Текст книги "Минутная слабость"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Теперь вы знаете, где искать вашу машину. Пока.

Он зашагал к своему автомобилю.

Подъехав к аптеке, Сэм заперся в душной телефонной будке и нашел в справочнике Анну Лукас. Набрал ее номер. Ожидая соединения, посмотрел на свои часы. Они показывали половину десятого.

Раздался щелчок, и девушка произнесла:

– Алло?

– Мисс Лукас?

– Да, это я.

– У вас водительские права номер 559700. Верно?

– Я не помню номер. Я их потеряла. Вы нашли мои права?

– При каких обстоятельствах вы их потеряли?

– У меня украли сумочку.

– Вы заявили в полицию о пропаже?

– Конечно. Два дня назад. С кем я говорю?

– Вы брали два дня назад машину в бюро проката?

– Нет. Вы из полиции?

– Возможно, да, – ответил Керш. – Возможно, нет.

Он повесил трубку и помчался в свою контору.

Хомер Хеа разворачивал бумагу, в которой лежали сэндвичи с толстыми ломтями говядины.

– Вот что я надеялся найти, – сказал Керш, хватая сразу два сэндвича.

Он устроился с ними в кресле, стоящем напротив письменного стола Хеа. Хеа вздохнул и посмотрел на Люсиль.

– Попроси мальчишку принести еще бутербродов и пакет кофе.

Керш поглощал пищу с жадностью. Расправившись с двумя сэндвичами, он поглядел на те, что лежали перед Хеа, но Хомер прикрыл их рукой.

– Обожди… это мои.

Керш потянулся к кофе, но Хеа опередил зятя. – Это тоже мое, – произнес Хомер, оттолкнув руку Сэма.

– Что за свинство! – обиженно проговорил Керш. – Пока я в поте лица зарабатываю деньги, вы сидите тут и набиваете живот.

Люсиль появилась с новыми сэндвичами и пакетом кофе. Керш снова набросился на еду.

– Этот Барнетт действительно псих? – спросил он, не прожевав кусок.

– Несомненно, – ответил Хеа, рот которого тоже был полон. – Пару лет назад он угодил в автокатастрофу и получил травму черепа.

Керш налил себе кофе, доел сэндвич, затем поведал тестю о событиях истекшего дня. В начале его рассказа Хеа перестал жевать, он ловил каждое слово зятя. Его маленькие глаза застыли на месте.

– Похоже, этот сумасшедший убил женщину, – заключил Керш. – Его зажигалка лежала на кровати, а куртка залита кровью. Террелл придет в неописуемый восторг.

– История с машиной мне непонятна, – сказал Хеа, взяв из свертка последний сэндвич. – Что за женщина взяла автомобиль? По-твоему, это была не Анна Лукас?

– Да. Но мы можем это проверить. Думаю, какая-то женщина украла сумочку Анны и воспользовалась ее правами, чтобы взять машину напрокат. Но зачем? Как куртка Барнетта попала в машину? Знаете, располагая такой информацией, мы сможем вытянуть из Джоан Парнелл значительно большую сумму, чем тысяча долларов.

– Мы теряем время, – вмешалась Люсиль. – Террелл будет недоволен задержкой. Сэму следовало тотчас отправиться в управление и сообщить о найденных зажигалке, куртке и машине.

– Я как раз собирался сделать это, но наш умник сказал «нет». – Он посмотрел на Хеа. – Вы хотите сами пойти в полицию, да?

Хеа облизал свой большой толстый палец, убедился, что сверток опустел, с сожалением смял бумагу и швырнул ее в корзину для мусора. Закурил сигару, выдул из себя дым к потолку.

– Нет, у меня есть другая идея, Сэмми, – сказал он. – Я сейчас все тщательно взвесил. Если действовать с умом, это дело может принести большой, очень большой доход.

– Это я уже от вас слышал, – сказал Керш, уставясь на Хеа. – Сколько, по-вашему, нам удастся теперь содрать с мисс Парнелл?

– Мы поступим иначе, – сказал Хеа.

Он машинально потянулся к сэндвичу Керша, но теперь зять опередил его.

– Я думал, ты не хочешь его есть, – обиженно произнес Хеа.

– Нет, хочу… продолжайте.

Вздохнув, Хеа сложил руки на своем огромном животе.

– Завтра утром Люсиль отнесет эти пятьсот долларов мисс Парнелл. Она скажет женщине, что мы отказываемся от этой работы. Люсиль объяснит, что я поговорил с Терреллом, и он запретил нам расследовать убийство. Люсиль вернет деньги мисс Парнелл.

Керш уставился на Хеа, словно решив, что тесть сошел с ума.

– Он объелся, – сказал Сэм жене. – Теперь у него в голове пища.

– Каким образом мы получим большой доход? – спросила Люсиль.

Хеа улыбнулся дочери.

– В этом нам поможет Валери Барнетт… кто же еще?

Керш застыл, сидя на стуле. Его мордочка хорька приобрела сосредоточенное выражение.

– Погодите…

Хеа остановил его, подняв большую пухлую руку.

– Такой шанс бывает раз в жизни, Сэмми. У Барнеттов есть деньги, а Треверс – мультимиллионер. Неужели он допустит, чтобы его зятя судили как убийцу? Чтобы мужа его дочери упекли навеки в психушку для опасных преступников?

Керш растерянно поежился.

– Известно ли вам такое слово – шантаж? Знаете, каким сроком это пахнет?

– Известно ли тебе, что такое половина миллиона долларов? – парировал Хеа, расправив свои могучие плечи и уставившись на Керша. – Треверс охотно выкупит зажигалку и куртку за пятьсот тысяч. Увидишь… я сам этим займусь. Предоставь действовать мне.

– Да, меня увольте. – Керш поднялся на ноги. – Меня устраивает моя нынешняя жизнь. Я не собираюсь садиться на четырнадцать лет в тюрьму, только чтобы угодить вам.

– Ты угодишь не мне, – спокойно ответил Хеа. – Часть этой суммы достанется тебе.

Керш направился к двери, замер, затем медленно вернулся к своему креслу.

– Вы уверены, что вам удастся провернуть это дельце?

– Уверен. Подумай, Сэмми. Пока что полицейские не подозревают Барнетта. С нашими вещественными доказательствами у него нет ни одного шанса. Барнетта упрячут в психушку до конца его жизни. Треверс заплатил бы и больше, чем полмиллиона, чтобы избежать этого. Я сам все сделаю, Сэмми. Ты уже и так славно потрудился, теперь мой черед, а добычу мы поделим пополам.

– А моя доля? – спросила Люсиль.

Алчность изуродовала ее худое лицо.

Керш с ненавистью посмотрел на Люсиль.

– Ты – моя жена… ты это не забыла?

– Делим деньги на три равные части, – заявила Люсиль, – или делить будет нечего.

Мужчины переглянулись; Хеа, хорошо знавший свою дочь, вздохнул и покорно промолвил:

– Значит, делим на троих.

Глава пятая

Увидев въезд в «Парк Мотель», Ли Харди остановил свой «кадиллак» на обочине.

– Ну, ребята, побудьте здесь, но не показывайтесь никому на глаза, – сказал он. – Возможно, вы мне и не понадобитесь, да только вряд ли.

Джеко Смит негромко икнул, вытаскивая свое грузное тело из автомобиля. Мо Линкольн, пахнущий новыми духами, которые подарил ему Джеко, выскользнул из «кадиллака» вслед за своим другом.

– Полюбуйтесь луной, – сказал Харди. – Без моей команды ничего не предпринимать.

– Хорошо, дорогой, – отозвался Джеко. – Если мы понадобимся, ты нас позовешь.

Оставив их на шоссе, Харди подъехал к мотелю. Часы показывали пять минут одиннадцатого. Хенеки ждал его. Когда Харди вошел в тесную контору, Хенеки, заметивший его автомобиль, стоял возле письменного стола.

– Проходите же, мистер Харди, – сказал Хенеки. – Хорошо, что вы смогли прийти.

Харди сел на стул напротив стола Хенеки.

– Вы сказали, что дело срочное и личное, – недружелюбно произнес он. – Надеюсь, я прокатился не напрасно. Что случилось?

Хенеки сел. Сердце его трепыхалось, на лице выступили капельки пота.

– Нечто такое, о чем нам следует потолковать, мистер Харди. Но не по открытой телефонной линии.

– Что случилось? – повторил Харди.

– Сью Парнелл, – произнес Хенеки.

Он перевел взгляд с Харди на окно и затем на дверь. Рука Хенеки лежала на рукоятке спрятанного за спиной револьвера.

– Я тут ни при чем, – сказал Харди.

Хенеки, поколебавшись, заставил себя улыбнуться.

– Что ж, это хорошо. Значит, она мне все налгала. Извините меня, мистер Харди, что я заставил вас понапрасну совершить эту поездку. Теперь я могу отправиться к Терреллу и поговорить с ним.

Мужчины уставились друг на друга, затем Харди потер рукой свой гладкий, чисто выбритый подбородок.

– Вы можете нажить себе неприятности, – с металлом в голосе произнес он.

– Не думаю, – стараясь говорить беспечным тоном, заявил Хенеки. – Я достаточно стар, чтобы не бояться за себя. Мне казалось, что Сью Парнелл что-то значила для вас, поэтому я не стал сразу все выкладывать полицейским. Я решил, что мы с вами можем договориться. Но раз я ошибся, я еще успею побеседовать с Терреллом, ничем не рискуя.

– К чему вы клоните? – спросил Харди, подавшись вперед.

– Я познакомился со Сью более двух лет тому назад, – сказал Хенеки. – Она заключила со мной соглашение. Когда у нее было свидание с клиентом, которого она не хотела вести домой, Сью приводила его сюда. Конечно, мне грозили неприятности… это безнравственно и все такое, но, думаю, Террелл простит меня, если я расскажу ему о вас.

Харди со свистом втянул в себя воздух.

– И что вы ему сообщите?

– То, что мне поведала Сью, – сказал Хенеки, не отводя глаз от двери и окна.

Том боялся, что Джеко Смит и его приятель в любой момент могут появиться в конторе. Он до боли в суставах сжал рукоятку револьвера.

– И что она вам сказала? – спросил Харди.

– То, что она вас шантажировала. Возможно, она лгала, не знаю. Она сказала, что порвала с вами и может упрятать вас за решетку на десять лет. Вечером перед своей смертью она пришла ко мне и сказала, что ждет вас. Вы должны были заплатить ей пять тысяч долларов за молчание. Она вас боялась. Сью попросила меня приглядывать за ее коттеджем. Если я не был пьян и это мне не приснилось, я видел, как вы приехали в час ночи, а убыли минут через тридцать. Мне могло это почудиться, но я убежден, что так оно и было.

– Вы рехнулись! – проревел Харди.

В его глазах бушевала едва сдерживаемая ярость. – Я и близко не подходил к вашему притону.

Хенеки пожал плечами.

– Значит, мистер Харди, мне это приснилось, а Сью лгала.

Харди встал.

– Теперь слушайте, Хенеки, я вас предупреждаю. Одно лишнее слово полиции, и вам крышка. Я не шучу! Я был дома, когда убивали эту шлюху, я могу это доказать. Не суйте свой нос куда не следует, если хотите жить.

– Я вас слышу, мистер Харди, – сказал Хенеки, – Сью мне доверяла. Она вручила мне конверт, который она выкрала из вашего сейфа. Он хранится в моем банке. Даже если полиция не докажет, что вы убили ее, все равно, стоит им ознакомиться с его содержимым, и вам не отвертеться от тюрьмы.

Харди постоял не двигаясь, потом снова сел.

– Конверт у вас?

– В моем банке, мистер Харди; я распорядился, чтобы в случае моей смерти его передали полиции.

– Что случилось с пятью тысячами долларов, которые я дал этой сучке?

Хенеки пожал плечами.

– Не знаю, мистер Харди. Возможно, их прихватили легавые… вы ведь знаете полицейских.

– Знаете, что я думаю? По-моему, когда я ушел от Сью, вы проникли в ее коттедж, убили женщину и забрали пять тысяч. Эта версия заинтересует Террелла, он захочет ее проверить.

– Верно. – Хенеки улыбнулся. – Он может осложнить мою жизнь, но в еще большей степени – вашу. Я готов рискнуть, а вы?

Харди задумался, потер подбородок, потом пожал плечами.

– О’кей, мерзавец, сколько?

Хенеки разжал пальцы, сжимавшие рукоятку револьвера.

– У меня тоже неприятности, мистер Харди. Меня отсюда выживают. Я должен уехать. Исчезнуть…

– Сколько? – прорычал Харди.

– Пять тысяч; я возвращаю вам конверт, и вы больше никогда со мной не встретитесь.

Харди извлек из кармана рубашки пачку сигарет. Выбив из нее сигарету, он закурил.

– О’кей, договорились, – сказал он. – Достаньте конверт, утром я привезу пять тысяч.

– Приезжайте один, мистер Харди, – сказал Хенеки. – Встретимся в этой конторе. Если за это время со мной что-нибудь произойдет, управляющий банком знает, как ему поступить.

– Вы об этом уже говорили. Я знаю, когда следует расстаться с деньгами. Вы получите деньги, негодяй, но советую вам после этого побыстрей отсюда смотаться. Если потом вы случайно натолкнетесь на Джеко, я ни за что не отвечаю.

Хенеки вытащил револьвер из заднего кармана брюк и положил его на стол.

– К вашему сведению, мистер Харди, я тоже не отвечаю за жизнь Джеко.

Харди посмотрел ему в глаза, затем встал.

– Значит, утром, около одиннадцати, – сказал он, – но не рассчитывайте на то, что вам удастся повторить этот трюк. Пять тысяч, и не цента больше.

– Мне нужны только подъемные, – сказал Хенеки.

Впервые с момента появления Харди в конторе Том начал успокаиваться.

– Больше я у вас ничего не попрошу.

Харди вышел из домика, пересек освещенную стоянку и сел в автомобиль. Из громкоговорителей, висевших на деревьях, доносились звуки джаза. Фонарики, висящие между коттеджами, создавали иллюзию уюта. Хенеки, тяжело дыша и держа револьвер в руке, проводил взглядом Харди.

Ли вырулил на шоссе, вышел из машины и приблизился к ждавшим его на траве Джеко и Мо.

– Он требует денег, – сказал Харди, бросив недокуренную сигарету в темноту. – Он может посадить меня на десять лет. Займись им. Он утверждает, что его свидетельские показания хранятся в банке; он якобы распорядился, чтобы в случае его смерти бумагу передали в полицию. Он блефует. Я хочу, чтобы вы двое обработали Хенеки и забрали у него бумагу. Это для меня важно. Вы получите тысячу долларов.

Мо вытянул вперед свои изящные длинные руки и радостно улыбнулся.

– Давненько я никого не метелил. С удовольствием исполню ваше поручение, мистер Харди.

Харди посмотрел на Джеко, грудой жира лежавшего на траве.

– Мы им займемся, дорогой, – сказал Джеко, – но что прикажешь сделать с уродом после того, как мы заберем у него бумагу?

– Его надо ликвидировать, Джеко.

– Мо клянчит у меня новую машину. Он, верно, думает, что я печатаю деньги. Две тысячи, дорогой, и мы провернем это дельце.

– Хорошо, две тысячи, – без колебаний согласился Харди. – Осторожно… у него револьвер.

Мо поднялся с травы. Он сделал антраша перед Джеко, который с восхищением смотрел на друга, потом два сальто на месте, после чего протянул тонкую коричневую руку Джеко и помог ему встать на ноги.

– Подождите, когда мотель закроется, – сказал Харди. – Выясните, где он спит. Караульте его там. Я останусь здесь. Помните о револьвере.

Когда они зашагали, Харди бросил им вдогонку:

– Он прихватил пять тысяч у Сью Парнелл. Они мне тоже нужны.

В начале второго Хенеки отключил яркую неоновую вывеску. Почти во всех коттеджах уже погасли лампы. Хенеки запер контору и шагнул в теплую, душную ночь. Хотя он был уверен в том, что ему удалось испугать Харди, все же хозяин мотеля не терял бдительности. В руке у него был револьвер. Он тщательно осмотрел залитое светом пространство, отделявшее Хенеки от его коттеджа. Кое-где на крылечках сидели люди, они любовались луной, беседовали, курили перед сном. Их присутствие успокаивало Хенеки.

Он медленно направился к себе, останавливаясь кое-где, чтобы переброситься парой слов с отдыхающими. Наконец Том достиг своего домика. Взбудораженному Хенеки не хотелось спать. Он сел в плетеное кресло, стоявшее на крыльце, и закурил сигарету. Завтра в это самое время он будет располагать уже десятью тысячами долларов: пять тысяч он забрал у Сью Парнелл, пять получит от Харди. С такими деньгами он сможет улететь в Нью-Йорк и затеряться там. Пора покидать Майами. Минут тридцать он сидел, размышляя о том, чем он займется в Нью-Йорке. Он не умел планировать свою жизнь. «Лучше подождать, когда я окажусь в Нью-Йорке», – подумал Хенеки. Он взглянул на часы. Без двадцати минут два. Он подавил зевок. Все остальные коттеджи уже погрузились во мрак. Пора ложиться. Сейчас Харди уже в городе. Хенеки решил, что Харди не представляет для него опасности. Харди был достаточно умен, чтобы признать себя побежденным. Хенеки встал, потянулся, затем открыл дверь коттеджа и шагнул в душную темноту.

Когда он коснулся рукой выключателя, собираясь зажечь свет, сильно надушенная рука зажала его рот и нос. Хенеки показалось, будто лошадь ударила его в живот своим копытом.

Мо отыскал в ванной незакрепленную пластину кафеля. Он поднял ее, сунул руку в открывшуюся полость и извлек оттуда запечатанный конверт. Затем вытащил из тайника пухлую пачку купюр. Поставил кафель на место и вернулся в гостиную.

Джеко, развалившись в кресле, вытирал пот с лица. Хенеки лежал на диване, тихонько постанывая сквозь засунутый в рот кляп.

– Нашел, милый? – спросил Джеко.

Мо протянул ему конверт и деньги. Они посмотрели на Хенеки, потом друг на друга.

– Отнеси это мистеру Харди, – сказал Джеко. – Пусть он посмотрит, то ли это, что ему нужно.

Он вынул из кармана плитку шоколада и отправил кусочек в свой маленький влажный рот.

Мо исчез в темноте. Он быстро добежал до Харди, сидевшего в «кадиллаке».

– Боже мой! – выпалил Харди. – Как долго вы возились! Уже почти четверть часа.

На лице Мо появилась зловещая улыбка.

– Этот тип оказался упрямым. Он еще сопротивлялся. Это то, что вам нужно, мистер Харди? – сказал Мо.

Харди взял деньги и конверт. Сломав печать, он проглядел его содержимое.

– Да…

Он вылез из машины, взял зажигалку и поджег бумагу. Пока она горела, он спросил Мо:

– Что с Хенеки?

Мо улыбнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы.

– Сейчас он неважно себя чувствует, мистер Харди. Ему очень плохо. Я вернусь и облегчу его участь.

Харди ощутил спазм в горле. Он никогда прежде не поручал им убивать человека. Они напоминали обученных животных. Были готовы исполнить любое его задание. Он колебался. «Пока Хенеки жив, мне угрожает опасность», – напомнил себе Харди.

– Что ты тут болтаешься, как обезьяна на ветке? – рявкнул он. – Ступай к Джеко.

Мо исполнил четкое сальто и нырнул в темноту.

Джеко жевал шоколад, когда Мо появился в коттедже.

– Все в порядке, – быстро проговорил Мо. – Мистер Харди получил то, что хотел.

Джеко вытер липкие пальцы платком. Не переставая двигать челюстями, он поднялся с кресла.

– Надо помочь уроду, – сказал он. – Я уже хочу спать.

Двое мужчин, один – большой и толстый, второ, й – тонкий и надушенный, подошли к лежащему Хенеки Мо наклонился и потрепал Тома по щеке.

– Ты смелый малый, – сказал Мо. – Желаю хорошего отдыха.

Хенеки равнодушно посмотрел на него. Его тело терзала боль. Он был готов умереть.

Изящным движением руки Мо взял подушечку с одного из кресел и положил ее на лицо Хенеки. Затем Мо отвесил поклон Джеко.

– Прошу тебя, садись, мой ненаглядный, – сказал Мо.

Джеко приблизил свою тушу к дивану и, подтянув брюки, уселся громадными ягодицами на подушечку.

Ранним утром Хомер Хеа уже сидел за своим рабочим столом. Он позвонил детективу отеля «Спэниш Бэй» Трассу.

– Я бы хотел поговорить наедине с миссис Барнетт, – сказал Хеа. – Вряд ли она примет меня, если я пошлю ей мою визитную карточку. Что мне делать?

– Как насчет пляжа? – подумав, произнес Трасс. – Ежедневно с десяти до двенадцати утра она лежит на пляже. Приезжайте сюда к десяти, я покажу вам ее. А в чем дело?

– Я приеду к десяти минутам одиннадцатого, – сказал Хеа и опустил трубку.

Он подошел к сейфу, открыл его, взял оттуда зажигалку и куртку Барнетта. Сунул зажигалку в карман и положил куртку на стол. Позвонил Люсиль. Войдя в кабинет, она вопросительно посмотрела на отца.

– Будь добра, заверни куртку, – сказал Хеа.

Люсиль поглядела на куртку, потом снова на отца.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? – спросила она. – Мне это не нравится. Судя по прессе, Треверс – малый не промах, он очень опасен.

Хеа улыбнулся дочери.

– Не беспокойся, – сказал он. – Сначала я поговорю с его дочерью. Если кто-то способен уговорить Треверса расстаться с половиной миллиона, так это она.

Люсиль пожала плечами.

– Хорошо, но помни: я тебя предупредила.

Она с гримасой отвращения взяла куртку и унесла ее.

Хеа зажег сигару и сел в кресло. Нахмурившись, посмотрел в окно. «Я рискую, – подумал он. – Но пятьсот тысяч долларов – слишком большой соблазн». Говорить с миссис Барнетт следует крайне осторожно. Почувствовав малейшую опасность, он тотчас откланяется.

Через десять минут он надел на голову свою желтую панаму, взял завернутую в бумагу куртку и медленно, тяжело зашагал к лифту. Выйдя на улицу, он забрался в свой автомобиль и поехал в отель «Спэниш Бэй».

Он нашел Трасса, мордастого, розовощекого отставного полицейского, который ждал Хеа. Мужчины прошли вдоль цветника по дорожке, которая вела на огороженный пляж.

– Если кто-нибудь узнает, что я показал вам миссис Барнетт, – прохрипел Трасс, – я потеряю эту работу. В чем дело?

– Мне надо поговорить с ней, – сказал Хеа. – Да, я уже немолодой человек. Мне за вами не угнаться.

– Ваша беда в том, что вы переедаете, – сказал Трасс, сбавляя шаг. – О чем вы хотите с ней поговорить?

– Это личное дело, Генри. Не представляющее для вас интереса.

Трасс настороженно посмотрел на Хеа, затем остановился перед пляжем. В этот ранний час на песке было мало людей.

Трасс указал на далекую фигурку сидящей под тентом женщины.

– Это она. Я не виноват, если она прогонит вас. Если она закричит, я же вас и вышвырну отсюда.

– Она не закричит, – сказал Хеа. – Вы получите двадцать долларов, Генри.

Сжав рукой сверток, он неторопливо направился к тому месту, где сидела Вал.

На душе у нее было скверно. Прежде чем отправиться на пляж, она позвонила доктору Густаву. Он сказал, что состояние Криса ухудшилось.

– Вам не следует тревожиться, – заверил ее врач. – Такие дни бывают. Он словно что-то замышляет. Думаю, вам стоит навестить его сегодня днем. Возможно, он поговорит с вами.

Вал обещала прийти.

– Держитесь естественно. Расскажите ему, как вы проводите время, – продолжал Густав. – Не спрашивайте, его ни о чем. Есть шанс, что он откроется вам.

После этого разговора Вал едва заставила себя пойти на пляж, но сейчас она была рада тому, что находится здесь. Тут было тихо, и она могла немного расслабиться.

Она увидела ковыляющего по песку очень полного пожилого человека в мятом костюме и выцветшей панаме. Любопытно, кто он такой, подумала она и поняла, что он направляется к ней. Она тотчас отвернулась. Раскрыв пляжную сумку, взяла оттуда пачку сигарет.

Толстяк приблизился к ней. Когда она выбила сигарету из пачки, он произнес:

– Позвольте, мадам.

Изысканным жестом он приподнял шляпу и щелкнул золотой зажигалкой, зажатой в его огромной лапе.

Вал обернулась.

– Спасибо, не беспокойтесь.

Она уже собралась снова отвернуться, но тут ее взгляд упал на зажигалку. Сердце Вал екнуло, она затаила дыхание.

– Извините за вторжение, мадам, – прошипел Хеа. – Стариковская слабость. Галантность в наше время выходит из моды.

Он погасил огонек зажигалки. Его глаза-буравчики следили за реакцией Вал. Заметив, что она колеблется, он опустил зажигалку в карман. Сдвинув панаму на затылок, он повернулся и медленно зашагал прочь.

– Обождите…

Вал встала. На ней был бледно-голубой пляжный костюм; стройная, прелестная девушка вышла из-под тента на солнце.

Хеа остановился. Они посмотрели друг на друга.

– Эта зажигалка… кажется, я ее уже видела, – срывающимся от волнения голосом произнесла Вал. – Можно посмотреть?

– Ну конечно, мадам, – сказал Хеа.

Он приблизился к Вал. Она ощутила жар, исходивший от необъятного тела Хеа, почувствовала его дыхание.

– Эта зажигалка?

Он вытащил вещицу из кармана, повернул ее надписью к Вал и протянул девушке.

Она уставилась на зажигалку, затем пристально посмотрела на Хеа.

– Ничего не понимаю, – сказала Вал. – Она принадлежит моему мужу. Где вы ее взяли?

Хеа поглядел на зажигалку так, словно впервые видел ее, затем, тяжело ступая, направился к тенту. Кряхтя, сел на песок.

– Давно я не бывал на пляже, – сказал он, осматривая песчаный берег. – Здесь очень приятно. Моя покойная жена обожала пляжи.

Вал смотрела на верхушку желтой панамы, ее сердце билось быстрее обычного. Что-то в этом старом толстом человеке пугало ее.

– Я спросила вас, где вы взяли эту зажигалку, – произнесла она сдавленным голосом.

– Зажигалку? А, я ее нашел.

Хеа наклонил голову, чтобы видеть Вал.

– Не хотите ли сесть, мадам?

– Где вы ее нашли? – не двигаясь, спросила Вал.

– Значит, она принадлежит вашему мужу, – задумчиво промолвил Хеа. – Как он себя чувствует сегодня?

– Вы скажете мне, где вы нашли ее?

– Моя дорогая, не торопите старого немощного человека, – сказал Хеа. – Пожалуйста, сядьте. Вы же не хотите заставить старика стоять на ногах, правда?

Вал опустилась на колени. Она почувствовала, что ее ждет нечто ужасное. Хитрая, самодовольная улыбка незнакомца и его глаза-буравчики говорили Вал о том, что этого внушавшего ей страх человека не следует торопить.

Выдержав долгую паузу, Хеа сказал:

– Вы – миссис Кристофер Барнетт?

– Да.

– Если я не ошибаясь, ваш муж находится в лечебнице?

Пальцы Вал сжались в кулаки; овладев собой, она ответила:

– Да.

– Два дня назад он исчез из отеля, а спустя сутки был найден двумя полицейскими?

– Это опубликовано в газетах, – сказала Вал. – Но вам какое до этого дело?

Зачерпнув ладонью песок, Хеа поднял руку, и песчинки потекли обратно на пляж меж его толстых пальцев.

– Неудивительно, что дети любят играть на пляже, – сказал он и усмехнулся. – Наверное, я совсем постарел. Я бы не отказался сейчас от ведерка и совочка.

Вал молчала. Она смотрела на него с растущим страхом.

– Кажется, у мистера Барнетта отключилось сознание, – после длинной паузы продолжал Хеа, – и он понятия не имеет о том, что он делал ночыо восемнадцатого числа.

Мурашки озноба пробежали по спине Вал. Солнце, казалось, больше не грело ее.

– Вас это, видно, очень тревожит, мадам, – произнес Хеа, многозначительно улыбнувшись. – Даже жены, имеющие нормальных мужей, волнуются, когда не знают, где были их мужья, а уж за сумасшедших приходится волноваться еще сильней.

– Что вам надо? – сказала Вал. – Я не собираюсь вас больше слушать. В чем дело? Откуда у вас эта зажигалка?

Хеа вытащил из бумажника газетную вырезку.

– Не угодно ли взглянуть на это, мадам, – сказал, протягивая бумажку.

Вал с опаской взяла ее. Это было краткое сообщение об убийстве Сью Парнелл, которое произошло в «Парк Мотель»; начальник полиции Террелл в своем интервью утверждал, что преступление, несомненно, совершено сексуальным маньяком.

Газетная вырезка выпала из похолодевших пальцев Вал.

– Я не понимаю, – сказала она.

Хеа вынул зажигалку из кармана.

– Эта зажигалка, принадлежавшая вашему мужу, была найдена возле трупа Сью Парнелл… женщины, зверски убитой маньяком.

Он уставился на Вал и с неприятным удивлением обнаружил, что его слова, казалось, не произвели впечатления на миссис Барнетт.

– Значит, мой муж потерял зажигалку, а убийца ее нашел.

– Ваша вера в невинность сумасшедшего просто трогательна. – Хеа произнес эти слова более грубым тоном, чем собирался. – Я думаю, полицейские расценят этот факт иначе.

Вал встала:

– Тогда мы спросим их. Вы пойдете со мной. Мы встретимся с капитаном Терреллом, и вы поделитесь с ним вашими соображениями.

– Миссис Барнетт, не стоит поддаваться первому порыву, – сказал Хеа, не сдвинувшись с места.

Он подбросил зажигалку в воздух, поймал ее и спрятал в карман.

– Когда ваш муж покидал гостиницу, на нем была спортивная куртка. Нашли его уже без куртки. К счастью для вас обоих, она попала ко мне.

Он сорвал шпагат с бумажного свертка и вытащил куртку. Разложил ее на песке.

– Эти пятна, мадам, – следы крови убитой и распоротой Сью Парнелл!

Вал замерла, посмотрела на куртку и тотчас узнала ее – именно в ней Крис сидел на веранде перед исчезновением. Она увидела отвратительные бурые пятна, покрывавшие переднюю часть куртки. Колени ее подогнулись, и она опустилась на горячий песок.

Хеа наблюдал за ней с неискренней печалью гробовщика.

– Весьма сожалею, мадам, – мягко произнес он. – Весьма сожалею. Похоже, ваш бедный муж в момент полного безумия столкнулся с этой несчастной и убил ее. Мое положение очень серьезное… я…

– Прекратите, гадкий старый лгун! – закричала Вал. – Я не желаю вас слушать! Уходите! Немедленно!

Удивленный Хеа, оглянувшись назад, убедился в том, что никто не услышал крик Вал.

– Пожалуйста, если таково ваше желание, – с достоинством произнес он. – Я никому не навязываю свое общество. Значит, вы хотите, чтобы я отправился в полицию с этими страшными, неоспоримыми вещественными доказательствами?

Вал побледнела, ее глаза сверкали яростью и страхом. Она смотрела на Хеа.

– Что вы предлагаете?

– Я борюсь со своей совестью, – миролюбиво сказал он. – Ваша семья весьма известна. Ваш отец – один из наиболее могущественных людей страны. Я чувствовал, что прежде чем идти в полицию, я должен встретиться с вами. Еще я подумал, что вряд ли вы с вашим отцом захотите, чтобы Криса Барнетта судили за убийство никчемной проститутки и приговорили к пожизненному заключению в психушке для преступников. Я решил, что по крайней мере должен поговорить с вами и выяснить, чего вы хотите на самом деле. Мне кажется, эти убедительные доказательства могут быть уничтожены, и тогда никто, кроме нас с вами, ничего не узнает. Поэтому я не поленился приехать сюда, желая посоветоваться с вами. Но если вы предпочитаете, чтобы я выполнил свой прямой долг, я так и поступлю, хотя и с сожалением.

Побледневшая Вал сидела как каменная, опустив руки на колени. Через несколько секунд она, не глядя на Хеа, тихо произнесла:

– Я понимаю… сколько?

Хеа набрал воздух в свои заплывшие жиром легкие. «Неприятный момент, – подумал Хомер, – но я сыграл неплохо».

– Полмиллиона долларов, мадам, – елейным тоном произнес он. – Вполне разумная сумма. Даже ничтожная, если учесть, что вы получите взамен.

Он извлек визитную карточку из бумажника и бросил ее на песок возле Вал.

– В шесть часов вечера я передам зажигалку и куртку полиции… ровно в шесть, если, конечно, вы мне до этого времени не позвоните.

Он завернул куртку в бумагу и с трудом встал. Приподняв панаму, зашагал по пляжу, оставляя на песке большие, широко расставленные следы.