Текст книги "Поднимите глаза !"

Автор книги: Джеймс Маккимми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Маккимми Джеймс
Поднимите глаза !

Джеймс Маккимми

Поднимите глаза!

Джозеф Хейдел медленно обвел взглядом пятерых мужчин, сидевших за обеденным столом. Дымок сигары скрывал испытующее выражение глаз Хейдела, плотного мужчины с тонкими бесцветными волосами, плотно облегавшими череп. Примерно через три месяца ему должно было стукнуть пятьдесят два, но и лицо его и фигура не позволяли дать ему больше сорока. Он был Президентом Высшего Совета – высшая должность на Марсе – и занимал этот пост четыре из шести лет, что жил здесь. Пока он переводил взгляд с одного лица на другое, его пальцы машинально барабанили по столу тихой непрерывной дробью.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Пять человек, облеченных высшим доверием, тщательно проверенных и просвеченных до мозга костей в метрополии на Земле, составляли ядро правительства Марса.

Пронзительно светлые глаза Хейдела прищурились, а пальцы убыстрили дробь. Кто из них? Кто из них самозванец, подставная фигура? Кто из них марсианин?

Сухой голос Садлера нарушил молчание:

– Это не совсем обычная встреча, мистер Президент?

Хейдел прикусил сигару. Он посмотрел прямо в глаза Садлеру.

– Да, Садлер, не совсем обычная. Мы собрались по особому поводу. – Он усмехнулся, не выпуская сигары изо рта. – Сегодня мы разоблачим волка в овечьей шкуре.

На него смотрели пять лиц. Садлер, Михэн, Локк, Форбс, Кларк.

Один из них.

Кто?

– Я что-то себя плохо чувствую сегодня, – сказал Локк. – И не совсем улавливаю, о чем идет речь.

– О, конечно, – Хейдел снова усмехнулся. – Сейчас я все объясню.

Он чувствовал необычайный прилив бодрости в этот момент, каждый нерв был как струна, мышцы подрагивали в боевой готовности. Он мыслил стремительно и четко, и слова легко лились с языка. Это была именно та ситуация, в которой Хейдел чувствовал себя лучше всего. Предельно острая драматическая ситуация, полная атмосферы невысказанных подозрений.

– Суть дела, – сказал Хейдел, – проста и ясна. – Он стряхнул пепел, наблюдая прищуренными глазами, как ярко зардел огненный кончик сигары. Внезапно он резко наклонился вперед. – Джентльмены, среди нас предатель! Шпион!

Он переждал напряженную паузу, ожидая, пока жало его сообщения поразит слушателей. Затем он небрежно откинулся назад.

– И сегодня вечером я разоблачу его. Здесь, за этим столом.

Он снова обвел взглядом лица вокруг него, ловя предательское дрожание мускулов, непроизвольное движение руки, тень испуга в глазах.

Но здесь были только Садлер, Михэн, Локк, Форбс и Кларк, выглядевшие как обычно – солидные, уважаемые, но несколько растерянные граждане.

– Вы говорите, один из нас, – то ли спрашивая, то ли утверждая произнес Кларк.

– Совершенно верно, – сказал Хейдел.

– Ничего себе история, – криво улыбнулся Форбс.

– Конкретнее, Форбс, – сказал Хейдел. – Конкретнее.

– С трудом верится, – уже серьезно сказал Форбс.

– Это уж точно, – сказал Хейдел.

Эдвард Кларк откашлялся.

– Могу ли я осведомиться, сэр, как это было обнаружено и почему подозрения пали именно на Высший Совет?

– Конечно, можете, – резко ответил Хейдел. – Не стоит вдаваться в подробности неприятностей, что выпали на нашу долю. Все вы о них знаете. Но вот откуда они пошли – это уже важно. Помните ли историю с миссионерами?

– Когда мы решили обратить на путь истины Восточный индустриальный район?

– Вот именно, – подхватил Хейдел. – То жуткое избиение.

– Да, текли реки крови, – согласился Джон Михэн.

– Мы потеряли шестьдесят семь миссионеров, – сказал Хейдел.

– Я помню ноту Марса с извинениями, – сказал Форбс. – Мол, мы поклонялись нашим богам двести тысяч лет и будем продолжать это делать. Примите уверения... Ну и нервы у них.

– Дело не в этом, – грубо оборвал его Хейдел. – Суть в том, что никто не знал, что эти шестьдесят семь человек были миссионерами. Кроме меня и вас пятерых.

Перед Хейделом сидели пятеро, и он смотрел прямо на них.

– Это одна история, – сказал он. – Есть и другая. Помните, когда мы отменили систему свободного выбора?

– И снова была кровь, – сказал Садлер.

– Сорок восемь жертв, – сказал Хейдел. – Сорок восемь почтенных колонистов, которых мы облекли полномочиями венчать любую пару на этой планете, и они разъехались по всем материкам, чтобы покончить с этой омерзительной свободной любовью.

– Сорок восемь провозвестников мира и справедливости погибли, – сказал Форбс.

– А вы помните ту ноту с извинениями? – Хейдел повысил голос. Он смотрел Форбсу прямо в глаза.

– В общем и целом, конечно, – сказал Форбс, спокойно встретив взгляд Хейдела. – Вам нравятся ваши обычаи, нам – наши. Какое ехидство, не так ли?

– В высшей степени, – сказал Хейдел. – Однако и здесь дело не в этом. А в том, что никто, кроме нас шестерых, собравшихся в этой комнате, не знал, какие обязанности возложены на этих сорок восемь человек.

Хейдел выпрямился в своем кресле. Медленный скрипучий голос Форбса раздражал его, отвлекал внимание собравшихся. Он хотел приковать его к себе, чтобы, когда он будет готов, драматизм его действий произвел бы наибольшее впечатление.

– Не стоит, – сказал он, – входить в детали других инцидентов. Вы должны помнить их. Когда мы хотели ввести свободную прессу, учредить галерею изящных искусств. День Марсианина, соревнования по вольной борьбе и так далее.

– Я отлично помню эту историю с борцом, – оказал Форбс. – Марсиане швырнули его на улице под автомобиль. Естественно, он погиб. Ему переломало все кости...

– Прекрасно, – фыркнул Хейдел, – Одним словом, все наши попытки дать этим существам возможность унаследовать наши культурные богатства отбрасывались с таким же омерзением, с каким мы давим клопа. И причиной наших неудач могла быть только утечка информации из Высшего Совета, Это вопрос элементарной логики. И сегодня вечером мы должны выяснить, кто из нас отвечает за это. И разоблачу его я! – Низкий голос Хейдела эхом отдавался во всех углах огромного обеденного зала.

Пятеро человек застыли в ожидании. Форбс скрестил свои длинные ноги. Садлер внимательно изучал ногти. Михэн рассеянно щурился. Кларк сплетал пальцы. Локк разглядывал сигарету.

– Кессит! – позвал Хейдел.

Седовласый мужчина в черном фраке дворецкого появился в комнате.

– Мы выпьем нашего вина, – сказал Хейдел. Губы его на мгновение дернулись, обнажив крепкие зубы. Дворецкий, неторопливо двигаясь по залу, принес и поставил на стол серебряный графин с вином.

– А теперь, Кессит, – сказал Хейдел, – не будете ли вы столь любезны принести из своего стола небольшой пистолет? – Говоря это, он растянул в улыбке губы. Он снова владел ситуацией; постепенно, дюйм за дюймом, она продвигалась в намеченном ям направлении.

Он взял пистолет из рук старика.

– Еще одно, – сказал он. – Будьте любезны зажечь свечи на столе и погасите остальной свет в комнате. Меня всегда тянуло к романтике, сказал Хейдел, улыбаясь. – Свечи и вино.

– Какая прелесть! – радостно сказал Локк.

– Великолепно, – подтвердил Форбс.

Хейдел кивнул, ожидая, пока дворецкий зажжет свечи и погасит свет. Когда за ним тихо закрылась дверь, желтые язычки пламени тихо заколебались, отражаясь в лакированной поверхности стола.

– Итак, – сказал Хейдел, ощущая каждую клеточку своего тела. – Теперь, джентльмены, предоставим слово древнему персонажу из XX века. Весьма красноречивому персонажу, хочу добавить. Его зовут П-38, если мне не изменяет память. – Он резко поднял пистолет. Язычки свечей снова заколебались, бросая блики на черную рукоятку и на ствол голубоватой стали.

Вежливый шепот, пока пятеро человек, склонившись, рассматривают пистолет в руке Хейдела.

– Ужасно, – сказал Садлер.

– О, чертовски привлекательно, – сказал Форбс.

– Мое увлечение, – сказал Хейдел. – Хочу добавить, что не только коллекционирую эти маленькие игрушки, но и неплохо умею владеть ими, И кое-что я собираюсь вам продемонстрировать, – ухмыляясь, добавил он.

– Любопытно, – сказал Михэн.

– Это должно быть очень забавно, – вежливо сказал Форбс.

– Надеюсь, так оно и будет, – сказал Хейдел. – А теперь прошу вас убедиться, джентльмены. – Он нажал защелку, и черная обойма выскочила в его подставленную ладонь. – Я зарядил ее пятью патронами. Только пятью. Видите?

– Отлично, – сказал Хейдел, загоняя обойму обратно в рукоятку. Он не мог сдержаться, и его губы расползлись при мысли о предстоящем представлении, но движения его были так же четки, а нервы холодны как лед.

Пятеро откинулись на спинки своих кресел.

– Теперь, Михэн, – сказал он человеку, сидящему напротив него, – могу ли я попросить вас отодвинуться немного левее, так, чтобы напротив меня было пустое пространство?

– Что? – спросил Михэн. – О, конечно.

Под легкий шумок восхищения при виде всех этих торжественных приготовлений он торопливо отодвинул свое кресло влево.

– Вот так, – оказал Хейдел. – Правда, пока все это, может быть, выглядит довольно глупо. Но клянусь вам, через несколько минут, когда я выясню, кто из нас марсианский шпион, все будет выглядеть совсем по-другому! – Его громовой голос теперь заполнял всю комнату, и он с грохотом положил перед собой пистолет.

Наступило гробовое молчание, и Хейдел снова улыбнулся.

– Отлично. Теперь я могу приступить к объяснениям. Несколько дней назад скончался доктор Кигли, шеф нашего исследовательского отдела. Но в канун своей смерти он сделал одно весьма примечательное открытие. Как вы знаете, поскольку марсиане по своим физическим параметрам ничем не отличаются от землян, не было никакой возможности точно идентифицировать их. До тех пор, пока доктор Кигли не сделал своего открытия. – Хейдел снова обвел взглядом сидевших перед ним. – И вот как это произошло, – продолжал он. – Доктор Кигли...

Он замолчал и с деланным изумлением развел руками:

– Прошу прощения, джентльмены. Мы так и не попробовали нашего вина. Отличный портвейн. Солидной выдержки, уверяю вас. Выпьем? – он поднял свой стакан.

Язычки пламени колыхнулись на остальных пяти стаканах.

– Я пью за то, чтобы мы разоблачили этого сукиного сына, что сидит среди нас! – Хейдел залпом опустошил полстакана.

Пятеро стаканов звякнули и заняли свои места на столе. Снова наступило молчание ожидания.

– Возвращаюсь к началу, – сказал Хейдел, с удовольствием прислушиваясь к звуку собственного голоса. – Доктор Кигли в процессе вскрытия останков какого-то марсианина сделал удивительное открытие...

– Прошу прощения, – сказал Форбс. – Вы говорите "вскрытия"?

– Да, – сказал Хейдел. – Мы иногда прибегаем к нему. Конечно, это не разрешено, – он подмигнул, – но вы понимаете, что порой без мелких нарушений не обойтись.

– Понимаю, – сказал Форбс. – Просто я не знал об этом.

– Теперь вы знаете, – сказал Хейдел, внимательно глядя на Форбса. – Так или иначе, а в ходе работы доктор Кигли изобрел предохранительный раствор, который он применял в тех случаях, когда надо было продлить срок исследований без опасности, что ткани начнут разлагаться. Раствор вводился в кровяное русло и...

– Я снова прошу прощения, сэр, – сказал Форбс. – Вы говорите, в кровяное русло?

– Да, – кивнул Хейдел. – Но это должно быть сделано перед тем, как труп станет трупом, не так ли?

– Так я и думал, – сказал Форбс, откидываясь на спинку кресла. – В противном случае, чтобы вскрыть этого сукиного сына, его придется сначала убить...

Пальцы Хейдела легли на рукоятку пистолета.

– Форбс, мне не нравятся такие разговоры.

– Примите мои глубочайшие извинения, сэр.

– Продолжим, – помолчав, наконец сказал Хейдел. – Доктор Кигли впрыснул свой раствор и... Словом, когда он вернулся в лабораторию, была уже поздняя ночь. В лаборатории было темно как в яме...

Я стараюсь обрисовать картину для вас, джентльмены, – и труп по-прежнему лежал распластанный на столе, Но прежде чем доктор Кигли включил свет, он увидел, что глаза мертвого марсианина светятся в темноте, как раскаленные угли.

– Какой ужас, – сказал Садлер, передернувшись.

– Как привидение, – сказал Кларк.

– Самое важное, – мягко сказал Хейдел, – что доктору Кигли наконец удалось выяснить, в чем заключается разница между марсианином и жителем Земли. Эта разница кроется в глазах. Раствор вступает в химическую реакцию, и когда это происходит, глаза марсианина начинают светиться в темноте, Не буду детализировать, что удалось выяснить доктору Кигли, когда он вскрыл глазное яблоко марсианина. Достаточно сказать, что в нем у марсианина имеется элемент, отличающийся от наших. По крайней мере, я хотел бы надеяться, его нет у нас пятерых.

Закончив, он позволил себе снова улыбнуться. Сообщение попало в самую точку и произвело нужный эффект.

– Тем не менее, – продолжал он, – среди нас есть шестой, о котором и идет речь. Муха в супе. И через несколько секунд я собираюсь вышвырнуть эту муху. – Он приподнял пистолет над столом. – Как я уже говорил вам, джентльмены, я исключительно свободно владею этим оружием. Иными словами, я бью наповал. И собираюсь продемонстрировать вам свое умение:

Он переводил взгляд с лица на лицо.

– Обратите внимание, что, когда мистер Михэн передвинулся, я освободил себе свободное пространство напротив. И я не думаю, что небольшое количество свинца в стенах основательно испортит их. Как вы думаете, Форбс?

– Я тоже так думаю, сэр, – еле слышно сказал Форбс.

– Отлично. Потому что я собираюсь тушить свечи, стоящие в центре стола, последовательно отстреливая фитили. Вы следите за моей мыслью, джентльмены? Локк? Садлер? Михэн?

Все кивнули.

– Тогда, может быть, вы уже поняли, что я хочу сказать. Когда потухнет последняя свеча, мы окажемся в темноте. И тогда, я уверен, мы обнаружим марсианскую крысу. Потому что, – Хейдел наслаждался своей речью, – к вину, которое мы пили, я позволил себе сделать небольшую добавку раствора доктора Кигли. Безвкусного и безвредного. Для всех, кроме, естественно, одного человека в этой комнате.

Хейдел поднял пистолет.

– Прими, господи, душу этого мерзавца, ибо, как вы помните, в магазине у меня пять пуль. Четыре для свечей и одна, чтобы вышибить мозги того сукиного сына, чьи глаза зажгутся, когда потухнет последняя свеча.

Наступило мертвое молчание, и только язычки четырех свечей чуть колебались в неподвижном воздухе.

– Я думаю, – сказал Хейдел, смакуя, – что мы можем позволить себе последний тост, прежде чем приступим. – Он поднял свой бокал. – Пусть тот, кому предназначена пятая пуля, отправится прямо в ад. В буквальном смысле, джентльмены, – расхохотался он.

– Выпьем!

Стаканы были осушены до дна и поставлены на стол.

– Следите внимательно, – сказал Хейдел и поднял пистолет. Он прицелился в первую свечу. Спусковой крючок дрогнул под его пальцем, и комнату потряс грохот выстрела.

– Первая, – сказал Хейдел.

Он снова прицелился. Выстрел.

– Вторая, – сказал он. – Неплохо, а?

– О, да, – сказал Садлер.

– Отлично, – сказал Форбс.

– Еще одна, – сказал Хейдел. Раздался третий выстрел.

– Итак, – сказал он, переводя дуло к последней свече, – вот мы и подходим к финалу, не так ли, джентльмены? И боюсь, как только она потухнет, один из нас тут же получит пулю между своих горящих глаз. Готовы?

Он прищурил глаз и прицелился. Он нажал курок, по комнате прокатилось эхо, и наступила непроглядная темнота. Хейдел застыл с пистолетом над столом.

Молчание.

– Ну, – наконец сказал Форбс. – Вот и все. Вы удивлены, не правда ли?

Хейдел качнул в руке пистолет, чувствуя, что его ладонь, охватившая черную рукоятку, становится мокрой. На него смотрели пять пар горящих, как раскаленные угли, глаз.

– Могу себе представить, как он потрясен, – сказал Форбс. – Разоблачить сразу всех!..

Хейдел облизал губы.

– Как? Как вы смогли?..

Форбс оставался неподвижен.

– Проще простого, знаете ли. Подменить человека в ракете, что возвращается на Землю с колонистами. Изучать. Наблюдать. Учиться. Кое-где подменить изображение. Подделать документы и все такое прочее. Контакты между нами и Землей не так уж и прочны, вы же знаете. Словом, не так трудно.

– С одним из вас я разделаюсь, – сказал Хейдел, продолжая сжимать пистолет.

– Что ж, возможно, – сказал Форбс. – Но не больше, чем с одним. На вас направлены три дула. Мы видим вас так же четко, как при свете дня. Одно движение – и вы мертвы.

– Почему вы пошли на это? – внезапно спросил Хейдел, – Почему? Ведь все, что делалось, было для марсиан. Мы хотели дать вам свободу и культуру, обогатить вас нашими знаниями...

– Нам не нравятся ваши борцы, – сухо сказал Форбс.

Лицо Хейдела перекосила мгновенная гримаса, и внезапно он вскинул пистолет. Раздался грохот выстрела, а затем – молчание.

– Отлично, – сказал Форбс. – Правда, я не думал, что он будет стрелять.

– Теперь вы довольны? – спросил Михэн, опуская свой пистолет.

– О, полностью! Правда, в целом все это выглядело несколько мелодраматично, не так ли?

– Нервотрепка, – согласился Локк.

Форбс повернулся в кресле и крикнул:

– Эй, Кессит!

Дворецкий открыл дверь в комнату, где стояла непроглядная темнота, помедлил и потянулся к выключателю.

– Нет, нет, – улыбаясь сказал Форбс. – Не думайте об этом. Будьте любезны, подойдите сюда.

Дворецкий медленно пересек комнату.

– Все в порядке, – сказал Форбс. – Президент ничего не заметит, Кессит. Не будете ли вы так любезны предложить нам еще по стакану вина. Мне ужасно понравился этот портвейн.

Дворецкий поднял графин и наполнил стаканы, он двигался в темноте легко и уверенно.

– Ура, – сказал Форбс.

– Ура, – сказали остальные, и к их голосам присоединился хрустальный звон.