Текст книги "Погоня"

Автор книги: Джеймс Оливер Кервуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Не совсем! – быстро воскликнул Стивенс. – Ему известно, что эта девица здесь чужая и совершенно одна. Вы принимаете в ее судьбе участие. При вашей поддержке она находится в полной безопасности. Разве вы не понимаете, милейший, его системы? К тому же он ничего теперь так не желает, как ее. Она воспламенила его, как пожар. Он здесь бредил ею; что-то подступило к самому горлу. Дальше уже идти некуда. Он готов на все, чтобы только добиться ее. Он настолько рехнулся, что отдаст за нее все, до последнего доллара. Для вас теперь только и остается одно. Отправьте эту девицу восвояси туда, откуда она пришла, и постарайтесь скрыться и сами. Что же касается меня, то все равно я собираюсь отсюда эмигрировать. Теперь у меня за душой ни доллара, так что я могу отправиться в прерии и наняться там в простые рабочие.

– И вы не правы, совершенно не правы, – быстро возразил Альдос. – Когда я увидел, как ваших лошадей понесло на камни, я уже тогда решил вам помочь. То, что вы мне сообщили сейчас, нисколько не меняет моего решения. Я хотел бы вам помочь, Стивенс, во всяком случае. Ведь я добываю денег гораздо больше, чем могу их тратить. Вот, я слышал, Рупер продает своих тридцать лошадей. Почему бы вам не купить их завтра же? я уплачу за них, а вы не считайте себя моим должником. Скоро я собираюсь отправиться в дальнейшую экскурсию, и мы с вами рассчитаемся. А что касается меня и этой дамы, то завтра мы вместе отправимся к Желтой Голове.

Альдос увидел, как погонщик широко раскрыл рот от изумления и выпучил глаза.

– Вы, пожалуйста, не воображайте, Альдос, что я собираюсь себя продавать! – сказал он резко. – Это было бы похоже на плату и мне, и моему сынишке!..

– Я решил это еще раньше, чем повидался с вами сейчас, – повторил Альдос. – У меня есть деньги, и меня вы этим не разорите. Часто мне присылают столько гонорара, что я и не знаю даже, куда его девать. Кроме того, мы будем рассчитываться с вами поездками, ведь я обещал вам это. Эти горы еще долго продержат меня здесь, Стивенс. Я еще не скоро умру и успею еще накататься вдоволь.

– Только не в том случае, – возразил Стивенс, – если вы отправитесь к Желтой Голове.

Альдос вскочил на ноги. Стивенс поднялся тоже и стал рядом с ним.

– Если вы отправитесь к Желтой Голове, – сказал он, – то вы поступите еще глупее, чем я, погубив своих лошадей. Слушайте! – Он наклонился к самому уху Альдоса и зашептал: – За последние полгода между Желтой Головой и фортом Джордж из реки Фрезер было извлечено более сорока трупов. Вам это известно. Газеты назвали это «несчастными случаями, происшедшими при постройке железной дороги». Может быть, отчасти это и так. Может быть, половина из этих сорока и погибла случайно. Другая же половина – нет. Всех этих несчастных утопили Кульвер Ранн и Биль Куэд. Раз вы поплывете по Фрезеру, то уж не ждите себе пощады. Уж кто-нибудь выследит вас и отправит ко дну, – может быть, индеец или метис, – а потом, попозже, зароет вас в песок. Я знаю это, потому что работал там на судах, и мне пришлось однажды самому похоронить четырех таких несчастных. И главное то, что ни у одного из них не оказалось никаких документов в карманах, – ну, хоть бы измятый клочок бумаги. Что это, подозрительно, по-вашему, нет? На Фрезере много не разговаривают. Молчать умеют. А я вам повторяю: Кульвер Ранн и Биль Куэд знают свое дело.

– А вы думаете, что я найду свой конец именно во Фрезере?

– Безусловно. Куэд может обработать это дело там гораздо лучше, чем здесь. А затем…

– Ну?

Стивенс сплюнул в кусты и пожал плечами.

– Затем исчезнет с лица земли и эта прекрасная девица, Альдос, в судьбе которой вы принимаете такое участие. Она скроется так же, как и жена Симеона. Вы помните Симсона?

– Его труп нашли во Фрезере! – воскликнул Альдос, схватив Стивенса за руку.

– Безусловно. А немного спустя исчезла и его хорошенькая жена. Кому какое дело до этого! Все ведь так заняты, что и спросить некогда. А Кульвер Ранн и Биль Куэд отлично знают, что случилось с Симеоном и что затем произошло с его хорошенькой женой. Вы не должны отправляться к Желтой Голове! Вы не должны отпускать туда и ее! Я знаю, что говорю дело. Потому что…

Наступило молчание. Альдос ожидал продолжения. Наконец, Стивенс сплюнул и окончил уже шепотом:

– Сегодня вечером Куэд уже отправился к Желтой Голове сам. Он поехал туда на ручной дрезине. Ему понадобилось лично сказать Кульверу Ранну что-то такое, чего он не осмелился бы передать ему по телефону или по телеграфу. А ему понадобилось сделать это раньше, чем придет туда завтрашний поезд. Поняли?

ГЛАВА VIII

Джон Альдос должен был сознаться, что не совсем понял, несмотря на усилия Стивенса вдолбить ему, почему именно для него было так важно отложить свою поездку к Желтой Голове. Так много на него свалилось неожиданностей, что он почувствовал необходимость остаться одному и все обдумать на свободе. Он простился со Стивенсом, сообщив ему, что скоро вернется назад и использует у него пару одеял и уголок в его шалаше, так как решил твердо сдержать данное Иоанне обещание и не ночевать у себя дома даже в том случае, если бы Куэд уехал из Миэтты совсем. Он отправился по освещенной луной тропинке вдоль реки к покинутому землемерами лагерю, зная, что не встретит там никого, и что в этом направлении он найдет достаточно укромных местечек, чтобы, оставшись одному, привести в порядок весь хаос мыслей и событий, через который он прошел в течение всего истекшего дня.

Альдос уже принял целый ряд предосторожностей, но пока не имел разговора со Стивенсом, он не представлял себе, что в своем двойном желании отомстить за себя и овладеть Иоанной, Куэд мог бы зайти сразу так далеко, как это предсказывал погонщик. Его точка зрения теперь уже совершенно изменилась. Он не мог не доверять Стивенсу. Он знал, что этого человека нелегко было раскачать. Это был один их хладнокровных субъектов во всей этой горной местности и имел нервы, как веревки. Мысль о Симеоне и о его жене возмутила его до глубины души. Был ли прав Симеон в подробностях? И действительно ли Куэд готовил такой же конец для него и Иоанны? Зачем, на самом деле, Куэд помчался вперед к Желтой Голове? Почему он не подождал до завтра, когда мог бы уехать поездом?

Он не сразу отправился к Стивенсу, а свернул на три четверти мили в сторону, к станции железной дороги. Там, совершенно случайно, он узнал от краснолицего англичанина-повара, который был оставлен на дежурство на ночь, что Стивенс был прав. Куэд действительно уехал к Желтой Голове. Хотя было уже одиннадцать часов, Альдос проследовал далее к баракам инженеров, – еще четверть мили лишних. Он все еще беспокоился, зная, что все равно не будет спать в эту ночь. У инженеров он ожидал застать темноту и очень удивился, когда увидел яркий свет в отделении Келлера.

Келлер был помощником главного инженера и находился с Альдосом в самых дружеских отношениях. Именно этот самый Келлер произвел первые изыскания для железнодорожной линии у Желтой Головы и настаивал на стратегическом значении этого направления. Альдос обрадовался, когда застал его еще не в постели. Он постучал к нему в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.

Инженер стоял посреди комнаты, расстегнув тужурку и заложив в громадные карманы толстые, пухлые руки. Его красное лицо и гладкая лысина так и сияли при свете лампы. точно были покрыты лаком. С какой-то странной злобой он поздоровался со своим гостем. Затем заходил взад и вперед по комнате, выпуская целые тучи дыма из своей немецкой трубки.

Альдос присел.

– В чем дело, Питер? – спросил он.

– Довольно! – закричал Питер. – Черт бы их взял! Если бы все было, как следует, то неужели вы думаете, что в такой поздний час я был бы еще на ногах?

– Да, я это вижу по вас, – согласился Альдос. – Если бы чего-то с вами не случилось, то вы спали бы теперь в вашей колясочке, как младенец. Ведь вы такой мастер поспать! Но в чем дело? Чего вы так расходились?

– Да, тут расходишься, когда шутить не приходится вовсе. Вы слыхали про медведицу-то?

– Нет, а что?

Келлер вытащил руки из карманов и длинную трубку изо рта.

– Да как же, – воскликнул он, – разве вы не знаете, как я относился к этой медведице? Ведь больше года тому назад вместо того, чтобы убить ее тогда на охоте, я приручил ее. За прошлое лето я добился того, что. она стала есть прямо из моих рук! С июля и до самого ноября я прикармливал ее сахаром. Мы стали с ней закадычными друзьями, и я ласкал ее, как собаку. Эта медведица стала для меня значить больше, чем все здешние люди вместе взятые. И она так привязалась ко мне, что до самого января не уходила к себе в берлогу на зимнюю спячку. Этой весной она привела с собой двух медвежат, вывела их на горку и стала поджидать меня. Мы подружились еще больше. И я стал ее опять подкармливать сахаром. Выписывал прямо из Эдмонтона. И что бы вы думали, что сделала с ней здешняя сволочь?

– Убила ее?

– Хуже! Я рад был бы, если бы только убила. А то взорвала ее на воздух!

Инженер в бессилии опустился в кресло.

– Слышите? – спросил он. – Эта сволочь взорвала ее на воздух! Положила шапку динамита под сахар, прикрепила к ней провода от батареи и, когда медведица стала лизать сахар, то соединила провода вместе. И я ничего не могу с этим поделать. Черт 6ы их драл! Медведи ведь не находятся под защитой закона. Здешние власти считают их хуже чумы. Бей, сколько влезет! А эти негодяи воспользовались этим и подшутили надо мной!

На лбу у Келлера выступил пот. Его толстые руки сжались в кулаки, и круглое, пухлое тело затряслось от гнева и возбуждения.

– Когда я вышел к ним сегодня вечером, то они подняли меня на смех, вся эта сволочь, – продолжал он угрюмо. – Я предложил обыскать каждого человека в извозной артели от А до Z, да и не рад, что связался; не забуду этого двадцать лет. Вместо того, чтобы объясниться со мной, как порядочные люди, они схватили меня, повалили на войлок и колотили меня целые четверть часа! Ну, что вы скажете на это, Альдос? Меня, помощника главного инженера Великой Тихоокеанской железной дороги – и вдруг поколотили!

Питер Келлер вскочил с кресла и опять зашагал взад и вперед по комнате, свирепо потягивая из своей трубки.

– Если бы они были с нашей дороги, то я выгнал бы всех их до одного сию же минуту, – продолжал он. – Но они не наши. Они не в моей власти. – Он вдруг остановился против Альдоса и уставился ему в лицо.

– Ну, что я могу с этим поделать? – строго спросил он. – Что?

– Да ничего, – ответил Альдос. – Вы должны были это предвидеть, Питер. Я даже ожидал этого. Все по линии на двадцать миль вверх и вниз знают, как вы относились к этой медведице. Вы обозлили Тиббита тем, что обвинили его в близких сношениях с Куэдом, Вы сами мне рассказывали об этом. И сделали это в присутствии самого же Куэда. Тиббит теперь стоит во главе всей здешней извозной артели. А дважды два – всегда четыре. Тиббит и Куэд – вот кто взорвал вашу медведицу на воздух. Куэд не упускает ни малейшего случая, как бы он мал ни был. Тиббит и Куэд сделали это, чтобы насолить вам. Попробуйте сговориться с подрядчиками других дорог. Я не думаю, чтобы они упирались.

Альдос был положительно уверен, что в этой истории был замешан Куэд. Келлер был одним из самых злейших врагов Куэда. Он опять сел рядом с Альдосом. Глаза его потухли. Не физическая сила делала Келлера опасным, а его ум и смелый дух.

– Кажется, вы правы, Альдос, – сказал он. – Придет день, и я разделаюсь с Куэдом.

– И я тоже, Питер.

Инженер посмотрел на него во все глаза.

– Вы-то за что?

Альдос кивнул ему головой.

– Сегодня Куэд уехал к Желтой Голове на ручной дрезине, – сказал он. – Я завтра отправляюсь туда вслед за ним на поезде. Я не скажу вам сейчас, Питер, по какой причине я это делаю, но во всяком случае это пахнет смертью Куэда и Кульвера Ранна или же моей. Понимайте меня буквально. Но предварительно я хотел бы задать вам пару вопросов. Ведь вам известна в этих местах и у Желтой Головы каждая горка, каждая тропинка, не правда ли.

– Я все эти места исходил пешком и изъездил верхом.

– В таком случае, вы, быть может, помогли бы мне разыскать одну могилу.

Питер Келлер перестал набивать трубку и с удивлением уставился на Альдоса.

– Да мало ли могил вокруг Желтой Головы! – воскликнул он наконец. – Их масса! А сколько еще неизвестных! А если вы, Альдос, спрашиваете меня о будущей могиле Куэда, то она останется неизвестной.

– Но та, о которой я говорю, должна быть известна или по крайней мере, была известна в свое время. Это – могила человека, который носил не совсем обычное имя, Питер, и вы могли бы запомнить его. Это Мортимер Фиц-Юз.

– Фиц-Юз… Фиц-Юз… – стал припоминать Келлер, выпуская целые облака дыма. – Мортимер Фиц-Юз…

– Я полагаю, что он умер, когда еще не было и в помине Желтой Головы и, конечно, еще раньше, чем прошла здесь железная дорога, – добавил Альдос. – Он приехал сюда на охоту, и у меня есть основания думать, что он умер насильственной смертью.

Келлер встал и опять широко заходил взад и вперед по комнате, на сосновом полу которой уже давно им была протоптана дорожка.

– До основания Желтой Головы там были кое-какие могилы, только еще немного, – начал он. – Вот, например, на скате горы Белая Шишка есть могила человека, которого растерзал в куски медведь. Его фамилия – Гемфри. Перед этим за два-три года умер старый Иеллохэд-Джон, но могила его так и осталась неизвестной. Пять человек скончалось еще до проведения железной дороги, но Фиц-Юза между ними не было. Две неизвестные могилы находятся в Гласье-Каньоне, но им уже не менее десяти лет. Бэрис был убит. Я знавал его. Большинство умерло уже после постройки железной дороги, а раньше…

И вдруг он остановился и посмотрел на Альдоса. Дыхание у него перехватило.

– Да как же, припоминаю! – вдруг воскликнул он. – Есть небольшая горка под названием «Зуб от Пилы». Это милях в двенадцати от Желтой Головы. Да, да! Небольшая горка с прелестным озером у подошвы, бассейном не более вот этого лагеря, и с ветхой избушкой, которую выстроил сам Иеллохэд лет пятьдесят тому назад. В этой горке есть глухое ущелье, короткое и мрачное, с правой стороны. Вот там-то мы и нашли две могилы. Я не могу припомнить надписи на одной из них. Возможно, что она уже смыта дождями. Но последние слова были, – дай бог памяти, – именно Фиц-Юз!

Альдос вдруг вскрикнул, вскочил и схватил Келлера за руку.

– Вы уверены в этом, Питер? – спросил он.

– Абсолютно!

Для Альдоса было совершенно невозможно скрыть свое возбуждение. Инженер уставился на него еще больше прежнего.

– Какое же отношение может иметь эта могила к Куэду? – спросил он. – Ведь Фиц-Юз умер еще тогда, когда в этих местах Куэде не было и помина!

– Я не могу посвятить вас в это теперь, Питер, – ответил Альдос и потащил инженера к столу. – Но вы скоро узнаете все. А сейчас я прошу вас начертить на бумаге, где мне найти эту могилу. Будьте так любезны!

На столе оказались бумага и карандаш. Келлер уселся за стол и притянул их к себе.

– Будь я проклят, – сказал он, – если я хоть сколько-нибудь понимаю, какое отношение эта могила имеет к Куэду. Но я все-таки укажу вам сейчас, как ее найти.

Несколько минут оба они сидели, нагнувшись над столом, в то время как Питер Келлер, рисуя на бумаге чертеж, объяснял Альдосу, как шаг за шагом пройти к «Зубу от Пилы», Затем, когда он окончил, Альдос аккуратно сложил бумагу и сунул ее к себе в боковой карман.

– Ну, спасибо вам, Келлер! – сказал он. – А теперь мне уже пора!

После его ухода Питер Келлер еще долго просидел в глубокой задумчивости.

– Почему он так обрадовался, когда я сообщил ему об этой могиле? – проворчал он и стал прислушиваться к посвистыванию Альдоса, которое становилось от него все дальше и, наконец, затихло совсем.

ГЛАВА IX

Стивенсу снилась гибель его двадцати лошадей, барахтающихся между камнями в реке, и потому он плохо спал. Он проснулся еще до рассвета, но когда вылез из палатки, стараясь не разбудить своими движениями сынишку, то застал Альдоса уже у костра, поджаривавшего тоненькие ломтики ветчины на сковородке. По усталым глазам и лицу погонщика, по манере подергивать плечами сразу можно было судить, чего стоила ему потеря. Провалявшись на предложенном ему одеяле всего только три часа, Джон Альдос был так же весел, как трещавший перед ним огонь. Ему уже давно хотелось свистеть, да было неловко. Увидев же Стивенса, он начал.

– Мне не хотелось будить вас, пока не будет готов завтрак, – перебил он свой свист. – Слышал, как вы стонали, Стивенс. Не спали ночь. И мальчуган тоже. Он тоже все время ворочался. Но мне все-таки хотелось, чтобы вы встали пораньше. Сегодня у меня хлопот полный рот, и поэтому нам следовало бы поднять Керли Рупера с постели пораньше, чтобы успеть купить у него лошадей. Поищите-ка кофе. Я никак не могу найти.

В один момент Стивенс был уж около него.

– Так вы не раздумали, Альдос, – заговорил он, – вы не раздумали насчет того, что говорили вчера? Вы об этом именно говорите и сейчас?

– А то о чем же, черт вас побери? Да вы понимаете, Стивенс, по-английски, или нет? Кем же вы меня тогда считаете? Извольте покупать этих лошадей! Я бы на вашем месте занялся покупкой сейчас же и выбрал бы, пока не поздно, штук двадцать самых лучших из всего табуна.

В первый раз за все эти двое суток Стивенс улыбнулся.

– Да не снится ли мне все это? – проговорил он и отправился за кофе.

Заспанный мальчуган выполз из-под шалаша. Что-то жалкое показалось Альдосу в этом оставшемся без матери мальчике. Затем все трое принялись за еду.

Час спустя, покончив с завтраком, Альдос и Стивенс отправились к Керли. Когда они ярились к нему, то он уже натягивал на себя сапоги, а его жена уже поджаривала на сковородке ту же неизменную ветчину.

– Я слышал, что у вас есть продажные лошади, – обратился к нему Альдос.

– Имеются.

– Много?

– Двадцать девять. А может быть, и двадцать семь.

– Почем?

Керли поднял голову от сапог.

– Да вы покупаете лошадей, – спросил он, – или просто так?

– Я покупаю. Только мне некогда. Почем за голову?

– По шестьдесят, сэр. Только по шестьдесят.

– Хорошо. Я даю вам по шестьдесят долларов за штуку, считая в табуне двадцать восемь голов, а вот еще по десять долларов за каждую в придачу! – выпалил Альдос, доставая из кармана чековую книжку и походное перо. – Идет?

Озадаченный внезапностью такого предложения, Керли широко раскрыл рот и глаза.

– Идет? – повторил Альдос. – Включая сюда же попоны, седла, переметные сумы, веревки и палатки?

Керли кивнул ему головой и стал смотреть то на него, то на Стивенса, чтобы понять, не задумали ли они какой-нибудь выходки.

– Идет! – сказал он наконец.

Альдос вручил ему чек.

– Счет напишете на имя Стивенса, – сказал он. – Я только плачу за лошадей, а они будут принадлежать Стивенсу. Но только условие: никто не должен знать, кто за них уплатил вам деньги. Иначе не желаю. Можете вы мне это обещать?

Керли радостно посмотрел на чек.

– Давайте сюда библию! – воскликнул он. – Я поклянусь на ней, что мне уплатил за лошадей сам Стивенс! Даю вам слово английского джентльмена!

Не сказав больше ни слова, Альдос открыл дверь и вышел из избушки, оставив Стивенса в таком же изумлении, в каком все еще находился и Керли, которого все здесь называли кудрявым за полное отсутствие на голове волос.

Альдос прямо отсюда отправился на станцию железной дороги, чтобы справиться, в каком положении находятся работы по исправлению пути на Желтую Голову. Ему сказали, что с горы произошел обвал, засыпавший большими глыбами и щебнем полотно, но что работают на очистке пути сто человек и что, по всей вероятности, к полудню путь будет уже свободен. Десятник артели пришел оттуда с телеграммами и сообщил, что как раз в полночь шесть человек перенесли на своих плечах дрезину Куэда через все место обвала.

Было семь часов/ когда Альдос отправился в Миэтту. Он был уверен, что Иоанна уже встала. В это время года первые проблески дня обычно застают всех Отто уже за завтраком. Он так и сгорал от нетерпения передать ей поскорее разговор с Келлером и смеялся от одного только сознания, что так безумно хотел ее видеть.

– Прошу простить меня, что так рано пришел, – извинился он. – Полагал, мадам Отто, что вы уже отзавтракали.

Шотландка глубоко и громко с облегчением вздохнула.

– Ну, слава богу! – воскликнула она. – Я так рада, что вы пришли! Джек и Брюс только что ушли разыскивать ваше мертвое тело!

– Мы думали, что с вами что-нибудь случилось, – сказала Иоанна и направилась ко входу в палатку. – Вы не посетуете на меня, если я отправлюсь причесаться?

И, не ожидая от него ответа, она вбежала в, палатку. Как только она скрылась, улыбка тотчас же сошла с лица мадам Отто.

– Джек и Брюс ушли ночевать в сарайчик, – зашептала она не без тревоги, – а она спала вместе со мной. Она очень устала с дороги, но я так и знала, что она не заснет. Она все плакала. Я не слышала ее рыданий, но только вся подушка была мокрая. Я не задавала ей вопросов. Сегодня утром за завтраком она рассказала нам обо всем: и о Куэде, и о ваших опасениях, и о том, как он заглядывал к вам в окно, и так разнервничалась, что с вами что-нибудь за ночь приключилось, что даже не могла пить кофе, пока, наконец, Брюс и Джек не вызвались идти вас искать. Но я не думаю, чтобы она плакала именно из-за этого.

– И я тоже, – ответил Альдос. – Я так счастлив от одной только мысли, что она беспокоилась именно обо мне!

– Помогай вам судьба! – вздохнула мадам Отто.

Он посмотрел на нее и вдруг заметил в ее добрых глазах выражение все возраставшего удивления; она уже догадалась, в чем дело.

Их перебили голоса. Это выходили из кустов Брюс и Джек Отто, которые тотчас же и подошли к ним. Альдосу было неприятно, что Иоанна проговорилась о его ссоре с Куэдом. Он вовсе не был расположен разговаривать об этом и тратить попусту время на выслушивание их советов. Ему безумно хотелось поскорее остаться наедине с Иоанной и рассказать ей все то, что он узнал от Питера Келлера. Полчаса он ясно выражал свое нетерпение, и братья ушли, наконец, к себе в сарайчик. Через несколько минут после этого Иоанна уже опять стояла рядом с ним, и они, не спеша, отправились по тропинке, ведшей к его избушке у реки.

Он заметил, что за эту ночь в Иоанне произошла большая перемена. Под ее глазами были круги, каких не было вчера.

Он приступил к рассказу о своем визите к Питеру Келлеру. Когда он дошел, наконец, до того места, когда нужно было уже говорить о могиле и надгробном камне с фамилией Фиц-Юза, то у него самого сильно забилось сердце. Он ожидал, что то, что он узнал от Келлера, произведет некоторого рода сенсацию. К самому последнему моменту он даже подходил постепенно, боясь, как бы не произвести на нее потрясающего впечатления. Но отношение Иоанны к его рассказу поразило его, Она смотрела в пространство. А когда обернулась к нему, то в ее глазах он не нашел того, чего ожидал. Они были спокойны, без малейшей тревоги и только выражали внутренние страдания, которые ее еще удручали.

– Значит, завтра мы уже отправимся к этой могиле? – спросила она просто.

И в ее голосе тоже не слышалось ни малейшего волнения.

Он утвердительно кивнул ей головой.

– Мы отправимся туда с восходом солнца, – сказал он. – У меня в Желтой Голове свои собственные лошади, так что мы задерживаться не будем. Мы отправимся на Север прямо оттуда же.

– Вы имеете в виду приключение, о котором мне вчера рассказывали?

– Да. Меня уже целую неделю ожидает мой спутник, старый Дональд. Вот почему я так и спешил поскорее окончить книгу. Я и так уже задержал Дональда, и он стал нервничать. Мы предпринимаем с ним в некотором роде необычное в это время путешествие на Север, и Дональд никак не может понять, почему я не могу отложить окончание своей книги до другого раза. Он прожил уже шестьдесят лет в этих горах. Его полное имя Дональд Мак-Дональд. А я его называю Историей. Кажется, что он прожил в этих горах не шестьдесят лет, а целые века. Если бы только я мог записать все то, что он пережил! Но не могу. Три раза принимался, и всякий раз мне это не удавалось. Таких людей с каждым годом становится все меньше и меньше. Когда вы увидите его, вы поймете это.

Она взяла его под руку, и так они и пошли дальше.

Невдалеке от избушки между двумя деревьями была устроена скамейка, у которой он и оставил Иоанну одну. Не прошло и пяти минут, как он уже возвратился обратно с небольшим ранцем за плечами, запер за собой дверь и присоединился к ней опять. Он больше не говорил ей о Желтой Голове, пока они не дошли до палатки Отто, и здесь ему оставалось только уверить ее, что он зайдет за ней за полчаса до отхода поезда и отправится далее.

Отсюда он поспешил на телеграф и отправил телеграмму Мак-Дональду. Между прочим, он сообщал ему, что приедет с дамой, и что он должен иметь это в виду при устройстве помещения. Он знал, что это поразит старого горного бродягу, как громом, но был также уверен и в том, что, как бы старик ни обижался на него за это, он все-таки в точности исполнит его поручение. У Желтой Головы были и другие дамы, именно жены его знакомых, у одной из которых он мог бы поместить Иоанну. Но при создавшихся условиях он считал, что его собственная хижина могла бы предоставить Иоанне гораздо больше безопасности, чем у кого-нибудь на стороне, по крайней мере, на день или два. За это время он рассчитывал посвятить в свои тайны кого-нибудь из знакомых, по всей вероятности, Блектона и его жену. Но, подумав и взвесив все обстоятельства еще раз, решил, что довериться Блектонам в этот же вечер все-таки являлось крайне необходимым.

Блектон был одним из инженеров, которые творили в горах чудеса. Он был другом Альдоса, готовым в случае необходимости померяться за него силами с кем угодно. Его жена, которая предпочла лучше разделить судьбу своего мужа в его постоянной пляске на кратере вулкана, чем вести роскошную и спокойную жизнь в городе, привлекала к себе все лучшее и все женственное, что только находилось у Желтой Головы. Почему было бы не телеграфировать им, чтобы они встретили Иоанну на вокзале и повезли ее оттуда прямо к себе? Такое радушие и проявление симпатий могло бы доставить удовольствие и самой Иоанне. А то брать ее к себе в избушку!..

Внутренне он выругал себя и послал вторую, гораздо более длинную телеграмму. На этот раз уже Блектону.

Обедал он со Стивенсом, который вспрыскивал свою новую покупку. После двух часов дня он повел Иоанну на вокзал. Она была одета в тот же костюм, как и тогда, когда он увидел ее у Биля Куэда. На ней была густая вуаль. Сквозь серую дымку он видел ее ласковые глаза и выбившиеся из-под шляпы светло-каштановые волосы. И он понял, почему именно она надела на себя вуаль. Это заставило его сердце забиться быстрее, так как теперь он уже знал, что она старалась скрыть свою красоту решительно от всех, кроме него, и что тем более чувствовала бы себя неловко под упорными взглядами орды.

Когда они проходили по платформе, то она шла с ним под руку, крепко к нему прижавшись, и это заставляло его тихо и радостно улыбаться, так как он испытывал в себе какой-то сладкий трепет. Он не говорил ни слова. Когда же они уже заняли свои места в вагоне, то Иоанна пожала ему руку, посмотрела на него и тоже ничего не сказала. Но брошенный ею из-под вуали взгляд подсказал ему, что она понимала все. И так же без слов она попросила его задержать пока в глубине своей души те слова, которые он готов был уже сказать ей и которые могли бы оказаться такими безумными, что не укладывались бы ни в какие речи.

Они прибыли к Желтой Голове еще до сумерек, Прежде чем подняться с места, Альдос выждал, пока отхлынула из вагона публика. Иоанна взяла его под руку, и они направились к выходу. Он почувствовал, как крепко она в него вцепилась. На площадке они задержались немного, и он ощутил, как она дрожала. Она вдруг выдернула из его руки свою руку, и он обернулся. Она подняла вуаль. Ее лицо было мертвенно-бледным. С каким-то странным выражением вопроса во взгляде она уставилась в кого-то в этом море голов и задышала так быстро, точно долго бежала. От удивления Джон Альдос не мог двинуться с места. Кого-то Иоанна ожидала встретить, кто был ей уже знаком! И это поразило его, заставило почувствовать, как вдруг похолодело сердце. Он сам остановился, точно в трансе. А затем вдруг каждая капля крови в его жилах превратилась в пожар.

Освещаемая слабым светом станционных фонарей, на платформе стояла группа мужчин. Все они стояли, обернувшись к поезду. Среди них Альдос узнал одного с распухшим лоснящимся лицом, которое нахально улыбалось прямо ему в глаза.

Это был Куэд!

Крик испуга вдруг вырвался из груди Иоанны, и Альдос понял, что она тоже его увидела. Но тот, на кого она смотрела, был не Куэд. Не его она ожидала здесь встретить и не ради него подняла на себе вуаль перед целой толпой.

Он вышел из вагона и подал ей руку. Ее пальцы вцепились в неё конвульсивно и были холодны, как у покойника.