Текст книги "Магия Пернатого Змея"

Автор книги: Джеймс Уиллард Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

На это дед сказал, что нас четверо, это священное число; что он надеется на то, что Солнце охранит нас, поэтому он не хочет, чтобы нас сопровождали. Но не настало ли время для Ворон и черноногих прекратить сражаться друг с другом? Он надеется, что Молодой Бизон пошлет отряд своих людей к пикуни, с предложением мира; он уверен, что оно будет принято с радостью. На это Молодой Бизон сказал, что думает об этом много лун, и непременно это сделает.

Скоро в вигвам начали приходить лучшие люди лагеря, чтобы познакомится с моим дедом и Раскрашенными Крыльями и поговорить с ними на языке знаков, которым одинаково владеют не только пикуни и Вороны, но и все племена равнин. Разговор шел в основном вокруг разногласий между нашими племенами, как проходило то или другое сражение, и кто в нем погиб. Одна за другой вошли несколько женщин, они сели рядом с входом и молча слушали разговоры.

Через некоторое время мужчина, сидевший рядом с Молодым Бизоном, обратился к деду:

– Знаешь ли ты что-нибудь об этом: три зимы назад, в луну Падающих Листьев, мы стояли лагерем на реке Толсторога, и двадцать четыре наших воина отправились на поиски вашего лагеря, чтобы совершить на него набег. Луна сменяла луну, но они так и не вернулись. В начале лета, в луну Новой Травы, мы ушли на север и там поставили лагерь, прямо здесь, на этом месте где стоим сейчас, и в нижнем конце долины, рядом с лесистым ущельем, которое спускается с равнины к реке, мы нашли тела семерых из этого отряда. Что с ними случилось? Не ваши ли люди убили их?

– Вы нашли что-нибудь в лесу в ущелье, недалеко от его начала? – в свою очередь спросил его дед.

– Хижину, – ответил тот, – из жердей, веток и бизоньих шкур. Много костей, кусков кожи, вокруг кучки пепла, а внутри было три толстых лежанки, набитых травой.

– Ты узнаешь об этом, – знаками сказал дед. – В начале той луны, три зимы назад, сорок наших воинов отправились искать ваш лагерь, чтобы угнать из него лошадей. Предводителем нашего отряда был Маленький Волк, а его трубку носил его младший брат. Однажды утром, перед рассветом, они сделали плот, пересекли реку чуть выше Головы Бобра, отпустили плот по течению и пошли, чтобы на день укрыться в лесистом ущелье. Они собирались развести огонь и поджарить мясо, когда обнаружили вражеский отряд из двадцати четырех воинов, спускавшихся в долину по этому ущелью – они были уже рядом с рекой, искали подходящие для плота стволы деревьев – залегли там и приготовили луки и ружья. Враги, ища деревья, приблизились, и они застрелили тех, что был в кустах, а потом вскочили и убили всех остальных, и бросили тела тех, кто был на берегу, в реку…

Молодая женщина, одна из сидевших у входа, громко закричала, подняла руки к небу и что-то заговорила, глядя на нас горящими от ярости глазами. Разумеется, слов мы не понимали, но ясно было, что она призывает Солнце уничтожить всех нас. Потом она вскочила, пробежала вокруг костра, встала перед вождем и стала что-то сердито ему говорить, то и дело указывая на нас, и мы поняли, что она требует, чтобы он и его друзья убили нас прямо там, где мы сидим.

Вождь прервал ее и знаком приказал ей выйти. С громким криком, полным ненависти, она выхватила нож и набросилась на деда, но вождь дотянулся до нее и схватил ее за щиколотку, она упала, и нож выпал из ее рук. Прежде, чем она смогла подняться, бывшие в вигваме женщины окружили ее, протащили мимо нас и вытащили, орущую и отбивавшуюся, прочь из вигвама.

Когда входной полог опустился на место, Молодой Бизон знаками сказал деду:

– Ее муж был вождем этого уничтоженного отряда. Со дня его смерти она тоскует по нему и просит помочь отомстить за его смерть.

– Ай! Так бывает. Это хорошие женщины, сильные, они вырастят сильных и храбрых детей. Я восхищаюсь ими, – ответил дед.

– Ты хочешь сказать… – сказал другой.

– Да. В этом сражении, в конце ущелья, нога Маленького Волка была перебита выстрелом. Его люди собирались отнести его домой на бизоньей шкуре, но он сказал, что не может переносить эту боль, поэтому они сделали хижину для него и его младшего брата, выше этого места, в начале ущелья, и оставили их там, а сами вернулись к нам, на некоторое время остановившись на Большой реке, ниже устья Лосиной. Была уже зима, лег снег, реки замерзли. Когда они приближались к нашему лагерю, их заметили, все бросились им навстречу и узнали, что с ними произошло, и что случилось с Маленьким Волком. Его женщина ничего не сказала. Ночью, когда все спали, она нагрузила еду, шкуры, необходимые для работы с кожей вещи, нитки и иголки на маленькую травуа, запрягла в нее свою большую собаку и отправилась к своему мужчине. Много дней она шла через снег и холод. Дважды она видела врагов и пряталась от них. Она съела все свои запасы и голодала. Наконец она появилась здесь, позвала своего мужчину, и упала прямо у порога его хижины. Младший брат подтащил ее к огню, скоро она пришла в себя, и все было хорошо. Так эти трое прожили всю зиму. Нога Маленького Волка зажила и обрела прежнюю силу. Настала весна. Они увидели, что ваши люди пришли в долину и ставят вигвамы. Уже темнело. Когда стало совсем темно, он подобрались к вашим табунам, взяли пять хороших лошадей, привели их к своей хижине, положили на них седла, которые сделали за зиму, погрузили все свои вещи, сели в седла и отправились в путь по равнине, и спустя десять ночей прибыли к нам. Вот! Я все вам сказал.

При этом все Вороны, сидевший в вигваме, в знак удивления хлопнули себя ладонями по губам, а Молодой Бизон громко расхохотался.

– У нас действительно пропало пять лошадей, – знаками сказал он. – Две из них были моими. Какой же отважной была эта женщина, совершившая это долгое зимнее путешествие! Когда мы заключим мир с пикуни, я сделаю все, что могу, чтобы уговорить ее стать моей женщиной.

Разумеется, это была просто шутка. Гости засмеялись, потом встали и стали расходиться.

Вечером мы пришли в вигвам Оленихи, и там познакомились с ее мужем – красивым, длинноволосым мужчиной в возрасте более шестидесяти зим, и двумя ее сыновьями, наполовину Воронами, которые уже имели свои вигвамы, жен и детей. Мы были удивлены тем, что они приветствовали нас на нашем языке, на котором говорили так же хорошо, как и мы. Олениха заставила их выучить его, когда они были еще детьми. Ее муж его понимал, как и она понимала язык Ворон, но никто из них чужим языком не пользовался; они говорили друг с другом на двух языках. Вначале мы решили, что это оттого, что они друг друга ненавидят, но, когда первая трубка прошла по кругу, поняли, что это не так: они любили друг друга всем сердцем.

– Ну что же, Олениха, ты здесь, – сказал дед, – а мы много зим считали, что ты мертва, что тебя убили, что тебя утащил медведь в тот день, когда ты пошла собирать ягоды с моей сестрой и другими женщинами. Они слышали, как ты вскрикнула, ужасно испугались и поспешили домой. Мы все вернулись, чтобы найти тебя, но не нашли. Лес за ягодником был очень густым и заваленным буреломом. Мы решили, что медведь утащил тебя туда, два дня обыскивали его, искали медвежьи следы, а твоих следов не нашли, поэтому решили, что ты мертва, и прекратили поиски. Хай! Как же рыдала по тебе твоя мать!

– Она, конечно, уже мертва?

– Уже давно! Давно! – ответил дед.

Олениха склонила голову, закрыла глаза ладонями и немного погодя сказала:

– Не стоило об этом спрашивать. Я давно была уверена в том, что ее тень ушла в Песчаные Холмы.

– А теперь послушайте, что было со мной, – продолжала она, выпрямившись и улыбнувшись своему мужчине. – В тот день, на ягоднике, я отошла далеко от остальных. Внезапно кто-то сзади схватил меня. Я вскрикнула, но чужая ладонь сразу закрыла мой рот. Я развернулась и увидела, что это он, этот старый медведь, схватил меня. Он поднял меня, перенес к верхнему краю ягодника, положил перед собой на свою лошадь и мы уехали – весь день мы двигались на юг, вдоль края леса, растущего у Барсучьего ручья. Настала ночь, и мы остановились у ручья Спинного Сала. Я сидела и смотрела, как он разводит огонь и жарит мясо. Он предложил часть мне, но я отказалась. Он медленно ел, часто поглядывая на меня и улыбаясь, а потом знаками спросил:

– Ты будешь моей женщиной?

– Нет! Я выцарапаю тебе глаза, едва ты коснешься меня! Я умру, но не стану твоей! – знаками ответила я ему.

И как ты думаешь, что он на это ответил? Он улыбнулся и знаками сказал:

– Я не собираюсь касаться тебя. Я буду вести себя, как твой брат, пока ты, может быть скоро, а может быть много времени спустя, сама не скажешь мне, что хочешь стать моей женщиной.

На это я ничего не ответила. Я сказала себе, что когда-нибудь он уснет, и тогда я убегу от него. Лошадь была привязана рядом; может быть, у меня получится вскочить на нее и ускакать. Мужчина лежал с одной стороны костра, я с другой. Когда я решила, что он уснул, то стала отползать от костра в темноту. Я отползла немного, вскочила и побежала к лошади, и тут подбежал мужчина, схватил меня за руку и отвел обратно к костру. Прежде чем Семеро показали, что настала полночь, я трижды пыталась бежать, но безуспешно. Потом я устала, сама уснула и не просыпалась до утра. Я села и увидела, как мужчина жарит мясо. Он снова предложил мне, и я взяла, потому что знала, что мне нужны будут силы, если я собираюсь убежать от него. День за днем мы двигались на юг, по ночам я пыталась убежать от него, но безуспешно. И так, много ночей спустя, мы добрались до лагеря Ворон, который тогда был южнее этого места, там, где находятся горячие источники, один из которых иногда высоко выбрасывает воду. Там мужчина привел меня в вигвам, в котором было четыре человека: его отец, мать и две младших сестры. Он поговорил с ними, и его мать попыталась обнять меня и поцеловать. Я оттолкнула ее с такой силой, что она едва не упала, но она только улыбнулась и приветливо заговорила со мной – слов я понять не могла, потом указала на лежанку и знаками сказала, что я буду делить ее с одной из ее дочерей. Я села на нее и заплакала, и тогда эта девушка подошла ко мне, обняла и прижалась к моей щеке своей, и я не оттолкнула ее, хоть она и была из племени врагов. Я говорила себе, что должна ее оттолкнуть и ударить. Не смогла. Ее объятия, ее мягкая щека рядом с моей – все это было так приятно, так мирно.

Той ночью я решила, что буду делать: буду помогать в домашней работе, буду хорошо есть, притворяясь, что я счастлива и не помышляю о том, чтобы вернуться к своему народу. Возможности уйти у меня так и не появилось. Луна шла за луной, и меня никогда не оставляли одну. Прошла зима, и, когда снова настало лето, я уже не думала о том, чтобы попробовать вернуться к своему народу. Я видела, что все обитатели вигвама – мать, отец, брат и сестры любят меня, так же как друг друга. Все они были добры ко мне, и я наконец полюбила их. То и дело, когда мы оставались одни, этот старый медведь, вот он, спрашивал меня:

– Когда же мы поставим, наконец, свой вигвам?

И я каждый раз отвечала:

– Никогда!

И он просто улыбался и уходил.

Снова настала зима. Одна за другой две его сестры ушли от нас. В тот день, когда последняя ушла, чтобы жить со своим мужчиной, он опять спросил меня:

– Когда?

– Сейчас! Сегодня! –ответила я, и как же счастлива я была! И он тоже. Все эти зимы мы были очень счастливы.

– Мы много раз ходили в военные походы против разных племен, но никогда против племени нашей матери, – сказал один из ее сыновей.

– Хорошо. А теперь ваш вождь, Молодой Бизон, собирается заключить мир с нами и братскими нам племенами. Вы двое, наполовину пикуни, могли бы стать его посланцами, – посоветовал дед.

– Я так на это надеюсь, так об этом молюсь! – воскликнула Олениха. – То, что мои сыновья, отнесут моим соплеменникам трубку мира – о, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Разговор перешел на другие темы. Олениха начала жарить для нас мясо, ее муж набил трубку и передал ее Раскрашенным Крыльям, чтобы тот ее зажег. Когда он уже хотел положить на табак горящий уголек, в дальнем конце лагеря раздался женский плач, такой громкий, что мы его услышали. Потом громко заговорили мужчины. Потом плач и разговоры прекратились, когда женщина обратилась к толпе, и ее голос становился все громче, пока не перешел в крик.

Мы с Отахом понимающе посмотрели друг на друга. Голос был нам знаком – он принадлежал той самой женщине, которая хотела зарезать моего деда. Прежде, чем Олениха заговорила, мы поняли, что происходит.

Она сказала:

– Несколько Ворон были убиты военным отрядом пикуни, и эта вдова призывает остальных отомстить за их смерть, убив вас четверых!

– Мы оставили свое оружие в вигваме вождя; нужно бежать туда, – сказал я.

Едва я это сказал, как мы услышали, что вся толпа бежит туда.

– Оставайтесь здесь! – сказала Олениха и стала гасить костер в вигваме, засыпая огонь пеплом.

– Мы будем сражаться за вас! Если они схватят вас, то только переступив через наши мертвые тела! – сказал один из ее сыновей, и в тусклом свете мы увидели, как его отец знаками сказал нам:

– Я тоже буду вас защищать!

Мы слышали, что толпа собралась вокруг вигвама вождя. Внезапно их крики замолкли: они поняли, что нас там нет.

Вождь заговорил с ними, но успел сказать всего несколько слов, когда женщина, стоявшая радом с нашим уже темным вигвамом, что-то им крикнула.

– Песья морда! Она сказала, что вы здесь, – прошептала Олениха.

– Давай пролезем под задней стеной вигвама и убежим, – предложил Отах.

– Мы не можем бежать, я и Крик Ворона, – сказал Раскрашенные Крылья.

– Мы умрем здесь! Мой нож при мне; один из Ворон почувствует это, прежде чем моя тень уйдет в Песчаные Холмы, – пробормотал дед.

Толпа снова начала орать, уйдя от вигвама Молодого Бизона; топот множества ног становился все громче, приближаясь к нам, пока не стал подобен грому. Я задрожал. Я сказал себе, что это конец нашего пути, и вытащил из ножен свой большой нож.

Глава

III

Хотя Олениха присыпала огонь пеплом, мы все же могли рассмотреть друг друга, потому что ночь была лунная, и лунный свет проникал – конечно, смутно – через обшивку вигвама и через дымовое отверстие в верхней его части. Муж Оленихи и двое их сыновей встали у входа; каждый держал в руке боевую дубинку с каменным набалдашником, а мы с Отахом стояли за ними, вытащив ножи, а женщина и оба старика тем временем следили за задней стеной вигвама, готовясь дать отпор любому, кто попробует поднять обшивку и пролезть внутрь.

Потом, словно ураган, появилась толпа, и передние под напором тех, кто был сзади, навалились на вигвам. Его обшивка вдавилась внутрь, шесты затрещали. Дверной полог отлетел в сторону и, воя от злобы, вдова во главе своих последователей ворвалась внутрь. Один из сыновей схватил ее за волосы, другой и их отец – за руки и за ноги, они оторвали ее от земли и мощным броском выбросили наружу, в толпу, ногами вперед. Потом сами они вышли наружу, и отец стал кричать, что (как я потом узнал) они будут сражаться за нас четверых и, если понадобится, жизни не пожалеют. Одновременно началась возня у задней стенки вигвама, и мы с Отахом повернулись в ту сторону. Олениха убирала покрывала с лежанок в задней части вигвама и отодвигала парфлеши.

– Не бейте их, – сказала она. – Это Молодой Бизон и его воины пришли, чтобы защитить вас.

Мы услышали, как колышки выдергивают из земли, покрытие и внутренняя обшивка приподнялись и Молодой Бизон, с ружьем в руках, пролез внутрь, и за ним еще несколько человек. Они остались с нами, а он вышел через входной проем и крикнул, как объяснила мне Олениха:

– Дети мои, вы собираетесь сделать то, что делать не должны! Я принял этих четверых в своем вигваме, выкурил с ними трубку и обещал, что в моем лагере они будут в безопасности. Расходитесь по своим вигвамам и успокойтесь!

– Но они – пикуни и утсена! Это их соплеменники убили моего мужа и еще десять человек из нашего племени! Мы должны снять с них скальпы! – завопила женщина, и вся толпа закричала, что не уйдут, пока не покончат с нами.

– Хорошо! Давайте, убейте их, но вначале вам придется убить меня и десятерых моих советников: они сейчас в вигваме. Ну, живее! Некоторые из вас умрут прежде, чем вы покончите с ними! Ну что, начнем сражаться и покончим с этим!

– Да! Давайте! Кому интересны его разговоры? Теперь я веду вас! Идите за мной! Он не решится стрелять в вас! – завопила эта ужасная вдова и попробовала прорваться через наших защитников, а толпа за ее спиной бесновалась и орала, что с нами нужно покончить.

На это один из сыновей Оленихи ударил ее своей дубинкой, и она упала. Молодой Бизон приложил ружье к плечу.

Толпа отхлынула назад, женщины побежали, несколько из них подхватили упавшую стонущую вдову.

– Убирайтесь! Убирайтесь, женщины, если хотите утром увидеть солнце! – крикнул вождь, и его воины один за другим вышли из вигвама и разошлись. Потом вошел он с мужем Оленихи и ее сыновьями. Она раздула огонь и все уселись вокруг него. Вождь улыбался – впрочем, не особо радостно.

– Моими детьми иногда непросто управлять, – сказал он, и Олениха перевела нам его слова.

– Мы живы. Ты добр к нам. Что же до убийства твоих людей – я уверен, что это сделали не наши люди, потому что, когда мы уходили от Желтой реки, ни один военный отряд не покидал лагеря, – сказал дед.

– Нет сомнения, что это были либо кайна, либо сиксики, либо утсенв – близкие вам племена. Вы все относитесь к нам одинаково, – ответил вождь и продолжил: -Друзья мои, после того, что случилось, вы, как и я, поняли, что сейчас мне не время говорить с моим народом о мире с вашими племенами. Я думаю, нужно дождаться вашего возвращения из страны Вечного Лета и отправить вестников мира вместе с вами.

– Ты прав. Сейчас они не станут нас слушать, – согласился Раскрашенные Крылья.

– На обратном пути мы попробуем найти ваш лагерь и устроить мирную встречу между твоим племенем и нашими, – сказал дед.

– Когда вы будете уходить, вам понадобится защита. Мы с братом об этом позаботимся: мы отправимся с вами вместе, пока не уйдем достаточно далеко от лагеря и не будем уверены в том, что какие-нибудь горячие головы из нашего лагеря не пошли за вами, – сказал один из полукровок.

– Да. И мой мужчина тоже пойдет, – сказала Олениха.

Наши старики беспокоились за свои магические трубки, поэтому мы вернулись в вигвам Молодого Бизона, сопровождаемые вождем и сыновьями Оленихи. По пути мы никого не встретили; если не считать женского плача по новым покойникам, в лагере было тихо. К счастью, толпа не повредила священные трубки, когда налетела на вигвам.

Все мы ночью спали – кто как. Рано утром Молодой Бизон послал своего табунщика привести наших лошадей. Его долго не было, а вернувшись, он сказал, что не смог их найти. Вечером, приведя их с водопоя, мы с Отахом тщательно стреножили их ремнями из сыромятной кожи, так что было ясно, что их украли, и сделал это кто-то из лагеря, потому что остальные лошади были на месте.

Молодой Бизон очень рассердился, когда конюх ему это сказал, велел ему поесть, а потом оседлать лошади и ехать искать пропавших животных. К нему присоединились сыновья Оленихи и еще несколько человек, на которых вождь мог положиться. В полдень все вернулись, и без лошадей; даже следов они найти не смогли. Мы снова убедились в том, что в лагере у нас есть враги, и что они собираются заставить нам пойти пешком, чтобы иметь возможность догнать нас и убить. На душе у нас было тяжело.

Немного позже Олениха послала одного из своих сыновей пригласить нас и Молодого Бизона в свой вигвам. Пока мы шли, встретившиеся нам люди смотрели на нас глазами, полными ненависти. Мужчины ничего не говорили, но некоторые женщины плевали нам вслед и называли нас дурными словами. Когда мы в вигваме уселись, и трубка пошла по нашему маленькому кругу, наши друзья немного поговорили; Олениха говорила только на своем – на нашем – языке, ее мужчина переводил на язык Ворон, так что мы знали, что за вопрос они решают – речь шла о том, что мы должны будем покинуть лагерь ближайшей ночью, на их лошадях: Молодой Бизон даст нам двух лошадей, Олениха и ее семья – еще трех. Они были добросердечными и щедрыми людьми.

Настал вечер. Мы вернулись в вигвам Молодого Бизона. Пришли гости, его друзья, чтобы покурить и поговорить с ним и с нами на языке знаков, потом они разошлись; никто из них не узнал, что мы собирались сделать. Пришла Олениха со своим мужчиной, принесли большой мешок свежего пеммикана с ягодами и парфлеш, наполненный вяленым спинным салом и сушеным мясом, которое они приготовили для нас. Ее мужчина сказал, что, судя по тому, что он слышал о стране Вечного Лета, ни бизонов, ни других травоядных животных там не было, так что эти припасы помогут нам поддержать силы, когда мы будем идти по этим пустынным землям.

– Не ведите себя, как дети, с этими припасами, говоря, что только попробуете, а потом набьете ими животы до самого горла. Даже не смотрите на них, пока не станете голодать и не будет у вас иной возможности добыть пропитание, – посоветовала Олениха, с улыбкой, но твердо надеясь, что мы ее совету последуем.

– Но мы не дети, – ответил дед.

– Все мужчины – дети, потому что не могут обуздать в себе свои желания; это могут только женщины, – объяснила она.

– Боюсь, что так оно и есть, – согласился он.

Мне казалось, что никогда вечер не тянулся так долго, но, наконец, огни в лагере погасли и все уснули. Когда стало совсем темно, сыновья Оленихи привели лошадей для седел и поклажи, в лес в верхнем конце долины. Потом мы собрали свои вещи – часть их взяли Молодой Бизон, его женщины, Олениха и ее сыновья, и пошли туда. Наши старики были рады, увидев, что вождь дал нам белую лошадь, а сыновья Оленихи раскрасили ее красными кругами – это священный цвет. Я оседлал ее, и они погрузили на нее свои священные трубки и прочие вещи. Скоро мы были готовы к отъезду.

– Кай! Добрые друзья, мы отправляемся! – сказал дед.

– Идите! Мы будем молить Солнце, пусть оно сбережет вас! – ответила Олениха.

Ее сыновья повели нас, и скоро мы поднялись на равнину и направились к реке Толсторога. Мы двигались всю ночь, не останавливаясь, и почти все время лошади шли рысью. Настал день, и мы остановились на отдых на южном склоне высокого хребта, поели немного жареного мяса, которое дали нам женщины Молодого Бизона. Посмотрев назад в вершины хребта, мы убедились в том, что никакие наши враги из лагеря Ворон нас не преследуют. Как только наши лошади вдоволь наелись свежей травы, которой были покрыты склоны хребта, мы сели на них и отправились дальше, уклоняясь к востоку. Куда ни посмотри – везде паслись бизоны и антилопы. Отвечая на вопрос моего деда, наши друзья, сыновья Оленихи, сказали, что они пришли с востока в середине прошлой луны. Всю зиму равнины были пусты, и Вороны, стоявшие на реке Толсторога, умерли бы с голода, если бы не олени и вапити, оставшиеся в речной долине. Как и мы, они сделали снегоступы, чтобы можно было ходить по глубокому снегу, и убили всех животных, до которых смогли добраться, и начали голодать. Многие из них умерли бы от голода, если бы Солнце не победило Творца Холода и не растопило снег, после чего стало возможным переместить лагерь вниз по реке, на новые охотничьи угодья. А теперь, совершенно неожиданно, огромные стада бизонов вновь наводнили страну.