Текст книги "К чему эти сказки?"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Зачем же вы вышли за него? – спросил Энсон, по-прежнему глядя на огонь.

– Зачем? – ответила она после паузы. – Я не знаю, зачем. Думала, у него есть деньги, надеялась избежать той судьбы, которая уготована в нашей благословенной стране большинству девушек вроде меня. Вот, наверное, зачем. Теперь-то мне ясно, что я совершила ошибку, такую ошибку, что иногда даже хочется овдоветь.

При этих словах по спине Энсона побежали мурашки, и он инстинктивно подвинулся поближе к камину. Мэг подошла и села рядом.

– Почему я вас так интересую? – осведомилась она.

– Почему? – переспросил Энсон, до боли в пальцах сжав стакан с виски. – Потому что вы – самая красивая и соблазнительная женщина, которую я когда-либо встречал.

Она засмеялась:

– Мне не говорили таких приятных вещей с тех пор, как я имела глупость выйти замуж.

– Ну вот, а теперь я вам это говорю.

– Раз уж дело дошло до комплиментов, знайте, что я тоже нахожу вас очень привлекательным.

Энсон глубоко вздохнул.

– Я был очарован вами с первого взгляда, – признался он. – Со времени нашей встречи я только о вас и думаю.

Она закурила, тонкой струйкой выпустила дым в сторону камина и, медленно повернув голову, посмотрела ему в глаза.

– Жизнь так коротка, Джон, – задумчиво произнесла она, бросая сигарету в огонь. – Давайте не будем терять время…

…Дрова в камине прогорели, и комната наполнилась мягким волнующим полумраком. Мэг слезла с дивана и, подобравшись к камину, раздула огонь, бросив в очаг несколько поленьев.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила она, оглянувшись через плечо.

– Нет… иди ко мне, – тихо ответил он.

– Ты знаешь, что уже больше девяти часов?

– Да.

– Сможешь остаться тут ночевать?

– Да…

Она закурила и, устроившись перед камином, попросила:

– Джон, расскажи мне про эту свою идею. Я имею в виду сюжет для моей новой истории.

– Сейчас, Мэг, только дай мне глоток виски, – лениво ответил он.

Она поднялась, налила два стакана и, с улыбкой протянув один ему, села перед огнем.

– Я ничего не смыслю в литературе, – как бы извиняясь, проговорил Энсон, – но мне кажется, что твой новый рассказ должен выглядеть примерно так. Один страховой агент очутился на мели. Как-то раз он отправился с визитом к женщине, запросившей информацию по страхованию от пожара, и, словно в сказке, влюбился в свою новую клиентку. Она была замужем, но тем не менее ответила ему взаимностью. Агент убедил ее мужа застраховать жизнь, а потом вместе с любовницей придумал, как убрать несчастного супруга. Вот и вся история. Как видишь, ничего экстраординарного, зато звучит куда убедительней, чем то, что предлагала в прошлый раз ты, а все потому, что ближе к реальной жизни.

Он допил свое виски.

– Ну как?

– Не блещет оригинальностью. Ты же сам говорил, что обмануть страховую компанию очень трудно. Неужели ты веришь, что у этих двоих получилось бы?

– Это не только трудно, это опасно, – ответил Энсон, – но агент знал, как взяться за дело.

– Значит, в принципе такое возможно? – спросила она. – Ну хорошо, а как ты объяснишь читателям согласие мужа застраховать жизнь? Почему он пошел на это? Предположим, что этот муж – мой Фил. Я уверена: он ни за что не станет страховаться.

– Естественно, все зависит от того, как эту историю подать, – сказал Энсон, – согласен, идею нужно доработать. Давай допустим, что речь в рассказе идет о тебе, твоем муже и обо мне. Я почти уверен, что смог бы уговорить Фила застраховаться. Мне ничего не стоит представить дело так, что он обязательно клюнет.

– Каким образом ты рассчитываешь этого добиться?

– Знаешь, банки иногда дают займы под страховку. Разумеется, только тогда, когда речь идет о жизни, а не об имуществе. Зная, что твоему мужу нужны деньги, чтобы открыть свое дело, я стал бы упирать на преимущества, которые дает такая форма страхования. А услыхав про заем, он не устоит перед соблазном и подпишет полис.

Мэг устроилась поудобнее.

– А ты хитрец, – сказала она, – мне бы такое в голову не пришло.

– Это только начало, – продолжал Энсон, – я уверен, что не смогу убедить его застраховаться больше чем на пять тысяч долларов, а этого явно мало. В случае его смерти ты почти ничего не получишь.

Она утвердительно кивнула и посмотрела на огонь.

– Да, ты прав. Вот если бы не пять тысяч, а пятьдесят…

– Вот тут-то весь фокус, – быстро сказал он, – в действительности я и застрахую его на пятьдесят тысяч, хотя он будет уверен в том, что в полисе оговаривается в десять раз меньшая сумма.

Снова воцарилось молчание.

– Это становится интересным, – произнесла наконец Мэг, – ну ладно, допустим, ты застраховал его на пятьдесят тысяч. А дальше что?

Энсон почувствовал, что настал критический момент и что теперь надо быть особенно осторожным.

– Давай оставим в покое конкретных людей, – сказал он, – я взял твоего мужа лишь в качестве примера, чтобы нагляднее обрисовать тебе ситуацию. Представим себе человека, которого застраховали на пятьдесят тысяч долларов без его ведома. Его жена влюблена в страхового агента. Оба на мели. Если муж умрет, жене достанутся пятьдесят тысяч долларов, которые она впоследствии поделит с любовником. Но муж, как назло, в добром здравии, и тогда они замышляют убийство, причем с таким расчетом, чтобы жена осталась вне подозрений, иначе весь план полетит в чертям. Что же делать? Выход один: придать гибели бедного супруга вид несчастного случая, происшедшего к тому же в отсутствие жены.

– Я вижу, ты здорово все продумал, – сказала она, как-то странно глядя на него. – Что дальше?

– Предположим, что муж занимается садоводством и что у него есть маленький бассейн с водой, – охрипшим голосом продолжал Энсон. – В субботу, ну, скажем, после полудня жена отправляется в город за покупками. Муж остается работать в саду. Внезапно он срывается со стремянки, ударяется головой о край бассейна и, потеряв сознание, падает в воду. Чуть позже возвращается жена и видит, что ее драгоценный супруг превратился в холодный мокрый труп. Страховой агент, подкравшись сзади, оглушил его ударом по голове и швырнул в бассейн. Никаких улик.

Они переглянулись, и Энсон заметил, как Мэг дрожит.

– А как же шеф контрольной службы? – спросила наконец она. – Мэддокс или как его там?

Энсон отхлебнул виски и облегченно вздохнул. Он был уверен, что Мэг поняла его и согласна ему помочь: слишком явен был переход от литературы к реальности. А это был именно такой переход, иначе Мэг ни за что не произнесла бы фамилию Мэддокса. Итак, мысль об избавлении от супруга пришлась ей по вкусу.

– Да, Мэддокса игнорировать нельзя, – как можно спокойнее произнес он. – Этот старый жук довольно опасен, но все же мыслит рутинно, а это значит, что, если муж страхуется на пятьдесят тысяч долларов и внезапно гибнет, Мэддокс тотчас же заподозрит жену, и никого другого. А жена-то как раз в убийстве не участвовала. Так что необходимо первым делом обеспечить тебе алиби, а Мэддокса я возьму на себя. Думаю, мне удастся убедить его в том, что ты не причастна к смерти Фила, а в этом случае он не сможет препятствовать выплате страховки.

– Значит, если бы в тот момент, когда ты… когда ты занимался Филом, я была, например, в Прютауне, дело могло бы выгореть? – спросила она так, будто они все еще обсуждали сюжет для рассказа.

– По крайней мере, мне так кажется, – ответил он, допивая виски. – Ну как тебе моя идея?

Мэг повернулась и внимательно посмотрела на него.

– Мне нравится, – просто ответила она. – Если бы ты знал, какая это мука – прозябать тут, в глуши, с человеком, которого терпеть не можешь! Эх, будь у меня пятьдесят тысяч… Ты знаешь, мне даже не верится, что это возможно – получить свободу и такую кучу денег в придачу!

Энсон почувствовал смутную тревогу: уж больно легко все шло. Либо Мэг не отдавала себе отчета в том, в какое опасное дело собиралась впутаться, либо уже давно втайне подумывала избавиться от своего садовода.

– Страховка достанется тебе, – сказал он, сверля ее взглядом, – но я должен быть уверен, что ты со мной поделишься. Мне чертовски нужны деньги, Мэг…

Она поднялась.

– Пойдем наверх?

Он посмотрел ей в глаза и увидел в них такую нежность, что ему стало стыдно за свое недоверие…

Часы внизу пробили пять, когда через открытое окно в комнату стал медленно вползать серый утренний свет. Энсон оглядел маленькую, бедно обставленную спальню и, поморщившись, повернулся к лежавшей рядом с ним женщине. Тусклый свет смягчил черты ее лица, и сейчас она казалась ему моложе и еще красивей, чем вчера.

– Скажи, Мэг… то, о чем мы с тобой говорили, – только сюжет для твоего рассказа?

– Нет, Джон… Я больше не могу так жить. Мне хочется иметь хоть немного денег.

– Мне тоже. Но получить их будет нелегко. По сути дела, до сих пор мы только мечтали. Теперь надо продумать все до мельчайших деталей.

Мэг рывком села на кровати.

– Даже если мы на это решимся, я боюсь, ничего у нас не выйдет, – сказала она.

– Я тоже боюсь, – раздраженно сказал он. – Такое опасное дело требует времени на подготовку. Необходимо обдумать каждый шаг. Скажи, Мэг, ты действительно этого хочешь?

Она кивнула.

– А ты знаешь, как это называется? – он помолчал и тихо произнес: – Мы планируем УБИЙСТВО! Отдаешь ты себе в этом отчет?

– Мне нечего жалеть этого хлюпика. Я потеряла из-за него год жизни и не желаю жертвовать еще большим!

– Могла бы в таком случае развестись.

– Ну и куда бы я пошла? Здесь у меня по крайней мере есть крыша над головой и кусок хлеба. Но я все равно уже не в силах терпеть Фила рядом с собой… Ты знаешь, у нас с ним разные спальни. Только один раз, в самом начале, я подпустила его к себе… Господи, какой это был ужас! Я… я не могу об этом рассказывать. Бывают такие страшные отклонения… Я хочу его смерти, Джон! – неожиданно почти крикнула она и уронила голову на грудь.

Энсон облегченно вздохнул. Все неясности исчезли. Значит, она не подведет.

– Знаешь, я с первого взгляда убедился в том, что Фил – ничтожество, – сказал он. – Ему не место рядом с тобой, но все же ты должна подумать еще раз. Малейшая ошибка с моей стороны – и нам обоим крышка. Суд вынесет самый страшный приговор. Тебе известно, как они относятся к женщинам, замешанным в убийстве собственных мужей.

– А ты можешь совершить ошибку? – спросила она. Энсон впервые уловил в ее голосе страх.

– Убить нетрудно, – ответил он, – но всякое бывает. Упустим какую-нибудь мелочь, и все, нам конец.

Мэг закурила.

– Я в тебя верю, Джон, – ласково сказала она, – ты не ошибешься.

– У тебя есть деньги? – внезапно спросил он. – Чтобы начать дело, мне нужно три тысячи.

– Три тысячи? Да у меня и двадцати долларов не наберется.

– Ладно, что-нибудь придумаю.

– А зачем тебе три тысячи?

Он театральным жестом сбросил одеяло и показал ей оставшийся после «переговоров» с Хоганом огромный синяк на животе. Мэг вздрогнула.

– Боже мой, Джон! Откуда это?!

Снова натянув одеяло, Энсон уставился в потолок и в нескольких словах поведал ей историю о своих долгах.

– Но ты должен этому букмекеру всего тысячу, верно? Зачем же тебе еще две?

– На первый взнос за полис. Нечего и помышлять о том, чтобы отделаться от Фила до тех пор, пока мы не заплатим хотя бы один раз.

Воцарилось молчание. Мэг с тревогой смотрела на Энсона. Наконец он заговорил снова:

– Твой муж вообще-то деловой человек?

Она презрительно махнула рукой:

– У него на уме только цветы да женщины.

– Ты не замечала, читает ли он текст документа, прежде чем подписать его, или только просматривает? Есть ведь люди, которые подмахивают бумаги, почти не гладя. Как ты думаешь, станет он изучать страховой полис, и особенно ту его часть, которая напечатана мелким шрифтом? Мне очень важно это знать.

– Не будет он возиться с мелким шрифтом, – с грустной усмешкой ответила Мэг. – Да и с крупным тоже. Он никогда в жизни не подпишет страхового полиса. Никакого, понимаешь?

– Если дать ему полис в четырех экземплярах, станет он проверять их все или ограничится только первым?

– Он никогда не отличался скурпулезностью. Думаю, проверит только первый.

За завтраком, состоявшим из яйца всмятку и подгоревшего тоста, Энсон обратил внимание на оправленную в деревянную рамку грамоту, висевшую на стене гостиной.

– Что это там такое, Мэг? – спросил он, указывая на стену вымазанным в масле ножом.

– Это гордость Фила, – ответила она, – диплом за отличную стрельбу.

Энсон встал, прошелся по комнате и, приблизившись к стене, стал внимательно изучать диплом. Филлип Барлоу занял первое место на конкурсе стрелков из пистолета, организованном прютаунским клубом стрелков по мишеням в марте прошлого года.

Страховой агент вернулся к столу, сел и с задумчивым видом отодвинул недоеденное яйцо.

– Значит, твой Фил, – чемпион по стрельбе из пистолета…

– Уже скоро год, как он забросил тренировки. А жаль. Если б он все время торчал в своем клубе, то не путался бы у меня под ногами.

– У него есть револьвер?

– Да, – сказала Мэг, нахмурясь, – а зачем тебе?

– Здесь, в доме?

– Да, в нижнем ящике старого буфета.

– Покажи.

Она пожала плечами, поднялась и направилась к буфету. Вытащив из него деревянную коробку, поставила на стол. В коробке лежал полицейский «кольт» тридцать восьмого калибра и пачка патронов.

Энсон вынул револьвер из коробки, убедился, что он не заряжен, взвесил на ладони.

– Фил им пользуется? – спросил он.

– Почему тебя это интересует? – спросила Мэг.

– Он заметит, если я позаимствую пистолет на одну ночь?

Она вздрогнула.

– А ты не догадываешься? – раздраженно спросил он, кладя оружие в карман. – Или, может быть, ты забыла, что нам надо добыть три тысячи?

Мэг не ответила. Энсон молча отсчитал шесть патронов и сунул их в карман вместе с револьвером.

Уже вечерело, когда Энсон остановил машину возле автомастерской «Колтекс», находившейся недалеко от дороги в Брент. Пока техник наполнял бак и протирал капот автомобиля, Энсон зашел в помещение конторы и направился к туалету. Оставив дверь приоткрытой, он внимательно осмотрел оттуда маленькую комнатку со столом, полкой и огромным допотопным сейфом. Два довольно широких окна выходили на шоссе. Удовлетворенный осмотром, Энсон вернулся к машине.

– Станция открыта всю ночь? – спросил он, расплачиваясь с техником.

– Да, сэр. Ночью тут дежурит мой сменщик, – ответил тот и, пересчитав деньги, удалился обслуживать следующего клиента.

Несколько месяцев назад Энсон предлагал хозяину станции застраховать выручку. Он знал, что в сейфе почти всегда бывает три-четыре тысячи долларов. И после того, как он увидел револьвер Барлоу, ему пришла идея обчистить этот сейф и таким образом раздобыть начальный капитал для задуманного предприятия. Сигнализации на станции не было, и поэтому Энсон надеялся захватить выручку без особого труда. Он решил ворваться на станцию около четырех часов утра и, угрожая револьвером, заставить дежурного техника открыть сейф. Если повезет, у него будут деньги, чтобы расплатиться с Джо Дунканом и внести первый взнос за полис на пятьдесят тысяч долларов – ту сумму, на которую он рассчитывал застраховать Барлоу.

Возвратившись в «Марлборо», Энсон сел на кровать и внимательно осмотрел револьвер. Убедившись, что оружие в полном порядке, он загнал в барабан шесть патронов и сунул «кольт» в карман. Потом спустился в бар и заказал нераспечатанную бутылку бордо: ему была нужна пробка. В девять часов он оплатил счет, положил в карман пробку и прошел через холл в мужской туалет. Старый негр-швейцар, дремавший в кресле, окинул Энсона равнодушным взглядом и вновь закрыл глаза.

Медленно моя руки, Энсон разглядывал в зеркале отражение гардероба, где висело множество разных пальто и шляп. Потом он пересек коридор и, выйдя в гардероб, спокойно снял с вешалки поношенное полосатое зелено-коричневое пальто и тирольскую шляпу с пером. Выйдя через служебный вход, Энсон бросил свернутую в узел одежду в багажник машины, вернулся в свой номер, лег на кровать и принялся обдумывать план действия.

Уже второй год Гарри Вэббер дежурил по ночам в автомастерской «Колтекс». Работы было немного, и поэтому он коротал время, читая шпионские романы.

Около четырех утра Гарри сварил себе кофе и уже собирался устроиться поудобней в старом кресле, чтобы продолжить чтение романа, когда стеклянная входная дверь бесшумно распахнулась. Гарри поднял глаза и медленно поставил чашку на стол. Выскользнувшая из его рук книга глухо шлепнулась на пол.

Перед столом стоял высокий чернобровый мужчина в тирольской шляпе и нелепом полосатом пальто. Нижняя часть его лица была замотана шарфом, в правой руке поблескивал огромный черный «кольт», дуло которого смотрело прямо в живот Гарри.

– Я вообще-то не собираюсь тебя убивать, малыш, – спокойно произнес бандит, – но, если ты будешь упорствовать, мне, видимо, придется проделать эту неприятную операцию. Ты понимаешь, что я пришел за деньгами? Ну-ка, открой этот железный гроб, да побыстрее!

– Сию минуту, – пробормотал полуживой от страха Гарри и чуть было не добавил «сэр».

Налетчик обошел стол и направился к туалету, держа револьвер нацеленным на Гарри. Он открыл дверь туалетной комнаты и остановился за ней так, что его нельзя было заметить с улицы.

– Открывай сейф! – нетерпеливо повторил он команду. – Чего тянешь?

Гарри выдвинул нижний ящик стола, в котором рядом с ключом от сейфа лежал автоматический пистолет сорок пятого калибра, купленный владельцем мастерской на всякий случай. Мальчишка посмотрел на оружие и заколебался. Успеет ли он схватить пистолет и выстрелить первым? Энсон заметил, как нерешительно топчется возле стола Гарри, и понял, что в ящике лежит револьвер.

– Не двигаться! – заорал он. – Назад! Руки вверх, щенок!

Крик привел Гарри в ужас. Он безропотно отошел от стола и поднял руки. Энсон приблизился, взял револьвер и, возвратившись в свое укрытие, положил оружие на кафельный пол возле порога.

– Отпирай сейф! – гаркнул он. – Да пошевеливайся, не то уложу на месте!

Гарри повиновался. Тяжелая дверца сейфа, скрипнув, распахнулась. Энсон бросил встревоженный взгляд в окно.

– Отойди в сторону, стань лицом к стене и не шевелись, – приказал он.

Гарри мгновенно выполнил команду. Энсон подошел к сейфу, наклонился и вытащил из него большую жестяную коробку. Открыв ее, он взволнованно перевел дух: в коробке лежали толстые пачки ассигнаций. Энсон начал лихорадочно запихивать деньги в карманы, когда до его слуха донесся шум мотора полицейского «харлея». «Проедет или остановится? – подумал он, судорожным движением швыряя пустую коробку обратно в сейф. – Господи, хоть бы пронесло!»

– Сядь за стол, – сдавленным голосом приказал он Гарри. – Быстро! И учти: тебя, в случае чего, пристрелю первым.

Гарри направился к столу и медленно сел в кресло. Мотор мотоцикла коротко взревел у самой двери мастерской и затих. Лоб Энсона покрылся холодным потом. Метнувшись к туалету, он прикрыл за собой дверь, оставив лишь маленькую щелку, и тихо выругался: через щель не было видно Гарри.

Паренек огляделся, удостоверился, что находится вне поля зрения грабителя, и, быстро схватив блокнот, написал: «Нападение. Вооруженный человек в туалете».

Дверь распахнулась, и вошел громадный розовощекий полицейский. Он частенько наведывался сюда по ночам, и Гарри обычно угощал его чашечкой кофе.

– Привет, дружок, – бодро сказал полицейский, – решил вот к тебе заглянуть. Может, думаю, угостишь кофейком, как вчера.

Энсон оглядел маленькое темное помещение туалета и сразу понял, что попал в ловушку. Окошко было слишком высоко и мало, чтобы вылезти через него.

– Сейчас, Том, – произнес Гарри, немного успокоенный присутствием полицейского. – Кофе готов, я только сполосну кружку.

Страж порядка стянул перчатки, бросил их на стол и сел. Гарри быстро ткнул пальцем в блокнот. Полисмен равнодушно взглянул на листок и вскинул брови. Видимо, соображал он туговато.

– Что это за бумагу ты мне суешь? – спросил он и, увидев, как побледнел Гарри, принялся внимательно читать. Мгновение спустя он поднял голову и вздрогнул. Перед ним стоял человек в маске.

– Руки вверх! – хрипло крикнул Энсон и направил пистолет на вытаращившего глаза полицейского. – Живо!

Полисмен медленно встал.

– Быстро к стене, – скомандовал Энсон, – оба!

Гарри отступил и прижался спиной к стене, но полицейский не двигался.

– Ты же не выстрелишь, каналья, – прошипел он сквозь стиснутые зубы и протянул к пистолету свою огромную красную ладонь. – Дай сюда пушку, и пошли со мной.

Энсон не шевельнулся. Он стоял, тяжело дыша и лихорадочно сжимая в ладони мокрую от пота рукоятку револьвера. Мгновение спустя полицейский сделал шаг в его сторону. Страховой агент судорожным движением нажал на спусковой крючок. Полицейский вздрогнул, его розовое лицо исказила гримаса ужаса и боли. Сделав еще несколько шагов в сторону Энсона, он зашатался и тяжело рухнул на пол. Оцепеневший Энсон привалился к двери туалета и тупо посмотрел на распростертое у его ног огромное тело. Потом перевел дух и, немного успокоившись, вырвал из стены телефонный провод. Парализованный ужасом Гарри молча стоял рядом.

Энсон сглотнул слюну, огляделся и, выбежав на улицу, бросился к автомобилю. Пачки денег в карманах брюк били его по ногам.

На следующее утро, после завтрака, Энсон зашел на почту и заполнил чек на 1045 долларов на имя Джо Дункана. Он запечатал чек в конверт вместе с запиской, которой извещал букмекера о том, что никогда больше не будет пользоваться его услугами, опустил письмо в ящик и из ближайшего автомата позвонил Мэг.

Было половина девятого, и, когда Мэг ответила ему сонным сердитым голосом, Энсон понял, что поднял ее с постели.

– Я буду у тебя после обеда, – сказал он, – нужно положить на место ту штуку, которую я брал напрокат.

Он повесил трубку. Энсон отправился из отеля в операционный зал прютаунского отделения Национального банка. Сдав кассиру тысячу долларов, распорядился немедленно перевести деньги на свой счет в Бренте.

У Энсона было запланировано пять служебных визитов. До обеда он успел доставить страховой полис на пять тысяч долларов одному фермеру, встретиться еще с двумя и возвратиться в Прютаун. Тут он купил дневной выпуск «Прютаун гэзетт» и прочел заметку о вооруженном ограблении автомастерской «Колтекс». Из газеты Энсон узнал, что полицейского звали Том Сэнквист, что у него прострелено легкое и что состояние его критическое. У изголовья раненого постоянно дежурят его жена и двенадцатилетний сын. Статья сопровождалась фотографией, на которой был запечатлен Гарри Вэббер, указывающий пальцем на туалет, где прятался грабитель. Расследование поручили лейтенанту Джонсону из полиции Брента.

Энсон отложил газету и заказал обед. Обслуживающий его официант оказался на редкость болтлив. Он тоже читал статью об ограблении и теперь оживленно комментировал ее. Энсон вежливо слушал.

– Ни в коем случае нельзя оставлять такие суммы на ночь, – стрекотал официант, выписывая Энсону счет, – сами ведь бандюг приваживают, дураки. Вы со мной согласны, сэр?

Энсон рассеянно кивнул и покинул ресторан. В холле он встретил двух своих приятелей, тех самых, с которыми накануне коротал вечер в баре. Они тоже оживленно обсуждали нападение на станцию техобслуживания.

– Вряд ли это был местный, – сказал Энсону один из них, – наверняка какой-нибудь залетный бродяга, который сейчас уже в Аризоне, а то и где подальше.

Энсон кивнул, с трудом выдавил улыбку и поспешно откланялся. Сев в автомобиль, он поехал к Мэг.

У полиции не было почти никаких шансов напасть на его след. Гарри Вэббер описал его как высокого широкоплечего детину, плотного, немного грузного телосложения, что явно не соответствовало действительности. Воистину, у страха глаза велики. Паренек хорошо запомнил тирольскую шляпу, но пальто, в котором был Энсон, оказалось, по его описанию, не коричнево-зеленым, а сиреневым. Что же до Сэнквиста, то он был в тяжелом состоянии, и врачи запретили опрашивать его.

Прошлой ночью Энсон, как только возвратился в Прютаун, остановил машину возле первого попавшегося густого кустарника и забросил в него шляпу и пальто. Ограбление мастерской принесло ему 3670 долларов наличными – даже несколько больше, чем он рассчитывал.

Мэг встретила его на пороге дома. Энсон затормозил, вышел из машины и улыбнулся ей.

– Ну, вот и я, – произнес он весело. – Здравствуй.

Она тоже улыбнулась, но одними губами. Было видно, что она сильно взволнована.

– По радио только что передавали последние известия, – сказала она, когда он снял пальто. – Полицейский, которого ранили сегодня ночью, скончался.

Энсон молча вошел в гостиную и протянул руки и пылавшему камину. Мэг остановилась в дверях. Ее лицо было белее мела.

– Ну и что? – спросил он.

– Ты слышал, что я сказала?! – закричала она срывающимся от страха голосом. – Он умер!

Энсон посмотрел ей в глаза и снова удивился своему спокойствию. «В конце концов, этот идиот сам виноват, – подумал он. – Вел бы себя как полагается, и все было бы хорошо. Жил бы сейчас да радовался».

– Ну и что? – повторил он.

– Ведь это ты его убил, да?

Энсон бегло осмотрел комнату. «Какая неряха», – подумал он, глядя на остатки завтрака на столе. Он поморщился, чувствуя, как его охватывает отвращение, вынул из кармана «кольт», тщательно вытер его платком и, положив в футляр, запрятал в ящик буфета. Затем бросил в коробку оставшиеся пять патронов, предварительно так же тщательно протерев их.

– Ты брал шесть патронов, Джо… – выдавила Мэг.

– Думаешь, Фил заметит, что одного не хватает?

– Значит, ты убил человека! – простонала она.

Энсон схватил ее за руку и привлек к себе.

– Это только начало, – прошептал он, гладя ее вздрагивающие плечи. – Ты ведь сама сказала, что готова на все, Мэг. Поверь, когда затеваешь такое дело, выбора не остается. Мне пришлось его убить. Ради нашего счастья, Мэг… Теперь у меня есть деньги, чтобы выполнить весь план. Наш с тобой план… Теперь все… теперь ты со мной, и отступать тебе некуда.

– Расскажи мне о себе, Мэг, – попросил Энсон полчаса спустя. Он сидел перед огнем в большом ветхом кресле, Мэг прилегла на диван. – Я спрашиваю не из праздного любопытства. Чем больше я буду знать о тебе, тем лучше. Мне совсем не хочется, чтобы ты кончила в газовой камере.

Мэг вздрогнула.

– Мне страшно, Джон, – тихо проговорила она. – Я начинаю бояться тебя.

– Лучше бояться меня, чем Мэддокса, – ответил он. – В тот день, когда ты предъявишь требование о выплате страховки, он возьмет тебя на заметку и станет подозревать, даже если у тебя будет стопроцентное алиби, учти это. И первым делом он начнет рыться в твоем прошлом, поэтому мне надо знать заранее, есть ли ему за что зацепиться.

– Думаю, что нет.

– Ты случайно не привлекалась раньше к суду?

– Бог с тобой, Джон!

– А как по части неприятностей с полицией?

– Однажды я превысила скорость. Если это можно считать неприятностью…

– Что ты делала до замужества?

– Работала служащей в отеле «Коннот-армз» в Лос-Анжелесе.

– Надеюсь, там не сдавали комнат на час?

– Разумеется, нет.

– А еще раньше чем ты занималась?

– Работала в баре. Заставляла посетителей заказывать выпивку.

– Ты когда-нибудь водила этих посетителей к себе?

– Нет! – вскричала она, краснея от ярости. – Да неужели этот твой треклятый Мэддокс будет задавать такие вопросы, прежде чем заплатить по полису?

– Нет, но если полис покажется ему подозрительным, он пустит по твоим следам одну из своих ищеек и разнюхает о тебе буквально все, в этом ты можешь не сомневаться.

Мэг поднялась с дивана и удрученно вздохнула:

– Если б я знала, как все это сложно, никогда не согласилась бы впутаться вместе с тобой в такое дело.

– Теперь поздно давать задний ход. Ты, конечно, еще можешь отказаться, но тогда плакали твои пятьдесят тысяч… Ну ладно, что ты делала до того, как стала работать в баре?

– Жила с матерью, – ответила она, не глядя на него.

– У тебя были любовники после того, как ты вышла за Барлоу?

– Кроме тебя, ни одного.

– Кто-нибудь знает, что ты несчастлива в браке?

Она отрицательно покачала головой.

– У нас ведь никто не бывает, Джон.

– Может, твой муж кому-то на тебя жаловался?

– Уверена, что нет.

Энсон облокотился на спинку кресла и задумался.

– Хорошо, – произнес он наконец, – будем считать, что ты со мной откровенна. Учти, это в твоих же интересах. Мэддокс…

– Господи, да помолчи ты про своего Мэддокса! Он что, Синяя Борода?

Энсон вытащил из кармана сигареты и закурил.

– Теперь обдумаем следующий шаг. Твой муж будет дома завтра вечером?

– Он всегда дома, кроме понедельников и четвергов.

– Я приду в половине девятого. Постарайся сделать так, чтобы дверь была открыта и я мог попасть в дом. Если, чего доброго, он сам выйдет меня встречать, то мне не пройти дальше холла, а там, сама понимаешь, серьезного разговора не получится…

– Учти, что Фил страшно упрям, – напомнила Мэг.

– Твое дело – открыть дверь и впустить меня. Все остальное – моя забота. Ну, а сейчас мне пора, извини.

Подобно большинству слабых натур, Барлоу был не только упрямцем, но и грубияном, поэтому, когда Энсон, войдя следующим вечером в гостиную, увидел сидевшего у камина хозяина дома, он сразу же заметил в его взгляде тупую свирепую враждебность.

Поприветствовав Барлоу и представившись, Энсон не мешкая приступил к делу и заговорил было о целесообразности страхования жизни, но хозяин дома, как и предупреждала Мэг, нетерпеливым жестом оборвал страхового агента на полуслове и довольно грубо сказал:

– Все это меня нисколько не интересует, мистер. Я никогда в жизни ничего не страховал и не собираюсь. Будьте любезны поплотнее прикрыть за собой дверь, когда выйдете отсюда.

Энсон пустил в ход чарующую улыбку.

– Я специально приехал к вам из Брента, – сказал он. – Выслушайте, по крайней мере, что я хочу вам сказать.

– Никто не просил вас тащиться сюда на ночь глядя, – буркнул Барлоу и, повернувшись в сторону Мэг, спросил ее: – Зачем ты его впустила? Ты же знаешь, что я никогда не принимаю страховых агентов.

С этими словами он отвернулся и уткнулся в газету.

– Разумеется, если я вам мешаю, я уйду, – сказал Энсон, обращаясь к газете, которой загородился Барлоу, – но мне казалось, что возможность застраховать свою жизнь должна в наши дни заинтересовать здравомыслящего человека. Преступность, знаете, и все такое… И потом, мне рекомендовали зайти к вам.

Барлоу опустил газету и злобно взглянул на Энсона.

– Вам рекомендовали? Что вы хотите этим сказать? Кто рекомендовал?

– Мистер Хаммерштейн, директор магазина Фремели. Он подписал договор о страховании жизни и рекомендовал мне вас в качестве возможного клиента.

Барлоу покраснел.

– Мистер Хаммерштейн назвал вам мою фамилию? – взволнованно переспросил он.