Текст книги "Собрание писем"

Автор книги: Джейн Остин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Письмо пятое

Влюбленная юная леди – своей подруге .

Мой дядя становится все более скуп, а тетя делается все более привередливой, я же с каждым днем все больше влюбляюсь. Что станет с нами к концу года, если мы будем продолжать в том же духе! Сегодня утром я имела счастье получить вот такое письмо от моего дорогого Масгроу.

Сэквилл-стрит. 7 января

Вот уже месяц прошел с тех пор, как я впервые увидел мою ненаглядную Генриетту, нельзя не воздать должное этому событию, отметив священную дату письмом к моей избраннице. Никогда не забыть мне того мгновения, когда ее красота впервые предстала моему взору. Даже времени не под силу стереть это воспоминание из моей памяти. Мы встретились в доме леди Скадэмор. Счастливица – она живет всего в миле от божественной Генриетты!

Когда это прекрасное создание впервые вошло в комнату – о! – какие чувства я испытал? Вы были подобны самым возвышенным существам. Я замер – я следил за ней в восхищении. С каждым мгновением она казалась мне все прелестнее. Несчастный Масгроу и оглянуться не успел, как пал жертвой вашего очарования. Да, сударыня, я имею счастье обожать вас, счастье, за которое не устаю благодарить судьбу. «Ах! – сказал он сам себе. – Если бы Масгроу позволили умереть за Генриетту! Завидный удел! И если бы он мог хотя бы тосковать по той, которая снискала всеобщее восхищение, которую обожал полковник, и за чье здоровье поднимал тост баронет!» Драгоценнейшая Генриетта, как вы прекрасны! Я заявляю – вы божественно хороши. Нет – вы не земное создание. Вы – ангел. Вы сама Венера. Короче говоря, сударыня, вы самая милая девушка, какую я встречал в жизни, и красота ваша возрастает в глазах верного Масгроу, поскольку ему позволено любить вас и лелеять надежду. И – ах! Божественная мисс Генриетта, небо свидетель, как страстно я уповаю на смерть вашего деспотичного дяди и его вздорной супруги, ибо моя красавица не согласится стать моей до тех пор, пока кончина родственников не позволит ей вступить во владение состоянием, превосходящим мой нынешний доход. Хотя я и рассчитываю улучшить мое положение. Жестокосердная Генриетта настаивает на таком решении! Сейчас я живу у сестры и предполагаю пробыть здесь до той поры, когда мой собственный дом, вполне приличный, но в настоящее время непригодный для жилья, будет готов принять меня. Любезная принцесса моего сердца, того самого сердца, что трепещет, подписывая эти строки, прощайте.

Ваш самый пылкий обожатель и преданный смиренный раб

Т. Масгроу

Вот, Матильда, истинный образец любовного письма! Приходилось ли тебе когда-либо читать подобный шедевр? Сколько чувства, какая ясность мысли, какой изысканный стиль и какая искренняя любовь заключены в одной странице! Нет, никогда не смогу я найти достойный ответ, ведь счастье встретить человека, подобного Масгроу, выпадает не каждой девушке. О! Как бы мне хотелось быть с ним! Завтра я собираюсь послать ему вот такое письмо.

Обожаемый Масгроу, невозможно выразить словами, как обрадовало меня ваше письмо; я едва удержалась, чтобы не расплакаться от счастья, ведь я люблю вас больше всего на свете. Вы для меня – самый любезный и самый прекрасный мужчина в Англии, и это истинная правда. Никогда в жизни не приходилось мне читать столь милого письма. Пожалуйста, напишите мне скорее еще одно такое же и через строчку повторяйте, что любите меня. Я сгораю от желания видеть вас. Как бы нам встретиться? Мы так любим друг друга, что не можем жить в разлуке. Мой ненаглядный Масгроу, вы не можете себе представить, с каким нетерпением жду я кончины моих дяди и тети. Ах, если они не умрут в ближайшее время, я просто с ума сойду, ведь с каждым днем я люблю вас все больше и больше.

Как счастлива должна быть ваша сестра: она может наслаждаться вашим обществом в своем доме, и как счастливы должны быть все жители Лондона оттого, что вы пребываете там. Надеюсь, вы будете столь любезны, что скоро напишете мне снова: никогда я не читала писем прекраснее ваших. Драгоценнейший Масгроу, я искренне и преданно ваша на веки веков.

Генриетта Халтон

Надеюсь, мой ответ понравится мистеру Масгроу; пусть он и не идет ни в какое сравнение с его письмом – это лучшее, что мне удалось сочинить. Я давно слышала, что мистер Масгроу – мастер любовной переписки. Как ты знаешь, я впервые увидела его в доме леди Скадэмор. Позже ее милость спросила меня, как мне понравился ее кузен.

− Я нахожу его очень красивым, – призналась я.

− Рада это слышать, – сказала леди Скадэмор, – ведь он без ума от вас.

− Помилуйте, – смутилась я, – вы, верно, насмехаетесь надо мной!

− О нет – это чистая правда. Уверяю, он влюбился в вас с первого взгляда.

− Ах, если бы это было так! – вздохнула я. – Ибо это единственный вид любви, который я ценю. В любви с первого взгляда есть что-то исключительное.

− В таком случае позвольте поздравить вас с победой, – отвечала леди Скадэмор, – и победа эта кажется мне совершенной и окончательной; вы можете ею гордиться, ибо мой кузен – очаровательный молодой человек, успевший повидать мир и к тому же пишущий самые лучшие любовные письма, какие мне когда-либо доводилось читать.

Какое счастье! О, как обрадовалась я своей победе. Однако решила не обнаруживать свои чувства и сказала лишь:

− Это очень мило, леди Скадэмор, но как вам известно, мы, молодые наследницы, не должны увлекаться кавалерами, у которых нет ни гроша за душой.

− Голубушка мисс Халтон, – отвечала ее милость, – я не менее вашего убеждена в этом и смею уверить: никогда бы не стала побуждать вас к женитьбе на ком-то, кто не составил бы вашего счастья. Мистер Масгроу не так уж беден: он владеет поместьем, приносящим несколько сотен в год, и доход от которого возможно значительно увеличить, и великолепным домом, который, впрочем, в настоящий момент не пригоден для жилья.

− Если все так, как вы говорите, – мне нечего возразить, а если ваш кузен и в самом деле образованный молодой человек и к тому же пишет прекрасные любовные письма, я уверена, что нет причин упрекать его за любовь ко мне, хотя, при всем этом, я, возможно, и не выйду за него замуж.

− Вы вовсе не обязаны выходить за него замуж, – согласилась ее милость, – разве только сама любовь склонит вас к этому решению, ибо, полагаю, вы уже неосознанно питаете к нему самые нежные чувства.

− Право, леди Скадэмор, – отвечала я, краснея, – как вы могли подумать такое!

− Да ведь каждый взгляд, каждое слово выдают вас, – возразила она. – Полно, моя дорогая Генриетта, ведь я вам друг, так будьте откровенны со мной. Разве не предпочитаете вы мистера Масгроу всем остальным вашим знакомым?

− О, прошу, не задавайте мне подобных вопросов! – прошептала я, отводя взгляд. – Я не могу отвечать на них.

− Ну-ну, душа моя, вот вы и подтвердили мои догадки. Отчего вы стесняетесь любви к достойному человеку и отказываетесь довериться мне?

− Я не стесняюсь своих чувств, – отвечала я, собрав все свое мужество, – не отказываю вам в доверии и не краснею, признаваясь, что влюблена в вашего кузена мистера Масгроу и что испытываю к нему искреннюю привязанность. Разве зазорно любить красивого мужчину? Будь у него заурядная внешность, у меня, конечно, были бы причины стыдиться моей страсти, которая была бы предосудительной, поскольку предмет ее мог быть сочтен недостойным. Но с таким лицом и фигурой и такими прекрасными волосами, как у вашего кузена, – отчего мне краснеть, признавая, что столь явные достоинства произвели на меня впечатление?

− Милая моя девочка, – сказала леди Скадэмор, ласково меня обнимая, – как тонко вы судите о подобных вещах и как не по годам проницательны. О! Как восхищает меня такое благородство чувств!

− Ах, сударыня, вы слишком добры ко мне! Но скажите, леди Скадэмор, неужели ваш кузен сам признался вам в своих чувствах ко мне? Это еще больше возвышает его в моих глазах, ведь у настоящего влюбленного обязательно должен быть наперсник, которому он поверяет свои тайны.

− Голубушка, – отвечала ее милость, – вы просто рождены друг для друга. Каждое произнесенное вами слово все больше убеждает меня в том, что вашими душами управляют незримые силы взаимной симпатии, ибо ваши суждения и чувства удивительным образом совпадают. О, у вас даже схожий цвет волос! Да, моя дорогая, бедный безутешный Масгроу поведал мне историю своей любви. Я не удивилась – у меня было предчувствие, что он обязательно полюбит вас.

Но как он открыл это вам?

− Это произошло после ужина. Мы сидели вместе у огня, болтая о пустяках, хотя, признаюсь, говорила в основном я, а мистер Масгроу, наоборот, был задумчив и молчалив.

Вдруг он перебил меня на середине рассказа, воскликнув с большим чувством:

− Да, я влюблен, теперь мне ясно.

Что Генриетта Халтон погубила меня.

− О, как мило выражает он свои чувства! – воскликнула я. – Получилось чудесное двустишье! Жаль только, что без рифмы.

− Очень рада, что вам понравилось, – отвечала леди Скадэмор. – И верно, сказано со вкусом. «Так вы влюблены в нее, кузен? – переспросила я. – Ах, какая жалость: ведь какими бы исключительными достоинствами вы ни обладали, владея поместьем, доходы от которого могут быть приумножены, и великолепным домом, пусть в настоящее время и не вполне пригодном для жилья, но все же – кто осмелится рассчитывать на взаимность обожаемой Генриетты, которой делал предложение сам полковник и за здоровье которой поднимал тост баронет?»

− Это уже в прошлом! – вырвалось у меня.

Леди Скадэмор продолжала:

− «Ах, дорогая кузина, – вздохнул он, – я прекрасно сознаю, сколь ничтожны мои шансы завоевать сердце той, которую обожают тысячи, и вам нет нужды напоминать мне об этом. Но ни вы, ни сама прекрасная Генриетта не можете отказать мне в исключиельном наслаждении умереть за ту, кого я люблю, или пасть жертвой ее очарования. А когда я умру…»

− О, леди Скадэмор, – прошептала я, утирая слезы, – как можно, чтобы такой милый человек говорил о смерти!

− Да, весьма волнующая сцена, – признала леди Скадэмор. – «А когда я умру, – продолжал он, – пусть меня отнесут и положат к ее ногам, и, возможно, она не сочтет для себя унизительным пролить слезу над моими бедными останками».

− Дорогая леди Скадэмор, ни слова больше! Я не перенесу этого!

− О! Какое у вас нежное и чувствительное сердце! Ни за какие блага на свете не посмела бы я нанести ему слишком глубокую рану, а по сему – умолкаю.

− Молю вас, продолжайте! – вскричала я.

И она продолжала:

− А потом он добавил: «Ах, кузина, представьте, что я почувствую, когда драгоценная слеза коснется моего лица! Право, не жаль расстаться с жизнью, чтобы испытать подобное! А когда меня предадут земле, пусть божественная Генриетта подарит свою благосклонность более счастливому избраннику, и пусть тому будет дано питать к ней столь же трепетные чувства, как те, что питал несчастный Масгроу, останки коего тем временем будут превращаться в прах, и пусть их жизнь станет образцом счастливого супружества».

Приходилось ли тебе когда-либо слышать что-то более возвышенное? Какое очаровательное желание: лежать после смерти у моих ног! О! Какой благородной душой надо обладать, чтобы лелеять подобные мечты! Меж тем леди Скадэмор продолжала:

− «Дорогой кузен, – сказала я ему, – столь благородное поведение способно растопить сердце любой женщины, какой бы жестокосердной ни была она от природы; Если бы божественная Генриетта услыхала, как вы самым бескорыстным образом желаете ей счастья, не сомневаюсь: ее нежное сердце откликнулось бы на ваши чувства». – «Ах! Кузина, – отвечал он, – не пытайтесь возродить во мне надежду столь лестными уверениями. О нет, я не могу уповать на то, что смогу добиться благосклонности этого ангела в образе женщины, – мне остается только умереть». – «Истинная Любовь никогда не теряет надежды, – возразила я, – и я, мой дорогой Том, хочу еще больше укрепить вас в стремлении завоевать это прекрасное сердце: весь день я с пристальнейшим вниманием следила за прекрасной Генриетой и, уверяю вас, со всей очевидностью обнаружила, что и она лелеет в своей груди, пусть пока неосознанно, самую нежную привязанность к вам».

− Дорогая леди Скадэмор, но я и не догадывалась об этом!

− Разве не сказала я, что ваше чувство неосознанное? «Я не ободрила вас прежде, – продолжала я, – но, надеюсь, это открытие обрадует вас еще больше». – «Увы, кузина, – отвечал он печально, – ничто не убедит меня в том, что мне посчастливилось тронуть сердце Генриетты Халтон. Заблуждайтесь сами, но не старайтесь обмануть меня».

Итак, душа моя, мне потребовалось несколько часов, чтобы убедить совершенно отчаявшегося молодого человека в том, что он вам небезразличен; когда же он не мог боле отрицать весомость моих аргументов и отвергать мои доводы – о, я не в силах описать вам его чувства, его восторг и ликование.

− Ах! Как страстно он меня любит! Но, дорогая леди Скадэмор, объяснили ли вы мистеру Масгроу, что я целиком завишу от моих дяди и тети?

− Я поведала ему все.

− И что же?

− Бедный юноша принялся громко возмущаться жестокосердием ваших близких, обвинял законы Англии, позволяющие родственникам владеть состояниями, которые так необходимы их племянникам и племянницам, и говорил, что будь он членом палаты общин, то изменил бы законодательство и устранил возможность подобных злоупотреблений.

− О, какой милый человек! Какая благородная душа!

− А еще мой кузен добавил, что даже если бы его дом был готов принять обожаемую Генриетту, он не может льстить себе надеждой, что та согласилась бы ради него отказаться от роскоши и великолепия, к коим привыкла, и принять в замен лишь уют и изящество, которые способен обеспечить ей его ограниченный доход. Я подтвердила, что подобное маловероятно и что несправедливо было бы рассчитывать на то, что молодая особа ради того, чтобы воздать должное ему и себе, согласится расстаться с властью, коей ныне обладает, и столь благородно использует, творя добро во благо своих ближних.

− В самом деле, – вздохнула я, – время от времени я бываю очень милосердна. Но что же ответил на это мистер Масгроу?

− Он сказал, что вынужден с сожалением признать справедливость моих слов, а посему, коли ему суждено стать счастливейшим из смертных и получить руку прекрасной Генриетты, то, как бы ни было это нестерпимо, ему надлежить набраться терпения и ждать того счастливого дня, когда его избранница освободится наконец от тирании ничтожных родственников и сможет вознаградить его.

О, как он благороден! О, Матильда, как я счастлива, что стану его женой! Но – тетушка зовет меня печь пирожки, так что прощай, дорогая подруга,

твоя преданная

Г. Халтон.