Текст книги "Пчела"

Автор книги: Джеймс Холдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Джеймс Холдинг
Пчела

Сказать, что я был поражен, как громом небесным, когда узнал, что у Дорис роман с писателем-холостяком, который жил на нашем этаже, – это ничего не сказать.

Мы с Дорис были женаты четыре с половиной года, и я никак не мог поверить своему счастью. Она была среднего роста, с прекрасным цветом лица и иссиня черными волосами, которые отливали даже синевой. Ее прекрасный мягкий рот улыбался легко и часто. Голубые глаза в сочетании с черными волосами смотрелись просто потрясающе. А фигура у нее была – мечта каждого мужика… я хочу сказать любого мужика, кроме меня. Эта женщина была моей женой!

Так что можете понять, что я был довольно расстроен, когда узнал, что у нее и Уилкинса роман. Если вы на самом деле любите свою жену так, как ее люблю я, и доверяете ей, как доверяю ей я, и если она обладает практически идеальной красотой и фигурой и боготворит вас, то это удар явно ниже пояса, когда вы узнаете, что в то время, когда вы каждый месяц на две недели уезжаете в командировки, ваша жена развлекается с писателем детективных романов, живущим напротив. Особенно когда ваш соперник в общем-то ничего особенного из себя не представляет. Уилкинс – высокий, худой, как щепка, и не имеет никаких средств к существованию, кроме разбитой пишущей машинки. Он уже начал лысеть даже!

Поймите, я вовсе не Адонис, но в самый худший день своей жизни я намного красивее по сравнению с ним. Можете мне поверить. Поэтому меня так задело, что, когда меня нет в городе, Дорис развлекается с этим клоуном Уилкинсом.

Конечно, я стал сразу искать предлоги, чтобы извинить Дорис. Я продолжал любить ее, несмотря на ее походы в квартиру напротив. Такая красавица, как Дорис, сказал я сам себе, полная жизни и так желающая веселья, естественно становится жертвой любого хищника-мужика в радиусе шести миль. Естественно, и то, что когда я в командировке, ей одиноко. Бедная Дорис!

Я мог простить ее, но не этого Казанову, живущего напротив. Нет, сэр. С ним я собирался разобраться. Причем разобраться раз и навсегда!

Только действовать нужно хладнокровно, Джим, предупредил я себя. Сначала необходимо успокоиться. Нужно дождаться, когда его можно будет убить так, чтобы никто ни о чем не догадался. В противном случае что это тебе даст? Ничего, кроме электрического разряда от штата. Мы с Уилкинсом будем мертвы, а Дорис останется одна.

Поэтому я не стал говорить Дорис, что знаю о его романе. Я вел себя как обычно. Она тоже, маленькая умная актриса. Когда я встречался с Уилкинсом у почтовых ящиков, в лифте или коридоре, я кивал ему, как должны кивать соседи. Несомненно, он считал меня приятным парнем и большим дураком.

А мне как раз это и было нужно. Я не сводил с него глаз. Я был уверен, что если буду терпелив и умен, то найду способ расквитаться с ним и остаться вне подозрений.

Эта игра продолжалась несколько месяцев. В начале августа, когда в городе царила страшная жара, я возвращался домой в субботу утром после пробежки и неожиданно нашел то, что мне было нужно.

Я подъехал к дому и уже собрался выходить из машины, когда увидел, что в трех машинах от меня Уилкинс выходит из своей жалкой колымаги. В руках он держал огромный бумажный пакет, наполненный продуктами.

Он закрыл дверцу локтем и направился по подъездной дороге к дому. Проходя мимо цветочной клумбы, он неожиданно вздрогнул, как испуганный конь, и замер как вкопанный. После некоторых колебаний он вновь двинулся к дому, но сделал при этом большую петлю, чтобы быть подальше от цветов. При этом он не сводил испуганного взгляда с клумбы. В этот самый момент пчела оторвалась от своего дела и полетела к нему проверить, что это такое. И в этот самый момент Уилкинс выкинул настоящий фортель.

Наверное, он давно заметил эту пчелу. И когда увидел, что она направляется к нему поздороваться, то он чуть не сошел с ума от страха. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что за ним гонится лев, а не маленькая пчела. Он что-то прохрипел, бросил на асфальтовую дорожку пакет и помчался, как истеричная женщина, преследуемая бешеной собакой.

При этом он размахивал руками и хлопал себя по бокам. Он влетел в подъезд и захлопнул за собой дверь.

Я наблюдал за этим представлением из машины. Что за псих, сначала подумал я. Надо же было моей жене влюбиться в такого идиота, взрослого человека, который боится пчел! И только тут до меня дошло, что ведь это как раз то, что мне было нужно.

Я понимал, что для такого ужаса перед пчелами должны иметься причины.

Я уже упоминал, что я коммивояжер. Но я вам еще не говорил, что я продаю. Лекарства! Я работаю в одной из крупных фармацевтических фирм. Хотя у меня и нет медицинской степени, мои знания в медицине простираются достаточно далеко, чтобы понять, в чем дело.

На следующий день я отправлялся в очередную командировку. Как обычно, на две недели. Целуя Дорис на прощание, я ласково посмотрел в ее сапфировые глаза и обнял с большей нежностью, чем обычно.

Следующие десять дней я занимался строго работой, хотя сделать это было ой как трудно. Потому что я понимал, что моя мышка скорее всего играет как бешеная с котом напротив. Меня утешало лишь то, что это в последний раз.

На десятый день я отклонился от своего привычного маршрута и сделал пятидесятимильный крюк, чтобы попасть в маленький городок, расположенный на севере штата. Я вошел в магазин, половину площади которого занимал магазин спортивных товаров, а вторую половину – хозяйственный. У продавца, который был или наркоман или просто слабоумный, я купил рыболовную сеть. Меня обрадовало то, что он меня ни за что не запомнит. Не запомнит он и то, что я покупал.

Затем я выехал из города и свернул на проселочную дорогу. Увидев на каменной стене жимолость, я остановился и вышел из машины. Я надел старые перчатки, которые лежали у меня в бардачке, после чего поднял капот, чтобы казалось, что у меня сломалась машина. Потом дождался, когда дорога стала пустынной, подошел к стене и провел один-единственный раз по кустам. Больше мне ничего не было нужно. За один заход я поймал шесть прекрасных пчел.

Я аккуратно вытряхнул их в пустую коробку из-под конфет, которую нашел на свалке в другом городе, бросил туда несколько листьев и цветков жимолости и закрыл крышку. Затем проделал в стенках несколько крошечных отверстий, чтобы пчелы не задохнулись, завернул коробку в бумагу, перевязал бечевкой и написал на крышке адрес Уилкинса. Обратного адреса писать я не стал. На все про все у меня ушло не больше десяти минут.

Я наклеил на посылку достаточно марок из своего бумажника, чтобы она дошла первым классом, и бросил ее в почтовый ящик у деревенской почты. Для этого мне даже не пришлось выходить из машины.

Это произошло в среду. А в пятницу после обеда я вернулся из командировки домой. Я остановился около дома, вышел из машины и потянулся, разминая затекшие после долгой езды мышцы. И только направившись к дому, я заметил, что произошло что-то необычное.

У подъезда стояла полицейская «скорая помощь» с работающим мотором и открытыми задними дверцами. Рядом полицейский мрачно постукивал ногой заднее колесо. Он несомненно был водителем и ждал, когда приятели вынесут ему пассажира. Кивнув ему, я вошел в подъезд и нажал кнопку вызова лифта.

Мне пришлось ждать почти минуту. Когда наконец дверцы раскрылись, из кабины двое фараонов выкатили носилки на колесиках. На них кто-то лежал, но я не смог разобрать, кто это, потому что он был накрыт белой простыней. После носилок из лифта вышел маленький мужчина с черным чемоданчиком. Наверняка доктор. Я стоял в стороне, чтобы не мешаться, и смотрел, как они выкатили носилки из дома и подкатили к скорой. Только после этого я поехал на свой этаж.

Дорис ждала меня у двери квартиры. У нее были круглые глаза и испуганный вид. Но мне она показалась необыкновенно красивой, и я какое-то мгновение думал только о ней.

– Привет, крошка! – поздоровался я. Не успела дверь закрыться, а я уже обнял ее.

– Привет, путешественник! – ответила она, целуя меня. Порой она называла меня путешественником из-за моей работы. – Я рада, что ты вернулся домой, милый.

– Я тоже рад, – я громко втянул в себя воздух. – Неужели ребрышки?

Она рассеянно кивнула.

– Замечательно! – обрадовался я и бросил шляпу на полку. Обнимая меня рукой за талию, Дорис повела меня на кухню. Это у нас был такой ритуал. Моим первым поступком после возвращения из командировки было смешать два мартини.

– Когда я ждал лифта, – сказал я, – кого-то вынесли на носилках. Кто-то заболел?

Она достала бутылку джина и вермута.

– Не заболел, – ответила Дорис дрожащим голосом, – а умер, Джим. Мистер Уилкинс, он живет… жил… напротив.

– Не может быть! – воскликнул я. – Что случилось?

– Еще неизвестно, – Дорис дала мне дрожащей рукой поднос с кубиками льда. – Он просто умер.

– Какой ужас! Такой тихий и приятный сосед, – я начал отмерять джин и лить его в кувшин. Потом поднял глаза и увидел, что она едва не плачет.

– Крошка! – ласково произнес я и обнял ее. – Конечно, ты расстроена. Но нельзя так близко принимать к сердцу смерть соседа. Такое происходит время от времени, и от этого никуда не деться.

– Но я н… н… нашла его, – дрожащим от слез голосом объяснила Дорис. Она задрожала в моих объятиях. – После обеда до меня дошло, что я не видела мистера Уилкинса день-два… – она искоса посмотрела на меня, чтобы увидеть, как я отнесусь к ее объяснению. – А когда я проходила по коридору мимо его двери, я не слышала стука пишущей машинки. Ты же знаешь, он постоянно работал. Ее стук был слышен через дверь.

Я молча кивнул.

– Тогда я позвонила в его дверь. Несколько р… р… раз. Когда он не ответил, я сначала подумала, что его нет дома. Но потом я вспомнила, что он очень редко выходил из дома, особенно летом… – она не объяснила, откуда знала такую деталь, – поэтому я позвонила консьержу и спросила, дома ли мистер Уилкинс. Он сказал, что не знает. Тогда я сказала ему, что беспокоюсь и спросила, не думает ли он, что стоит проверить, все ли в порядке.

– Понятно. И консьерж пошел и нашел его.

– Да. Он открыл дверь своим ключом. Я вошла вместе с ним. Мы нашли бедного мистера Уилкинса на софе в гостиной, и он совсем не д… д… дышал.

– Вот так? Ну это еще неплохая смерть. Во сне.

– Но он не лежал спокойно и мирно, Джим. Не как во сне. Такое впечатление, что он упал на софу, когда умирал. В его широко раскрытых глазах застыл ужас.

– Конечно, крошка. Жалко, что ты увидела его. Когда человек понимает, что умирает, у него в глазах появляется страх. Я видел это на воинской службе. Это вполне естественно.

– Консьерж позвонил в полицию. Приехал полицейский врач. Они только что увезли мистера Уилкинса.

– А что сказал доктор? Наверное, сердечный приступ?

– Он не знает, – покачала головой Дорис. – Он не смог сразу назвать причину смерти без этого… как она называется…

– Вскрытия, – подсказал я. Она кивнула с несчастным видом. Мое сердце дико стучало от возбуждения. Я боялся, что она заметит, как я взволнован. – Я хочу заглянуть к Уилкинсу, Дорис. Хочу посмотреть, где ты его нашла, беднягу. Хочешь пойти со мной?

– Ни в коем случае! – воскликнула Дорис. – С меня на сегодня хватит!

– Тогда приготовь коктейли, – сказал я. – Я на минуту.

Я пересек коридор и остановился перед дверью квартиры Уилкинса. Сначала я хотел попытаться открыть его дверь своим ключом, но был приятно удивлен. Дверь была открыта. Я посмотрел на диван, где лежал труп Уилкинса. Но мой взгляд не задержался на нем. Я пристально посмотрел на приставной столик, где посреди всякого хлама лежала моя коробка из-под конфет. Крышка валялась на полу.

Я улыбнулся, представив, что произошло, когда пленницы-пчелы, выпущенные Уилкинсом на свободу, в ярости вылетели из коробки. Наверняка он сразу же перепугался и начал прогонять их. В этом я был уверен, потому что когда у человека, как у Уилкинса, сильная аллергия на пчелиный яд, приличная доза его в крови может с невероятной скоростью остановить дыхание.

Я нашел их на кухне.

В горшках на подоконнике у Уилкинса росли африканские фиалки. Пчелы сонно жужжали около сетки, закрывающей открытое окно, желая выбраться вновь на теплый августовский воздух.

Никто никогда не догадается, сказал я себе. С хитрой улыбкой я открыл сетку за фиалками и радостно увидел, как маленькие желтые убийцы весело вылетели на свободу.

Я отправился к Дорис и моему мартини. Я усадил ее к себе на колени и мы начали пить. Как здорово, подумал я, что она снова принадлежит мне одному. Какая же она у меня куколка! Я с любовью посмотрел на нее. А может, у нее в характере знакомиться с мужчинами, когда меня нет. Из простой скуки. Чтобы прогнать одиночество. И только!

Неожиданно мне пришло в голову, что существует один простой и хороший способ положить всему этому конец – бросить работать в фармацевтической фирме с ее командировками.

Я поставил стакан, повернул к себе ее лицо и поцеловал.

– Крошка, я решил бросить работу, – сообщил я жене.

– Что? – опешила она.

– Ухожу. Хочу больше времени проводить дома с тобой, Дорис. В поездках мне так одиноко.

– Мне тоже одиноко, Джим, – прошептала она мне в плечо.

– Еще бы! И знаешь, что я придумал? Я придумал работу, чтобы мне проводить все время с тобой.

– Какую? – Дорис подняла голову.

– Писать детективы. Как бедняга Уилкинс. Я хочу попробовать, как у меня получится, – я снова поцеловал ее. – Мне кажется, что я должен неплохо разбираться в убийствах.

– Дорогой, я очень хотела бы, чтобы ты сидел дома со мной, – ее руки крепче обняли меня. – Но ты же никогда ничего не писал.

– Все когда-то нужно делать в первый раз, – нравоучительно произнес я.

Это и есть мой первый раз.

Понравилось?