Текст книги "Том 25. Молчание мертвецов"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– От нас не уйдешь, – он положил огромную лапу на телефонную трубку. – Управление полиции! – Ожидая ответа, он опорожнил еще один стакан, затем заговорил: – Здесь Лэсситер. Пусть задержат Ройса и живо. Я сейчас подъеду и предъявлю поганцу обвинение.

Он положил трубку, затем, вытащив пачку, предложил мне сигарету.

– Послушай, шпик, ты брал ее на пушку, заявляя, что можешь доказать, будто именно она обтяпала это дельце? – спросил он, когда мы закурили.

– Не брал. Все дело у меня уже подшито. А капитан Крид держит наготове свидетелей.

– Хм, Крид? – ухмыльнулся Лэсситер. – А ты в этом уверен? Ну что ж, великолепная работа. И ты собираешься тиснуть эту историю в своем листке?

– Вы угадываете мои мысли еще до того, как они у меня появляются.

– И тогда, Дункан, до свиданья. Давно я ждал, когда этот хряк встрянет в какое-нибудь дело, от которого не отбрехаться, и вот, пожалуйста. Ты знаешь, как действует наша система? Я тебе расскажу. Вся ответственность ляжет на Дункана. Ему никуда не деться, и он уйдет в отставку. Мэтьюз передвинется на его место, Карсон – на место Мэтьюза, а уж я не премину занять кабинет Карсона. Через полгодика уйдет и Мэтьюз, и тогда боссом стану я.

– Вы забыли Карсона, – напомнил я.

– Ничего подобного, – сержант по-волчьи осклабился. – Я лишь немного похлопочу, и он беспокоить меня уже не будет. – Протянув руку, он похлопал меня по плечу. Если бы я не видел, что ладонь пуста, я бы, пожалуй, подумал, что в ней зажат кирпич. – Иди, шпик, пиши свой рассказ. Не забудь упомянуть, что я спас тебе жизнь, – он обернулся и посмотрел на Корнелию: – Если бы ты только знала, малютка-душегуб, какая перетряска из-за тебя начнется! Если бы ты только знала!

– Значит, вы больше не подозреваете меня в убийстве Хартли? – осведомился я.

– Не будь болваном. Ты свободен, как ветер. – Его лапа на этот раз ухватила мой лацкан. – Я ведь, дружок, проглядел твой журнальчик. Вполне приличное издание. А как насчет моей фотографии на обложке номера с рассказом?

– Вы считаете, что это удачная мысль? – справился я, внимательно изучая поросячью физиономию. При ближайшем рассмотрении это выглядело ужасно. – Ведь наш журнал и дети читают. Они начнут заикаться, а нас что – под суд?

Он легонько меня потряс, так что мои позвонки едва не утратили сцепление друг с другом.

– Чего ты опять такое понес? – прорычал он, нахмурившись.

– Я сказал, что это удачная мысль. Не будете ли вы любезны отпустить мой пиджак?

Он отпихнул меня.

– Ладно, но усвой: я тебя вытащил из передряги и ожидаю кое-чего взамен. Понятно?

– Вы это получите, – улыбнулся я ему. – Обязательно получите.

– Сядь и не путайся под ногами, – он снова потянулся к телефону. – Надо вызвать капитана.

Пока он звонил, я налил себе новую порцию виски.

Я еще не забыл, как он наподдал мне ботинком в день нашей первой встречи. Не думаю, что доказать факт получения Лэсситером денег от Корнелии – сложная задача. Хотя он и застрелил ее, но я не обольщался, что сержант сделал это ради спасения моей жизни. Покойница сказала, что я буду безопаснее мертвым, а Карл, в свою очередь, знал, что то же справедливо и по отношению к ней. Он знал, что она заговорит, как только попадет в суд. Он увидел возможность выпутаться и не упустил своего шанса. Мне было достаточно только шепнуть пару слов капитану Мэтьюзу. Изучение банковского счета Лэсситера прикончит его. Никому не дозволено пинать Чета Слейдена под зад и надеяться, что за подобное удовольствие не воспоследует расплата.

Лэсситер закончил телефонный разговор. Он подошел к тому месту, где покоилось тело Диллона, и начал отрывать доски пола.

– Возьму на себя труд обнаружить труп, дружок, – пояснил он. – Я сам расскажу всю историю, а ты сиди тихо и не встревай. Твое дело – со мной сотрудничать. Поддакивай, только когда разрешу.

– Конечно, командир, – ответил я. – Как скажете.

Поросячьи глазки ощупали меня.

– И не выкидывай никаких штучек, а то пожалеешь.

– Все нормально, сержант.

Я закурил. Возможно, будет безопаснее намекнуть обо всем Мэтьюзу после моего возвращения в Нью-Йорк. Я решил, что именно так и надо сделать. В ожидании Мэтьюза я начал выстраивать историю в таком виде, в каком буду диктовать Берни.

Если уж чья-то физиономия должна красоваться на обложке номера с моим рассказом, я не видел причины, почему бы ей не быть моей собственной.

Но я дурачил сам себя. Что Эдвин Файетт ненавидел пуще всего на свете – так это делать рекламу кому-либо из своих штатных авторов.

Лотос для мисс Квон

Глава 1

1

Бриллианты нашлись в воскресенье, душным январским полднем, что вообще-то свойственно только приэкваториальной зоне.

Дело было так: Стив Джефф полакомился обедом, который приготовил для него виртуоз вьетнамской кулинарии Донг Хам, и поднялся в спальню, намереваясь соснуть минуток двести, чтобы завязался жирок. Снизу доносился птичий гомон слуг, откуда-то издалека слышались непривычные уху европейца звуки индокитайских мелодий, по улице с треском носились мотоциклисты.

Обычно шум ему не досаждал, но сегодня он ощущал нарастающее раздражение. Заснуть не удалось, поэтому он достал и закурил сигарету, чтобы стряхнуть угнетенное состояние.

Выходные дни в Сайгоне становились все более и более ненавистными. Сперва, когда он только приехал сюда, местное общество показалось довольно забавным, но теперь оно вызывало стойкое отвращение однообразием лиц, идиотских разговоров, скучных сплетен, и постепенно Стив все дальше и дальше отходил от своих прежних приятелей.

В будни хотя бы работа отвлекала. Он служил в судоходной компании – не шибко веселое времяпровождение, но оплачивается прилично: значительно больше, чем он мог бы заработать у себя в Сан-Франциско. А денег всегда не хватало: особенно, когда любишь заложить за воротничок и к тому же обеспечиваешь безбедное существование бывшей половины, почитавшей развод панацеей от всех бед.

Джефф валялся на койке, чувствуя, как по груди стекают липкие ручьи, и уныло размышлял, что через три дня опять нужно выслать чек. А на счету осталось каких-то восемь тысяч пиастров. Когда деньги уплывут в Штаты, ему останется совсем мало, а до конца месяца еще ого-го сколько.

Да, покупать эту картину было настоящим мотовством. Он увидел ее в лавочке на улице Донг Ту До, и она сразу же привлекла его внимание. Акварель с девушкой в национальной вьетнамской одежде – белых шелковых брюках, бледно-розовой накидке и соломенной шляпе с высокой тульей – на переднем плане. Девушка стояла на фоне стены, увитой плющом, и обликом напоминала Стиву его знакомую Нхан. То же невинное выражение кукольного личика, та же мальчишеская осанка. Девушка с картины вполне могла быть Нхан, хотя он знал наверняка, что Нхан не стала бы позировать художнику никогда.

Американец вспомнил, что картина до сих пор не распакована, и ему вдруг страстно захотелось увидеть, как она будет смотреться на стене в гостиной. Он поднялся и босиком спустился в гостиную.

Хоум, его слуга, неторопливо протирал обеденный стол и с удивлением уставился на вошедшего в комнату хозяина.

Маленькому худенькому человечку, чье загорелое личико походило на лисью мордочку, исполнилось тридцать шесть лет, хотя на взгляд европейца ему могло быть и восемнадцать, и полсотни с гаком. Производимое им впечатление слабака было обманчивым, в действительности вьетнамец мог выполнять самую тяжелую физическую работу, не выказывая при этом ни малейших признаков усталости.

– Принеси молоток, гвозди и лестницу, – велел Джефф.

Хоум, по всей вероятности, подумал, не сошел ли с ума его хозяин от жары. Поэтому Джефф добавил:

– Я купил картину. Хочу повесить на стену.

Хоум понял смысл распоряжения. Он улыбнулся, блеснув золотыми зубами.

– Сию минуту, сэр, – и выскочил из комнаты.

Джефф подошел к упакованной и обвязанной шпагатом картине, прислоненной к стене. Он содрал упаковку, поставил картину на столешницу и любовался изображением до тех пор, пока не появился Хоум со стремянкой под мышкой, молотком в руке и зажатым в зубах гвоздем. Слуга установил лестницу у стены и с любопытством подошел к картине.

Джефф перевел взгляд на него. Выражение лица слуги не изменилось ни на йоту, и все-таки Джефф ощутил мимолетные флюиды осуждения. Он знал, что Хоум не одобряет его отношений с местной девушкой. Надо заметить, что Джеффу было небезразлично, что о нем думают слуги. Американец был осторожен во всем, что касалось его отношений с Нхан. Для них обоих было важно избежать огласки и тем более сплетен. Но сохранить тайну в Сайгоне невозможно, особенно если дело касалось любовной истории.

Новость, что он познакомился с танцовщицей из Парадиз-клуба, втюхался в нее по уши, и теперь красотка регулярно навещает его на дому, распространилась среди европейской колонии с быстротой, изумившей и озадачившей Джеффа. И это несмотря на предпринятые предосторожности. Нхан появлялась у него исключительно после наступления темноты. Она проскальзывала в дом, как привидение. А покидала его задолго до восхода солнца. И все-таки европейские обыватели Сайгона узнавали об этих визитах весьма своевременно и обсуждали их всласть, аж слюни текли.

Хотя оба его слуги спали в маленьком флигеле в глубине двора, служившем кухней и спальней одновременно, они знали о посещениях Нхан и, будучи местными жителями, проявляли в этом вопросе куда большую нетерпимость, чем европейцы. Они не высказывались никогда вслух, но всем своим видом давали понять хозяину, насколько низко он пал, приводя в дом туземку, а не женщину своей расы, каких полным-полно в специальных заведениях.

Джефф встретил Нхан Ли Квон в Парадиз-клубе Шолона – полутемном танцевальном зале, где одинокие мужчины всех рас и вероисповеданий подыскивали себе партнерш для совместных утех на простынях.

Заправлял в клубе толстый веселый китаец, называвший себя Блоки Ли. Обширная клиентура приносила ему значительные доходы, позволявшие содержать целый табун молоденьких, прелестных вьетнамских, малайских и китайских девушек.

За сто двадцать пиастров, что приблизительно равнялось полутора долларам, можно было нанять девушку на час. Ее обязанностью было танцевать, разделить стол и побеседовать с вами, если вам не хочется дрыгать ногами под музыку. Словом, они были обязаны составить вам компанию. Если вам хотелось продолжить знакомство, вы должны были сами об этом договориться. Блэки Ли до этого не было дела. Он нанимал девушек с девяти тридцати вечера и до полуночи. Позже этого срока, согласно строжайшему предписанию властей, закрывались все танцзалы и прочие ночные заведения. Вы уплачивали Блэки за время, проведенное с танцовщицей, давали еще пятьдесят пиастров швейцару и уходили с девушкой либо к ней, либо в гостиницу, предварительно договорившись об оплате.

Очутившись в Сайгоне, Джефф очень быстро почувствовал себя одиноким, и стал активно искать общества женщин. Поначалу он предпочитал спать с замужними европейками. Но вскоре убедился, что такие связи ведут к осложнениям, а больше всего в жизни Джеффу нравилось избегать неприятностей на свой зад.

Один из его приятелей – старый холостяк Брюс Грински, проживший на Дальнем Востоке много лет, посоветовал ему поискать любовницу среди вьетнамских или китайских девушек.

– В таком климате мужику крайне необходима баба, – говорил он без экивоков. – Беда в том, что в этом городе большинство европеек страдает от безделья. За них все делают слуги. А когда бабе нечего делать, она может доставить своему любовнику крупные неприятности. А таких стерв следует избегать. И если бы мне снова пришлось выбирать партнершу для совместных развлечений, я не стал бы связываться с европейкой ни за какие коврижки. Я бы предпочел девицу из местных и вам советую поступить так же.

Джефф решительно покачал головой.

– Не по мне это, – сказал он. – Не нравятся мне цветные.

Грински засмеялся.

– Вот я вам что скажу: азиатки не так капризны и требовательны, как бельке. Стоят они значительно дешевле, а в постели намного сообразительнее. Не забывайте, что древняя традиция восточных женщин – создавать мужчине комфорт и угождать его желаниям, а это очень важно. Поговорите с Блэки Ли, хозяином Парадиз-клуба. Он подыщет вам кого-нибудь. Знаете, не все танцовщицы обязательно проститутки. Есть несколько очень приличных девушек, занимающихся честным трудом. Спросите у него напрямик – и дело в шляпе.

– Благодарю за наставление, – сказал Джефф, – но это не для меня.

И все-таки гнетущее одиночество заставило его направиться в указанное приятелем заведение. Непринужденная обстановка Парадиз-клуба приятно удивила, и вечер промелькнул незаметно. Джефф танцевал с разными девушками, и они показались ему забавными. Он выпил с Блэки Ли. Толстый китаец оказался приятным на редкость собеседником. И, самое главное, этот вечер не обошелся Джеффу слишком дорого.

Джефф стал завсегдатаем клуба. Эти визиты заполняли его вечера. Вскоре Блэки посоветовал ему подобрать какую-нибудь девушку.

– Есть одна девушка, она могла бы вам понравиться, – сказал он. – У нее большая семья. Я говорил с ней, она согласна познакомиться с вами. В вашем положении желательно иметь постоянную девушку. Хотите с ней встретиться?

– Что значит большая семья? – нахмурился Джефф. – Она замужем и у нее много детей?

Блэки засмеялся.

– Она не замужем. Просто вынуждена содержать не только себя, но и мать, трех младших братьев и старого дядю. Я подошлю ее. Если подойдет, скажи мне. Я все улажу.

– Просто не знаю, – ответил Джефф, хотя предложение заинтересовало его. – Давайте посмотрим ее как-нибудь.

Стоя на стремянке и тщательно отмечая карандашом место, в которое он намеревался вбить гвоздь для картины, он вспомнил первую встречу с Нхан Ли Квон.

Он выбрал столик достаточно далеко от громко свингующего филиппинского джаза. Площадка была забита танцующими парами. Слабое освещение зала, не позволявшее на расстоянии десяти шагов различать лица людей, создавало обстановку интимного уюта и непринужденности.

Нхан Ли Квон появилась неожиданно и бесшумно. Пока Джефф смотрел в проход между столиками, надеясь увидеть ее прежде, чем она подойдет, девушка приблизилась сзади.

Она была во вьетнамском национальном костюме – белых шелковых брюках, поверх которых была наброшена розовая накидка из нейлона. Расчесанные на пробор посредине маленькой головки блестящие черные волосы мягкими волнами опускались на плечи. Лишенный заметной переносицы нос, губы, чуть более толстые, чем губы европейских женщин, и прекрасные черные глаза делали ее лицо похожим на кукольное. Она выглядела хрупкой, как изящная статуэтка, вырезанная из слоновой кости.

Девушка улыбнулась. Никогда Джеффу не приходилось видеть таких белых крепких зубов. Он с любопытством оглядел лицо, шею, прикрытую высоким воротником накидки, затем взгляд опустился еще ниже, и он отметил два бугорка, вызывающе оттягивающих бледно-розовую ткань.

Джеффу уже приходилось слышать об уловках, вьетнамских девушек. Сэм Уэйд из американского посольства просветил новичка, как только Джефф объявился в Сайгоне:

– Гляди, парень, чтобы эти фальшивые выпуклости не обманули тебя. Здешние куколки плоские, как мальчишки. И спереди и сзади. Увидев в кино обильные прелести Джины Лоллобриджиды, они мигом осознали свои недостатки. Прогуляйся по рынку и увидишь, где они приобретают недостающие формы. Я прикинул, продажа этих фальшивок – самое прибыльное занятие в этой дыре.

– Меня зовут Нхан Ли Квон, – сказала девушка, присаживаясь напротив Джеффа. Она говорила на прекрасном французском языке. – Вы можете называть меня просто Нхан.

Довольно долго они разглядывали друг друга. Джефф затушил сигарету и неожиданно ощутил волнительный трепет.

– А я Стив Джефф, – ответил он. – Вы можете называть меня просто Стив.

Все произошло на удивление просто.

Джефф спустился за гвоздем, который подал Хоум. Он установил гвоздь точно в том месте, где была сделана карандашом отметка, взял протянутый ему Хоумом-молоток и точно ударил по шляпке.

Так были найдены бриллианты.

2

От удара молотка отвалился большой квадратный кусок штукатурки, открыв в стене глубокую дыру.

– Черт возьми! – выругался Джефф, с трудом сохранив равновесие.

Хоум выразил свою досаду, как выражают ее вьетнамцы, с помощью пронзительного квакающего смеха, всегда раздражавшего Джеффа.

– Заткнись! – крикнул он и положил молоток на ступеньку стремянки. – Какого дьявола надо делать стены из бумаги?

Стена, однако, не походила на бумажную. У нее была толщина, по крайней мере, в два фута, и Джефф подумал, что обнаруженная дыра, возможно, хитро замаскированный, просуществовавший долгое время тайник.

Он осторожно запустил руку в темноту. Пальцы на что-то наткнулись и вытащили маленькую кожаную коробку. Когда Джефф извлек ее наружу, истлевшее дно коробочки отвалилось, и яркие блестящие камушки хлынули вниз и, как блохи, запрыгали по паркету. В крошечных блестках он сразу распознал бриллианты. Сказочно сверкающим узором они рассыпались у подножия лестницы. Не отводя глаз, любитель живописи любовался завораживающим мерцанием. Его познания о бриллиантах не превышали понятий обычного человека, но Джефф догадывался, что эта россыпь стоит колоссальных денег. Камешков здесь никак не меньше сотни штук, и большинство размером с горошину. Сердце заколотилось, во рту пересохло.

Хоум присел на корточки и зачмокал языком. Этот звук вьетнамцы издают, когда находятся в состоянии крайнего волнения. Он подобрал один из бриллиантов чтобы рассмотреть.

Джефф наблюдал за ним.

Наступила продолжительная пауза, затем Хоум посмотрел вверх, в глаза хозяину, и оба пристально уставились друг на друга. Превозмогая гнетущее напряжение, Хоум нерешительно улыбнулся. Сверкнула золотая коронка.

– Эти блестящие камешки, сэр, – сказал он наконец, – принадлежали генералу Нгуен Ван Тхо. Полиция разыскивает их много лет.

Медленно, словно наступая на яичные скорлупки, Джефф спустился по лестнице и присел рядом со слугой.

Джефф был очень сильным человеком. Его рост превышал шесть футов, а ширины плеч вполне хватило бы для двух европейцев средней комплекции. В молодости он много времени отдавал занятиям спортом. Поднимал тяжести, играл в футбол, занимался борьбой и боксом. Даже сейчас, спустя пять лет, он все еще сохранял отличную форму. Разница между двумя склонившимися людьми бросалась в глаза. Рядом с мускулистой тушей Джеффа вьетнамец выглядел недоразвитым пигмеем.

Джефф подобрал другой бриллиантик и покатал между пальцами.

«Эти камни, – думал он, – наверное, стоят миллион долларов, а может, и больше. Вот так удача! Оказывается, чтобы найти сокровище, надо было только вбить гвоздь в стену».

– Генерал был очень богатым человеком, – сказал Хоум. – Доподлинно известно, что он скупал бриллианты. Потом бомба убила генерала. Его превосходительство будет очень обрадован, что бриллианты нашлись.

Джеффу показалось, будто сердце с размаху ударилось о ребра. Он посмотрел на Хоума который со счастливой улыбкой продолжал рассматривать камни.

– О чем ты говоришь?! – воскликнул Джефф. Он выпрямился и с высоты своего роста пожирал безумным взором скорчившегося вьетнамца. – Какой генерал?

– Генерал Нгуен Ван Тхо. Он служил при французах. Много-много наделал вреда, прежде чем его убила бомба. Он награбил много денег в армии и купил на них бриллианты. Прежде чем смог убежать, взорвалась бомба.

Джефф подошел к столу, вытряхнул из пачки сигарету и закурил. Руки у него дрожали.

– Почему ты думаешь, что эти бриллианты принадлежали генералу? – спросил он, досадуя на непредвиденное осложнение. Сразу вспомнилось, что Хоум был горячим сторонником существующего режима, а на кухне у него висела фотография президента Нго Дин Дьема. Он вспомнил также, что два раза в неделю Хоум посещает курсы политпросвещения, и сразу оценил значение всех обстоятельств. Да, чертовски не повезло, что в этот момент в комнате оказался этот маленький вьетнамец!

Если он намерен сохранить бриллианты, а именно это Джефф и собирался сделать, следовало тщательно обдумать и взвесить положение.

– А кому еще могли они принадлежать? – спросил Хоум. Он подбирал бриллианты и складывал их в ладошку. – Этот дом когда-то принадлежал Мей Чанг.

Едва слушая, Джефф продолжал размышлять. Эта маленькая азиатская свинья собирает бриллианты, как будто это его собственность. Если ему разрешить, он отнесет их прямо президенту.

– Кто такая Мей Чанг? – спросил он, раздумывая, как следует распорядиться бриллиантами. Разумеется, не здесь, а в Гонконге, где нетрудно будет их продать.

– Она была женщиной генерала, – презрительно сказал Хоум. – Когда он умер, ее посадили в тюрьму. Это был ее дом. Генерал, очевидно, спрятал здесь драгоценности.

– Если власти знали, что его женщина здесь проживала, почему они не пришли и не забрали бриллианты?

– Подумали, что бриллианты украдены, – ответил Хоум, залезая под стул за закатившимся туда бриллиантом. – Считали, что они были у генерала, когда взорвалась бомба, и кто-нибудь в суматохе успел обшарить труп.

– Что за бомба, о которой ты все время твердишь? – спросил Джефф, просто чтобы выиграть время. Интересно, как убедить Хоума молчать. Следует быть очень осторожным. Надо найти подходящий предлог, отобрать бриллианты и дать за это деньги. Джефф не мог даже допустить мысли, что Хоум способен отказаться от денег, особенно, если их предложить дипломатично.

– Когда генерал пытался убежать, кто-то бросил в него бомбу, – ответил Хоум.

Он поднялся, продолжая рассматривать бриллианты, сверкавшие у него на раскрытой ладошке.

Джефф подошел к письменному столу и вынул из папки для бумаг конверт. Неторопливо приблизился к Хоуму.

– Положи их сюда, – сказал он, открывая конверт.

Поколебавшись, Хоум высыпал бриллианты в конверт. Он сделал попытку забрать у Джеффа пакет, но тот уже повернулся к слуге спиной.

Джефф лизнул край пакета, заклеил и быстро засунул конверт в набедренный карман.

На загорелом лице Хоума появилось озабоченное выражение.

– Было бы лучше, сэр, вызвать полицию, – предложил он. – Они захотят осмотреть стену. Я расскажу им, как вы нашли бриллианты. Не будет никаких неприятностей.

Джефф потушил окурок. Он чувствовал некоторое облегчение. Наконец-то ему удалось отделить Хоума от бриллиантов. Итак, первый шаг в нужном направлении сделан. Теперь следует попытаться убедить Хоума не раскрывать рта.

– Не надо спешить, – сказал он, садясь в кресло. – Я не думаю, что эти бриллианты принадлежали генералу. Если бы я начал выяснять, кто жил в этом доме еще, уверен, обнаружил бы, что бриллианты были спрятаны задолго до гибели генерала и задолго до того, как он стал наезжать сюда. Наверное, власти были правы, считая, что бриллианты генерала были похищены в момент его гибели.

Хоум, не отрываясь, смотрел на хозяина. Лицо вьетнамца было бесстрастным, и Джеффу было неясно, какое впечатление произвели его слова. Его это бесило.

– Это должна выяснить полиция, сэр, – произнес Хоум. – Если бриллианты принадлежали генералу, его превосходительство обрадуется находке, а вам будет оказана высокая честь.

– Ну, что ж, это очень приятно, – в словах Джеффа прозвучал неприкрытый сарказм. – Но, не знаю уж почему, почет меня не очень интересует. Кроме того, полиция в любом случае заявит, что бриллианты непременно принадлежали генералу. – Он попытался заставить себя улыбнуться. – Ты же ведь знаешь полицейских.

Он сразу понял, что допустил ошибку. Лицо Хоума потемнело и стало враждебным.

– Бриллианты, сэр, являются неотъемлемой собственностью государства, независимо от того, принадлежали они генералу или нет. Никто, кроме государства, не может решать, как с ними поступить.

– Это ты так считаешь, – возразил Джефф. Его голос звучал отрывисто и грубо. – Я мог бы продать бриллианты. Естественно, дам тебе долю. Ты стал бы богатым человеком, Хоум.

Хоум не двигался. В черных глазах появилось удивление.

– Продавать чужие бриллианты незаконно, – сказал он.

– Власти ничего не узнают об этом. Я продам бриллианты и дам тебе часть денег.

– Думаю, было бы лучше сообщить полиции, сэр, – не соглашался Хоум.

– Разве тебе не хочется быть богатым? – Джеффу стала очевидна бесполезность попыток подкупить слугу, но он не собирался уступать без борьбы. – У тебя будет собственный дом и много слуг. Ты мог бы жениться на девушке, с которой встречаешься. Ты купишь автомобиль.

Хоум пожал плечами.

– Бриллианты, сэр, не мои и не ваши, мы не вправе их продавать. Они принадлежат государству.

Слепая ярость охватила Джеффа. У него в кармане конверт с миллионом долларов, а из-за этой проклятой желтой обезьяны все срывается. Но есть же выход из этой ситуации! Не отказываться же от миллиона долларов!

– Простите, сэр, – сказал Хоум, – сегодня у меня свободный вечер, и я назначил свидание.

Сознание Джеффа вспышкой молнии пронзила мысль, что, выйдя из комнаты, Хоум сразу же расскажет обо всем повару, а затем сам или в компании с Донг Хамом побежит в полицию. Не пройдет и десяти минут, как дом будет полон полицейских. Он вскочил на ноги и загородил выход.

– Подожди минуту, – сказал он. – Ты не раскроешь своего вонючего рта, или я сдеру с тебя шкуру.

Он не представлял, каким страшным может быть его гнев. Огромная, возвышавшаяся, как башня, фигура, решительное и злобное выражение лица, свирепость голоса обратили Хоума в панический ужас. Вьетнамцем владела только одна мысль – как можно скорее покинуть комнату и рассказать полиции о бриллиантах. Он метнулся в противоположный конец комнаты, между ним и Джеффом оказался стол, а затем резко и неожиданно бросился к двери.

Несмотря на внушительные размеры, частые выпивки и отсутствие тренировок, тело Джеффа все еще сохраняло проворство.

В тот момент, когда потные пальцы Хоума ухватились за дверную ручку, в его плечи вцепились лапы Джеффа. Чудовищная сила этих лап потрясла Хоума. Ему показалось, будто стальные клещи разрывают его пополам. Невыносимая боль заставила слугу издать пронзительный крик испуганного кролика. Хилое тело Хоума беспомощно билось в могучих руках Джеффа. Бедняга снова пронзительно закричал.

Огромная рука Джеффа зажала рот, пальцы вонзились в лицо вьетнамца, чтобы выключить звук. Крик оборвался. Корчась от невыносимой боли, Хоум пытался укусить руку Джеффа, пинал ногами, но упругие мышцы Джеффа не ощущали ударов мягких подлеток.

– Заткнись! – прорычал Джефф, что есть силы встряхивая вьетнамца.

Послышался слабый сухой щелчок. Такой звук обычно издает переламываемая трость. Пальцы Джеффа внезапно ощутили набрякшую тяжесть лица Хоума. Голова болталась, как будто не шея, а веревка прикрепляла ее к туловищу, глаза закатились, колени подогнулись. Отпустив свою жертву, Джефф обнаружил, что ноги больше не держат слугу в вертикальном положении.

В приступе панического страха он наблюдал, как осело по стене и распростерлось на полу тело. Подобно тряпичной кукле, из которой высыпались опилки. А еще он увидел, как из полуоткрытого рта ярко-красной струйкой стекает кровь. Он присел на корточки около вьетнамца и осторожно потрогал за плечо:

– Эй, Хоум! Черт меня побери! Да что это с тобой?

По спине пробежала дрожь, он встал. Пугающая очевидность происшедшего потрясла его. Хоум мертв, а его убийца – Джефф.