Текст книги "Колдовство"

Автор книги: Джо Беверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

Дом был высоким – одним из больших серых каменных зданий, имеющих двойной фронтон. В его просторном, облицованном изразцами вестибюле выстроилась армия слуг, готовых приветствовать хозяйку. Все были принаряжены, у всех глаза горели любопытством.

Мэг пришлось расстаться с еще одним предубеждением: ей не придется спасать психически неуравновешенного графа от беспорядка и хаоса в доме. Впрочем, она совсем не была теперь уверена, что он психически неуравновешен, во всяком случае, он не нуждался в ее услугах, чтобы содержать дом в порядке и заботливо ухаживать за ним самим.

Вероятно, единственное, для чего она была ему нужна, – это ужасная постель.

Что ж, Мэг твердо решила в меру своих возможностей добросовестно исполнить роль жены, чего бы это от нее ни потребовало. В сущности, ее дерзкие шутки в карете были неуместны. Мэг взглянула на графа. Судя по всему, он отнюдь не был против. Мысль о том, что у нее будет теперь человек, с которым можно пикироваться, кто не станет возражать против ее прямодушия и сам за словом в карман не полезет, приятно взволновала Мэг.

Она никак не ожидала найти такое достоинство в муже.

Мэг заметила низкорослого лакея в ливрее и по его подвижному, жизнерадостному лицу поняла, что это и был Обезьян – будущий муж Сьюзи. Улыбнувшись, он подмигнул ей. Неудивительно, что он так счастлив: ведь она только что помогла ему обрести средства, чтобы начать свое дело.

Представительный седовласый мужчина, несомненно дворецкий, подошел к графу, но прежде чем он успел что-либо сказать, один из слуг, присутствовавших в церкви, закричал:

– Лорд и леди Саксонхерст! Гип-гип-ура!

И все присутствующие разразились приветствиями. В наступившей вслед за этим тишине чей-то резкий голос произнес:

– Ну, Фредерик, в какое безрассудство ты влип на этот раз?

Мэг почувствовала, как окаменела рука графа, поддерживавшая ее под локоть. Он резко обернулся: у стены в старомодном, изысканно украшенном паланкине сидела седовласая дама. Меж поручней, спереди и сзади, неподвижно, как статуи, стояли два носильщика в алых ливреях, расшитых серебром. Дверца паланкина была открыта, и Мэг увидела, что дама одета во все черное, однако наряд ее был сшит из дорогого шелка и украшен черным янтарем. Из-под черной шелковой шляпы с обшитыми рюшами полями выбивались серебристые локоны. Глаза светились знакомым желтоватым огнем и придавали ее морщинистому лицу сходство с ястребом.

– Ваша светлость, какой сюрприз! – Мэг никогда в жизни не слышала такой издевательской интонации.

Старуха и глазом не моргнула, лишь перевела свой ястребиный взор на Мэг:

– Бедное мое дитя, вы поступили весьма неразумно, какой бы насущной ни была нужда…

Прежде чем Мэг смогла произнести хоть слово, граф сказал:

– Минерва – благородная дама, а теперь она моя графиня, ваша светлость. Я требую полного к ней уважения.

Дворецкий откашлялся.

– Вдовствующая герцогиня привезла с собой багаж, милорд. – Он указал на кучу чемоданов и шляпных коробок, сложенных поодаль в углу.

– Ты собираешься выкинуть меня на улицу, Фредерик?

– И в мыслях не имею.

Мэг была рада, что граф не отказывает бабушке в ночлеге хотя бы на предстоящую ночь. Граф между тем продолжал:

– Я прикажу со всей заботливостью взять вас и препроводить вместе с вашими пожитками в «Квиллер».

В гостиницу?

– Но, милорд… – запротестовала было Мэг.

– Не надо, – сказал граф тихо, чтобы было слышно только ей, не сводя при этом взгляда с дамы в паланкине. Странным образом он напоминал в этот момент загнанного зверя, напряженно следящего за беснующимися вокруг гончими.

Казалось, герцогиня не заслуживает такого гнева. В конце концов, этот брак на самом деле был безрассудством, и Мэг никогда бы на него не пошла, если бы недействительно чрезвычайные обстоятельства.

Внезапно граф достал лорнет и поднес его к глазам.

– Кузина Дафна! Ты тоже здесь?

Мэг только теперь заметила молодую женщину, стоявшую подле паланкина, хотя та и была шикарно одета – в дорогой длинный жакет, отороченный мехом, и широкую шляпу, изобильно украшенную перьями. Ее худое бледное личико утопало в этом роскошном одеянии. Если граф всегда занимал собой все видимое пространство, то кузина Дафна, казалось, не занимала и той доли, что была ей отведена природой.

Но почему голос графа звучал так язвительно?

Дама вздернула подбородок, ее бледные губы дрожали.

– А почему бы мне здесь и не быть? – Она вынула левую руку из необъятной меховой муфты, и на ее пальце сверкнуло старинное кольцо с огромным изумрудом. – Я ведь ношу обручальное кольцо Торренсов.

Мэг вскрикнула, но муж остановил ее:

– Я не обручен и никогда не был с ней обручен.

– Мы должны были сегодня пожениться! – заявила кузина Дафна.

– Ты ошибаешься.

– Это всегда было известно. Герцогиня сказала…

– Иногда даже вдовствующая герцогиня Дейнджерфилд ошибается. Прингл…

– Развратник! – огрызнулась герцогиня. – Ты играл с Дафной в колыбели.

– Если я делал что-то недозволенное, это вина моей няни.

– Саксонхерст! – завопила Дафна, покрывшись красными пятнами. – Ты мерзавец.

– Господи, Дафна, – он снова уставился на нее в лорнет, – ты стала совсем красной. Что же такого я делал с тобой в колыбели? Должен заметить, что столь ранней зрелостью мне следовало бы гордиться. Прингл…

– Гнусный невежа!

Мэг в ужасе воскликнула:

– Милорд!

– Молчите, – одернул ее граф. – Прингл, я не привык к тому, чтобы игнорировали мои распоряжения.

– Милорд! – громко воскликнул дворецкий, чтобы призвать всех к вниманию. – Вы хотите, чтобы герцогиня переехала?

– Мне казалось, я несколько минут назад уже ясно дал это понять.

Герцогиня и граф неотрывно и пристально смотрели друг на друга.

– Я не принимаю твоего решения выбросить меня из этого дома, Фредерик.

– Она отпустила свои кареты, милорд.

– Тогда отвезите ее в моих.

– Я не уеду. Стоять на месте! – крикнула герцогиня носильщикам.

– Возьмите, если понадобится, все мои кареты, – приказал граф, – и вынесите отсюда все вещи, это относится и к герцогине с леди Дафной.

– Саксонхерст! – воскликнула леди Дафна. – Даже ты не можешь…

– А вот увидишь.

– Милорд, – запротестовала Мэг. – Сейчас рождественские праздники…

– Придержите язык.

Напуганная, Мэг бросилась назад и обняла за плечи близнецов. Что она натворила, привезя сюда свою семью?

Слуги кинулись выполнять распоряжение, действительно вынесли багаж из вестибюля и были уже готовы также вынести паланкин, но герцогиня сама захлопнула дверцу и приказала носильщикам двигаться. Вцепившаяся в нижний край полуопущенного окошка рука напоминала лапу хищной птицы с когтями. Кузина Дафна с негнущейся спиной торжественно двинулась рядом.

Когда паланкин проносили мимо графа, она, сверкнув глазами, сказала:

– Ты не заслуживаешь даже презрения, Саксонхерст.

– Тогда какого черта ты хотела выйти за меня замуж?

– Только ради герцогини. Ты причинил ей ужасную боль.

– Ты хочешь сказать, что не вожделеешь моего тела? Даже после наших игр в колыбели?

– Ты мне отвратителен!

– Думаю, это несправедливо – корить меня моим детским опытом. Уверяю тебя, что теперь…

– Ноги моей больше не будет в твоем доме! – Она стремительно бросилась к выходу, но граф, вытянув руку, остановил ее и приблизился к паланкину.

– Могу я надеяться, что это и ваше решение, ваша светлость?

Вдова подняла на него взгляд христианской мученицы, только более свирепый.

– Клянусь тебе в этом всем святым, Фредерик. Я и так никогда не забуду этот визит.

Саксонхерст вдруг обернулся, схватил Мэг за руку и притянул к себе.

– Я не представил вас должным образом, не правда ли? Минерва, леди Саксонхерст, познакомьтесь с матерью моей матери, вдовствующей герцогиней Дейнджерфилд, и моей кузиной леди Дафной Григг.

Герцогиня подняла на Мэг взор, исполненный глубокой скорби. Поведение графа и в самом деле оставляло желать лучшего. Хоть он и не являлся душевнобольным, но определенно был неуравновешен и нетерпимо груб.

– Я не могу с чистым сердцем приветствовать ваше появление в семье. – Ястребиный взор герцогини оценивающе и неодобрительно скользнул по одежде Мэг. – Вы явно не соответствуете столь высокому положению и едва ли сумеете образумить Саксонхерста и уберечь от ошибок. Но отречься от семьи я тоже не могу. Если вам понадобится совет, приходите ко мне. Я буду в городе до Двенадцатой ночи, скорее всего в гостинице «Квиллер». Что ж, Фредерик, если позволишь, мы поступим так, как ты желаешь, и покинем этот безалаберный дом.

Граф резко отступил назад. Слуги снова подняли паланкин, который, как теперь разглядела Мэг, был украшен герцогской короной на крыше и стоящим на задних лапах львом на дверце, и вынесли его из дома.

Лев и единорог, сражающиеся за корону. Наверху, внизу – повсюду в этом городе Мэг чувствовала себя так, словно оказалась между двумя дерущимися хищниками. Что же происходит, Господи помилуй?

Дафна не была невестой графа, и герцогиня должна это знать. Сьюзи была права, предположив, что герцогиня найдет графу неподходящую жену. Однако особенно ужасным было то, что дама, по всей видимости, считала, что Мэг нуждается в перевоспитании.

Но независимо от того, что стоит между ними, негоже отказывать родственниками в гостеприимстве, тем более в такое время года. Ощутив легкий озноб, Мэг вспомнила, что ее супруг ни разу не назвал герцогиню бабушкой.

– Она вас расстроила, – проговорил граф. Мэг вглядывалась в него, ища признаки безумия, но видела лишь глянец воспитанности.

– Я действительно не подхожу на роль графской супруги.

Он отвел от глаз лорнет.

– Тому, что вам необходимо знать, вы научитесь. – Как только закрылась дверь за отбывшими гостьями, сердитый, злой мужчина исчез, как иней под солнцем. – Здешняя прислуга, хоть все они как один плуты и мошенники, дело свое знает и будет о вас заботиться.

– Но…

– Герцогини вам бояться не следует. А особенно не следует бегать к ней в «Квиллер» за советами. Я категорически запрещаю вам это.

Мэг видела, что он не шутит.

– Итак, – сказал граф, расточая улыбки и сияя глазами, – давайте приступим к обеду, пока близнецы не умерли с голоду.

Слуги подошли, чтобы помочь им снять верхнюю одежду, и понесли ее прочь так, словно каждый предмет был сшит из бесценных бархатов и шелков.

– А где Брэк? – спросил вдруг граф, отчего Мэг напряглась, не зная, кого еще ей предстоит здесь увидеть.

– Мы закрыли его от греха подальше, милорд, – ответил дворецкий, и в тот же момент огромный зверь с оскаленными зубами влетел в вестибюль.

– Сидеть! – повелительно сказал граф, и пес моментально остановился и сел на задние лапы, однако продолжал скалиться, словно тоже умирал с голоду. Это был самый безобразный пес, какого доводилось видеть Мэг, – лохматый, серо-коричневый.

К ее великому удивлению, граф подошел, присел на корточки перед животным и ласково погладил его. Она заметила, что собачий хвост начал отбивать барабанную дробь, словно пес хотел расколотить кафельные плитки, которыми был облицован пол.

Какая странная для аристократа собака! Сопоставляя эту картину с чудовищной сценой, которую он устроил своей бабушке, Мэг начала серьезно сомневаться в умственном здоровье мужа.

Поднявшись, граф сказал собаке:

– Пойди познакомься с новыми членами семьи. Они не сделают тебе ничего плохого.

«Они не сделают тебе ничего плохого»! Граф подвел пса к Мэг:

– Это моя графиня. Поприветствуй ее как подобает джентльмену, Брэк.

Песий хвост перестал ходить ходуном, собака села и протянула Мэг лапу.

Мэг заставила себя пожать ее.

– Доброе утро, Брэк.

Пес продолжал скалиться.

– У него деформирована челюсть, – объяснил граф. – Не обращайте внимания на его зубы. Он страшный трус и никогда ни на кого не набросится.

Затем граф представил Брэка родне Мэг, и было видно, что он старается успокоить собаку, а не детей.

– Надеюсь, ему будет хорошо с вами, только не дразните его. И не бойтесь, что он вас обидит, – он никогда этого не сделает, – сказал он.

Мэг очень хотелось спросить, зачем он держит такого чудовищно уродливого пса, но она сдержалась. Вероятно, это тоже род безумия, но он внушал надежду, что граф проявит снисходительность и к новой обузе, которую взвалил на себя.

Теперь, когда пес был явно ублажен, граф подхватил Мэг под руку и повел в комнату, но остановился на полдороге, так как поспешно подбежавший лакей зашептал что-то ему на ухо.

Ну что еще? Мэг оглянулась, чтобы убедиться, что ее братья и сестры не расстроены всей этой кутерьмой. Лора с улыбкой закатила глаза, близнецы с некоторой опаской пытались завязать дружеские отношения со скалящимся псом, Джереми изучал греческую статую, стоявшую в нише. Похоже, ни один из них не был так расстроен, как она.

Конечно, им ведь не предстоит сегодня ночью делить постель с этим странным человеком. Почему, ну почему она не позволила ему поиграть в охоту, как он хотел? Вероятно, ей удалось бы несколько недель, а то и месяцев избегать капкана!

Граф отдал слугам какие-то распоряжения, после чего повел свое стадо в столовую. Мэг порадовалась, увидев, что пес остался снаружи, и решила, что воспитанность собаки – заслуга графа.

Великолепный стол был накрыт на семь персон. Мэг услышала, как Рейчел прошептала Ричарду:

– Посмотри, золото!

В центре стола действительно стояло два золотых блюда с фруктами и орехами. Это было уже слишком. Мэг взглянула на потрясенных близнецов.

– Ричард и Рейчел обычно не…

– Не сидят за столом со взрослыми? Но сегодня особенный день. Все садитесь!

Мэг заняла место справа от графа, но не спускала тревожного взгляда с детей. Они глазели на немыслимое изобилие стола так, словно оно могло исчезнуть, стоило им только моргнуть. «Кончится тем, что они объедятся», – с уверенностью подумала Мэг.

Вошли слуги и поставили перед каждым розетки с мороженым.

– Милорд, но нельзя же начинать с мороженого!

– Почему? – Он взял ложку и погрузил ее в мороженое. – Льда осталось мало, чтобы долго хранить его – мы ведь задержались, – так что оно растает.

– На улице достаточно холодно, чтобы оно не растаяло.

– Там его расклюют птицы.

– Милорд…

Он поднес ложку к ее губам.

– Ну же, Минерва! Надо жить настоящим моментом.

Повинуясь его веселому взгляду, она сомкнула губы вокруг ложки. Ощутив сладкий ванильный вкус, она внезапно поняла, что только что сделала первый шаг по очень скользкой наклонной плоскости.

Продолжая улыбаться, он вручил ей свою ложку, а сам взял ее и с наслаждением принялся за мороженое. Мэг пришлось признать, что она тоже получает изрядное удовольствие, хотя и представлялось безнравственным позволять себе такое роскошество до того, как утолишь аппетит.

Впрочем, что же здесь безнравственного – просто небольшая прихоть. Она увидела, что ее родня с восторгом поглощает необычное первое блюдо, и расслабилась. Ведь это отчасти было то самое, о чем она для них мечтала, не так ли? Сытная пища и немного излишеств по праздникам.

Комната еще была в рождественском убранстве: ветви вечнозеленых растений, яркие ленты, позолоченные орехи и целующиеся ангелочки – все то, чего так недоставало близнецам. Конечно, это был уже не рождественский ужин, но что-то очень похожее. На столе стояли ветчина, орехи и апельсины в вазах. Оставалось еще шесть рождественских дней – значит, и для ее семьи не все потеряно благодаря этому человеку.

Когда с мороженым было покончено, слуги принесли нагретые тарелки и налили взрослым вина, а маленьким лимонаду.

Оуэн встал и поднял бокал:

– За леди Саксонхерст, благородную даму, которая осчастливила всех нас.

Мэг вспыхнула, когда все подхватили:

– За здоровье леди Саксонхерст!

Близнецы прокричали это особенно громко и залпом выпили свой лимонад, будто были измучены долгим путешествием по пустыне.

Граф встал:

– От имени моей супруги благодарю вас и благодарю также ее за очаровательное семейство, которое она принесла мне в качестве приданого. За Минерву. – Обернувшись к Мэг, он поднял бокал и стал пить, глядя ей прямо в глаза.

На какой-то миг у Мэг закружилась голова. Несмотря ни на что, его взгляд казался искренне ласковым и благодарным. Мэг почувствовала, словно воздух вокруг нее вдруг стал разреженным. Сейчас ей было трудно даже представить себе, что некоторое время назад этот человек мог над кем-то хладнокровно издеваться, напротив, ее почти захлестнула волна излучаемого им обаяния.

Но она тут же вспомнила об охоте. Там, в карете, ей казалось, что она хитро предотвратила опасность быть соблазненной, предложив совершить все без церемоний, однако теперь казалась себе не умнее кролика, добровольно прыгающего в лисью пасть, чтобы прекратить погоню.

* * *

– Я изучаю ваши вкусы.

Голос графа вернул Мэг к действительности, и она поймала себя на том, что жадно ест, деловито приглядывая за близнецами и не принимая участия в беседе.

– Мои вкусы, милорд?

– Саксонхерст, – напомнил он.

– Да, Саксонхерст. Зачем вы изучаете мои вкусы?

– Чтобы знать, как вам угодить.

– Мне нетрудно угодить. – Однако во рту у нее пересохло, и она отпила глоток вина. – Вы хотите сказать, что наблюдаете за мной, чтобы решить, как лучше за мной охотиться?

– Разве вы не пообещали добровольно войти в мою западню? Сегодня ночью.

Это был подходящий момент, чтобы объявить, что она изменила свое решение, но Мэг не привыкла отступать. Во всяком случае, здесь, за столом, пререкания были неуместны. Мэг заметила, что после мороженого граф едва прикоснулся к еде, а теперь и вовсе прекратил есть, лишь потягивал вино, откинувшись на спинку стула.

Она же, напротив, показала себя такой же прожорливой, как близнецы. Смутившись, Мэг отложила вилку и нож, несмотря на то что половина тарталетки с креветками осталась недоеденной.

Граф поднял палец, поспешно подошел лакей и снова наполнил ее бокал. Мэг не баша уверена, что ей стоит еще пить, но вино было таким превосходным и ей нужно было куда-то девать руки.

– Я изучаю ваши вкусы, – повторил граф. – Вы любите креветок, но, кажется, равнодушны к мерлузе. Вы предпочитаете пастернаку артишоки.

– Вероятно, здесь просто слишком большой выбор. Я привыкла жить в простоте.

– Но вы оставили половину тарталетки с креветками. Это меня озадачивает, поскольку она уже вторая. С ней что-то не так?

Мэг зарделась.

– Сказать правду, я просто постаралась проявить благовоспитанность. Есть так же мало, как вы. – Она снова взяла нож и вилку. – Но я не приучена оставлять еду на тарелке.

Граф рассмеялся, и этого оказалось достаточно, чтобы вообще лишить ее способности соображать. Она сосредоточилась на воздушной корзиночке из теста, наполненной креветками.

– У меня очень здоровый аппетит, уверяю вас. Очень здоровый. – Граф помолчал, чтобы смысл его слов дошел до нее, потом продолжил:

– Но я обычно плотно завтракаю. Уверен, что еще проголодаюсь. Позже.

О Боже!

– Чем ублаготворить вас вечером?

Мэг чуть не подавилась.

– В смысле развлечений.

Она уставилась на него.

– Семейных развлечений, – добавил он с лукавым блеском в глазах. Негодяй.

– Обычно мы читаем, милорд, если света достаточно. Или занимаемся рукоделием, – пытаясь скрыть смущение, бормотала Мэг. – Иногда играем в игры. Как правило, мы рано отправляемся в постель…

Нет-нет, последнее замечание было делать неразумно.

– Как восхитительно! – В глазах графа определенно сверкали искорки порочного удовольствия. Он отпил еще глоток вина. Мэг невольно сосредоточила взгляд на его губах. Они были прекрасной формы: ни тонкие, ни слишком пухлые. Идеальные. И Мэг вспомнила их вкус на своих губах.

– Но сегодня, быть может, придумаем что-нибудь более смелое? Более рискованное? В честь моего дня рождения.

Мэг застыла, словно кролик, приготовившийся умереть в пасти лисы.

– Сегодня ведь еще и новогодний сочельник, так что театры предлагают особый выбор зрелищ.

Мэг оторвалась от его чарующего взгляда и тоже отпила немного вина.

– По правде говоря, милорд, мы бы с удовольствием побывали в Эстли, если там еще дают представления наездники. Родители водили нас на них в свое время, но близнецы были тогда слишком малы.

Дети вечно подслушивают.

– Эстли? – закричал Ричард, к сожалению, с полным ртом.

– Это правда? – вслед за ним воскликнула Рейчел. Граф рассмеялся:

– Так тому и быть. Значит, Эстли. Оуэн!

Секретарь обернулся к витающему в облаках Обезьяну, и тот поспешно вышел.

Должно быть, у Мэг был озадаченный вид, потому что граф пояснил:

– Я поручаю все организационные заботы Оуэну. У него получается гораздо лучше, чем у меня. Кроме того, его нужно чем-то занимать. Для праздных рук работу находит дьявол. – Мистер Чанселлор хмыкнул. – Мартыш купит нам хорошие билеты – лакеи смыслят в таких вещах. Кстати, вы можете всегда обращаться к Оуэну, когда вам что-либо понадобится.

– Мне нужно обсудить кое-какие дела. С вами, милорд,. – Мэг было чрезвычайно неприятно так скоро начинать разговор о деньгах, но долги висели на ней, словно насквозь вымокший черный плащ, готовый в любой момент удушить.

– Тогда обратимся к делам, если с едой покончено. Еще мороженого или желе?

– Нет, благодарю вас. Я и так слишком много съела.

– Думаю, всем вам надо немного поправиться. Кто-нибудь хочет еще чего-нибудь?

Лора и Джереми отказались, а в глазах близнецов Мэг читала мучительное искушение, хотя животы у них были уже набиты до отказа.

– Все, довольно, – решительно сказала она им. – Позже, если проголодаетесь, сможете съесть что-нибудь еще.

Она понимала: понадобится время, чтобы дети поверили, что хорошую еду им будут давать регулярно. Так же, как ей нужно время, чтобы поверить, что все они более или менее встали на ноги.

Но ведь это правда, несмотря на временами странное поведение графа и неумолимо надвигающийся час брачной постели. Похоже, теперь у них есть все.

Они встали из-за стола, и по предложению графа мистер Чанселлор повел детей осматривать предназначенные для них комнаты. Граф крикнул им вслед:

– Непременно скажите, если вам что-то захочется там изменить!

После этого он сопроводил Мэг в другую комнату, пес последовал за ними.

У Мэг отлегло от сердца, когда она увидела кабинет с огромным письменным столом и книжными стеллажами. Безопасная комната. И уютная. Пес тут же улегся возле пылающего камина.

Мэг отметила, что здесь в каждой комнате имеется большой камин. Впрочем, сейчас ее бросало в жар отчасти от смущения и неловкости, а не только от тепла горящих углей. Впервые она осталась наедине с мужем и собиралась говорить с ним о деньгах.

Саксонхерст указал ей на диван, расположенный поближе к камину. Мэг с тоской посмотрела на два стула, стоящих на расстоянии друг от друга, но присела все же на краешек дивана.

– Так вот где вы занимаетесь делами, милорд?

– Все делает Оуэн – у него есть свои апартаменты, а я просто праздно слоняюсь здесь, делая вид, что работаю. – Он подтвердил слова делом, вальяжно раскинувшись на другом конце дивана. У графа Саксонхерста была неприятная привычка занимать собой все видимое пространство. – Итак, какие дела вы хотели обсудить?

– Тогда, может быть, мистеру Чанселлору лучше присутствовать при нашей беседе? – Ей было страшно любопытно узнать, как он устроил свою жизнь, но еще больше хотелось, чтобы компаньон графа был здесь. Саксонхерст положил руку на спинку дивана так, что кисть ее оказалась в опасной близости от плеча Мэг.

– Я дам ему потом соответствующие поручения, но ваши личные дела нам с вами лучше обсудить наедине.

В этом он был прав. Мэг так привыкла бороться в одиночку, что ей было трудно рассказывать о своих проблемах даже одному человеку, пусть и мужу. Особенно неприятно было то, что придется просить денег.

– Итак, – подбодрил ее граф, – что вас заботит?

– У меня есть долги, – произнесла она без всякого выражения, тупо уставившись на сложенные на коленях руки. – Я знаю, что об этом мы не уславливались, и понимаю, что вы не обязаны платить их…

– Вот здесь вы ошибаетесь, моя дорогая. Муж принимает на себя долги жены.

– О, – Мэг нахмурилась, – тогда не было ли это легкомыслием с вашей стороны не поинтересоваться, есть ли они у меня?

– Минерва, я был бы удивлен – даже более того, – если бы у вас не было долговых обязательств, способных нанести урон моему состоянию. Но мне необходимо было жениться, и я был готов за это платить. Итак, каковы ваши долги? – Поскольку Мэг продолжала хмуриться, пытаясь поделикатнее сформулировать свое предостережение не быть слишком беспечным, граф прибавил:

– Не надо. Люди посильнее вас пытались изменить меня. Каковы ваши долги, Минерва?

– Местные ремесленники и торговцы были добры ко мне и предоставили кредит. Я заплатила, что могла, но еще много осталась должна. Мне бы хотелось, чтобы они получили свои деньги, так как это люди, которые своим трудом… – О, как все это было мучительно! – Если вы собирались давать мне какие-нибудь карманные деньги, милорд…

Почувствовав его крепкое пожатие на своем плече, она замолчала и, отчаянно смутившись, уставилась перед собой невидящим взглядом.

– Минерва, нет никакой необходимости говорить со мной так, словно вы исповедуетесь в грехах. Разумеется, есть счета, которые вы были не в состоянии оплатить. И разумеется, я их оплачу. И конечно же, я не собираюсь вычитать эти суммы из ваших карманных денег. Двух сотен хватит?

– Две сотни покроют все счета!

– Это все, что вы должны?

Заметив, как он удивлен, Мэг покраснела, словно ей было стыдно признаться, что сумма ее долгов так ничтожна. Но ведь кое для кого она составляла годовой доход, а ее семью могла привести к полному краху.

– Считайте, что этих долгов уже нет, – сказал граф. – Когда я говорил о двух сотнях, я имел в виду ваши ежеквартальные карманные деньги.

– Двести фунтов!

– Гиней.

– Это чересчур много.

– Увидите, что вовсе нет. – Она только сейчас заметила, что его рука все еще лежит на ее плече, однако больше не сжимает его. Ощущение казалось почти обжигающим. – Я буду оплачивать счета ваших портних и тому подобное, но найдется очень много мелочей, которые вам захочется купить самой. К тому же от вас как от леди Саксонхерст будут ожидать участия в благотворительности и тому подобное. Вам также придется составлять великосветским дамам партию в карточных играх. Я бы хотел, чтобы эти расходы вы оплачивали из своего кармана.

– Я не играю в азартные игры.

На его губах мелькнула улыбка.

– Думаю, однако, что сегодня вы именно этим занимались.

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Да. Но ваша жизнь теперь изменилась, было бы глупо это отрицать. Отныне вы будете жить по-другому. Моя бабушка была права, намекнув, что это потребует от вас усилий, но я не сомневаюсь, что вы справитесь.

Мэг почувствовала себя так, будто ей выдали награду.

– Благодарю вас.

– Если игра не слишком увлечет вас – а я позабочусь, чтобы этого не случилось, – больших денег не понадобится. У меня здесь есть адвокат, который уладит все детали, а также выделит деньги на содержание ваших братьев и сестер. – Он улыбнулся:

– Лора скоро начнет разбивать мужские сердца. Она должна выглядеть достойно.

Мэг сделала попытку деликатно воспротивиться искушению его щедростью:

– Было бы неверно…

– Мысль о разбитых мужских сердцах вас обескураживает? А я полагал, что дамы это обожают.

– Я имею в виду то, что касается Лориного обеспечения.

– Но разве мы не условились об этом заранее?

– Я рассчитывала лишь на то, что вы предоставите ей крышу над головой…

– Но тогда она навсегда останется у нас на руках. – Он смягчил свое высказывание улыбкой, чтобы оно не прозвучало обидно. – Так или иначе, я уже вижу, как мои друзья перед ней разбиваются в лепешку.

Мэг вспомнила сэра Артура и почувствовала тревогу.

– Ей всего пятнадцать лет!

– Это их не остановит. На будущий год, если вы согласитесь, она может начать выезжать и произведет настоящий фурор.

– Я не знаю… – Однако «начать выезжать» звучало пристойно и безобидно, а кроме того, подразумевало… – Быть представленной ко двору? – прошептала Мэг. – Ну, разумеется, нет.

– Разумеется, да. Вы должны быть представлены в качестве моей жены, и очень скоро. Так положено. А ваши братья и сестры – в свой срок.

– О… – Мэг почувствовала, что все это было чересчур. Однако у нее не хватило духу лишить родню подобных привилегий.

Как-то незаметно граф оказался рядом и взял ее за руку. Начальный контакт – соприкосновение кожей.

– Не надо так волноваться, моя дорогая, – успокаивающе произнес он. – Не сомневаюсь, что на вашу долю выпали трудные времена, но отныне вы можете переложить свое бремя на мои плечи. Оно покажется мне не тяжелее птичьего пера, тем более что все заботы я переложу на Оуэна. Составьте ему полный список ваших долгов, и он все уладит. Вас беспокоит что-нибудь еще?

Ах, если бы можно было надеяться, что он всегда будет таким великодушным и никогда больше не превратится в дикаря!

– Кажется, нет, милорд. Ах да, нам нужно собрать вещи и перевезти их из того дома. По правде сказать, мы задолжали и арендную плату! Я забыла об этом, поскольку сэр Артур сказал, что мы можем не платить.

– Сэр Артур?

Мэг чуть было не открыла ему всю правду, но, хвала небесам, вовремя спохватилась. Страшно себе представить, что бы сделал граф, узнай он правду, но можно не сомневаться, что это было бы нечто ужасное.

– Сэр Артур Джейкс. Он был другом моего отца, и родители снимали у него этот дом.

– И он тоже предоставил вам отсрочку. Очень благородно с его стороны. Разумеется, ему заплатят.

Мэг очень хотела скорейшей расплаты с сэром Артуром, чтобы ничто больше ее с ним не связывало и ничто больше не грозило Лоре.

– Итак, – сказал граф, вставая и помогая подняться Мэг, – теперь пойдем и осмотрим ваши комнаты.

Мэг пошла вслед за ним по изящной, сверкающей лестнице – выбора все равно не было, – но на полдороге застыла. Среди ее комнат, несомненно, была спальня!

Заметив, что он смотрит на нее с удивлением, Мэг сказала:

– Нам нужно поскорее вернуться в старый дом, чтобы собрать вещи и все прочее.

– Мы скоро и поедем. – Он потянул ее за собой по коридору, устланному мягким пушистым ковром. Вдоль стен тут и там были развешены картины.

Граф распахнул дверь и ввел Мэг в красивую комнату – будуар. Слава Богу, не в спальню. Убранство ее было довольно тяжеловесным: стены обшиты панелями темного дерева, темная мебель и шторы зелено-коричневых тонов. Разумеется, в камине пылал огонь.

– Здесь все вышло из моды несколько десятилетий назад. – Граф протянул руку и дернул шнурок звонка. —. Вам понадобится грузовая повозка или достаточно будет кареты? – Он обвел комнату рукой:

– Что вы об этом думаете?

Лишь спустя несколько мгновений Мэг поняла, что последний вопрос относился к комнате, а не к перевозке вещей. Чувствуя себя как игрушечная мельница-вертушка на ураганном ветру, она ответила банальной фразой: