Текст книги "Любимая"

Автор книги: Джилл Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Несколько часов спустя Джулиана глубоко сожалела о том, что уехала из Сент-Луиса. Ей хотелось оказаться как можно дальше от лошадей и гор.

Она едва могла вспомнить, как они пробирались по лесистому плато у горы Моголлон. К полудню солнце чуть ли не обжигало. Эта дорога, решила она, может вести только в преисподнюю. Пегая лошадь везла на себе и ее, и Роудона, спускаясь вниз по извилистой дорожке. В лазурно-голубом небе не было ни облачка. В тишине было отчетливо слышно, как по камням пробегают ящерицы. Крики орлов – а может, стервятников? – эхом отдавались от каменистых склонов.

С дорожки они перебрались на тропу, обозначенную валунами и дубовой порослью, а затем по крутому ущелью двинулись к следующей вершине. Внизу, между камнями, журчала горная речка. При виде воды Джулиана, давно мучимая жаждой, почувствовала боль в пересохшем горле. Однако Роудон не посчитал нужным сделать привал или хотя бы дать ей напиться. Он повернул лошадь на север, прочь от реки.

Они взбирались все выше и выше, а потом опять начали спускаться вниз. Спуск был таким крутым, что у Джулианы от страха перехватило дыхание. Она закрыла глаза, чтобы не видеть россыпь серых и пурпурных острых камней далеко внизу. Коул был всю дорогу молчалив и спокоен. «Наверное, он сделан из железа», – подумала Джулиана, когда солнце начало скользить к западу и горизонт окрасился в розовые предзакатные тона. За весь этот бесконечный день Роудон ни разу не остановил лошадь, не спутал направление и не заблудился. Как будто он знал все горные тропы, все трещины в склонах, каждую пропасть, каждый камень и каждое дерево.

Джулиана чувствовала, как он напряжен, и понимала, что он сердится. Он ни разу не заговорил с ней. И это только к лучшему, заключила она, так как сама была не в силах вымолвить ни слова. А если бы она промолчала, он бы разозлился еще сильнее. Гнедой Кэша Хогана, нагруженный вещами, шел в поводу за лошадью Роудона. Сначала Джулиана недоумевала, зачем им вдвоем ехать на одной лошади, но потом сообразила, что он, очевидно, сомневался в ее способности преодолевать крутые тропы верхом. Ему не хотелось, чтобы две тысячи долларов низверглись в пропасть. И все же она должна найти способ сбежать. Вряд ли это будет просто – сбежать от человека более сильного, опытного и знающего местность лучше, чем она; спрятаться от него в сердце Богом забытой Аризоны, где нет ничего, кроме гор, скал, змей, койотов да других охотников, разыскивающих ее.

Шли часы, долгие, мучительные, изматывающие, а они все ехали и ехали в полном молчании. Джулиана спиной чувствовала его мускулистую, твердую, как окружающие скалы, грудь.

Наконец, когда серые тени поглотили золотистые и розовые тона предвечернего неба, они остановились у подножия гранитной скалы на просторной поляне. Неподалеку журчал ручеек. Слева начинался лес голубых елей. Между деревьями проскочил заяц, над головой кружил луговой тетерев, вдали, на пустынном плато, Джулиана увидела силуэт лося.

Роудон легко спрыгнул на землю и помог спуститься вниз Джулиане. Уставшая до крайности, она не устояла на ногах и, застонав, начала падать. Роудон поддержал ее одной рукой.

– Скоро это войдет у вас в привычку, – нахмурился он.

– Еще один такой день – и я умру. Тогда вы не получите свои грязные деньги, – пробормотала она.

– Даже не рассчитывайте на это. Я могу привезти ваш скальп в качестве доказательства.

– Мой… скальп? – Она слегка вздрогнула. – Вы, конечно… шутите.

– Почему вы так думаете? – Роудон секунду пристально смотрел на нее, а потом отвернулся и занялся делами.

Джулиана пришла в отчаяние. Она вынуждена терпеть издевательства этого невыносимого человека, занимающегося охотой на живых людей, а ведь могла бы находиться сейчас в дилижансе, который с каждой милей приближал бы ее к Уэйду и Томми. Какое чудовище, подумала она, наблюдая за тем, как Коул чистит лошадей. У него нет ни чувств, ни сострадания, ни моральных устоев. Проявил ли он хоть каплю эмоций, когда убил ту троицу в Сидер-Галче? Проявил ли он хоть малую толику заботы о ней в течение всего изматывающего дня, пока они ехали по этой дикой земле? Неожиданно Джулиана испытала острый приступ ненависти – и к Роудону, и к Джону Брину, который несет всю ответственность за случившееся с ней. Она поклялась себе, что никогда не вернется в Денвер. Она обязательно сбежит от Коула Роудона. Рано или поздно. Ведь должен же он хоть изредка спать. Вот когда он заснет, тогда она и сбежит. И, решила Джулиана, непроизвольно расправляя плечи, постарается спрятаться так, чтобы он ее не нашел.

Внезапно Роудон резко повернулся и взглянул на Джулиану.

– Забудьте об этом, – усмехнулся он, будто прочитал ее мысли. – Два раза вы уже потерпели неудачу.

У Джулианы от изумления вытянулось лицо.

– Не понимаю, о чем вы, – спустя секунду проговорила она.

Его улыбка стала шире.

– Конечно, не понимаете, сударыня, – заявил он. – И никогда ничего не воровали.

Роудон принялся разводить огонь, а Джулиана присела на камень под развесистыми ветками тополя, подальше от своего мучителя, и осмотрела поляну с пучками пожухлой травы, кактусами и увядшими полевыми цветами. Может быть, сейчас, когда Роудон не видит ее, самый подходящий момент для бегства? Но здравый смысл подсказал ей, что подобный шаг был бы вопиющей глупостью. К тому же она устала и ослабла от жажды. Она далеко не убежит, а если и убежит и спрячется где-нибудь в этих диких горах, то умрет от голода, так и не встретив ни одной живой души. Нет, если она намерена сбежать и выжить, ей понадобятся лошадь и запас провизии. Чтобы все подготовить, нужно время. Она подождет, сказала себе Джулиана, глядя на широкую спину Роудона.

Вместе с сумерками на долину опустилось холодное одиночество. Вокруг были только скалы, их острые вершины пронзали бескрайнее небо, как гигантские пальцы. Внезапно поднявшийся северный ветер зашуршал листьями, его резкие порывы пригибали к земле языки пламени, а тоскливое завывание эхом раздавалось в горах. Джулиана почувствовала себя очень неуютно и придвинулась к костру.

Роудон подстрелил и ощипал тетерева и принялся жарить его. Вместо того чтобы смотреть, как он это делает, Джулиана уставилась на огонь. Интересно, размышляла она, свяжет он ее сегодня или нет. Она страшилась этого момента, но понимала, что не может противостоять Коулу. Слишком неравны их силы. К тому же интуиция подсказывала: он не из тех, кто легко меняет свои решения. Одно хорошо – что он не попытался обидеть ее. Остается только молиться, чтобы так было и дальше.

Джулиана знала: она не будет просить его о пощаде и не проявит перед ним свою слабость. Единственное ее оружие против него – это гордость и сообразительность. И она воспользуется ими в полной мере.

Коул жевал сочный кусок мяса и наблюдал за Джулианой. Он находился в странном состоянии, как будто эта стройная светловолосая красавица с грустными зелеными глазами и потрясающей фигурой загипнотизировала его. Да что же с ним такое?

Джулиана обхватила себя руками, и Коул увидел, что она дрожит. Проклятие. Все оказывается не таким простым, как он предполагал. Чем дольше она находится рядом, тем сильнее волнует его. Ну как он мог позволить себе поцеловать ее сегодня утром и забыться настолько, что даже не услышал шагов старателей?

«Нас обоих могли бы убить, – подумал он. – Что же, черт побери, со мной происходит?»

После Лайзы ни одна женщина так на него не действовала. Это к добру не приведет. Недолго и умереть в мечтах о золотых волосах, о манящих глазах, о губах, таких сладких, что он не мог забыть о них…

– Куда вы? – спросил Коул, когда Джулиана встала и, отряхнув юбку, направилась к лесу.

– Мне нужно уединиться, – процедила она сквозь зубы, возмущенная тем, что приходится обсуждать с ним интимные проблемы. Как будто ей требуется его разрешение! – Уверяю вас, у меня нет намерения сбежать.

– Рад слышать это. – Роудон кивнул. – Возможно, в вас больше здравого смысла, чем я полагал.

Джулиана гордо вскинула голову и углубилась в лес. Справив нужду, она услышала слева от себя журчание воды и по тропинке спустилась к ручью. Обрадовавшись возможности наконец смыть с лица дорожную пыль, она опустила руку в ледяную воду. Неожиданно справа, очень близко от нее, раздался странный звук. Джулиана резко повернула голову и закричала.

Ее полный ужаса вопль разорвал ночную тишину гор.

Глава 11

Коул подбрасывал в костер дрова, когда услышал крик. Насторожившись, он повернулся к лесу.

«Чертова баба, что там еще случилось?»

Крик внезапно оборвался. Это насторожило Коула еще сильнее. Схватив «кольт», он стал пробираться между деревьями и кустами, готовый к любой неожиданности. Будь то встреча с апачами или с каким-нибудь бродягой. Он не знал, жива Джулиана или убита.

Наконец Коул снова услышал ее голос, пронзительный, испуганный. По звуку он определил, что она у ручья, и поспешил туда. Выбежав к ручью, Коул остановился как вкопанный. Его глазам открылась невероятная картина: Джулиана сидела на дереве, а прямо под ней стоял огромный черный медведь и когтями царапал ствол.

– Уходи, – говорила Джулиана медведю, приникнув к суку, на котором сидела. – Кыш! Возвращайся домой и оставь меня в покое. А-а-а! – вдруг закричала она, покачнувшись и едва не упав вниз.

– Вы притягиваете к себе неприятности, – заметил Коул, наблюдая за ней с расстояния в десять футов.

Услышав его голос, Джулиана устремила на него полный ужаса взгляд.

– С-сделайте что-нибудь, – выдохнула она. – Д-долго я здесь не продержусь, я п-падаю…

Медведь повернулся к Коулу и зарычал. Его черные глаза засверкали. Он встал на задние лапы. Казалось, он решает, броситься ли на Коула или ждать, когда жертва свалится с дерева. Тишину снова нарушил его рев.

– Не стреляйте! – велела Джулиана. – Найдите иной способ избавиться от него.

– Вы не в том положении, чтобы отдавать приказы, – буркнул Коул, невольно любуясь девушкой. С подобранной юбкой, из-под которой виднелись длинные стройные ноги, она действительно являла собой восхитительное зрелище. – Могли бы и предупредить, что у вас тут назначена встреча с приятелем. Я бы оставил вас вдвоем.

– Не смейте насмехаться надо мной… в такой момент! – Сук треснул под ее весом, и Джулиана вскрикнула. – О Господи…

Медведь задрал голову и вытянул огромную лапу вверх, туда, где сидела девушка.

– Какая связь между вами и Монтгомери?

– Что-о? – Джулиана не верила своим ушам.

– Вы слышали меня.

Из ее исцарапанных пальцев сочилась кровь, силы были на исходе, тело отказывалось повиноваться.

– Едва ли… это подходящий момент…

– Трудно найти более удобное время. Если не хотите танцевать со своим приятелем, быстрее отвечайте. И говорите правду.

– Коул… пожалуйста!

– Так какая связь?

– Они мои братья, но они не имеют никакого отношения к…

– Томми – ваш брат?

– Да, да, один из братьев. А теперь…

Медведь начал взбираться по дереву.

– Коул! – завопила Джулиана.

– Почему вы упали в обморок у салуна?

Джулиана отчаянно цеплялась за ветви. Морда зверя была всего в каких-нибудь десяти футах от нее. Она видела оскаленные клыки.

– Ради всего святого…

– Почему?

– Потому что я не выношу вида крови! Но вид вашей крови доставил бы мне удовольствие! А теперь быстро уберите от меня это животное, только не… не стреляйте… до последнего!

– Может, вы хотите, чтобы я с ним потанцевал? – осведомился он и поднял «кольт».

Медведь, будто догадавшись о его намерениях, спустился с дерева, встал на все четыре лапы и уставился на Роудона.

Коул выстрелил, и пуля пролетела в нескольких дюймах от головы животного. Взревев, медведь отскочил в сторону и замер. Казалось, он собирается с силами для атаки. Коул выстрелил еще раз и с боевым кличем шайенов побежал на медведя. Тот издал короткий рык, развернулся и скрылся в лесу.

Коул спрятал «кольт» в кобуру. Почему же он не убил медведя, спрашивал он себя. Ведь грозный зверь мог бы броситься на него, вместо того чтобы убежать! Глупая баба. «Не стреляйте в него». А он послушался. Коул нахмурился, возмущенный до глубины души, но кто был причиной возмущения – он сам или Джулиана, – определить не смог.

– Итак, мисс Монтгомери, – буркнул он, глядя на нее, – мне известно, что вы умеете ездить верхом, воровать и лазать по деревьям. Каждый день я узнаю о вас кое-что новенькое. Но вот вопрос: умеете ли вы благодарить?

– С-снимите меня отсюда, – взмолилась Джулиана. – Кажется… я сейчас упаду…

Едва она успела произнести эти слова, как сук с громким треском сломался. Джулиана полетела вниз, прямо на руки Коулу. Выражение ее лица, пунцового от гнева и смущения, было настолько комичным, что он не удержался от улыбки.

– О-ох! Отпустите меня, – потребовала Джулиана, ощутив железную хватку его рук. – Немедленно отпустите!

– Как скажете, мэм. – Коул бесцеремонно бросил ее на ковер из сосновых иголок.

Приземлившись, Джулиана вскрикнула от возмущения и боли. После целого дня, проведенного в седле, и лазанья по деревьям у нее болела каждая косточка. Она не представляла, сколько еще может выдержать.

– Вы… вы… – Ярость мешала ей говорить.

– Слушаю вас. – Подавив смех, Коул притронулся к шляпе и направился к лагерю. – Бродите по лесу сколько угодно – возможно, ваш дружок вернется, и вы потанцуете, – бросил он через плечо и услышал, как Джулиана вскочила на ноги.

– Подождите… меня!

Он не замедлил шаг и не оглянулся, и Джулиане пришлось бежать.

– Вы… вы невозможный, неблагородный, невоспитанный грубиян…

– А вы самый неблагодарный, вечно всем недовольный нытик, от вас одни неприятности…

Секунду они стояли друг против друга, освещенные лунным светом, падавшим на них сквозь сосновые ветки. Джулиана – растрепанная, с налипшими на платье иголками, с яростным блеском в глазах, а Коул – все с тем же холодным насмешливым выражением на лице. Вдруг он взял ее за плечи и потянулся к ней. Он мог бы поклясться, что собирался поцеловать ее. Но в последний момент, когда их губы разделяло всего несколько дюймов, Коул отпрянул, мысленно проклиная себя за слабость, оттолкнул Джулиану и пошел прочь.

Да что же это такое, недоумевал он. Внутри у него все так и кипело от раздражения. Разве утреннего урока ему мало? От этой женщины неприятностей больше, чем от десятка таких, как Риз Кинкейд. Надо держаться от нее подальше. Проклятие, ну почему ему все еще хочется целовать ее? Потому, что ее чертова красота способна затмить рассвет, потому, что она отважна как никто другой. Вряд ли она испугалась медведя сильнее, чем его.

«Не стреляйте в него», – попросила она. А в Денвере упала в обморок, когда увидела убитого. Значит, кровопролитие и убийство претят ей, а воровство нет. Забавно. Однако ситуация именно такова. Впервые в жизни Коул усомнился в собственной интуиции, в собственной силе воли. Если он потеряет бдительность, она одержит над ним верх, причем не будет стрелять в него и не проткнет ножом во сне, а просто сломит его сопротивление. Проклятие, разве он не мужчина? Да, но она-то чертовски красива.

Коул принял решение. У него нет желания везти ее в Денвер. Будь он проклят, если пойдет на то, чтобы вдвоем с ней ехать по этому дикому краю. Путешествие займет несколько недель. Есть более быстрый путь. Завтра он отвезет ее в Платтсвилл. Пусть шериф Риверс ломает голову над тем, как доставить ее в Денвер. Упрятав ее в тюрьму, он снимет с себя всю ответственность за нее. Конечно, это отдалит выплату вознаграждения: Риверсу придется запросить подтверждение, почти месяц уйдет на бумажную волокиту и на то, чтобы передать девчонку властям Денвера – только после этого он сможет получить свои деньги. Ну что ж, тем временем он съездит в «Огненную гору» и выяснит, можно ли каким-нибудь образом оттянуть окончательный срок покупки ранчо. Дело стоит того, с усмешкой заключил он, чтобы избавиться от нее, хотя он и не привык вести дела таким образом. Но он сыт по горло Джулианой Монтгомери и ее выходками.

Джулиана в глубокой задумчивости следовала за ним к лагерю. Что же ей делать с Коулом Роудоном? Он абсолютно непредсказуем и вызывает только гнев. Интересно, уже не в первый раз спрашивала она себя, он действительно настолько невосприимчив к женским чарам, как хочет казаться? Он всеми силами старается дать ей понять, что она значит для него не больше, чем вещь, хотя и ценная, потому что ее можно обменять на наличность. Однако она могла бы поклясться, что он готов был снова поцеловать ее – даже несмотря на свой гнев, на то, что она злила его и доставляла кучу неприятностей. Что же касается ее, то она скорее поцелует того страшного старого медведя, чем Коула Роудона!

И все же, если его тянет к ней, нельзя ли использовать это в своих целях? Может быть, ей удастся немного смягчить его и затем уговорить отпустить ее? Или хотя бы притупить его бдительность, чтобы должным образом подготовить побег.

Как же тоскливо думать об этом!

Когда Джулиана добралась до лагеря, Коул курил, прислонившись к дереву. По его лицу ничего нельзя было понять. Высокий, сильный, неприступный, в надвинутой на глаза шляпе, он стоял в круге серого лунного света. Джулиана судорожно втянула в себя воздух. Лучше не терять времени и поскорее приступить к исполнению своего плана. Однако ее план таил в себе одну опасность – опасность вызвать у Коула Роудона новые подозрения. Для нее нежелательно, чтобы он следил за каждым ее шагом, его повышенное внимание только осложнит ей жизнь. Однако ее положение настолько безнадежно, что она готова на все.

Старательно скрывая неуверенность, Джулиана направилась к Коулу. Она не подозревала, как соблазнительно покачиваются ее бедра, как заманчиво волнуется густая масса золотистых волос, как мягко скользят тени по ее лицу. Она нервничала и думала только о том, что ей предстоит вести рискованную игру с этим непредсказуемым человеком. Джулиана откинула с лица волосы. Она знала, что выглядит ужасно. Однако порванное и забрызганное грязью платье еще не отменяет того факта, что она женщина, и не умаляет ее способности очаровывать мужчину.

Одарив Коула, как она надеялась, смущенной улыбкой, Джулиана нежным голоском произнесла:

– Боюсь, мистер Роудон, в последнее время я вела себя не очень хорошо. Я должна извиниться перед вами… и поблагодарить вас. Я признательна за то, что вы не убили беднягу.

Коул затянулся.

– Да? А как же насчет того, что я спас вашу шкуру?

– И за это я признательна.

Некоторое время он молчал, сверля ее взглядом.

– И что дальше? – наконец довольно грубо спросил он.

– Простите?

Он бросил сигарету и наступил на нее, чтобы затушить.

– И что вы теперь задумали?

Джулиана развела руками и постаралась изобразить на своем лице праведный гнев.

– Ну почему вы так подозрительны? Я просто поняла, что действительно обязана вам жизнью. Вы же и вчера спасли меня от верной смерти. Если бы не вы, я бы рухнула в пропасть.

– Честно говоря, у меня было желание позволить вам это.

Его слова настолько потрясли ее, что она забыла о необходимости соблюдать спокойствие.

– Правда?! – воскликнула она.

– Да.

Чтоб он провалился! Неужели он действительно сожалеет о том, что оттащил ее от края бездны? Джулиана подавила гнев. Он опять хочет вывести ее из равновесия, взбесить. Нет, она не позволит ему этого!

– Я пришла к заключению, – голос Джулианы звучал спокойно, – что вы кое в чем правы. Признаю, я не хочу возвращаться в Денвер. Однако там я предстану перед судом и постараюсь убедить присяжных в своей невиновности. Как видите, у меня нет причин грубить вам или готовить побег. Я решила, что позволю вам отвезти меня в Денвер и с готовностью выслушаю предъявленные мне обвинения.

– Вы позволите мне отвезти вас в Денвер? Как будто у вас есть выбор! – Коул явно насмехался над ней: ему нравилось, когда в ее глазах появлялся гневный блеск.

– Нет смысла издеваться надо мной, мистер Роудон, – проговорила Джулиана, сожалея о том, что не умеет плакать в нужный момент – именно так поступала Виктория, когда дядя сердился на нее. Ей ничего не оставалось, как с грустным видом пожать плечами. – Я уже признала свое поражение.

Коул наблюдал, как она косится на него из-под ресниц.

– Вот как? – спустя минуту произнес он. – Ну что ж, замечательно. – Неожиданно он схватил ее за плечи. Глаза Джулианы расширились от волнения. Но Коул только повернул ее лицом к костру и разбросанной вокруг него грязной посуде. – Пока вы отсутствовали, сударыня, я тоже кое-что понял. Я подстрелил тетерева, которым мы поужинали, следовательно, вам предоставляется честь убрать все. Если вы намерены путешествовать со мной на равных правах, вам придется работать. – Он повернул Джулиану лицом к себе и, нахмурившись, пристально посмотрел ей в глаза. – И что вы об этом думаете?

Джулиане стоило огромного труда сохранить смиренный вид.

– Думаю, это справедливо, – пробормотала она. В следующую секунду она лучезарно улыбнулась Коулу: – Я начну прямо сейчас. – Склонив голову набок, она дерзко взглянула на него. – Я поступаю правильно, мистер Роудон?

– Забудьте о «мистерах». Роудон – так проще.

– Хорошо, Роудон.

– Да, правильно.

Джулиана сделала шаг, но Коул не отпустил ее. Кажется, догадалась она, он не отдает себе отчета в том, что все еще сжимает ее руку, причем очень сильно. Его взгляд, острый как кинжал, был устремлен на нее. Он изучал ее. В его глазах, против ожиданий Джулианы, не было ни намека на сердечность, только холодная подозрительность.

– Мистер Роудон, мне больно.

– Что? Ах! – Он отпустил ее.

Его взгляд следовал за ней, пока она шла к костру. Джулиана готова была спорить на все деньги, лежавшие в ее кошельке, что знает, о чем он думает.

Преодолевая усталость после тяжелого дня и ночи, проведенной в неудобной постели, Джулиана без единой жалобы сделала все, что велел Роудон. Ее так и подмывало ударить его сковородкой с длинной ручкой, однако она спокойно собрала грязные тарелки и отнесла их к ручью. Роудон показал ей, как песком отмыть жир и прополоскать посуду. Пока Джулиана трудилась, он наполнил фляжки, собрал дров для костра и устроил лошадей на ночлег.

Бархатистый ночной мрак, накрывший долину, разгонял серебристый свет луны и звезд. Тишину нарушил крик совы. Тихо журчал ручей, среди кустов одиноко шелестел ветер. Закончив с уборкой, уставшая сверх меры Джулиана присела у костра.

Не глядя на нее, Роудон устроил себе постель среди высокой травы и постелил рядом плащ. Затем тоже расположился у костра и устремил взгляд на огонь.

Он не представлял, что близость такой прекрасной женщины в этом безлюдном крае превратится в мучительную пытку. Несмотря на сопротивление, он все сильнее и сильнее ощущал на себе действие ее утонченной красоты и врожденной грации. Вот и сейчас, при виде отблесков пламени на ее нежном лице, он ощущал в себе странное волнение. В свете костра ее волосы блестели удивительно ярко. Он прекрасно понимал, что она хочет привлечь к себе его внимание. Она, как Далила, заманившая Самсона, пользовалась своей красотой, чтобы отнять у него силу. Она притворялась нежной, уступчивой и покладистой, желая заставить его забыть о краже лошади, о доставленных ему неприятностях, с которыми справиться было тяжелее, чем с колючкой под седлом, забыть о ее двух попытках бежать. Сейчас она пытается убедить его, будто стала ручной, как котенок, кокетничает с ним не хуже, чем девица из салуна.

Ну что ж, если она так добивается его внимания, она получит его – а потом он передаст ее шерифу Риверсу. Она не будет знать, с холодным удовлетворением подумал Коул, о том, что ее усилия ни к чему не приведут. Пусть не догадывается о том, что завтра ее ждет тюрьма. Пусть считает, будто может управлять им, – тогда больше вероятности, что сегодня ночью она не сбежит. У него нет желания привязывать ее к себе. Судя по ее виду, ей необходимо выспаться. К тому же завтра их ждет долгая дорога в Платтсвилл.

А вдруг, не без приятного нетерпения подумал Коул, сегодня ночью она попытается заполучить свободу ценой своей любви? Может, стоит позволить ей применить свое женское искусство, а утром уведомить о том, что он передает ее в руки шерифа?

Коул невесело ухмыльнулся, представив ее ярость.

В следующий раз она дважды подумает, прежде чем пробовать на мужчине свои чары, сказал он себе. Но мысль о том, что она будет хлопать ресницами перед другим, заставила его стиснуть зубы.

– Не мешало бы поспать, – бросил он, очнувшись от размышлений. – Завтра выезжаем на рассвете.

– Мы проедем такое же расстояние, как сегодня?

Джулиана содрогнулась, представив, что ее ждет еще один трудный день. У нее не было сил даже для того, чтобы перебраться на плащ. Может, устроиться прямо здесь, на траве? Только будет очень холодно. Ну и пусть холодно, у нее все равно слипаются глаза.

– Большее, – ответил Коул. – И по более пересеченной местности.

– Не знала, что есть более пересеченные местности.

– Сегодняшняя дорога была легкой. Завтра я покажу тебе, что значит ехать верхом по Аризоне.

Но Джулиана никак не отреагировала на его слова. Все ее мысли были о сне. О спокойном, глубоком сне. От нее всего-то и требуется – сделать пять шагов, чтобы добраться до расстеленного плаща. Пять маленьких шажков…

Коул услышал странный шум наверху, среди скал. В мгновение ока он оказался на ногах. Лошади не проявили никакого беспокойства – очевидно, то, что привлекло его внимание, не встревожило их.

А вдруг это апачи, предположил он. Мирный-то договор подписан, но это ничего не значит. Среди индейцев масса таких, которым плевать на договоры с белыми, генерала Кука и патрули, охотящиеся за ними. Коул поднял голову и внимательно осмотрел скалу, потом бесшумно скользнул за белый валун. Он наблюдал и ждал, научившись этому искусству у шайенов. Однако тишину ночи нарушали лишь плеск воды да шелест ветра. Он увидел, как в пятне света блеснула рыжая шерсть. В двадцати футах от него со скалы спрыгнула пума и побежала к лесу. Коул заметил, как среди деревьев мелькнула самка оленя. Лошади испуганно заржали. Коул облегченно вздохнул. Это не апачи, а всего лишь пума, охотящаяся за своей жертвой. Однако он еще некоторое время вслушивался в ночную тишину, прежде чем вернулся к лагерю.

Его пленница лежала на траве рядом с костром. В первую секунду Коул решил, что она мертва, что, пока он следил за пумой, ее убили апачи. Встревоженный, он подбежал к ней и обнаружил, что она спит, уютно устроившись на траве и положив голову на руку. Ее разметавшиеся по земле волосы напоминали расплавленное золото. Он долго разглядывал ее, тяжело дыша.

Черт, спящая она выглядит такой невинной! И еще безумно уставшей. Коул опустился на колено и принялся внимательно изучать тонкие черты ее лица. В груди у него появилось тянущее ощущение. Вдруг он вспомнил, как она сидела на дереве, прямо над ревущим медведем. И улыбнулся. Затем поднял ее на руки и понес к приготовленным постелям. Поддавшись порыву, он положил ее на свой матрац, который был мягче плаща, и укрыл одеялом. Она что-то пробормотала во сне и заворочалась, устраиваясь поудобнее. Коул несколько мгновений смотрел на нее, прежде чем лег на плащ и накрыл лицо шляпой. Только на эту ночь, сказал он себе. Завтрашнюю она проведет в тюрьме Платтсвилла. А после… ну, дальнейшая ее судьба его уже не касается.

Возможно, стоит задать Хэнку Риверсу пару вопросов об этом деле. И не потому, что он поверил в ее невиновность, но… неплохо бы иметь побольше информации. Тогда он с чистой совестью сдаст ее на руки шерифу и воспользуется представившейся возможностью выкупить «Огненную гору».

«Завтра в Платтсвилле я сниму номер в гостинице и приглашу девчонку. Темноволосую, с голубыми глазами, – решил Коул. – Или рыжеволосую, с пышной грудью. Какую угодно, только не блондинку».

Вот так-то, подумал он.

«С завтрашнего дня о ней будет болеть голова у Хэнка Риверса, а не у меня».

Коул услышал рядом с собой тихое дыхание Джулианы и, не удержавшись, взглянул на нее еще раз. Проклятие, да она похожа на ангела, спустившегося с небес!

На самом же деле она отнюдь не ангел, а настоящее скопище проблем. Ах, если бы он никогда с ней не встречался! Два дня в обществе Джулианы Монтгомери – это слишком много для него.

Скоро они доберутся до Платтсвилла, и он навсегда избавится от нее. Но сначала он должен кое-что выяснить. Утром он обязательно это сделает.