Текст книги "Простые смертные (СИ)"
Автор книги: Джина Шэй
Соавторы: Даниэль Брэйн
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
5. Дьявол
На голову Снейпу лилась холодная вода.
Он предпочел бы вымыться чем-то погорячее, но Энни настаивала, чтобы он освежился – и теперь лила ему на затылок из кувшина холодную воду. Поэтому головы Снейп почти не чувствовал.
Сначала он едва удержался от крика, потом – от стонов, затем смирился, а потом просто привык. Он убеждал себя, что холодная вода – не самое неприятное и не самое страшное, что может случиться, особенно с ним и особенно здесь.
Душа не было. Ванной тоже не было – это мракобесие происходило в комнате, которую Энни назвала ванной лишь условно – в ней стояло жестяное корыто и пара тазов. Комната находилась внизу – это было важным открытием, хотя Снейп и не был уверен, что сможет повторить этот путь. Они вышли из комнаты, где Энни хранила женское пугало, а потом представляла собой нечто похожее уже для самого Снейпа, немного прошли, спустились по лестнице, а дальше Снейп потерялся в бесчисленных шагах, которые он пробовал поначалу считать, и поворотах. Было ясно, что Энни просто водит его по дому, запутывая.
Во время этого путешествия на голове у Снейпа была несвежая наволочка, и видеть он ничего не мог, а возмущаться не осмеливался.
Здесь была – он вспомнил – стиральная машина, и она показалась очень старой, такая или очень похожая, кажется, была в его детстве. Громыхающая, огромная. Она не качала воду из водопровода, в неё воду заливали ведрами. Тем не менее, водопровод в доме был: Энни со своей неуемной и неунятой страстью дала это понять вполне определенно. И не только с холодной водой, если только Энни не была ненормальной настолько, чтобы заниматься самоудовлетворением в ванной с ледяной водой.
Энни решила вымыть Снейпу голову холодной водой. Снейп был рад – она выпустила из рук бритву, потому что руки ей были нужны для того, чтобы его мыть, и был бы куда радостней, если бы эта бритва оказалась в его руках. Тогда безжалостное чувство страха, выжимавшее его кишки все сильнее, с самого первого разговора с Энни, глядишь, и отступило бы.
«Трус, трус!» – надсадно кричала незнакомая женщина на краю подсознания, а Снейп мысленно отмахивался от нее, потому что его голову обволакивал мерзкий запах. Он предполагал, что шампуни пахнут куда более приятно, однако от его головы несло каким-то мерзким маслом.
– Это дегтярный шампунь, Северус, чтобы ваши волосы лучше выглядели. Вы, мужчины, не любите думать о такой мелочи, как уход за телом, – мурлыкала Энни, и её пальцы копались в волосах Снейпа.
Он стоял, наклонившись над корытом, и по голой груди и затекшей до смерти спине ползли мурашки. Здесь не было ничего подходящего, кроме таза, из которого вода вот-вот должна была политься на пол, а в кармане платья Энни – дальнем от Снейпа кармане – лежала сложенная опасная бритва. Пытаться бунтовать против потенциального шизофреника, у которого в кармане такое смертоносное оружие, да еще и ужасающей остроты, Снейпу не хотелось.
«Трус!» – снова кричала танцующая на осколках памяти безликая обвинительница, и снова холодная вода текла по черным волосам, смывая вонючую пену. Вода смывала шампунь, но не смывала тошнотворный запах дегтя.
«Что она от меня хочет?» – отстраненно подумал Снейп, имея в виду не Энни, а вопящую женщину. Сам он по здравому размышлению пришел к выводу, что вовсе не трус. По крайней мере, он держался, хотя бы внешне, когда ему угрожала опасность – та самая, которая сейчас заботливо дергала его мокрую шевелюру. Забота проявлялась своеобразно – Энни словно пыталась выдернуть из Снейпа все, что нащупывала на его голове, и от воплей его спасала морозная анестезия.
Энни укутала его голову полотенцем. Тонким вафельным полотенцем в глупый желтый цветочек – Снейп покосился краем глаза, когда Энни отошла, рассчитывая, что она повернется к нему задом. Длинные мокрые волосы все равно лезли к шее и лицу, и мерзкие ледяные капли текли под рубашку, мрачную черную рубашку, в которую Снейпа, как куклу, нарядила Энни. Он ощущал себя игрушкой в её руках. Безвольной, слабой и покорной игрушкой, умеющей только ждать, как в фильме ужасов.
Игрушкой, умеющей с собой совладать.
Было ли это доказательством слов Энни, что он обыграл какого-то волшебника? Значит, и тогда он был внешне покорен, слаб и безволен, но внутри у него была сила, которая ему помогла? Что за сила – чувства к этой рыжей развратнице или что-то еще?
«Никакая любовь тут не выход. Палочка, – подумал Снейп отмерзшей головой. – Мне надо найти палочку, ту, которая будет мне подчиняться».
Искать палочку в этой комнате было бесполезно, но Снейп все равно жадно всматривался в углы. Энни сушила его голову, а он мечтал, что она на мгновение ослабит бдительность, и тогда он сорвет с себя полотенце и придушит ее. И сбежит.
Он чувствовал в себе достаточно сил, чтобы это сделать, хотя и понимал, что придется ему нелегко. Он понятия не имел, где находился, как далеко были люди и как быстро Энни, если только он ее не убьет, сможет броситься за ним в погоню.
«Я должен ее обездвижить и запереть».
Снейп уже понял, что Энни водила машину, только вот не мог вспомнить, обладает ли этим навыком сам. Когда он пытался себе представить этот процесс, на память ничего не приходило, совсем ничего, и, судя по остаткам других воспоминаний, машина для него исключалась. Оставались только ноги.
«Я должен выбраться и бежать туда, где машина не сможет проехать. В лес?»
Но что было вокруг, он не знал.
Энни закончила вытирать его волосы. Снейп так и не вырвал у нее полотенце и не сделал даже попытки. Просто ждал, сам не зная, чего. Когда Энни отпустила его, он только покосился в ее сторону.
– Встаньте на колени, Северус.
Это было внезапно, но ожидаемо. Снейп исполнил эту странную просьбу, полагая, что Энни возбудила возня с его головой, а ему предстоит не самая приятная процедура. Назвать ее каким-то другим, более специфичным или интимным словом, он не мог даже про себя, а во рту уже заорали гадящие кошки.
«Меня стошнит», – вяло подумал он, но ошибся в очередной раз. Энни не собиралась заниматься с ним ничем интимнее расчесывания волос.
Удивительно, но это было даже приятно. Энни обращалась с ним с нежностью, которую Снейп в ней не мог заподозрить. Она отделяла каждую прядь и проводила по ней расческой, задевая кожу головы, и, несмотря на унизительную позу, Снейп чувствовал что-то почти эротическое, но потом понял, что это не то.
Воспоминания. И к эротике они не имели никакого отношения – просто тепло, забота и дом.
Дом.
«Сев, сиди спокойно!»
Сев?
Снейп дернулся – так явственно прозвучал этот голос. Сев. Так называла его Энни-рыжая, то есть так называла его ее соперница, но…
Энни в ответ недовольно рванула его волосы, и Снейп снова замер, боясь спугнуть эту память. Он закрыл глаза и попытался вызвать воспоминание заново.
«Сев, сиди…»
«Дрянь! Тупая никчемная дрянь! Руки никуда не годятся!»
И плач. Это был тот же голос, что велел ему сидеть смирно. Снейп в этом не сомневался. Как ее звали? Эйлин. Так сказала Энни. Но нет, не Эйлин. Это имя он раньше не слышал – точнее, не знал никого, кто носил бы его.
Эвилин. Точно, Эвилин.
Его мать.
Кто тогда та самая Эйлин со странной фамилией Принц? Или, может, его все же подводит память?
Энни продолжала расчесывать его волосы, и Снейп понадеялся, что она увлечется этим надолго. Под ее мерные движения хорошо думалось.
Эвилин, у которой нет фамилии. А тот мужчина – его отец? Или, может, просто какой-то сожитель матери. И как звали его самого? Сев – Северус. А еще?
Снейп закрыл глаза. Мать расчесывает его. У него тоже были длинные волосы? Нет, разумеется, нет. Просто густые, и похоже, что вьющиеся. И в движениях матери какое-то торжество, словно ему предстоит…
Конфирмация. Снейп неожиданно ярко вспомнил епископа в праздничных одеждах и себя самого, будто со стороны. Он был все-таки уже не ребенком, но чувствовал себя словно дитя – растерянный, напуганный, не знающий, что сказать и сделать, хотя был уверен, что мать не единожды повторила ему все от и до.
Себ. Не Сев, Себ. Себастиан.
Снейп сжал кулаки, чтобы только не дернуться, в порыве злости не вскочить и не сбить Энни с ног за ее наглую ложь, но и внезапная сила, и отчетливое видение тотчас пропали, оставив место сожалениям (надо было вскочить!) и сомнениям. Может быть, это вовсе не та настоящая правда, а некий морок от зелий.
Объявшая Снейпа вслед за этим невыразимая слабость только укрепила его в подозрениях. Не все так просто, не все так однозначно, и нельзя поддаваться эмоциям, они могут быть лживы и опасны, и неизвестно еще, врала ли Энни, говоря о врагах.
Сумасшедшая или нет, но она действительно могла спасать ему жизнь. Он знает слишком мало, а точнее, не знает ничего, чтобы вот так скоропалительно делать выводы.
Северус, Сев, Себ, Себастиан, Эйлин или Эвилин, это все слишком похоже. Он мог сам представляться как Северус – мало ли, по каким причинам. Почему-то он вспомнил имя – Джек – и собственное удивление, когда узнал, что полностью этот Джек – Джейкоб, а вовсе не Джон. Если Джек оказался вопреки всему Джейкобом, почему бы ему самому не назваться Северусом или вообще быть от рождения Северусом Себастианом. Или наоборот.
И конфирмация, напомнил себе Снейп, ничего не значит. У них была стиральная машинка – они не были оторваны от мира, не скрывались от людей, не летали на метлах и не отправляли почту совами. С чего он взял, что волшебники не могли жить церковной жизнью?
Энни выпустила из пальцев прядь волос Снейпа, как ему показалось, даже с сожалением, потом он услышал, как она отошла, но подниматься с колен не решился. Он отметил, что им попеременно владеет то апатия, то прилив сил, и списал это на зелья, сам не зная, почему. Вероятно, Энни все-таки что-то подмешивала в его капельницу, но Снейп не удивился этому предположению и даже не испугался. Во-первых, он знал, что горло у него повреждено не только снаружи адским ошейником, но и изнутри – хотя он и не понимал, как и чем, и знал, что есть иначе, кроме как через капельницу, не сможет. Во-вторых, он решил, что эти зелья имеют и положительный эффект, а именно – выносливость, которой, как он полагал, до беспамятства он не обладал. Там, где прежний Снейп сто раз бы умер, нынешний боролся до конца, и это значило, что стоит только подождать, пока наступит этот самый положительный эффект, перед тем, как предпринимать что-то снова.
Что он предпримет, Снейп знал. Он чувствовал себя гораздо лучше, уже не шатался так, как раньше, и единственное, что его сейчас беспокоило, была голова: наполненная странными образами и мыслями и совершенно замерзшая.
Сейчас он выжидал, усыпляя бдительность Энни, или, по крайней мере, так думал.
Энни подошла к нему со спины, чем-то шурша, а потом надела на голову наволочку.
– Ну, Северус, не возмущайтесь, – с капризной ноткой попросила Энни. – Она чистая. Поднимайтесь, осторожно. И слушайте меня.
Снейп повиновался, стараясь успокоить застучавшее сердце и унять пробежавший по телу неприятный холодок. Ему показалось, что Энни его состояние может почувствовать, а то и услышать, и тогда, может быть, она скажет совсем не то, что задумала, а что-то, обещающее куда более серьезные неприятности. Или сделает. Он помнил про бритву.
– Искупление греха – раскаяние. Раскаяние требует чистоты, Северус. Чистота тела – чистота души. Вы чисты телом, но душа ваша – грязь. Знаете, как искупается грех, Северус? Болью и кровью. Вставайте.
Снейп поднялся. Неизвестно, чего хотела добиться Энни, но он явно не был ее речами воодушевлен.
– Осторожнее, я вас проведу. Давайте руку. Вот так, осторожнее, хорошо. Не бойтесь. Ваш грех – не ваша вина, плоть слишком слаба – сопротивляться искушению. Осторожно, тут порожек… И налево. Люди грешны, бог милостив к их грехам. Нужно каяться, Северус, и тогда обретете прощение. Искренне каяться.
Снейп едва не вскрикнул – так сильно Энни сжала его ладонь.
– И сюда, вот молодец. Сердце ваше очистится от скверны, разум обретет чистоту и веру. Знаете ли вы, что такое вера? Несомнения. Нет сомнений – есть вера, искренняя, как у младенца… Молитесь, Северус, и воздастся вам.
Энни остановилась. Снейп если и мог молиться, то только о том, чтобы она отпустила его руку. Хватка у Энни была железной, он не сомневался, что если попытается освободиться, будет только хуже.
– Нет ничего хуже, когда веру предают, – объявила Энни. Снейп не видел ее лица, но выражение себе очень хорошо представил. Точно такое же, как было перед истерикой из-за рыжей ведьмы. – Вы предали мою веру, Северус, всего один раз. Но как же я была на вас тогда зла!
Снейп осторожно набрал в легкие воздуха.
– Я… не… мог… – как можно членораздельнее и убедительнее произнес он, пробуя горло. – Я… вас… не… знал…
– Оставьте, Северус! – театрально воскликнула Энни. – Вам не надо было меня знать. Вы солгали не только мне. Ваша ложь была во спасение, но разве это отменяет то, что вы лгали? Осквернили себя грязным словом, осквернили себя ради нее!
– Не-е-е… – жалобно проблеял Снейп. Он понятия не имел, о чем говорила Энни, и даже не представлял, что сказать в свое оправдание, не был он и уверен, что это чем-то поможет.
– Она. Этого. Не. Достойна! – выпалила Энни. – Никто не достоин вашей клятвы. Эта мразь Нарцисса тем более. Но вы разделили свою душу, вы совершили убийство, и непростительное заклятье легло на вас благословением. Вы создали хоркрукс, и вы остались живы.
Снейп под наволочкой выразительно закатил глаза, как бы готовясь свалиться в обморок. Энни не собиралась истерить даже по поводу неизвестной Нарциссы – судя по всему, это была совершенно не та рыжая ведьма, а кто-то еще.
– Где он, Северус? – требовательно спросила Энни. – Куда вы спрятали ваш хоркрукс там, на Астрономической башне?
Он понимал, что должен что-то ответить, но Энни говорила будто на незнакомом языке.
– Есть много версий, – продолжала Энни и с каждым словом все больше торопилась, как бы боялась опоздать. – Глупых, бессистемных версий. Что вы носили с собой антидот. Чушь! Чушь! Что вы не могли не знать, что Лорд убьет вас именно так. Чушь! Куда больше людей попадают под машины, но никто не носит с собой носилки. Даже носовой платок с собой носит не каждый. Потеря крови, какие-то иллюзии! Чушь! Все смотрят, никто не хочет видеть! Глупцы! Они низвергают вас. Они считают, что вам ничего не стоило обыграть вашего противника. Стоило! Он был силен, сильнее всех. Сильнее вас! Никто не имеет права уничтожать вашу великую победу над сильнейшим, опаснейшим магом современности. Он видел вас насквозь, Северус, и он был опытен, могущественен, мстителен и жесток. Вы были против него мальчишкой – но вы его обыграли умом! И его же оружием! Вы знали, что он знает, вы знали, что он вас не простит, что вам недолго осталось жить, и создали хоркрукс, вот в чем секрет вашего бессмертия. Скажите, где он, где он, я сохраню его как самую большую ценность в мире!
Снейп представлял себе, как Энни брызжет слюной, и глаза ее остекленели, и лицо застыло маской. Возможно, она даже размахивала руками, а в руке сжимала бритву, но этого он не видел и был этому рад.
Ни слова из ее бессвязной речи он не понял.
– Вот оно, вот оно! Ваша тайна, ваш Непреложный обет, смерть старого интригана, все, что вы хотели, чтобы вас считали мертвым… и жить, все равно жить!
Энни замолчала. Где-то отчетливо заурчала вода в трубе.
– Вас считают мертвым, да, Северус. Вы мертвец для всех, кроме меня-а-а… Пойдем. Вот сюда, – и Энни спокойно взяла его за руку и повела куда-то.
Шли они долго. Снейп не вслушивался в ее бормотание: она говорила про какого-то старика, которого он, Снейп, убил, про непонятную школу, про лорда – Снейп был удивлен. Почему-то он считал, что в жизни не видел никого значимее мэра, а оказалось, если верить Энни, что он был накоротке с лордом. Где он взял этого лорда вообще? Почему не графа? Впрочем, двести лет назад лордами и маркизами тут назывался каждый второй, – ехидно сказала память.
Лестница, еще одна, Снейп ударился животом обо что-то, наверное, о перила. Было больно, он даже застонал и остановился, но Энни тянула его вперед. Он споткнулся несколько раз, и однажды Энни наградила его сильным пинком по голени. Снейп стиснул зубы и решил, что это все-таки не бритва, значит, можно перетерпеть.
Похоже, у нее опять начинался приступ, только в этот раз он был спровоцирован этим чертовым хоркруксом.
«Что она хочет?» – раздраженно думал Снейп.
Они остановились. Пахло затхлостью и сыростью, и сначала Снейпу показалось, что они вернулись в ванную с древней стиральной машинкой, но нет. Щелкнуло что-то, судя по всему, замок двери, и Энни втолкнула Снейп куда-то, одновременно срывая с него наволочку.
Снейп от неожиданности рухнул на колени и услышал, как дверь за ним закрылась на замок.
– Посидите пока тут, Северус, – печально попросила Энни. – Я не хочу, чтобы вы причинили кому-нибудь вред. Вдруг вам опять взбредет в голову погулять по этому дому. Не надо этого делать.
Снейп пытался осмотреться в полной темноте. Как ни странно, но это ему удавалось – не зря же он шел столько времени в наволочке. И выходило, что в этот раз он оказался в самой настоящей клетке… или чулане, если называть вещи своими именами. Кровать, низкий потолок, протяни руку – и вот стена, а спина упирается в дверь.
– Не надо, х-ха-ха-ха, мой свежевымытый друг!
И Энни истерически рассмеялась, удаляясь от двери.
Снейп поднялся, сел на кровать, неосторожно ударившись головой о низкий потолок, и поздравил себя с новым обликом Энни. Что она что-то замыслила в очередной раз, сомнений не было никаких.
«Бежать», – решил Снейп. Силы будут.
Он несколько раз моргнул, собираясь с мыслями, потом повернулся, сидя на кровати, и стал обследовать место своего нового заточения.
Кровать занимала ровно половину этой узкой клетушки. Прямо над головой нависал потолок. Проведя по нему руками, Снейп понял, что потолок косой. Мансарда? Но они спускались, это он помнил точно. Если раскинуть руки и чуть наклониться вбок, можно было достать кончиками пальцев до стен в изножье и изголовье кровати. Дверь – вот она, на расстоянии вытянутой руки.
Снейп изучил кровать. Очень узкая, жесткая, подушка, набитая то ли деревянными чурбанками, то ли куриными яйцами. Плед, вытертый и неприятный на ощупь. Он сунул руку под плед – простыня, заштопанная, под ней какое-то подобие матраса. Снейп постучал – ответом ему был глухой звук, как от дерева.
Снейп занялся дверью. Как и стоило ожидать, ручки не было, и он сомневался, что эта дверь снабжена хитроумным замком, как дверь в его первой комнате. Но он не мог утверждать, что был бы рад вернуться туда. Здесь было легче спрятаться от Энни, как бы нелепо это ни выглядело: ноги, ноги, наконец обретшие чувствительность и повиновение. Если она попытается сунуться, он ударит ее что есть силы и сбежит.
Он все еще не знал куда. Потом решил, что надо дождаться ночи. Скорее всего, там, где люди, там, где спасение, будет свечение на ночном небе. Это может быть далеко, но он должен туда добраться. И еще надо понять, когда наступит ночь.
Снейп вздохнул и улегся на своей сиротской кровати.
Он какое-то время лежал, потом вздрогнул, охваченный странным, но естественным желанием. Снейп знал, что оно никуда не уйдет, но продолжал лежать, наивно надеясь, что позыву надоест и он пропадет. Позыв оказался настойчивее и терпеливее, и в безмолвной борьбе с ним Снейпа наконец разморило. Он заснул.
Проснулся он не от того, что все так же хотел помочиться, а от голоса Энни:
– Я пришла-а-а! А-ха-ха!
Снейп открыл глаза и сразу вспомнил, что резко подниматься нельзя – потолок. И поэтому он повернулся ногами к двери, невзирая на срочный позыв опорожниться, и принялся ждать.
– Там есть ба-а-аночка, – пропела Энни. – Севви может сделать пи-пи и ка-ка, если попадет ка-ка в баночку, а-ха-ха-ха!
«Да она читает мои мысли», – подумал Снейп и скривился. Но в любом случае баночка была кстати. Бить ей Энни даже сподручнее, чем ногами.
Он свесился с кровати – и действительно, пошарив рукой, нащупал баночку. Поморщился, расстегнул штаны и облегчился, сунув в баночку измученный Энни член. Сразу стало легче, сон совсем пропал, а издевательски-истеричный смех Энни за дверью больше раздражал, чем вызывал ужас.
Снейп ждал, а Энни не торопилась. У Снейпа, сидевшего с банкой мочи в правой руке, начало затекать от полусогнутой позы тело, а Энни все надрывалась своим пением-смехом за дверью и не спешила заходить.
– Севви-Севви, пай-мальчик, Принц-Полукровка, Принц-Грязнокровка, Севви-Севви, дурачок – Севви, попался Севви, а-ха-ха!
Снейп стиснул зубы, поставил банку обратно на пол, спохватившись, убрал член обратно в штаны и выставил ноги по направлению к двери. Энни дала ему какую-то пародию на обувь, сказав при этом странное: «Вы носили и не такое», но, по крайней мере, эти разношенные ботинки не падали у него с ног и были довольно тяжелыми.
– Севви-Севви, мертвец Севви! Выходи, мой мальчик! Давай поиграем!
Снейп напрасно рассчитывал на внезапность. Энни распахнула дверь так молниеносно, что он даже не успел среагировать, а в следующую секунду его окатило и обожгло.
Горло перехватило, и Снейп уже представил, как клочьями сползает обожженная кожа, но это оказалась ледяная вода. Снейп хватал ртом воздух, пытаясь вздохнуть, а Энни визжала, захлебывалась и вопила.
– Давай! Давай, Севви, покажи мне! А-ха-ха, кто сильнее! А надо было слушать меня, надо было! Я говорила, что ты ничтожество! Мразь! Дрянь!
Энни была где-то неподалеку, но не возле самой двери. Снейп, однако, выходить не планировал. Он был весь мокрый, он судорожно обнюхивал себя, пытаясь понять, не облила ли Энни его чем-то горючим, но это была или просто вода, или что-то нераспознаваемое.
– Севви… Севви-Севви-Севви! – игриво звала Энни, канюча, как ребенок. – Выходи! Давай поиграем!
В глаза Снейпа ударил яркий свет.
– Ну Севви! – капризно затянула Энни где-то совсем рядом, и Снейп, собравшись, изо всех сил ударил ногами вперед.
Не попал.
– Ах ты мразь! Круцио!
По телу Снейпа хлыстом прошлась краткая, сильная боль. Край хлыста как будто зацепил подбородок и будто бы даже рассек кожу, Снейп почувствовал кровь. А потом что-то стукнуло, отлетев в сторону, Энни ухватила его за ноги и бесцеремонно выволокла из каморки.
– Ах ты…
Она стояла над ним, держа его ноги, разведенные в стороны, и смотрела прямо в лицо. Энни была в чем-то черном, с длинными черными волосами, спутанными, свисающими на лицо, губы ярко намазаны красной помадой, и от нее сильно пахло спиртным, но нетрезвой она не выглядела.
– Грязнокровная дрянь, – ласково пропела Энни и потащила Снейпа за ноги.
Вырваться он не пытался. Он усиленно соображал, какое последует наказание – и последует ли, стоит ли этого опасаться, или все это только пустые угрозы, – и как выбрать время, чтобы нанести следующий удар, не такой бездарный, как предыдущий. Энни словно не обратила внимания на его выходку, но не стоило рассчитывать, что ему еще раз все сойдет с рук.
Тащила Снейпа она недолго. Он только пару раз несильно стукнулся головой, второй раз – о невысокий порожек. После этого Энни выпустила его ноги и приказала:
– Поднимайся. Ничтожество.
Снейп, размышляя, что лучше, все же кое-как встал на ноги. Энни стояла с палочкой в руке и указывала на большой котел, стоявший на жаровне.
– Интересно, правда, Севви?
Снейп побледнел.
– Смотри сюда, гений! – захохотала Энни. – Здесь все, что тебе нужно. Старый козел Слагхорн учил тебя варить Амортенцию? А-ха-ха! Она тебе не помогла! Твоя грязнокровка все равно свалила к своему Поттеру! Но они оба в могиле… Там им самое место. Ты же, ублюдок, принес моему господину плохую весть. Как он вообще мог тебе поверить?
Энни удивилась так искренне, что Снейп и сам засомневался в своей способности кого-то убеждать.
– Чертово пророчество… Кто вообще верит в эти бредни.
Она сунула Снейпу в руку нечто, похожее на длинную ложку.
– Не уверена, что твоя немытая башка сохранила рецепт. Твои способности как зельевара сильно преувеличены. Все, на что ты способен, – орать на несчастных детей. Почему вы такие ублюдки, а, Севви? Если бы какая-то мразь посмела разинуть свое грязное хайло на моего ребенка, я бы в тот же момент сварила его в котле. Бабка Лонгботтом совсем выжила из ума после нашего развлечения…
Энни подтолкнула Снейпа к котлу.
– Открывай книгу, – скомандовала она. – Не строй из себя героя. Ингредиенты пока на столе, а вода уже закипела.
Ошарашенный переменой Снейп сделал неуверенный шаг к столу, на котором стояли какие-то баночки, чашечки и еще черт знает что с черт знает чем, и, к своему удивлению, действительно увидел старинную книгу, раскрытую на потертой странице.
«Неужели, – где-то засуетилась мысль, – это все правда?..»
Он вчитался в строки, но не понял ни слова. Прочитал снова, и снова ничего не понял, растерянно взглянул на Энни. Та смотрела на него торжествующе.
– Грязнокровкам не понять старинные рецепты древнейшего и благороднейшего семейства Блэк! – прошипела Энни, наклонившись вперед и ткнув Снейпа острием палочки. – Руки! Руки вперед!
Снейп медлил, и Энни, разозлившись, выдернула у него ложку и швырнула ее в сторону, рванула его за руку, одновременно ловко сунув палочку за пояс и вытащив откуда-то веревку. Раньше, чем Снейп успел осознать что-либо, она связала ему руки и оттолкнула в сторону.
Она была невероятно ловкой, когда этого хотела.
«Может, она и в самом деле волшебница?»
– Жалкая пародия на волшебника!
Снейп на нее не обиделся. Куда больше его злило то, что он опять растерялся, и теперь оказался совсем уж беспомощен. Энни придвинула к столу стул и, ухватив Снейпа за плечо, усадила его.
– Смотри, ничтожество.
Снейп сидел и смотрел, как Энни – и движения ее были даже красивыми – колдует над кипящим котлом.
Энни кружилась вокруг котла, и черные кудри, окружавшие ее лицо, смотрелись чуждо и неестественно. Она была будто наполнена какой-то безумной, безжалостной эйфорией, и непонимание причин этой эйфории пугало Снейпа с каждой минутой все сильнее. Что именно добавляла Энни в котел – Снейп не понимал, она ловко хватала из баночек, чашечек ингредиенты и кидала в котел, хохоча.
– Это сильное средство. Оно поднимет тебе все, что нужно, – обещала Энни. – Я объясню тебе, для чего. Выпьешь, выпьешь… Тебе поможет, вот увиди-и-ишь…
Снейп категорически расхотел употреблять это внутрь, как только увидел какие-то загнутые желтоватые ногти. Однако Энни явно была настроена его этим напоить. Лишь в ей одной известный момент она погасила огонь, ловко налила варево в большую пиалу и шагнула к Снейпу.
– Северус, вы должны выпить это.
Хохочущий дьявол исчез. Перед ним снова стояла знакомая Энни.
Он не планировал ничего подобного, просто слишком резко дернулся всем телом, желая выразить отказ, и Энни, споткнувшаяся об его ноги, уронила чашку с только-только вскипевшей дрянью на стол. На связанные руки Снейпа.
Он запомнил это по собственному крику, очень громкому крику, который раздался раньше, чем Снейп успел осознать боль. Он запомнил это по полу под спиной – потому что упал со стула, судорожно рванувшись, спасаясь подальше от боли.
Потом все покрылось пылающей пеленой.
– Какая я неловкая, – причитала Энни и сжимала его и без того пылающие пальцы. У Снейпа кружилась голова, и перед глазами плыли цветные круги.
– Они были такие красивые, – раздраженно прошипела Энни, – а теперь никуда не годятся.
В этом раздражении прозвучало что-то страшное. Снейп и сам не понял, почему попытался дернуться и отползти, но замер, поймав перед глазами блеск бритвы.
Энни о ней не забыла, хотя Снейп и надеялся, что та безумная сторона этой женщины спряталась, сгинула за новой личностью, и ему не придется вновь ощущать этот ужас. Лучше хлыст, но нет. Новый облик Энни – с темными кудрями и страшными темными глазами – был страшней предыдущего, легкомысленного, развратного и рыжеволосого.
– Не шевелитесь, Северус, – глухо приказала Энни.
Снейп с ужасом понял, что надеялся на что-то иное. На то, что она перестанет внушать ему ужас, на то, что он найдет в себе силы сопротивляться ей хоть на секунду. Не смог.
– Не шевелитесь, иначе будет еще больней.
Он хотел рвануться, хотел ударить её – головой ли, связанными руками, хоть чем-нибудь. Но тело – тело было слабо, тело скулило и корчилось от боли. А Энни сидела на его спине, практически выкрутив ему руку, и перебирала его пальцы. Один за другим. Большой, указательный, средний, безымянный. Снова средний. Пальцы сжались на указательном. Энни судорожно вздохнула, и Снейп понял – сейчас что-то будет. Сердце сжалось от страха.
А Энни приложила острие бритвы к третьему суставу указательного пальца и надавила.