Текст книги "Первое кругосветное плавание"

Автор книги: Джеймс Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Но все произошло совсем не так быстро, как я ожидал. Для большей верности я перевез вождей на борт. Около 9 часов вечера туземцы доставили Уэбба на борт, и он сообщил мне, что старшина и капрал схвачены и разоружены туземцами и что Гибсон был среди нападавших.

Я немедленно послал на выручку баркас и сильный отряд под командой м-ра Хикса. Прежде чем м-р Хикс отправился в путь, мы дали понять Тутахе и другим вождям, что им придется заставить кого-нибудь из туземцев указать место, где находятся наши люди, и дать распоряжение об их немедленном освобождении. Вождям сказали, что они жестоко поплатятся, если хоть один волос упадет с головы наших людей. Мне кажется, на этот раз они не меньше нас желали увидеть наших людей целыми и невредимыми. Еще до рассвета проводники довели м-ра Хикса до места. Не встретив со стороны туземцев сопротивления, он освободил людей и около 7 часов утра вернулся на борт.

Вторник, 11-е. Я уведомил вождей, что мы освободим их только в том случае, если будет возвращено оружие старшины и капрала. Не прошло и получаса, как оно было доставлено на борт, и я отпустил всех на берег. Перед тем как покинуть нас (а ушло и большинство туземцев), вожди задержались еще на берегу среди наших матросов. Они пожелали отдать нам четырех кабанов. Однако мы вынуждены были отказаться, так как туземцы ничего не брали взамен.

Видимо, туземцы презирали нас за обращение с ними, и все это благодаря глупому поведению двух беглецов. По всей вероятности, туземцы не занимались подстрекательством и не были зачинщиками побега, но несомненно одно: если бы мы не предприняли по отношению к ним суровых мер, никогда не удалось бы заполучить беглецов обратно. Старшина, участвовавший в поисках, рассказывал мне, что местные жители не хотели показывать ни ему, ни его спутникам места, где скрывались дезертиры.

Даже проводники-туземцы становились беспокойнее и молчаливее в лесу. Когда стемнело, группа вооруженных туземцев внезапно напала на наших людей из засады, устроенной в лесу. Это произошло после захвата нами Тутахи. Они платили нам той же ценой, ибо хотели выручить вождя.

Однако не все туземцы одобрили это нападение; многие с презрением отнеслись к поступку товарищей и считали, что надо вернуть наших людей, другие же, напротив, думали, что их следует задержать до освобождения Тутахи. Спор зашел так далеко, что они от слов перешли к делу, и завязалась драка. Несколько раз у пленников появлялась надежда на освобождение, однако победила вторая партия. Но у наших людей все же были друзья, поэтому никаким оскорблениям они не подверглись. Спустя немного времени туземцы привели туда же двух дезертиров: Уэбба и Гибсона, которых они тоже задержали как пленников. Туземцы сошлись на том, чтобы послать Уэбба ко мне с известием о судьбе других пленников.

Я зашел к беглецам, чтобы взглянуть на них и узнать причину побега. Оказалось, что они познакомились с двумя девушками и успели сильно привязаться к ним, поэтому и решили остаться здесь.

Вчера подняли левый якорь, его деревянный шток был настолько изъеден червями, что во время подъема сломался; сегодня то же случилось с правым якорем. Все перевезли на борт, к ночи экипаж был в сборе.

Среда, 12-е. Плотники крепили штоки к якорям. Экипаж готовил судно к отплытию. Утром недалеко от места, где мы брали воду, обнаружили клепки от бочонка, украденного туземцами, которые оказались достаточно сообразительными, чтобы снять железные обручи и вернуть то, что им было не нужно.

Четверг, 13-е. Ветер восточный, легкий.

Утром нас посетили Обареа и некоторые из наших знакомых. После происшествия, о котором уже говорилось выше, я не ожидал подобного визита. Частично его можно объяснить тем, что вчера вечером я, м-р Бенкс и д-р Соландер побывали в Аппара и настолько убедили туземцев в своей дружбе, что при расставании с нами некоторые из них плакали.

Между 11 и 12 часами подняли паруса и окончательно расстались с людьми, с которыми провели три месяца, и большую часть этого времени мы прожили в мире с ними. Правда, иногда возникали небольшие недоразумения, так как часто мы не могли понять друг друга, а также из-за их естественной склонности к воровству; к последней мы не всегда относились терпимо, и бдительный надзор нам не всегда помогал. Но все, что случалось в этой связи, не принесло особого ущерба ни той, ни другой стороне. Я очень сожалею о первом столкновении, когда был убит один из туземцев. Судя по опыту «Дельфина», я полагал, что с туземцами нетрудно договориться без всякого кровопролития.

Перед нашим отплытием некоторые туземцы просили взять их с собою; они могли принести пользу в ходе наших будущих открытий. Мы решили взять с собой одного из них по имени Тупиа – вождя и жреца[102]102
  В истории тихоокеанских открытий имя Тупиа должно быть записано золотыми буквами: его указания во многом определили ход дальнейших исследований в южной части Тихого океана. Тупиа, или Тупайя, был уроженцем острова Раиатеа и принадлежал к касте ариев и к роду, который дал ряд выдающихся мореплавателей. Обладая огромными способностями и неуемной любознательностью, он уже в ранней молодости досконально изучил мореходное дело, освоил полинезийскую астрономию и, что особенно важно, составил отчетливое представление о географии центральной Океании; сведения такого рода хранились в памяти многих жителей островов Общества и основывались не только на личном опыте, но и на старых преданиях.
  Тупиа был на Раиатеа жрецом и занимал там видное положение. Незадолго до появления европейцев в Полинезии остров Раиатеа был опустошен выходцами с соседнего острова Борабора, и Тупиа бежал на Таити, где стал одним из наиболее видных советников Пуреа. Кук, желая взять с собой нескольких островитян в Англию, не случайно остановил свой выбор на Тупиа. Вряд ли на Таити был в то время островитянин, который обладал бы такими обширными познаниями о природе Полинезии, обычаях и нравах ее жителей, чем Тупиа. Тупиа составил для Кука карту Океании, где под соответствующими румбами было нанесено 74 острова, большинство которых было в ту пору еще неизвестно европейцам (см. примечание 142). Неоценимую помощь Тупиа оказал экспедиции в Новой Зеландии, поскольку только благодаря Тупиа Кук и его спутники могли объясняться с маори, которые понимали родной язык таитянина. Тупиа был прирожденным кормчим, и Форстер (лично его не знавший) со слов Кука писал впоследствии, что «Тупиа был столь сведущ в этом деле [ориентировке на море], что где бы ни находился «Индевр» в течение своего почти годичного плавания [от острова Таити] к Батавии, Тупиа всегда мог указать, в каком направлении лежит Таити». Спутники Кука поражались стремительным успехам Тупиа в изучении английского языка. Тупиа умер от малярии в конце декабря 1770 г. во время стоянки «Индевра» в Батавии.


[Закрыть]. Большую часть времени, которое мы пробыли на острове, он находился с нами, и мы имели возможность оценить его. Тупиа оказался человеком смышленым. Расположение островов, их богатства, законы и обычаи населения он знал гораздо лучше, чем любой из местных жителей, поэтому он был наиболее пригоден для наших целей. Из этих соображений и по просьбе м-ра Бенкса я взял его на борт вместе с юношей, его слугой.

Первые два месяца туземцы доставляли нам такое количество плодов хлебного дерева, кокосовых орехов и других припасов, что этого с лихвой хватало на всех. Иногда они привозили свиней, но свинины все же было мало, и мы с трудом могли выдавать экипажу мясо два раза в неделю. Что касается птиц, то на всем острове видел их не более трех дюжин: рыбу же туземцы давали нам очень редко.

В последний месяц мы почти не получали от них припасов, так как после захвата каноэ торговля на некоторое время прекратилась и больше уже не принимала столь большого размаха. Однако такое состояние торговли нельзя объяснить только случаем с каноэ – просто у туземцев было недостаточно съестных припасов. Сезон созревания плодов хлебного дерева миновал, а других плодов едва хватало самим жителям, поэтому-то они и не желали продавать их.

Все виды фруктов мы приобретали за бусы и гвозди, которые идут по 40 пенсов сотня, более мелкие гвозди не ценились вовсе. Свинью 10–12 фунтов весом можно было купить только за топорик, пользовались спросом у них и ерши. Многие члены экипажа легко доставали гвозди на корабле, и женщины нашли более легкий способ получать эти гвозди, не давая взамен съестных припасов. При торговле с местным населением соблюдался столь же строгий порядок, как и на лучшем европейском рынке.

На берегу этим распоряжался главным образом м-р Бенкс: он стремился во что бы то ни стало получить у туземцев все продукты, которые можно достать на острове.

Топоры, топорики, ерши, большие гвозди, зеркала, ножи и бусы высоко ценятся туземцами, и всего этого достаточно для приобретения путем обмена любой вещи, которая у них имеется. У островитян в ходу хорошее льняное полотно, белое и набивное, но за топор стоимостью в полкроны можно получить больше, чем за кусок полотна ценой в 20 шиллингов.

Глава восьмая. Описание острова Короля Георга

Остров, называемый туземцами Отаити, был впервые открыт 19 июня 1767 года капитаном корабля Его Величества «Дельфин» Уоллисом. К чести Уоллиса и его офицеров следует сказать, что долгота залива Ройял-Бей определена ими настолько точно, что отличается от истинной лишь на ½°, и очертания острова даны были правильно.

Остров расположен между 17°29' и 17°53' ю. ш. и 149°10' и 149°39' з. д. Мыс Венус, названный так в честь планеты Венеры, прохождение которой мы наблюдали здесь, – северная оконечность острова и лежит на 149°30' з. д.; эта цифра выведена как средняя по данным весьма многочисленных наблюдений, проведенных на мысе Венус. Вдоль побережья тянутся гряды рифов и коралловых скал, образующих несколько превосходных заливов и бухт, размер и глубина которых позволяют заходить сюда большим судам.

Бухта Ройял-бей [Матаваи], называемая туземцами Матави, в которой до нас стоял «Дельфин», не уступает другим бухтам ни по удобству, ни по положению. Ее можно легко узнать по очень высокой горе[103]103
  Гора Орохена, высота ее 2 237 м.


[Закрыть], поднимающейся в центре острова и лежащей на юг от мыса Венус, образующего восточную оконечность залива.

Чтобы войти в залив, минуя небольшую коралловую отмель (глубина здесь 2½ сажени), надо либо держаться почти вплотную к западной оконечности рифов, лежащих перед мысом Венус, либо стать на якорь в полумиле от него. Лучшая якорная стоянка находится на восточном берегу залива, на глубине 14–16 саженей, дно здесь каменистое. Вдоль всего берега тянется песчаная полоса, за ней протекает река. В качестве топлива можно использовать плодовые деревья, но лишь с разрешения туземцев, если вы намерены сохранить с последними дружеские взаимоотношения.

К западу от залива находится несколько бухт, о которых я не упоминал, но их можно легко найти на карте.

Поверхность острова очень неровная; то здесь, то там возвышаются горные кряжи, переходящие к центру острова в высокие горы, видимые на расстоянии 20 лиг. Побережье представляет собой ровную песчаную полосу, но кое-где холмы поднимаются прямо у моря. Ширина этой полосы в разных местах различна, но нигде не превышает полутора миль.

Почва острова богата и плодородна. Здесь растет очень много плодовых деревьев. Орошается земля прекрасной водой из ручьев, сбегающих с холмов. В низких местах живет наибольшая часть населения – не поселками или деревнями, а разбросанно вдоль всего побережья. Вершины многочисленных холмов и гор голые, иссушенные солнцем, однако кое-где и здесь встречаются возделанные участки. Горные долины плодородны и густо населены.

На острове произрастают хлебное дерево, кокосовые пальмы, бананы-пизанги, батат, ямс, егмеллоа (растение, дающее очень вкусные плоды); сахарный тростник, который туземцы едят сырым; коренья, содержащие крахмал (местные жители называют их пиа); ахи (нечто вроде турецких бобов) – поджаренный, он напоминает каштан. Туземцы едят плоды с деревьев уарра (схожие с ананасами) и нано, корни папоротника и растения теве[104]104
  Этот перечень культур, которые разводились на Таити до появления на острове европейцев, далеко не полный, но основные виды здесь указаны. Ниже даются краткие сведения об этих культурах, в том порядке, как они перечислены Куком:
  Хлебное дерево (местное название уру), род Artocarpus семейства тутовых. Хлебные деревья трижды в год приносят плоды, богатые крахмалом, вес плодов достигает 20 кг. На островах Океании эти плоды – один из важнейших видов пищи. Плодоносность хлебных деревьев весьма велика, и одного взрослого дерева достаточно, чтобы прокормить в течение года 2–3 человек. Древесина этих деревьев белая, прочная и легкая, применяется для построек и различных поделок, а луб используется для выделки тапы. На Таити насчитывается 32 разновидности хлебного дерева.
  Кокосовая пальма (Cocos nucifera и ряд других разновидностей) – дерево с высоким стройным стволом и перистыми листьями. Плоды кокосовых пальм – кокосовые орехи – имеют твердую скорлупу и межплодник, состоящий из грубых и прочных волокон. В незрелом состоянии плод содержит приятный на вкус и питательный сладковатый сок (кокосовое молоко). В пищу идет и внутриплодник молодого ореха, и плотное маслянистое ядро зрелых плодов – копра; из нее выжимается кокосовое масло. Так же как и хлебное дерево, кокосовая пальма культура «универсальная». Используется не только мякоть плода и кокосовое молоко, в пищу идут и листья молодых пальм, из соцветий готовят пальмовое вино, волокна плодов – отличный материал для плетеных изделий: циновок, матов и т. д., древесина используется для строительных целей.
  Бананы-пизанги (Musa). Соландер и Венке насчитывали на Таити 28 разновидностей бананов, испанский моряк Андиа-и-Варела, посетивший остров с экспедицией Доминго-де-Боенанчеа (1774–1775), говорит о 26 разновидностях (the Quest and occupation of Tahiti by emissaries of in 1772–1776, II, 1914, 271). Эллис в начале XIX в. указывал, что культивируемых разновидностей на Таити насчитывается около 30, а диких примерно двадцать. Все они имели свои местные названия. Вид (Musa fei, местное название феи, имеет много подвидов), растущий в горах, приносит плоды, менее приятные на вкус. Лучшие виды культивируемых бананов Musa Hromoscopus и М. Troglodylarum (местные их названия мейа) произрастают в низменных местах.
  Ямс (Dioscorea) – см. прим. 25. Скорее всего имеется в виду не ямс, а таро (местное название ухи) – Colocasia antiquorum – многолетнее травянистое растение из семейства ароидных с крупными богатыми крахмалом корневищными клубнями. На Таити Соландер обнаружил 16 разновидностей таро. Эта культура занимала весьма видное место в рационе таитян.
  Ег-меллоа – название, которое возникло в результате недоразумения. Очевидно, Кук или его писец Ортон, переписывая дневник Бенкса, преобразили таким образом латинское название Eugenia malaccensis. Eugenia malaccensis (Jambosa malaccensis), местное название ахиа, – дерево из семейства миртовых, дающее плоды, по вкусу напоминающие яблоки. Плоды эти на островах Индонезии называются джамбо.
  Пиа (Tassa leontopedoloid.es) – многолетнее растение из семейства такковых с клубнями, богатыми крахмалом. Основной ареал этого семейства – Малайский архипелаг, Новая Гвинея и западная часть Океании. Пиа – таитянская (эндемичная) культура.
  Эти (точнее ти) – (Cordyline terminalis) – растение с мучнистыми корнями.
  Таитянский каштан ихи (у Кука ахи) (Inocarpus edulis). Плоды более крупные, чем у каштана, по вкусу несколько напоминают европейские каштаны; съедобен в печеном виде, но очень тверд.
  Уарра (точнее фара) – плоды таитянской разновидности пандануса (Pandanus tectoris), ни по вкусу, ни по виду они не сходны с ананасом.
  Нано (точнее, ноно) (Mordina citrofolia) – кустарник с небольшими листьями, которые применялись для обертки рыбы и плодов в процессе их приготовления в земляных печах.
  Корни папоротников – клубни таитянского папоротника нахе (Angiopteris evecta), малопитательные и неприятные на вкус.
  Теве (Amorphophallus campanulatus) – растение с горькими клубнями; их предварительно размачивают в воде и отцеженную массу пекут на медленном огне, что, однако, не устраняет неприятного привкуса.


[Закрыть].

Все эти богатства земля отдает почти даром, в худшем случае требуя лишь небольшой затраты труда. Небеса сжалились над туземцами, сняли с них проклятие, тяготевшее над нашими предками. Едва ли можно сказать, что они добывают хлеб в поте лица своего; благословенная природа с избытком дала им все необходимое для жизни.

Море изобилует превосходной рыбой; правда, чтобы изловить ее, надо проявить настойчивость и упорство. Рыба – любимое лакомство местных жителей, едят ее в сыром и приготовленном [dress′d] виде. Туземцы высоко ценят все, что дает им море; они едят моллюсков, омаров, крабов, морских насекомых и даже то, что обычно называют морской крапивой [медузы].

Туземцы приручили свиней, птиц и собак. Мясо последних они научили нас употреблять в пищу, причем кое-кто пришел к выводу, что это блюдо уступает лишь английскому ягненку. Надо отметить, что собаки южных морей питаются овощами. Немногое могу я сказать о здешней домашней птице. Свинина на острове великолепна. Хищных зверей здесь нет, диких птиц мало, встречается лишь несколько видов.

Когда кто-либо из вождей закалывает свинью, ее мясо почти поровну делят между всеми соплеменниками, а так как их очень много, то на каждого приходятся крохи. Поэтому главная пища островитян – овощи; туземцы поглощают их в огромном количестве.

Поварское искусство им ведомо, но мы еще мало о нем знаем; у них только два способа приготовления пищи – они ее кипятят и пекут, и выше я уже писал, как это делается. Мне кажется, что пища у них получается более сочной и лучше прожаривается, чем у нас, особенно крупная рыба и плоды хлебного дерева. Печеные пизанги туземцы едят как картофель, нам же, когда удавалось достать эти плоды, они заменяли хлеб.

Из плодов хлебного дерева местные жители приготовляют два или три блюда таким образом: толкут их каменной ступкой до тех пор, пока не получится паста, которую смешивают с водой или соком кокосового ореха, а иногда с тем и другим вместе, затем добавляют спелые бананы-пизанги, кислую пасту и т. д. Последнюю также делают из плодов хлебного дерева.

Как мне удалось выяснить, сезон этих плодов длится 8–9 месяцев, а так как они составляют основную пищу местного населения, необходимо их запасать на остаток года. Для этого в начальной стадии созревания плоды срывают с деревьев, снимают с них кожицу и укладывают в кучи, сверху прикрывая листьями. В результате брожения плоды становятся мягкими и приторно-сладкими. Из них удаляют сердцевину, а оставшуюся часть бросают в яму, специально вырытую для этой цели. Стены и дно ее аккуратно выложены травой.

Все это сверху покрывают листьями и большими камнями; здесь второй раз проходит брожение, после чего плоды становятся кисловатыми, в таком виде, по словам туземцев, они сохраняются в течение 10–12 месяцев. Туземцы делают из них шары, обертывают листьями и приготавливают их так же, как свежие плоды. Пищу эту едят в горячем или холодном виде, но все же она остается кисловатой, неприятной на вкус. Пройдя последнюю стадию приготовления, продукт сохраняется в течение месяца или 6 недель; туземцы называют его махаи [махи].

Приправой к простым и однообразным блюдам служит соленая вода, и едва ли кто-либо из туземцев садится за стол без скорлупы кокосового ореха, наполненной этой водой; в нее макают куски пищи, чаще всего рыбу, иногда же наливают воду в ладонь и отпивают ее большими глотками, иногда выпивая за раз полпинты.

У туземцев принято обедать по двое. Женщины никогда не едят вместе с мужчинами. Трудно объяснить, почему существует такой странный обычай, ведь туземцы любят общество, особенно женское. Мы часто, но безуспешно пробовали дознаться, почему так у них водится. Нам отвечали, что именно так и должно быть, и выражали недовольство, когда мужчины и женщины ели вместе. В качестве хозяев мы часто предлагали женщинам разделить с нами трапезу, но ни одна из них не принимала приглашения. Обычно впятером или вшестером они направлялись в помещение для слуг и с удовольствием ели все, что могли найти. Их не смущало, если кто-нибудь из нас входил туда.

Если же в нашей компании оказывалась одна женщина, она охотно принимала наше приглашение, заботясь, однако, чтобы никто из ее соплеменников не узнал об этом.

Таким образом, какие бы причины ни вызывали к жизни этот странный обычай, он оказывал большое влияние если не на убеждения островитянок, то, по крайней мере, на их поведение.

Мужчины у них, как правило, высокие, сильные, хорошо сложенные. Самый высокий туземец, из тех, кого мы видели, был 6 футов 3½ дюйма. Знатные женщины выше ростом, чем наши соплеменницы, бедные же чаще небольшого роста, возможно, на их физическом развитии сказываются ранние любовные связи, которыми они увлекаются больше, чем женщины знатные.

Кожа у туземок различных оттенков; у бедных, проводящих много времени на воздухе и солнце, она темно-коричневого цвета; у «аристократок», большую часть времени сидящих дома, кожа не темнее, чем у людей, которые родились в Вест-Индии или долгое время жили там, а у некоторых она почти такая же светлая, как у европейских женщин.

Волосы, за редким исключением, у местных жителей черные, грубые и густые. У женщин они подстрижены до ушей. Мужчины носят волосы по-разному: более знатные отращивают их, иногда завязывая на макушке или распуская по плечам, бедные и те, кому по роду занятий длинные волосы мешают работать (например, рыбаки – им часто приходится бывать у воды или в воде), стригут их по примеру женщин коротко, под гребенку. Туземцы выдергивают часть бороды, а то, что остается, содержат в чистоте и порядке. Оба пола уничтожают растительность под мышками, заметив же, что мы так не поступаем, они сочли это за признак нечистоплотности.

У всех туземцев прекрасные белые зубы. У большинства из них короткие, расплющенные носы и толстые губы, но это не портит лица. Походка их изящна, а обращение с чужестранцами и друг с другом открытое, приветливое, вежливое. Судя по тому, что мне пришлось видеть, они не склонны к предательству, зато у них есть другой порок, а именно воровство. Они способны украсть все, что только попадется под руку, и с такой ловкостью, что заткнут за пояс самого отъявленного европейского карманника.

Туземцы очень чистоплотны и в быту, и в приготовлении пищи. Они всегда моют руки и рот перед едой и после нее; трижды в день – утром, днем и вечером – купаются в свежей воде. Единственная их неприятная особенность – это пристрастие к особому маслу – моноэ, которым они смазывают волосы; оно приготовляется из кокосовых орехов со сладкими травами и цветами. Моноэ имеет прогорклый запах, а потому и от волос туземцев пахнет не особенно приятно[105]105
  Масло моно изготовляется из цветов таитянской гардении (местное название тиаре) и местной разновидности сандалового дерева. Оно имеет очень резкий запах, который обычно европейцам кажется неприятным.


[Закрыть].

Вызывает отвращение и поражает их привычка есть вшей, которых у них великое множество. Правда, особенно она распространена среди детей и простого люда. Меня убедили в том, что из-за недостатка гребней туземцы в условиях жаркого климата не могут избавиться от этих гадких насекомых.

На острове есть небольшое число жителей, кожа которых белее, чем у европейцев, но обладает каким-то мертвенным оттенком, как нос белой лошади. Глаза, брови, волосы и бороды у них тоже белые, а тело в большей или меньшей степени покрыто светлыми волосами. Кожа у них пятнистая, глаза близорукие и часто слезятся[106]106
  Речь идет об альбиносах; альбиносы часто встречаются в Полинезии.


[Закрыть]. Эти люди всегда выглядят нездоровыми, они бездеятельны в отличие от прочих своих соплеменников.

Но мне встретилось лишь трое или четверо таких людей, и все они были стариками, поэтому я решил, что разница в цвете кожи случайна и не передается по наследству.

Жители острова страдают чем-то вроде проказы или коросты, но мало встречается таких, у кого болезнь зашла столь далеко, чтобы лишила их возможности ходить. Мне думается, что этот недуг передается по наследству, так как я видел мать и ребенка, пораженных им.

Мужчины и женщины татуируют тела, вводя для этого под кожу черную краску так глубоко, что ее нельзя уже ничем вытравить. У некоторых нанесены грубые изображения людей, птиц или собак, у многих на каждом суставе пальцев изображено нечто вроде буквы z, а на руках и ногах круги, полумесяцы и т. д.

Рисунки такие разные, что кажется, будто количество и расположение их зависело целиком от настроения хозяина. У всех ягодицы выкрашены в густой черный цвет, кое у кого намного выше ягодиц, на уровне нижних ребер, одна под другой изображены дуги шириной около ¼ дюйма. Туземцы, видимо, страшно гордятся рисунками, и мужчины, равно как и женщины, показывают их с большим удовольствием.

Стоит описать способ татуировки. Краска, черная как сажа, приготавливается из копоти, образующейся при горении маслянистого ореха, который заменяет туземцам свечи. Инструмент, которым они вводят краску под кожу, делается из очень тонких кусочков кости или скорлупы шириной от четверти до целого дюйма, длиной до одного и полутора дюймов. Один конец его заострен в виде зуба, другой прикреплен к рукоятке.

«Зуб» погружают в черную жидкость, а затем быстрыми, резкими ударами палки по рукоятке вводят так глубоко под кожу, что при каждом ударе выступает кровь; в течение нескольких дней в этом месте ощущается боль. Так как накалывание очень болезненная процедура, особенно татуировка ягодиц, туземцы подвергаются этой операции лишь по достижении 12–14 лет и только один раз в жизни.

Одежду островитяне делают из полотна или циновок различных сортов; платье у мужчин и женщин почти одного фасона. Оно представляет собой несколько кусков ткани, один из которых обернут два-три раза вокруг талии и спускается сзади и спереди ниже колен, как нижняя юбка, другой (а иногда два или три куска длиной около 2–2½ ярдов) свисает с плеч на грудь и спину и имеет отверстие для головы.

Талию схватывают поясом из длинного куска тонкого полотна; на боку одежда плотно не скрепляется, чтобы дать свободу рукам (см. прим. 57). Это платье носят все туземцы, богатые и бедные, и только немногие ходят без одежды, если не считать детей. Мальчики до 6–7 лет и девочки до 3–4 лет бегают в одеяниях Адама и Евы, и только с этого возраста начинают прикрывать то, что должно быть прикрыто.

Помимо наряда, описанного мной, более состоятельные туземцы, особенно женщины, которые могут позволить себе подобную роскошь, умудряются обернуть вокруг себя несколько кусков материи, длиной каждый в 8–10 ярдов и шириной в 2–3. Приходится только удивляться, как они могут носить такую одежду в столь жарком климате.

Люди победнее в жаркое время дня ходят почти голыми, на женщинах надета только нижняя юбка, а иногда нет и этого, мужчины же носят кусок полотна, спускающийся по бедрам, приподнятый спереди и сзади, а затем обернутый вокруг талии. Отнюдь не редкость, когда многие особы высшего ранга обнажают все части тела, кроме тех, которые скрывают все мужчины.

Лица туземцы прикрывают от солнца колпаками из листьев кокосовой пальмы или очень тонкой плетенки. Можно встретить туземцев и в тюрбанах.

Очень распространена среди них прическа, называемая томоу: волосы заплетаются в косички едва ли толще обычной нитки. Если их приплести одну к другой, то получится коса в милю длиной! Женщины порой соединяют пять или шесть кос и укладывают их вокруг головы, если это сделано со вкусом, результат получается потрясающий. Туземцы любят носить серьги, но только в одном ухе. Украшения здесь делаются из раковин, камней, ягод красного гороха и небольших жемчужин, нанизанных по три на одну нитку. Правда, теперь наши бусы, пуговицы и прочие безделушки вытеснили их обычные украшения.

После еды и в самую жаркую пору дня туземцы отдыхают, особенно люди средних лет, наиболее же знатные, по-видимому, большую часть времени проводят в еде и сне. Развлечений у них мало, основные зрелища – состязание по стрельбе из лука и борьба; первым увлекаются обычно вожди. Стреляют туземцы опустившись на одно колено и после выстрела тотчас же бросают лук. Я видел, как один островитянин послал стрелу на 274 ярда, причем выстрел этот не казался ему сколько-нибудь значительным достижением.

Нельзя сказать, чтобы местные жители были музыкальны. У них существует только два инструмента: флейта и барабан. Первая делается из бамбукового стебля около 15 дюймов длиной, в котором просверливают три отверстия; в одно из них дуют, зажав ноздрю, другое прикрывают большим пальцем левой руки. При игре два отверстия попеременно закрывают и открывают пальцами и таким образом извлекают из инструмента четыре ноты. Эта мелодия служит им во всех случаях жизни, под нее же поют песни, состоящие обычно из двух рифмованных строк.

В часы досуга туземцы распевают эти песни, но особенно часто развлекаются они так после того, как стемнеет, при свете свечей, сделанных из ядер маслянистых орехов, насаженных на деревянную спицу. Свечи эти дают довольно яркий свет, и обычно с наступлением вечера их зажигают на час, а когда в доме гости, то жгут и дольше.

Барабаны делают из полых кусков дерева, на которые натягивают кожу акулы. На этом инструменте туземцы выстукивают пальцами пять или шесть мелодий и аккомпанируют флейтам. На барабанах они играют главным образом на празднествах хеива. Два-три барабанщика, столько же флейтистов и певцов ходят из дома в дом, где их принимает глава семьи, одаряя куском полотна или чем-либо другим по своему усмотрению. У каждого хозяина музыканты играют по три-четыре часа, причем все это время дом переполнен гостями, которые получают исключительное наслаждение от этого представления.

Девушки, собираясь человек по 8–10, танцуют чрезвычайно непристойный, с нашей точки зрения, танец, называемый тимороди, и напевают при этом песни весьма вольного содержания, сопровождая их самыми неприличными жестами. Юных туземок обучают подобному «искусству» с детства. В танце они двигаются очень ритмично. Достигнув зрелости и вступив в связь с мужчиной, туземки уже не танцуют тимороди.

Должен упомянуть еще о том, что чрезвычайно поразило нас в нравах жителей острова, хотя я не уверен, что все поверят в существование бесчеловечного обычая, противного всем свойствам человеческой натуры. Он заключается в следующем: большая часть представителей знатных семейств наслаждается свободной любовью, не тревожась соображениями о возможных последствиях. Они свободно вступают в связь с кем пожелают, а детей, которые имеют несчастье появиться при подобных обстоятельствах, душат при рождении.

Многие из этих людей находятся в интимных отношениях, а детей умерщвляют. Они даже не думают скрывать свои грехи и смотрят на это, как на одно из наиболее ценимых проявлений свободы. Туземцы называют их арреои [ареои[107]107
  Ареои – чрезвычайно своеобразная организация, первоначально, вероятно, бывшая тайным обществом, в которое входили лишь представители знати. Ко времени открытия Таити европейцами социальные рамки общества расплылись и в него принимали лиц различного происхождения. Всего в обществе восемь ступеней, причем принадлежность к каждой из них отмечалась особой татуировкой и особыми видами одежды и украшений; простым смертным, не принадлежащим к касте ариев, доступ на самую высшую ступень общества был закрыт.
  Всякий вступающий в это общество давал обет умерщвлять детей, которые будут у него рождаться с момента приема в число ареои, и получал новое имя, сохраняя при этом свое общественное положение и семейные связи. Масштаб деятельности ареои был поистине грандиозен. В летний сезон (декабрь – февраль) члены общества на огромной флотилии, в которую порой входило до 150 каноэ, переезжали с места на место и везде давали представления, в программу которых входили песни, пляски и сложные театральные постановки, соревнования по борьбе и т. д., причем представления эти (они назывались упа-упа) организовывались в особых зданиях, порой богато украшенных. Упа-упа устраивались за счет зрителей и иногда совершенно разоряли целые округа. Однако, ареои были носителями культурного единства всего архипелага, и на время их гастролей прекращались все междоусобные войны. Членами этого общества были Амо и Пуреа, они, видимо, нарушили устав, сохранив жизнь своему сыну Териирере.


[Закрыть]]. Эти люди устраивают сборища, на которых мужчины развлекаются борьбой, а женщины исполняют непристойные танцы, о которых я упоминал, давая волю своим желаниям, однако, придавая этому, как я полагаю, видимость благопристойности.

Сам я никогда не присутствовал на подобных зрелищах. Д-ру Монкхаузу удалось побывать на одном из таких сборищ, и мы удостоверились в правдивости того, что нам рассказывали. Арреои не моргнув глазом говорят о самых непристойных вещах, причем это доставляет им величайшее удовольствие.

Верность среди женщин не в большом почете, особенно у представительниц средних слоев, и если жена нарушает свой обет, в худшем случае она рискует быть побитой мужем. Мужчины с большим удовольствием и готовностью предлагают молодых женщин незнакомцам, даже если это их собственные дочери, и выражают удивление, если вы отказываетесь принять подобную услугу. Все это делается в корыстных целях[108]108
  Отношения между полами на Таити резко отличались от европейских, и суровая оценка Кука совершенно несправедлива.


[Закрыть].

Дома или жилища туземцев рассчитаны на мягкий климат. У них нет ни селений, ни деревень, хижины стоят далеко друг от друга среди деревьев и строятся без стен, так что воздух, охлажденный кронами деревьев, проникает свободно внутрь дома. Нигде в мире не найти столь очаровательных мест для прогулок; на равнинных местах, где сосредоточено основное население, то там, то здесь виднеются рощи хлебных деревьев и кокосовых пальм. Во всех направлениях местность пересекают тропинки, которые ведут от дома к дому. Ничего не может быть приятнее зелени лесов в этом климате с его всесильным солнцем.

Строения обычно имеют форму продолговатого четырехугольника. Крышу поддерживают три ряда столбов или свай, и настилается она пальмовыми листьями. Длина дома среднего размера достигает 24, а ширина – 12 футов, наибольшая высота около 8–9, а высота карниза 3½–4 фута. Полы покрываются слоем сухой травы толщиной в несколько дюймов, поверх нее разбросаны циновки, чтобы удобнее было сидеть; только в немногих домах есть табуреты, но они предназначаются лишь для главы семьи.

В домах нет ни комнат, ни перегородок, все живут скопом и спят вместе; но женатые спят парами, холостые же мужчины и женщины располагаются порознь на небольшом расстоянии друг от друга.

Многие из вождей – эри [арии] – живут более обособленно, у них имеются небольшие переносные домики, которые устанавливаются на каноэ при путешествиях по воде; стены сделаны из листьев кокосовых пальм.

Я уже говорил, что многие туземцы строят дома без стен, а у некоторых жилищ они сплетены из тонких бамбуковых стеблей и легко пропускают воздух. Маты, на которых днем сидят, ночью служат постелью, одежда – одеялом, а небольшая деревянная табуретка, чурбан или узел одежды – подушкой.

В каждой части острова есть 2–3 здания в 200 футов длиной, 30 шириной и 20 высотой. Они воздвигаются и содержатся в порядке совместным трудом всех жителей округи. Эти постройки не имеют стен; обычно к одной из сторон дома примыкает большая площадь, обнесенная низким частоколом.

Каноэ, или проэ, островитян очень узкие; самые большие из них достигают 60–70 футов в длину. Каноэ состоят из нескольких частей: днище их круглое, сделано из больших выдолбленных бревен толщиной около 3 дюймов (дно может состоять и из 3–4 частей); борта наращиваются из досок примерно такой же толщины, они ставятся почти перпендикулярно и слегка загибаются внутрь у планшира. Бревна, к которым прикрепляются доски, хорошо пригнаны, скреплены или связаны лыком. Наибольшая ширина кормовой части 18–20 дюймов, нос почти на треть уже. Высота от днища до планшира иногда превышает 2½–3 фута.

Туземцы делают каноэ с высокой изогнутой кормой, украшенной обычно резьбой; нос слегка гнутый или прямой. Небольшие каноэ строят по такому же образцу, некоторые – из одного, двух или нескольких древесных стволов в соответствии с их размерами и назначением. Для устойчивости все одиночные каноэ, как большие, так и малые, снабжены специальным приспособлением – противовесом; оно состоит из нескольких досок, укрепленных на планшире и выступающих за один из бортов на 6–10 футов, в зависимости от размера каноэ. К концам досок параллельно каноэ прикреплено длинное бревно (иногда ему придается форма шлюпки); погруженное в воду, оно обеспечивает равновесие каноэ.

На парусных каноэ противовесы устраивают по обе стороны мачты, к ним крепят ванты. При сильном ветре противовесы помогают выравнивать судно. У проэ одна или две мачты; паруса делаются из плетенки, суживаются вверху, расширяются к основанию. Паруса каноэ напоминают немного косой парус военных катеров и шлюпок.

Я уже говорил, что одиночные каноэ оснащены противовесами, для двойных же (каковых очень мало) в этом нет никакой необходимости. Два каноэ, расположенные параллельно на расстоянии 3–4 футов, соединяются небольшими бревнами, лежащими поперек лодок и привязанными к их планширам. Таким образом, одно судно поддерживает другое, и им не угрожает опасность опрокинуться.

Видимо, так же туземцы сооружают и большие проэ; на некоторых из них может разместиться одновременно очень много людей. Из бамбука или другого легкого дерева во всю длину судна настилают особую платформу, ширина которой значительно превосходит ширину проэ. Мне, однако, удалось видеть лишь одну такую лодку.

На носу двойных проэ устраивают продолговатую площадку 10–12 футов длиной и 6–8 шириной; толстые столбы с узорной резьбой поддерживают ее на высоте 4 дюймов над планширом. Во время боя (большие каноэ, как я о том узнал, строятся главным образом для этой цели) на площадке размещаются воины с дубинками: иногда туземцы идут на абордаж, они бьют врагов дубинками и бросают в них копья и камни. Я видел на воде только одно такое каноэ, остальные были вытащены на берег и уже начали рассыхаться. На острове таких каноэ не так уж много.

Вожди и знатные люди переезжают из одной части острова в другую обычно на небольших двойных каноэ, в которых имеется их передвижной домик, защищающий от дневного зноя и дающий приют на ночь. Этот способ передвижения очень удобен, особенно на островах, окруженных рифами, таких как Таити. Если лодка случайно и зачерпнет немного воды, туземцам удастся удержаться близ рифов.