Текст книги "Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов"

Автор книги: Джейсон Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

1
Бостон: слабое звено

Питер Борре уже прожил шесть с половиной десятилетий, и подобно большинству мужчин, обретших семейную гармонию, он понимал, что женщины обычно правы. Постепенно усвоив эту драгоценную мудрость, он уже знал, что о некоторых вещах спорить с женщинами бесполезно.

Он с женой жил в их собственной квартире возле старой верфи, откуда можно было видеть парусные суда, стоящие возле бостонской гавани, и широкую панораму города. Во времена Второй мировой войны сорок тысяч рабочих строили здесь миноносцы; теперь же, как и в других бывших промышленных зонах в городах Америки, большую часть верфи заняли дома для обеспеченных людей. Стены его квартиры были украшены огромными цветными фотографиями, сделанными его женой Мэри Бет в их путешествиях: на них были запечатлены цветы Финляндии, резные двери Марракеша и изогнутый пешеходный мостик Таити.

Борре работал в нефтегазовой промышленности, он разрабатывал электростанции и местные энергосистемы. Он владел холдинговой компанией, занимающейся энергетикой. В 1980-х Борре работал для Mobil над разработкой проектов, связанных с природным газом в Западной Африке, и занимался маркетингом в Европе. До этого он работал на правительство: в 1973 году он стал сотрудником разведки Комиссии по энергетике в администрации Никсона, затем занял место товарища секретаря по международным отношениям при Джимми Картере, когда Комиссия была преобразована в Министерство энергии, где он прослужил еще один год и во время президентства Рональда Рейгана. Но геополитика и бизнес, которыми он занимался, не давали ему доступа к духовной жизни его 49-летней жены Мэри Бет, активистки демократической партии.

Каждое воскресенье, пока Мэри Бет смотрела передачу Meet the Press, Питер Борре вместе со своей тещей Роуз Мэри Бет ходил в церковь задолго до того, как в 2002 году газета Boston Globeначала публиковать материалы о том, как кардинал Бернард Лоу вместе со своими подчиненными епископами покрывал священников, совершивших растление малолетних. Эти публикации вызвали цепную реакцию в американских СМИ, а затем и в других странах, породив кризис, к которому хрупкий и больной папа Иоанн Павел II совершенно не был готов. К зиме 2004 года тема епископов, скрывающих преступных клириков от закона, стала менее популярной. СМИ переключились на историю предварительных президентских выборов демократов и на спорный фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы». В 1996 году Мэри Бет Борре участвовала в организации кампании по перевыборам Билла Клинтона. Теперь ее мало интересовал кандидат с наибольшими шансами – сенатор от Массачусетса Джон Керри. Ей как-то пришлось участвовать в сборе средств для Керри в день его рождения, и ее поразили амбиции этого человека. Хотя она страстно интересовалась новостями, Мэри Бет устала от работы в предвыборных кампаниях. Бостон оказался эпицентром скандала с преступлениями священников, и церковь здесь испытывала финансовые судороги.

Мэри Бет и ее сестра Клавдия поместили своего отца, Билла Пайпера, в интернат, находящийся неподалеку от жилья Клавдии в Винчестере. Пока девушки росли, у него бывали приступы депрессии, а после выхода на пенсию у него нашли болезнь Паркинсона и затем слабоумие. Братья Мери Бет, живущие в Делавэре и Калифорнии, отошли от церкви, Клавдия же исповедовала унитарианство. Мэри Бет ходила на мессу со своей матерью раз в году, на Рождество, это было просто данью семейным традициям. Она интересовалась духовной жизнью, но презирала организованную религию.

В течение шести месяцев Роуз жила вместе с Мэри Бет и Питером в их квартире, пока она искала себе дом в Бостоне. Когда она нашла жилье неподалеку от Клавдии и интерната, Билл изъявил желание снова жить дома вместе с Роуз.

Питер на семнадцать лет старше своей жены Мэри Бет. Наблюдая за реакцией мужа на публикации в газете Globe, она решила, что утонченное воспитание американца в Риме, хотя здесь не участвовали монахини, сделало из Питера итальянского католика. Католицизм для него был эстетическим феноменом, тогда как она сама сталкивалась с более пуританскими проявлениями веры. Мэри родилась в 1955 году и была старшеклассницей в Хокессине (штат Делавэр), когда Верховный суд после дела Роу против Уэйда принял решение о легализации абортов. Под влиянием Глории Стейнем и Жермен Грир Мэри Бет Пайпер становилась феминисткой, и она скрежетала зубами, слушая проповеди старого священника против абортов. Позднее она заметила, что молодой священнослужитель их прихода, блондин с накрашенными волосами в одеяниях с блестками (которые шила ее мать), переживал свою тайную драму. В то время ее завораживали социальные изменения, о которых каждый вечер говорили телевизионные выпуски новостей: борьба за гражданские права и права геев, феминизм и протесты против войны во Вьетнаме. Ее возмущали слова о чудесах и загробной жизни, которые она слышала на уроках религии. Ей хотелось найти смысл этой жизни и прямо сейчас. Она считала, что женщина имеет право сделать аборт, что вызывало недовольство ее матери. Когда она пыталась выйти из дому, не надев лифчика, мать возмущалась. «Из тощей девчонки Мэри Бет превратилась в привлекательную девушку, обладавшую всем, что нужно», – вспоминала Роуз, которая была ирландкой из Нью-Йорка в четвертом поколении со своими стандартами вкуса. Пресвитерианец Билл относился к дочери спокойнее, и его было несложно убедить в чем угодно. Попав в колледж, где она познакомилась с гомосексуалистами, Мэри Бет еще больше удалилась от церкви.

Питер Борре мрачно переживал сексуальный скандал, что предвещало перемену его взглядов. Когда первые статьи в Globeначали раскрывать, как кардинал Лоу покрывал преступления священников, Борре произносил туманные речи об «отдельных гнилых плодах» в церкви.

«Это признак нашего времени», – возражала ему Мэри Бет.

Она рассказывала мужу о том, с чем столкнулась в конце 1980-х, в первые годы их брака, когда тот совершал бесконечные деловые поездки, а она работала с жертвами СПИДа, эпидемия которого захлестнула Бостон. Беседуя с жертвами ретровируса, она слышала рассказы о том, как священники избегают таких людей, нуждающихся в утешении. Она узнала, что, несмотря на непримиримое отношение церкви к гомосексуализму, в ней существует множество священников-геев. Одни священники стремились помогать жертвам СПИДа, а другие избегали всяких контактов с ними. Кроме того, некоторые больные мужчины рассказывали, что их растлили священники, когда те были подростками. Среди ее коллег было много бывших католиков и бывших иудеев, порвавших с церковью или синагогой, которые обменивались друг с другом шутками о религиозной вине, поскольку они следовали глубокому иудео-христианскому импульсу, помогая людям, которые погибали от таинственной болезни.

Четырнадцать лет спустя, когда все узнали, что кардинал Лоу прикрывал облеченных священническим саном преступников, Мэри Бет Борре подумала, что теперь ее муж что-то поймет. Поскольку этот скандал все непрерывно обсуждали, Питер Борре признал верность наблюдений своей жены и всерьез задумался о том, что происходит в церкви.

18 сентября 2002 года адвокат истца Митчелл Гарабедьян и его помощник Уильям Гордон потребовали выплатить восьмидесяти шести жертвам одного священника, Джона Джогена, сумму в $10 миллионов [38]38
  Walter V. Robinson and Michael Rezendes, “Geoghan Victims Agree to $10m Settlement”, Boston Globe,September 19, 2002; Kevin Cullen and Stephen Kurkjian, “Church in an $85 Million Accord”, Boston Globe,September 10, 2003. Всего адвокаты требовали выплатить $85 миллионов в пользу 542 жертв. Позже архидиоцезия договорилась с некоторыми жертвами, которые подавали свои иски без помощи юристов, так что в целом ей пришлось заплатить $90 552 жертвам.


[Закрыть]. Поскольку пресса упоминала о подобных юридических действиях в прошлом, Борре заинтересовался тем, какую сумму архидиоцезии пришлось выплатить в конце 1990-х, чтобы урегулировать конфликты при помощи Гарабедьяна и преуспевающего адвоката из другой фирмы Родерика Маклиша-младшего (внука поэта Арчибальда Маклиша). Этим адвокатам удалось уладить семнадцать подобных случаев во внесудебном порядке, когда по условиям договора с архидиоцезией жертвы были обязаны молчать – эти условия скрывали документы церкви от глаз публики. Однако из-за большого количества подобных случаев информация просачивалась наружу в виде заголовков некоторых документов, которые заинтересовали Кристен Ломбарди из еженедельника Boston Phoenix. Юристы, работающие в Globe, попросили суд предоставить им доступ к этим документам. Судья Констанс Свини, несмотря на сопротивление юристов церкви, разрешил с ними ознакомиться, что открыло путь для эпического расследования 2002 года [39]39
  Краткая история расследования – см. Boston GlobeInvestigative Staff, Betrayal: The Crisis of the Catholic Church(New York, 2002). Авторы – Matt Carroll, Kevin Cullen, Thomas Farragher, Stephen Kurkjian, Michael Paulson, Sacha Pfeiff er, Michael Rezendes, Spotlight Team Editor Walter V. Robinson – и исполняющий обязанности ответственного редактора Ben Bradlee Jr. совместно получили Пулит-церовскую премию за 2003 год и другие награды.


[Закрыть].

Журналисты Globe, изучая судебные повестки, выписанные адвокатами жертв, установили, что в сексуальных преступлениях были замешаны десятки священников. Публикаций на эту тему в СМИ становилось все больше, так что незадолго до Рождества 2002 года кардинал Лоу вынужден был покинуть свой пост.

Но события на этом не завершились: началась юридическая игра с высокими ставками. 9 сентября 2003 года церковь оказалась на грани банкротства, поскольку ей нужно было выплатить $85 миллионов 542 жертвам. В это время Лоу жил при женском монастыре в Мэриленде. «Это обязательство поставило в крайне трудное положение архиепископа Шона П. О’Мелли, который в первые же недели в Бостоне должен был улаживать эти юридические дела», – писала об этом Globe [40]40
  Michael Paulson, “Diocese to Mortgage Seminary, Cathedral”, Boston Globe,December 9, 2003.


[Закрыть].

Шон О’Мелли, монах-капуцин с белоснежной бородой, был епископом Пальм-Бич во Флориде в тот момент, когда папа назначил его архиепископом Бостона. Тогда ему было 59 лет. Он носил сандалии, коричневое одеяние и веревочный пояс, чем сильно отличался от царственного кардинала Лоу. Никто не думал связывать имя О’Мелли с разразившимся скандалом, тем не менее, пожертвования церкви снизились на 43 процента по сравнению с прошлым годом: они упали с $14 до $8 миллионов в 2003 [41]41
  Phyllis Berman and Lea Goldman, “Catholics in Crisis”, Forbes,September 19, 2005.


[Закрыть]. О’Мелли пришлось преодолевать великие препятствия, чтобы восстановить правду – и найти деньги. В обращении, опубликованном 9 января 2004 года, О’Мелли объявил, что седьмая часть зданий архидиоцезии нуждается в обновлении и это будет стоить $104 миллиона. Церкви следует оценить свое имущество и расходы на работу инфраструктуры. 2 февраля 2004 года в своем выступлении на телевидении архидиоцезии О’Мелли сказал, что у церкви существует текущий дефицит на сумму $4 миллиона и ей надо вернуть Рыцарям Колумба $37 миллионов занятых денег: «Это не имеет никакого отношения к выплатам в связи с сексуальными преступлениями, но имеет прямое отношение к обеспечению жизненно важных служб».

« Не имеет никакого отношения…» – повторял Борре про себя.

Два месяца спустя, когда знаменитая бостонская команда Red Sox занималась тренировками, О’Мелли одобрил продажу особняка на Брайтонском холме, где Лоу жил как князь и где вышколенный персонал должен был называть его «ваше высокопреосвященство». Стоимость резиденции кардинала и сорока трех акров прилегающей земли составляла $107,4 миллиона. Покупателем оказался сосед, обитавший по другую сторону проспекта Коммонвелф – Бостонский колледж, жемчужина среди высших учебных заведений иезуитов [42]42
  Michael Paulson, “Diocesan Headquarters Sold to BC”, Boston Globe,April 21, 2004.


[Закрыть]. Если принять во внимание количество студентов и преподавателей, а также разнообразие изучаемых предметов, Бостонский колледж по праву мог бы называться университетом, но Бостонский университет уже существовал. Тем не менее в этом ирландском и католическом городе Бостонский колледж имел много приверженцев из бывших студентов (многие из них имели итальянские или португальские корни), и потому он мог собрать вклады на сумму более $1 миллиарда. Для католиков, исполненных возмущением на Лоу, который покрывал преступников, продажа особняка бывшего архиепископа имела символический смысл. Дворец кардинала, с позором покинувшего свой пост, стал собственностью иезуитского колледжа, который стоял за логику мышления и социальную справедливость.

Умудренный опытом работы в нефтяных компаниях Питер Борре стал думать о том, как архиепископ исполняет роль генерального директора предприятия. Если ему приходится выполнять роль мясника, прелат должен заботиться о том, чтобы кровь не капала на пол. Архиепископ О’Мелли был окружен пятнами красных чернил. Борре, следящий за новостями, понимал, что архидиоцезия скрывает какую-то информацию. Куда идут деньги? Что замыслил О’Мелли? Пытается нас успокоить? Насколько плохо обстоят дела?

Эти мучительные вопросы существовали в каких-то потаенных углах его мозга, отравляя воспоминания о золотых прошлых годах, а затем Питер Борре, который никогда не был радикалом, почувствовал в себе ярость против священников. В то самое время Мэри Бет размышляла над вопросом о том, чем ее муж с его утонченной организацией будет заниматься на пенсии, и здесь она сразу поняла, что он готов к битве. Питер Борре не был агрессивным человеком, но она видела, что, несмотря на свои элегантные манеры, этот итальянец намерен сражаться. Она получила диплом по маркетингу в Университете Делавэра.

Семейные ценности

В 1976 году Мэри Бет вышла замуж за своего возлюбленного, учившегося в том же колледже, их венчали на мессе под гитару. «Тогда это не казалось уступкой давлению наших семей, – говорила она, вздыхая, несколько десятилетий спустя. – Будь мы немного постарше, когда общество уже стало терпимо относиться к парам, живущим вместе, эта связь закончилась бы не столь болезненно. Я удивилась, когда то же самое сказала моя мать гораздо позднее». Через четыре года они развелись, детей у них не было. Мэри Бет окончательно порвала отношения с церковью и оставила религию. Слишком часто моральные указания казались ей грубым вмешательством в чужую жизнь обычных людей, которые ищут близких отношений.

В 1986 году она работала в нефтяной компании в Хьюстоне, где друзья познакомили ее с Питером, прибывшим в этот город по делам. Этот черноволосый с проседью на висках, обаятельный и остроумный мужчина сразу произвел на нее впечатление. Несколько лет назад он расстался с женой и был отцом троих детей. Когда Мэри Бет сказала матери, что отправляется в Париж со своим новым (сорокавосьмилетним) другом, Роуз на поезде отправилась в Нью-Йорк, чтобы с ним познакомиться. Она обратила внимание на его безупречные манеры и на то, каким нежным жестом он вложил деньги в руки привезшего ее таксиста.

Через три месяца он сделал предложение.

В 1987-м они сыграли свадьбу в Гарвардском клубе в Бостоне.

Несмотря на французскую фамилию, Борре имел итальянские корни. Его дед по отцу Агостино родился в 1871 году – спустя год после того, как националисты захватили территории, ранее контролируемые папами. Италию сотрясали бедствия, и на этом фоне Джузеппе Агостино Борре покинул Зербу, горное селение в провинции Пьяченца к северу от Генуи, «по настоянию брата Эрнесто, уехавшего в 1882 году. Оба брата прибыли в США примерно в девятнадцатилетнем возрасте и оба стали поварами», как об этом рассказывает Мари Рот, кузина Питера, исследовавшая родословную семейства [43]43
  Marie Roth, генеалогическое древо и личная беседа с автором, 16 мая, 2009.


[Закрыть]. Его дед со стороны матери Джузеппе Бальбони родился в деревне Эмилия в долине реки По. Сначала он продавал овощи и фрукты с тележки, а в итоге стал владельцем продуктового магазина.

Питер, родившийся в 1938 году в Бостоне, был еще мальчиком, когда его отца, также Питера, юриста и ветерана войны, пригласили работать над проектом восстановления Италии, предварявшим план Маршалла. В августе 1946 года семья переехала в Рим. Гробы с останками американских солдат все еще стояли в аэропорту, ожидая отправки в США. Мальчик спросил отца, что это за коробки. Отец деликатно рассказал ему историю войны. Его мать Мэри Альбина окончила курсы учителей, а затем в Гарварде защитила диплом по английскому языку. Она подружилась с философом Джорджем Сантаяной (всем знакомо его высказывание: «Те, кто не помнит своего прошлого, обречены его снова повторять»), который свои закатные годы проводил в Риме.

К ним за стол садились епископы, монсеньеры и священники, образованные люди, ум которых производил большое впечатление на мальчика. Один из посетителей, викарный епископ Бостона Джон Райт, был крупным и грузным человеком, который любил пить вино, обсуждая американскую политику, итальянскую политику и политику Ватикана. Позже Райт стал кардиналом в Ватикане и префектом Конгрегации по делам духовенства.

Израненная войной Италия была хаотичным миром, где существовали фашисты, где была крупнейшая коммунистическая партия в Западной Европе, поддерживаемая Советской Россией, где на юге возрождалась мафия и где были христианские демократы, партия, которую поддерживал папа Пий XII. Лидер христианских демократов Альчиде де Гаспери прославился перед войной своими антифашистскими выступлениями; он был заключен в тюрьму Муссолини в 1927-м и выпущен под опеку предыдущего папы Пия XI в 1929 г. Последующие пятнадцать лет де Гаспери жил преимущественно в Ватиканской библиотеке. «Католик, итальянец и демократ – именно в таком порядке» – эти слова были его девизом [44]44
  Paul L. Williams, The Vatican Exposed: Money, Murder, and the Mafi a(Amherst, NY, 2003), p. 81.


[Закрыть]. В 1945 году в качестве одного из первых послевоенных премьер-министров он возглавил поддерживаемую церковью партию со скромной организационной структурой, тесно связанную с Католическим действием, движением, созданным в 1905 году папой Пием X с целью связать деятельность мирян с программой церковной иерархии. Единство в раздробленном обществе послевоенной Италии поддерживали 65 тысяч приходских священников, работавших в 24 тысячах приходов 300 диоцезий. Кроме того, 200 тысяч священников и монашествующих религиозных орденов работали в школах, госпиталях и благотворительных организациях [45]45
  John Pollard, Catholicism in Modern Italy: Religion, Society and Politics Since 1861(New York, 2008), p. 122.


[Закрыть]. Де Гаспери руководил христианскими демократами при трех правительствах на протяжении многих лет, когда десятки партий вели борьбу за власть. Администрация Трумэна стремилась контролировать выборы 1948 года в Италии. «Америка действовала здесь масштабно и скоординированно как один эффективный механизм», – писал Томас Пауэрс, исследователь истории американской разведки [46]46
  Thomas Powers, The Man Who Kept the Secrets: Richard Helms and the CIA(New York, 1979), p. 31.


[Закрыть]. «Чтобы победить коммунистов, требовались наличные деньги, причем в огромном количестве», – писал журналист Тим Вейнер, занимавшийся историей ЦРУ [47]47
  Tim Weiner, Legacy of Ashes(New York, 2007), p. 27.


[Закрыть]; по данным шефа резидентуры в Риме, на это требовалось $10 миллионов. И тогда министр финансов Джон Снайдер принял решение:

…воспользоваться Фондом стабилизации валюты, основанным в годы экономической депрессии, чтобы поддерживать стоимость доллара в других странах с помощью кратковременной торговли валютой. Во время Второй мировой войны этот фонд использовали для накопления поступлений от трофеев войны со странами Оси. В фонде хранилось $200 миллионов, эти деньги были предназначены для восстановления Европы. Он перевел миллионы на банковские счета богатых американских граждан, многие из которых имели итальянские корни, чтобы те переслали деньги новой сформированной ЦРУ подставной организации. Доноры должны были указать, что это «пожертвования на благотворительность», приписав в бланке декларации о подоходном налоге особый код. Эти деньги были переданы итальянским политикам и священникам из Католического действия, которые осуществляли политическую волю Ватикана [48]48
  Ibid.


[Закрыть].

На протяжении двенадцати месяцев, предшествовавших дню выборов 18 апреля 1948 года, Америка через ЦРУ и в рамках программ помощи вложила в Италию $350 миллионов. Банк Ватикана, созданный в 1942 году папой Пием XII для консолидации финансов Святейшего престола в самые трудные дни Второй мировой войны, стал источником финансов для христианских демократов. Пий «вложил 100 миллионов лир [$185 тысяч] из своего личного банка, – писал Джон Корнвелл, – сумму, явно вырученную от продажи военной техники США, которую Ватикан намеревался потратить на борьбу с коммунизмом» [49]49
  John Cornwell, Hitler’s Pope: The Secret History of Pius XII(New York, 1999), p. 329.


[Закрыть]. В 1948 году прошли первые парламентские выборы по послевоенной итальянской конституции после победы над фашизмом.

«Судьба Италии зависит от грядущих выборов и борьбы между коммунизмом и христианством, между рабством и свободой», – заявил нью-йоркский кардинал Френсис Спеллмен. По указу Ватикана Спеллмен обратился к американцам итальянского происхождения с просьбой написать письма своим родственникам, живущим на их исторической родине. Спеллмен, Гари Купер, Бинг Кросби и известный Френк Синатра участвовали в радиопередаче, посвященной партии де Гаспери [50]50
  John Cooney, The American Pope: The Life and Times of Francis Cardinal Spellman(New York, 1984), pp. 159–60.


[Закрыть]. Ватикан делал все возможное, «заставив даже монастыри открыть свои двери, чтобы монахини маршем пришли на избирательные участки и отдали свои голоса за христианских демократов», – писал журналист Нино Ло Велло [51]51
  John Cooney, The American Pope: The Life and Times of Francis Cardinal Spellman(New York, 1984), pp. 159–60.


[Закрыть]. Партия Христианских демократов победила с большим преимуществом и с тех пор продолжала существовать на деньги ЦРУ. «Практика ЦРУ оказывать помощь в предвыборной борьбе с помощью мешков с наличностью была повторена в Италии – и во многих других странах – на протяжении последующих двадцати пяти лет», – пишет Вейнер [52]52
  Weiner, Legacy of Ashes, p. 27.


[Закрыть].

По вечерам Борре встречались – в гостях или у себя дома – с американскими дипломатами, итальянскими политиками, бизнесменами, садившимися за один стол с ватиканскими чиновниками, банкирами и кинорежиссерами. Питер, единственный избалованный ребенок, рос в этой среде.

В 1930-х Муссолини оказывал масштабную государственную поддержку итальянскому кинематографу. Диктатор считал кино мощным средством воздействия и распорядился о выпуске фильмов – уже предвещавших фашизм – для пропаганды, в то время как он все более склонялся к альянсу с Гитлером [53]53
  Christopher Duggan, The Force of Destiny: A History of Italy Since 1796(London, 2007), p. 478.


[Закрыть]. После войны, когда в Рим потекли американские доллары, глава семьи Борре официально работал на MGM и другие американские студии, которые привлекала дешевизна съемки фильмов и капитальная инфраструктура студии, созданной Муссолини. ЦРУ внушало американским киностудиям мысль, что их фильмы хорошо бы показывать в Западной Европе, чтобы противостоять политике коммунистов. Американские продюсеры не знали, куда девать лиры, а итальянские законы не позволяли им изымать средства из местных банков, чтобы переводить их в доллары. Поскольку американцы потратили горы денег в этой стране, в послевоенной Италии наблюдалось резкое развитие кинематографа, как будто новый Голливуд появился на Тибре. В 1959 году актер Чарльтом Хестон получил Оскара за игру в фильме «Бен-Гур», а Питер Бурре, только что окончивший Гарвард, получил тогда сколько-то лир, потому что в процессе создания фильма работал переводчиком и ассистентом на съемочной площадке.

Через месяц после первого приезда в Италию семилетний Питер поступил в самую престижную иезуитскую школу – Институто Массимо. Одним из ее выпускников был Пий XII. Питер восхищался учителями, которые читали убедительные проповеди и лекции, прославляя Рим как столицу Католической церкви и напоминая о том, что каждый человек отвечает за углубление своей веры. Иезуиты настаивали на классическом образовании и столь строго требовали от учеников сурового труда, что сегодня это могло бы показаться истязанием детей. Каждый день шестидневной учебной недели начинался с мессы в 7 утра и продолжался до 14.30. Обед занимал ровно тридцать минут. В третьем классе Питер уже прекрасно говорил по-итальянски, изучал латынь и алгебру, в пятом он вдобавок к этому работал над греческим и французским.

Школа находилась в самом центре Рима, неподалеку от площади Республики и большой церкви Санта-Мария дельи Анджели, которую в 1563 году начал возводить Микеланджело над руинами древних бань, построенных императором Диоклетианом. Дверь в ее коричневой стене вела в помещение с высоким сводчатым потолком, пронизанным лучами света, которые падали на огромные колонны и разноцветный мраморный пол. Иногда в тишине дня Питер заходил сюда и, глядя на преклоняющих колени людей, чувствовал себя на фоне этого небесного величия чем-то маленьким, но в то же время уникальным. Посещая базилику Св. Петра, он с сочувствием смотрел на Пьету Микеланджело – статую Марии, оплакивающей своего только что снятого с креста Сына. Вот где находилась истинная вера.

Когда ему исполнилось четырнадцать, отец забеспокоился, что мальчик, несмотря на прекрасную успеваемость и владение иностранными языками, с трудом может писать по-английски. И потому родители отослали его назад в Новую Англию, где он поступил в приготовительную школу.

Первая месса, на которую он попал в Андовере, показалась ему ужасной. Церковь была украшена в стиле пестрой сельской ярмарки, священник с такой силой призывал прихожан жертвовать деньги, что показался ему невоспитанным крестьянином. Вместо красоты и величия священных храмов Рима, внушавших ему трепет перед вселенской верой, он увидел нечто убогое и провинциальное. Шестнадцатилетний Питер поступил в Гарвардский колледж. Все эти годы до поступления в университет его раздражало католичество в бостонском стиле, он зевал на проповедях со всеми их ирландскими хитростями, привлекающими внимание ирландских рабочих, и призывами молиться, ходить на исповедь, следовать правилами давать деньги. Представления Борре о вере были связаны с теми умными священниками, с которыми он сидел за столом в Риме, с иезуитами, любившими аналитическое мышление, и с чувством священного, которое у него пробуждала красота храмов Италии.

Он еще был слишком молод, чтобы проникнуться тайной Иисуса, который с необычайной смелостью смеялся над сильными и тепло принимал отверженных, или понять, как зреет духовная жизнь под действием страданий, молитвы и привычных обрядов.

Он чувствовал, что попал в чужую страну. В каком-то смысле так оно и было.