он ехидно спросил: «С чего это ты вдруг?» Боже, какая она идиотка! Матери написала: «Не тебе меня учить. У самой с отцом каждый день разборки. Иди, почитай рецептики в одноклассниках». Мать ответила лаконично: «Алкашня».

Ольга скользнула глазами по экрану и заметила еще одно неотвеченное. Черт. Да там целая переписка. «Пиццу хочешь», – спросила она у Шевелевой в час ночи. Вика ответила: «Прямо сейчас?)))» – «Прямо сейчас я занимаюсь очень важным делом». – «Каким?» – «Курю кальян». Вика в ответ послала улыбающийся смайл. Понимающий улыбающийся смайл.

Дальше Ольга писала про то, что Вика не такая, как другие, и что между ними очевидная космическая связь. И что даже удивительно, как тонко Вика умеет ее чувствовать. А в конце диалога пригласила Вику в гости «на пиццу и пиво», с соответствующими эмодзи, конечно. Ольге нравилось разбавлять ими сообщения. Это был ее личный стиль. И, как правило, собеседники сразу попадали под его влияние. Вот и Вика тоже прислала «часы» с подписью: «Буду в шесть».

Было всего двенадцать. Если она выпьет еще пару баночек пива, то до шести точно протрезвеет.

Ольга смяла пустую банку и взяла новую. Нашла в Apple Music последний концерт Мадонны и запустила его на большом экране телевизора.

С матерью теперь, наверное, неделю разговаривать не будут. А то и больше. Ольгу это не напрягало. Такие размолвки у них не редкость. Ругаться они начали, как только Оле исполнилось 13, и она начала хамить в ответ на бесконечные упреки и поучения. Мать хотела, чтобы Ольга соответствовала ее представлениям о жизни и в точности выполняла инструкции. Ждала слепой дочерней любви и послушания. Позже, с годами, просто любви и внимания. И чтобы всё вписывалось в рамки ее понимания успешности. «Тебе нужен кто-то, кто обуздает тебя». «Я хочу внуков».

Ольга с содроганием представляла себя матерью толстой лысой девочки – именно так она выглядела на своих младенческих фотках. Лысой и толстой, с пустым мутноватым взглядом.

***

Вика пришла к шести. И тут же бросилась к одному из стендов.

– Сейчас только подправлю…

Для удобства она встала на колени и, поглощенная процессом, словно позабыла, что в комнате не одна. Ольга не могла оторвать взгляд от того, как плавно и уверенно скользит тонкая кисть по каллиграфически выписанным буквам.

– Уж не знаю почему, но у меня слабость к людям с красивым почерком.

Вика замерла, медленно убирая руку от панно, оглянулась на Ольгу и расплылась в улыбке.

Туманова кивнула и, вернувшись в столовую, открыла холодильник. Задумалась над тем, не накатить ли бокал, пока Вика там трудится, но решила, что стоит себя хоть немного сдерживать. А то и вправду в последнее время перебирает с алкоголем. Это началось как-то само собой после того, как она послала Андрея на хуй, и с тех пор прогрессирует.

Самое обидное было в том, что она Андрюшу любила когда-то. В рот ему восхищенно смотрела, самым умным и талантливым считала. И он тоже когда-то не мог на нее надышаться, лелеял и холил, как нежный цветочек. И куда это все делось?

Постепенно восторг сменился раздражением. Андрей остался в аспирантуре, а она свалила. Ушла в преподавание, потому что знала, что сдохнет от скуки в тихих лабораториях среди задротов, ботаников и серых мышек. Она всегда была лидером, и ей нужна была аудитория и аплодисменты.

«Школа – это низший уровень», – пренебрежительно говорил он и смотрел на нее так, словно она, блядь, предала науку. Но при этом постоянно просил помощи. И она зачем-то по инерции продолжала редактировать его статьи для научных журналов и доклады для симпозиумов. Только конструктивную критику Андрей воспринимать не умел, а «командный тон» ненавидел. Она, оказывается, давила на него и унижала его мужскую гордость во всем, включая выбор ресторана и… – Ольге до сих пор было смешно вспоминать – постель.

Погруженная в мысли, она поставила на стол пару бокалов, достала вино из холодильника. Осознав, что и с кем собралась пить, пожала плечами и полезла за еще одной банкой маслин. Пару раз, когда Вика задерживалась допоздна, Ольга уже предлагала ей бокальчик вина под какой-нибудь шоколад.

Раздался звонок в домофон.

– Я открою! – Вика крикнула из коридора, она как раз закончила мыть руки.

Ольга всегда заказывала пиццу в любимом итальянском ресторане. Кроме пиццы, в пакетах нашлись два контейнера с тирамису, бутылка брюта и открытка, поздравляющая постоянного клиента с годовщиной. «Читайте знаки», – улыбнулась Ольга. Брют был как нельзя кстати.

Они уселись за стол. И Ольга, натолкнувшись в очередной раз на пристальный взгляд, подумала, что Вика смотрит на нее как-то не так… С таким интересом на нее обычно пялились мужчины.

– В общем, мы молодцы! – категорично заявила она, с усмешкой отмечая, что Вика не отрывает глаз от ее декольте – пусть любуется, жалко что ли. – Мне кажется, наше панно будут передавать из поколения в поколение, пока человечество не достигнет нового витка эволюции или наконец-то не докажут тот факт, что все мы, на самом деле, произошли от котиков. Чин-чин?

– Или тюленей, – рассмеялась Вика. – Чин-чин.

Остатки вина быстро подошли к концу. Пицца была восхитительна, «ди марэ» требовала моря, но из подходящих жидкостей был только брют.

– Ты когда-нибудь пробовала «правильное» шампанское?

– Это не шампанское, а сухое игристое вино, – Вика закинула ногу на ногу. – Ужасно невкусно, но, типа, полезно.

– Оу, – Ольга сделала притворно-изумленный вид. – Даже не погуглив? Не рановато тебе так хорошо разбираться в алкоголе?

Вика пожала плечами.

– По-моему, самое время, – она усмехнулась. – Было бы странно, если бы я обсуждала со своими друзьями бодрящий эффект улуна и аромат саусепа.

«Ах ты маленькая сучка», – Ольга сузила глаза и прекратила снимать фольгу с горлышка бутылки.

– Мне кажется, ты хочешь еще чаю. Да и сама говоришь, невкусное игристое вино.

– Ну нет, – Вика округлила глаза и схватила ее за запястье, возвращая Ольгину руку на прежнее место. – Плиз, плиз. Я пошутила.

– Ах, пошутила! – Ольга, рассмеявшись, толкнула ее в бок локтем и тут же приобняла. Стрелка морального компаса прокрутилась вокруг своей оси. Ольга понимала, что плохо себя ведет. Потому что делает это нарочно. Власть над чужими эмоциями всегда пленяла ее. До такой степени, что она не могла устоять перед искушением: если чувствовала слабое место – била прямо в цель.

Отстранившись, она с удовлетворением отметила, как раскраснелись Викины щеки, и заговорила серьезным тоном:

– Тебе все простительно, потому что ты – гений. И ты сотворила просто бомбу. В октябре я даю открытый урок на город. Уже представляю себе лица некоторых товарищей. Они от зависти лопнут. Так что мы не можем не выпить, конечно.

Ольга начала аккуратно раскручивать проволочную уздечку на бутылке вина, опасливо щурясь, потому что всегда побаивалась открывать шампанское и надувать шарики.

– Давайте я?

Отобрав у нее бутылку, Вика открыла ее со сноровкой заправского бармена.

– Талантливый человек – талантлив во всем, да? – Ольга расхохоталась и снова приобняла ее. Похоже, шардоне в сочетании с пивом слишком ударили ей в голову.

– Ну, я не буду с вами спорить.

– Правильно, терпеть не могу, когда мне возражают.

Андрей говорил, что никто не может быть с ней искренним, потому что она не любит слушать правду о себе. Чья бы корова…

Ольга разлила брют по бокалам. Ее явно заносило куда-то не туда, но она не могла отказать себе в удовольствии понаблюдать за Викиной реакцией. Люди обоих полов обычно велись на совершенно несложные приемы. Флиртовала Ольга так же естественно, как дышала. Наверное, с ученицей не стоило бы, но поебать. Она подняла бокал и, сдвинув на переносице воображаемые очки, постучала по нему вилкой.

– Гм-гм. Минуточку внимания. Уважаемая Виктория, вам выносится благодарность от лица грядущих поколений балбесов. Обещаю, что твоя блестящая работа навеки займет почетное место на стене в моем кабинете! В общем, я считаю, мы с тобой не зря убили почти три недели.

Вика снова покраснела:

– Я, наверное, буду скучать по этому… всему.

– О, не беспокойся, не успеешь моргнуть, «и снова третье сентября», – напела Ольга, от чего Вика брызнула вином.

– Это старый мем, – она промокнула губы.

– Ты хотела сказать, баян? – Ольга улыбнулась.

– Что?

– Баян – это прародитель мема. Такой он, антропогенез – бессмысленный и беспощадный, – пробормотала Ольга, в голове промелькнуло унылое «и сама скоро превращусь в такой вот баян».

От выпитого вина щеки Вики разрумянились, а глаза заискрились. Ольга уселась по-турецки, не стесняясь того, что сквозь разрезы платья виднелись голые колени и немного бедра. Вика сидела рядом, очень-очень близко («Надо спросить что за духи, отличный запах», – отметила Ольга лениво, но так и не спросила).

Ей нравилось, как громко и искренне Вика смеется над ее шутками. Нравилось восхищение в ее взгляде. В какой-то момент в порыве чувств Шевелева схватилась за Ольгино колено и тут же, смутившись, извинилась. Ольге стало весело: как мило и неуклюже девочка ее клеит. Ей уже случалось испытывать на себе повышенное женское внимание: однокурсница, типичная пацанка, не дающая проходу на третьем курсе. Мужеподобная пожилая училка в школе, где она проходила практику, норовящая при случае обнять по-матерински. Ольга находила это все скорее забавным, чем отталкивающим. Никакого влечения к женскому полу сама лично никогда не испытывала, ну если не считать Мадонну, с которой она бы с удовольствием трахнулась. Хотя если быть до конца честной: у нее так давно не было секса, что она бы и с Шевелевой замутила, если бы не высокие моральные принципы.

Ольга сжала Викины пальцы:

– Чего такая напряженная?

– Я? – Вика растерялась. – Я не знаю…

– Разведу сейчас кальян. Будешь?

– Конечно, – в Викиных глазах засверкал предсказуемый восторг.

– Ну только смотри, не проболтайся никому о моем непедагогичном поведении, – Ольга усмехнулась. – И так уж наши старперши про меня всякое болтают.

На плите потрескивали кокосовые угли. Ольга щедро отмотала салфеток и завернула в них слишком влажный, но безумно ароматный табак, привезенный из Стамбула.

– Терпеть не могу особ, которые палят других в соцсетях и вообще перемывают людям кости, – Ольга оседлала любимого конька. – Особенно всяких лицемерок, которые маскируют свое пошлое любопытство за добрыми побуждениями.

– Это вы о ком? – спросила Вика. – Не представляю себе, чтобы вы кому-то могли не нравиться.

– Не знай, – Ольга рассмеялась. – Мне скрывать нечего, но не люблю, когда мою жизнь обсуждают. Дыня и клубника, норм?

Вика подняла большой палец.

Лед падал в кальянную колбу, наполненную водой, с громким аппетитным бульканьем. Ольге пришлось немного протрезветь и сфокусироваться, чтобы дырочки на фольге между табаком и углями были идеальными. Появилось знакомое предвкушение. Вот сейчас можно будет расслабиться в клубах ароматного дыма и забыть о том, что вокруг одни идиоты.

– Держи, – она протянула Вике мундштук и откинулась на подушки. – Это кайф.

Ольга прикрыла глаза, в памяти отчего-то всплыло искаженное гневом лицо Андрея: «Так и останешься одна. С тобой никто не уживется!»

– О чем вы думаете? – словно издалека к ней пробился голос Вики.

– О жизни тленной и прекрасной, – пробормотала Ольга, погружаясь в сладкую полудрему.