Текст книги "Жаркие сны"

Автор книги: Джейн Энн Кренц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Она могла бы заранее написать для него сценарий этой встречи. Все ее связи с мужчинами заканчивались подобными преувеличенно вежливыми заявлениями. Мужчины начинали с того, что рвались рассказать ей свои сны, непрерывно бегали спрашивать совета… и постепенно привыкали считать ее хорошим другом, сестрой, которой у них никогда не было.

Если хотя бы еще один мужчина признается, что считает ее сестрой, она вряд ли удержится, чтобы не удушить мерзавца его же галстуком.

И хуже всего, что сейчас, в тридцать три года, подходящих вариантов становится все меньше. К сорока фраза «ты мне как сестра», претерпев некоторую метаморфозу, сменится немного другой: «ты мне что-то вроде тетки».

Хорошо бы, хоть раз мужчина взглянул на нее и увидел предупреждающую табличку: «ОСТОРОЖНО, ВПЕРЕДИ ОПАСНЫЙ ПОВОРОТ». Увидел бы и все-таки, невзирая ни на что, продолжил упорно шагать к неведомой опасности, как волнующий таинственный незнакомец, о котором она грезила в снах.

Может, следовало попробовать нечто более радикальное в плане моды? Не менять прическу, а купить, например, туфли на шпильках и кожаное бюстье?

Изабел вдруг представила себя идущей по коридорам центра в костюме госпожи из снов садомазохиста… Но видение тут же исчезло, едва Изабел заметила, как впереди по коридору открылась дверь женского туалета и из него вышла высокая эффектная женщина в сшитом на заказ белом халате.

– Изабел!

– Здравствуйте, доктор Нетли.

Звездное резюме доктора Нетли заключало список высоких степеней и блестящих достижений в области исследования снов. Но наибольшее впечатление производили ее рыжие волосы, холодные голубые глаза и длинные стройные ноги. Изабел считала ее кем-то вроде современной Боадицеи.[3]3
  Легендарная королева бриттов. Умерла ок. 60 года н. э.


[Закрыть] Как и в древней королеве древнебританского племени иценов, возглавившей знаменитое восстание против римлян на Британских островах, было в ней нечто величественное и целеустремленное.

Не счесть, сколько за это время было заключено пари на имя того счастливчика, с которым она соизволит пойти на свидание, но Изабел не оставляло чувство, что Амелия еще заставит мужчин попотеть, а окружающих – поломать головы.

– Что-то случилось? – с сочувствием осведомилась Амелия, сведя рыжеватые брови. – Куда ты так спешишь?

– Новый директор назначил встречу.

– В самом деле? Странно.

Изабел решила, что Амелия вовсе не намеренно груба. Просто не умеет обращаться с людьми: весьма нередкая проблема среди ученых-исследователей.

– Почему вы считаете это странным? – вежливо спросила Изабел.

Тонкие брови Амелии слегка приподнялись.

– Я слышала, что он назначил встречу начальников отделов, а ты всего лишь старший научный сотрудник.

Изабел подавила желание съязвить в ответ. Она по-своему восхищалась Амелией и даже носилась с мыслью скопировать имидж последней, но никак не могла игнорировать тот факт, что Амелия иногда страдала полным отсутствием такта. Впрочем, не одна она. Никто, кроме доктора Би, не принимал всерьез крошечный отдел анализа снов, а это означало, что никто не принимал всерьез ее собственное положение в центре в качестве аналитика снов.

Изабел изобразила холодную уверенную улыбку:

– Незадолго перед смертью доктор Би ясно дал понять, что собирается назначить меня главой отдела анализа снов. Теперь, когда его не стало, только я могу занять эту должность. Лишь у меня одной для этого достаточно опыта.

Глаза Амелии чуть расширились. Но тут, к удивлению Изабел, она коротко кивнула, словно и сама соглашалась с этой мыслью.

– Верно! – просветлев, воскликнула она – Удачи тебе!

– Спасибо.

Изабел повернулась, чтобы бежать дальше.

– Кстати, – добавила Амелия, – это я сказала доктору Белведеру, что ты нашла тело его отца.

Изабел остановилась.

– Вы?

– Да. Подумала, что стоит предупредить тебя на случай, если он об этом заговорит.

– Спасибо.

– Должно быть, для тебя это было ужасным потрясением?

– Еще каким. А теперь, извините, мне действительно нужно бежать.

– Разумеется. – Амелия вдруг подмигнула. В самом деле подмигнула! – Не терпится увидеть твое имя в новом списке начальников отделов.

Изабел наклонила голову, стараясь принять скромный вид:

– Надеюсь, так и будет.

Завернув за угол, она поспешно направилась к кабинету директора. Перед глазами мелькали картины будущего. Повышение не только поднимет ее статус в центре, за ним однозначно значительное увеличение жалованья. Изабел произвела в уме кое-какие вычисления и решила, что, если будет экономной, раньше времени выплатит долг по кредитной карте. Через несколько месяцев, пожалуй, можно даже начать поиски дома мечты. Она так устала жить на съемных квартирах! Ужасно хотелось приобрести свой дом.

Подойдя к двери кабинета, Изабел постаралась выбросить из головы мысли о розовом будущем. Ее охватили грустные воспоминания: смесь скорби и сожаления. Ей будет так не хватать Мартина Белведера! Старик был вспыльчив, злонравен, самовлюблен и скрытен. Но все же он распознал ее необычные способности и дал первую в жизни серьезную профессиональную должность в области исследования снов. Она будет вечно благодарна ему за то, что он вытащил ее с горячей линии «Экстрасенсорный сновидец».

И хотя Белведер обладал рядом крупных недостатков, все же не было никаких сомнений в его преданности исследованию снов.

За последние годы в нем развилась одержимость явлением, которое он обнаружил у очень немногих сновидцев. Это он изобрел термин «люцидный сон Пятого уровня». По его мнению, это была высокоразвитая форма того, что обычно называется снами при не полностью выключенном сознании, когда человек знает, что спит, и способен каким-то образом контролировать течение сна.

Люцидные сны обсуждались и описывались веками, со времен Аристотеля до наших дней. Феномен изучался и в современных лабораториях, но ученые почти не продвинулись к пониманию его механизма. Многие исследователи оставили попытки, продолжая работать над исследованием обычных снов, которые могут быть зарегистрированы и проанализированы существующими приборами. Они предпочитали исследовать изменения в электроэнцефалограммах, артериальном давлении и сердечном ритме. Толковали о быстром сне и четырех стадиях небыстрого сна, публиковали статьи, густо пересыпанные статистикой, схемами и диаграммами. Но Мартин Белведер пошел куда дальше своих коллег. Он дерзко шагнул в неведомое и создал теорию, заключавшуюся в том, что некоторые люди могут достигнуть весьма высокого уровня снов при не полностью выключенном сознании. Он именовал этот уровень Пятым, считая, что некоторые индивидуумы способны так отточить интуицию, предвидение, творческие способности и подсознательные наблюдения, что могут видеть то, чего не видят в бодрствующем состоянии. Белведер был убежден, что подобные сны – это некая форма самогипноза, позволяющая сновидцу погрузиться в глубокие реки человеческой интуиции и осведомленности. Он даже осмелился предположить, что подобные сны были наиболее близки к истинно психическому переживанию, какого только может достичь человек.

С того дня, когда десять лет назад Мартин Белведер впервые употребил термин «экстрасенсорный» перед аудиторией, состоящей из профессиональных исследователей снов и сновидений, он немедленно стал парией среди коллег.

Всего несколько недель назад, в редкий момент откровенности за чашкой чаю, Белведер признался Изабел, как был обижен и рассержен, поняв, что друзья и коллеги сделали все, чтобы отдалиться от него после той злосчастной конференции. Соперники и конкуренты набросились на его теорию о возможном паранормальном аспекте сна, утверждая, что Белведер перешел границу, отделяющую научное исследование от мистицизма Нового времени.

Последние двадцать лет своей жизни Белведер считался по меньшей мере чудаком, а многие просто называли его психом. Но остатки выдающейся репутации, которую он когда-то создал себе, продолжали льнуть к нему как поношенный грязный лабораторный халат. Его ранние феноменальные исследования биологических и физиологических изменений, происходящих во время сна и сновидений, обеспечили ему место в учебниках. Кроме того, он смог основать центр исследования сна «Белведер».

Центр находился неподалеку от Лос-Анджелеса, в одной из бесчисленного количества индустриальных долин, которыми пестрит пейзаж Южной Калифорнии. Рядом находились два колледжа, служившие постоянным источником платных объектов для различных исследований сна. Студентам нравилась идея зарабатывать деньги во сне.

Большинство работников центра занимались исследованием серьезных расстройств сна, таких как бессонница, приступы апноэ[4]4
  Остановка дыхания во сне, часто во время храпа.


[Закрыть] во сне и нарколепсия.[5]5
  Вид расстройства сна, именуемый также болезнью Желино. Характеризуется внезапными приступами сна в дневное время.


[Закрыть] Проекты спонсировались различными фармацевтическими компаниями и фондами исследования расстройства сна.

Но за год работы с доктором Мартином Белведером Изабел узнала его самый большой секрет. Для него центр был респектабельным прикрытием, позволяющим проводить собственные исследования экстремальных сновидений.

Он считал экстремальные сновидения при не полностью выключенном сознании весьма редким и ценным талантом, таким, который можно культивировать у некоторых способных индивидуумов и использовать в различных областях, но при условии, если этот талант позволено полностью понимать и контролировать.

Все знали, что человеческий мозг способен отключать большую часть сенсорной стимуляции, которая оказывает на него воздействие двадцать четыре часа в сутки и год за годом. Мало того, способность проявлять высокую степень избирательности того, что можно использовать или проигнорировать, – это единственный способ, которым мозг справляется с ослепительным, безграничным, подавляющим хаосом, именуемым реальностью, иначе человек просто теряет рассудок. Полная осведомленность ведет к безумию.

Белведер считал, что мозг людей, способных видеть экстремальные сны при не полностью выключенном сознании, имеет те же ограничения, что и у людей обыкновенных, но при этом обладает дополнительным даром. Он может изменить содержание этих снов, причем совершенно сознательно. Именно таких людей он именовал Пятым уровнем.

Перед ним открывались интригующие возможности. Что ни говори, а человек, способный селективно изменить способ видения мира, находясь при этом в состоянии сна, сумеет различить вещи, которые останутся незамеченными или покажутся не важными в состоянии бодрствования.

Белведер также был уверен, что рожденные с этим талантом обязательно используют его сознательно или бессознательно. Он также подозревал, что художники, как экстремальные сновидцы, обладают альтернативным видением реальности и сохраняют ее в красках и камне для тех, кто не подвержен подобным переживаниям. Мистики и философы использовали свои экстремальные сны для метафизических исследований. Ученые, награжденные этим талантом, с его помощью находили новые методы решения научных проблем. Следователи, способные впасть в экстремальный сон, эксплуатировали свое умение, чтобы найти пропущенные в состоянии бодрствования улики, которые помогли бы раскрыть преступления.

Целью работы Белведера было изучение экстремальных сновидений, с тем чтобы люди, владеющие этой способностью, смогли более эффективно ее применять.

Однако тут возникали некоторые проблемы. К примеру, сновидение Пятого уровня, несмотря на всю свою мощь и потенциальные возможности, все же было определенным типом сна. А спящий разум часто изобретает символы и элементы, которые трудно истолковать в состоянии бодрствования. Некоторые оказывалось сравнительно легко анализировать, но другие были крайне странными и сбивающими с толку.

И вот тут на сцену выходила она, Изабел. Она была сновидцем Пятого уровня, умеющим анализировать самые смутные образы, появляющиеся в экстремальных сновидениях.

У двери директорского кабинета она помедлила, глубоко вздохнула, одернула халат и поправила очки.

«Постарайся выглядеть профессионалкой. Так, словно знаешь, что делаешь».

Она вошла в маленькую приемную. Сандра Джонсон приветливо улыбнулась при виде Изабел.

Сандра служила секретарем Мартина Белведера со дня основания центра. Это была громоздкая, крепко скроенная женщина с плотным шлемом седых волос. Ее униформа за все эти годы почти не изменилась и состояла из просторной блузы, заправленной в черные брюки, и яркой бижутерии.

Между Изабел и Сандрой возникло нечто вроде дружбы. Обе приспособились к работе с Мартином Белведером, и только они плакали на похоронах. Собственно говоря, кроме них, никто их служащих центра вообще не позаботился проводить Мартина в последний путь.

– А вот и ты, Изабел! – воскликнула Сандра. Глаза за линзами очков тревожно поблескивали. – Я уже хотела разыскивать тебя!

Взглянув на закрытую дверь кабинета, она понизила голос:

– Лучше не заставлять мистера Белведера ждать. Сегодня у него очень насыщенный график.

– Прости, меня задержали. – Вряд ли такое начало можно считать благоприятным! – Может, я просто зайду?

– Нет-нет, я доложу о тебе.

Опершись ладонями о столешницу, Сандра с трудом подняла свое грузное тело с кресла.

– Этот доктор Белведер куда официознее прежнего.

– Жаль… очень жаль.

– И не говори! Ему даже не нравится, как я варю кофе. Мне было велено каждое утро по пути на работу забегать в кафетерий и забирать специально заказанный двойной большой кофе латте. – Сандра тихо фыркнула. – Старик всегда твердил, что лучшего кофе, чем у меня, нет на всем свете.

Выбравшись из-за стола, она негромко постучала в кабинет. Из-за двери донесся приглушенный голос, позволивший ей войти.

Сандра повернула ручку и приоткрыла дверь:

– К вам Изабел Райт, сэр.

– Пригласите ее, – резко бросил мужчина.

Изабел мысленно приготовилась к испытанию. В прошлый раз, перешагнув порог кабинета, она обнаружила мертвого директора. Подобные картины трудно стереть из памяти. Теперь все время при вызове в кабинет директора перед глазами будет вставать ужасная сцена, потрясшая се до глубины души.

– Пожалуйста, садитесь, мисс Райт.

Рэндолф показал на стул напротив письменного стола.

– Спасибо, сэр.

Изабел примостилась на краю сиденья, сведя колени и судорожно сжав руки. Ей вдруг стало не по себе. Возможно, потому, что атмосфера в комнате неожиданно показалась зловещей.

Изабел огляделась и сразу увидела множество изменений. Когда только Рэндолф Белведер успел так преобразить комнату, столько лет бывшую владением его отца? Когтедралка и миска Сфинкса исчезли вместе с мини-холодильником, где старый доктор Би держал большой запас любимого лимонного йогурта, которым предпочитал лакомиться по вечерам.

Изабел с трудом сдержалась, чтобы не передернуть плечами. Теперь комнату отличала суровая, почти стерильная чистота, тревожившая ее на каком-то глубинном уровне сознания. Поверхность стола была пугающе пуста… вернее, почти. Пуста.

Изабел поспешно перевела взгляд на Рэндолфа. Несколько раз за последние дни она видела его издалека, в том числе и на похоронах, но впервые оказалась наедине с этим человеком. У него была внушительная отцовская осанка, такие же серые глаза и большой орлиный нос. Но на этом сходство заканчивалось.

Сейчас сорокалетний Рэндолф был в самом расцвете сил. Привлекательный мужчина, со строгим лицом и квадратным подбородком, чем-то он напоминал Изабел диктора из ночных выпусков новостей. Седеющие волосы чуть поредели на висках.

Рэндолф нахмурил брови, словно силился вспомнить, кто перед ним, но тут же подался вперед и сложил руки на столешнице.

– Я просматривал документы центра и, должен признаться, не совсем понимаю, чем вы занимаетесь, мисс Райт.

– О, это сделано специально, – поспешно объяснила она. – Доктор Белведер намеренно не вдавался в подробное описание моих обязанностей. Видите ли, клиенты, которым требовались мои услуги, были просто помешаны на конфиденциальности.

– Это я заметил, – сухо обронил Рэндолф, открывая папку. – Похоже, только два клиента постоянно требовали от вас анализировать их сны. И никаких имен. Только номера: Клиент № 1 и Клиент № 2.

– Да, сэр. Доктор Белведер делал все возможное, чтобы сохранить анонимность, как того требовали клиенты, – пробормотала Изабел и нервно откашлялась.

Рэндолф еще больше помрачнел.

– Миссис Джонсон сообщила мне, что у нее нет копий контрактов, которые подписывал мой отец с этими анонимными клиентами. Она утверждает, что все деловые соглашения заключались на словах и никаких записей не существует.

– Простите, но относительно контрактов ничего не могу сказать, – принялась оправдываться Изабел. – Доктор Би, то есть доктор Белведер, лично занимался всеми деловыми вопросами.

– Понятно. А вы когда-нибудь встречались с этими клиентами?

– Никогда, сэр.

Изабел мысленно скрестила пальцы. Интересно, мечты о Клиенте № 2 могут считаться неким видом личного контакта? Как насчет советов, приложенных к истолкованиям снов, которые она писала для него? Да, и еще тот роскошный букет орхидей, который он послал ей после одного особенно сложного анализа. Считается ли это формой личного контакта? Возможно, подобные вещи просто не должны касаться Рэндолфа. Главное, что она никогда не встречалась и не разговаривала с обоими анонимными клиентами.

– Вы должны признать, мисс Райт, что подобное соглашение между моим отцом и этими двумя клиентами крайне необычно.

– Не понимаю, сэр. Разве существует какая-то проблема с этими анонимными клиентами?

Он поджал губы. Изабел наконец ощутила гнев, кипевший под маской внешнего спокойствия, и совсем пала духом.

– Да, мисс Райт, именно проблема. Я понятия не имею, кто эти клиенты. И не могу найти никаких финансовых документов. Мало того, даже не в состоянии связаться с ними, чтобы узнать, что тут творится, потому что в документах нет ни телефонных номеров, ни адресов электронной почты.

Изабел отчаянно уцепилась за последнее утверждение:

– Уверена, адреса есть. Доктор Белведер не раз упоминал, что переписывается с обоими клиентами по электронной почте.

– Если это и так, он умудрился стереть или уничтожить всю переписку в офисном компьютере, – процедил Рэндолф, пренебрежительно кривя губы. – Очередное маленькое чудачество, не так ли?

– Не думаю, что…

– Бросьте, мисс Райт. Вы несколько месяцев работали с моим отцом и должны знать, что он был параноиком, причем патологически скрытным параноиком.

Изабел начала понимать причины его гнева. У Рэндолфа имелись проблемы с отцом. Впрочем, неудивительно. Вряд ли кто-то мог назвать доктора Би любящим папочкой. Старика интересовали только его исследования.

– Доктор Белведер действительно соблюдал конфиденциальность, но исключительно по требованию клиентов, – осторожно пробормотала она.

– В таком случае объясните, что именно вы делали для этих клиентов! – рявкнул Рэндолф.

– Проводила для них специальный анализ в том случае, когда сновидцы затруднялись сами истолковать символы и образы, появлявшиеся в их сновидениях.

– Я осведомлен, что у нас все еще существуют психологи и психиатры, считающие, будто могут воспользоваться снами пациента для решения скрытых проблем. Но в этой области клиническая психология давно обогнала Фрейда и Янга. Очень немногие действительно образованные психотерапевты полагаются в наши дни на старомодный анализ снов. Но в любом случае вы, похоже, не являетесь практикующим психотерапевтом. Сами говорили, что никогда не встречались со своими клиентами, верно?

Вот тут он прав. Сколько раз она жаловалась доктору Еж, что ей необходим контекст, подробные сведения о клиентах. «Я работаю в темноте», – повторяла она снова и снова.

– Но меня не для этого нанимали, – уклончиво заметила Изабел.

– И слава Богу, поскольку, как я понял из вашего личного дела, вы даже не психолог.

Рэндолф снова открыл папку.

– Тут написано, что в колледже вы специализировались по истории. И ранее работали на какой-то горячей линии, тоже связанной со снами.

– Вы очень удивились бы, узнав, как быстро становишься психологом-практиком, имея дело с клиентами этой горячей линии. Весьма интересная и полезная организация, – выпалила Изабел, начиная потихоньку накаляться. – И я только собиралась сказать, что доктор Белведер требовал от меня истолкования событий и символов, появлявшихся в сновидениях… э… определенного класса сновидцев. Вам наверняка известно, что ваш отец особенно интересовался тем, что называл люцидными снами Пятого уровня.

– Приходилось слышать, – сухо ответил Рэндолф. На его щеках выступили темно-красные пятна. – Поверить не могу, что он возился с этой психической чепухой.

Изабел ощутила холодную сырость выступившего под мышками пота.

– Я считаю это чрезвычайно ограниченной точкой зрения, сэр. За последние несколько лет ваш отец посвятил немало энергии и времени изучению люцидных снов высокого уровня. И нанял меня помогать ему в исследованиях. – Изабел решила, что лучше не объяснять, почему именно доктор Белведер выбрал именно ее. Ситуация и без того была достаточно безнадежна.

– Старый дурак был невероятно упрям, – с горечью бросил Рэндолф. – Он был одержим своей классификацией снов и этой чушью с психическими сновидениями.

– Он не считал это… э… чушью, – возразила Изабел, теребя ремень сумочки. – Доктор Белведер был убежден, что некоторые люди переживают феномен подобных снов с большей интенсивностью и яркостью, чем остальные. У большинства такие сны случаются время от времени. По его шкале они классифицируются как уровни Первый и Второй. Гораздо меньше сновидцев, у которых люцидные сны более часты и ярки. Это уровни Третий и Четвертый.

– И разумеется, есть еще и уровень Пятый, придуманный доктором Белведером. – Рэндолф говорил с нескрываемым сарказмом. – Так называемые психические сновидцы.

– Ваш отец считал это явление достойным серьезного изучения.

– Сновидение есть сновидение, мисс Райт, – безапелляционно заявил Рэндолф. – Самые уважаемые современные ученые единогласно отрицают существование научного доказательства того, что есть нечто особенное или необычное в людях, сознающих, что они спят или могут управлять снами. Подобные вещи просто указывают на то, что сон еще не стал глубоким. Поэтому сновидец вполне сознает, что происходит у него в голове.

– Но вам, разумеется, известно, что доктор Белведер считал это явление более важным и значительным, по крайней мере для некоторых индивидуумов, – серьезно заметила Изабел.

Рэндолф вздохнул и потер переносицу.

– Именно этого я и боялся.

– Боялись? Но чего?

– Мой отец к концу жизни полностью спятил, – покачал головой Рэндолф. – Полагаю, стоит благодарить Бога за то, что он умер, не успев окончательно погубить свою профессиональную репутацию. Иначе он наверняка опубликовал бы свои безумные труды по психическому сновидению.

Волна ярости мигом охватила Изабел, и она забыла здравый смысл и осторожность.

– То, что вы говорите, совершенно возмутительно! Ясно, что у вас были напрочь испорчены отношения. Мне очень жаль, но…

– Д-да к-как вы см-меете рассуждать о моих отношениях с отцом? – выпалил Рэндолф, заикаясь от злости. – У вас нет никакого образования в области психологии, психоневрологии или любой другой, хотя бы отдаленно связанной с серьезным исследованием снов. Вы вообще не имеете права работать в респектабельном научном учреждении любого рода!

– Сэр, если вы хоть что-то знали о своем отце, то должны понять… хотя это будет сложно… но он был блестящим ученым, чьи исследования экстремальных сновидений когда-нибудь будут оценены по заслугам.

Внезапно Изабел остановилась, она поняла, что зашла слишком далеко, и нет смысла продолжать.

Рэндолф буквально трясся от напряжения. Даже руки дрожали.

– Когда-то мой отец, несомненно, считался способным исследователем. Но позволил своим чудачествам взять верх над здравым смыслом ученого. Подозреваю, что в последние годы он страдал от некоего неустановленного психического заболевания.

– Он был в здравом уме!

Единственное, что удерживало Изабел на месте, – сознание того, что, вспылив, она даст Рэндолфу в руки оружие против себя и он немедленно выгонит ее с работы.

Однако, к ее удивлению, он улыбнулся. Только вот улыбку трудно было назвать приятной. Скорее уж ехидной, злобной ухмылкой предвкушения победы.

– Давайте вернемся к вашему положению в центре, – предложил он. – А именно к отсутствию необходимых дипломов и степеней.

– Доктор Белведер считал, что у меня есть другие, полезные ему, достоинства.

– Это мне известно, мисс Райт. Но на случай, если вы еще не заметили, должен сообщить, что именно я директор центра и, откровенно говоря, мне вы не нужны.

Вспомнив о своих долгах, Изабел похолодела.

– В настоящее время этот центр считается маленькой замшелой лабораторией в мире исследования снов, – продолжал Рэндолф. – До этого момента его действительно было трудно считать полноценным игроком на поле. Но я намереваюсь это изменить. И отныне собираюсь сосредоточиться исключительно на исследовании сна. Больше никакой работы, связанной с абсурдными теориями моего отца. Вам понятно, мисс Райт?

Изабел подумала о чудесной новой мебели, до сих пор хранившейся на складе.

– Вы вполне ясно выразились, – спокойно ответила она.

– Не будем тянуть, мисс Райт, – жизнерадостно продолжал Рэндолф. – Отдел анализа снов больше не существует. Я немедленно сокращаю вашу должность.

Изабел решила, что терять ей нечего.

– Выгоняете меня, потому что ликвидация отдела анализа снов – единственный способ наказать вашего отца? Не считаете это ребячеством?

– Как вы смеете! – повторил Рэндолф, выпрямляясь. В глазах полыхало праведное негодование. – Я з-защищаю то, что ос-сталось от его репутации.

– Великолепно, – кивнула Изабел, разводя руками. – Теперь вы оправдываете свои действия, твердя себе, что делаете это из уважения к отцу. Но со мной такие вещи не проходят. Насколько я знаю, у вас докторская степень по психологии. И вы не хуже меня понимаете, что это не сработает.

Рэндолф побагровел:

– Я больше не желаю слышать от вас ни единого слова, ясно?

Изабел стоило бы немедленно прикусить язык, но она ничего не могла с собой поделать.

– Вам не мешает обратиться к психотерапевту, чтобы раз и навсегда решить свои проблемы с отцом. Они не исчезнут от того, что он мертв, а вы получили контроль над его фирмой. Мало того, ваше одержимое стремление взять над ним верх может принять весьма неприятные формы. И могут привести…

– Заткнитесь, мисс Райт! – прошипел Рэндолф и нажал кнопку переговорного устройства. – Миссис Джонсон, пришлите кого-нибудь из охраны проводить мисс Райт к выходу.

Последовало короткое ошеломленное молчание.

– Да, сэр, – с ужасом выдавила наконец Сандра. Изабел поднялась:

– Я иду к себе собрать веши.

– Вы и шагу туда не сделаете, – коротко бросил Рэндолф. – Пока мы говорили, в вашем кабинете шла уборка. Ваши личные вещи принесут на автостоянку и отдадут вам.

– Что?!

Рэндолф ответил торжествующей улыбкой:

– Кстати, мне сообщили, что вы перехватили служащих, которым было приказано уничтожить бумаги отца. Я исправил это упущение.

Изабел остановилась у двери и круто развернулась:

– О чем вы?

– Все бумаги и компьютерные файлы уже уничтожены.

– Вы не можете этого сделать!

И тут ее как громом поразило. Сфинкс! Что с ним?

– Вернитесь, мисс Райт! – приказал Рэндолф, вскакивая. – Вы не имеете права возвращаться в свой кабинет. Вас проводят отсюда прямо до вашей машины.

Не обращая на него внимания, Изабел пробежала мимо стола миссис Джонсон. Секретарь, расстроенно хмурясь, опустила трубку. Но сказать ничего не успела.

– Я приказываю вам вернуться в мой кабинет и ждать охрану! – прогремел Рэндолф вслед Изабел.

– Вы только что уволили меня, и поэтому я не обязана подчиняться вашим приказам.

Она летела по коридорам. Двери кабинетов открывались, люди выглядывали наружу, явно сгорая от любопытства.

К тому времени, когда Изабел добралась до крыла, где находился ее кабинет, воздуха уже не хватало. В конце холла она увидела небольшую толпу, собравшуюся у ее двери. Вход загораживал Кен, упершийся руками в косяки.

– Никто не войдет сюда до возвращения Изабел! – ревел он.

Изабел узнала троих, споривших с Кеном. Один, Гэвин Харди, работал системным администратором, то есть именно его вызывали, когда зависали компьютеры или отказывали приборы. В свои тридцать пять он был худым, дерганым и ужасно энергичным. В спокойном состоянии он находился, только когда был погружен в проблемы программного обеспечения. Сегодня на нем были широкие штаны и майка с логотипом одного из гигантских казино в Лас-Вегасе. Самой заветной мечтой и главной целью в жизни Гэвина было изобретение идеальной системы, с помощью которой можно было бы начисто обыграть казино в блэкджек.[6]6
  Игра, соответствующая русской игре в очко.


[Закрыть]

Вторым был Брюс Хоптон, начальник небольшого отдела безопасности. Его сопровождал один из охранников. Брюс давно собирался уйти на покой. Белая рубашка едва не лопалась на огромном пивном брюхе. Проблемы безопасности никого в центре не волновали. Большую часть рабочего времени Брюс и его люди проверяли, действительно ли служащие припарковали машины на отведенных им местах, провожали работников ночной смены к автомобилям и проводили проверки личных дел сотрудников.

В данный момент, судя по выражениям лиц, всем троим страстно хотелось оказаться где-нибудь на другом краю города.

– Мне очень жаль, Изабел, – пробормотал Брюс, – но Белведер лично отдал приказ.

Кен взглянул на Изабел.

– Какого черта тут происходит? – взвился он. – Эти парни утверждают, что должны уничтожить все документы и компьютерные файлы в твоем кабинете.

– Это правда. Белведер только что уволил меня.

– Сукин сын! – процедил Кен, злобно глядя на Гэвина и Брюса.

Гэвин, словно защищаясь, поднял руки:

– Эй, мы тут ни при чем.

– Да, – промямлил Брюс. – Мисс Райт, поверьте, нам совсем не хочется это делать. Нам так же паршиво, как вам сейчас.

– Сомневаюсь, – покачала головой Изабел. – Вас ведь не уволили.

– Мне правда жаль, – заверил Брюс. – Нам будет вас не хватать.

Сожаление Брюса было вполне искренним. Изабел не могла срывать на нем раздражение и обиду.

– Спасибо, Брюс. Если не возражаете, я возьму Сфинкса.

Брюс нервно оглянулся.

– Мне не разрешено пускать вас в кабинет, Изабел.

– Я пришла за котом, – спокойно повторила она. Немного поколебавшись, он расправил плечи.

– Ладно, возьмите переноску. Пусть Белведер отыгрывается на мне.

– Спасибо, Брюс.

– Не стоит. Это самое меньшее, чем я могу помочь, после того, что вы сделали для моего внука несколько месяцев назад.

Изабел переступила порог. Кен посторонился, но не отошел от нее.

– Ты в порядке?

– В полном.

– Сфинкс немного расстроен.

– Вижу.

Сфинкс выгнулся горбом, прижал уши и выпустил когти.

– Все хорошо, Сфинкс. Успокойся, солнышко. Мы едем домой.

Изабел подхватила переноску.