Текст книги "Обещание Кристоса"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Ты не говорил, что мы идем ужинать к судовладельцам! – Алисия возмущенно смотрела на Кристоса, сжимая в руках маленькую сумочку, украшенную стеклярусом. Она представляла себе тихий ужин наедине с Кристосом. Вместо этого ей придется провести вечер в кругу старинной всемогущей семьи, с людьми, которые об истории ее семьи знают слишком много.

Я думал, что упоминал об этом. – Нет, ни разу! Он наклонил голову, его черные волосы блестели, как полированный оникс.

– Тогда я прошу прощения. Это, должно быть, вылетело у меня из головы. Нас пригласил на ужин Константин Паппас. Ты, наверное, слышала о нем?

О, она знала его очень хорошо. И не только из-за того, что он был лучшим другом ее отца, но и из-за того, что он вызвал огромные дискуссии во всей греческой индустрии тем, что пригласил в свою компанию иностранных инвесторов, таких, как Кристос.

Неожиданно ей пришло в голову, что Кристос вполне мог быть тайным инвестором Константина.

– Но ты же не… ты не… с мистером Паппасом?

– Ты спрашиваешь, не деловой ли я его партнер? Да. Я поддерживаю его дела уже около десяти лет.

– Константин – противник отца. – Но она поняла, что он уже знает об этом. – Ведь отец не догадывается о вашем партнерстве?

– Нет. Я всегда был тайным инвестором. И у меня всегда было свое дело. Твоему отцу известно только то, что я владелец крупной американской компании.

– Он же тебя совсем плохо знает.

– У нас с твоим отцом чисто деловые отношения. Мы не друзья.

Она почувствовала надвигающуюся истерику.

– Так как же вы смогли договориться? Он попросил у тебя какие-то документы? Счета? Что?

– Я послал ему необходимые отчеты о налогах.

– Отчеты о налогах? Невероятно. У тебя есть деньги, у него – дочь, и вы заключили сделку. – Голос ее сорвался до писка, слезы навернулись на глаза. – И сколько же мужчин он отмел прежде, чем найти достаточно богатого?

– Я не знаю, Алисия, но ведь теперь это не важно?

– Это для тебя не важно! Ты же победитель. У тебя есть имя Лемосов, корабли Лемосов, дело Лемосов, дочь Лемосов. – Ее кожа пылала. Какой же человек продает собственного ребенка? Какой же это человек продал ее незнакомцу? Кристос даже не был греком. Он был американцем. Он был воплощением всего, что так ненавидел ее отец, и все равно это ничего не значило, потому что Кристос был богат. Очень богат. Невероятно богат. – Я ненавижу тебя! – Она отшвырнула свою сумочку и ударила его в грудь. – Я ненавижу тебя за то, что ты мне сделал. За то, что сделал нам!

Когда она произнесла это слово – «нам», она поняла, почему так бесилась все последние дни. Если бы она встретила Кристоса в любом другом месте, при других обстоятельствах, она бы точно влюбилась в него, влюбилась – за его невероятно добрый взгляд, за его прямоту, за нежность. А эта женитьба испортила все. Его наняли – и даже все очарование мира не могло изменить этого факта.

– Мне очень жаль. – Его голос не выражал никаких эмоций, совсем ничего.

– Я никуда не поеду сегодня, – сказала она, глотая слезы. Сердце громко билось в груди, в горле стоял ком. – Если хочешь отпраздновать свою победу, иди без меня.

– Константин устраивает прием специально для нас. Мы оскорбим его, если не придем.

– Я не могу туда идти. Я не могу никого видеть.

– Почему? Потому что чувствуешь себя посторонней? Знаешь что, дорогая, я всю жизнь был посторонним. Я знаю, что это значит, быть предметом постоянного обсуждения. Я уже слышал порядочное количество разговоров о своем прошлом. Но меня не волнует, что думают другие. Мне не нужно ни перед кем отчитываться, кроме себя.

– Все понятно. – Она отошла. Он может считать себя греком, но он все равно американец. Он родился в чужой стране, был воспитан по-другому, он ценит совсем не то, что ценят они. Он все равно останется чужестранцем, даже женившись на ней. – Я никуда сегодня не пойду. Я не хочу. Ты заключал сделку с моим отцом. И оставь меня одну, пожалуйста.

Кристос пожал плечами, но не двинулся с места.

– Ты тоже заключила со мной договор и должна выполнять свою часть обязательств.

– Я не брала на себя никаких обязательств!

– Тебе бы следовало подумать об этом раньше.

Но раз уж теперь ты – Патере, ты все-таки будешь делать то, что я прошу.

– Просишь?

– Настаиваю. – Его темные глаза сузились, на лице обозначился гнев. – Раз ты моя жена, сегодня тебе придется пойти со мной. Ты будешь общаться с Константином Паппасом с уважением и почтением. Понятно?

Яхта медленно вошла в гавань и пришвартовалась к отдаленному доку. Алисия и Кристос не сказали друг другу ни слова ни пока сходили с яхты, ни пока садились в поджидавший их «роллс-ройс».

Сидя в машине, Алисия прикидывала, много ли Кристос знает о взаимоотношениях ее отца с Константином. Когда-то эти двое были лучшими друзьями. Они выросли вместе в Оиноуссаи, ходили в один колледж. Так было, пока они оба не попали на работу в корабельную компанию, и тогда их отношения изменились. Постоянно соревнуясь, они стали подозрительно относиться друг к другу.

Машина остановилась напротив невероятной виллы Константина – белого освещенного здания, – и Алисия заставила себя произнести:

– Мистер Паппас, наверное, был в шоке от нашего замужества.

– Ну, все были несколько удивлены, – ответил Кристос.

Алисия подумала, что это мягко сказано. Она взяла свой голубой шелковый платок и закуталась в него – поверх аквамаринового платья.

– Сколько будет сплетен… – Они и так будут.

– Ведь все же знали, что отец искал мне мужа. Он разрекламировал это практически во всех греческих газетах!

Белоснежная улыбка Кристоса блеснула в темноте.

– Ты забываешь: все верят, что мы женились по любви. У нас же была тайная свадьба. Некоторые вообще думают, что мы поженились за спиной у твоего отца.

– Моя репутация…

– … запятнана, – согласился он, протягивая руку и трогая сапфирово-изумрудный браслет у нее на запястье.

Шофер открыл заднюю дверцу Роллс-Ройса и отступил назад.

Но Алисия не могла двинуться с места. Она чувствовала себя обманутой, хитростью втянутой в эту игру. Всю жизнь отец манипулировал ею, и теперь она вышла замуж за человека, который делает то же самое.

– Я думала, что ты другой.

Не обращая внимания на шофера, Кристос резко повернулся к ней и яростно прошептал:

– Иногда нам приходится нарушать правила, чтобы добиться того, чего хотим.

– Нарушать? Ты имеешь в виду, просто игнорировать их? Каждую минуту мне открываются все новые отцовские качества в тебе.

Она почувствовала на себе его тяжелый взгляд.

– Может быть. Только у меня другие цели.

– Это ты так говоришь!

– Я думаю, тебе просто придется довериться мне.

– Довериться тебе? – Она медленно покачала головой. – Да я скорее доверюсь отцу, чем тебе. Его я хотя бы знала всю жизнь, а тебя только встретила.

Он положил свою большую твердую ладонь на ее сжатые кулаки, взял их в горсть, поднес к своим губам и поцеловал:

– Знаешь, внешность иногда обманчива. А теперь пора идти внутрь.

Константин оказался гостеприимным хозяином. Он тепло встретил Алисию, поцеловал в обе щеки, поздравил с замужеством. Если он и чувствовал что-то против нее, то никак этого не показывал. Но, несмотря на это, она отвечала на все его вопросы об отце довольно враждебно. Было понятно, что Константин пытался разрушить стену между ними, которая была возведена в прошлом, но Алисия ничего не могла с собой поделать.

– Ничего, – прошептал Кристос ей на ухо, когда они от Константина и его жены перешли к другой группе гостей.

Она старалась выглядеть безразличной, пока Кристос обсуждал дела с другими мужчинами. Он обнял се одной рукой за талию и притянул к себе поближе. Его пальцы скользили от талии ниже, к бедрам.

Алисия попробовала освободиться, но его ру – ка стала только жестче, сильнее прижимая ее. Исчезнуть было невозможно.

Откинув назад голову, она открыла рот, чтобы высказать ему все, но поймала его взгляд. Он говорил: помни, где мы, помни, с кем ты.

Мужчины. Бизнесмены. И Кристос один из них.

Она проглотила ком, вспоминая, как однажды перебила коллегу отца, только чтобы спросить разрешения пойти с другими подростками на дискотеку в Афинах. Она никогда не была на дискотеке. Никогда не танцевала. И это было так заманчиво, что, несмотря на предупреждение матери, она подошла к отцу. Мать оказалась права. Отец взбесился из-за того, что она перебила взрослых, и ударил ее по лицу перед целым десятком мужчин. Он ударил ее и отправил спать.

Вместо танцев она несколько часов просидела одна взаперти, сгорая от стыда.

Отец пресекал все ее попытки обрести независимость, не желая дать ей ни толики свободы, он собирался сделать из нее нормальную греческую дочь.

Ладонь Кристоса, которая поглаживала ей бедра, вернула Алисию из прошлого, словно призывая обратить внимание на тепло его руки и послушать, о чем говорят деловые люди.

Жар пронзил все тело. Она поняла, что внутри у нее опять все приходит в смятение и затмевает разум.

Пока Кристос с каким-то мужчиной обсуждал европейский рынок и американскую экономику, Алисия начала «плавиться». За время разговора Алисия уловила лишь несколько слов, прислушиваясь к боли в животе, которую вызывали своими прикосновениями руки Кристоса. Такого еще никогда не было. Он заставлял откликаться все ее тело.

Когда Алисия наконец поняла, что не может этого больше выносить, они двинулись дальше, и она, поймав рукой его пальцы, сняла их со своего бедра.

– Не надо, – проговорила она.

– Мы должны делать вид, что счастливы. Мы же молодожены.

Она промолчала, но это ее молчание выражало протест. Она ненавидела себя за слабость. Если он так легко может заставить ее паниковать, что же будет ночью, когда они останутся одни?

Алисия не могла допустить никаких супружеских отношений. Но Кристос ясно дал ей понять, что хочет детей, и чем скорее, тем лучше. Когда-нибудь он все-таки вынудит ее исполнить супружеские обязанности, может быть даже сегодня.

Она должна исчезнуть. Она не может ждать другого шанса.

Она должна исчезнуть. Немедленно. Этот праздник – замечательная возможность. Столько красивых людей. И количество гостей все увеличивается. Музыка играет, все в постоянном движении. Кристос далее не заметит, что ее нет, а потом будет уже слишком поздно.

Боясь потерять решимость, Алисия повернулась к мужу и, бормоча извинения, сказала, что ей нужно в дамскую комнату. Она быстро двинулась прочь из золотисто-белой гостиной, вниз по лестнице, по коридору, ведущему в кухню.

Не обращая внимания на персонал на кухне, с высоко поднятой головой, с сумочкой, которая свободно болталась у нее на руке, она не бежала, нет. Просто шла, не замечая ничего вокруг и не сводя напряженного взгляда с двери перед ней.

Подъездная дорожка, заставленная десятками дорогих импортных автомобилей – «бентли» и «роллс-ройсы», «мерседесы», «ягуары», «ферра-ри» – выглядела как экзотическая выставка. Алисия прошла вдоль этих шикарных автомобилей, кивнув водителям, которые стояли вместе и курили.

Один шофер – ее шофер? – окликнул ее, предлагая подвезти. Она отрицательно покачала головой и продолжала идти, понимая, что такси в ее положении – более безопасный вид транспорта.

Алисия остановила машину, четырехместный «мерседес», недалеко от Тропано-Бридж, рядом с бухтой.

– Куда? – спросил таксист.

– Сэми, – ответила Алисия. Она назвала дальний порт острова, где имелась переправа. Сэми находился в нескольких милях от шумного Арго-столи со всеми его кораблевладсльцами, которые слишком много знали о ней и обо всей ее семье. Там никто не будет искать ее.

В Сэми Алисия заложила свой изумрудно-сапфировый браслет. На эти деньги она добралась до Лефкаса и купила билет в одну сторону до Афин.

Как странно, подумала она с легкой улыбкой на губах, этот браслет подарил ей отец на шестнадцатилетие и теперь он поможет ей обрести свободу.

Если бы только она догадалась взять этот браслет с собой в Париж, она смогла бы заложить его там. И это, может быть, спасло бы Алекси.

Перед глазами у нее мелькнуло его ангельское личико, его серебристые кудри, его маленькие, раскинутые на воде ручки, когда он плавал. Плавал.

Алисия зажмурилась, прижала пальцы к губам, пытаясь заглушить воспоминания. Какое-то время она безмолвно сидела не шевелясь, тело ее затвердело, внутри все как будто окоченело.

Только подумать – этот браслет мог бы спасти жизнь ее ребенка. Ум заходил за разум.

Нет, она не должна об этом думать. Она обещала матери, что не будет так думать. Эти мрачные мысли съедают ее изнутри. Они отравляют ей жизнь. Она должна жить настоящим. Только настоящим. Прошлого нет, оно ушло.

В Афинах Алисия позвонила своей подруге детства, Лайле, и спросила разрешения пожить у нее несколько дней, пока не получит новый паспорт.

Лайла, веселая, очень современная женщина, была рада помочь Алисии, тем более что она собиралась лететь по делам в Лондон и ей нужен был человек, который присмотрел бы за ее бесценным котом.

– Зита такой чувствительный, он так не любит расставания и перемены, – щебетала Лайла, собирая свои чемоданы, – и не расстраивайся, если он не будет играть. Скорее всего, он вообще спрячется куда-нибудь и будет там отсиживаться до моего приезда. Просто корми его и делай вид, что все в порядке.

Алисия улыбнулась:

– Как типично для мужчин.

– Ну, если говорить о мужчинах, то мне почему-то казалось, что ты вышла замуж.

– Слухи. – Алисия распахнула дверь перед подругой. – А теперь иди, не то пропустишь самолет. И не волнуйся по пустякам. Мы с Зитой сойдемся.

Первый день Алисия только спала, читала и опять спала. На второй день она набрала номер паспортного стола. Там ей сказали, что не могут выдать новый паспорт без копии ее свидетельства о рождении, что она должна прийти в офис и заполнить необходимые бумаги.

Алисия повесила трубку и решила, что ей придется идти в офис. Она надеялась, что сможет не показываться на публике. Ей в голову пришла счастливая мысль, что если она наденет шляпу и солнечные очки, то сможет пройти по улице неузнанной.

Лабиринты в паспортном столе тоже оказались проверкой Алисии на прочность. Весь вечер она провела в очередях, в нескончаемом заполнении бумаг только затем, чтобы ее послали в другую очередь. Провела весь красивейший осенний вечер в бесконечной пытке. Через три часа Али —; сия, абсолютно разбитая, вышла из этой конторы, где ей сообщили после всех испытаний, что еде —, дать новый паспорт, даже срочный, займет у них не меньше двух недель.

Две недели.

Алисия вернулась в квартиру Лайлы. Она закрыла дверь, разулась и кинула сумочку на стул.

Она прошла в холл, потом на кухню, открыла холодильник и достала бутылку ледяной минеральной воды.

– Зита, – позвала она. – Голодный?

Кот не отозвался. Конечно, она и не думала, что он ответит ей, но люди обычно обращаются к своим котам, не так ли?

С бутылкой минеральной воды в руке она прошла в гостиную, богато убранную коврами, – все по дизайну Лайлы.

– Зита! Где ты? Все еще прячешься?

Через секунду Алисия застыла в изумлении. Мужчина, высокий, широкоплечий мужчина сидел в кресле с бесхвостым черным котом на коленях.

Кристос.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Здравствуйте, миссис Патере, – проговорил Кристос, гладя темную голову Зиты. – Как провели день?

Она смотрела на большую загорелую руку, ко —

I торая лежала у кота на голове, на его сильные г пальцы, поглаживающие Зиту между маленьки – • ми аккуратными ушками, и ее начала бить дрожь. | Ноги стали ватными.

Бутылка с водой выскользнула из ее пальцев.

– Кристос.

– Ты вспомнила, – сказал он с ухмылкой на губах и так резко поднялся на ноги, что кот свалился с колен. – Я не был уверен, что ты вспомнишь. Ведь, действительно, я всего лишь твой муж.

Он улыбнулся ей, но в его улыбке и в голосе не было обычной мягкости, темные глаза сверкали, во всем его теле чувствовалось напряжение.

Зита мяукнул в знак протеста против того, что его так бесцеремонно лишили удобного места. Кристос проигнорировал кота и, сжав кулаки, шагнул в ее сторону, но тут же взял себя в руки.

Она почувствовала его ярость, его с трудом удерживаемую злость и вздрогнула.

– А-а…

– Что-то не так, милая? Кот откусил твой язык?

Его шутка осталась без ответа. Она не могла говорить. Страх сковал все тело Алисии. Она беспомощно качала головой, ее взгляд блуждал от двери к Кристосу и обратно.

– Я бы не стал этого делать. Ты не выберешься отсюда, а только разозлишь меня.

– А сейчас ты еще не разозлен? – выдавила она, наконец-то обретая голос, и попыталась унять дрожь в коленках.

– Не будь ребенком, Алисия. Это тебе не к ли-ЧУ —

Она передернулась от его прикосновения и резко отступила назад:

– Не могу поверить, что ты следил за мной.

– А с чего ты взяла, что я не буду этого делать?

Голос Кристоса был мягким, что так не соответствовало выражению его лица. Его глаза упрекали ее: она его предала.

Он засунул руку в карман и достал оттуда браслет Алисии, тот изумрудно-сапфировый браслет, который она заложила несколько дней назад.

– Вот. Надень его.

Она бросила взгляд на украшение, ненавидя даже мысль о том, какую власть имеет Кристос. – Нет.

– Надень. Или я сам сделаю это. – И, не дожидаясь ответа, Кристос взял ее руку и застегнул браслет у нее на запястье. – И не снимай его, – резко сказал он. – И даже не думай снова бежать от меня.

– Я не твоя собственность, Кристос, я не вещь!

– Ты не вещь. Ты моя жена. – Он одним пальцем взял ее за подбородок и приподнял его. – Я уже один раз допустил ошибку, но теперь приложу все усилия, чтобы добиться своих прав, и в этот раз ты будешь вести себя как подобает хорошей греческой жене.

Она знала, уже за секунду знала, что он поцелует ее. Но у нее не было никакой возможности исчезнуть, спастись. Его губы охватили се, раскрыли, его язык скользнул в глубь ее рта, причиняя ей почти физическую боль.

И даже сейчас, после всего случившегося, ее тело отвечало ему, каждый мускул ее напрягся. Несмотря ни на что, она хотела его.

Кристос отстранился, их глаза встретились, улыбка тронула его губы.

– Я начинаю понимать, почему отец держал тебя взаперти. Ты дикарка. Абсолютно необузданная.

Жар и краска залили ее щеки. Она хотела отодвинуться от него, но он снова прильнул к ее губам, наполняя трепетом самые чувствительные уголки ее рта.

Алисия прижалась к нему и замерла в его объятиях, ноги стали ватными. Она почувствовала, что теряет разум.

Он сделал движение, чтобы расстегнуть ее джинсы, но его рука замерла у нее на животе.

– Останови меня сейчас, – хрипло пробормотал он, но она не ответила, ничего не сказала ему.

Тогда со стоном он сорвал с нее брюки, потом трусики, бросил их на пол. Она почувствовала, как его бедра прижимаются к ее бедрам, почувствовала его всего, его дикое желание.

Он расстегнул молнию у себя на брюках и снял их, как раз когда скользнул пальцами ей между ног. Она вздрогнула, когда он дотронулся до нее.

Кристос бросил се на пол и коленкой разжал ей ноги. Вес еще гладя се одной рукой, он без слов вошел в нее.

Открыв рот, она с трудом ловила воздух, ее напряженное тело двигалось в ритм с его, она чуть ли не впивалась пальцами в его спину оттого, с какой силой он заполнил ее.

Он занимался с ней любовью, не произнося ни слова, не целуя ее, просто медленно и тяжело двигался, отрывался от нее и входил снова, и снова, и снова, и снова.

Она чувствовала на себе его тяжелое тело, его мягкую и гладкую как шелк кожу. Она прижималась к нему перед глазами… и боялась даже дышать. Он, она и мириады звезд перед глазами…

Она чувствовала его напряжение, слышала легкий стон, который слетал у него с губ, и когда он крепче прижимался к ней, глубже проникая в нее, ей казалось, что темной ночью она бесшумно и слепо падает в волны неизвестности. И она с отчаянием бросалась в эти волны, крепче сжимая руками плечи Кристоса, утыкаясь лицом в его широкую грудь.

Не было никого, кроме них. Не было ничего вокруг, кроме этой комнаты. Не было времени и пространства. Было только здесь и только сейчас. Он, она, его все еще напряженное тело, его руки, гладящие ее теперь по голове.

– Извини меня, – сипло проговорил Кристос, отрываясь от нес. Его кожа все еще была влажной, волосы – спутанными. Он отодвинулся и, обтерев рукой лицо, встал.

Он извинялся, он сожалел о случившемся. Так вот что он чувствовал. Это было совсем не так, как она себе представляла, не так, как она ожидала. Ничего прекрасного для него. Просто физический акт. Вид упражнения.

Она медленно села.

Слава богу, что сейчас не то время, когда она может забеременеть.

Он надел брюки.

– Я не сделал тебе больно? – спросил он, его голос был низким и даже грубым.

– Нет. – Она хотела сказать ему, что это было замечательно. На каждый его призыв, на каждое движение ее тело отвечало, она обвивала его шею руками, чтобы еще приблизить к себе, желая его всего, желая еще большего. Но сейчас она, конечно, выглядит нелепо… без нижнего белья… и это явное выражение досады на его лице.

Слава богу, между ними нет любви, а значит, и терять нечего.

Что же они наделали? О чем они думали?

Кристос провел руками по волосам, пытаясь привести их в порядок.

– Одевайся. Пора ехать. Мой шофер ждет нас внизу.

На всем коротком пути домой он не разговаривал. Он чувствовал, какое отвращение испытывала к нему Алисия. То же самое испытывал к себе и он сам.

Его привели в смятение и возмущали его же действия, эта сила, которая притянула его к ней. Он подчинил ее своим желаниям, не спрашивая о ее чувствах и о ее собственных желаниях. Он обещал ей уважать ее, обещал, что никогда не возьмет ее силой, – и что же он делает? Силой укладывает ее на землю и занимается с ней любовью без ее на то воли!

Кристос был рад, когда лимузин наконец затормозил у роскошной виллы, отделанной мрамором. Он не мог дождаться того момента, когда сможет выскользнуть из машины и спрятаться от осуждающего взгляда Алисии.

Алисия бросила быстрый взгляд на высокий забор и на сам дом. На ступенях виллы их встречали с десяток работников. Кристос кивнул им, а потом, сделав жест в сторону Алисии, выразительно улыбнулся.

– Моя жена, – коротко объявил он, начиная подниматься по ступеням, оставив ее идти за ним следом, как провинившегося ребенка.

Алисия вспыхнула и безмолвно прошествовала за ним следом под внимательным и оценивающим взглядом работников, как сквозь строй солдат.

Поднявшись по лестнице, Кристос ввел ее в комнату, которая, по-видимому, была его кабинетом. Стол, кожаные кресла, настольные лампы.

Он закрыл дверь и усадил ее на один из кожаных стульев. Она села на самый краешек, пытаясь понять, что будет дальше.

– Я… хотел извиниться… Я потерял контроль. Я вел себя как последняя скотина. Больше такого не повторится. – Его речь была лаконичной и да – же резкой. Он прислонился к закрытой двери, скрестив на груди руки, видно было, что он напряжен. – Твой отец предупредил меня, что ты попробуешь сбежать. Он говорил, что ты сделаешь это, как только представится хоть малейшая возможность. Я думал, что приготовился к этому. Но все-таки позволил себе расслабиться на вечеринке.

Алисию охватил стыд, когда представила, каким униженным и оскорбленным он себя почувствовал у Константина, Все искали ее. Все знали, что его новобрачная сбежала от него.

– Твой отец звонил мне, – продолжал Кристос. – Предлагал свои услуги, извинялся за твое поведение.

Она резко наклонила голову, еще более подавленная. Ее отец звонил и предлагал свои услуги.

– Я отказался, конечно. – Темные глаза Кристоса встретили ее синие, его взгляд был суровым и жестким. – Я сказал, что ты скоро будешь дома и будешь выполнять свои обязанности, подаришь мне сына.

Ее сердце забилось быстрее. Дыхание перехватило, и в горле встал ком. Она не сказала ни слова, и тогда он продолжил:

– Мы будем заниматься любовью, пока ты не забеременеешь. Мы создадим семью. И ты докажешь своему отцу и всем вокруг, что моя вера в тебя не беспочвенна, что ты знаешь и принимаешь свои обязанности.

– Нет.

Ее голос был тише шепота, но он все равно услышал его.

– Что «нет», Алисия?

– Нет. Я не принесу тебе никаких детей. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Ни сыновей, ни дочерей. Никаких наследников.

– Это твое принципиальное решение? Часть твоего протеста против греческого общества?

– Это мое решение.

– А может, мы сумеем изменить его?

– Нет, не сумеем. Ты женился не на той женщине. Ты выбрал не ту жену. Сотни женщин позавидовали бы мне. Сотни женщин были бы счастливы иметь от тебя детей. Я же – нет.

Улыбка исчезла с его лица, и она инстинктивно вжалась в спинку стула, хотя он не двинулся с места.

– Я старался быть терпимым, Алисия, старался понять твои чувства, но всякому терпению приходит конец. Мы должны изменить наши отношения. Мы должны сделать шаг к нашему будущему, а не сидеть на месте.

Он медленно подошел к Алисии, наклонился, сел перед ней на корточки. Его ладонь дотронулась до ее ноги, до голени, до колен, до бедер и выше, заставив ее задрожать.

Его темные глаза встретили ее взгляд, и он улыбнулся, если это можно назвать улыбкой, и ее сердце непроизвольно откликнулось на эту улыбку.

Кровь пульсировала у нее в венах, жар залил лицо, заставляя каждую клеточку отзываться на этот призыв. Ее поразило то, что она все еще мо – жет желать его, что она может чувствовать себя перед ним такой «зеленой» и неопытной после того, что произошло на квартире у Лайлы.

– Не надо, не надо опять, – твердо сказала она, когда он большим пальцем описывал линию ее бедер.

– А что, ты думаешь, я собираюсь делать? – спросил он, его голос еще никогда не был таким глухим и хриплым, никогда не был таким «американским».

Она посмотрела ему в глаза:

– Ты хочешь еще… секса, – резко ответила она, но ее голос звучал скорее хрипло, чем сердито, а тело стало таким горячим, что она начала презирать себя.

– Только теперь это займет больше времени, я буду делать все медленно. – Он поцеловал ее в шею.

Алисия постаралась оттолкнуть его. Он же только крепче прижал ее к себе.

– Ты самый ужасный из всех мужчин.

– Самый ужасный? Ужаснее твоего отца? – Он запечатлел еще один короткий и дразнящий поцелуй на ее груди. – Как плохо.

Тепло пронзило ее тело, ей хотелось провалиться сквозь землю. Она не могла поверить, что может так страстно желать мужчину, которого так ненавидит, а ее тело, ее глупое, жалкое, бедное тело отвечает ему.

Его губы сквозь блузку опять нашли ее сосок. Она беспомощно изогнулась, волны огня и желания пронзали ее тело. На долю секунды она при – льнула к нему, закрыв глаза и позволяя себе насладиться его прикосновениями, но, взяв себя в руки, вывернулась из объятий Кристоса.

– Я понимаю, я не нравлюсь тебе, – тихо сказал он, его голос выражал все его эмоции и чувства, – но мы женаты. И должны принять это.

Она зажмурила глаза, как будто могла этим заставить его замолчать.

– Ты никогда не добьешься от меня того, чего хочешь.

– Я не знаю, что произошло между тобой и твоим первым мужем, но Джереми Уинстон что-то сделал тебе…

– Нет.

– Он причинил тебе боль, заморозил твое сердце, превратил тебя в Спящую Красавицу.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я знаю достаточно. Я знаю, что это замужество отравило тебя. Я знаю, что после этого ты около двух лет провела в Швейцарии, потом, уехав из санатория, долго пыталась снова прийти в себя.

Сердце Алисии билось так, что казалось, оно выскочит из груди.

– Я не могу говорить об этом.

– Но почему? Что случилось, Алисия?

– Ничего. Ничего не случилось.

– Что-то все-таки произошло. – Нет!

– Что-то мрачное, ужасное…

Слова окружали ее, сновали по комнате, их становилось все больше, пока они не заполнили все пространство вокруг Алисии. В глазах у нее потемнело…

Кристос позвал доктора. После осмотра доктор посоветовал Алисии отдохнуть и попить витамины, содержащие железо. Врач сказал, что женщины часто бывают малокровны, и если Алисия хочет забеременеть, то сначала ей необходимо справиться с недостатком железа.

– У меня нет малокровия, – запротестовала Алисия на следующий день, когда ей подали третий бифштекс подряд. – Мне вполне достаточно железа, содержащегося в шпинате. Для этого не надо съедать килограмм бифштексов зараз.

– Если ты не будешь сильной, мы не сможем иметь детей.

– Я сильная, и мне не нужно мясо для того, чтобы забеременеть. Отстань от меня со всей этой мясной терапией. И прекрати пугать меня.

Кристос пытался урезонить се:

– Я не пугаю. Я просто хочу, чтобы ты была очень осторожной.

– Я и так осторожна. И еще я очень скучаю.

Хочу на свежий воздух.

Он проворчал что-то и покачал головой, готовый закончить дискуссию.

– Можешь пойти в бассейн. Я там на стул положил для тебя полотенца. Но не стой долго на солнце. Чтобы не обгореть.

Алисия перетащила шезлонг из-под зонта поближе к бассейну, где можно было понежиться на солнце и посмотреть в чистую голубую воду. Она взяла с собой книгу из комнаты, но та оказалась довольно занудной и требовала больше концентрации внимания, чем она сейчас могла себе позволить. После получасового чтения она перевернулась на живот и позволила себе ничего не делать.

Солнце чудесно пригревало спину, и разморенная Алисия начала засыпать.

Внезапно – она не знала, сколько времени прошло, – молодая женщина почувствовала прикосновение, нежное поглаживание, как будто по ее обнаженной спине тихонько провели бархатом.

Алисия поежилась. Ее переполняло ощущение блаженства. Но приятное прикосновение повторилось, и ее тело отозвалось на него, загорелось. Она медленно вздохнула, все еще не желая открывать глаза и уходить из объятий Морфея.

Но и игра не прекращалась. Казалось, кто-то перышком провел по спине, очертил контур ее купальника.

Она немного поерзала, раздразненная этим прикосновением и разочарованная его краткостью.

Неожиданно она поняла, что это все обман, ловушка. Это не сон!

Алисия вскочила.

– Кристос!

Высокая тень отодвинулась, пропуская к Алисии серебристое солнце. Он сел на шезлонг рядом с ней:

– Надо было все-таки намазаться средством от солнца. Ты здесь уже несколько часов и жутко обгорела.

Она бросила взгляд на свое запястье, но часов не было, посмотрела на солнце. Оно сильно сместилось, проделало четверть пути по небу.

– Который час? – спросила она, пытаясь застегнуть верх купальника.

– Без пятнадцати четыре.

– Сколько?

Он с улыбкой смотрел, как она сражается со своим купальником.

– Может, я смогу тебе помочь?

– Мне не нужна твоя помощь!

– Тебе надо что-то накинуть. Ты вся обгорела. Ты же не хочешь, чтобы кожа начала облезать.

– Я никогда не облезала. – Ее пальцы так дрожали, что застегнуть бюстгальтер не представлялось возможным.

– Алисия, я ведь видел грудь и раньше.

– Но не мою.

Его губы тронула усмешка, брови вздернулись. Он хрипло засмеялся: