Текст книги "Жених из прошлого"
Автор книги: Джейн Портер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Буду платить тебе по двадцать тысяч евро в неделю, пока не найду работу.
– Это очень большие деньги, – ошеломленно протянула она.
– Мои дети того стоят.
– Значит, ты все еще чувствуешь вину за смерть их матери?
– Я не могу заменить им и отца, и мать, поэтому решил жениться второй раз. Матери легче справляться с эмоциями, помогать переживать взлеты и падения.
– Но твоя будущая жена – чужой им человек.
– Ничего, они найдут общий язык. А уж когда родится новый братик или сестренка, они будут счастливы.
Моне долго изучающе смотрела на Марку. Неужели он и правда верит, что дети, которые и так лишены должного внимания, будут рады делить отца с новым ребенком?
– Я помню, в университете ты изучал финансы, жаль, что не психологию. Создание новой семьи – нелегкая задачка, и дети, которые пережили смерть матери, вряд ли рады кардинальным переменам.
– Со временем они будут благодарны, что у них появилась мать. Сейчас они очень привязаны к няне, мисс Шелдон, но она с нами не навсегда. Девушка влюбилась в моего пилота. Они тайно встречались весь прошлый год и думали, что я не знаю. Но от меня ничего не скроешь.
– А разве няня не может выйти замуж и одновременно работать?
– Они захотят семью. Знаю я, как это бывает. Ей уже за тридцать. Она не первая и не последняя. Не хочу обсуждать мисс Шелдон. Просто знай: работая на меня, ты не потеряешь в деньгах.
От его высокомерного тона у Моне зубы свело. Каким он стал заносчивым и горделивым! От одной мысли, что придется работать на него, ее начинало подташнивать.
Моне вспомнила его разговор с отцом. Смысл был в том, что, как бы очаровательна ни была Моне, она не подходит Марку, потому что такие девушки годятся только в любовницы. После таких слов она не только почувствовала себя второсортной, униженной, но и ощутила, как ей обрубили крылья.
– Я не могу быть у тебя на побегушках, – сказала Моне низким голосом.
– Меня не будет дома. Помогу тебе разместиться и поеду с Витторией в Альтапура кататься на лыжах. Она очень любит снег и горы и хорошо катается. Если все пойдет по плану, вернемся не раньше Нового года.
– А как же дети? – удивленно спросила она.
– Ты будешь с ними.
Моне снова испытала волну сострадания и жалости к детям. Каким холодным прагматиком стал Марку! В молодости он был гораздо добрее, отзывчивее.
– Ты сказал им?
– Нет, пока Виттория не приняла мое предложение.
– Я переживаю за тебя и за детей.
Марку многозначительно посмотрел на нее. Взгляд его небесных глаз был тяжелым.
– Поверь, они ни в чем не ущемлены.
– Но они будут скучать.
– Может, даже обрадуются. Когда они остаются с мисс Шелдон, в доме больше веселья, чем когда я приглядываю за порядком.
– Но оставлять их одних на Рождество в крайней степени нечестно.
– Ты просто хочешь поспорить со мной. Это тебя радует? Сколько раз говорить: я не очень хорош как родитель. Что ты еще хочешь от меня услышать?
Боль в его голосе заставила Моне прикусить язык. Последние слова звенели горечью в ушах. После нескольких минут тишины она нашла силы и ответила:
– Я сочувствую детям, им пришлось пережить потерю матери, они нуждаются в постоянстве и бережном отношении, но я не тот человек, который тебе нужен.
– Почему? Ты хорошо ладишь с детьми.
– Я работала с детьми, пока не нашла постоянную работу. Сегодня я работала за троих в Бернардс, так как две девочки не вышли на работу. Если я уеду, то завтра вообще никого не будет в салоне. Меня не отпустят так спонтанно. Нужно говорить с руководством, объяснять ситуацию…
– Я уже перекинулся парой слов с Чарльзом.
– Бернардом?
Марку нетерпеливо наклонил набок голову.
– Он сказал, что сожалеет о сложившейся ситуации в нашей семье и уверен, что ты будешь лучшей помощницей…
– Что за ситуация? – с негодованием воскликнула Моне, тщетно борясь с нарастающим в груди гневом. – Ты решил покататься на лыжах со своей новой подружкой, а няня как раз в отпуске, и это называется «сложившейся ситуацией»?
– Но у меня нет другого помощника.
– Тогда сделай то, что делают все в такой ситуации, – нанимают вторую няню в профессиональном агентстве. Ты отказываешься – значит, не все так плохо.
Марку пожал плечами.
– Ты не права. Чарльз согласился, что маленьких детей нельзя оставлять с незнакомцем. Когда я объяснил ему твою причастность к нашей семье, он подтвердил: ты лучший выбор.
Какая игра на публику. Вот негодный! Моне не переставала удивляться искусству его манипуляции.
– Не могу поверить, что ты пошел к моему начальнику и рассказал ему душещипательную историю моей жизни. Я в бешенстве, что ты обсуждал меня с владельцем Бернардс за моей спиной и без согласия.
– Я не знал, что ты так критично воспримешь, если Чарльз узнает о наших тесных родственных связях. Более того, я думаю, это поможет тебе сохранить место и даже получить продвижение после Нового года.
– Что именно ты рассказал Чарльзу о наших родственных связях? Что моя мать была любовницей твоего отца?
– Нет, что мы родственники, что ты дочь Эдварда Уайлда. Кстати, твой отец входит в совет директоров в Бернардс. Думаю, твой быстрый карьерный рост как-то с этим связан.
Моне не верила своим ушам. Она и понятия не имела, что отец частично владеет Бернардс.
– Я заслужила продвижение усердием и трудолюбием, а не семейными связями.
– Твоего отца очень уважают в банковских кругах.
– Но ко мне это не имеет никакого отношения. Я видела его пару раз в жизни. Ему было наплевать, пока я сама не пришла и не попросила его о помощи. Сначала он заупрямился, но, когда я пригрозила, что расскажу о своем существовании его жене и детям, согласился.
Марку удивленно поднял бровь.
– Думаешь, они не знают?
– Уверена, но меня это не волнует. Все делают ошибки, моя мать была ошибкой Эдварда.
– Ты называешь его Эдвард?
– Уж точно не отец. Он не хотел, чтобы я появилась на свет, дал денег матери, чтобы она сделала аборт. Вместо этого она уехала в Штаты, затем в Марокко, а дальше ты знаешь. Эдвард терпел мое существование, потому что у него не было выбора. – Она перевела дух и продолжила: – Я не позволю, чтобы меня вновь считали второсортной и недостойной. Это неприемлемо.
– Но я никогда не пренебрегал тобой!
– В конце наших отношений именно так и было, и ты это знаешь.
– Что ты имеешь в виду?
Моне сделала глубокий вдох. Затем еще один, стараясь найти в себе силы. Только не плакать, это будет катастрофа, унижение.
– Мы не были равными никогда. Но тогда я на секунду поверила в обратное.
– Я не понимаю.
– Не важно. Все уже быльем поросло. Если бы я хотела быть частью твоей жизни, я бы осталась в Палермо. Не хочу быть с тобой ни в каком виде. Прошу, прости мне долг и позволь уйти сейчас, чтобы мы оба закрыли дверь в прошлое и больше никогда туда не возвращались.
Марку соврал, сказав, что Моне была последней, о ком он подумал. Да, он собеседовал со многими, но ни одна девушка не подходила, потому что никто из кандидаток не была Моне. Он придирался, находил недостатки, чтобы сегодня явиться и сказать, что она нужна ему и детям. Моне любящая, нежная, понимающая – то, что надо. Марку обожал детей, но не знал, как дать им все, в чем они нуждаются.
Его слишком часто и долго не было дома. Он постоянно вел борьбу с самим собой, совмещая бизнес и время с детьми, что не так просто, когда офис в Нью-Йорке, а дети в Сицилии. Короткие поездки «на пару дней» растягивались на неделю, а то и на две. Он волновался, скучал, тиранил себя за то, что он плохой отец, не мог избавиться от вины, что не уберег Галету. Замкнутый круг.
Галета была доброй, верной супругой. Между ними не было страсти, но она создала прекрасную атмосферу в доме, уют и тепло. Они стали партнерами, друзьями, компаньонами в деле семьи. Ее смерть стала настоящей трагедией. Марку потребовались годы, чтобы оправиться от случившегося. Почему он не подумал, что женщина после родов все еще уязвима? С чего он взял, что, как только она оказалась дома с младенцем, все хорошо?
– Ты нужна мне. – Его голос с хрипотцой выдал нетерпеливость. – Восемь лет назад тебе нужна была помощь, я не отказал. Теперь твоя очередь. Время платить по счетам. Ты достаточно прожила в Палаццо и знаешь, как мы, сицилийцы, к этому относимся.
Моне еле заметно покачала головой. На щеках пылал румянец, а глаза полнились невысказанными тревогами.
– Марку, ты великодушен и можешь простить долг.
– Я мог бы, но интересы детей превыше всего.
Моне медленно откинулась на спинку кресла. Ее потрясывало от гнева. Как же она прекрасна, когда злится! Он никогда раньше не видел ее такой. В Палермо Моне была доброй, милой, редко говорила в присутствии отца, зато наедине с Марку и его братом и сестрами болтала без умолку. Ей даже удавалось их рассмешить. Под маской милой скромницы у нее несгибаемый стержень. Ему это нравилось.
Марку был богат и влиятелен, многие исполняли его желание незамедлительно, не находили смелости перечить. Сложно доверять тем, кто всегда стремится угодить. Эти люди самые опасные, их легко подкупить.
– Я не люблю тебя, – сказала Моне сдержанно, аккуратно.
Слова тяжелыми каплями повисли в воздухе. Марку так и подмывало напомнить, что она ходила за ним хвостом, была преданным другом и всегда вставала на его сторону, даже если он не просил. Ее преданность подкупала. Марку охотно приглядывал за ней. В свое отсутствие он платил одному из служащих Палаццо, чтобы тот докладывал ему, все ли в порядке с Моне. Мать не обращала на дочь никакого внимания, а отец Марку терпел ее ради Кэнди.
Осознавать, что тебя не любят, а терпят, всегда неприятно. Моне прекрасно понимала свое положение в доме Уберто.
– Уважаю твою прямоту и открытость, – произнес Марку. – Но я уверен, твоя порядочность не позволит настраивать детей против отца.
– Ты меня совсем не знаешь. Я не та девчонка, что уехала из Палермо восемь лет назад с сумкой за плечами.
– И с пятью тысячами евро моих денег в кармане, – добавил он.
– Как ты не поймешь! – воскликнула она и вскочила. – Мне не нужны были твои деньги ни тогда, ни сейчас.
Она бы убежала, но он протянул руку и схватил ее за локоть.
– Сядь, – сказал он тихо, но уверенно, – давай поговорим.
– Нам не о чем разговаривать, – сказала Моне в сердцах. – Ты меня не слышишь.
Она попыталась высвободиться, но он держал крепко.
– Почему ты не хочешь пойти на компромисс? Я не могу уйти с работы, в январе – с радостью.
– Ты нужна мне сейчас, – ответил Марку и отпустил ее в надежде, что Моне сядет.
Но она осталась стоять. Грудь вздымалась от кипящего внутри гнева.
– Я не могу так просто взять и уехать на пять недель.
– Четыре, уговорила, – процедил он, – сядь уже.
– Нет.
Он замолчал. Видно было, как в уме он прикидывает всевозможные варианты.
– Хорошо, три начиная с завтрашнего дня, но только если ты сядешь.
– Две, – сказала она твердо и села.
– Три.
Она потянулась за бокалом и глотнула вина в надежде, что он не заметит, как дрожит ее рука.
– Не хочу оставаться в Палаццо, когда вы с Витторией вернетесь.
– Тебе и не придется.
– В первый же выходной января я вернусь в Лондон.
– Обещаю.
Оба буравили друг друга взглядом.
– И последнее, – сказала она, – с утра я должна быть на работе и найти потерянное платье.
– Но я планировал быть уже в Италии.
– Это тебе надо, мне нет, – поправила она и подняла бровь. – Сначала я найду платье дочки миссис Уилкерсон. Потом я готова лететь. Дай мне срок до полудня. Обещания, сам знаешь, нужно выполнять.
Он кивнул.
– Буду ждать тебя у Бернардс в полдень. Будь готова, поедем сразу в аэропорт.
Уголки ее губ поползли вверх от хитрой улыбки.
– Не боишься, что я сбегу?
Ох уж ее сочные манящие губки. Он почувствовал, как в брюках стало тесно.
– Нет, ты обещала, – ответил он напряженно.
Глава 3
Моне сидела с закрытыми глазами, когда они пролетали над юго-восточной Францией и Альпами, сверкающими в лучах заходящего солнца. Она не боялась летать, весь день живот крутило от тревоги.
Не верится, что она проведет Рождество в итальянских Альпах с Марку, точнее, с его детьми, пока тот будет свататься к очередной красотке. В детстве она частенько не праздновала Рождество, потому что мать так велела, или они праздновали традиции чужой страны и народа. Маленькой Моне это казалось странным и неправильным.
Самые яркие воспоминания от этого праздника появились с семьей Уберто. Те праздновали Рождество с размахом. Весь декабрь играла музыка, готовилась вкуснейшая еда, подарки, конфеты. Но даже в Палермо Рождество было больше для главы семьи Уберто и его детей. Моне предпочитала оставаться в тени. Для нее и матери это была лучшая тактика.
Пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний, Моне открыла глаза и посмотрела в окно. Ее взгляд мельком встретился с Марку. Он работал с документами.
– Ужасная затея, – сказала она. Голос не слушался, получилось с хрипотцой. – Мы оба пожалеем об этом.
– Точно не я. Уверен, дети будут с тобой в надежных руках.
Моне глянула на него из-под длинных ресниц. Какой он самоуверенный и надменный, но такой привлекательный! Красавчик в молодости, сейчас, когда он стал взрослым мужчиной, его лицо приобрело более выраженные аристократические черты, высокие скулы, густые темные брови, волевой подбородок. Он словно точеная статуэтка идеального мужчины. Одно лицо сводило с ума сотни женщин, а в сочетании со стройным, мускулистым телом он был Аполлоном во плоти.
Сидеть с ним рядом было бы легче, если бы она не ощущала сильное физическое влечение к этому засранцу, если бы сердце не подскакивало каждый раз, когда он смотрел на нее. То же самое она постоянно ощущала в молодости: дух захватывало, голова кружилась, в животе порхали бабочки.
Она злилась, что согласилась на эту работу. Карьера шла хорошо, много обязанностей, интересная работа, а он увозит ее в Сицилию из-за дурацкого обещания.
Моне сжала кулаки. Ногти больно впились в кожу. Так она старалась сдержать нарастающую тревогу.
– Ты нашла платье? – услышала она вдруг голос Марку совсем рядом.
Она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что он пересел ближе к ней в кремовое кожаное кресло. Он вытянулся, и ноги, казалось, заняли все свободное пространство, а широкие плечи привлекали внимание к верхней части тела, лицу и внимательным глазам.
Моне показалось, что он выглядит как-то слишком расслабленно. По спине побежали мурашки. Не то чтобы она боялась его, больше своих чувств – гнев, стыд и разбитое сердце.
– Да, – ответила она, – его ушили и отправили в салон не с той биркой. Перепутали.
– Заказчица рада?
– Не так сильно, как я. Это очень дорогое платье.
Марку приспустил шторку иллюминатора, заходящее солнце слепило глаза.
– Я никак не привыкну, что ты консультант.
– Что тут удивительного? – спросила она, а про себя добавила, что она и не мечтала работать в свадебном салоне, но оказалось, что у нее отличный вкус, она умеет найти подход к любой невесте, почувствовать и подобрать именно то, что нужно, чтобы девушка была довольна.
Каждая мечтает быть королевой на собственной свадьбе. Моне впитала артистичность матери, аристократичность отца, обладала недюжинным терпением и смогла вырасти от подсобной работницы до менеджера салона.
– Свадьба – это как театр, – задумчиво произнесла она. – Моя мать была актрисой, и я понимаю, что женщинам нужно. На свадьбе должна твориться магия, действия наполнены тайными смыслами, все без сучка без задоринки. Никто, кроме молодых, не должен знать об огромной проделанной работе. К счастью, багровый занавес скрывает тех, кто творит эти самые чудеса. Я помогаю людям стать счастливыми.
– Как твоя мать.
Моне ощутила стыд за развратную родительницу.
– Я не сплю с мужчинами, чтобы сделать их счастливыми, – жестко ответила она.
– Я не это имел в виду.
Будь она на земле, вскочила и убежала бы, но в самолете деваться некуда.
– Я не жертва, Марку. Я довольна жизнью и горжусь своими достижениями. Все, чего я добилась, – результат ежедневной усердной работы.
– Я только хотел сказать, что… успех… Кэнди заключался в умении дать людям то, что они хотят.
– Давай больше не будем о моей матери, – попросила она. – Мы не обсуждаем твою, потому что я знаю: это больная тема.
Марку пожал плечами:
– Я хотя бы знал ее. Младшие ее не помнят.
– Сколько тебе было, когда она бросила вас?
– Двенадцать. Ты много помнишь из детства?
– Да, а ты?
– Я тоже, – ответил он, барабаня пальцами по подлокотнику. – Иметь маму очень важно, поэтому я должен жениться снова.
– Детям понравилась Виттория?
– Они видели друг друга, и проблем не возникало.
– Сколько им?
– Три, пять и почти семь, – ответил он. – Антонио младший, Рокка, единственная девочка, и Матео, ему будет семь почти сразу после Нового года.
– Матео, в честь отца?
– Да.
Она ничего не ответила. Марку первый нарушил тишину:
– Отец любил тебя, всегда оберегал, ты знала?
Моне так думала до тех пор, пока не услышала, какие гадости он про нее наговорил Марку.
«– С ней не может быть ничего серьезного. Поиграться – это одно, а жена – это совсем другое.
– Конечно, пап. Не нужно напоминать мне каждый раз».
* * *
Марку не подозревал, что Моне слышала разговор и сильно обиделась. А Моне, как в тумане, сошла с борта самолета в Хитроу и забрала небогатый багаж с единственной мыслью, что он счастлив спровадить ее из Палермо. Их полная безумных поцелуев ночь оказалась пустым местом, а для нее – несмываемым стыдом.
Она отдала ему свое сердце, но не девственность. Хоть что-то удалось сохранить.
Моне потрясла головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Следующие три недели будут адски сложными, и не из-за детей, а из-за Марку. Находиться с ним в одном доме невыносимо.
– Он правда подарил дочерям розовые пеньюары?
– Да.
– Ты считаешь это нормальным?
– Зная отца, я думаю, он не имел в виду ничего плохого.
Моне закусила нижнюю губу. Если Матео Уберто и правда не имел в виду ничего плохого, он бы не настраивал Марку против нее, не говорил о ней, как о куске мусора.
Марку прищурился и взглянул на нее исподлобья:
– Не веришь?
– Я не знаю, чему верить, – вздохнула Моне, и это была правда.
Через двадцать пять минут частный самолет совершил посадку в Милане, где их ожидала черная блестящая «мазератти» Марку. Стюард погрузил чемоданы в багажник, а Марку открыл Моне дверь. Внутри машина была так же шикарна, как и снаружи. Сиденья отделаны черной кожей. Салон сиял чистотой. Они покинули аэропорт и через два часа должны были добраться до Палаццо.
Дорога пролегала по горам. Вершины были покрыты снегом, на склонах то там, то здесь виднелись белые пятна. Марку молчал. Моне сидела напряженно, да и как расслабиться, если сидишь в салоне такого дорогого авто, а рядом Марку. С одной стороны, все тот же Марку, она знала его полжизни, с другой стороны, от того Марку мало что осталось. Это будоражило ее еще сильнее.
Его руки, сильные, крепкие, красивые мужские руки! Они стали еще притягательнее, чем восемь лет назад.
– У тебя зимняя резина? – спросила она, когда он в очередной раз вошел в крутой поворот.
– Конечно. У меня даже цепи есть, если понадобятся.
Он усмехнулся и глянул на нее из-под пушистых черных ресниц.
– Нервничаешь?
– Нет, – соврала она и, поджав ноги, скрестила лодыжки.
– Ты ломаешь руки, думаешь, я не заметил?
Моне расцепила руки, расправила серую юбку, откинулась на спинку кресла и решила притвориться, что спокойна, хотя внутри ее все клокотало.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
