Текст книги "Часы пробили смерть"

Автор книги: Джейн Андервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Внезапно отдельные кости скелета начали отделяться от него и с отвратительным звуком падали на пол прямо к ногам Патриции. Они падали и падали, оставаясь лежать неподвижно, пока не образовалась целая гора огромных блестящих костей. Она была так близко от юной леди, что если бы только у той хватило на это мужества, и если бы она не была парализована, то легко могла бы наклониться и коснуться костей рукой или дотронутся до них туфелькой.

Патриция растерянно наблюдала, как загадочная вуаль сначала поднялась, как огромный змей, а затем резко спикировала вниз, накрыв собой образовавшуюся гору костей, словно желая скрыть их мертвенную наготу.

– О Господи, когда же, наконец, закончится этот ужас? – попыталась было крикнуть Патриция, но ее губы по-прежнему не шевелились, и с них не слетело ни звука.

«Если бы я могла закричать, даже негромко, но чтобы Джеймс смог услышать меня, – думала Патриция в отчаянии. – Он бы мигом примчался и вытащил меня из этой адской преисподней». Девушка снова попыталась позвать на помощь и с безумным ужасом ощутила, что не может даже разнять губ – они словно срослись друг с другом!

* * *

Паническое состояние Патриции достигло кульминации. Девушка с содроганием гадала, как долго будет продолжаться это извращенное издевательство над ней и что еще ей суждено испытать, прежде чем придет ее конец? «А вдруг весь этот отвратительный спектакль потусторонних сил предшествует убийству, я никогда больше не выйду отсюда и сегодня придет конец моей жизни?» Надежды на чудесное спасение рухнули, юную леди охватило чувство безысходности и отчаяния.

Внезапно – словно по воле небес – вся ситуация повернулась к лучшему, вновь подарив Патриции надежду на спасение. И этот поворот оказался столь неожиданным, что в первый момент девушка даже испугалась: она услышала, что двери в библиотеку приоткрылись.

Неужели действительно ее отчаянные мольбы достигли цели, и в следующую секунду кто-то войдет в библиотеку? И кем бы он ни оказался, он сразу обнаружит ее, ведь она стоит на коленях на полу в самом центре зала. И, конечно же, вошедший – независимо от того, кто им окажется – немедленно поспешит ей на помощь. Патриция отдала бы сейчас все на свете, лишь бы получить возможность или закричать, чтобы привлечь внимание к своему бедственному положению, или хотя бы повернуться, чтобы увидеть входящего в двери библиотеки. Но она по-прежнему оставалась камнем от макушки до кончиков пальцев.

Она затаила дыхание и внимательно прислушалась к доносящимся со стороны дверей звукам, пытаясь определить, что происходит за ее спиной, и отчетливо услышала звук шагов, а значит, кто-то действительно вошел в библиотеку. Одно сознание, что теперь она не одна, беспомощная, и, дай бог, скоро будет освобождена из этого мистического плена, мобилизовало все жизненные силы Патриции. Со всей энергией полностью отчаявшегося человека она уцепилась за этот проблеск надежды! «Кем бы ни оказался вошедший в библиотеку, он спасет меня!» – вот то единственное, о чем могла думать девушка в эту решающую минуту. Она горячо молилась о скором спасении, но когда попыталась произнести вслух завершающее молитву «Аминь», то губы ее опять не раскрылись. Неужели она до конца жизни так и останется бесчувственным чурбаном?

«Ну почему же ничего не происходит? – нервно спрашивала себя Патриция. – Меня же невозможно не заметить: я стою на коленях на полу в самом центре зала. Любой вошедший в библиотеку сразу же заметит меня!»

Едва девушка мысленно проговорила эту фразу, как услышала голос старого дворецкого Джеймса, раздавшийся у дверей в библиотеку:

– Похоже, леди Патриции нет в библиотеке, милорд!

«Я здесь, Джеймс! Вы что, не видите меня?» – хотела крикнуть девушка дворецкому, но ее губы не раскрывались. Она не могла привлечь к себе внимания даже стоном – все звуки застревали у нее в горле. В отчаянии девушка лихорадочно соображала, что же ей делать? Но у нее не было ни малейшего шанса, ведь она нема и полностью обездвижена!

И, скорее всего, невидима! Злое колдовство сделало ее невидимкой! Иначе Джеймс непременно заметил бы ее. Но он ведь ее не увидел! «Может быть, меня вообще больше нет? – пронеслось в голове у Патриции. – Вдруг они забрали меня с собой в другой мир, о котором рассказывал отец Бонифаций в своих проповедях? Нет, нет, не верю! Такое не может произойти со мной! Но ведь нечто ужасное уже случилось. И кто знает, как далеко мог завести этот отвратительный кошмар?»

Патриции казалось, что могильный холод уже сковал смертельным льдом течение ее молодой горячей крови. Нет, она не позволит победить себя! С мужеством отчаявшегося человека девушка решила бороться против ее теперешнего унизительного беспомощного состояния за сохранение своей жизни и человеческого достоинства!

Первым делом она предприняла попытку подкатиться по начищенному до блеска паркетному полу к дверям библиотеки. Раз она не может кричать, то надо попробовать создать движение воздуха – вдруг ее отец или дворецкий Джеймс почувствуют его? Но ничего не получилось: тело девушки было словно из камня – оно не подчинялось мозговым импульсам!

– Странно, – услышала девушка голос дворецкого у дверей в библиотеку. – Я мог бы поклясться, что видел, как леди Патриция…

Окончания фразы юная леди не услышала, так как Джеймс вышел из библиотеки и плотно закрыл за собой двери.

В этот момент в библиотеке раздался взрыв такого дьявольского хохота, что Патриция в испуге инстинктивно зажала руками уши… И только, когда она снова опустила руки, до ее сознания дошло, что ее полная неподвижность преодолена, ведь смогла же она поднять руки!

Значит, колдовские чары исчезли?

Патриция внимательно осмотрела свои руки. Они выглядели как обычно.

Девушка окинула быстрым взглядом зал библиотеки и не увидела ни мерцающей зеленоватой вуали, ни огромных костей скелета, сваленных омерзительной кучей к ее ногам.

– Господи, неужели призрак действительно исчез? – прошептала она, едва отваживаясь дышать из страха спугнуть свою удачу.

«А вдруг никакого призрака и не было? И все это только плод моей нездоровой фантазии? Я начиталась романтических историй из восточной жизни и непроизвольно поставила себя на место одной из героинь? Нет, нет и нет! – Патриция мысленно вела сбивчивый диалог сама с собой. – Разве я не стояла здесь на полу на коленях? Разве дворецкий Джеймс не проглядел меня, хотя была у него под носом? И почему я оказалась на коленях? Как такое могло случиться? Старый верный Джеймс немедленно ринулся бы ко мне, помог подняться и поинтересовался бы, что это я тут такое затеяла? И от его внимания не ускользнула бы ни мерзкая куча костей, ни странная зеленоватая вуаль, ведь, хоть Джеймс уже старик, но глаз у него очень зоркий».

Патриция размышляла, ища ответы на эти вопросы, и вдруг снова увидела перед собой маленькую зеленоватую горку, которая медленно начала раздуваться.

– О боже мой, нет! – громко вскрикнула девушка. – Неужели все начинается сначала и меня ожидает новый кошмар?

Она напряженно вглядывалась в эту мерцающую зеленоватую горку ткани и вдруг заметила, что под ее пристальным взглядом ткань медленно начала сморщиваться, пока полностью не исчезла, оставив на паркете маленькую, величиной с ладонь лужицу.

Инстинктивно она втянула голову во внезапно замерзшие плечи.

Надо уходить! Немедленно убираться отсюда!

Если еще не поздно!

Патриция попыталась подняться с колен и удивилась, что это далось ей без труда. Теперь никто и ничто не мешало ей двигаться так, как хочется. Почувствовав невероятное облегчение, Патриция направилась к дверям библиотеки, чтобы поскорее уйти отсюда. Но сделав первый шаг, она наткнулась носком туфли на какой-то предмет и одновременно почувствовала легкий толчок в грудь. Девушка пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах.

Пытаясь шагнуть дальше, Патриция поняла, что стоит как раз напротив маленьких золотых часов с боем, с которых, собственно, вся эта мистическая история и началась. С неприязнью уставившись на маленькую золотую вещицу, девушка, внутренне содрогаясь, спросила себя, не возобновится ли этот жуткий мистический спектакль?

Патриция осторожно наклонилась поближе к маленьким золотым часам, чтобы лучше разглядеть их: это были те самые часы, которые во время страшного представления с актерами из потустороннего мира держал на огромной костлявой ладони омерзительный скелет.

– Значит, призрак, творивший здесь свои бесчинства, вовсе не плод моего больного воображения! – громко констатировала девушка.

И тут же у нее зазвенело в ушах, затрещала голова и перед глазами быстро запрыгали черные мушки. Пол под ее ногами заходил ходуном, угрожая падением. Это было началом нового кошмара! Но Патриция поняла это секундой позже, когда внезапно книжные полки пришли в движение, заскользили вокруг девушки и замкнулись в кольцо, заперев внутри него Патрицию, как в тесной клетке. Затем полки начали вертеться все быстрее и быстрее, пока совсем не исчезли, и девушка оказалась окруженной высокими серо-коричневыми стенами мрачной темницы без малейшей надежды на спасение!

– О боже мой, что со мной происходит? Будет ли конец этому кошмару? – в отчаянии громко застонала девушка и закрыла лицо руками.

И в ту же секунду юная леди услышала, как сзади нее открываются двери в библиотеку, и, обернувшись, увидела старого дворецкого Джеймса, входящего в библиотечный зал.

На этот раз дворецкий сразу заметил ее. Остановившись, как всегда, на почтительном расстоянии от нее, старик слегка поклонился и сказал:

– Милорд просит юную леди пожаловать в его рабочий кабинет.

Патриция отчетливо слышала каждое произнесенное Джеймсом слово, но не решилась ни глубоко вздохнуть, ни пошевелиться, ни тем более ответить: а вдруг при звуке ее голоса дворецкий растворится в воздухе, как фантом, и начнется какой-нибудь новый мистический спектакль? Она тупо смотрела на старика Джеймса широко распахнутыми глазами, словно видела перед собой космического пришельца, и думала: «Почему же он не замечает, что случилось с книжными полками?» И вдруг сама заметила, что полки с книгами по-прежнему стоят там же, где стояли веками – вдоль стен библиотечного зала.

Старый Джеймс, разумеется, ждал, что юная леди ответит на приглашение, и очень удивился ее растерянному виду: она смотрела на него, словно он превратился в привидение.

Как мог он догадаться, что девушка не решается раскрыть рта, боясь, что при первых же ее словах он растворится в воздухе, а она снова окажется во власти призрака, смутившего ее разум и заставившего сомневаться в собственном здравом рассудке? Теряясь в догадках, Джеймс слегка откашлялся и деликатно добавил:

– Если позволите, миледи, я замечу, что речь пойдет о верховой прогулке лорда и леди Маклауд.

Эти слова сопровождались жестом, отчетливо говорившем, что он, несмотря на свой богатый жизненный опыт и многолетнюю службу в замке Гайфилд, не может объяснить странного поведения юной леди.

Патриция хорошо поняла выразительный жест дворецкого и почувствовала жалость к старику Джеймсу, смущенному ее необычной реакцией. Но она ничего не могла ему объяснить из страха, что он усомнится в ее адекватности. Тем более что она сама в ней сомневалась!

– Спасибо, Джеймс, – выдавила, наконец, из себя Патриция, испугавшись звука собственного голоса и удивившись, что ее губы снова могут нормально произносить слова.

Все было так, словно ничего не случилось.

– Я… я и так уже хотела уйти из библиотеки, – Патриция произносила слова как-то вяло, словно уже много говорила сегодня и устала от речей.

В растерянности девушка окинула библиотеку испуганным взглядом, боясь, что пережитый ею кошмар вот-вот начнется снова. Но ничего страшного больше не произошло. В том месте, где несколькими минутами раньше лежала отвратительная гора огромных блестящих костей скелета-призрака, было пусто. С паркета исчезла и маленькая зеленоватая лужица, служившая последним напоминанием о жутком спектакле, сыгранном здесь жителями потустороннего мира. Исчезли и маленькие золотые часы, которые лежали на костлявой ладони мерзкого скелета, и на которые она наткнулась носком туфли. Интерьер библиотечного зала не изменился ни на йоту. Ничто не указывало на то, что совсем недавно здесь разыгралась не подвластная разуму трагедия. И только Патриция владела этим знанием.

Внезапно девушку снова охватил непреодолимый страх, и, не произнеся больше ни слова, она ринулась к дверям, чуть не сбив с ног старика Джеймса, успевшего вовремя отскочить в сторону. Но Патриция этого даже не заметила.

Старый верный Джеймс задумчиво потер худой подбородок, вышел вслед за юной леди и аккуратно закрыл за собой тяжелые двери. «Решительно сегодня все как-то не так!» – подумал он и поспешил за юной леди, чтобы, как полагается по этикету, отворить ей двери рабочего кабинета лорда Маклауда.

* * *

Сэр Генри Маклауд сидел за своим необъятным письменным столом из темного дуба, за которым до него сиживал целый ряд его предков, и работал – читал очередные подробные доклады управляющего своими обширными поместьями и главного лесничего. Лорд Маклауд вникал во все хозяйственные дела, и при принятии важных экономических и финансовых решений последнее слово всегда оставалось за ним.

Когда Патриция вошла в рабочий кабинет отца, он поднял голову, и его глаза, устремленные на единственную любимую дочь, мгновенно потеплели.

– А вот и ты, моя малышка! – ласково обратился сэр Генри к дочери.

Лорд Маклауд всегда называл дочь «малышка», вкладывая в это прозвище всю свою отцовскую любовь и нежность. И хотя Патриция уже давно была не ребенком, для сэра Генри она все еще оставалась маленькой девочкой.

И самой Патриции очень нравилось это ласковое прозвище, дарившее ей чувство защищенности. А сегодня оно было ей особенно необходимо! Да и кроме того, юная леди всегда была в восторге от всего, что делал и говорил ее обожаемый отец – она любила его бесконечно и считала лучшим отцом в мире!

Был еще один человек в Шотландии, владевший ее сердцем. Но это было ее великой тайной, которая и должна была оставаться тайной, по крайней мере до тех пор, пока Патриция ни найдет весомые аргументы, которые убедят ее отца, что неравный брак между ней – потомственной шотландской аристократкой – и простолюдином может сделать ее счастливой!

– Твоя мать и я решили не пропускать солнечный денек и совершить верховую прогулку, – объявил сэр Генри дочери, прежде чем она успела открыть рот, чтобы рассказать ему об ужасном происшествии в библиотеке. – Мы будем бесконечно счастливы, если ты, моя малышка, составишь нам компанию.

– Прогулку верхом? Прямо сейчас? – растерянно пробормотала Патриция, почему-то растопырив пальцы. – Я… это… но…

Юная леди всей душой надеялась, что отец сразу заметит ее необычное состояние и уделит ей время для откровенного разговора, во время которого она, наконец, откроет ему душу и подробно опишет все, что случилось в библиотеке, и какой кошмар ей пришлось пережить. Она остро нуждалась в поддержке и утешении со стороны любимого отца. И прежде всего надеялась, что отец успокоит ее и уверит, что в замке Гайфилд – их родовом гнезде – с ней по определению не может произойти ничего плохого, а сегодняшний мистический спектакль – это просто дурной сон наяву.

Однако лорд Маклауд не заметил необычного состояния дочери, он был слишком сосредоточен на решении хозяйственных проблем.

Патриция была разочарована. Ей надо было сделать первый шаг, но она не знала, как преодолеть смущение и переключить на себя все внимание отца.

– Я думаю, что касается меня, сегодня, наверное, не очень подходящий день для верховой прогулки, – возразила Патриция дрожа. – Дело в том, что…

Она сделала робкую попытку завладеть вниманием отца и откровенно рассказать ему о том, что пережила сегодня, или думала, что пережила. Но, прежде чем она успела произнести решающие слова, на письменном столе сэра Генри зазвонил телефон.

– Извини, малышка! – вежливо попросил сэр Генри и взял телефонную трубку.

Патриция терпеливо ждала, пока отец закончит деловой разговор, в надежде, что он все же заметит, как важно ей поговорить сегодня с ним. Но телефонный разговор полностью переключил внимание лорда Маклауда на неотложные финансовые дела.

– Ну, если тебе, малышка, не доставит никакого удовольствия сопровождать меня и маму, то нам волей-неволей придется смириться с этим, – ласково сказал сэр Генри и снисходительно улыбнулся.

Не имея ни малейшего представления об угнетенном состоянии дочери, он считал, что, потакая ее капризу, поступает великодушно. Лорд Маклауд был убежден, что правильно оценил поведение дочери. Она, как и любая молодая девушка ее возраста, немного влюблена. Разумеется, ничего серьезного, так, маленькое увлечение, не стоящее особого внимания: через несколько недель оно пройдет само собой. Разве мог представить себе сэр Генри Маклауд, что на самом деле заботит его единственную дочь и наследницу всего огромного семейного состояния? Он сказал, улыбаясь:

– Разумеется, малышка, мы не собираемся нарушать твои планы и вторгаться в твое личное пространство. Хотя твоей матери и мне будет сильно недоставать тебя.

Патриция почувствовала в словах отца деликатный упрек, и от смущения кровь бросилась ей в лицо.

– Пожалуйста, извини меня, папочка, – пробормотала она. – Конечно, мне совсем не хочется огорчать тебя и маму, и я с большим удовольствием составила бы вам компанию, но есть нечто, что…

Девушка внезапно замолчала, прикусив губу. Она почувствовала, что ей не хватает храбрости облечь в слова все те чувства и страхи, которые ей пришлось пережить. Впервые с тех пор, как она помнила себя, Патриция испугалась, что отец не поймет ее проблему.

Но, как назло, лорд Маклауд уже полностью погрузился в неотложные финансовые расчеты, иначе он бы непременно заметил, что с его дочерью происходит нечто необычное. Срочные дела не дали любящему отцу настроиться на ее волну и почувствовать, что с ней творится что-то неладное.

Впрочем, как ему вообще могло бы прийти в голову, что его дочь будет испытывать чудовищный страх в их родовом замке? Она родилась и выросла здесь, окруженная огромной родительской любовью и нежной заботой, с детских лет чувствуя себя полностью защищенной от всех житейских бурь и невзгод.

Сэр Генри был убежден, что Патриция имеет право на свои маленькие девичьи секреты, и поэтому проявил сдержанность и деликатность, вместо того чтобы вызвать ее на откровенный разговор, в котором она так остро нуждалась.

– Давай-ка я попробую прочитать твои мысли, малышка, – сказал лорд и посмотрел на красавицу дочь с ласковой улыбкой. – Думаю, что у тебя запланировано на сегодняшний вечер нечто намного более интересное, чем скучная прогулка верхом в компании своих зануд-родителей. Ну что, я прав?

Сэр Генри лукаво улыбнулся и, не дождавшись от дочери ответа, продолжил:

– Ну, разумеется, ты уже достаточно взрослая, чтобы решать, что для тебя лучше. И я с удовольствием предоставляю тебе возможность делать то, к чему у тебя лежит сердце.

Странно, но лорд Маклауд, человек умный и наблюдательный, почему-то совершенно не почувствовал, как тяжело сейчас на сердце у его дочери и как мучительно она старается набраться смелости, чтобы поделиться с ним своей болью. Не услышав возражений со стороны Патриции, он заметил:

– Знаешь, я еще не так стар и вполне в состоянии вспомнить, что в твоем возрасте я тоже…

Он внезапно умолк, откашлялся и прикрыл рот рукой, вовремя спохватившись, что чуть не сболтнул лишнего о своей бурной юности.

– … тоже был не лыком шит. Ну ладно, оставим это, – сказал сэр Генри поспешно и продолжил уже совсем другим тоном. – Погода превосходная. Возможно, мы с твоей матерью прогуляемся подольше, так что не беспокойся, если мы задержимся.

Патриция кивнула отцу:

– Я так и предполагала. Желаю вам с мамой приятной прогулки.

С этими словами девушка повернулась, чтобы выйти из кабинета.

И тут лорд Маклауд, казалось, вдруг почувствовал, что что-то не так, что-то явно не так.

– В чем дело, малышка? Разве твой старый отец не заслужил поцелуй на прощание? – спросил он с наигранным негодованием в голосе.

Патриция остановилась и нерешительно повернулась к отцу.

– Конечно, конечно, – прошептала она и поспешила к нему с раскрытыми объятиями.

Обняв отца за шею, она крепко прижалась нежной щекой к его обветренной щеке.

Лорд Маклауд ласково обнял дочь и нежно поцеловал ее в лоб.

– Знаешь, малышка, иногда я очень жалею, что ты выросла так быстро, – сказал он хрипло и на мгновение спрятал лицо в ее длинных светлых волосах, падающих на плечи красивыми локонами. – И когда я представляю себе, что скоро может появиться лихой юный кавалер, который завоюет твое сердечко, я начинаю безумно ревновать.

– Но, папочка, – выдохнула Патриция и потерлась лбом о его щеку, чтобы он не заметил, как вспыхнуло ее лицо, – что за странные мысли? Что бы ни произошло в моей жизни и кто бы мне не встретился, ты навсегда останешься моим самым любимым папочкой!

– Очень надеюсь на это, – проговорил мужчина неожиданно серьезным тоном.

– Поверь мне, этого никто и никогда не сможет изменить! – уверила дочь отца, расцеловала его в обе щеки и ласково погладила по его все еще густым, но уже с сильной проседью волосам. – Я тебя бесконечно люблю и почитаю. И я всегда буду любить тебя, и никто не займет твое место в моем сердце и моей душе!

Лорд Маклауд, глубоко тронутый словами дочери, едва сдержал слезы, уже готовые было брызнуть из его глаз.

– Вот и славно, моя малышка, – проговорил он тихо. – Я отлично знаю, что это беда всех любящих отцов: в один совсем не прекрасный день они оказываются отодвинутыми на задний план.

В глазах сэра Генри вспыхнул озорной огонек, и он хитро подмигнул дочери:

– В свое время я доставил твоему дедушке массу хлопот. И поделом мне будет, если однажды я…

Патриция стремительно прижала свой палец к губам отца, заставляя его умолкнуть.

– Я не хочу, чтобы ты так говорил, – запротестовала она.

– Ты права, моя малышка. Это в высшей степени не по-джентльменски – посвящать тебя в свое прошлое. Мне очень жаль. Это больше не повторится, – обещал отец.

– Желаю тебе и маме приятно провести время, – Патриция деликатно завершила разговор на щекотливую тему.

– Спасибо тебе, малышка, – лорд Маклауд запечатлел быстрый поцелуй на лбу дочери. – Но мне все-таки очень жаль, что ты не поедешь с нами.

В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что Патриция передумала оставаться в замке и уже открыла рот, чтобы сказать отцу, что поедет с ними, но в этот момент снова зазвонил телефон, лорд Маклауд поспешно взял трубку и начал вести бойкий деловой разговор. Момент был упущен, и Патриция промолчала.

Отец помахал дочери на прощание свободной рукой, не прерывая важный телефонный разговор. Патриция послала отцу воздушный поцелуй и вышла из его кабинета в холл.

Дворецкий Джеймс, ожидавший юную леди у двери кабинета, сразу обратился к ней с вопросом:

– Желаете оседлать вашу лошадь, миледи?

– Нет, спасибо, Джеймс. Я решила не ехать с родителями.

– Как пожелаете, миледи, – покорно ответил Джеймс и удалился в помещение для слуг.

Патриция повернулась и бросила неуверенный взгляд на двери в библиотеку. С одной стороны, ей не терпелось выяснить, наконец, что за мистический спектакль был сыгран сегодня за этими тяжелыми дверями? Но, с другой стороны, она теперь боялась входить в библиотеку одна…

* * *

Леди Анна Маклауд критически оглядела себя, стоя перед огромным зеркалом в инкрустированной перламутром раме красного дерева, и решила, что ее фигура по-прежнему безупречна. «Конечно, – думала леди Анна, – скоро уже не я, а моя дочь будет притягивать восхищенные мужские взгляды, которые до сих пор доставались только мне. Кто знает, может быть, тогда Генри увидит, как время изменило меня, и я перестану быть в его глазах самой прекрасной женщиной в мире? Что ж, с этой проблемой сталкиваются все матери красивых дочерей: на их фоне наша увядающая красота становится все более очевидной и еще сильнее бросается в глаза».

Леди Анна резко повернулась к зеркалу спиной и вышла из гардеробной. На ней был элегантный костюм для верховой езды, который очень шел ей, выигрышно подчеркивая гибкую, как у юной девушки, фигуру и длинные стройные ноги.

Сэр Генри ожидал жену в холле. И когда он увидел, как легко и грациозно она сбегает по ступенькам широкой лестницы, то подумал, что немедленно снова безумно влюбился бы в нее, если бы уже не был влюблен много лет. За долгие годы супружества его любовь к ней не угасла ни на йоту, и сердце клокотало в груди, как в день их первой встречи. Он помнил события того дня до мельчайших подробностей, словно все было вчера. Тогда сэр Генри в первую же секунду понял: это женщина всей его жизни, без нее он никогда не будет счастлив!

«Моя Анна и сегодня так же прекрасна и желанна, как прежде, – думал лорд Маклауд в волнении. – Невозможно сказать, что у нее взрослая дочь, которой столько же лет, сколько было Анне, когда мы с ней встретились. Потрясающая женщина! И за то, что она подарила мне такую прекрасную дочь, я буду до конца жизни носить ее на руках. Я никогда не был бы счастливее, чем сейчас, с моей маленькой семьей! Господи, благодарю тебя за этот щедрый дар!»

Спустившись вниз, леди Анна сразу попала в крепкие объятия мужа.

– Ты выглядишь великолепно, впрочем, как и всегда, моя дорогая! – сэр Генри нетерпеливо привлек жену к себе и прильнул к ее губам.

Это было явным нарушением этикета, но что значит этикет по сравнению с любовью? Держа жену в объятиях, целуя ее нежные губы и вдыхая волнующий аромат ее кожи и волос, сэр Генри почувствовал, как привычно напряглось его тело. Он уже подумал было отложить прогулку и подняться наверх, в спальню, но леди Анна, глаза которой хоть и засияли ярче обычного, легонько оттолкнула мужа, но, чтобы не огорчать его, вернула ему комплимент:

– Несмотря на нашу долгую совместную жизнь, я по-прежнему считаю тебя самым привлекательным мужчиной Шотландии, о котором женщина может только мечтать!

Красивые и счастливые мужчина и женщина тонули в глазах друг друга, и ни один из них не догадывался, что их взрослая дочь Патриция, притаившись в холле за массивной колонной, слышала их обращенные друг к другу слова любви и видела их полный страсти поцелуй. «Буду ли я когда-нибудь так счастлива в браке, как мои родители? – невольно пронеслось у нее в голове. – Хорошо, что я решила не ехать с ними – пусть влюбленные наслаждаются обществом друг друга без третьего лишнего, пусть даже этот третий – их собственная дочь!»

Лорд Маклауд нежно взял жену за руку.

– Патриция не поедет с нами, – услышала девушка голос отца. – Очевидно, у нее совсем другие планы. Похоже, наша дочь стала взрослой, и у нее появилась своя жизнь.

– Мы должны смириться с этим, дорогой. Дети вырастают, хотим мы этого или нет. Разве и мы в свое время не пошли собственным путем, думая только о нашей любви?

Лорд Маклауд подавил тяжелый вздох, едва не сорвавшийся с его губ. Он ничего не ответил и согласно кивнул жене. Одна мысль о том, что его единственная обожаемая дочь однажды – и может быть очень скоро – покинет их ради чужого мужчины, причиняла ему нестерпимую боль, он жестоко страдал от жгучей ревности, какую не испытывал никогда прежде.

– Думаю, это удел всех любящих родителей, – храбро сказал он после долгой паузы, но на этот раз все же с горестным вздохом.

Леди Анна понимающе улыбнулась, взяла мужа под руку и положила свою изящную головку с идеально постриженными медовыми волосами на его надежное плечо:

– Так же случилось и с нами, так было и будет во все времена. Главное, чтобы наша дочь была счастлива!

Сэр Генри на минуту спрятал лицо в густых волосах жены.

– Ты, как всегда, права, дорогая, – вздохнул он. – Но, когда я думаю, что Патриция покинет нас ради какого-то чужого мужчины, у меня просто разрывается сердце. Хорошо, что ты понимаешь меня. Рядом с тобой я выдержу это тяжкое испытание!

И он нежно прижал к себе локоть леди Анны.

Супруги подошли к парадным дверям, и Джеймс распахнул их перед ними настежь. Но прежде чем шагнуть за порог, лорд Маклауд внезапно обернулся, бросив взгляд на холл в надежде увидеть свою «малышку», но в холле никого не было.

Леди Анна прочла на его лице разочарование.

– Мы с тобой так красочно обрисуем Патриции нашу прогулку верхом, – попыталась она утешить мужа, – что в следующий раз нам уже не придется ее уговаривать – она сама попросится с нами!

– Умница моя, – вздохнул сэр Генри и нежно положил изящную руку жены к себе на грудь. – Ты всегда точно знаешь, дорогая, что надо делать и когда что сказать. Какой пустой и скучной была бы моя жизнь без тебя, без твоей любви!

Глаза леди Анны засияли:

– А моя жизнь – без твоей любви, твоей заботы, твоей нежности и твоей веры, дорогой!

Лорду Маклауду снова захотелось заключить жену в свои страстные объятия и прильнуть к ее губам, но в нескольких шагах в почтительной позе стоял старый дворецкий Джеймс, ожидая, когда хозяева выйдут из дома, чтобы закрыть за ними парадные двери, и сэр Генри усилием воли сдержал свой эмоциональный порыв.

Патриция же сразу после беседы с отцом намеревалась вернуться в библиотеку, чтобы раскрыть, наконец, странную и жуткую тайну, но в решающий момент мужество покинуло ее, и она в растерянности спряталась за одной из массивных колонн с красивой капителью, не решаясь распахнуть тяжелые дубовые двери! Отсюда, оставаясь незамеченной, она невольно подслушала разговор родителей, глубоко тронувший ее.

«Они говорили о своей любви, как юные влюбленные, а не прожившие много лет в браке супруги. Какой же всепоглощающей бывает любовь! А что ждет меня? Если Чарли вернется в Шотландию, не забыв про нашу клятву любви и верности, тогда и нас будет ждать вечная любовь! Но пока что все идет совсем иначе».

При одном воспоминании о Чарльзе губы влюбленной девушки пересохли, а сердце заколотилось в горле. Патриция болезненно воспринимала вынужденную разлуку с любимым. Она была не так уж далека от мысли, что за время их долгой разлуки Чарльз забыл о ней и о том, что они значили друг для друга, что их связывало и в чем они торжественно поклялись друг другу при расставании.

Вот уже несколько месяцев Патриция не получала от любимого ни одной весточки. Он даже не поздравил ее с последним днем рождения, а ведь раньше он так часто писал и, конечно, поздравлял ее с днем рождения! Девушка охотно написала бы ему сама, но она не знала его адреса. Патриции было известно только, что он успешно окончил школу и уехал в Англию учиться в университете – в Оксфорд или в Кембридж.