Текст книги "Пендервики"

Автор книги: Джинн Бёрдселл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава шестая
Кролики и верёвочная лестница

На другое утро после завтрака Бетти отвела Пса в загон и начала описывать ему свои злоключения с быком. Но Пёс уже знал эту замечательную историю наизусть: вчера перед сном Бетти успела пересказать её во всех подробностях четыре раза. Поэтому сейчас, вместо того чтобы слушать, он старательно наскакивал на калитку, надеясь, что та опять откроется. Увы, после его вчерашнего побега мистер Пендервик как следует укрепил щеколду, и Пёс теперь был в ловушке.

Бетти как раз дошла до того места, как Джеффри бесстрашно бросился к быку, – когда на дорожке появился сам Джеффри.

– Привет, Бетти, – сказал он. – Ты разве не клялась обо всём молчать?

Бетти подбежала к калитке и отодвинула щеколду, впуская Джеффри в загон. Джеффри вытащил из кармана кусок холодной сосиски и скормил Псу.

– Пёс не считается, – сказала Бетти. – Ему можно говорить всё-всё-всё.

– А что вы рассказали папе с Розалиндой про твои крылышки?

– Что я забралась в ужасно колючий куст, а вам всем пришлось меня оттуда вытаскивать. И поэтому крылышки порвались. Но Розалинда мне их уже починила, видишь?

Джеффри осмотрел аккуратную штопку и заплатки.

– Хорошо получилось.

– У неё всегда хорошо получается. Она обо мне заботится. Потому что мама умерла, когда я была ещё совсем маленькая.

– Скучаешь по ней?

– Нет, я же её не помню. Зато Розалинда скучает. Она иногда даже плачет во сне. Только ты никому не проболтайся, это секрет. А теперь ты должен сказать мне какой-нибудь секрет. Говори!

Джеффри наклонился к самому её уху и прошептал:

– Мне вчера было очень страшно дразнить быка. Но ты тоже не проболтайся, хорошо?

– Хорошо, – сказала Бетти, и они пожали друг другу руки.

К загону подошла Розалинда.

– Доброе утро, Джеффри! Спасибо, что помог вчера девочкам вытащить Бетти из колючек.

– Пожалуйста. – Джеффри покосился на Бетти, которая радостно прыгала на одной ножке.

– Мы с Бетти идём в гости к Кегни, знакомиться с его кроликами, – сказала Розалинда.

Он сказал, что кролики могут забояться, если будет много народа, поэтому Скай и Джейн с нами нельзя, вот так! – добавила Бетти и весело хихикнула.

– Ну хватит, Бетти. Идём, нам пора.

– Сядь и попрощайся, Пёс! – заговорила Бетти неожиданно строгим командирским голосом – получилось очень похоже на Скай. Пёс завалился на спину и принялся кататься по траве. – Пёс! Ты слышал, что я сказала!

Пёс катался, лаял, дрыгал лапами в воздухе и вовсе не думал садиться и прощаться, поэтому Розалинда просто открыла калитку и вывела Бетти из загона.

Пока, Джеффри, – бросила Розалинда через плечо. – Мы пошли. Не хочется опаздывать. – И она зашагала в сторону Арундел-холла, таща за собой Бетти, как на буксире.

Сегодня утром, ещё до завтрака, Розалинда столкнулась у крыльца с Кегни. Он забегал полить розовый куст, а Розалинде именно в этот момент случайно – ну, или не совсем случайно – понадобилось выйти, чтобы покормить Пса. Хотя если честно, ей просто хотелось извиниться перед Кегни за вчерашнее. Чуть дом не сожгли, гадостей наговорили с три короба – и что после этого посторонний человек должен думать о семье Пендервиков? Но Кегни только посмеялся и сказал, что это всё ерунда. Когда ему самому было девять, они вдвоём с братом запускали петарду, а в итоге подожгли дядин грузовик, да ещё пытались свалить всё на сестру. Конечно, он это говорит из благородства, чтобы она так не огорчалась, решила Розалинда. Странно, что она раньше не замечала, как классно смотрятся парни в бейсболках. Потом из дома выбежала Бетти – узнать, зачем Розалинда так долго кормит Пса, а Кегни сразу же спросил её, не хочет ли она посмотреть на кроликов. И Бетти, не успев даже стать невидимкой, ответила да. «Ну, тогда приходите к десяти часам в моё обиталище», – сказал Кегни.

Его обиталище! Ни один парень ни разу ещё не приглашал Розалинду в своё обиталище, и теперь, волоча за собой Бетти, она пыталась представить, как оно должно выглядеть. Анна (у которой два старших брата учатся в колледже) уверяла её, что все парни неряхи и грязнули, так уж они устроены. Но у Розалинды всё же имелись на этот счёт кое-какие сомнения. Ей, например, не верилось, что её папа стал бы, как Аннины братья, сваливать картофельные очистки в ящики для белья и разбрасывать объедки по постели. Даже когда он учился в колледже.

Добравшись до каретного сарая ровно в десять, Розалинда и Бетти отыскали сетчатую дверь (Кегни предупредил их, что он всегда держит эту дверь закрытой: и мошкары нет, и кролики не выскочат) и прочитали прикреплённую к двери табличку: «ОСТОРОЖНО, КРОЛИКИ!»

– Вот мы и пришли! – объявила Розалинда, оборачиваясь.

Но тут выяснилось, что Бетти исчезла.

– Я передумала, – сказала она, когда Розалинда отыскала её за углом, за кадкой с цветущей геранью.

– Ну малыш, – вздохнула Розалинда. – Кегни же совсем не страшный!

– Нет, страшный.

– Но он уже рассказал про тебя кроликам…

– Скажи им, что я приду в другой раз.

– Но они ждут тебя сегодня. Они огорчатся, если ты не придёшь!

Про огорчение Бетти хорошо понимала: это как Скай обещала поиграть с ней в Питера Пэна, а потом забыла. Поэтому она выбралась из-за кадки и, держась за Розалинду, подошла к двери.

Розалинда постучала.

– Входите! Только дверь за собой закройте плотнее, – донёсся откуда-то из глубины голос Кегни.

За дверью Розалинда огляделась – и вздохнула с облегчением: никакой кучи мусора посередине, нормальная, уютная комната. Рядом кухонька, и в ней, кажется, тоже чисто и совсем не ужасно. Розалинда постаралась запомнить как можно больше деталей, чтобы описать Анне. Диван зелёный, в клеточку. Стопка книжек про Гражданскую войну [7]7
  В Гражданской войне 1861–1865 годов в США промышленные северные штаты сражались с рабовладельческими южными, и северяне победили.


[Закрыть]. На стене висят рядком пять или шесть бейсболок. На столе фото в рамке: Кегни играет в баскетбол.

Больше она ничего запомнить не успела, потому что из кухни появился сам Кегни с пучком петрушки в руке. Может, он и удивился, что из-за Розалиндиных ног с двух сторон торчат чёрно-оранжевые крылышки, но ничего не сказал.

– Карла и Чак под диваном, – сообщил он. – Чак сейчас учует петрушку и выползет. А Карла, наверно, останется сидеть в уголке. Но вы на неё не сердитесь, пожалуйста, она просто очень стеснительная.

Позади Розалинды кто-то тихо взволнованно ахнул. Не оборачиваясь, Розалинда взяла Бетти за руку, и они вместе улеглись на пол и стали всматриваться.

Кегни тоже растянулся на полу рядом с Розалиндой. Сунув петрушку под диван, он спросил:

Видите их? Коричневый в крапинку – это Чак. А тот белый пушистик в самом дальнем углу – Карла.

Сначала видно было плохо, но вскоре глаза привыкли к темноте, и Розалинда различила в глубине четыре чёрных блестящих внимательных бусины. И четыре уха, насторожённо развёрнутых в её сторону. Первым, как Кегни и обещал, из своего угла выбрался Чак. Он потянулся, даже зевнул по-настоящему – а потом выбрал самую большую веточку петрушки и деловито сгрыз её от листочков до кончика стебелька. Разделавшись с первой веточкой, он взялся за вторую… И тут Кегни подтолкнул Розалинду под локоть.

– Гляди!

Кругленькая пушистая Карла боязливо выползала из темноты.

– Не хочет, чтобы Чак съел без неё всю петрушку, – шепнул Кегни.

Но Карлу, как выяснилось, заинтересовала не петрушка, а что-то совсем другое… Она почуяла родственную душу! Мелкими прыжочками – прыг, прыг, прыг! – она приблизилась к Бетти и ткнулась мягким тёплым носом в её правую ладонь. Вот уж этого Чак не мог стерпеть. Петрушка петрушкой, но Карла, кажется, собралась завязывать с кем-то личные отношения – без него! И в следующую секунду он ткнулся носом в левую ладонь Бетти.

– Что мне делать? – прошептала Бетти. От волнения у неё даже крылышки затрепетали.

– Они хотят, чтобы ты их погладила, – сказал Кегни. – Знаешь, Бетти, это большая честь. Карла ещё ни разу вот так не выходила к гостям.

Бетти осторожно-осторожно погладила Чака левой рукой, а Карлу правой.

– Розалинда, они меня любят, смотри!

Розалинда и Кегни с улыбкой переглянулись.

– Спасибо, – сказала Розалинда.

– Пожалуйста, – ответил Кегни.

Когда Розалинда и Бетти ушли знакомиться с кроликами, Джеффри отправился на поиски Скай и Джейн. Долго искать не пришлось: обе сестры сидели на крылечке, горестно глядя на сдутый футбольный мяч.

– Смотри, что Пёс наделал, – пожаловалась Джейн. – Крокодил зубастый! Как же я теперь буду тренироваться?

– Джейн у нас центрфорвард [8]8
  Главная задача центрфорварда, или центрального нападающего, в футболе – забивать голы.


[Закрыть], – сообщила Скай. – Знаешь, как она играет? У-у, только держись! К ней уже даже тренер старшей команды присматривается, специально заходит к нам на тренировки.

– Да ладно тебе! – Джейн старалась показать, будто ей ни капельки не интересно, но на самом деле внутри у неё всё ликовало: как-никак, футбол – единственное (не считая писательства), в чём она явно превосходила Скай. И слышать это от самой Скай было ужасно приятно.

– Давайте поиграем моим, – предложил Джеффри. – Хотите, я сбегаю принесу?

– А можно мы с тобой? – подскочила Джейн.

– Конечно.

Но Скай засомневалась.

– А как насчёт… А мы не?..

– Ты маму мою боишься? – прямо спросил Джеффри.

– Я не боюсь. Просто подумала: вдруг ей не понравится, если мы к тебе придём?

– Ну придёте и придёте, почему ей это должно не понравиться? – Джеффри с независимым видом зашагал в сторону живой изгороди, но через несколько шагов обернулся. – Вообще-то её сейчас дома нет, она уехала в свой садоводческий клуб. Пошли.

Войдя в Арундел-холл через дубовую резную дверь, дети оказались в роскошной прихожей таких размеров, что в неё запросто вместился бы весь летний домик. Ещё и Псу осталось бы где побегать. Всё кругом было отполировано до блеска: деревянные полы под ногами, широкая парадная лестница впереди. Витражи по обе стороны от входной двери окрашивали солнечный свет во все цвета радуги. По углам стояли большие бело-голубые вазы с живыми цветами.

– Дом встретил их потрясающим великолепием, – пробормотала Джейн.

– Ничего не трогай! – быстро предупредила Скай.

– Моя комната наверху, – сказал Джеффри и направился к лестнице.

Но в прихожую выходило несколько дверей, и пройти мимо них, не узнав, что там, Джейн не могла: это было выше её сил. Она на цыпочках подбежала к высокой двери слева от входа, приоткрыла её – и невольно ахнула. Так вот что такое пышное убранство! Изящные столики с гнутыми резными ножками. Гобелены ручной работы, на которых вытканы сказочные единороги и дамы в высоких остроконечных колпаках. Хрупкие гипсовые птицы на подставках, пейзажи в старинных рамах. Как в музее, рассказывала она потом Розалинде. Не хватает только бархатных шнуров и служителей в форменной одежде.

Скай с трудом оттащила сестру от двери, и они побежали догонять Джеффри. Широкая лестница через пару витков вывела их на третий этаж. У Джеффри в комнате, к великому облегчению Джейн и Скай, музейных экспонатов не оказалось. На полу обычный ковёр, по какому не страшно пройти в обуви, да и мебель самая простая – не такая, что чуть коснёшься, и уже царапина. Разве что одна вещь в комнате показалась сёстрам несколько неожиданной.

– Ух ты, – сказала Скай. – Рояль!

Джеффри как будто смутился.

– Это просто пианино, – сказал он. – Рояль у нас стоит внизу.

– И ты можешь на нём играть? – спросила Джейн.

Джеффри выкатил из-под кровати мяч, крутанул его на пальце, как делают звёзды баскетбола (Кегни научил!), и перекинул Скай. Скай ловко поймала.

– Могу. Только не сейчас. Лучше побежали обратно к вам.

– У тебя, наверно, неважно получается, да? – сочувственно спросила Скай. Кто-кто, а она прекрасно его понимала. Когда-то и она училась играть на кларнете… Но соседям так не понравились долетавшие до них звуки, что они пожаловались папе, и кларнет пришлось отменить.

Не в этом дело, – отмахнулся Джеффри.

– Сыграй, – попросила Джейн. – Пожалуйста!

– Ну хорошо! Но только чуть-чуть.

Откинув крышку инструмента, он сел на высокий табурет. Скай и Джейн приготовились с вежливым вниманием выслушать какое-нибудь ученическое треньканье, но из-под пальцев Джеффри вдруг полилась прекрасная музыка. Скай даже заподозрила розыгрыш и осмотрела пианино со всех сторон – не спрятан ли где-нибудь магнитофон. Оказалось, не спрятан.

Поиграв не больше минуты, Джеффри захлопнул крышку и выхватил у Скай футбольный мяч.

– Всё, побежали!

– НЕТ, НЕТ! – завопила Джейн. – Ещё хочу!

– А я думала, ты отказывался играть, потому что у тебя ничего не получается, – сказала Скай.

Джеффри покраснел.

Вам правда понравилось? Это Чайковский. Я эту вещь только недавно начал разбирать. Правда, по-настоящему её надо играть с оркестром. А вообще-то я хочу стать музыкантом. Моя учительница говорит, что мне надо ехать в Нью-Йорк, в Джульярд [9]9
  Джеффри имеет в виду знаменитую Джульярдскую школу – известнейшее в США учебное заведение для музыкантов.


[Закрыть]. И, если всё у меня будет хорошо, когда-нибудь я даже смогу дирижировать оркестром. Но мама считает…

– ДЖЕФФРИ!

Ой. Дети растерянно переглянулись. Скай узнала этот голос. Джейн догадалась.

– Наверно, у них заседание сегодня рано закончилось, – пробормотал Джеффри. – Я У СЕБЯ В КОМНАТЕ! – крикнул он, высунувшись из двери.

– СПУСКАЙСЯ ВНИЗ! К НАМ РОБИНЕТТЫ ПРИЕХАЛИ.

– Ну вот. Мама привезла с собой миссис Робинетт и её сына, Тедди, – сказал Джеффри несчастным голосом. – И я теперь должен его развлекать… Посидите пока тут, хорошо? Я постараюсь как-нибудь от него отделаться. А потом вернусь и незаметно выведу вас из дома.

– А нельзя нам выйти вместе с тобой? – спросила Скай.

– Тогда вам придётся знакомиться с Тедди – нет уж, лучше не надо! У него любимая шутка знаете какая? Выхватить у кого-нибудь тетрадку с домашним заданием и бросить её в унитаз в школьном туалете. Ладно, я постараюсь побыстрее. Может, удастся утопить его в пруду! – И Джеффри побежал вниз.

– М-да, – сказала Скай. Ей вовсе не хотелось сидеть неведомо сколько в чужой комнате из-за какого-то туалетного шутника.

Зато Джейн подобные мелочи сейчас не волновали. Остановившись возле одного из окон, она неотрывно смотрела в парк, в точности как Джеффри в день приезда Пендервиков. Или как Артур, герой её новой книги. Бедный, тоскующий в заточении Артур! Ни родной души, ни дружеского участия, ни доброго слова. Как же всё-таки Сабрине Старр добраться до одинокого узника? Ведь окно так высоко. С этим вопросом Джейн пока не определилась. На дирижабле? Нет, дирижабль слишком большой, ещё застрянет в деревьях. На вертолёте? Смотрелось бы, конечно, неплохо, но шуму многовато. А Сабрине совсем ни к чему, чтобы мадам Жютье – так Джейн нарекла коварную похитительницу Артура – заранее узнала о её приближении. А что если попробовать воздушный шар? Точно! Сабрина прилетит на воздушном шаре и спасёт Артура!

– Эй, Джейн, – позвала Скай. – Джейн! ДА ДЖЕЙН ЖЕ!

– А?..

Скай стояла у соседнего окна.

– Иди скорее сюда! Смотри: можно вылезти вот по этой толстой ветке и спуститься вниз по стволу.

– Джеффри велел его ждать.

– Да мало ли что он велел! А вдруг этот Тедди вцепится в него, как пиявка, – что ж, нам весь день так тут и торчать? Помоги лучше открыть окно.

Вместе они с трудом приподняли тяжёлую оконную раму и вытащили москитную сетку. Сначала сбросили сверху мяч. Скай первая залезла на подоконник, перебралась с него на ближайшую к окну ветку и опасливо заглянула вниз. Высоты она не боялась, но всё-таки до земли три этажа… Уцепившись за ветку у себя над головой, она обернулась посмотреть, как там Джейн.

– Эй, ты где? – громким шёпотом позвала она.

– Пишу записку для Джеффри, – ответила Джейн из глубины комнаты. – Вот: «Мы улетели! До скорого!» Как тебе?

– Пиши, что хочешь, только быстрее.

Через минуту Джейн присоединилась к сестре, и они вместе добрались по ветке до ствола. Потом по очереди сползли на ветку, которая росла чуть ниже, потом ещё чуть ниже, и ещё – пока не оказались на самой нижней и самой толстой ветке. До земли оставалось метров пять.

– И что дальше? – спросила Джейн.

– Не знаю.

– Может, вернёмся?

– Нет, подожди. Сейчас я что-нибудь придумаю.

Скай могла думать и думать хоть до посинения, и сёстры так и куковали бы весь день на дереве – но, к счастью для них, пять минут назад Бетти и Розалинда попрощались с кроликами. Это означало, что как раз сейчас они бодрым шагом шли по направлению к летнему домику, чтобы поскорее рассказать Псу всё-всё– всё. И, самое главное, это означало, что Кегни только что вернулся к работе. Первой его увидела Джейн: он катил свою тачку к клумбе с георгинами, а от этой клумбы до их дерева было всего-то метров десять.

– Эй, Кегни! – радостно крикнула она.

Кегни заозирался, пытаясь понять, откуда его зовут.

– Смотри выше! – посоветовала Джейн.

Он задрал голову и рассмеялся.

– Что это вы там делаете?

– Вообще-то мы тут застряли, – призналась Скай.

– Всё ясно. Подождите чуть-чуть!

Кегни ушёл, но скоро вернулся, неся на плече длинную приставную лестницу. Он прислонил лестницу к стволу дерева, и сёстры – сначала Скай, за ней Джейн – благополучно спустились вниз.

– Позволь выразить тебе нашу безмерную благодарность за чудесное спасение! – сказала Джейн.

– И передай, пожалуйста, Джеффри, что мы выбрались, – добавила Скай. – Пускай приходит к нам играть в футбол, как только отвяжется от своего Тедди Робинетта.

– Кстати, Кегни, ты не поможешь Джеффри от него избавиться? – спросила Джейн.

– Джеффри, кажется, хотел его утопить, – подсказала Скай.

– Постараюсь, – рассмеялся Кегни, и сёстры убежали, прихватив футбольный мяч.

Глава седьмая
Наряды взаймы

Но Джеффри так и не появился в тот день в летнем домике. К вечеру Джейн окончательно уверилась, что он всё-таки утопил Тедди Робинетта в пруду, – и значит, пока они со Скай преспокойно гоняли мячик на лужайке, их товарища уже схватили и бросили в сырую промозглую камеру. Скай, конечно, сказала, что всё это глупости, и обругала Джейн балдой, но она и сама беспокоилась за Джеффри. А вдруг миссис Тифтон как-нибудь догадалась, что они побывали У него в комнате, думала она, и теперь строго-настрого запретила ему с ними встречаться?

Поэтому обе ужасно обрадовались, когда на следующее утро Джеффри как ни в чём не бывало возник на пороге. Сёстры заканчивали мыть посуду после завтрака. Точнее, Розалинда мыла, Скай вытирала, Джейн расставляла тарелки и стаканы, а Бетти, стоя на табуретке, укладывала вилки, ложки и ножи в разные ячейки ящичка для столовых приборов.

– Ну, чем кончилось? Ты его не убил? – спросила Джейн.

– Твоя мама тебя не убила? – спросила Скай.

– Все выжили. Просто Тедди напоролся в траве на грабли и поднял страшный ор, и мама заставила меня весь день сидеть с ним, а он лежал с задранной ногой перед телевизором. Но зато он обещал больше у нас не показываться. Я его предупредил: сунется ещё хоть раз, я расскажу его маме, как он весь прошлый год списывал на контрольных по математике. Ах да! – вспомнил Джеффри. – Кегни обещал подвесить на ту ветку, где вы вчера застряли, веревочную лестницу. Говорит, вдруг пригодится. Только когда она не нужна, её придётся сворачивать, чтобы с дороги не было видно.

– Отлично. Теперь мы в любой момент сможем незаметно улизнуть из твоей комнаты, – сказала Скай.

– Или ты сам сможешь незаметно улизнуть из своей комнаты, – сказала Джейн.

– А мне-то зачем? – удивился Джеффри.

– Ну, мало ли.

– Скай, – напомнила Розалинда, – ты должна вытирать стаканы, а не просто передавать их Джейн.

Скай закатила глаза.

– Пустая трата времени! Зачем их вытирать, если в обед они нам опять понадобятся?

– А ещё, – сказал Джеффри, – тётя Черчи приглашает всех в гости. Она сегодня печёт имбирный пряник. Мама опять уехала, её не будет, если кому интересно.

– Тут кто-то что-то сказал про имбирный пряник – или мне послышалось? – Мистер Пендервик зашёл на кухню оценить работу младшей дочери. Бетти очень гордилась тем, что она умеет правильно раскладывать приборы и никогда не путает ячейки.

– Тётя Черчи печёт большой пряник и приглашает всех к себе в гости, – объяснил Джеффри. – Мистер Пендервик, идёмте и вы с нами!

– Молодец, Бетти. Всё правильно, как всегда. – Мистер Пендервик подхватил младшую дочь под мышки и переставил её с табуретки на пол. – Спасибо, Джеффри, но мы договорились встретиться с Кегни: он работает над новым сортом пионов и как раз сегодня обещал мне их показать.

– Пап, а нам-то можно в гости? – спросила Джейн.

– Что скажешь, Джеффри? У тебя от них голова кругом ещё не идёт?

– Нет, что вы!.. Разве что от Скай.

Скай попыталась ущипнуть его за руку, но Джеффри ловко увернулся.

– Ну что ж, тогда vadite in pace,filiae [10]10
  Идите с миром, дочери (лат.).


[Закрыть]– Это латынь, – пояснила Джейн.

– Знаю, – сказал Джеффри.

Когда дети добрались до Арундел-холла, тётя Черчи как раз вынимала имбирный пряник из духовки. От пряника расплывался такой аромат, что недавно съеденный завтрак был тут же забыт.

– Здравствуйте, здравствуйте! – встретила их тётя Черчи. – Дайте-ка я на вас погляжу. Так, с Джейн мы уже подружились. А это, стало быть, Розалинда? И Скай? Ну, а где Бетти? Что ж вы её-то не привели?

Розалинда вытянула Бетти из-за двери.

– Подумать только! – Тётя Черчи всплеснула руками. – Четыре сестрички, и все одна другой краше.

В дверь постучали, и хозяйка пошла открывать. Новый гость оказался старым знакомым: это был Гарри, продавец помидоров. Рубашка на нём сегодня была не зелёная, а красная, но с такой же вышитой надписью на кармане: «ПОМИДОРЫ ОТ ГАРРИ».

– А я вам кое-что принёс! – Гарри водрузил па стол увесистую коробку с помидорами.

– Спасибо, Гарри. Ты, как всегда, вовремя: я только– только пряник вытащила. Угадайте-ка, – тётя Черчи обернулась к сёстрам, – кто в Массачусетсе всегда первым является на угощение?

– Приходится, – посмеиваясь, сказал Гарри. – Знаете, у неё если пряничный день пройдёт без гостей, она же первая начнёт горевать… Ну, Джеффри, говорят, у тебя завелась целая четвёрка друзей? Кегни мне уже кое-что порассказал про некоторых нарушительниц чужих границ: то они в вазах прячутся, то на деревьях висят гроздьями. А фермер Вангельдер только вчера жаловался, что чьи-то ребятишки дразнили его быка. Говорит, собрался уже идти их разгонять – а их и след простыл.

– Нет, с быком – это не мы, – сказала Розалинда. – Наверно, кто-то другой.

Джеффри старательно делал серьёзное лицо. Гарри покосился на Скай, но и у той вид был такой, словно она ни про какого быка знать не знает и ведать не ведает.

– Ну, может, и не вы, вам виднее, – сказал он. – А всё равно с вашего приезда жизнь в нашем закутке забурлила повеселей.

– Вот и славно, – заключила тётя Черчи, раскладывая щедрые куски пряника по тарелкам. – А теперь, гости дорогие, пожалуйте за стол!

Сёстры Пендервик смущённо заозирались. Кухня была просто огромная: кухня, достойная королей, как сказала потом Джейн. Кроме обычной духовки, из которой тётя Черчи достала пряник, здесь стояли ещё две – большие-пребольшие, как в каком-нибудь ресторане. И ещё четыре холодильника, три раковины из нержавейки, два длинных разделочных стола, а уж обычных кухонных столов, на которых можно резать или месить что угодно, – столько, что и не сосчитать. За какой же из них им предлагают пожаловать? Но Джеффри уже тащил сестёр в дальний угол кухни – уютный, как сама тётя Черчи, – к солнечному окну. Здесь стоял небольшой квадратный столик, покрытый клетчатой скатертью, и простые лавки вместо стульев. Пока все рассаживались, тётя Черчи успела выставить на стол не только пряник, но и взбитые сливки со свежими клубничниками.

Сёстры Пендервик никогда ещё не пробовали такого восхитительного имбирного пряника! А Джеффри и Гарри хоть и пробовали, и не раз, но это не помешало им в первую же минуту проглотить по два здоровущих куска.

– Как вкусно, тётя Черчи, – сказала Розалинда, вытирая Беттину мордашку и Беттину футболку от взбитых сливок. – Спасибо!

– На здоровьице, мои хорошие! Это ещё что, вот придёте на день рождения, отведаете моего торта – посмотрим, что вы тогда скажете!

– А у кого день рождения? – спросила Скай.

– Как у кого? У Джеффри, конечно. На той неделе ему одиннадцать. Джеффри, ты разве ещё не приглашал девочек?

Джеффри поперхнулся третьим куском пряника, и Скай пришлось хорошенько стукнуть его по спине, чтобы он мог что-то ответить.

– Девочки не хотят, – наконец сказал он. – Мама собирается устроить ужин в большой столовой: будет старинный фарфор, свечи, кружевные салфетки… Ещё и Декстер притащится.

– Джеффри хотел сказать, что приедет близкий друг миссис Тифтон, мистер Декстер Дюпри, – перевела тётя Черчи.

– Близкий друг – это как парень? – уточнила Скай.

– У миссис Тифтон есть парень? – удивилась Джейн.

– Парень? Да ты что, у такой… – начала Скай, но Розалинда поспешно её перебила:

– Ужин в большой столовой – это же прекрасно, правда? А от кружевных салфеток ещё никто не умирал. Джеффри, если ты хочешь, мы придём.

– Вечерние платья надеть не забудьте, – подмигнул Гарри.

– Да, – подхватил Джеффри, – мама точно захочет, чтобы все гости пришли разодетые.

– Чего ради? – взвилась Скай. – Лето на дворе!

Розалинда растерялась.

– Но мы не привезли с собой никаких нарядов. Не просить же папу покупать нам всем новые платья на один раз…

– Значит, вы не сможете прийти. Какая жалость! – Джеффри просто сиял.

– Вот что, – вмешалась тётя Черчи. – Есть у меня одна мысль. Доедайте скорее, у кого что осталось на тарелках. А дальше Гарри пора возвращаться к своим помидорам… Ну а мы с вами отправимся на чердак.

Если в нижней своей части Арундел-холл был похож на музей, то чердак больше напоминал сундук, набитый сокровищами. Куда бы сёстры ни глянули, везде оказывалось что-то самое расчудесное на свете, но потом они поворачивались в другую сторону – и там находилось что-то ещё чудеснее. Все чудеса были сложены, выставлены и вывешены кипами, грудами и рядами: ковры, зеркала, медные и серебряные подносы, шкафы с книгами, куклы всех видов и размеров, комоды и конторки, оловянные солдатики, санки и колыбели, трости и зонты, мольберты, вазы, игрушечные железные дороги, допотопные фотокамеры, парчовые занавески и многое, многое другое. Столько, что впору заблудиться среди этого великолепия – и не искать дорогу назад.

Сёстры ещё охали и ахали, когда тётя Черчи сказала:

– Розалинда, у нас с тобой есть одно дельце, пойдём-ка. А Джеффри с твоими сестричками пусть пока походят без нас – поглядят, что тут есть интересного.

Тётя Черчи повела Розалинду по длинному проходу между старинными конторками и мягкими диванами.

Скоро диваны кончились, и они свернули налево. Теперь с одной стороны от них тянулись мраморные фигуры и фигурки для украшения сада, а с другой – толстенные связки журналов. Наконец, свернув ещё раз возле торшеров с витражными абажурами, они вышли на открытое пространство, сплошь заставленное стойками с одеждой: на плечиках бесконечными рядами висели сотни платьев и костюмов, блузок и рубашек, пальто и пиджаков. Никогда и нигде – даже в самом большом бостонском универмаге – Розалинда не видела столько одежды сразу.

– У миссис Тифтон сохранилось почти всё, что она хоть раз надевала, все её наряды, – говорила тётя Черчи. – И вот это тоже её – видишь? А дальше идут наряды её мамы, миссис Фрамли, а за ними бабушкины…

– Как красиво, – выдохнула Розалинда, оглядывая разноцветье летних платьев.

– Это ты ещё не видала вечерних туалетов миссис Фрамли!.. Вон там, через два ряда.

Розалинда прошла несколько шагов вперёд и оказалась в окружении роскошных старинных нарядов: из бархата, из кружева, из переливчатого атласа или тафты.

– С ума сойти! Зачем ей было столько?

– У-у, она, говорят, устраивала сказочные балы! Сама-то я про них знаю только понаслышке, меня наняли, когда уже Джеффри родился. Но Гарри прожил тут всю жизнь, он мне и рассказывал. Гостей съезжалось видимо-невидимо, всё больше из Нью-Йорка, Гарри им помогал машины парковать. С утра накрывали завтрак на террасе на тридцать персон, а ближе к вечеру – ужин и танцы с настоящим оркестром. Наша-то миссис Тифтон тогда ещё была малышка. Единственный ребёнок у мамы с папой… Что называется, поздний: родилась, когда они уж и надежду потеряли. Ясное дело, они её обожали. Воспитывали будто маленькую принцессу. – Говоря, тётя Черчи ходила где-то между рядами. Наконец она появилась из-за пиджаков, неся перед собой платье в полосочку. – Вот, – она приподняла плечики с платьем повыше. – Как тебе такой коралловый оттенок? По-моему, тебе будет к лицу. Я только чуть уберу в боках да сделаю покороче, как сейчас носят…

Розалинда замотала головой.

– Это же платье миссис Тифтон! Я не могу его надеть.

– Ну вот ещё! Я уже сказала хозяйке, что Джеффри вас приглашает. А насчёт её нарядов ты не волнуйся, она их ни за что не признает – разве можно такую уйму всего упомнить?

– Спасибо, тётя Черчи, но вам же тогда придётся всё это на нас переделывать – я-то шить не умею… Нет-нет, нам неловко вас так обременять.

Что ты, милая, какое ж это бремя? Наоборот! У меня, с тех пор как дочка выросла, ни разу ещё не было случая повозиться с девчачьими нарядами. Так что мне такие хлопоты только в радость. А дочка моя теперь замужняя дама, живёт в Бостоне, да вот беда, рожает одних мальчиков… На вот, подержи пока, а я пойду подыщу что-нибудь для твоих сестричек.

Розалинда подошла к большому зеркалу, прислонённому к стене, и, чуть смущаясь, приложила платье к себе. У неё никогда ещё не было такого красивого, взрослого платья. Коралловый цвет и правда оказался ей к лицу. Она старалась запомнить каждую мелочь, чтобы описать потом Анне: без рукавов, круглый воротничок, завышенная талия, мягкая льняная ткань. И (вот это Розалинде понравилось больше всего) ряд маленьких пуговок, обтянутых той же тканью, сбегает сверху донизу по спине.

– Тётя Черчи, вы где? – позвала она.

– Тут я, иди вдоль блузок.

Миновав длинную галерею блузок, Розалинда вдруг остановилась как вкопанная. В конце галереи, отдельно от всего, висело белое платье изумительной красоты. Сквозь полиэтиленовый чехол просвечивала тонкая тюлевая сеточка, расшитая крошечными жемчужинами, а под сеточкой переливались мягко ниспадающие атласные складки.

– Ой, это подвенечное платье миссис Тифтон, да?

Тётя Черчи выглянула из-за стойки с шёлковыми ночными рубашками.

– Подвенечное, только не миссис Тифтон, а её мамы. Думаю, у нашей-то миссис Тифтон, когда она шла под венец, такого шикарного платья не было. А хоть бы и было, навряд ли бы она стала его хранить. Её замужество оказалось большой ошибкой. Да оно и длилось не больше года.

– Почему?

– Ну, эта история началась не с замужества, а раньше. Когда миссис Фрамли умерла, Бренда – то есть наша миссис Тифтон – была ещё совсем молоденькая, ей только-только исполнилось семнадцать. А генерал после смерти жены так затосковал, что

разговаривать ни с кем не желал, даже с родной дочерью. И всё у них в одночасье переменилось: не стало ни гостей из Нью-Йорка, ни балов – ничего не стало, как отрезало. Для молоденькой девушки это разве жизнь, сама посуди! Вот Бренда при первой возможности и сбежала из дому, поступила в колледж в Бостоне. Там повстречала какого-то парня, и они тайно поженились, ей тогда ещё не было двадцати. А всё, стало быть, оттого, что не могла она смириться с отцовской строгостью.