Текст книги "В зыбкой тени"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 3

– Итак, ты побывал там?

– Разумеется. Я и не думал отказаться от своей затеи. И ты ошиблась насчет гангстеров: все в порядке. А теперь, беби, не путайся у меня под ногами, мне надо собираться.

– Собираться?

– Совершенно верно. Видишь, я укладываю одежду, личные вещи и закрываю чемодан.

– Так ты оставляешь меня?!

– Опять правильно. Я тебя оставляю.

Она прошла за мной в спальню, не более счастливая, чем Герда, когда потеряла Кая.

– Мне будет не хватать тебя, Фрэнки.

– Мне тоже. Но ты ведь понимаешь, счастье не может длиться каждый день. Время от времени я буду напоминать о своем существовании. Я не говорю «прощай, малышка», а говорю «оревуар». До свидания! А теперь не мешай мне.

Она села на краешек неудобного стула и скрестила руки на коленях.

– Не хочу тебя беспокоить, но, может быть, я помогу тебе уложить чемодан?

– А вот этого не надо! Знаю я, как ты это делаешь.

Наступила долгая пауза, затем она спросила:

– На кого он похож?

– На еврея. Без одежды он похож на взъерошенного маленького грифа. Он кутается в совершенно невозможное пальто: в таком пальто клоуны выступают в цирке. Он утверждает, что, когда у него украли восьмое пальто, приобрел такое, на какое никто не позарится. Разве что вор-дальтоник.

– Но зачем ему нужен телохранитель?

Я достал из шкафа два костюма и положил на кровать. Затем из-под шкафа вытащил три пары туфель.

– Сообрази мне чего-нибудь выпить. И покрепче. Я буду соблюдать «сухой закон», пока работаю у него, так что, возможно, это мой последний стаканчик на сегодня.

Она принесла мне двойное виски с тоником. Когда Нетта протянула мне бокал, я увидел, как дрожат ее руки.

– Я же еще не умер. Что случилось? Неужели ты думала, что я вечно буду с тобой?

– Некоторые люди никогда не расстаются.

– Ты за кого меня принимаешь – за Барби?

– Фрэнки, если тебе нужны деньги, я… я… у меня есть кое-что. Зачем мне деньги без тебя… И потом, ты можешь жить здесь и… охранять его днем.

– Эта работа круглосуточная. Поняла? Он получил письмо с угрозами.

– Но почему он не обратился в полицию?

– Он относится к такому сорту людей, которые не прибегают к помощи полиции.

– И он не знает, кто написал это письмо?

– Нет, конечно. Вообще-то писем целых три. Машинка, на которой они отпечатаны, очень старая, буквы «е» и «д» практически стерлись. Эту машинку легко будет отыскать. Бумага тоже очень странная: края окаймлены синей полоской. Такую бумагу любят использовать женщины. Понимаешь? Когда он показал мне эти письма, моей первой мыслью было, что их написала его секретарша.

– У него есть секретарша?

– Конечно. Чтобы показать ему свою заинтересованность, я высказал предположение, не замешана ли она в этом деле. Он подпрыгнул чуть ли не до потолка. А когда вернул себе дыхание, то безапелляционно заявил, что доверяет ей больше, чем кому бы то ни было. Они компаньоны. Мисс Перл работает у него уже десять лет, с четырнадцатилетнего возраста. И если я скажу хотя бы слово против нее, то могу сразу убираться. Это меня не убедило, но, если он не хочет слышать мои предположения, я их буду держать при себе.

– Как она выглядит, Фрэнки? – якобы безразличным тоном спросила Нетта.

– Типичная еврейка. А уж фигура! Я таких еще никогда не видел!

– Еврейки бывают очень привлекательными.

– Но не она. Я же сказал: невероятная фигура. Этакий бочонок с ножками!

– Ох!

Я сложил костюмы в чемодан и начал заворачивать туфли в бумагу.

– А чем занимается этот человек?

– Он коммерсант: покупает и продает. Предположим, ты хочешь дюжину пар нейлонового белья. Он находит белье, покупает по оптовой цене, а затем продает тебе, получая при этом прибыль. Прекрасный и очень простой бизнес, не так ли?

– Но кто может ему угрожать?

– Кто-то из конкурентов. Во всяком случае, он так считает. Но не собирается выходить из игры. Звучит достаточно правдоподобно, правда? Но мне как-то не верится, что все настолько просто. Конверты подписаны как бы детской рукой. Но самое забавное, я никак не могу понять, почему Зерек так испугался этих писем.

– Его так зовут?

– Да. Генри Зерек. У него сельский домик около Чесхэма. Вилла «Четыре ветра». Мы уезжаем туда сегодня вечером.

– Ты хочешь сказать, что вы будете там все время? А как далеко это от Чесхэма?

– Не очень далеко, где-то около тридцати двух миль. Я должен сопровождать Зерека во всех поездках, заботиться об охране дома, водить машину и тому подобное. Десять фунтов в неделю на полном пансионе.

– Но, Фрэнки, дорогой, это же обязанности слуги!

– С чего ты взяла?

– Сам подумай. И вот еще что: почему он не вкладывает свои капиталы в бизнес? Что-то здесь не так, я это чувствую.

– Все время каркаешь, каркаешь… Я обещаю тебе быть максимально осторожным.

– Но ведь ты говорил…

– Мало ли что может сорваться с языка… Где мой рюкзак?

– Я принесу его, дорогой.

Пока Нетта находилась в другой комнате, я прикончил виски, закрыл чемодан и надел легкий плащ. Я знал, что несколько следующих минут будут для меня весьма трудными. Подружка не отпустит без душещипательной сцены. Удивительно, что она до сих пор сдерживалась.

Нетта вернулась, неся рюкзак.

– Положи его на кровать.

– Фрэнки, тебе нравится… это? – Она протянула мне фотографию.

– Или у меня рентгеновское зрение… или ты действительно сфотографировалась здесь в чем мать родила?

– Да, специально для тебя.

Фото было подписано ее детским почерком: «Всегда жду тебя, дорогой. Любящая Нетта». Очень сентиментально.

– Благодарю. Время от времени это будет освежать мою память.

– Именно на это я и надеюсь.

Мне пришлось вновь открыть чемодан, так как Нетта наблюдала, чтобы я не засунул фото под матрас, как того хотел.

– Осторожнее с ним.

– Все будет в порядке.

Я перенес рюкзак и чемодан в гостиную.

– Итак, время прощаться, беби.

– Да…

– Увидимся через несколько дней. Каждый раз, когда Зерек будет уезжать в Париж, у меня образуется свободный день.

– Мне будет недоставать тебя, Фрэнки…

– Мне тоже.

Осторожно, сказал я себе, расставание может затянуться на неопределенный срок. Я обнял девушку, погладил по спине.

– Я буду звонить.

– Фрэнки…

Ну вот, слезы, как я и опасался.

– Пока, Нетта, я побежал.

– Фрэнки… Может быть, я провожу тебя на станцию? Позволь мне сделать это. Я хочу побыть с тобой немножко дольше.

Да, просто так от нее не отделаешься.

– Хорошо. Но поторопись.

– Дай мне две минуты, дорогой.

– Я даю тебе одну.

Она убежала в спальню. Сей же час я подхватил чемодан и рюкзак и помчался вниз по лестнице.

Около шести я уже был в офисе Зерека.

Эмми Перл печатала на машинке. Печатала превосходно. Здесь я не ошибаюсь. Конечно, Эмми толстая и уродливая, но печатать умеет. Ее толстые короткие пальчики порхали по клавишам, и машинка издавала ровный стрекочущий звук, как автомат.

Я положил рюкзак и чемодан и двинулся в сторону кабинета Зерека.

Автомат мгновенно заглох.

– Он занят. Садитесь и ждите.

Пришло время показать ей, что я получаю приказы только от Зерека и ни от кого другого. Я даже не замедлил шаг и, постучав в дверь, открыл ее, не дождавшись ответа.

Кабинет был прокурен насквозь. Напротив Зерека сидели двое мужчин, а на столе сверкала горка бриллиантов.

Мужчины вскочили на ноги. Я успел рассмотреть их: один – маленький человечек с лисьей мордочкой, другой – широкоплечий здоровяк. Здоровяк покраснел, ноздри раздулись от гнева, он сделал быстрый шаг вперед с явным намерением ударить меня. Но я успел сгруппироваться. Его кулак с мощностью парового молота описал полукруг, я с трудом уклонился от удара. Схватив громилу за руку, я развернул его, одновременно толкая вперед. Он пролетел над головой Зерека и со страшным грохотом упал на середину комнаты.

Я посмотрел на Зерека, потом – на стол.

– Скажите вашим друзьям, чтобы они не пытались бить меня, я этого не люблю. Бриллиантов подобной красоты я еще не видел.

Его автомобиль «Остин-16» выпуска 1938 года выглядел так, словно его эксплуатировали весь день, оставляя на ночь на улице, и делали профилактический ремонт не более одного раза в год.

Зерек дал мне ключи от машины и попросил подать ее к крыльцу. Похоже, он старался поскорее выпроводить меня, пока его дружок не обрел дыхание.

Я брезгливо оглядел машину. Я надеялся, что у Зерека будет приличный автомобиль, а не эта развалюха. Понадобилось добрых пять минут, прежде чем удалось завести двигатель.

И все же, несмотря на нищенский офис и эту колымагу, я был уверен, что Зерек набит деньгами. По какой-то неведомой причине он играет в бедняка, и я дал себе слово обнаружить причину. Он не так уж и беден, если может позволить платить мне десять фунтов в неделю. Да и бриллианты – Эмми и те, что я видел на столе…

Я проехал по Вардур-стрит и остановился возле двери. Было сумрачно, почти половина седьмого, и в окнах зажигался свет. Но свет в офисе Зерека погас. Он вышел из здания, облаченный в свое ужасное пальто, и сел рядом со мной.

– Вы знаете дорогу?

– Мимо Кингз Лэнгли к Чипперфилду, затем Бовингтон в направлении Чесхэма.

– Эту дорогу строили американцы. Все правильно. Поехали.

Движение по Пиккадилли в этот час было особенно оживленным, а мой автомобиль буквально подыхал. Мотор поминутно чихал, и я никак не мог набрать скорость. В конце улицы водители автобусов и такси уже ненавидели меня лютой ненавистью.

– Вам нужно купить новую машину.

– Верно. Но пока приходится ездить на этой.

К тому времени, когда я добрался до Марбл-Арч, я испытывал сильное желание стукнуть эту проклятую развалину о стенку.

За городом дело пошло лучше. Мне удалось достичь скорости тридцать три мили в час, вдавив при этом акселератор до отказа.

– Вы знаете, мы бы быстрее доехали на поезде.

– Я не тороплюсь, – ответил Зерек.

На автостраде нас обгоняли все автомобили, включая грузовые фургоны. Это приводило меня в бешенство.

– Машина в ужасном состоянии.

– Понимаю, но она мне подходит.

В то время, когда мы поднялись на холм вблизи Кингз Лэнгли, он внезапно сказал:

– Вы очень круто обошлись с Леманом. Я оценил это. Но он очень опасный человек, и вы совершили неосмотрительный поступок.

– Переживем. Надеюсь, он получил хороший урок.

– Леман просто испугался, когда вы вошли. Это ваша вина. Вы не должны были появляться в моем кабинете без разрешения, Эмми ведь предупреждала вас. А теперь вы можете нажить неприятности: у Лемана определенная репутация в этом районе. И, послушайте, Митчел, я хорошо вам плачу, вы должны выполнять все мои приказы.

– Нет проблем, но я не хочу, чтобы мной командовала женщина. Иначе мне придется уйти от вас.

Он ничего не ответил. Я продолжал молча вести машину. Эта наглядная демонстрация силы и скорости, надеюсь, восхитила его, и я был уверен, что он не захочет, чтобы я уходил.

– Хорошо, я скажу Эмми. Однако у вас могут быть неприятности и с моей женой.

Вот как, у него есть жена! Не удивлюсь, если она будет похожа габаритами на Эмми.

– Ничего не говорите об инциденте с Леманом моей жене. И, разумеется, ни слова о деньгах, которые я вам плачу.

– Конечно.

– Возможно, она спросит вас об этом. Она считает, что письма пустяковые и угрозы мнимые. Тем не менее я сообщил ей, что взял телохранителя. Вдруг она поинтересуется вашим жалованьем, тогда скажите, что получаете два фунта в неделю. Идет?

Если я правильно все понял, он не только не хочет, чтобы жена знала о его тратах, но и боится ее. Интересно.

Мы ехали по узкой дороге, ведущей от аэропорта Бовингтон. Зерек долго молчал и, наконец, сказал:

– Я не хочу, чтобы вы болтали о моих делах, Митчел. У вас, конечно, нет такого намерения, но вы можете случайно проговориться. Вас могут спросить. Не говорите ничего. Возможно, в моем офисе вы увидите интересные вещи, забудьте о них. Я плачу вам десять фунтов в неделю не за то, что вы прекрасно водите машину, а за ваше умение молчать. Надеюсь, вы будете немы, как рыба. Держите рот на замке.

– Я буду молчать.

Фары высветили белые стены.

– Мы приехали.

Я вышел из машины и распахнул ворота. В темноте трудно рассмотреть дом, тем более что все окна были темны. Я осмотрелся. По всей видимости, рядом не было других зданий, лишь на горизонте вырисовывалась зубчатая стена леса.

Я въехал во двор, затем закрыл за собой ворота.

– Гараж вон там. Поставьте машину и заходите в дом.

Зерек растворился в темноте.

Я развернул «Остин». Свет машины на мгновение выхватил из темноты кошмарное пальто Зерека в тот момент, когда он открывал входную дверь, но меня больше интересовал дом.

Насколько я мог заметить, это было небольшое здание, построенное в викторианском стиле, двухэтажное, белое.

Я не торопился, давая Зереку возможность предупредить жену о моем прибытии. Пусть у нее будет время свыкнуться с присутствием постороннего человека.

Захватив чемодан и рюкзак и закрыв гараж, я направился к двери. Холл был квадратным, в центре стоял стол, еще там были виндзорское кресло, вешалка и старенький ковер на полу. Не богато…

Пока я нерешительно стоял возле двери, в холл вошел Зерек. Он улыбался дежурной улыбкой, но в глазах его не было и градуса теплоты.

– Пойдемте, я покажу вашу комнату.

– Прекрасно.

Я последовал за ним. Мы поднялись на второй этаж и прошли по коридору. Я насчитал четыре двери, прежде чем мы остановились возле пятой, в конце коридора.

– Это неплохая комната, – сказал он, предвидя мою реакцию.

«Неплохой» он называл маленькую конуру с железной кроватью у окна, комодом для одежды, неизменным ковриком на полу и жестким стулом.

– Вам нравится спартанская жизнь, мистер Зерек?

Он искоса глянул на меня.

– А вам она не нравится?

– Придется довольствоваться этим в ожидании лучших времен.

– Я считаю, что здесь достаточно удобно.

– О'кей.

Он замялся, сунув мизинец в нос. Видимо, это было его любимое занятие.

– Она не захотела предоставить вам другую комнату.

– А вон та что, немного лучше?

– Эта комната для гостей.

– А та для кого?

– Комната горничной. Ее, правда, еще нет…

– Ладно, мистер Зерек. Мне вполне достаточно этого жилища, и я не буду ставить никаких условий.

Его темное сморщенное личико прояснилось.

– Жена привыкнет к вам. Вы не знаете женщин. Я предупредил ее. Когда она узнает вас получше, то изменит свое отношение. Дайте ей время, Митчел.

Черт возьми, мне пришлось покинуть теплую комфортабельную спальню Нетты, чтобы довольствоваться подобной конурой.

– Будем надеяться, что это не будет продолжаться слишком долго, – улыбка смягчила мои слова.

– Я поговорю с женой. Не беспокойтесь.

Я подошел к кровати: она была такой же мягкой и удобной, как половая щетка.

– Где можно умыться?

– Я покажу.

Мы вышли в коридор.

– Вот комната миссис Зерек, а напротив – моя. Ванная – первая дверь по коридору.

– Мне хочется привести себя в порядок.

– Ужин через десять минут.

– Я буду есть на кухне?

Он не ожидал подобного вопроса.

– Вы будете есть вместе с нами.

– Может быть, вначале спросить миссис Зерек?

– Мне не нравится, когда вы так разговариваете.

– Я не хотел вас обидеть.

Он кинул на меня обеспокоенный взгляд и ушел. Я подождал, пока его шаги затихли на первом этаже. Затем подошел к двери комнаты для гостей и распахнул ее, включив свет. Я увидел то, что и ожидал увидеть.

Эта комната не шла ни в какое сравнение с моей, а кровать была выше всяких похвал. Там же находились ванная и туалет.

Я вернулся к себе и улегся на постель. У меня было предчувствие, что следующую ночь я буду спать не здесь.

Глава 4

Когда я вошел в столовую и увидел длинный обеденный стол, сервированный серебром, то понял, что в этой семье еда имела большое значение.

Зерек принадлежал к тому сорту людей, которым наплевать на одежду и на комфорт, но которые весьма и весьма заботятся о своем здоровье. Стол ломился от еды. Зерек нарезал цыпленка величиной с индюка.

– Садитесь. Вы любите цыпленка?

– Я люблю все, и уж конечно, хорошую пищу.

– Моя жена прекрасно готовит.

– Не сомневаюсь.

Я отвел глаза от цыпленка и огляделся. Комната была узкой, длинной и скудно обставленной. Все тот же неизменный ковер на полу.

– Сядете вы наконец?

– Где?

Он неопределенно махнул ножом.

Стол был сервирован на три персоны. Свое место я узнал – нож, вилка, ложка и салфетка были брошены как попало, чтобы показать, как я здесь желанен.

– Здесь?

– Совершенно верно. – Он заметил выражение моего лица. – Жена была несколько рассеянна…

Едва я сел за стол, он протянул мне тарелку с пожеланием отменного здоровья. Судя по той порции, которую он мне предложил, этого было бы достаточно для двух великанов.

– Выглядит весьма аппетитно. Весьма!

Зерек расплылся в улыбке. Я видел, что ему очень понравилось мое замечание.

– Один из сорока. Я покупаю их желтыми цыплятами по три шиллинга за дюжину. Еще по старой цене. Затем моя жена выкармливает их.

– Если я правильно понял, птиц у вас много.

– Сорок цыплят. И еще гуси. Вы любите гусей?

– Еще как!

Он казался очень довольным собой.

– Ничего нет лучше гусей. Что вы скажете о гусе на обед в субботу? Мы здесь неплохо питаемся.

– Такой вкуснятины я не едал лет пять.

В этот момент открылась дверь, и вошла она.

В моей жизни было много таких особенных мгновений: хороших, плохих, забавных и счастливых. Но этот вечер перечеркнул все. Это был Момент, когда я забыл самого себя.

Одного ее взгляда было достаточно. Меня как будто ударили о стенку, а затем пропустили через руки ток напряжением в двести вольт. Секундой раньше все мои мысли были сосредоточены на цыпленке, и в голове не было никаких женщин. Теперь я превратился в дикого зверя.

Ее лицо, формы тела, взятые в отдельности, не представляли большого интереса. Маленького роста, плотная, с пышными волосами. Я никогда не видел подобных волос: цвета меди, густые и шелковистые. Зеленые глазищи с темными полукружьями под нижним веком, тонкое, четко очерченное лицо с чувственными губами. Еще на ней были грязные брюки и неряшливый, весь в пятнах, свитер.

Шестеро из семи мужчин прошли бы мимо этой женщины, даже не удостоив ее взглядом, но я был седьмым. В ней было что-то особенное, именно то, что заставило запеть струны моей души. Как сказать яснее… Один взгляд на нее – и я умер. Пропал.

Я наблюдал, как она шла к своему месту в дальнем конце стола. Покачивание бедер и нежное колыхание груди заставили пересохнуть мое горло. Цыпленок, еще совсем недавно казавшийся мне таким аппетитным, внезапно стал безразличен. Я мог только смотреть на нее.

– Вы умеете играть в шахматы, Митчел?

Ужин, наконец, закончился, и женщина отправилась на кухню мыть посуду. За все время еды она не сказала ни слова. Когда Зерек представил меня, она бросила в мою сторону равнодушный взгляд и больше ни разу не взглянула в течение всего вечера.

Зерек, чье внимание было целиком сосредоточено на пище, не заметил ни подчеркнутой холодности с ее стороны, ни моего смущения. Он очень серьезно относился к приему пищи, хотя, глядя на его комплекцию, никто бы этого не сказал. Как ни странно, он даже не обратил внимания на то, что я почти не притронулся к пище.

Больше всего мне сейчас хотелось выпить двойное виски – но ее я хотел еще больше.

– … Что, шахматы? Немного, – промямлил я.

– Я люблю шахматы. Когда я приезжаю в Каир, каждый вечер играю со своим отцом. Я пытался научить этой игре Риту, но ничего не получилось. Шахматы ей безразличны. У нее изворотливый ум, но приспособлен совсем для другого.

Так вот как ее зовут – Рита!

– Но ведь нельзя же, чтобы человеку удавалось все.

Он с надеждой посмотрел на меня.

– Как насчет партии? Несерьезной, вы понимаете. Я не играл уже несколько месяцев.

– Как скажете.

Он улыбнулся мне, довольно потирая руки.

– В деревне с наступлением темноты практически нечего делать, и шахматы – лучший досуг.

Если бы она была моей женой, я бы знал, чем заняться в деревенском доме с наступлением темноты. Я не оставил бы ее в одиночестве на кухне даже на две секунды.

Он поставил игральный столик рядом с камином.

– Миссис Зерек не придет сюда?

– Все в порядке. Вы же знаете женщин. Она любит возиться на кухне, а потом рано идет спать. Читает в постели всякий вздор. Все женщины читают вздор. Покетбуки, любовные истории, романтические бредни.

Уж я бы не дал ей читать подобную макулатуру.

Зерек поставил на столик коробку, инкрустированную слоновой костью, и открыл ее. Внутри лежали вырезанные из слоновой кости шахматы. Я никогда не видел подобной красоты и выразил свое восхищение.

– Прекрасные фигурки!

– Работа четырнадцатого века, Пизано. – Он протянул мне короля. – Мой отец нашел их в Италии, подарил мне и очень хочет, чтобы я подарил их своему сыну. Он очень сильно этого хочет, но я ничего не могу поделать. У меня нет сына. – Он начал расставлять фигурки, нахмурив брови. – Еще нет, – продолжил он немного позднее. – В следующем году, говорит она. Но зачем мне сын, если я слишком стар, чтобы правильно воспитать его.

Я подошел к окну и, отодвинув занавеску, заглянул во тьму. Я хотел скрыть от Зерека то, как покраснели мое лицо и шея. Такого со мной еще не случалось.

– Начнем. Садись.

Я услышал, что отворилась дверь, и обернулся.

Она остановилась посреди гостиной, глядя на Зерека в упор. Каждая черточка ее лица выражала упрямство и агрессивность, словно Рита очень долго копила зло, а теперь, наконец, выплеснула наружу.

– Нет угля. Неужели мне придется самой таскать его, когда в доме двое мужчин? – Ее голос дрожал от еле сдерживаемой злости.

Зерек посмотрел на нее внимательно.

– Прошу не беспокоить меня, дорогая. Ты же видишь, мы играем в шахматы.

– Я сделаю это, – мои слова были быстрыми, а губы сухими.

Зерек непонимающе уставился на меня, но я уже пересекал комнату.

– Покажите, где лежит уголь, и я принесу его.

Рита не посмотрела на меня и, повернувшись на каблуках, вышла из гостиной. Я последовал за ней.

– Митчел!..

Я даже не обернулся. С таким же успехом Зерек мог выстрелить мне вслед из револьвера. Я все равно пошел бы за ней.

Кухня была больше похожа на сарай – холодная и не очень чистая. Небрежно вымытая посуда валялась на столе. Кастрюли стояли прямо на полу, где она бросила их.

Рита указала на два пустых ведра из-под угля. Я взял их.

– Будет лучше, если я найду уголь сам. Уже темно.

У меня было ощущение, что я сплю: слова не означали ничего. Я хотел только одного: сжать ее в объятиях.

– Я покажу вам.

Хозяйка открыла дверь черного хода и вышла в темноту. Я следовал за ней, ориентируясь на шум шагов и едва сдерживая дыхание.

Она открыла какую-то дверь и включила свет.

– Полагаю, вы сможете вернуться сами.

Я поставил ведра на пол.

– Да.

В тот момент, когда она повернулась, я поймал ее руку. Рита не казалась удивленной; посмотрела на меня равнодушным взглядом, рывком выдернула руку и медленно пошла обратно, как если бы ничего не случилось. Некоторое время я оставался неподвижным, потом взял лопату и наполнил ведра. Погасив свет, вернулся в дом. Поставил ведра возле печи, вымыл руки.

На буфете стояла бутылка виски. Я взял ее, вытащил пробку и припал к горлышку. Я пил до тех пор, пока спирт не начал жечь мне горло. Закрыл бутылку и поставил ее на место.

– Шах и мат!

Я отодвинул стул и неопределенно улыбнулся.

– Я же говорил, что играю очень посредственно. Спасибо за игру.

Он начал складывать фигурки в футляр.

– Все в порядке. Вы играете весьма прилично. Я был очень удивлен, когда вы провели гамбит Стейница. Да, это был гениальный шахматист! Но разыгрывать комбинации Стейница очень трудно. Одна ошибка – и пуфф! К тому же вы не сосредоточились на игре, а играли, как автомат. Так нельзя в шахматах. О чем вы все время думаете?

Я представил себе, как он подпрыгнул бы, скажи я ему, о чем думаю…

– Давно не играл. Но при случае могу показать неплохую игру. Жаль, что сегодня у меня ничего не получилось.

Я бросил взгляд на часы, стоявшие на каминной полке. Двадцать минут десятого.

– Думаю, не помешает обойти дом.

– Прогуляться? Почему вы хотите прогуляться вокруг дома?

– Но ведь я ваш телохранитель. Никогда не помешает лишняя предосторожность.

Его маленькие глазки раскрылись пошире.

– Вы думаете, мне и здесь опасно находиться?

– Понятия не имею. – Я закурил сигарету, стряхивая пепел в камин. – Я не знаю, подвергаетесь ли вы опасности вообще, но с того момента, как вы начали оплачивать мои услуги, не хочу рисковать. Вашим здоровьем.

Этот довод ему понравился.

– Тогда действительно проверьте. На кухне есть мощный электрический фонарик. Может быть, когда вы вернетесь, мы сыграем еще одну партию в шахматы?

– Нет, я сразу же отправлюсь в постель. Сегодня у меня игра что-то не идет.

– Хорошо. Ложитесь спать. Вы читаете в постели?

– Нет, не читаю.

– А вот моя жена читает… – Он задумчиво посмотрел на огонь в камине. – Любовные истории. Может быть, и вам нравятся любовные истории?

– Я в этом не нуждаюсь. Когда мне нужна женщина, я нахожу ее.

Это вырвалось само собой.

Зерек быстро глянул на меня.

– Что вы сказали?

– О, ничего.

Дул холодный ветер. Я вышел из дома в безлунную ночь, и сырой туман прилип к моему лицу. Я провел лучом фонарика по аллее из битого кирпича, ведущей к сараю. Никого. Как хорошо, что я вышел на свежий воздух. Еще десять минут в этой комнате, и я сошел бы с ума.

Я прошел по аллее до сарая и повернулся к дому. Правое верхнее окно освещено. Я видел потолок и больше ничего. Шторы не задернуты. Лампа неяркая. Она – там.

Я видел сквозь окно гостиную, которую только что покинул. Зерек неподвижно сидел у огня, обхватив голову руками. Некоторое время я пристально смотрел на него, но он не переменил позы.

Я осветил стену сарая, нашел дверь и попал вовнутрь. В дальнем конце сарая была деревянная лестница, по которой можно было подняться на сеновал. Я отодвинул несколько вязанок соломы, перешагнул через мешок со стружками и по лестнице поднялся наверх. Люк, через который забрасывают сено, был закрыт. Я исследовал его петли: старые, ржавые. По всему видно, что люком не пользовались уже несколько лет. Я надавил на раму, почувствовал, что она поддалась; стал на колено и заглянул в щель.

Теперь я находился на одном уровне с ее комнатой. Это было просторное помещение с двуспальной кроватью возле стены. Я рассмотрел старинный шкаф с зеркалом до пола. Около окна стоял туалетный столик с трельяжем.

Она сидела перед ним в зеленом шелковом халате и расчесывала волосы. В пухлых губах была зажата сигарета.

Все ее движения – ритмичное колыхание груди при дыхании, спиральный дымок от сигареты, блеск шелковистых волос, мерцание белой кожи – возбуждали меня, как кролик возбуждает аппетит у змеи.

Она расчесывала волосы добрых пять минут, а может быть, и больше. Я потерял чувство времени. Я мог сидеть так всю ночь и весь следующий день. Затем она отложила расческу и повернулась к двери, оказавшись спиной ко мне.

Вошел Зерек. Я бросил взгляд на гостиную внизу. Там по-прежнему горел свет. Вероятно, он поднялся к ней, чтобы пожелать спокойной ночи. Стоя возле двери, Зерек что-то говорил, наморщив лоб, и, судя по жестам, что-то неприятное. Возможно, он говорил обо мне.

Миссис Зерек продолжала сидеть без движения, зажав руки меж колен, не перебивая его. Черт побери, знать бы, что он говорит!

Неожиданно Зерек просветлел лицом, подошел к жене и даже улыбнулся, положив руку на ее плечо. Как только он притронулся к Рите, я стал задыхаться. Наклонившись вперед, вцепившись в раму окна, я старался не пропустить ни единого ее движения.

Она сбросила его руку и порывисто встала. Он продолжал говорить с заискивающей улыбкой, но она, видимо, не соглашалась. Я представил ее жесткие глаза, с презрением глядящие на мужа. Когда он подошел ближе, она отвернулась.

Сказав еще несколько резких, отрывистых фраз, Зерек вышел из спальни, оставив дверь открытой.

Несколько секунд Рита стояла неподвижно, затем, раздавив сигарету в пепельнице, подошла к двери и закрыла ее на ключ. Неожиданно она подошла к окну и выглянула наружу.

Я отшатнулся, не спуская с нее глаз. Я вдруг заподозрил: она знает, что я нахожусь на сеновале и наблюдаю за ней. И когда женщина резким, грубым жестом задернула штору, это подозрение перешло в уверенность.