Текст книги "Думать, как динозавр"

Автор книги: Джеймс Патрик Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Камала, это я. Майкл.

Ее безумные крики обретали словесную форму.

– Не надо… перестаньте… о боже, помогите же, кто-нибудь!

Если бы я мог, я запрыгнул бы в шар, чтобы успокоить ее, но сенсорные лучи очень хрупкие, и я не хотел создавать лишние проблемы. Нам обоим пришлось ждать, пока верхняя полусфера откроется полностью и стол для сканирования подвезет Камалу ко мне.

– Все хорошо. Страшно больше не будет, правда. Сейчас мы вас высвободим, вот и все. Ведь все в порядке?

Когда я освободил ее, обработав из распылителя, она кинулась на меня. Мы опрокинулись назад и едва не скатились по ступенькам. Она вцепилась в меня так, что я едва не задохнулся.

– Не убивайте меня, прошу вас, не надо! Я перекатился, подминая ее под себя.

– Камала! – Я высвободил одну руку и оперся на нее, отстраняясь от Камалы. Отступил боком к верхней ступеньке. Неуклюже пошатываясь в микрогравитации, она доковыляла до меня, ее ногти проехались по кисти моей руки, оставив кровавые полоски. – Камала, прекратите! – Это было все, что мне оставалось, не бить же ее в ответ. Я спустился по ступенькам.

– Скотина! Что вы все, сволочи, пытались со мной сделать? – Она судорожно втянула в себя воздух и зарыдала.

– Со сканером что-то случилось. Силлойн сейчас над ним работает.

– Причина поломки неясна, – отозвалась Силлойн из аппаратной.

– Но дело не в вас. – Я отступил к скамье.

– Они все врали, – забормотала она и вроде бы как-то сложилась внутри себя, будто бы состояла из одной кожи без плоти и костей. – Говорили, что я ничего не почувствую и… а вы знаете, на что это похоже… это же…

Я поднял ее комбинезон.

– Слушайте, вот ваши вещи. Может быть, оденетесь? И мы выйдем отсюда.

– Вы скотина, – ответила она, но без всякого выражения.

Она позволила мне свести ее по трапу. Я считал пупырышки на стене, пока она влезала в свой комбинезон. Пупырышки были размером с десятицентовики, которые когда-то собирал мой дедушка, они светились мягким золотистым светом. Я успел насчитать сорок семь, пока она оделась, чтобы вернуться в гостевую комнату «Д», где раньше она сидела в ожидании на краешке кушетки. Теперь она снова села на то же место.

– И что дальше? – спросила она.

– Не знаю. – Я прошел в кухонный угол и взял кувшин из дистиллятора. – Что дальше, Силлойн? – Я принялся поливать руку водой из кувшина, чтобы смыть кровь.

Царапины засаднили. В наушниках ни звука в ответ. – Наверное, надо ждать, – сказал я наконец.

– Чего?

– Пока она починит…

– Я не собираюсь туда возвращаться.

Я решил пропустить это мимо ушей. Наверное, сейчас еще слишком рано спорить с ней по этому поводу, хотя, когда Силлойн откалибрует сканер, у Камалы будет очень мало времени, чтобы передумать. – Не хотите ли чего-нибудь из кухни? Например, еще чашечку чаю?

– А как насчет джина с тоником, тоник у вас есть? – Она потерла глаза. – Или двести миллилитров серентола?

Я попытался сделать вид, что принимаю ее слова за шутку.

– Знаете, динозавры не позволяют нам открывать бар для странников. Сканер может неверно считать химические параметры мозга, и ваше путешествие на Генд превратится в трехгодовой запой.

– Вы разве не понимаете? – Она снова была на грани истерики. – Я никуда не перемещаюсь!

Я не винил ее за такое поведение, но все, чего я хотел в данную минуту, – это избавиться от Камалы Шастри. Мне было плевать, отправится ли она на Генд, вернется ли на Люнекс или вообще потопает по радуге в страну Оз, главное, что мне не придется торчать в одной комнате с этим жалким существом, пытающимся привить мне чувство вины за то происшествие, к которому я не имею ни малейшего отношения.

– Я думала, я справлюсь. – Она зажала руками уши, словно не желая слышать собственного отчаяния. – Я убила два последних года на то, чтобы убедить себя, будто бы мне нужно будет просто лежать там и ни о чем не думать, а потом вдруг я окажусь далеко-далеко. Я собиралась отправиться в чудесный далекий край. – Она издала какой-то сдавленный звук, руки упали на колени. – Я хотела помочь людям обрести утраченное зрение.

– У вас все получилось, Камала. Вы сделали все, о чем мы просили.

Она покачала головой.

– Я не могла не думать. Вот в чем проблема. А потом там оказалась она, пыталась дотронуться до меня. А я не вспоминала о ней с… – Камала вздрогнула. – Это вы виноваты, вы заставили меня вспомнить.

– Вашего тайного друга, – догадался я.

– Друга? – Кажется, Камалу изумило это слово. – Нет, я не говорила, что мы стали друзьями. Я всегда немного побаивалась ее, потому что так и не могла до конца понять, чего же она все-таки от меня хочет. – Она задумалась. – Как-то раз я зашла в квартиру 10W после школы. Она сидела в своем кресле, глядя вниз, на Блёр-стрит. Спиной ко мне. Я окликнула ее: «Здравствуйте, миссис Эйс». Я собиралась показать ей сочинение, которое написала, только она ничего не сказала мне в ответ. Я обошла вокруг нее. Ее кожа была пепельного цвета. Я взяла ее за руку. Казалось, рука сделана из пластмассы. Она была жесткая, негнущаяся, это было уже не живое существо. Она стала похожа на какую-то вещь, на перо или на кость. Я побежала, мне хотелось выбраться оттуда. Я ворвалась в нашу квартиру и спряталась от нее.

Камала скосила глаза, словно наблюдая и оценивая себя, маленькую, сквозь линзу времени.

– По-моему, теперь мне ясно, чего она хотела. Наверное, она понимала, что умирает, должно быть, она хотела, чтобы я была с ней до самого конца или хотя бы обнаружила потом ее тело и сообщила бы о нем. Только я не могла. Если бы я рассказала всем, что она умерла, об этом узнали бы и мои родители. Или люди начали бы подозревать, что я сама сделала с ней что-то нехорошее… не знаю. Я могла бы позвонить в службу охраны, но мне было всего десять лет, я боялась, что они каким-нибудь образом выяснят, что это я. Прошло недели две, а ее так никто и не обнаружил. К тому времени было уже поздно рассказывать что-либо. Все бы осудили меня за то, что я так долго молчала. По ночам я представляла, как она чернеет и гниет в своем кресле, словно банан. От всего этого я заболела, не могла ни есть, ни спать. Пришлось отправить меня в больницу, потому что я коснулась ее. Коснулась смерти.

– Майкл, – зашептала Силлойн без всякого предупреждающего сигнала. – Произошло невозможное.

– Как только я оказалась вне дома, мне стало лучше. А потом ее тело обнаружили. Вернувшись домой, я изо всех сил старалась позабыть миссис Эйс. И мне удалось, почти. – Камала обхватила себя руками за плечи. – Но прямо сейчас она снова пришла ко мне, там, в шаре… Я не видела ее, но почему-то знала, что она тянет ко мне руки.

– Майкл, Париккаль здесь, и Линна тоже.

– Разве вы не понимаете? – Камала горько рассмеялась. – Как же я могу отправиться на Генд? У меня галлюцинации.

– Происходящее нарушает гармоническое равновесие. Немедленно иди к нам, один.

Мне захотелось прихлопнуть навязчиво жужжащий в ухе голос.

– Знаете, я никогда раньше не рассказывала об этом.

– Ну, может быть, в конце концов, из этого выйдет какая-нибудь польза. – Я похлопал ее по коленке. – Извините, я покину вас на минуту.

Вроде бы она удивилась, что я ухожу. Я выскользнул в коридор, пузырь двери затвердел, запирая Камалу внутри.

– Что за невозможное? – спросил я, устремляясь к аппаратной.

– Она не станет возражать против возвращения в сканер?

– Еще как станет. Она испугалась до потери пульса.

– Говорит Париккаль. – У меня в ушах его скрежет пробивался сквозь шипение, словно там поджаривался бекон. – Смятение имеет место повсюду. Неприятное происшествие связано не с нашей станцией.

Я протолкнулся через пузырь в центр сканирования. Увидел трех динозавров за окном аппаратной. Они яростно мотали головами.

– Объясните-ка мне, – попросил я.

– Связь с Гендом была нарушена случайной помехой, – сообщила Силлойн. – Камала Шастри была принята там и восстановлена.

– Она переместилась? – Я ощутил, как пол уходит у меня из-под ног. – А как же та, которая осталась тут, у нас?

– Самое простое – поместить оставшееся тело в сканер и покончить с…

– У меня для вас новость. Она теперь и близко к шару не подойдет.

– Ее присутствие здесь нарушает гармоническое равновесие.

Это первый раз заговорила Линна. На самом деле Линна не работала на станции «Туулен», она была скорее старшим компаньоном. Париккаль с Силлойн раньше отказывались от ее услуг, во всяком случае, мне кажется, что отказывались.

– Чего вы ждете от меня? Чтобы я свернул ей шею?

Повисла минутная тишина, которая действовала на нервы не так сильно, как их глаза, разглядывающие меня сквозь стекло, головы их сейчас застыли совершенно неподвижно.

– Нет, – сказал я.

Динозавры заскрежетали друг на друга, головы их кивали и мотались из стороны в сторону. Сначала они отрезали меня от связи, и повисла тишина, но вдруг их дискуссия прорвалась в мои наушники.

– Все точно так, как я и предупреждала, – сказала Линна. – Эти создания не ощущают гармонии. Было бы неправильно и дальше раскрывать перед ними другие миры.

– Возможно, ты права, – сказал Париккаль. – Но об этом мы поговорим позже. Сейчас на первом месте стоит необходимость восстановить равновесие.

– Времени нет. Нам придется самим уничтожить остаточное тело.

Силлойн обнажила длинные коричневые зубы. Наверное, ей потребуется секунд пять, чтобы перерезать Камале горло. И хотя Силлойн была динозавром, лучше всех относящимся к нам, я нисколько не сомневался, что убийство доставит ей удовольствие.

– Я буду настаивать на приостановлении перемещения людей до тех пор, пока не изменится мышление этого мира, – заявила Линна.

Это было типичное высказывание динозавра. Надо заметить, хотя они вроде бы спорили друг с другом, на самом деле они обращались ко мне, расписывали ситуацию подробно, чтобы даже малыш-сапиентолог все осознал. Они давали мне понять, что я ставлю под сомнение космическое будущее человечества. Что Камала, ждущая в комнате «Д», умрет независимо от того, откажусь я или нет. Что уничтожение ее тела необходимо для восстановления равновесия и должно произойти прямо сейчас.

– Погодите, – сказал я. – Возможно, я смогу уговорить её вернуться в сканер.

Мне нужно было остаться одному. Я вынул наушники и сунул в карман. Я так спешил уйти, что споткнулся, выходя из центра сканирования, и пролетел через коридор. Остановился на секунду, посмотрел на руку, упершуюся в стену. Мне показалось, я смотрю на расставленные пальцы через другой конец телескопа. Я был так далек от себя самого.

Она сидела, съежившись, на кушетке, обхватив руками подтянутые к груди колени, словно пыталась сжаться так, чтобы ее никто не видел.

– Все уладилось, – сообщил я бодро. – Вы пробудете в шаре меньше минуты, обещаю.

– Нет, Майкл.

Мне показалось, что я падаю со станции «Туулен».

– Камала, вы отказываетесь от значительной части собственной жизни.

– Это мое право. – Глаза ее сверкали.

Нет, уже нет. Она была оставшимся телом, у нее не было никаких прав. Как там она говорила о мертвой старушке? Она стала вещью, как кость.

– Ну, ладно, тогда… – Я ткнул ее негнущимся пальцем в плечо. – Идем.

Она подскочила.

– Куда идем?

– Обратно на Люнекс. Я задержал для вас «челнок». Только что прибыли назначенные на после обеда странники, я должен помочь им разместиться, вместо того чтобы возиться с вами.

Она медленно распрямилась.

– Идемте. – Я грубо поставил ее на ноги. – Динозавры хотят, чтобы вы покинули станцию «Туулен» как можно скорее, и я хочу того же. – Я был так далеко отсюда. Я больше не видел перед собой Камалу Шастри.

Она кивнула и позволила мне провести ее через пузырь двери.

– И если мы встретим кого-нибудь в коридоре, держите рот на замке.

– Вы ведете себя так грубо, – невнятно прошептала она.

– А вы ведете себя как ребенок.

Когда внутренняя дверь скользнула в сторону, открываясь, женщина мгновенно догадалась, что здесь нет ведущей к «челноку» кишки. Она пыталась вырваться из моей хватки, но я толкнул ее плечом, сильно. Она пролетела через воздушную камеру, ударилась о внешнюю дверь и упала на спину. Когда я дернул рычаг, закрывающий дверь, я пришел в себя. Какую ужасную вещь я сотворил, я, Майкл Берр. Я не смог сдержаться и захихикал. Когда я видел ее в последний раз, Камала ползла по полу в мою сторону, но было уже слишком поздно. Я удивился, что она больше не кричит, все, что я слышал, – ее тяжелое дыхание.

Как только внутренняя дверь была заперта, я открыл внешнюю. В конце концов, много ли существует способов убить кого-нибудь на космической станции? Оружия здесь нет. Возможно, кто-то другой мог бы ударить ее ножом или задушить, но только не я. Отравить, но как? Кроме того, я не размышлял, я отчаянно старался не думать о том, что делаю. Я был сапиентологом, а не врачом. Мне всегда казалось, что выпадение в открытый космос влечет за собой мгновенную смерть. Взрывная декомпрессия или что-то в этом духе. Я не хотел, чтобы она страдала. Я старался сделать все как можно быстрее. Безболезненнее.

Я услышал хлюпанье высасывающегося воздуха и подумал, что это конец, тело унесло в космос. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда послышался стук, бешеный, как удары скачущего в груди сердца. Должно быть, она сумела за что-то зацепиться. Бах, бах, бах! Это было уже слишком. Я привалился к внутренней двери, – бах, бах! – соскользнул по ней вниз, хохоча. Выходит, если выдохнуть из легких воздух, в открытом космосе можно прожить минуту или, может быть, две. Мне показалось, это очень смешно. Бах! Нет, правда, это весело. Я сделал для нее все, что было в моих силах, рисковал своей карьерой, и как она мне отплатила? Когда я прислонился щекой к двери, стук начал слабеть. Между нами было всего несколько сантиметров, расстояние от жизни до смерти. Теперь она знала все о восстановлении равновесия. Я хохотал так, что начал уже задыхаться. Так же, как и это тело за дверью. Умирай же наконец, ты, слезливая сука!

Не знаю, сколько это заняло времени. Удары затихли. Прекратились. А потом я стал героем. Я сохранил гармоническое равновесие, оставил нам дорогу к звездам открытой. Я надулся от гордости: я научился думать, как динозавр.

Я протолкнулся сквозь пузырь двери в гостевую комнату «Д».

– Пора загружаться на «челнок».

Камала переоделась в комбинезон и тапочки на липучке. В стене светилось не меньше десятка окон, комната была полна болтающими головами. Друзьям и родственникам сообщили: их обожаемая Камала вернулась, целая и невредимая.

– Мне пора идти, – сказала она стене. – Я вам позвоню, когда приземлюсь.

Она одарила меня улыбкой, которая казалась искусственной – так долго она не улыбалась.

– Хочу еще раз поблагодарить вас, Майкл. – Интересно, сколько времени требуется странникам, чтобы снова ощутить себя людьми. – Вы так сильно мне помогли, я была такой… я была не в себе. – Она в последний раз обвела взглядом комнату и вздрогнула. – Я была по-настоящему испугана.

– Это верно.

Она покачала головой:

– Неужели настолько сильно?

Я пожал плечами и повел ее в коридор.

– Теперь я чувствую себя полной дурой. То есть я хочу сказать, ведь я пробыла в шаре меньше минуты, а потом, – она щелкнула пальцами, – раз, и я на Генде, как вы и обещали. – Она прижалась ко мне плечом, пока мы шли, тело под комбинезоном было крепким. – Как бы то ни было, я рада, что представился случай поговорить с вами. Я действительно собиралась найти вас по возвращении. И, разумеется, не ожидала, что вы все еще здесь.

– Решил остаться. – Внутренняя дверь в воздушную камеру скользнула, открываясь. – Такая работа, к которой прикипаешь всем сердцем. – Кишка дрожала, пока уравнивалось давление между станцией «Туулен» и «челноком».

– Вас ждут очередные странники, – предположила она.

– Двое.

– Завидую им. – Она повернулась ко мне. – А вы сами никогда не думали о том, чтобы отправиться к звездам?

– Нет, – ответил я.

Камала провела рукой по моему лицу.

– Это все меняет.

Я ощутил укол длинных ногтей, на самом деле настоящих когтей. На миг мне показалось, что она хочет оставить на моей щеке такие же шрамы, какие украшали ее лицо.

– Знаю, – ответил я.