Текст книги "Архивы Дрездена: Гроза из преисподней. Луна светит безумцам. Могила в подарок"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Все сходилось. Это вполне достойно завершало прошедший день.

Я ощутил подошву его ботинка у себя на загривке. Почувствовал, как он поднимает бейсбольную биту. А потом она со свистом устремилась вниз, готовая сокрушить мой череп.

Только ударила она не по моей неподвижной голове, а с треском врезалась в асфальт у меня перед носом. А значит, и перед глазами.

– Слышишь, Дрезден? – произнес нападавший. Голос его звучал негромко, нарочито хрипло. – Больно длинный у тебя нос. Не суй его куда не надо. И рот у тебя больно велик. Прекрати говорить с людьми, с которыми тебе не нужно говорить. А то мы тебе его сами заткнем. – Он выждал подобающую театральную паузу. – Навсегда, – добавил он. Шаги его поднялись вверх по ступенькам и стихли.

Некоторое время я лежал, глядя на звезды у меня перед глазами. Из ниоткуда возник Мистер – возможно, его привлекли стонущие звуки – и принялся лизать меня в нос.

В конце концов я вновь обрел способность двигаться и сел. Голова отчаянно кружилась, и меня мутило. Мистер с басовитым мурлыканьем потерся о мой бок, словно чувствовал, что со мной не все ладно. Тогда я ухитрился даже подняться на ноги и продержаться в вертикальном положении достаточно долго, чтобы отпереть дверь, запустить внутрь Мистера, войти самому и запереть ее за собой. Потом я доплелся в темноте до кресла и с блаженным вздохом рухнул в него.

Я посидел, не шевелясь, до тех пор, пока голова не перестала кружиться хотя бы настолько, чтобы я снова смог открыть глаза, и пока грохот в висках не поутих немного. Грохот в голове. Должно быть, кто-то продолжал молотить по ней бейсбольной битой, как кузнечным молотом, придавая ей всякие причудливые формы, в равной степени не годные для сознательной деятельности. Кто-то выковывал из Гарри Дрездена славного такого покойника.

Я обрубил этот ход рассуждений.

– Ты не какой-нибудь жалкий кролик, Дрезден, – напомнил я себе не без резкости в голосе. – Ты чародей старой школы, заклинатель крупного калибра. Ты не должен валяться тряпкой под ногами всяких говнюков с бейсбольными битами только потому, что они приказали тебе так!

Наэлектризованный звуком собственного голоса (а может быть, внезапным и не самым приятным осознанием того факта, что я начал заговаривать с собой), я встал, затопил огонь в камине и принялся, пошатываясь, бродить перед ним взад-вперед, пытаясь думать.

Не мои ли вечерние визиты привели к этому предупреждению? У кого имеется повод угрожать мне? От каких таких открытий пытаются меня удержать? И главное, что мне в этой связи делать?

Возможно, кто-то видел, как я разговариваю с Линдой Рэндалл. Или, что еще вероятнее, кто-то видел меня у Бьянкиного дома задающим вопросы. «Голубой жучок», конечно, не верх роскоши, но и спутать с любой другой машиной его трудно. У кого имеется повод следить за мной?

Ну, разве Джентльмен Джонни Марконе не следовал за мной, чтобы побеседовать? Чтобы попросить меня держаться подальше от истории с убийством Томми Томма? Еще как следовал. Так что это запросто могло оказаться еще одним напоминанием от криминального босса. Вполне, между прочим, в мафиозном духе.

Я проковылял к плите и заварил себе травяного чая от головной боли, потом добавил туда пару таблеток аспирина. Целебные травы, конечно, хороши, но я предпочитаю действовать наверняка.

Продолжая не отступать от этого принципа, я достал из ящика свой «смит-вессон-чифс-спешл» тридцать восьмого калибра, размотал тряпицу, в которую он был завернут, и проверил, заряжен ли он. Потом сунул револьвер в карман куртки.

Если не брать в расчет чародейства, надоедливым типам с бейсбольными битами в руках справляться с пистолетом гораздо сложнее. И будь я проклят, если позволю даже Джонни Марконе с его душой тигра вытирать об меня ноги, отталкивать меня с пути или хотя бы думать, что может вертеть мной как захочет. Черта с два.

Моя голова гудела как котел, руки тряслись, но я спустился в лабораторию и принялся вычислять, как вырвать чье-то сердце из груди с пятидесятимильного расстояния.

Кто там сказал, что я не умею найти себе развлечения в пятницу вечером?

Глава 11

Мне пришлось потратить остаток ночи и добрую часть утра, но я все-таки вычислил, как убить кого-то так, как убили Томми Томма и Дженнифер Стентон. Проверив свои расчеты в пятый или шестой раз, я отшвырнул их на стол и тупо уставился на листки бумаги.

Во всем этом не было никакого смысла. Это было просто невозможно.

А может, мы все просто чертовски недооценивали убийцу.

Я схватил свою куртку в охапку и вышел из дома, не позаботившись о том, как я выгляжу. Я не держу у себя зеркал. Слишком много всяких тварей могут использовать зеркала в качестве окон – или дверей. Впрочем, я и так знал, что выгляжу как ходячий труп. Зеркало заднего вида в «студебекере» подтвердило это. Лицо мое осунулось и заросло щетиной, под налитыми кровью глазами красовались темные круги, а по степени всклокоченности моих волос можно было сделать вывод, что я гонял на мотоцикле сквозь облако жирного дыма. Вот что выходит, если в ваших привычках то и дело приглаживать волосы потными руками. Особенно если заниматься этим четырнадцать часов подряд.

Впрочем, все это не значило ровным счетом ничего. Мёрфи хотела эту информацию; она была ей просто необходима. Дела обстояли паршиво. Собственно, они обстояли паршивее некуда.

Я погнал машину к ней на работу, понимая, что она хочет услышать это из первых уст и с глазу на глаз. Отдел, в котором работала Мёрфи, размещался в одном из ветшающих зданий, входивших в комплекс городского полицейского управления. Оно облезло и кое-где слегка просело в землю – так старый солдат, стоя в строю по стойке смирно, пытается подобрать отвисшее пузо. На одной из стен виднелись граффити, которые не соскребут до утра понедельника.

Я оставил машину на стоянке для посетителей – в субботнее утро это гораздо проще – и поднялся по крыльцу в дом. Увы, дежурным офицером оказался не мой давний знакомый, старый служака с моржовыми усами, а пожилая матрона с глазами цвета стального клинка. Она с первого взгляда не одобрила ни меня, ни моего образа жизни и заставила меня ждать, пока сама связывалась с Мёрфи.

Пока я ждал, в вестибюль вошли двое полицейских, волочивших какого-то типа в наручниках. Он вовсе не сопротивлялся; скорее, наоборот. Голова его бессильно свешивалась вниз, и он то и дело почти музыкально стонал. Крепостью телосложения он явно не отличался, и вообще он производил впечатление совсем еще мальчишки. Джинсы и куртка были изорваны и перепачканы, шевелюра всклокочена. Копы проволокли его мимо дежурного.

– Обдолбанный вусмерть, – пояснил один из них. – Придется подержать его взаперти, пока он не сможет видеть нормально.

Тетка-дежурная сунула им табель, один из них сунул его под мышку, и они потащили парня дальше, на лестницу. Я терпеливо ждал, то и дело протирая слипающиеся от усталости глаза, пока тетка пыталась связаться с кем-то там, наверху.

– Хм-ф… – довольно удивленно хмыкнула она наконец. – Хорошо, лейтенант. Я пропущу его к вам. – Она махнула мне рукой, чтобы я проходил. Всю дорогу к лестнице я ощущал спиной ее неодобрительный взгляд и непроизвольно приглаживал рукой волосы и щетину на подбородке.

У отдела специальных расследований имелась своя небольшая приемная – сразу за дверью с верхней лестничной площадки. Меблировку ее составляли четыре деревянных стула и продавленный диван, попытка уснуть на котором, возможно, закончилась бы переломом позвоночника. Кабинет Мёрфи располагался в дальнем конце поделенного на рабочие клетушки зала.

Мёрфи стояла за дверью, прижимая к уху телефонную трубку. Вид она имела изрядно побитый. Больше всего она напоминала мне городского подростка, имевшего неосторожность подраться с деревенской шпаной, хотя она и оторвала бы мне голову, доведись ей услышать от меня такое сравнение. Она ткнула пальцем в сторону приемной и захлопнула дверь у меня перед носом.

Я выбрал себе стул и уселся, блаженно прислонившись затылком к стене. Но стоило мне закрыть глаза, как я услышал визг, доносившийся откуда-то из коридора. Послышался шум борьбы, несколько тревожных восклицаний, а потом визг повторился, на этот раз ближе.

Я отреагировал не раздумывая – для того, чтобы думать, я слишком устал. Я встал и вышел на лестничную площадку, откуда доносились эти звуки. Налево от меня спускались вниз ступени, направо тянулся коридор.

Из глубины коридора большими скачками бежала ко мне мужская фигура. Это был тот самый человек, который всего несколько минут назад мешком висел в руках тащивших его копов. Он-то и визжал. Я услышал шлепанье подошв, и из-за угла вывернулись двое копов, которых я видел внизу. Оба были, мягко выражаясь, не мальчики, так что бежали, распустив животы, тяжело отдуваясь и придерживая кобуру на боку.

– Стой! – задыхаясь, крикнул один. – Остановите его!

Волосы у меня на загривке стали дыбом. Бежавший прямо на меня человек продолжал визжать – пронзительно, панически, злобно, страстно. Все эти эмоции сплелись в один тугой клубок, и он вышвыривал их из себя этим визгом.

Я успел уловить взгляд безумных глаз, кожаную куртку, старые джинсы – и тут он вылетел на площадку. Руки его оставались за спиной, судя по всему скованные наручниками. Он явно бежал, не разбирая дороги. Не знаю, видел ли он вообще что-нибудь, но если и видел, мне почему-то не очень хотелось знать, что именно. Он слепо летел на меня, на лестницу, и это угрожало ему самому едва ли не больше, чем остальным.

Конечно, это меня не касалось, но не мог же я просто так дать ему свернуть себе шею на лестнице. Я бросился на него со всех сил, стараясь угодить плечом ему в живот и оттолкнуть назад, как это делают в футболе.

Признаюсь, с футболом у меня в школьные годы дела обстояли так себе. Я врезался в него, но он лишь охнул и вильнул в сторону, в стену. Казалось, он вообще не заметил моего присутствия. Он слепо двинулся дальше, визжа, натыкаясь на стену, но неуклонно приближаясь к лестнице. Я полетел на пол, и голова моя немедленно откликнулась на это болью, пульсирующей в том месте, куда неизвестный придурок засветил мне вчера вечером бейсбольной битой.

Возможно, единственное преимущество моего высокого роста – то, что у меня длинные руки. Я перекатился вслед за ним и, вытянув правую руку, вцепился в отворот его джинсов и дернул на себя.

Это сработало. Он заплелся ногами и с размаху грянулся о мощенный керамической плиткой пол. Визг прекратился: от сотрясения у него перехватило дыхание. Он соскользнул на верхнюю ступеньку и застыл там, слабо дергаясь. Копы, отдуваясь, протопали мимо меня и подхватили его с двух сторон.

И тут произошло нечто странное.

Парень посмотрел на меня, и глаза его вдруг округлились, а зрачки расширились до такой степени, когда их можно стало принять за большие черные пуговицы, вставленные в его налитые кровью глаза. Потом глаза его закатились, и он принялся кричать.

– Чародей! – трубным гласом возвестил он. – Вижу тебя, чародей! Я тебя вижу! Я вижу то, что за тобой, вижу тех, кто был прежде, и Его, Того, Кто Идет Следом! Они придут, придут за тобой!

– Боже праведный, – произнес коп покороче и покруглее, когда они ухватили парня под руки и потянули обратно в коридор. – Вот обдолбался! Спасибо за содействие, парень.

Я как пораженный смотрел на типа у них в руках. Потом поймал того, что выше, за рукав.

– Что происходит, сэр? – спросил я.

Он задержался, оставив арестованного висеть между ним и его напарником. Голова у того упала на грудь, а глаза так и оставались закатившимися, и все-таки он каким-то образом ухитрился повернуть лицо в мою сторону, скаля зубы в зловещей ухмылке. Лоб его странно сморщился, будто он пытался смотреть на меня сквозь надбровные дуги и лобные доли мозга.

– Обдолбанный, – пояснил высокий коп. – Один из этих, новых, с «Третьим глазом». Взяли его тепленьким в машине у озера. При себе имел почти четыре грамма этой дури. А в себе, может, и того больше. – Он с досадой тряхнул головой. – Ты-то сам как?

– Нормально, – заверил я его. – «Третий глаз»? Это что, новый наркотик такой?

– Ну да, – фыркнул тот, что покороче. – Он вроде как позволяет им видеть мир духов. Дрянь, короче говоря.

Тот, что повыше, согласно кивнул:

– Похоже, эта штука позабористей кокаина. Спасибо за помощь. Вот уж не подумал бы, что ты штатский. Здесь вообще в это время суток никого не бывает. Ты как, ничего?

– Все в норме, – заверил я его. – Полный порядок.

– Эй, – вдруг встряхнулся коренастый. Он вгляделся в меня внимательнее и торжествующе поднял палец вверх. – Ты, часом, не тот парень? Ну, псих-консультант, о котором говорил Кармайкл?

– В яблочко, – подтвердил я с ухмылкой, которой на деле не ощущал.

Копы усмехнулись и вернулись к своему делу, заслонив от меня арестованного своими плечами.

– Вижу, вижу тебя, чародей! – продолжал безумным голосом твердить тот всю дорогу по коридору. – Вижу Того, Кто Идет Следом!..

Я вернулся на свой стул в приемной и сел. Голова моя гудела, да и живот неуютно покручивало. Тот, Кто Идет Следом. Я ведь никогда раньше не встречался с этим парнем. И не ощутил в воздухе никакого энергетического напряжения, которое обыкновенно выдает присутствие мага за работой.

Тогда как, черт подери, ему удалось увидеть за моей спиной тень Того, Кто Идет Следом?

По причинам, в которые мне не хотелось бы углубляться, я пожизненно помечен знаком духа-убийцы, этакого призрачного террориста, известного как Тот, Кто Идет Следом. В свое время я наперекор всем шансам сумел пережить своего врага, который призвал Того, Кто Идет Следом, и натравил его на меня. И хотя дух-убийца так до меня и не добрался, знак его до сих пор виден на мне. Ну, разумеется, не всем и каждому, но те, кто обладает Внутренним Зрением, видят за мной длинную, жуткой формы тень. Этакий призрачный шрам, напоминающий мне о том приключении.

Но ведь видеть ее, равно как и прочую ауру, способны лишь чародеи! А этот ханурик ну никак на чародея не смахивал.

Или я недооценивал действие «Третьего глаза»? Может, это зелье и правда дарует своим пользователям способность к Внутреннему Зрению?

При мысли об этом меня невольно пробрала дрожь. Вещи, которые вы видите, научившись включать Внутреннее Зрение, могут оказаться ослепительно-прекрасными, такими, что слезы на глаза наворачиваются, – но могут оказаться и ужасными, такими, по сравнению с которыми даже худшие ночные кошмары кажутся милыми и безобидными. Видения прошлого, будущего, истинной природы вещей. Психические стрессы, беспокойные очертания, духи всех возможных и невозможных видов, бросающая в дрожь власть Небывальщины во всех ее ярких красках и тонких оттенках – все это попадает прямиком к вам в мозг. Незабываемо, не стираемо из памяти. Настоящему чародею нужно немного времени, чтобы научиться контролировать Внутреннее Зрение. Обыкновенно он держит его закрытым, пользуясь им лишь в особых обстоятельствах. В противном случае он сходит с ума через пару недель.

Мне сделалось не по себе. Если это зелье не обман, если оно и правда включает у смертных Внутреннее Зрение, а не просто обычные галлюцинации, значит оно еще опаснее, чем казалось раньше. Опаснее даже тех эффектов, которые наглядно продемонстрировал на себе пойманный мною бедолага. Даже если принимающий его не сойдет с ума от того, что увидит, он сможет различать любое из тех существ, которые под разными личинами то и дело разгуливают среди людей, – а это может вынудить тех защищаться. Двойная угроза.

– Дрезден! – рявкнула Мёрфи. – Проснись!

Я поморгал немного.

– Я не спал, – пробормотал я. – Так, дал глазам отдохнуть немного.

– Прибереги вранье для других, – фыркнула она и сунула мне в руку пластиковую чашку. Кофе она заварила с тонной сахара, как я люблю, и даже этот дешевый сорт показался мне райским нектаром.

– Ты просто ангел, – буркнул я, сделал глоток и мотнул головой в сторону рабочих клетушек. – Ты предпочла бы выслушать это у себя в кабинете.

Допивая кофе, я все время ощущал на себе ее взгляд.

– Ладно, – сказала она. – Пошли. И с тебя пятьдесят центов за кофе, Гарри.

Я проплелся за ней в ее кабинет – на скорую руку выгороженный фанерными перегородками угол с перекошенной дверью. На двери красовался листок бумаги с надписью толстым черным маркером: Л-Т КЭРРИН МЁРФИ. Чуть ниже виднелся прямоугольник светлого дерева на месте, где раньше висела табличка с другим именем. То, что у кабинета еще ни разу не было полноценной, пластиковой таблички, недвусмысленно напоминало о шаткости положения начальника отдела специальных расследований.

Мебель в кабинете, да и весь его интерьер, однако, являли собой разительный контраст со входом. Стол и рабочее кресло ее были с иголочки новыми. На столике справа стоял постоянно включенный компьютер. Бо́льшую часть одной из коротких стен занимала доска с текущими делами, на которую были в идеальном порядке пришпилены листки и стикеры с записями. Диплом об окончании колледжа, призы за айкидо и меткую стрельбу размещались на стене справа от входа, а садясь в кресло для посетителя, вы видели их прямо перед собой. Вот такая она, Мёрфи, – организованная, волевая, целеустремленная и немножко нетерпеливая.

– Погоди, – сказала мне Мёрфи.

Я остановился у двери – как всегда – и подождал, пока она пройдет в кабинет и отключит компьютер и интерком на столе. Мёрфи уже привыкла к тем катаклизмам, которые происходят, когда я оказываюсь вблизи от работающих механизмов. Когда она разобралась со всем этим, я вошел.

Я плюхнулся в кресло и отхлебнул еще кофе. Она присела на краешек стола и, прищурив голубые глаза, посмотрела на меня сверху вниз. Сегодня, в субботу, она была одета с той же небрежностью, что и в рабочий день: темные слаксы, темная блузка, оттеняющая ее золотые волосы, цепочка и серьги из светлого серебра. Чертовски стильно. Я, в своих мятых джинсах, футболке и черном плаще, с всклокоченной шевелюрой, чувствовал себя неловко.

– Ладно, Гарри, – сказала она. – Выкладывай, что там у тебя.

Я допил последний глоток кофе, подавил зевок и поставил чашку на стол. Она переставила ее на поднос.

– Я всю ночь с этим провозился, – сказал я, стараясь говорить негромко. – Я черт знает сколько времени угрохал, рассчитывая это заклятье. И если я в своих расчетах хоть приблизительно прав, это почти невозможно проделать даже с одним человеком, не говоря уже о двоих.

Она испепелила меня взглядом.

– Только не надо насчет «почти невозможно». У меня на руках два трупа, свидетельствующие об обратном.

– Побереги силы, – буркнул я. – Я ведь еще только начал. Тебе придется понять весь принцип, если хочешь разобраться с деталями.

Взгляд ее сделался еще опаснее. Она крепко взялась руками за край стола.

– Ладно, – произнесла она убийственно рассудительным тоном. – Ладно. Давай объясняй.

Я снова протер глаза.

– Слушай. Тот, кто это сделал, – кем бы он ни был – применил для этого томатургическое заклятие. Он воспользовался волосами или обрезками ногтей Томми Томма и Дженнифер Стентон… ну или чем-нибудь в этом роде – чтобы установить с ними связь. А потом вырвал символическое сердце какой-нибудь ритуальной куклы или жертвенного животного. Только для того, чтобы то же случилось с жертвами, нужно задействовать еще черт знает какую уйму энергии.

– Я не услышала ничего нового, Гарри.

– Ладно, ладно. Перехожу к сути, – сказал я. – Пойми, энергии в таком случае нужно столько – от одной цифры рехнуться можно. Проще устроить небольшое землетрясение, чем лишить кого-то жизни таким вот образом. В самом лучшем случае, возможно, я бы и добился результата, оставшись при этом в живых. Только для этого нужно, чтобы жертва достала меня до… до… до белого каления.

– Ты что, называешь себя в качестве подозреваемого? – Уголок рта у Мёрфи чуть дернулся.

Я фыркнул:

– Я сказал, что у меня хватило бы силы проделать это с одним человеком. Полагаю, попытка проделать это с двумя просто угробила бы меня.

– Ты хочешь сказать, что все это проделал этакий чародей-Шварценеггер?

Я пожал плечами:

– Что ж, такое возможно. Но гораздо вероятнее, это провернул какой-то большой мастер. В конце концов, магия не ограничивается простым объемом энергии. Важную роль играет и концентрация. Чем лучше сфокусируешься на цели, тем эффективнее ты прикладываешь свою энергию в нужное время и в нужном месте. Ну, вроде как мастер древних китайских боевых искусств ломает древесный ствол голыми руками. Он ведь даже щенка над головой поднять не может, зато имеющуюся у него силу направляет куда нужно – с оглушительным эффектом.

Мёрфи покосилась на свои призы за айкидо и кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Пожалуй, это я могу понять. То есть, выходит, мы ищем этакую волшебную разновидность мистера Мьяджи.

– Или, – я назидательно поднял палец вверх, – над этим одновременно поработало несколько чародеев. Объединили свою энергию и использовали ее разом. – От пульсирующей боли в голове в сочетании с пустым желудком и кофеином я почему-то начал говорить немного пьяным голосом. – Групповая работа, вот в чем суть.

– Шайка убийц, – протянула Мёрфи. – Я и одного не поймала, а тут еще ты говоришь, что их может оказаться полсотни.

– Тринадцать, – поправил я ее. – Больше тринадцати не получается. Но я сомневаюсь, чтобы их было так много. Это чертовски сложно. Все в кругу должны полностью отдаться заклятию, не колебаться, не сомневаться… И при этом всецело доверять друг другу. Такого в обычной шайке не встретишь. Такое вообще происходит крайне редко, – если, конечно, это не какая-нибудь разновидность фанатизма. Религиозного или политического.

– Культ, – произнесла Мёрфи и потерла усталые глаза. – То-то «Волхв» разрезвится, если история вылезет наружу. Значит, Бьянка все-таки замешана во всем этом. Она запросто могла подвигнуть кого-нибудь на такие усилия с целью избавиться от этого человека.

Я мотнул головой. Та болела еще сильнее, как-то настырнее, но куски мозаики ложились на места.

– Нет. Тут ты не в ту сторону смотришь. Убийца шлюхи и Томми Томма метил вовсе не в Бьянку.

– А ты-то откуда знаешь?

– Я с ней встречался.

– Черт подери, Гарри!

Я даже не обратил внимания на ее злость.

– Ты же сама знаешь, Мёрф, она с тобой не будет разговаривать. Она из старомодных девиц-монстров. Никакого сотрудничества с властями.

– А с тобой она что, говорила? – обиделась Мёрфи.

– Еще как.

– Я бы тебя в тряпку измочалила, но ты и так тряпка, – вздохнула Мёрфи. – Ну и что ты узнал?

– Бьянка здесь ни при чем. У нее нет ни малейшего представления, кто это мог сделать. Она сильно напугана. – Я благоразумно умолчал, насколько она напугана: настолько, что едва не разорвала меня на куски.

– Выходит, кто-то послал предупреждение – но не Бьянке?

– Джонни Марконе, – кивнул я.

– Война гангстерских кланов, – задумчиво произнесла Мёрфи. – А теперь еще и с применением магии. Мафиозные чары. Господи, спаси и сохрани. – Она побарабанила каблуками по торцу стола.

– Война гангстерских кланов. Поставщики «Третьего глаза» против традиционных наркотиков.

Она настороженно покосилась на меня.

– Угу. Да, все именно так. Откуда ты знаешь? Мы ведь держали эту информацию в тайне от прессы.

– Ну, я тут столкнулся с одним парнем, у которого от «Третьего глаза» крыша поехала. Так вот, кое-что из того, что он говорил, заставляет меня считать, что эта дрянь не просто дурит голову. Она и правда открывает возможность видеть скрытое. И надо быть очень, очень хитрозадым чародеем, чтобы производить такое зелье в больших количествах.

Голубые глаза Мёрфи возбужденно заблестели.

– Значит, тот, кто поставляет на улицы «Третий глаз»…

– …тот и убил Дженнифер Стентон и Томми Томма. Я в этом совершенно уверен. Это логично.

– Пожалуй, я с тобой соглашусь, – кивнула Мёрфи. – Что ж, хорошо. Сколько ты знаешь людей, способных сложить такое убийственное заклятие?

– Бог мой, Мёрфи, – взмолился я. – Не можешь же ты просить, чтобы я передал тебе список имен, чтобы ты тащила народ со всех окраин на допрос.

Она наклонилась ко мне, и голубые глаза ее вспыхнули свирепым синим светом.

– А вот и ошибаешься, Гарри. Очень даже могу. И просить, и приказать передать мне этот список. А если ты откажешься, я могу закатать тебя в кутузку, в одиночку, и так быстро, что у тебя и голова закружиться не успеет.

– Моя голова уже кружится, – возразил я и хихикнул. В голове стучало: бух, бух, бух… – Ты этого не сделаешь, Мёрф. Я же тебя знаю. И ты, черт побери, тоже прекрасно знаешь: если бы у меня было что-то, чем ты могла бы воспользоваться, я бы это тебе дал. Если бы только разрешила мне участвовать в следствии, дала мне шанс…

– Нет, Гарри, – сухо перебила меня она. – Никаких шансов. Я и без тебя по самое не хочу в трясине с аллигаторами, так что уж не усложняй все это еще больше. Ты и так уже пострадал, и не проси, чтобы я тебе к веревке еще и мыла прикупила. У меня нет ни малейшего желания отскребать тебя от бетона. У того, кто убил Томми Томма, явно испортится характер, когда его загонят в угол, но это уже не твоя, а моя забота.

– Не кипятись, – посоветовал я ей. – В конце концов, это на тебя давит начальство со сроками.

Лицо ее побледнело, глаза приобрели совсем уже неестественную по интенсивности окраску.

– Ты просто дерьмо, Гарри!

Я открыл рот, чтобы ответить ей, я даже начал говорить что-то, но тут мой череп показался мне слишком тяжелым для шеи, и все вокруг как-то закрутилось, а стул вроде как встал на дыбы на задних ножках, мотая в воздухе передними. Мне показалось, что гораздо безопаснее будет сползти на пол: змея вон ползает всю жизнь и не падает. Половые плитки приятно холодили щеку и убаюкивали. Только в голове продолжало стучать: бух, бух, бух – лишая меня удовольствия от того, что без этого было бы просто приятной легкой дремой.