Текст книги "Незнакомец из прошлого"

Автор книги: Джейн Мэтьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Джейн Метьюс
Незнакомец из прошлого

Глава 1

– Ой, мама! Смотри! – Намотав на спиннинг леску с пойманной рыбкой, Энди резко обернулся, чтобы показать улов. В свои четыре года он был типичным мальчишкой: впечатлительным, озорным и непоседливым.

– Энди, осторожно! – закричала Ринна. Она постаралась скрыть усмешку, когда трепещущая рыбка шлепнулась на золотые кудряшки Дженнифер Мартин.

Как и следовало ожидать, шестилетнюю Дженнифер это разозлило, и она тут же запустила в Энди комком грязи. Прежде чем Ринна успела добежать до них, началась настоящая битва.

– Эй, ребята! Хватит, прекратите! – строго сказала. Ринна, растаскивая их в стороны. Она бросила рыбку в ведерко Энди и принялась снимать рыбью чешую с волос Дженни.

Месяцы, что она работала здесь, в поместье «Мартин Оукс», обучая дочь Джонатана Мартина, несколько отстающую от своих сверстников, складывались на зависть удачно, Они оказались полезными для Ринны. Ринна стала для Дженнифер не просто учительницей, а близким человеком: она добровольно взяла на себя обязанности по воспитанию ребенка, лишенного материнской ласки. Стараясь совместить обучение девочки и своего сына с игрой, она устраивала ежедневные прогулки. Но рыбная ловля, видно, не принадлежала к ее удачным педагогическим находкам.

– Вы только посмотрите на себя, – укоризненно произнесла Ринна, изо всех сил сдерживая смех. Оба ребенка, забрызганные грязью, напоминали героев комических фильмов. – Миссис Мэкки задаст вам.

– Это она виновата, – Энди кивнул на Дженнифер, – она в меня грязью бросалась!

– Нет, он! Он нарочно уронил на меня эту рыбу!

– Ну-ну, в чем это вы оба извалялись? – послышался голос дедушки Дженнифер. Опираясь на трость, худой, подтянутый мужчина с шапкой седых волос, прихрамывая, приближался к пруду, с трудом скрывая смех.

– Дедушка, смотри! Смотри, что я поймал! – Энди вновь продемонстрировал рыбку.

Мистер Мартин не был ему родным дедом, но Энди привык называть его «дедушкой», как это делала Дженнифер. Ринна не возражала, хотя считала, что сын должен быть более почтительным к взрослым.

– Ну и рыбку ты поймал, Энди! Она ведь особенная. Умеет показывать фокусы, – сказал мистер Мартин и громко рассмеялся.

– Правда? – В голосе Энди прозвучало сомнение, но глаза его округлились в предвкушении чего-то необычного.

– Точно, – кивнув головой, с серьезным видом подтвердил старик. – Хочешь убедиться?

Когда Ринна впервые появилась на ферме, мистер Мартин не производил впечатления человека, способного смеяться над проказами детей. Это был чудной старик, ему не хватало терпения даже с собственной внучкой, не говоря уж о других детях. Ринна, не обращая внимания на его подчас резкие замечания, мало-помалу буквально втянула старика в повседневные игры детей и приучила сопровождать их на прогулках. Теперь он относился к ним с почти юношеским благоговением. Даже артрит стал причинять ему меньше беспокойства.

– Смотри, – сказал он, сжав рыбешку возле жабр. Защитная реакция тут же заставила небольшого ершика ощетиниться острыми спинными плавниками.

– Ухты! – воскликнул Энди.

– Вот тебе и «ух ты». – Ринна собрала рыболовные снасти и направилась по берегу вверх. – Время обеда, а вас еще нужно отмыть.

– Я провожу их, – вызвался мистер Мартин. – Дэвид сегодня утром сказал, что вы хотели взглянуть на Стального Кинжала. Почему бы вам не отправиться на пастбище сейчас, пока дети будут есть?

Стальным Кинжалом звали чистокровного жеребца, новичка в конюшнях «Мартин Оукс». Трэвис, старший из трех сыновей мистера Мартина, купил его недавно и привез домой. Семья Мартинов надеялась, что жеребец выйдет в победители на следующих скачках на приз «Трипл Краун», и Ринна всю последнюю неделю пыталась выкроить время, чтобы самой убедиться в достоинствах лошади.

– Дэвид сейчас занят, но Кинжала вы найдете на южном пастбище, – подсказал ей мистер Мартин.

Ринна быстро нашла скакуна. Опершись на верхнюю перекладину изгороди, она с восхищением стала наблюдать за ним. Наконец-то сможет исполниться заветная мечта семьи Мартинов, подумала она.

Конь был великолепным: правильной формы голова с ясными глазами, мощные покатые плечи, широкая грудь, короткий сильный круп, стройные задние ноги и, наконец, гармонично развитые бедра с удлиненными мышцами. Подняв уши, животное напряженно вслушивалось. Ринна поняла, что этот лоснящийся серый жеребец мог бежать очень быстро, сохраняя силы даже на длинных дистанциях, – главное требование для настоящей скаковой лошади. Наклонившись, она проскользнула под перекладиной и осторожно приблизилась к жеребцу. Для двухлетки ведет себя вполне прилично, заключила она, погладив его по холке.

От ее прикосновения дрожь побежала по телу коня, но он не двинулся с места, а лишь слегка шевельнул хвостом. Он был крупнее, чем положено для двух лет, уже достигал более полутора метров в холке: его загривок доходил Ринне до плеча. Она постаралась тихим голосом успокоить скакуна и провела рукой сверху вниз по его передним ногам в поисках изъянов. Конь игриво ткнулся в нее мордой, что было совсем нехарактерно для настоящего рысака.

– Спокойно, – пробормотала Ринна, поглаживая мягкую шерсть на его морде.

Ноздри коня раздувались, она чувствовала на себе его дыхание. Непрошеные воспоминания об отце и другой скаковой лошади, крупном, поджаром жеребце по кличке Бравый Воин, обожгли ее словно огнем. В какой-то момент образы прошлого так ярко озарили все вокруг, что ей показалось, будто она вновь во Флориде и ранним утром скачет верхом по покрытым росой лугам.

Ринна зажмурила глаза, безуспешно пытаясь унять боль воспоминаний. Она, юная и беззаботная, училась в колледже и работала вместе с отцом тренером скаковых лошадей, вспоминала сейчас она. Те годы, полные любви и упорного труда, навсегда останутся лучшими в ее жизни. Ринна не видела отца и скакуна по кличке Бравый Воин уже четыре года и вряд ли увидит их когда-нибудь. Они часть ее жизни, ее прошлого, к которому она отрезала все пути, когда сбежала в Кентукки, сбежала одна, ожидая рождения ребенка.

Продолжая гладить коня, Ринна устремила взор на расстилающиеся перед ней бескрайние луга, покрытые волнистыми зарослями пырея. Именно здесь, в этом тихом уголке, для нее и ее сына началась новая жизнь. Но она ничего не забыла. Даже сейчас, когда боль должна была бы притупиться, она не в состоянии забыть человека, ставшего отцом ее ребенка. Они познакомились на вечеринке почти пять лет назад. Угрюмое выражение его смуглого лица, его взгляд навсегда врезались в ее память, постоянно терзали ее.

Все началось знойным флоридским вечером. В тот день, получив диплом об окончании колледжа, Ринна отправилась на вечеринку со своей подругой Шелли Роббинс. Ринна знала, что приятели Шелли отличались буйным нравом, но даже самое смелое воображение не могло нарисовать ей картину того, что происходило на этой вечеринке.

Не успев переступить порог, она поняла, что окунулась в совсем непривычную для себя атмосферу. В гостиной горел яркий свет, из стерео колонок неслась громкая музыка. Над остальной, неосвещенной частью дома витали загадочные тени. Помещение было до отказа набито людьми; парочки из разных комнат поочередно, отправлялись к бассейну. Одни обнявшись, танцевали, другие, расположившись в темных уголках, занимались тем, что совсем не напоминало танцы. Ринна с уверенностью могла сказать, что висящая пелена дыма своим происхождением обязана не только обычным сигаретам.

– Шелли, – прошептала она, – по-моему, нам лучше уйти. Эта вечеринка не для нас.

– Не дури, – одернула ее подруга. – Все будет нормально. Только взгляни, сколько здесь симпатичных мужчин.

– Шелли, ведь мы никого не знаем, – заметила Ринна.

– Подумаешь, познакомимся. Люди из мира скачек всегда найдут общий язык. Смотри, вон Джек Картер. – Шелли указала пальцем на сына соседей, владельца скаковых лошадей. – Раз уж он здесь, то нам сам Бог велел.

– Какое мне дело до Джека Картера, – не уступала Ринна. – Дело в нас. Из мира скачек они или нет, они – люди не нашего круга.

– Послушай, Ринна, мы живем не в средние века. Хватит корчить из себя пуританку, пора бы для разнообразия немного расковаться. Что плохого, если ты немного повеселишься?

– Курить травку—не значит быть раскованной, – ответила Ринна. – Как и отбиваться от заигрываний всяких пьяниц. – Она злобно посмотрела в сторону высокого блондина, который, проходя мимо, ущипнул ее.

– Тогда уходи, – сказала Шелли, подмигивая блондину. – Ступай домой пешком, вот и развлечешься. Я остаюсь и собираюсь отлично провести время.

Ринна вздохнула, сбежать отсюда совсем не так просто. Чтобы попасть сюда, им пришлось проехать в машине Шелли более шестидесяти миль от Окалы до Тампы.

– Шелли…

– Хватит, Ринна, это же, в конце концов, вечеринка. Ты ведь не ждала, что здесь будут угощать молоком с печеньем? Никто не сделает тебе ничего дурного. А ты ведешь себя так, словно кто-то собрался лишить тебя невинности.

Эта неприступность Ринны служила предметом постоянных насмешек Шелли. Глупо, конечно, но Ринна начинала чувствовать себя виноватой в том, что, учась в колледже, не позволяла никому даже дотронуться до себя. По понятиям их студенческого городка, провозгласившего культ секса, она принадлежала к неудачливому меньшинству, а, по мнению Шелли, так и вовсе была ненормальной.

Шелли втиснула ей в руку бокал:

– Держи, может, это поможет тебе.

Ринна с тревогой посмотрела на бокал. Она не привыкла пить. И к тому же ее отец очень неодобрительно относился к алкоголю.

– Что это?

– Пунш из шампанского, что еще? Выпей и прекрати занудничать. Честно, Ринна, не знаю, зачем ты вообще пошла со мной. Тебе следовало остаться дома с твоими глупыми лошадьми.

Шелли повернулась и направилась в глубину комнаты к какому-то мужчине. Ринна смотрела ей вслед, чувствуя себя наивной и глупой девчонкой. Она тоже не понимала, зачем пришла сюда. И, вздохнув, вновь посмотрела на бокал с пуншем. Напиток, в котором есть клубника, безобиден, попыталась уговорить она себя, делая большой глоток. Пунш был шипучим, как кока-кола, вкуса шампанского она не ощутила. В духоте переполненной людьми комнаты он показался ей освежающим и вкусным. Она быстро допила его и вновь наполнила бокал.

Весь следующий час Ринна сидела около чаши с пуншем и наблюдала за людьми в комнате, это было ее любимым занятием. Причиной тому стала многолетняя привычка судить о достоинствах и недостатках скаковых лошадей, а кроме того, ей просто нравилось следить за поведением людей, запоминать их характерные черты. Потом она легко могла воспроизвести их лица, они надолго оставались в ее памяти.

Внимание Ринны привлек мужчина в дальнем конце комнаты. Было в его внешности что-то интригующее, хотя на первый взгляд он казался ничем не примечательным: тяжелая квадратная челюсть, орлиный нос и шапка густых темных волос, в беспорядке спадающих на лоб. Наверно, он постоянно убирает волосы со лба, чему через секунду она и получила подтверждение, когда, не прекращая разговора с собеседниками, он бессознательным движением отбросил пряди назад.

Ринна вновь наполнила бокал и продолжила наблюдать за ним. Он был на голову выше всех присутствующих, его широкие плечи и мощный сужающийся книзу торс плавно переходили в узкие бедра. Выглядел он старше остальных, вероятно, ему было около тридцати. Судя по загорелому лицу, большую часть времени он проводил на свежем воздухе.

Хотя грубоватые черты сами по себе привлекали внимание, еще что-то неуловимое выделяло его из толпы. В нем таились некий магнетизм и, безусловно, чувственность, от которой, наверное, женщины сходили с ума. Ринне нравилось, как он двигается: мягко и пластично – ни одного лишнего движения.

Он чем-то напомнил ей Джона Уэйна. Правда, она не смогла бы точно объяснить чем именно, так как внешне он мало походил на покойного актера, исключение составлял лишь его рост. Высокий, в простых брюках и рубашке с открытым воротом, поджарый, с прекрасно развитыми мышцами. Чем больше она смотрела на него, тем больше он напоминал ей Джона Уэйна, хорошо известного своим многочисленным поклонницам под прозвищем Герцог.

Наблюдая за ним, Ринна принялась за новую порцию пунша. Напиток казался ей теперь изысканным, но от него разыгрался аппетит. Зря она отказалась от обеда.

– Привет, крошка, – обратился к ней какой-то тип, сидевший рядом за стойкой бара. – По гороскопу мне сегодня выпало познакомиться с крутой девицей в красном. Как насчет того, чтобы вместе доставить радость Венере?

На Ринне было одолженное у Шелли платье из красного шелка. Оно доходило ей до колен и подчеркивало плавные изгибы фигуры, по бокам на платье были разрезы, обнажавшие красивые, стройные ноги. Она казалась себе весьма привлекательной в этом платье, поскольку ее обычный костюм состоял из джинсов, сапог для верховой езды и грубых рубашек.

Она отбросила назад длинные светлые волосы, взяла со стойки бокал и отошла в сторону. Не хватало ей терпеть всякую чушь, тем более что это она слышала тысячу раз. Ринна начала искать Шелли, но тут новый кавалер схватил ее за руки. Они закружились в танце по комнате, и в Ринне все сжималось всякий раз, когда он наступал ей на ноги.

Отделавшись, наконец, от него, она прошла в угол комнаты и вступила в беседу мужчин о лошадях. Оказалось, что они тренеры, недавно завершившие сезон скачек во Флорида-Дауне. Один из них работал с двухлеткой, показавшей на пяти фурлонгах[1]1
  Фур лонг – единица длины в английской системе мер, равная 201,168 м.


[Закрыть] 58,9 секунды – феноменальный результат. Окунувшись в привычную атмосферу, Ринна окончательно расслабилась.

После очередных двух бокалов пунша она уже не могла понять, почему раньше испытывала напряжение. Шелли как всегда права: она вела себя глупо. Никто тут не делает ничего дурного. Более того, все прекрасно проводят время.

Комната приобрела фантастические очертания, витавшее марево напоминало пушистые белые облака, а музыка звучала мягко и приятно. Она начала отбивать ногой ритм в такт музыке. Хорошо бы еще раз потанцевать, но только, чтобы ей не наступали на ноги. Ринна огляделась, пытаясь отыскать Джека Картера, и заметила, что Герцог сидит один на диване.

Он разглядывал темную жидкость в своем бокале, но, похоже, мысли его витали где-то далеко, он размышлял о чем-то своем и весьма важном. Совсем недавно, танцуя с Шелли, он тоже выглядел озабоченным. Он едва замечал свою партнершу, Ринне это было дико; ей казалось, что на такую девицу, как Шелли, невозможно не обратить внимания. И она решила сообщить ему, что он напоминает ей Джона Уэйна.

Пройти в другой конец комнаты оказалось совсем не просто. У Ринны кружилась голова, вероятно, от жары или от голода, а присутствующие постоянно натыкались на нее. Когда ей удалось добраться до симпатичного незнакомца, перед глазами у нее все плыло. Она хотела сесть на диван рядом с ним, но не рассчитала и плюхнулась ему на колени. Выражение его лица при этом заставило ее глупо ухмыльнуться.

– Прошу прощения, – сказала она. – Не могу понять, с чего я такая неуклюжая.

– Вероятно, вы опьянели.

В его усмешке было мало веселья. Голос звучал низко и хрипловато. Он слегка растягивал слова, и, хоть убей, Ринне никак не удавалось вспомнить, в какой части страны принята такая манера говорить. Услышав его замечание, она нахмурилась.

– Не выдумывайте! Я не пью. – Она подняла свой бокал. – Это всего лишь пунш.

Брови незнакомца поползли вверх, он легонько ударил по ее бокалу своим и выпил его содержимое до конца.

– А это виски, и я изо всех сил стараюсь набраться.

Ринне это показалось смешным, и она снова хихикнула.

– Вы, правда?..

– Правда, что?

– Хотите набраться?

– Кажется, да, – произнес он с неуверенностью и нахмурился. – Думаю, да, хотя это не решит моих проблем, а утром я буду сожалеть об этом.

– У вас будет болеть голова, – заявила Ринна, вытягивая руку, чтобы убрать прядь волос у него со лба. В необъяснимом порыве она провела пальцем по его подбородку, затем коснулась губ. Не понимая причин своей храбрости, она поцеловала его. Этот легкий, дружеский поцелуй длился всего мгновение. – Мне хотелось познакомиться с вами.

Его глаза сузились, и он долго и пристально смотрел на нее, словно впервые заметил.

– Понимаю. Вы всегда так настойчиво знакомитесь?

– Нет. – Она рассмеялась. Никогда еще не чувствовала она себя так хорошо. Какая прекрасная вечеринка! – Мне просто показалось, что с вами нужно знакомиться именно так.

– Знаете, – сказал он, поставив свой бокал и обнимая ее, – таким маленьким девочкам, как вы, небезопасно так поздно выходить из дома.

Ринна просияла. При росте в пять футов восемь дюймов она была выше всех мальчишек в классе. Ее никто никогда не называл «маленькой». Этот человек проницательнее других.

– Тогда защитите меня от большого злого волка.

– Милая моя, – сказал он, растягивая слова. – Я и есть тот самый большой злой волк.

Ринне это тоже показалось забавным, и она снова засмеялась. У него отличное чувство юмора. Известно всем, что Джон Уэйн был самым безобидным человеком на свете. Да что там, она бы доверила ему свою жизнь. Ведь он настоящий герой.

– Нет. – Ринна решительно покачала головой. – Неправда. Вы – Герцог.

Он склонил голову набок и внимательно посмотрел на нее.

– Мне незнакомы правила этой игры, но я постараюсь по ним играть. Вы ходите, чтобы я им стал?

Ринна снова отрицательно покачала головой:

– Нет, вот еще. Вы и так он.

– Тогда кто же вы сегодня?

– Меня зовут Ринна. – Она произнесла свое имя по слогам. – И я знаю, что имя это звучит довольно необычно.

– Итак, Ринна, кажется, вы слегка перебрали, а это еще опаснее, чем выходить на улицу, когда стемнеет.

– Я не пьяная. Трезва, как стеклышко, – стала настаивать Ринна. Ей вдруг отчетливо стала понятна причина такого ее непринужденного поведения. – Все дело в клубнике. Она волшебная. Я поела волшебных ягод и чувствую себя великолепно.

Его брови от удивления поползли вверх.

– Клубника?

– Да. Мне так весело здесь, – хихикая, заявила она, обнимая его за шею. – Вы так прекрасны, Герцог. Рада, что мы познакомились. А вы?

– Милочка, я просто восхищен. – Он начал слегка поглаживать ее по спине. Ей было так хорошо от этих ласкающих прикосновений, что спина ее непроизвольно выгнулась. – Чертовски приятно поверить в это.

Ринна улыбнулась. Он отличался от всех ее знакомых мужчин. Такой забавный, симпатичный и совсем не самонадеянный. Она поставила свой бокал и расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы убедиться, растут ли у него на груди волосы, как у Джона Уэйна. Ей пришлось подолгу возиться с каждой пуговицей. Пальцы ее дрожали.

– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете, – сказал он, и лицо его приобрело странное выражение, – ведь вы играете с огнем, смотрите, милая моя, как бы не обжечься.

В его глазах промелькнуло что-то, чему ее затуманенный рассудок никак не мог подобрать подходящего названия.

– Я точно знаю, что делаю, – заявила она, с радостной улыбкой, потому что ей наконец удалось расстегнуть его рубашку.

– Точно?

– Точно. – Ринна провела рукой по густым темным волосам на его груди и захихикала. Ей никак не удавалось вспомнить, росли ли волосы на груди у Джона Уэйна. Да и какое это имеет значение, он и так похож на него.

– Ну, раз вы точно знаете, что делаете, думаю, пора поднести огонь к фитилю, – пробормотал он, привлекая ее к себе.

Поначалу это замечание показалось Ринне несколько странным, она никак не могла, понять, что ее встревожило. Но по мере того, как она все явственнее ощущала тепло его дыхания на своей шее, его слова вылетели у нее из головы. Легкая дрожь пробегала по спине. Она прильнула к нему.

– Вы очень красивая женщина, Ринна. – Его губы продолжали ласкать ее шею, он все крепче прижимал ее к себе.

– Благодарю, – прошептала она. Никто, кроме отца, не говорил ей, что она красивая. Неудивительно, ведь она всегда одета в костюм для верховой езды. Сейчас она была вдвойне благодарна Шелли: во-первых, что та привела ее сюда, и, во-вторых, что одолжила свое платье.

– Потанцуем?

– Ммм?.. – сонно переспросила она.

– Давайте потанцуем.

Ринне совсем не хотелось танцевать. Так приятно было сидеть рядом с ним на диване, но, повинуясь руке незнакомца, она послушно последовала за ним.

Они танцевали один танец, за ним другой, третий. Ринна выпила еще несколько бокалов пунша, смеясь и поддразнивая его упоминанием о волшебной клубнике, пока он пил свой очередной коктейль. Затем они снова танцевали, она точно не помнила сколько, но, судя по всему, достаточно долго. Он почти ничего не говорил, да и она старалась помалкивать. Ей все труднее и труднее становилось шевелить губами, она только хихикала и, прижавшись к нему, покачивалась в такт музыке.

Она понимала, что уже поздно, что ведет себя довольно странно и что ей надо бы быть поосторожней, но ничего не могла с собой поделать. Она способна была думать лишь об одном – о том, что ей не хочется покидать его объятий, она не может заставить себя оторваться от его крепкого тела.

Каждый раз, когда она прикасалась к нему грудью, она чувствовала, как под тонкой тканью твердеют ее соски. Дрожь наслаждения сотрясала ее тело, когда его рука оказывалась на ее бедре, а затем медленно ползла вверх, поглаживая спину. Шелковая ткань платья лишь усиливала странное возбуждение от его прикосновений.

– Мне жарко, – услышала она свой голос сквозь пелену нахлынувших на нее ощущений. Наклонив голову, она попыталась отбросить с шеи свои густые светлые волосы. – Вам жарко, Герцог?

– Я весь горю, дорогая, – пробормотал он, целуя мягкий изгиб ее груди, которая была наполовину обнажена от резких движений.

Ринна хихикнула и смущенно поежилась.

– Пойдемте куда-нибудь… – Она хотела добавить «где прохладнее», но сил закончить фразу ей не хватило.

– Конечно, мы найдем что-нибудь, – сказал он, продолжая двигаться в такт музыке. Потом начал потихоньку направлять ее к выходу. Когда они проскользнули в пустую комнату, губы их встретились. Сначала мягко, а затем все настойчивее он стал целовать ее.

Ей смутно послышался щелчок замка, и она поняла, что они находятся одни в спальне. Что-то неясное, похожее на такой же щелчок, прозвучало где-то в укромных уголках ее сознания. Что он делает? Что делает она?

Но замешательство и смущение покинули ее, как только его губы коснулись ее шеи и проделали путь дальше вниз к ее груди. Его дыхание тяжелыми толчками билось на ее коже, терзало ее, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Страстное желание, какого она еще никогда не испытывала, словно струя раскаленного металла, растекалось по ее телу.

Ринна не сопротивлялась, когда он снял с нее платье и уложил на кровать; без одежды ей стало прохладнее. Почувствовав прикосновение его тела, она поняла, что оба они полностью обнажены, но ураган ощущений, вызванных его поцелуями, заставил ее забыть обо всем.

Его губы обжигали ее и без того горящую кожу, наполняя неизведанными доселе восхитительными чувствами, от которых трепетало все внутри. Прикосновения его мозолистых рук были подобны вспышкам молнии, грозившей испепелить Ринну своим адским огнем, в пламени которого билось ее нестерпимое желание.

Она услышала свой крик, крик наслаждения, когда пламя разгорелось еще сильнее, превратившись в пылающий костер. В какой-то момент она почувствовала боль, но ее тут, же захлестнул поток новых ощущений. Тело ее выгнулось, и интуитивно, просто подчиняясь желанию наслаждаться, она стала совершать движения в едином ритме со своим партнером.

– Боже мой, – хрипло прошептала она, – ты великолепен.

Его движения становились все быстрее и быстрее, ей стало казаться, что бушующее пламя вот-вот уничтожит ее. И вдруг, вырвавшись откуда-то из глубины, пьянящая истома начала наполнять ее ослабевшие члены, а огонь, утратив силу, продолжал тлеть, постепенно превращаясь в слабо мерцающий отблеск полного удовлетворения.

– Клубника действительно оказалась волшебной, дорогая.

Ринна слышала его тихое бормотание, но от усталости не могла разобрать слов. Тело ее наполнилось свинцовой тяжестью, голова шла кругом. Ей не хотелось шевелиться, не хотелось ни о чем думать. Притаившись в его объятиях и закрыв глаза, она почувствовала успокаивающую прохладу его руки, легким движением которой он убрал волосы с ее лба. Последним, что она запомнила, прежде чем уснуть, был его нежный поцелуй.

Ринна проснулась от подступившей тошноты. Сначала она не могла понять, где находится. В глаза бил яркий свет, она огляделась, стараясь вспомнить. Во рту пересохло, язык казался распухшим, шум в голове» мешал сосредоточиться. Она приподнялась на кровати, и ее глаза расширились от ужаса, когда она заметила лежащего рядом с ней обнаженного мужчину. Тогда Ринна все вспомнила, и внутри что-то оборвалось.

Быстро одевшись, нетвердой походкой она вышла из комнаты и отправилась на поиски Шелли. В гостиной повсюду вповалку лежали люди. Из колонок по-прежнему неслась музыка. Ее подруга спала, устроившись на стуле. Ринна посмотрела на часы и растолкала Шелли.

– Пошли, – прошептала она. Ей хотелось скорее убежать и где-нибудь спрятаться, но Шелли была не в состоянии сдвинуться с места. Кое-как Ринне удалось дотащить ее до машины. Когда они выехали домой в Окалу, серая предрассветная дымка уже клубилась в небе. Меньше чем через час отец Ринны встанет и начнет заниматься с лошадьми.

Шелли удалось немного прийти в себя лишь после того, как ее вырвало на обочине дороги, где они ненадолго остановились. За рулем сидела Ринна. Ни она, ни Шелли, ни словом не обмолвились о вечеринке; обе думали лишь о том, как попасть домой, прежде чем проснутся родители. Отец Ринны вот уже несколько лет работал у отца Шелли, готовя его лошадей для скачек. Они жили в доме, предоставленном в их распоряжение Гленном Роббинсом. Это было маленькое, уютное строение, расположенное рядом с конюшней. Ринне удалось проскользнуть внутрь, не потревожив отца.

Ей показалось, что она проспала всего несколько минут, когда раздался тихий стук в дверь ее спальни. Она знала, что это отец. С тех пор как умерла мать, вот уже десять лет каждое утро они поднимались вместе. Сегодняшний день не стал исключением. Ринна с трудом встала с кровати и набросила халат.

Лес Уилльямсон, высокий, крупный мужчина, с волосами песочного цвета, заметно поредевшими в последнее время, вскоре должен был отметить свое шестидесятилетие. Ринна была поздним ребенком, она появилась на свет, когда он меньше всего этого ожидал. Но, даже оставшись один, он не прекращал проявлять отеческую заботу о дочери. Человек он был замкнутый, верил в высокие идеалы и исповедовал строгую мораль. Стоит ему узнать, что она натворила, это убьет его.

Насупив брови, отец посмотрел на нее и подавил улыбку.

– Похоже, чашечка кофе тебе не повредит, – заметил он после короткой паузы.

Ринна утвердительно кивнула. Последовав за ним в кухню, она опустилась на стул.

– Голова раскалывается.

– Неудивительно. – Отец суетился, стараясь производить как можно меньше шума. – Сколько же ты выпила?

От одного упоминания об алкоголе все начало переворачиваться у нее внутри. Услышав звук упавшей на пол чашки, она вздрогнула.

– Слишком много. Понимаю, это звучит глупо, но я не представляла, что пунш из шампанского может так ударить в голову.

Отец рассмеялся и, бросив на нее извиняющийся взгляд, начал собирать с пола осколки чашки.

– Он любого свалит с ног. Он вкусный, пьешь не замечая. Никогда не забуду своего первого похмелья, – заявил он, – я перебрал виски и после этого мучился целых три дня.

– Скорее бы забыть о похмелье, – пробормотала Ринна. И обо всем остальном, хотелось добавить ей.

– Ты задержалась допоздна. Было весело?

Ринна почувствовала, как краска стыда заливает ее лицо. Всю жизнь отец оберегал ее, старался наставить ее на путь истинный.

– Извини, если разбудила тебя.

– Ты меня не разбудила, дорогая. – Он присел рядом с ней и в задумчивости стал потягивать кофе.

Ринна старалась погасить досаду. Тот мужчина тоже называл ее «дорогой».

– Знаешь, Ринна, – продолжал отец, – полученный опыт образумит тебя лучше, чем все мои лекции.

Ринне пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить приступ тошноты. Он прав, с горечью думала она, тысячу раз прав. Собственный опыт – лучший из учителей. К сожалению, зачастую учитель весьма суровый.

– В следующий раз будешь знать свою норму, – сказал отец, усмехнувшись. – Тебе чертовски многому еще предстоит научиться.

Она утвердительно кивнула и сделала глоток обжигающего кофе в надежде, что он немного успокоит ее. Некоторое время они сидели молча. Отец накрыл ладонью ее руку, и Ринне полегчало.

– Дорогая, вся эта суматоха со скачками в Даунсе, да и твоими выпускными экзаменами в колледже… у меня не было случая сказать, как я горжусь тобой. Знаю, сколько тебе пришлось потратить сил, чтобы сдать их. Твоя мать тоже гордилась бы тобой, – добавил он, в его голосе слышалась боль утраты.

Ринна смутилась, заметив слезы в его глазах. Лес Уильямсон не был сентиментальным и никогда не показывал чувств, но боготворил свою жену. «Прошу тебя, не надо! – хотелось крикнуть Ринне. – Пожалуйста, не говори так!»

– Ты носишь ее имя и достойна ее памяти, Ринна. Чтобы вспомнить, какой прекрасной женщиной была твоя мать, мне достаточно взглянуть на тебя.

– О папа, – прошептала она, всем сердцем переживая то, что произошло на вечеринке. Когда она заплакала, отец обнял ее и попытался утешить. «Я была с мужчиной, папа, – хотелось ей крикнуть. – Я была с мужчиной, но даже не знаю его имени!» Ей пришлось прикусить губу, чтобы не произнести этого вслух. Страшно подумать, что произойдет, если отец узнает.

– Ну ладно, – сказал он, когда она немного успокоилась. – Давай займемся лошадьми. Можешь взять сегодня Храброго Воина. Не помню, говорил я тебе, что Гленн подумывает о том, чтобы продать его? Я твержу ему, что жеребец – прирожденный чемпион, а он, и слушать не хочет.

Жеребец по кличке Храбрый Воин имел дурную привычку кусать других лошадей. Он не отличался злобным характером, но привычка его явно всех бесила. Заняв место в первых рядах на старте, он частенько вытягивал морду и кусал рядом стоящую лошадь. Он напоминал большого ребенка, которому никак не удается повзрослеть. Отец и Ринна подумывали использовать специальный мундштук, который не позволял бы жеребцу кусаться.

– Зачем же его продавать, – заметила Ринна, заставляя себя переключиться на предстоящую тренировку. – Ты сказал Гленну о мундштуке?

– Нет, хочу сначала сам его попробовать. Между прочим, ты слышала о пожаре в Лэйкленде?[2]2
  Лэйклендом называлась территория в Южной Флориде, где размещались конюшни и беговые дорожки.


[Закрыть] Там только что начался сезон скачек. Несколько лошадей удалось спасти, но конюшни «Оукс» лишились большинства своих чистокровок. Ведется расследование.