Текст книги "Песчаный дьявол"

Автор книги: Джеймс Роллинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Пальцы Кассандры в бессильной злобе стиснули острые осколки, которыми была вымощена стена.

Этот человек ее разоблачил, опозорил, поставил под угрозу ее положение в Гильдии. Она потратила несколько лет, работая над своим прикрытием, упрочивая положение ведущего оперативника отряда "Сигма", завоевывая доверие своего напарника, а может, и нечто большее, чем дружба и уважение. Злость разлилась едкой желчью по всему телу. Из-за этого человека она лишилась всего; он прогнал Кассандру с главных ролей на задворки, оставив ей в удел только работу, которая требует полной анонимности. Поднявшись на четвереньки, Кассандра двинулась дальше по парапету. Она должна выполнить задачу. Ту самую, которую в Британском музее не дал ей довести до конца Пейнтер. Кассандра хорошо знала, каковы ставки в этой игре.

Сегодня ночью осечки не будет. Ее ничто не остановит.

Кассандра направилась в сторону дальнего крыла дворца к окну, одиноко светившемуся в темноте. Последние несколько десятков метров Кассандра пробежала, поднявшись во весь рост и бесшумно ступая на цыпочках. Упустить жертву было нельзя.

Наконец Кассандра устроилась напротив окна, которое выходило на запущенный сад. Сквозь запотевшее стекло ей была видна лежащая в ванне женщина. Включив режим ночного видения, Кассандра осмотрела соседние комнаты. Никого. Она прислушалась. Ни звука.

Удовлетворившись, Кассандра направила пусковое устройство с "кошкой" на балкон последнего этажа. В наушнике послышался голос женщины. Он звучал невнятно, словно сдавленный крик в кошмарном сне: "Нет... только не это! Опять то же самое..."

Кассандра нажала кнопку пускового устройства. Под действием сжатого воздуха "кошка" полетела, с тихим свистом разматывая за собой тонкий стальной трос. Крючья зацепились за балюстраду балкона третьего этажа.

Одним рывком закрепив "кошку" на месте, Кассандра спрыгнула со стены в раскинувшийся внизу сад. Шумел ветер. В соседнем переулке лаяли собаки. Кассандра приземлилась, не сломав ни веточки, прижалась к стене под окном и вслушалась, пытаясь уловить сигнал тревоги.

Тишина.

Кассандра взглянула на окно. Створка была приоткрыта на палец. За окном бормотала во сне женщина.

Великолепно.

* * *

20 часов 18 минут

Сафия стоит у приемного покоя большой больницы. Она знает, что сейчас произойдет. В дверях появляется сгорбленная женщина, которая, прихрамывая, проходит внутрь. Одежда темная, странно широкая. Но под балахоном отчетливо проступает толстый нарост...

В тот раз его не было видно.

Сафия хочет броситься в приемный покой, не дать случиться тому, что должно произойти. Однако ее со всех сторон облепили дети, они путаются под ногами, хватают за руки. Сафия отчаянно пытается освободиться, но они начинают кричать и плакать.

Сафия останавливается, не зная, то ли расталкивать детей и идти дальше, то ли попробовать их успокоить.

Сгорбленная женщина скрывается в толпе у окошка дежурной медсестры. Сафия больше ее не видит. Но медсестра поднимает руку, указывая на Сафию. Произносит ее имя...

Как в тот раз.

Толпа расступается. Сгорбленная женщина освещена каким-то внутренним ангельским сиянием, балахон развевается, словно крылья.

"Нет!" – беззвучно шепчет Сафия. У нее в груди нет воздуха, чтобы крикнуть, предостеречь.

И вдруг ослепительная вспышка, яркий свет, но без звука.

Способность видеть возвращается через мгновение – но не способность слышать.

Сафия лежит на спине, уставившись на бесшумное пламя, стремительно бегущее по потолку. Она пытается спрятать лицо от огнедышащего жара, но он повсюду. Повернув голову, Сафия видит распростертых на полу детей: одни объяты пламенем, другие раздавлены обвалившимися каменными стенами. Какая-то девочка сидит, опираясь спиной на опрокинутый стол. У нее начисто отсутствует лицо. Другая девочка тянется к Сафии, но руки у нее нет – только кровь.

Сафия наконец понимает, почему ничего не слышит: весь мир превратился в сплошной крик, растянувшийся в бесконечность. И это кричат не дети – крик вырывается из ее собственного горла.

И тут что-то...

Прикасается к ней.

Задремавшая в ванне Сафия очнулась, задыхаясь тем же самым криком. С тех самых пор он всегда у нее внутри и пытается вырваться на свободу. Сафия зажала рот, издав лишь тихое всхлипывание, сдержав все остальное в себе.

Вода уже остыла. Сафия задрожала от холода и обхватила руками грудь, дожидаясь, когда утихнет приступ паники.

Ото был всего лишь сон...

Сафии очень хотелось поверить в это. Однако картины были слишком живыми, слишком реальными. У нее во рту до сих пор стоял привкус крови. Вытерев пот со лба, Сафия поймала себя на том, что дрожь не проходит. Конечно, можно было бы списать эту реакцию, кошмарный сон на физическую усталость, однако она понимала, что это не так. Все дело в том, что она снова вернулась сюда, домой. И снова увидела Омаху...

Сафия закрыла глаза, однако кошмар никуда не уходил. Это был не просто сон. Все это действительно произошло. Местный имам, предводитель мусульман, тщетно пытался отговорить Сафию от раскопки гробниц в горах неподалеку от Камрана. Она его не послушала. Уверенная в том, что служение чистой, бескорыстной науке станет ей лучшим щитом.

За год до этого Сафия потратила шесть месяцев на расшифровку одной-единственной клинописной таблички. В тексте, содержащемся на ней, имелись указания на то, что в окрестностях Камрана может находиться тайник с древними свитками, возможно, еще одно хранилище знаменитых "свитков Мертвого моря". Раскопки, продолжавшиеся два месяца, подтвердили правоту Сафии. Ей удалось найти сорок глиняных сосудов, в которых была спрятана целая библиотека трудов на арамейском языке. Эта находка была признана археологическим событием года.

Однако за удачу пришлось дорого заплатить.

Группа исламских фанатиков-фундаменталистов сочла оскорблением раскопки в святых местах, особенно то, что работами руководила женщина смешанных кровей, имеющая тесные связи с ненавистным Западом. Сафия не догадывалась, что ей был вынесен смертный приговор.

Вот только расплатой за ее самоуверенность и гордыню стала кровь невинных детей.

Сафия оказалась одной из трех человек, оставшихся в живых. В газетах ее спасение было названо чудом. Просто чудом. Она молила Бога о том, чтобы в ее жизни больше не было чудес, которые даются слишком дорогой ценой.

Стиснув кулаки, Сафия открыла глаза. Ярость горячей волной смыла чувство горя и вины. Психотерапевт заверил Сафию, что это совершенно естественная реакция, и ей следует давать выход своему гневу. И все-таки она стыдилась этого чувства.

Сафия уселась в ванне. Вода, перехлестнув через край, выплеснулась на плитки, оставив на полу след из лепестков жасмина. Остальные лепестки прилипли к голому животу Сафии.

Под водой что-то скользнуло по ее колену, что-то такое же мягкое, как цветок, но более тяжелое. Сафия застыла – кролик, выхваченный из темноты ослепительным светом фар.

Волнение улеглось. Толща воды оставалась скрыта слоем лепестков, плавающих на поверхности. Затем под ним лениво изогнулась черная лента.

Сафия застыла.

Над поверхностью воды появилась грязно-бурая голова змеи, облепленная лепестками жасмина. Защитные внутренние веки опустились, и глаза из серых стали черными. Казалось, змея уставилась прямо на Сафию.

Разглядев характерный белый крест на голове змеи, молодая женщина сразу же поняла, с кем имеет дело. Пестрая эфа. Всех оманских детей с малых лет учили узнавать этот зловещий знак. Здесь крест означал не христианское спасение, а смерть. Пестрая эфа встречалась в здешних местах довольно часто. Змея предпочитала тенистые уголки, ее можно было часто увидеть свисающей с дерева подобно сухой ветке. Яд эфы обладает гемотоксичным и нейротоксичным действием. Это сочетание смертельно: после укуса конец наступает меньше чем через десять минут. Эфа нападает на врага так молниеносно и стремительно, что в древности змею считали способной летать.

Метровая гадина поплыла через ванну, направляясь к Сафии. Молодая женщина неподвижно застыла, боясь спровоцировать змею. Должно быть, эфа забралась в ванну после того, как Сафия задремала, ища влагу, чтобы было легче сбрасывать кожу.

Доплыв до живота Сафии, змея чуть приподнялась над водой, выстреливая в воздух раздвоенный язычок. Молодая женщина ощутила щекочущее прикосновение к коже. По рукам пробежали мурашки. Сафии потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть от отвращения.

Не чувствуя опасности, змея выбралась Сафии на живот и поползла вверх, медленно взбираясь на левую грудь. Остановившись на мгновение, она снова выбросила вперед язычок. Ее чешуйчатая кожа казалась на ощупь теплой, а не холодной. В упругих движениях чувствовалась мускулатура.

Сафия держала мышцы живота напряженными, не смея дышать. Но как долго она сможет задержать дыхание?

Казалось, змее понравилось новое лежбище. Она спокойно улеглась у Сафии на груди. Почему эфа не чувствует тепло человеческого тела, не слышит удары сердца?

"Уползай..." – мысленно приказала Сафия. Если бы змея отползла в противоположный угол комнаты, забралась в какое-нибудь укромное место, дала возможность выбраться из ванны...

Потребность сделать вдох нестерпимой болью нарастала в груди Сафии, давя изнутри на глазные яблоки. "Пожалуйста, уползай..."

Эфа снова ощупала воздух красным язычком. Судя по всему, то, что она обнаружила, ее полностью устроило. Змея решила обосноваться на новом месте надолго.

У Сафии перед глазами заплясали звездочки, порожденные недостатком кислорода и напряжением. Она понимала, что малейшее движение будет означать смерть. Даже если только сделать вдох...

И вдруг взгляд Сафии привлекла игра теней за окном. Запотевшее стекло не позволяло видеть отчетливо, однако никаких сомнений быть не могло.

За окном кто-то находился.

8
Змеи и лестницы

2 декабря, 20 часов 24 минуты

Маскат, Старый город

– Черт побери, где же Сафия? – спросил Омаха, взглянув на часы.

Прошло уже десять минут с момента, когда все должны были собраться на ужин. Та Сафия, которую Омаха знавал прежде, отличалась прямо-таки болезненной пунктуальностью, которую в нее вбили в Оксфорде. Именно внимание к любым мелочам делало ее такой хорошей хранительницей музея.

– По-моему, она уже должна давно быть здесь, разве не так? – продолжал беспокоиться Омаха.

– Я приготовила для Сафии ванну, – объяснила вошедшая Кара. – Горничная с чистым бельем только что отправилась наверх.

Кара спустилась к ужину в традиционном оманском наряде тхоб, свободном халате из красного шелка с золотым шитьем по краям. Отказавшись от головного убора, она оставила светлые волосы распущенными. На ногах сандалии от Прада. Как всегда, Кара мастерски сочетала в своей одежде традиционное и модное.

– Ванну? – простонал Омаха. – В таком случае мы сегодня Сафию не увидим.

Сафия любила воду во всех проявлениях: душ, фонтаны, водопроводные краны, купание в речках и озерах, но в первую очередь ванны. В свое время Омаха дразнил ее, приписывая эту одержимость детству, неразрывно связанному с пустыней. "Можно увезти девушку из пустыни, но нельзя вытравить пустыню из ее души".

Вслед за этой мыслью нагрянули непрошеные воспоминания о долгих совместных пребываниях в ванне: объятия, смех, тихие стоны в облаках горячего пара.

– Сафия спустится к нам, как только будет готова, – сказала Кара, защищая подругу.

Увлекая Омаху обратно к столу, она кивком подала знак дворецкому и обратилась к гостям:

– Мы насладимся легким ужином по-омански, после чего через пару часов снова тронемся в путь. Прошу всех садиться.

Все заняли места за столом, разбившись на группировки. Пейнтер, Корал и Клей Бишоп сели с одной стороны. Денни и Омаха устроились напротив. Кара последней опустилась на стул во главе стола.

По какому-то невидимому сигналу из дверей, ведущих на кухню, появились слуги. Они несли прикрытые салфетками подносы. Одни ловко удерживали подносы над головой на ладони; другие несли более тяжелую ношу обеими руками. Как только подносы были расставлены на столе, слуги быстро отступили назад, предварительно убрав с них салфетки и сняв с блюд крышки. Несомненно, ритуал был тщательно отрепетирован. Кара называла каждое блюдо, которое открывали слуги.

– Макбус – мясо ягненка и рис, приправленный шафраном. Шува – баранина, запеченная в глиняном горшке. Машуай – шашлык из королевской макрели с ломтиками лимона.

Она назвала еще несколько традиционных острых блюд. Между подносами были расставлены корзинки с тонкими лепешками овальной формы, хорошо знакомыми Омахе. Рухаль, традиционный оманский хлеб, выпеченный на банановых листьях. В завершение Кара воскликнула:

– И наконец, пирожки с медом, мои любимые, приправленные сиропом, приготовленным из местного дерева эльб.

– Что, бараньих глаз не будет? – недовольно пробормотал Омаха.

Его замечание дошло до слуха Кары.

– Я могу распорядиться подать этот деликатес.

Омаха примирительно поднял руку.

– Не надо беспокоиться, один разок я уж как-нибудь обойдусь.

Кара обвела рукой выставленные на стол яства.

– Оманские традиции предлагают каждому ухаживать за собой. Приятного всем аппетита.

Гости послушно взяли в руки ложки, ножи, вилки и половники. Омаха наполнил чашку из высокого кувшина. Кава. Оманский кофе. Убийственно крепкий. Да, арабы не употребляют спиртного, но у них нет предубеждения против пристрастия к кофеину. Сделав большой глоток, Омаха вздохнул. Горький аромат крепкого кофе был смягчен кардамоном, который придавал напитку приятный, отчетливый привкус.

Первоначально все разговоры были сосредоточены на качестве блюд. В основном они сводились к восторженным восклицаниям по поводу того, какое нежное мясо и какие огненно-острые специи. Клей, похоже, был полностью удовлетворен тарелочкой с пирожками. Кара, едва притронувшись к еде, внимательно присматривала за слугами, направляя их кивком или красноречивым взглядом.

Омаха, потягивая каву, разглядывал хозяйку. Со времени их последней встречи Кара похудела, осунулась. В ее глазах по-прежнему горел огонь, однако теперь он был приправлен лихорадочным блеском. Омаха знал, сколько усилий вложила Кара в эту экспедицию. И знал почему. У них с Сафией практически не было друг от друга тайн, по крайней мере раньше. Омахе было известно о Реджинальде Кенсингтоне почти все. Отец наблюдал за Карой со своего портрета, висящего у нее за спиной. Чувствует ли она до сих пор его взгляд?

Омаха представил, что он сам чувствовал бы себя так же, если бы его отец исчез в пустыне, потонул в зыбучих песках. Но, слава богу, для этого требовалось напрячь воображение, потому что Данн-старший в свои восемьдесят два года по-прежнему трудился на семейной ферме в штате Небраска. Каждое утро за завтраком он съедал четыре яйца, ломоть бекона и горку тостов с маслом, а каждый вечер выкуривал перед сном крепкую сигару. Мать Омахи отличалась еще более крепким здоровьем. "Жилистая старуха, – говаривал отец. – И мальчишки пошли в нее".

Из размышлений о родителях Омаху вывел резкий голос брата. Денни пространно описывал подробности неудавшегося похищения, используя не только свое красноречие, но и вилку. Омаха ощутил прилив возбуждения, заново переживая события сегодняшнего дня. Слушая хвастливую браваду младшего брата, он покачал головой. В свое время сам Омаха был таким же. Бессмертным. Облаченным в неуязвимые доспехи молодости.

Все это осталось в прошлом.

Омаха посмотрел на свои руки – морщинистые, покрытые шрамами, похожие на руки отца. Он прислушался к словам Денни. Нет, на самом деле случившееся было вовсе не захватывающим приключением, как это выглядело по словам брата. Угроза была реальной, опасность – смертельной.

Красочное повествование Денни нарушил новый голос.

– Женщина? – нахмурившись, спросил Пейнтер Кроу. – Одним из ваших похитителей была женщина?

Денни кивнул.

– Я сам ее не видел, но мой брат успел хорошенько ее разглядеть.

Омаха поймал на себе пронзительный взгляд небесно-голубых глаз Пейнтера, у которого напряглось лицо, лоб пересекли глубокие морщины.

– Это правда? – спросил Кроу.

Омаха пожал плечами, удивленный его вниманием.

– Как она выглядела?

Эти слова были произнесены слишком быстро. Омаха ответил медленно, не сводя глаз со своего собеседника.

– Высокая. Моего роста. Судя по тому, как она держалась, вероятно, у нее за плечами военная подготовка.

Пейнтер бросил взгляд на свою напарницу. Казалось, они обменялись немыми вопросом и ответом. Судя по всему, им что-то известно, но они молчат. Американский физик снова повернулся к Омахе.

– А лицо?

– Черные волосы, зеленые глаза. Из бедуинов. Да, чуть не забыл. Маленькая красная слезинка, вытатуированная под глазом. Под левым.

– Из бедуинов, – задумчиво повторил Пейнтер. – Вы уверены?

– Я уже пятнадцать лет работаю в этих местах. Я могу различать отдельные племена и кланы.

– И из какого племени была эта женщина?

– Трудно сказать. Я видел ее лишь мельком.

Несколько успокоившись, Пейнтер откинулся назад. Его напарница рассеянно взяла из корзинки пирожок с медом, положила его к себе на тарелку и тотчас же про него забыла. На этот раз обмена взглядами не было, однако у Омахи создалось впечатление, что какой-то вопрос оказался разрешен.

– Чем вызван такой интерес? – спросила Кара, озвучивая мысль Омахи.

Пейнтер пожал плечами.

– Если это было обычное похищение с целью выкупа, тогда, наверное, я напрасно беспокоюсь. Но если нет... если это как-то связано с разбойным нападением на музей, полагаю, нам неплохо было бы знать, кого опасаться.

Его объяснение было достаточно разумным и обоснованным, однако Омахе показалось, что за интересом американца стояло нечто большее. Кара решила не развивать тему. Она бросила взгляд на украшенные бриллиантами часы "Ролекс".

– Но где же Сафия? Неужели она до сих пор принимает ванну?

* * *

21 час 12 минут

Сафия старалась дышать как можно медленнее. Она не испытывала страха перед змеями, однако научилась уважать их, исследуя древние развалины. Змеи являлись такой же неотъемлемой частью пустыни, как песок и ветер. Сафия сидела в ванне совершенно неподвижно. Вода постепенно остывала, а возможно, ей становилось холодно из-за страха.

Пестрая эфа, заползшая на левую грудь Сафии, похоже, перебираться в другое место и не думала. Молодая женщина ощущала грубое прикосновение шершавой кожи. Змея была старая, и расставание с кожей доставляло ей значительные трудности.

И снова внимание Сафии привлекло какое-то мелькание за окном. Однако когда она сосредоточила взгляд на запотевшем стекле, темнота за ним казалась непроницаемой и неподвижной.

Нередко приступу паники предшествует паранойя, чувство всепоглощающего беспокойства, которое заставляет видеть угрозу и опасность там, где их нет. Как правило, приступы, мучившие Сафию, вызывались эмоциональными стрессами и напряжением, а не реальными угрозами. Больше того, приток адреналина, порожденный близостью опасности, оказался хорошим барьером на пути лавинообразной паники. И тем не менее затянувшееся ожидание постепенно начинало проделывать брешь в защитном барьере Сафии.

Симптомы при укусе пестрой эфы появляются немедленно: почернение кожи, огонь, разливающийся по крови, конвульсии, ломающие кости. До сих пор эффективных противоядий найдено не было.

У Сафии начали трястись руки. Она собрала всю свою волю, заставляя себя сохранять спокойствие. Пристально следя за змеей, Сафия медленно выдохнула. Вдох она сделала еще медленнее, наслаждаясь сладостью свежего воздуха. Аромат жасмина, еще совсем недавно бывший в радость, теперь душил ее.

Внезапный стук в дверь оказался совершенно неожиданным.

Сафия вздрогнула. По поверхности воды побежала рябь.

Эфа приподняла голову. Сафия ощутила, как тело змеи, лежащее у нее на обнаженной груди, напряглось, застыло в тревоге.

– Госпожа аль-Мааз! – донесся из коридора голос.

Сафия молчала. Змея ощупала воздух язычком. Ее тело скользнуло еще выше, так, что треугольная головка оказалась у Сафии под самым подбородком.

– Госпожа аль-Мааз!

Это был Генри, дворецкий. Судя по всему, он поднялся наверх проверить, не заснула ли Сафия. Остальные уже давно собрались в обеденном зале. Часов в комнате не было, но Сафии казалось, что ночь уже близится к концу.

В мертвой тишине послышался скрежет ключа в старом замке, и дверь приоткрылась.

– Госпожа аль-Мааз? – Теперь голос Генри прозвучал уже не так приглушенно. – Сейчас я пришлю к вам Лизу.

Для образцового английского дворецкого было немыслимо войти без приглашения в покои дамы, особенно когда та принимала ванну.

Все это оживление встревожило змею. Она поднялась между грудей Сафии, словно ее ядовитая защитница. Пестрые эфы отличаются крайней агрессивностью; известны случаи, когда змеи, сочтя поведение человека угрожающим, начинали его преследовать и гнались целый километр.

Однако эта змея, на которую пребывание в остывающей ванне подействовало расслабляюще, пока что не собиралась ни на кого нападать.

– Извините, – раздался за дверью робкий женский голос.

Сафия не имела никакой возможности предупредить горничную.

Приоткрыв дверь, девушка протиснулась в ванную, смущенно потупив взгляд. Ее черные волосы, уложенные в косы, были прикрыты кружевным чепцом. Остановившись в двух шагах от ванны, горничная пробормотала:

– Прошу прощения за беспокойство, госпожа...

Наконец она подняла взгляд, встретилась с глазами Сафии – и тут увидела змею, которая угрожающе подняла голову, зловеще шипя, готовая к броску. Мокрые чешуйки захрустели друг по другу со скрежетом наждачной бумаги.

Горничная вскинула руку ко рту, но не смогла сдержать крик.

Привлеченная шумом и движением, змея выскочила из воды, взлетая на вымощенный плиткой край ванны, нацелившись на испуганную девушку. Объятая ужасом, та застыла на месте, не в силах пошевелиться. Чего нельзя было сказать про Сафию.

Она инстинктивно схватила прыгнувшую змею за хвост, перехватила ее в полете и отдернула назад от горничной. Эфа вытянулась в ровный шпагат, однако это был не обмякший кусок веревки.

Сафия ощутила, как у нее в руке напряглись упругие мышцы. Она не столько увидела, сколько почувствовала, что змея разворачивается назад, готовая броситься на врага, ухватившего ее за хвост. Сафия заколотила ногами, пытаясь обрести опору, чтобы встать, получить какое-то преимущество. Ее пятки скользнули по предательским мокрым плиткам. Вода выплеснулась из ванны.

Эфа попыталась ужалить Сафию в руку. Но быстрое движение спасло запястье от ядовитых зубов. Однако старая змея, опытный боец, тотчас же свернулась кольцом, готовясь нанести новый удар.

Сафии наконец удалось подняться на ноги. Она быстро повернулась в ванне, вращая змею вокруг себя на вытянутой руке, чтобы центробежная сила не позволила змее сгибаться. У нее возникло непроизвольное желание отшвырнуть смертоносную гадину. Однако Сафия поняла, что этим схватка не кончится. Ванная комната была очень тесной.

Вместо этого молодая женщина сделала резкий взмах рукой. Ей уже приходилось обращаться с кнутом. Она когда-то сделала Омахе шутливый подарок на Рождество, подыгрывая Каре, которая упорно величала его Индианой Джонсом. Тогда они весь вечер играли подаренным кнутом. И вот сейчас Сафия использовала ту же самую технику, умелым движением щелкнув своеобразным живым кнутом.

Эфа, не успевшая прийти в себя после головокружительного полета, не сумела среагировать вовремя. Подчиняясь вечным законам физики, ее длинное тело описало стремительную дугу, голова ударилась о край ванны, разбив изразец.

Алым фонтанчиком брызнула кровь. Змея содрогнулась последний раз и, обмякнув, упала в ванну, обдав Сафию брызгами.

– Госпожа аль-Мааз!

Обернувшись, Сафия увидела в дверях дворецкого Генри, привлеченного криком горничной. Он держал руку на плече перепуганной девушки.

Сафия перевела взгляд с безжизненной змеи на свою наготу. Ей следовало бы ощутить стыд, попытаться прикрыть себя, но она лишь разжала пальцы, выпуская чешуйчатое тело, и вышла из ванны. Ее состояние выдавала дрожь в руках.

Сняв с вешалки большое махровое полотенце, Генри распахнул его. Сафия шагнула вперед, и дворецкий осторожно ее укутал. Только теперь у нее хлынули слезы, а дыхания стало болезненно не хватать.

За окном поднялась луна, осветив наружную стену дворца. По парапету стремительно мелькнула какая-то черная тень. Сафия вздрогнула, но тень уже исчезла.

Летучая мышь, ночная хищница пустыни.

И тем не менее дрожь усилилась. Генри крепче обхватил Сафию и на руках понес к кровати в соседнюю комнату, говоря отеческим тоном:

– Все уже позади. Теперь вы в полной безопасности.

Но Сафия понимала, что слова дворецкого бесконечно далеки от правды.

* * *

21 час 22 минуты

В темноте за окном Кассандра присела на корточки, прячась в кустах. Она видела от начала до конца схватку хранительницы Кенсингтонской галереи со змеей. Движения Сафии были гибкими, она ловко расправилась со смертоносным гадом. Кассандра надеялась дождаться, когда доктор аль-Мааз уйдет, после чего хотела быстро похитить чемоданчик с железным сердцем. Песчаная эфа явилась нежеланной гостьей для обеих женщин.

Но в отличие от Сафии Кассандра знала, что присутствие змеи не было случайным, ее умышленно подбросили в комнату.

Кассандра успела уловить в окне, посеребренном лунным светом, мимолетный отблеск. Еще один человек, перелезающий через стену.

Спрыгнув вниз, Кассандра отскочила в сторону, разворачиваясь спиной к дворцу. В руках у нее молниеносно появились два черных пистолета-близнеца, которые она выхватила из кобур под мышками. Она успела разглядеть закутанную в плащ фигуру, которая мелькнула наверху наружной стены и тотчас скрылась с противоположной стороны.

Убийца?

В саду рядом с ней кто-то был, а она об этом даже не подозревала. Непростительная глупость. Злость на саму себя придала мыслям Кассандры дополнительную быстроту. Молодая женщина мгновенно пересмотрела план действий на вечер. Принимая в расчет шумиху, поднятую в комнате доктора аль-Мааз, вероятность похитить древнюю реликвию стала призрачной.

Но укутанный в плащ вор... Это совершенно иное дело.

Кассандра уже получила информацию о неудавшейся попытке похищения Омахи и Дэниела Даннов. До сих пор оставалось неясным, было ли это происшествие всего лишь неблагоприятным стечением обстоятельств: братья Данн оказались не в том месте не в то время. Или же за всем этим крылось нечто большее и это была хорошо спланированная атака с целью получить выкуп с леди Кенсингтон.

И вот теперь покушение на жизнь хранительницы Кенсингтонской галереи.

Случайного совпадения быть не может. Тут есть какая-то связь; во всем замешана некая третья сила, неизвестная Гильдии. Но кто, почему?

Все эти мысли промелькнули у Кассандры в голове всего за одно сердцебиение. Она крепче стиснула рукоятки пистолетов. Ответы можно будет получить только в одном месте. Кассандра убрала пистолеты в кобуры и отцепила от пояса пусковое устройство. Прицелившись, она нажала кнопку. Послышался свист стального троса, улетающего вверх. Не успели зубья кошки уцепиться за парапет стены, как Кассандра уже пришла в движение. Она нажала кнопку, включая лебедку. К тому времени как Кассандра добежала до стены, стальной трос натянулся, увлекая ее вверх. Под тихое жужжание лебедки ее ноги, обутые в мягкие тапочки, взбежали по стене.

Добравшись до верха, Кассандра уселась верхом на стене и собрала пусковое устройство. Тщетно попытавшись различить что-либо в темноте внизу, она надела очки ночного видения. Погруженный во мрак переулок расцвел контрастными белыми и зелеными линиями. У дальнего конца ограды фигура в плаще кралась в направлении ближайшей улицы.

Убийца.

Вскочив на ноги, Кассандра побежала по унизанному острыми осколками парапету вслед за ним. Судя по всему, тот услышал ее топот. Фигура ускорила шаг, приближаясь к углу. Проклятье!

Кассандра добежала до того места, где из сада над стеной поднималась еще одна финиковая пальма. Большие разрезные листья, свешиваясь по обе стороны от стены, перекрывали дорогу дальше. Не замедляя бег и следя одним глазом за таинственным врагом, Кассандра вытянула руки, схватила пригоршнями листья и спрыгнула с двадцатифутовой стены вниз. Ее добыча не выдержала вес человеческого тела. Листья вырвались из затянутых в перчатки рук, однако временная опора помогла замедлить падение. Кассандра опустилась на землю, принимая коленями энергию удара.

Выпрямившись, она бросилась вслед за убийцей, который уже успел скрыться за углом.

Кассандра почти беззвучно заговорила, отдавая приказание оператору, находящемуся с ней на связи. На экране прибора ночного видения появился план соседних кварталов города. Разобраться в запутанном лабиринте было очень непросто. В Старом городе в расположении улиц и переулков не было никакой регулярности, никакого мало-мальски осмысленного плана. Окружающие районы представляли собой хаос пыльных переулков и мощенных брусчаткой улиц. Если вору удастся добраться до этого хитросплетения...

Кассандра ускорила бег. Неизвестного врага необходимо остановить любой ценой. Цифровой дисплей перед глазами показывал, что меньше чем через тридцать ярдов на улицу выходит сразу несколько переулков.

Кассандра рванула за угол, выхватывая пусковое устройство. Выбежав на улицу, она тотчас же отыскала взглядом свою жертву, до которой было шагов двадцать, прицелилась и нажала кнопку. Послышался свист троса. Пролетев по пологой дуге, "кошка" упала на плечо цели.

Кассандра тотчас же включила лебедку, сматывая трос, и дернула рукой в сторону, будто ловила рыбу на спиннинг. Крючья вонзились неизвестному в плечо, и тот, не устояв на ногах, закружился вокруг своей оси и стал падать. Кассандра позволила себе отпраздновать победу мрачной усмешкой. Однако ее торжество оказалось преждевременным. Продолжая вращаться, неизвестный распутал плащ, освобождаясь от одежды с проворством, которое поразило бы самого Гудини[5]5
  Знаменитый американский иллюзионист. Поражал воображение современников тем, что в считанные секунды мог освободиться от веревок и цепей, выбраться из запертых ящиков и сундуков.


[Закрыть]. Лунный свет осветил таинственную фигуру, которую в очках ночного видения было видно как днем.

Это была женщина. Приземлившись с кошачьей ловкостью на руку, она тотчас же вскочила на ноги и, взмахнув копной черных волос, побежала дальше.

Выругавшись, Кассандра продолжила погоню. Одна ее часть восторгалась мастерством и дерзостью неизвестной. Другая хотела выстрелить женщине в спину за то, что по ее вине ночь оказалась такой долгой. Однако надо было обязательно получить ответы на вопросы.

Кассандра с упорством гончей бежала следом за женщиной. Она была чемпионом университета по бегу на короткие дистанции, а усердные армейские тренировки сделали ее еще более быстрой. Став одной из первых женщин, которых приняли в рейнджеры, Кассандра должна была быть лучшей во всех отношениях.