355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джина Шэй » Нимфоманка из соседнего отдела (СИ) » Текст книги (страница 12)
Нимфоманка из соседнего отдела (СИ)
  • Текст добавлен: 7 декабря 2019, 08:00

Текст книги "Нимфоманка из соседнего отдела (СИ)"


Автор книги: Джина Шэй



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 25

Просыпаться после того, как перебрала – ну такое себе удовольствие. Хотя вот до того, как уснуть, мне же было хорошо, мне было вообще отлично. По крайней мере, душа не порывалась взорваться кровавыми ошметками от разрывающей ее тоски. Ленка сказала мне ждать, а это как раз было самое невыносимое. Я из-за этого даже трезвела быстрее. И пить приходилось больше, однозначно. Однако сейчас… Сейчас голова у меня пыталась расколоться на мелкие осколки совсем не от того, что в моей крови было слишком высокое процентное содержание тосканского вина. А от того, что этот процент был нереально критическим. Серьезно, я даже глаза боялась открыть – была уверена, что сейчас буду поочередно знакомиться со всеми зелеными человечки со всех краев галактики. Да еще и в себя я пришла, сидящей на жестком полу, спиной опиралась ужасно неудобно, да еще и с неудобно закинутыми за голову руками. И запястье левой руки резало странной неприятной болью… Так, а это что?

Мне все-таки пришлось открыть глаза. Очки съехали и почти упали с лица. Почти. Хорошо, что почти. Потому что если бы упали – не факт, что я бы их смогла поднять. По одной лишь прекрасной причине – левая моя рука была прикована к батарее. Но одна рука у меня была все-таки свободна, поэтому очки я поправила спокойно. Осталось только понять, где я оказалась и какого хрена?

Я была… Не пойми где. Обстановочка была так себе, дешевенькие бумажные обои, невысокие потолки из фанерных, местами провисающих от древностей, листов. Комнатка была совершенно небольшая, больше походила на какой-то коротковатый коридор. Диван здесь помещался – такой красный, советского периода… Да, очень похоже на какую-то очень дешевую и очень запущенную дачу.

Человека, спящего на диване, я никак не ожидала увидеть. И нет, даже вид сослуживца никак меня не отвлек от того прискорбного факта, что я вообще-то сидела на полу и была прикована к батарее. Тем более что этим сослуживцем был Тихонов. Тем более что на тумбочке рядом с Иваном Георгиевичем черной немногозначной кляксой на меня дулом смотрел пистолет.

У меня аж в животе похолодело от ужаса.

Так.

Как я здесь вообще оказалась?

Ох, если бы еще помнить…

Я помню, как пила вместе с Ленкой вино. Много. Потому что мальчики там в очень неторопливом темпе разбирались с Аллой. Потому что мне надо было ждать. Потому что мы выспались и нам было ужасно скучно, а я еще и порывалась сдохнуть от тоски и неизвестности. А потом? А что потом? Нет, все-таки, пожалуй, последняя бутылка была напрочь лишняя. Или последние две? Ох эта математика, в голове вообще чудом помещалось что-то кроме той мигрени, которая мне сообщала, что алкоголь – это реально зло, особенно в таких количествах. И вообще-то я не зря употребляю только на корпоративах – в обыденной жизни мне свою тушку жалко…

Непомерным интеллектуальным усилием удалось вспомнить, что вообще-то в ожидании новостей мы с Ленкой вполне себе уснули снова, а потом меня разбудил какой-то звонок. Кажется, да – это был звонок от Тихонова.

Вот убей не помню, о чем мы там разговаривали. Не могу себе представить себя трезвую, на что-то согласившуюся с этим вот персонажем, которого я в уме именовала исключительно матерными словами.

Но трезвой я как раз и не была.

Кажется, я как-то хотела ему наконец чем-нибудь отомстить за презентацию, но… Но вот я тут – пристегнута к батарее, запястья режет неприятной болью от наручников, сижу в крайне неудобной позе и, кажется, свечу трусами из-под платья. А Тихонов дрыхнет на диване. Шикарно отомстила, Дашуня, ничего не скажешь. Шикарней было бы только дать ему во всех позах.

Я подтянулась к батарее. Сидеть прямо было сложно, но хотя бы удалось сесть, подобрав колени так, чтобы никаких сакраментальных женских секретов вроде цвета белья не выдавать. Пока ворочалась, устраиваясь – несколько раз звякнула цепочкой наручников об батарею, и Тихонов, продемонстрировав удивительную чуткость сна и резкость движений, сел на диване и уставился на меня.

Я замерла, и в общем-то в комнате с пару минут была тишина. В моей голове ворочались всякие неприятные мыслишки и предчувствия. Как ни крути, а положение дел у меня было дерьмовым. Разве что, я пьяная затеяла с Тихоновым какую-нибудь ролевую игру с похищением, это я в принципе могла устроить, но… с Тихоновым? Было ли столько в этом мире алкоголя, чтобы мне настолько снесло башню, чтобы я вдруг увидела что-то стоящее в этом… человеке?

– Какого хрена, Иван Георгиевич? – едко поинтересовалась я. Нет, я, конечно, могла бы изобразить курицу, прикинуться напуганной или что-то в этом роде, но я… сомневаюсь, что Тихонов бы мне поверил. У меня действительно была своя репутация в нашей фирме, и «хладнокровная стерва» – это лишь самое мягкое, что до меня и про меня говорили. Не самый простой имидж, но с поддержанием – я справлялась.

Сальность взгляда Ивана Георгиевича зашкаливала. Отмываться, если выберусь из передряги, мне придется с Фэйри.

– Вы перешли дорогу опасным людям, Даша, – проникновенно заявил Тихонов, разглядывая меня и явно сожалея о том, что я сменила позу. Фетишист хренов.

– Вам? – вообще сарказм надо было придержать, но все-таки Тихонов не походил на «опасного человека», да и чем я ему там дорогу перешла? Не дала? Три раза «ха», и ему за это присесть захотелось?

– О нет, я вас могу спасти, – претенциозно заявил Иван Георгиевич. Даже плечи расправил, пытаясь выглядеть внушительнее. А мне, вопреки лежащему на тумбочке пистолету, вопреки наручникам на запястье, захотелось расхохотаться. Истерично – да, но все-таки громко. Удержалась. Вроде как даже лицом не дрогнула.

– От кого спасти? – поинтересовалась я, позволяя голосу чуть вздрогнуть. Чуть-чуть тревоги показать не помешает. Могу же я встревожиться, да? Хотя, конечно, внутренне меня трясло гораздо сильнее, но это же в душе, а на показ настоящие чувства выставлять… Нет, мешает, очень сильно мешает.

– Ох, Дашенька, – тон Ивана Георгиевича сделался ласковым, – ну вы же должны были понимать, что не со всеми подряд мужчинами можно крутить романы безнаказанно…

Алла. Его подослала Алла. Твою ж мать, Иван Георгиевич… Так, стоп, а почему вдруг – она и его выбрала, чтобы вытянуть меня? Ту же Лику подкупить было куда эффективнее. Но… Какие бонусы могли быть от начальника охраны? Доступ к видеонаблюдению? Так эта стерва не просто так заявилась практически сразу после того, как мы с Игорем сорвались в первый раз?

– Вы меня ей сдали? – без обиняков и яростно поинтересовалась я.

– Я, – Тихонов, к моему удивлению, ответил мне гораздо хладнокровнее, чем я ожидала, – слабые места есть в любой системе, Даша. Алла Артуровна все равно бы узнала о вашей интрижке с Игорем Вячеславовичем. Только заработал бы на этом кто-то другой, а не я.

– Ну и почем нынче курс сребреников? – выдохнула я, прикрыв глаза и запрокидывая голову. Мне сейчас точно не нужно было собачиться с Тихоновым, а для этого нужно было хотя бы пять секунд выдохнуть.

– Курс хороший, – усмехнулся Тихонов, – лучше, чем ты можешь себе представить.

Он съехал на «ты». Хреновый признак, значит, все-таки изначально он был намерен пофлиртовать, а сейчас от этого намерения отказался. Не то чтобы я надеялась, что процесс «потянуть время» мне что-то даст, но не могла не сожалеть о том, что не удалось отодвинуть неприятную неизбежность.

И все-таки Алле можно было выдать Оскара за тот ее спектакль. Видимо, не зря она не видела во мне соперницу. Так, мошку, которую она могла растереть между двумя пальцами. И ей действительно оказалось не сложно. Вот серьезно – я себя сейчас ощущала ужасно отстойно. Меня вот-вот должно было затрясти не только внутренне.

– Как вы меня вытянули? – поинтересовалась, тихонько гася в себе ярость и панику.

– Не помнишь? – насмешливо уточнил Тихонов. – Я же тебе позвонил, извинялся за презентацию…

– Умолял принять бутылку вина в подарок, да… – я кивнула, вспомнив этот разговор. Не помню, чего я хотела больше – продолжить алкотрип или запихнуть эту бутылку Иван Георгиевичу куда-нибудь в глубокое темное место, утрамбовав туда же и его извинения.

– Клофелин в вине был, да?

Тихонов улыбнулся. Улыбка эта была неприятной, но… Похрен сейчас на это все. Нужно было сосредоточиться на цели.

– А настоящий вы – куда интересней себя-подхалима, – задумчиво произнесла я, разглядывая Ивана Георгиевича.

Тихонов кратко хохотнул.

– А настоящая ты не могла не попробовать ко мне подмазаться, да?

Я пожала плечами.

– Тут два в одном, Иван Георгиевич, – устало произнесла я, – я же сейчас от вас завишу – так что да, не могла не попробовать. Что не меняет того, что ваше истинное лицо вам идет больше.

– Вижу, ты настроена на диалог, – хмыкнул Тихонов, – а если ты настроена на диалог – думаю, понимаешь, что мне от тебя нужно, и что нужно Алле Артуровне.

– Ей нужно, чтобы я завязала с Венецким, – произнесла я, глядя на пистолет на тумбочке, – вам нужна я. Вопрос только в том, насколько надолго?

– Вопрос в том, детка, что вообще-то мне было поручено тебя убеждать совсем другими методами, – откликнулся Тихонов, – и лучшим вариантом для тебя будет уволиться. Причем не появляясь на фирме, потому что шанса пойти в полицию тебе никто не даст. Напишешь заявление, я его отвезу.

– А отработка?

– Оформим тебе больничный, – у Тихонова будто на все был ответ, – скажем, что ты сломала ногу и не можешь явиться сама.

– И я и вправду сломаю ногу? – уточнила, а меж тем от ощущения приближающегося пиздеца чудом не стучали зубы.

– Это как ты себя вести будешь, – Тихонов развел руками. – Можем и сломать. И в травмпункт отвезти. А можем достать фиктивный больничный.

– Хорошо, а потом?

– А потом ты пропадешь с радаров, детка. На пару месяцев – совсем. Потом, думаю, я смогу тебя куда-нибудь устроить, а Алле Артуровне уже будет не до тебя.

– Предложение не самое привлекательное, – я чуть скривила губы.

– Я очень заинтересован в том, чтобы ты была живая и здоровая, – спокойно возразил Иван Георгиевич.

Бля, ну просто рыцарь в сияющих доспехах. Еще бы переговоры вел не после того, как траванул меня клофелином, увез не пойми куда и приковал к батарее.

Я не успела определиться с ответом.

Тихонов не зря говорил «мы».

Дверь комнаты распахнулась, и в дверном проеме появился здоровенный мордоворот. Шириной своих плеч он не уступал широте Тихонова, вот только если у начальника охраны нашей фирмы полнота была абсолютно нездоровой, то этот бугай воплощал собой словосочетание «гора мышц», и как на нем его пиджачок не лопался – хрен его знает.

– Завязывай с болтовней, – тихо произнес он, явно обращаясь к Тихонову, но глядя на меня. Я себя прямо котлетой ощутила – до того кровожадный это был взгляд.

– В смысле? – вскинулся Тихонов. – На болтовню запрета не было.

– Планы поменялись, – обрубил здоровяк, – хозяйка сказала, что девку надо кончать.

Мама… Мамочка… Я только было заболтала Тихонова, только начала прикидывать возможные варианты действия, а тут… Сердце в груди в панике подскочило – если бы могло, достало бы до потолка. Подскочило и забухало в груди, тяжело и страшно, и в груди для него – тревожно бьющегося об ребра изнутри – вдруг не стало хватать места.

Алла точно не беременная или она просто с катушек съехала? Нет, понятно, что богатенькую куколку богатенький папочка, скорей всего, отмажет, но… Блин, я не хочу, не хочу… кончаться…

– План был другой, – медленно произнес Тихонов, глядя в глаза амбалу, – мы договаривались, что я смогу забрать девчонку.

– Хочешь – трахай ее сейчас, – мрачно буркнул громила, – вряд ли хозяйка будет против. Но потом – в расход. Годится?

Господи, ты там вообще? Серьезно, мало того что меня собираются убить, так меня еще и поимеют перед этим? Я что, в прошлой жизни была Гитлером, что вот это вот – смерть, которой я достойна?

Тихонов смотрел на меня задумчиво примерно с минуту, и от его взгляда я настолько сильно вжималась спиной в батарею, будто у меня была возможность спрятаться между секций.

Лучше бы он ответил: «Нет»…

Господи, хотя бы умереть не изнасилованной, не униженной еще и таким вот скотским образом. Хоть бы что-то оставили напоследок.

– Окей, – Тихонов кивнул и повернулся к громиле, расплываясь в улыбке, – только, если не возражаешь, Тох, я ее не один раз оприходую. Полгода эта стерва меня мурыжила. Одного раза маловато.

– Не затягивай, – бросил громила через плечо, – не больше часа. Мне еще в город ехать.

– Часа более чем хватит на то, чтобы поиметь все ее дырки, – Тихонов осклабился, и от этой улыбки у меня в глазах потемнело. Вот тебе, мать твою, и «я заинтересован в твоей целости и сохранности».

Громила вышел, а Иван Георгиевич медленно взял с тумбочки пистолет и прокрутил его на пальце, а потом шагнул ко мне.

– Я буду кричать, – прошипела я. Может, тут есть какие-то соседи? Может, он побоится, что мои вопли привлекут внимания.

– Да, детка, будешь, – Тихонов говорил неторопливо, разглядывая меня и, кажется, что-то взвешивая, – это просто жизненно необходимо, чтоб ты это сделала.

Присел напротив меня, протянул руку, прошелся пальцами по скуле. Должно было быть чувственно, а меня практически стошнило от этого прикосновения. Размахнулась свободной рукой, но Иван Георгиевич себя ударить не дал. Да и сила и скорость у меня после нашего с Ленкой алкозабега были удручающе ничтожны.

– Ну, раз ты брыкаешься, дрянь, – рыкнул Тихонов, – значит сама виновата…

А потом с размаха, пусть не сильного, но достаточного, чтобы отправить меня в звенящий, оглушительный нокдаун, с силой ударил меня по голове пистолетом.

Больно…

Глава 26

Диван, на котором я лежала, омерзительно скрипел и пошатывался.

Приходить в себя… Больно.

Как бы я ни хотела приходить в себя. Противно. Противно очнуться – и ощутить, как тебя трахают.

Странно.

Это есть то ощущение, которые часто описывают жертвы насилия?

«Я будто покинула свое тело, будто это все происходило не со мной».

Я ничего не чувствовала.

Никаких прикосновений.

Веса чужого тела, а уж если брать в расчет немалый вес Тихонова, это было вдвойне странно.

Так, стоп, нет, я же чувствую липкую полосу скотча на своих губах. Я, блин, чувствую, что у меня до пупа задрано платье, и даже то, что с меня кто-то успел снять трусы. Но… Я не чувствую прикосновений… Вообще ничего.

Глаза я еле разлепила. Приподнялась на локтях, попыталась сосредоточиться на происходящем. Как назло, очки были сбиты, близорукость существенно добавляла мне тумана. Моя миопия была такого рода, что я при свете дня без очков с трудом разбирала цветовые пятна. О движениях людей догадывалась лишь по колыханиям силуэтов. Нет, свои трусы, гордо лежащие посреди комнаты, я не заметить не могла – они были ярко-красные, а ковер какой-то тошнотворно-зеленый. Да и Тихонова, стоящего сбоку от дивана и толкавшего его коленом, тоже было сложно не определить.

Вообще-то он смотрел мимо. Охренеть, рыцарство проснулось, сначала снял трусы, потом отвернулся, чтобы не подглядывать…

Что происходит вообще?

Тихонов прижал палец к губам, когда заметил мое движение.

– Можешь помычать, – прошептал он, – хотя нет, лучше молчи, пусть думает, что я тебя бессознательную…

Если бы рот мой не был заклеен – я бы, наверное, спросила: «Какого хрена». Но если рот был заклеен – я даже снимать скотч не стала, раз заклеено – значит так надо. Просто задрала брови.

– Пошла она, – яростным шепотом, едва слышным из-за скрипа дивана, произнес Тихонов, и выражении лица начальника охраны было сейчас какое-то зашкаливающее злобное отчаяние, – сучка чокнутая. Не было договора, что тебя надо будет убивать. Сама-то отмажется, а мы сядем. Так что пошла она…

Нет, интересная постановка вопроса – и что же причина для его сомнений? Угроза тюрьмы или таки вариант того, что убивать надо будет меня? Так, стоп, Даша, не включай стерву. Кажется, у Тихонова есть какой-то план, и если ты сейчас что-то не так сделаешь – он же может и передумать и все-таки тебя изнасилует, а потом даст тому уроду свернуть тебе шею.

Я потянулась пальцами к тумбочке, указывая на пистолет.

«Если уж включил заднюю, почему не пристрелил урода?» – вполне очевидный вопрос.

– Это служебный, – шепотом ответил Тихонов, – все патроны у меня на работе, в сейфе. Я взял только так… Попонтоваться…

Кажется, предложение со мной «кончить» Тихонова напугало даже сильнее, чем меня. Потому что сейчас, глядя на него, мне его было даже слегка жалко, будто это он тут сидел без трусов в самом что-ни на есть непотребном виде. Хер с ним. Хер с ним – с видом сейчас, только бы выбраться из этого дерьма… Что вообще задумал Тихонов? Зачем так очевидно тянул время?

Нет, отыгрывал процесс траха он очень качественно, с вниманием к деталям. Диван он шатал, удовлетворенно ухая, отпуская какие-то пошлые словечки временами и время от времени ударяя раскрытой ладонью но локтю, на котором закатал рукав. Получились звонкие шлепки. Не уверена, что их было слышно в соседней комнате, но с учетом того, насколько картонные стены были в дачных домиках такого типа – лучше было перестраховаться, да!

Я легла обратно на диван и смотрела на потолок. Все сильнее темнело, и видела я с каждой минутой все хуже.

Я нарочно игнорировала комментарии Тихонова в адрес нашего, слава богу, несбывающегося секса. Меня трясло. Причем настолько трясло, что хотелось съежиться в комок и рыдать. Нет. Не думать. Просто не думать. Ты знаешь, что делать, Даша? Нет! А Тихонов, кажется, знает.

Охренеть, я завишу от Тихонова.

И он – он мне помогает.

Может, и хорошо, что руки так и не дошли до задуманного тортика со слабительным в кремовой прослойке?

Господи, только бы выбраться, только бы спрятаться где-нибудь и не показывать оттуда носа. Тошно даже думать, из-за чего это все произошло… Из-за того, что мне прямо смертельно приспичило потрахаться об Венецкого. Сейчас о сексе даже думать тошно, сейчас с трудом удается загнать в угол мысль поправить платье, натянуть его аж на коленки. Если громила зайдет вот сейчас, когда Тихонов прервался в шатании дивана и отошел к окну, я вполне сойду за бесчувственное трахнутое тельце. В задранном платье и без трусов – в картинке никто не усомнится.

Время кончилось быстро. И Тихонов в последний раз убрал колено от дивана, и сам шагнул ко мне, одергивая платье.

– Сейчас не дергайся, – прошипел он мне на ухо, – желательно, чтоб ты была типа без сознания все то время, пока мы едем. Нас встретят, я позаботился.

Кто нас встретит? Как он позаботился?

Так, Даша, не истери. У него нет мотивов тебе врать. Нет же?

А может, он тупо импотент и хотел похорохориться перед приятелем? И тебе лапши на уши навешать.

– Тоха, я закончил, – бля, ну вот уверенный же голос. Реально, если выберусь – позову Георгича на попойку с Валем, посмотрим, кто из нас самая фальшивая тварь, и кто кого уделает в покер…

Амбал шагал так, что под ним пол вздрагивал. Хотя что тут за полы, так, деревяшечки тонкие. Такие могли и проломиться, запросто. Еще и гниловатые наверняка. Блин, Даша, нашла когда обостриться архитекторскими замашками…

– Ну чего, ты или я? – когда надо мной раздался звук передергиваемого затвора, я чуть не спалила всю контору и не дернулась. Но не дернулась. Бесполезно. Прямо сейчас и пристрелят.

– Ты совсем дебил, Тох? – резко поинтересовался Тихонов. – Это ж, мать твою, мой дом, и что будет, если тут найдут ее кровь?

– И чо делать?

Меня спасало, что собеседник Тихонова был туповат. Сказали убить – и он, не особо сомневаясь в своих действиях, спрашивает лишь только – а каким образом.

– Довезем до реки, сбросим с моста, – равнодушие в голосе Тихонова мне кожу продирало насквозь, – там хорошая глубина и сильное течение. Труп не найдут.

– Охренительная идея, – восхищенно отозвался Тох. Кажется, ему тоже хотелось запачкаться по минимуму. А на меня ему было глубоко насрать. Интересно, сколько Алла ему платит за вот такое беспрекословное впечатление.

Руки мне снова сковали наручниками, из домика вытащили по методе «ты за руки – я за ноги».

Наверное, Тихонов мог бы этого своего Тоха вырубить. Возможно. Хотя… Нет. Это меня он мог отправить в долгий обморок парой ударов, все-таки у нас реально очень разные весовые категории.

Но с Тохом – решала бы сила. Грубая физическая сила, и тут вот перевес был не в пользу Ивана Георгиевича. За рулем сидел Тихонов, и, судя по ругани громилы, он по-прежнему тянул время.

Огрызался, ругался на темень, на плохие дороги и ехал очень неторопливо.

Но кончилось и то время, что Тихонов выиграл этим ходом.

В какой-то прекрасный момент машина остановилась.

– Эй, какого хрена, – вдруг произнес громила, и я распахнула глаза. Нет, неудобно было, нифига было не видно… Но что-то там было, что напрягло амбала. Гребанная близорукость…

– Ты что, сука, сдал нас? – взревел Тох, и на передних сиденьях завязалась краткая борьба. Я подскочила было, надеясь… Не знаю, на что я надеялась, руки-то были скованы за спиной, ну, может, хоть пнуть, хотя все равно сильно пнуть босой пяткой бы не получилось.

Нет, я опоздала – Тох уже с размаха впечатал голову Тихонова в руль. Раз-другой… Достаточно, чтобы Тихонов осел, безвольно обвалился на руль. А затем амбал обернулся ко мне, уставившись на меня налитыми кровью глазами.

– Не спишь, сучка? – прорычал он. – Ну и отлично.

Не было нужды притворяться, не было нужды сдерживаться. Мой единственный союзник сейчас был без сознания – и хорошо, если живой. Больше никто мне помочь не мог. Поэтому, когда меня выволакивали из машины, – я брыкалась, лягалась и почти что засветила громиле лбом в челюсть. На что Тох схватил меня за волосы и дернул вверх, заставляя вскочить на ноги.

А потом…

Потом одна его рука сжалась на моем горле, а в подбородок мне уперлось твердое холодное дуло пистолета.

Твою мать…

– Я вышибу цыпочке мозги, если кто-то из вас шевельнется, – рявкнул Тох.

Без очков и в темноте я была беспомощней слепого котенка. Для меня весь мир превратился в гребанные серые пятна. Кто-то там был – в темноте? Нахрена Тох выключил фары? Там был кто-то, в ком он видел угрозу?

– Давай договоримся, – господи, у меня что, слуховые глюки? Я точно слышала голос Венецкого. Спокойный, уверенный голос. И почему-то мне вдруг захотелось расплакаться от облегчения. Абсолютно нелогично, потому что в подбородок мне по-прежнему упирался пистолет. Но… Игорь был тут. Что это значило? Почему мне казалось, что все будет хорошо?

– Отпусти девушку… – продолжал Игорь. – Сколько тебе заплатила Вяземская? Я утрою сумму и дам тебе уйти.

Тох захохотал.

– Оружие на землю, – выплюнул он яростно, делая шаг куда-то в сторону, – а то девка обзаведется еще одной дыркой.

Судя по всему – Игорь и его люди подчинились. Потому что пулю мне в голову так и не пустили.

Тох же медленно отступал. Сначала я не придавала этому значения. Но потом поняла, что это он делает не просто так. И нет, он шел не назад, он волок меня к краю дороги. Он волок меня… К краю моста! Наверное, если бы у меня был не заклеен рот – я бы попыталась его укусить.

– Отпусти ее, – господи, вот после таких слов и такого тона и умереть не страшно. Венецкий будто говорил о самом важном для себя. И значить для него столько… Да, это придавало хоть какой-то смысл происходящему со мной. Дура? Ну, если напоследок – то почему бы и нет?

– Отпускаю, – хохотнул Тох, а затем рука на моем горле разжалась, зато спина сполна насладилась мощным толчком. И я рухнула вниз. Со скованными руками. В ледяную речную воду.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю