Текст книги "Рассказы о Вике Коффине (ЛП)"
Автор книги: Джоан Друэтт
Жанры:
Прочие детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Но для беспокойства не было причины. Предложение капитана Смита было отвергнуто – из-за того, что дочь судового агента уже положила глаз на лучшую кандидатуру, как объяснил это третий помощник своей команде. Вик задался вопросом, не было ли разочарование капитана причиной дикого заключения, что он, Вик, был ответственен за жестокую смерть Альфонсо. Или, быть может, у шкипера реально поехала крыша?
– Зеркало? – изумился капитан Смит. – Что за чертовщину ты несешь?
– То зеркало, которое вы повесили у трапа в кормовой рубке. Оно исчезло. Вчера вечером оно было на месте, а сегодня утром его уже не было. Кто-то украл его. Если, конечно, вы не унесли его сами вниз, в каюту, – добавил Вик.
Очевидно, это было не так, потому что капитан с туповатым выражением лица произнес:
– Мое зеркало исчезло?
Затем, когда известие дошло до него, он разъярился, возможно потому, что это зеркало напомнило ему его неудавшееся сватовство. Он повернулся к своему брату и резко сказал:
– После того как посадишь убийцу под замок, обыщи весь полубак снизу доверху.
Убийца? Вик запаниковал. Он сделал шаг назад, протестуя:
– Вы не можете называть меня убийцей, сэр, ведь вы же даже не начали расследование этого дела.
– Кто другой, черт тебя побери, может им быть? Альфонсо за свои делишки был изолирован в носовом трюме, и никто перед тобой не открывал люка. Ясно, что именно ты и убил его.
– Альфонсо был мертв, когда я спустился в трюм!
– А кто же еще мог это сделать? – этим вопросом старпом вступил в перекрестный допрос. – Дух? Привидение? Кто кроме тебя? Кок клянется, что вчера вечером, когда он относил в трюм ужин, Альфонсо был еще жив. Затем, поднявшись, он закрыл люк и запер его, в чем я уверен, так как сам проверял наличие болта в задвижке. В это время я слышал, как Альфонсо кричал проклятия по-португальски и буянил как сумасшедший койот, так что мы знаем наверняка, что он был жив в это время. Этот люк не открывался до четырех-тридцати нынешнего утра – вся чертова команда присягнет в этом. Ты был первым человеком, открывшим люк и спустившимся вниз – и ты был последний, кто видел его живым.
– Почему вы так уверены в том, что ночью никто не спускался в трюм?
– Потому что ночной вахтенный поклялся в этом, малыш!
Вик с тревогой подумал, что дело приобретает плохой оборот. На борту судна несли только якорную вахту – офицер и три матроса, менявшиеся каждые четыре часа, – так как «Обязательный» находился не в открытом море, а стоял на швартовых в укромной бухточке к югу от мыса Кейп-Фрио, где капитан закупал у фермеров провизию, которая здесь стоила гораздо дешевле, чем в Рио. Однако, хотя вахта и была малочисленна, палуба не оставалась без наблюдения. Вик сам был одним из вахтенных, и он отчетливо помнил, что квадратный люк был весь на виду при лунном свете, и если кто-то, вытащив болт, поднял бы крышку люка, то вахтенный наверняка бы его увидел.
– Клянусь, он был уже мертв, когда я спустился в трюм, – настаивал Вик. – Должно быть, последним его в живых видел кок. – Конечно, кроме убийцы, тут же подумал он.
– У тебя есть свидетель? – спросил капитан.
– Нет, я был один.
– А почему ты вообще там очутился?
– Кок послал меня с завтраком для Альфонсо.
Капитан кивнул – тут все сходится. Когда мистер Старбак обнаружил, что Альфонсо не реагирует на приказания, хотя офицер выражался громко и четко, он приставил к бразильцу Вика, который знал португальский.
– И что случилось далее?
– В трюме царила тишина – ни звука, ни малейшего движения. Спустившись, я поставил блюдо на палубу, чтобы руки были свободными. Я подумал, что он мог… ну, затаиться, приготовиться к нападению…
Вик поёжился, вспоминая густые тени, едва рассеиваемые лучом тусклого утреннего света, проникающего через иллюминатор в борту носового трюма. Тяжелые палубные бимсы нависали низко над головой, и помещение казалось удушающее тесным. Это место и для карцера было слишком неприятным, но бразилец заслужил его своим непредсказуемым и бешеным нравом, когда он обнажил нож в драке другим матросом.
– Ну, и когда ты нашел его, – продолжил капитан, – что произошло далее?
– Ничего не произошло – он был мертв!
Ощупав кучу тряпья, лежащую прямо под бортовым иллюминатором, Вик мгновенно понял каким-то сверхъестественным чутьем, что Альфонсо мертв.
– То есть ты продолжаешь петь старую песенку, – вмешался старший помощник.
– Да зачем мне его убивать? У меня нет никаких причин!
– Затем, что он напал на тебя, – немедленно парировал Старбак. – А как я заметил, ты можешь постоять за себя.
Мистер Старбак был прав. Вику в этом рейсе пришлось несколько раз подраться, а так как он был крупным мускулистым малым, то пока во всех стычках он одерживал верх.
– Также ты должен был быть раздражен на него по причине того, что тебя поставили заниматься этим бесполезным лодырем, – продолжил мистер Старбак. Употребление слова «лодырь» у китобоя означало наивысшую степень презрения по отношению к некомпетентному матросу. – На тебя возлагалась обязанность ознакомить его с азами работы, так как он не говорил по-английски, а ты мог общаться с туземцами. И ты провалил эту работу, черт подери! Все, что ты должен был делать – это переводить ему, но он так ничему и не научился.
– Я в самом деле переводил! – запротестовал Вик, вспоминая, как Альфонсо, волоча ноги по палубе, не обращал никакого внимания на его крики по-португальски. Это порой взбешивало, и были моменты, когда Вик хотел просто прибить бразильца.
И он добавил:
– То есть, до того момента, когда я понял, что он глухой.
Оба мужчины уставились на Вика, и капитан Смит воскликнул:
– Глухой?
– Так точно, сэр. Глухой как пень. Не слышал ни звука.
– Но никто не знал, что он глухой!
Вик удивился:
– Никто?
Мистер Старбак покачал головой:
– Никто. Ты должен был доложить мне, малыш.
– Но Мигель, его брат…
– Нет, Мигель ничего такого не говорил. Да и как он мог, если не говорит по-английски?
Вик погрузился в молчание, потому что старпом был прав. Затем он заметил:
– Но ведь у нас не было никаких проблем с Мигелем по поводу исполнения им работ.
Капитан обменялся взглядом со своим братом и тот сказал:
– Он старше, да и потолковей. Бог его знает, что творится в его голове, когда он исполняет полученные приказы, но он спокойный парень, старающийся выполнить работу как можно лучше.
Вик кивнул. Он находил Мигеля как человека угрюмого, преследуемого мрачными призраками прошлого. Но он, в отличие от своего брата, действительно старался хорошо работать.
Вик произнес:
– Он – то есть Мигель – рассказывал мне, как Альфонсо потерял слух. Это целая история.
– История?
– Альфонсо оглох из-за насекомых, сказал он.
– Насекомых? – воскликнул капитан.
– Точно так. Это произошло в детстве – Альфонсо было четыре или пять лет. Мигель был старше на несколько лет, и в отсутствии других членов семьи он присматривал за малышом. Как-то ночью он проснулся от криков, издаваемых младшим братом, который неистово тер свои уши. Присмотревшись, Мигель заметил насекомых, ползающих в его ушах. Он зажег лампу и пытался выковыривать их щепкой и проволочкой, но барабанные перепонки Альфонсо оказались начисто съеденными этими насекомыми.
– Боже мой, – с отвращением произнес капитан, – ничего подобного мне раньше не приходилось слышать.
– Мне случалось, – сказал мистер Старбак, ничуть не впечатленный услышанным. – Однажды, когда я был рулевым вельбота на старом «Атлантике», одному из матросов в ухо залез таракан. Мы как раз вытапливали ворвань, так что взяли немного теплого жира из охладительного танка и залили его в ухо.
– И это помогло?
– Таракан всплыл лапками вверх.
– Хорошая идея, надо будет принять ее на вооружение, – одобрил капитан. – Это ты придумал?
– Не, не я, – ответил его брат. – Но я уверен, что немного теплого китового жира могло спасти слух Альфонсо. – Он обратился к Вику: – Так это таракашки сожрали перепонки Альфонсо?
Вик пожал плечами – он не знал подробностей.
– Что-то экзотическое и мерзкое, скорее всего, – заключил капитан, и затем спросил: – Значит, именно по этой причине он был таким тупым, не так ли?
– Не только, – мистер Старбак опередил Вика. – Альфонсо был смутьяном. Его смерть ни в коей мере не является потерей для судна, да и для всего мира – это точно. Но такое жестокое убийство…
– Его затылок был разбит вдребезги, верно? – произнес капитан.
– Угу, как яичная скорлупа, – ответил мистер Старбак, который как раз был на вахте, когда Вик выскочил из трюма с ужасной новостью, и спускался вниз, чтобы удостовериться. Он добавил со значением: – Совершенно ясно, что сотворил это какой-то дикарь.
Дикарь. Боже мой, подумал Вик. Он переступил с ноги на ногу, внезапно вспомнив о своей оливковой коже и черных прямых волосах, доходивших до самых плеч. Оба нантакетца бесстрастно разглядывали его.
Старбак произнес:
– Я слышал, что в Новой Зеландии воины-маори убивают дубинками.
– И где же эта дубинка? – спросил Вик.
Капитан нахмурился:
– О чем ты?
– Об орудии, которым он был убит.
Капитан Смит посмотрел на мистера Старбака, который подтвердил:
– У него ничего не было, когда он прибежал сломя голову с докладом, что нашел труп Альфонсо.
– Он мог оставить орудие убийства в топочной. Когда ты спускался вниз, ты проверил там?
Старпом задумался на мгновенье, затем отрицательно покачал головой.
– Кто-нибудь еще спускался туда?
– Нет, никто. Я закрыл люк и запер его до тех пор, пока плотник сколотит гроб. Не стоит держать на палубе подобную мерзость.
– Согласен, – произнес капитан. Обстановка на борту и так была не из лучших, ни к чему было, чтобы матросы бродили вокруг трупа. К счастью, они находились рядом с берегом, так что можно было похоронить Альфонсо со всеми приличиями на местном кладбище. Ведь похороны в море повергают команду в уныние.
Приняв решение, он встал и сказал:
– Сходим вниз и осмотримся. По следам крови и мозгов мы определим, что было использовано в качестве орудия убийства.
*
Вик последовал за капитаном и старпомом на выход из кормовой рубки. Китобоец стоял на якоре всего в сотне ярдов от берега, откуда доносился ритмический шум прибоя. За ослепительной белизной песчаного пляжа виднелась полоса пожелтевшей от зноя травы, которая вела к известняковым стенам старых зданий небольшой деревни. Холмы за деревней постепенно переходили в зеленеющие отроги далеких гор, испещренные тут и там изумрудом банановых плантаций. Прозрачность утреннего воздуха придавала цветам глубокую насыщенность. Теплый береговой бриз нес с собой смолистый запах, над головой кричали чайки.
При виде Вика в сопровождении капитана и мистера Старбака среди палубных вахтенных, столпившихся у фок-мачты, возникло негромкое ворчание. Третий помощник, отвечающий за порядок на палубе, прикрикнул на них, приказывая заняться своим делом. Затем он подошел к капитану со словами:
– Сэр, бондарь жалуется, что у него пропала большая кувалда.
– Что, опять? – раздраженно воскликнул капитан Смит. Превосходную кувалду, тяжелую, двустороннюю, использовали для вышибания штырей из стопорных устройств, например, кат-стопора, который крепил якорь на кат-балке. Когда они прибыли в эту бухточку и он приказал отдать якорь, на баке возникло замешательство и они чуть не вылетели на мель, потому что никто не мог найти кувалду, чтобы освободить якорь. В последний момент прибежал с ним кок – он разбивал ею крупные куски угля для печи и по забывчивости оставил ее на камбузе.
– Вы спрашивали у кока?
– Да, сэр. Он снова пользовался ей прошлой ночью, но клянется, что вернул на место.
– Я нисколько не верю этому лживому псу. Отрядите поисковую партию – и поищите также мое зеркало.
– Зеркало? – озадаченно переспросил помощник.
– То, которое висело в кормовой рубке. Или у вас глаза на затылке?
– Исполняю, сэр, – торопливо ответил третий помощник и спешно ретировался. Вик слышал, как тот орет на кока, а капитан и мистер Старбак склонились над носовым люком.
Как уже докладывал старпом, люк был надежно заперт. Запорный болт блестел на солнце. Несмотря на свой блестящий вид, он заскрипел, когда старпом вытаскивал его из проушины – точно так же он скрипел, когда Вик открывал люк ранним утром. Вик помог Старбаку сдвинуть тяжелую деревянную крышку осторожно, стараясь не перевернуть ее – это считалось дурным признаком.
Короткий крепкий трап вел вниз, в кромешную темноту. Вик спускался первым, не спеша, давая время своим глазам привыкнуть к темноте. Пайолы трюма между трапом и небольшим квадратным бортовым иллюминатором были свободны. Этот трюм предназначался для нарезки кусков китового жира перед отправкой его на вытопку. Поскольку пока китов еще не наловили, он был пуст, однако запах прогорклого жира держался в нем от предыдущих рейсов. Присутствовал также запах металлической ржавчины – от большого железного танка пресной воды, слабо поблескивающего конденсатом. Ближе к носу лежала куча щепы для растопки камбуза – слишком мелкой и крупной для того, чтобы использовать ее как оружие. Больше в трюме ничего, кроме трупа, подноса с завтраком, который Вик оставил, и матраса, на котором лежал Альфонсо, не было.
Капитан спрыгнул с нижней ступени трапа на пайолы с глухим стуком своих башмаков, осмотрел все вокруг проницательным взглядом и подошел к трупу, который лежал скорчившись в том же самом месте под иллюминатором, где его обнаружил ранее Вик. Не вздрагивая и не морщась, он приподнял и повернул тело так, чтобы осмотреть голову при слабом луче света, падающего сквозь иллюминатор. Затем он приказал брату принести лампу.
Лампу доставили, и братья стали вертеть окровавленную голову из стороны в сторону, осматривая и ощупывая ее. К изумлению Вика, состояние ушей жертвы их интересовало больше, чем повреждения черепа. Но как бы они не старались, им не удавалось заглянуть достаточно глубоко вглубь ушей и полюбоваться интригующим видом съеденных насекомыми барабанных перепонок.
Бросив это захватывающее занятие, они вернулись к тому, ради чего они спустились в трюм – к поиску орудия убийства. Пока капитан со старпомом занимались бесполезными поисками, Вик высунул голову в бортовой иллюминатор, насколько возможно вытягивая шею. Блики солнечных лучей на чистой водной поверхности на миг ослепили его, но затем глаза привыкли, и он сквозь колышущуюся толщу воды смог разглядеть внизу песчаный грунт. Из-за задержки при постановке на якорь они оказались на очень мелком месте, что вкупе с поразительно чистой водой создавало такой эффект, что ему показалось, будто он падает. Тут Вик подскочил от испуга, когда капитан Смит громко заговорил вблизи. Он втянул голову внутрь и повернулся. Капитан произнес:
– Так вот как ты распорядился своей дубинкой.
– Простите, сэр? – с недоумением спросил Вик.
– Ты выкинул дубинку в иллюминатор, так как в трюме ее не обнаружено.
Вик задумался, и, наконец, решился:
– Вам нужен доброволец, чтобы нырнуть и вытащить ее?
– Совершенно верно, именно это мне и нужно, – резко ответил капитан и направился к трапу.
*
Вся беда была в том, что не удавалось найти добровольца. Матросы, беспорядочно слонявшиеся в поисках кувалды и зеркала, все как один сказались неумевшими плавать. То же самое произошло и с вызванными на палубу подвахтенными. Капитан поручил Вику передать свой приказ Мигелю Гомесу, полагая, что любой человек с черными волосами и оливковой кожей должен плавать как рыба. Но Мигель, еще более мрачный и угрюмый, чем обычно, отрицательно покачал головой. Таким образом, единственным человеком, который был с водной стихией на «ты», оказался сам Вик.
– Ну, от канака этого и следовало ожидать, – кто-то произнес с издевкой. Канаками китобои-янки называли тихоокеанских островитян, и все считали Вика таковым, хотя он был наполовину янки и наполовину новозеландским маори. Капитан Смит, проигнорировав это замечание, предупредил Вика, что будет внимательно наблюдать за ним с русленей, и отвернулся. Вик разделся, прыгнул и нырнул.
Приятная прохладная вода сомкнулась над его головой, забулькала в ушах. Окружающий мир окрасился нежно-зеленым цветом. Вик вынырнул, откинул назад свои длинные волосы, протер глаза и удостоверился, что он находится точно под иллюминатором носового трюма. Затем, перегнувшись, он нырнул и устремился вниз.
Первый объект его поиска было нетрудно обнаружить, так как он был соединен со шнуром, конец которого запутался в водорослях, которыми обросло днище старого судна. С громким всплеском Вик вынырнул на поверхность, держа в руках этот шнур. Он потряс головой, вытер воду с лица, ухватился свободной рукой за свисающий с борта конец и резво поднялся на палубу.
– Что это у тебя? – задал вопрос капитан.
Вместо ответа Вик стал выбирать шнур, вытаскивая прикрепленный к нему предмет. Им оказалось потерянное зеркало. Его зеркальная поверхность была покрыта трещинами, его элегантная позолоченная оправа была выщерблена, но, вне всякого сомнения, это была капитанская собственность.
– Что за черт? – недоуменно произнес капитан Смит.
Вику показалось, что он уловил сдавленный вздох кого-то в задних рядах столпившихся мужчин. Не оборачиваясь, он вскочил на планширь и снова прыгнул в воду.
В этот раз ему пришлось приложить немалые усилия для подъема на поверхность второго предмета. Не пытаясь подняться вместе с ним на борт, Вик принайтовал его к свисающему концу, поднялся на борт и вытащил мокрый предмет на палубу.
Это была большая кувалда. Капитан Смит воскликнул:
– Ты убил его этой кувалдой!
– Нет, не я, – сказал Вик, и, повернувшись к коку, сказал приказным тоном: – Говори правду!
Кок, черный как смоль негр, на глазах посерел. Он попытался что-то сказать и разрыдался.
Мистер Старбак воскликнул:
– Но кок не может быть убийцей! После того, как он вышел на палубу, я слышал длинную ругань Альфонсо, и больше никто не спускался в трюм, кроме тебя, Вик Коффин!
– Кок оставил кувалду на камбузе второй раз, – сказал Вик. – И теперь он боится признать, что повторил свою ошибку.
– Но почему он выбросил ее за борт – и также мое зеркало? – потребовал капитан.
– Зеркало не выбрасывали за борт, – ответил Вик. – Его подвесили на штерте для привлечения внимания Альфонсо, с тем, чтобы он высунул голову в бортовой иллюминатор. А затем кувалду бросили ему на голову, убив его мгновенно. Если бы иллюминатор был больше, он бы мог вывалиться наружу. А так. он ввалился назад в трюм.
– Это сделал кок? – вытянулось лицо капитана Смита.
– Нет, не он, – возразил Вик. – Это был Мигель.
В задних рядах раздался сдавленный крик и возникла непонятная суматоха. Выглядело так, что Мигель собрался выпрыгнуть за борт и стал пробиваться сквозь толпу, но быстро отреагировавший третий помощник успел схватить его. На мгновенье бразилец застыл, затем рухнул на палубу, всхлипывая безостановочно.
*
– Свой родной брат! – произнес капитан, обращаясь к Вику, проходя по тропинке мимо небольшого кладбища, на котором был похоронен Альфонсо. Они возвращались из деревни, где в здании, над которым висел желто-зеленый флаг Бразильской империи, состоялось заседание, на котором местный мировой судья, который представлял здесь закон, порядок и сбор налогов, огласил предварительный обвинительный акт. Мигель полностью сознался в содеянном, чему свидетелями были капитан и дюжина местных налогоплательщиков. Затем преступника заковали в цепи и увезли на суд в Рио-де-Жанейро.
– Свой родной брат! – повторил капитан Смит и покачал головой. – Самая последняя персона, которую я стал бы подозревать! Но как ты его вычислил?
– Мигель был единственный человек на борту, который знал, что шумом не удастся привлечь внимание Альфонсо, и он использовал зеркало, которое могло отразить лунный свет. Луч света проник через иллюминатор, и Альфонсо высунул свою голову, чтобы полюбопытствовать на это явление.
– Единственный?
– Да, – ответил Вик. Кроме него самого, конечно. Но этого не стоило упоминать.
– Но… зачем ему убивать своего собственного брата?
– Брат был для него тяжелым бременем. Мигель так долго опекал этого неистового, глупого, неблагодарного человека, что не удивительно, что он в конце концов сорвался, – произнес Вик и добавил: – А тут еще и женщина была замешана.
– Женщина? – насторожился капитан Смит.
– Мигель хотел жениться на ней, но с такой ношей как брат это было невозможно. Он с братом завербовался на наше судно в надежде, что брату придется по душе работа на море, он станет наконец самостоятельным, что позволит Мигелю вернуться в Рио и заняться своей жизнью. Но вместо этого, Альфонсо стал причинять еще больше забот и хлопот. Мигель приходил в отчаяние – и это отчаяние довело его до убийства.
Они достигли пляжа. Капитан Смит остановился, расставив ноги и уперев руки в бедра. Он рассматривал свое одряхлевшее судно с выражением глубокой задумчивости. Наконец он сказал:
– Женщина, да?
– Да, сэр, – подтвердил Вик.
– Женщины – они сущие дьяволицы. Поверь мне, парень, лучше избегать их, – со всей серьезностью произнес отвергнутый шкипер. – Послушайся моего совета, и ты вырастешь более счастливым человеком.
Вик задержался с ответом. Да, ему было только семнадцать, но мужчины-маори взрослели быстро, и он уже узнал радость общения с горячими, веселыми девицами. В то же время он набрался определенной мудрости и дипломатичности в отношениях с мужчинами – капитанами, офицерами, прочими.
– Вы безусловно правы, сэр, – жизнерадостно солгал он.
Похищенный
[]
Когда тело поднимали на борт, капитан Кембл и его старший помощник, невысокий, живой молодой человек (которого был известен под инициалами Си-Би), стояли у фальшборта, наблюдая за скопищем туземных боевых каноэ. Тело принадлежало молодому маори лет восемнадцати от роду. Оно выглядело ужасно, как баранина недельной давности, поэтому Си-Би очень удивился, услышав от него стон, когда его бросили на палубу. Два охотника за наживой потерли руки и ухмыльнулись, получив свои деньги за доставку пленника. Си-би смотрел, как они поплелись в сторону одной из винных лавчонок, масса которых расположилась на песчаном берегу Корорарека. Это сборище лачуг имело дурную славу среди поселенцев берегов Залива Островов – да что там, и всей Новой Зеландии, – так что они найдут там то пойло, что им по душе, размышлял он.
Затем Си-Би взглянул на капитана Кембла, заметив с любопытством:
– Я не знал, что мы нуждаемся в дополнительных рабочих руках.
Судно Кембла – прекрасный небольшой бриг, загруженный по самый фальшборт картофелем для Сиднея – был готов к отплытию, но Старик задержал отход, чтобы взять на борт парня, который в настоящую минуту показывал все признаки возвращения к жизни.
– У нас нет в них нужды, – рассеянно ответил старый морской волк, все его внимание было сосредоточено на боевых каноэ. На сверкающей глади бухты было сосредоточено по меньшей мере пятьдесят единиц, укомплектованных как минимум двумя тысячами вооруженных мужчин, которые готовились к походу к Заливу Изобилия для того, чтобы отомстить живущему там племени за какую-то старинную обиду. Их вождь Те Тера стоял на банке самого большого каноэ и произносил речь, а две тысячи жаждущих крови воинов потрясали мушкетами в лихорадочном нетерпении добраться до поля боя и убивать или быть убитыми.
Кембл не то чтобы наслаждался захватывающим зрелищем – он поздравлял себя с тем, что ему удалось набрать команду маори на китобойной станции далеко на юге, и для них политические пертурбации племен Северного острова были так же чужды, как и таковые американцев или японцев. Маори, по мнению капитана, были превосходными моряками, но у них чесались руки поучаствовать в какой-нибудь военной заварушке, и будь его матросы местными жителями, он мог бы потерять значительную часть команды. Как бы то ни было, они с завистью смотрели на своих дальних родичей, готовящихся к войне с другим отдаленным сообществом. Чертовски удачно, подумал Кембл, что они никак не могут придумать повод для присоединения к местным воинам.
Припомнив, что молодой парень, которого бросили на палубу как мешок, был уроженцем этой местности, и, вполне вероятно, родственником половине этих ревущих воинов, он обратился к Си-Би:
– Поместите этого новичка вниз, к картофелю, пока мы не покинем бухту. А не то еще сиганет он за борт к своим приятелям на каноэ.
Затем он с удовлетворением наблюдал, как Си-Би организовал перемещение парой матросов нового рекрута в трюм поверху груза картофеля. Си-Би был очень молод – возможно, ему не было и двадцати, – но в этом, 1831, году он был весьма ценным кадром. Помимо того, что он был весьма компетентным моряком, он был выгоден еще и тем, что свой срок в ссыльном поселении Нового Южного Уэльса он уже отбыл, и, следовательно, мог отплывать из Сиднея на вполне законных основаниях. Си-Би плавал с Кемблом всего несколько недель, но старый морской волк надеялся, что тот задержится на его судне.
Поэтому, когда Си-би вновь присоединился к нему с видом явного любопытства, Кембл счел необходимым пояснить, почему он предпринял значительную задержку для найма дополнительного матроса таким необычным способом.
– Я похитил парня в виде одолжения его семье, – пояснил он.
– Они хотели, чтобы он был похищен и продан!?
– Угу. Они просили убрать его из Залива как можно быстрей, но без огласки и шума. Поэтому я нанял двух шанхаеров для этой работы.
– Но почему они так хотели избавиться от него, сэр? – сказал Си-Би взволнованным тоном, представляя себе возможные последствия после того, как парень придет в себя в открытом море.
– Он не смутьян, – поспешно успокоил его Кембл, затем решил ввести Си-Би в курс дела. – Парень только наполовину маори, его отец – шкипер из Салема, а мать – местная девчонка. Американец не забывал сына, возвращался несколько раз, чтобы проведать его, а когда тому исполнилось двенадцать, ему взбрело в голову, что он нуждается в наследнике – его законная жена была бездетной. Так что с согласия своей подружки он забрал сына к себе домой.
– В Америку?
– Да, Салем в Америке.
Си-Би удивленно покачал головой, потом внезапно захихикал:
– И что, по вашему мнению, должна была сказать законная жена шкипера, увидев возвратившегося мужа с маленьким коричневым бастардом?
– Сынок, это за пределом моего воображения, – торжественно заявил шкипер.
– Значит, парень вернулся на родину?
– При первой же возможности, судя по всему, – согласился Кембл. – Как только достаточно подрос, он завербовался на китобойное судно, шедшее на Тихий океан, и добрался сюда. Но он мог и не торопиться. Его местной родне не терпится избавиться от него.
Закончив рассказ, шкипер осмотрелся. Каноэ двигались хаотично, воины кричали друг на друга, а Те Тера пытался навести хоть подобие порядка для боевого построения. Прилив достиг наивысшей точки, и вот-вот должен был начаться отлив. Пора уже удаляться, подумал Кембл, и приказал Си-Би сниматься с якоря.
Си-Би кивнул, затем спросил:
– А как к нему обращаться? Ну, когда я его освобожу?
– Его зовут Уильям Коффин, как и его отца, – ответил капитан Кембл. – Но я слышал, что все зовут его Вик.
*
К тому времени как бриг отдал якорь в сиднейской бухте, голова Вика уже пришла в норму, и он почти освоился с судовой жизнью. Си-Би, чье настоящее имя и прошлые преступления не раскрывались никому, в самом деле был очень молод, но свое дело знал великолепно. Капитан Кембл уже приближался к семидесяти – староват для морской жизни, но он был одним из лучших моряков, с которыми встречался Вик. А его мнение кое-что значило, так как он провел последние десять месяцев на нантакетском китобойце (американские китобои были известны своей морской выучкой). В плавании по Тасманову морю бриг Кембла всегда нес максимально возможное число парусов, но никогда не терял ни куска парусины, потому что Старик не только умел ставить паруса, но и убирать их точно тогда, когда это необходимо.
Вик также заметил, что капитан Кембл был очень суеверен. Вик уже из своего опыта узнал, что все моряки суеверны, но для этого пожилого человека суеверие являлось чем-то вроде религии. Каждый моряк принимал меры к тому, чтобы луна не светила в его спящее лицо, чтобы не ослепнуть, а старый Кембл никогда не поворачивался спиной к луне, дабы избежать того, чтобы взглянуть на нее через левое плечо – каковой взгляд сулил самое ужасное несчастье, какое только могло произойти. Не разрешалось укладывать крышки трюмов внутренней поверхностью на палубу – это грозило судну перевернуться вверх килем. Если какая-нибудь птица села на фок-мачту – это к большой удаче, а если на грот-мачту – жди беды. К концу плавания Вик знал, что Старик возит с собой библию как счастливый талисман, хотя ему и в голову не приходило прочесть в ней что-либо. Он пришел бы в бешенство, если кто-нибудь выбросил бы за борт какое-нибудь животное, пусть даже и небольшую мышь. Вик также узнал, что капитан заплатил за бриг гораздо дороже, чем он мог себе это позволить, и залез в неимоверные долги на кабальных условиях, услышав, что бриг был спущен на воду без сучка и без задоринки – что предвещало счастливую судьбу судну.
Однако, хотя Вик и привык ко всему этому, он никак не мог привыкнуть к мысли, что родичи предали его в руки шанхаеров – людей, которые похищали матросов и продавали их капитанам морских судов. Все время с тех пор, как отец отдал его во власть своей законной, бездетной, оскорбленной супруги, а сам невозмутимо отправился в очередной рейс, Вик вынашивал мысль о возвращении на родину – берег Залива Островов. Его мачеха, желавшая избавиться от него в не меньшей степени, чем он сам хотел уехать, пристроила его к своему брату на китобойное судно «Обязательный», и Вик задержался на этой старой лоханке только потому, что ее шкипер планировал посетить Новую Зеландию. Теперь же, после всех своих злоключений, он отказывался поверить в то, что его родные не желали принимать его в свои ряды. Поэтому он решил задержаться на бриге и подождать, пока тот зайдет в следующий раз в Залив Островов. А там уже он планировать разобраться с матерью и всей толпой дядь, теть, братьев и сестер, кузенов и кузин – выяснить, что пошло не так.
Капитан Кембл был рад, что Вик остается на борту, потому что тот, как оказалось, был великолепным матросом, прошедшим выучку среди суровых китобоев-янки. Груз для обратного рейса был уже организован, но тут вступили в действия непредвиденные обстоятельства. Едва бриг отдал якорь у Форта-Маквари, как на борт судна шлюпкой прибыл констебль с повесткой, вызывающей Кембла в качестве присяжного в судебном заседании по делу об убийстве. Суд начнет слушания утром следующего дня, что вполне объяснимо внесло суматоху в судовые работы.
