Текст книги "Фанатик (Следов не оставлять, Опасный пациент, Под давлением силы, Без следов, Считавшийся неистовым)"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 2

Стрелки настенных часов показывали 5.00. Нона Джакси заботливо убрала свой стол, зачехлила пишущую машинку и устало поднялась из-за стола.

Две машинистки, наблюдая за ней, захихикали.

– Не сломай шею, дорогая, – сказала одна из них. – Ни один мужчина этого не стоит.

Нона моргнула.

– Этот стоит, – твердо сказала она и торопливо покинула помещение, направляясь в раздевалку.

Моя руки, она счастливо мурлыкала что-то под нос. Затем причесалась перед зеркалом, припудрила носик и направилась к стоянке машин.

Ноне Джакси исполнилось двадцать пять лет. Это была привлекательная, хотя и не отличающаяся особой красотой женщина, высокая, с хорошей фигурой. Рыжие волосы, голубовато-зеленые глаза и чуть вздернутый носик.

Прошло чуть больше двух лет, как она не работала с Полом Форрестером. Память о нем потускнела, хотя время от времени Нона все же думала о тех днях. На своей нынешней должности ей было скучна, и она с сожалением вспоминала, как интересно было работать с доктором Форрестером. Но к чему лить воду с моста... Она влюбилась. Три месяца назад на званом вечере она познакомилась с молодым человеком, похожим на Грегори Пека, ведущим репортером «Парадиз Геральд», ежедневной городской газеты. Его звали Алек Шерман. С первого взгляда они моментально понравились друг другу. Сегодня был день рождения Алека, и Нона пригласила его на ужин. Это было в первый раз, когда она пригласила его к себе в двухкомнатную квартиру. В первый раз он попробует самолично приготовленные ею блюда, а своим кулинарным искусством Нона по праву гордилась. Придется поспешить, чтобы купить все необходимое, так как от института до города добрых десять миль. А потом надо будет еще приготовить угощение, переодеться к приходу Алека. Встреча была назначена на половину восьмого.

Она скользнула за руль «остин-купера», завела двигатель и подъехала к пропускному пункту.

Увидев приближающуюся машину, охранник поднял стальной шлагбаум и отдал салют. Его лицо озарилось дружелюбной улыбкой: Нона была известным человеком в институте. Она улыбнулась в ответ, помахала рукой и помчалась в направлении города.

В это время движение на трассе было весьма интенсивным, и Нона лавировала, пытаясь обогнать две машины, которые тащились на средней скорости. Это ей удалось, и, так как дорога впереди была относительно свободной, Нона нажала на газ.

Она не обратила никакого внимания на черный «тандерберг», стоящий на обочине. Зато сидевшие в машине двое мужчин ее заметили.

– Это она, – вполголоса проговорил Киган, заводя двигатель и устремляя большую машину вслед юркому «остин-куперу». Мастерски лавируя, он пристроился в хвост машины Ноны.

– Несется сломя голову, – заметил Силк, сдвигая шляпу назад. – Эта молодежь дуреет, когда садится за руль.

– Напротив, она классный водитель, – возразил Киган. – Почти профессионал. Это нам в свое время пригодится.

Силк недоверчиво хмыкнул. Молодых он не жаловал.

Нона быстро доехала до города и сбавила скорость. Ей уже не раз приходилось выслушивать нелицеприятные выговоры дорожной полиции о скорости, с которой она водит машину. Казалось, копам доставляло садистское, удовольствие выводить ее из себя своими нравоучениями. Сейчас ей не хотелось тратить время на объяснения с полицейскими, так что она ехала по проспекту на скорости около тридцати миль в час. «Тандерберг» следовал чуть позади, на расстоянии в несколько ярдов.

Просигналив, она повернула направо, на стоянку возле лучшего магазина в городе.

На ужин она хотела приготовить устрицы, запеченные в беконе, с соусом, состоящим из венгерского сладкого перца, паприки и прочих острых приправ. Это блюдо Нона считала своим шедевром.

Она как раз выбирала баранью лопатку, как вдруг блондин с узким ртом и близко посаженными зелеными глазами едва не упал на нее.

– Простите меня, – сказал он, приподнимая шляпу. – Я поскользнулся. – И растворился в толпе.

Нона повернулась к продавцу.

– Видели? Он едва не упал на меня!

Молодой продавец улыбнулся.

– Что в этом странного, мисс? Когда я вас вижу, тоже едва не падаю.

Нона рассмеялась.

– Хорошо... Впредь мне паука... Побыстрее, пожалуйста... Я тороплюсь.

В дальнем углу магазина на перевернутом ящике сидел Том Фриндли, детектив магазина. У него ныли ноги. Он отдавал себе отчет, что его место в торговом зале, где он должен постоянно маячить, высматривая нечистых на руку покупателей. Однако, прослонявшись без малого четыре часа, он решил немного отдохнуть.

Том вздрогнул, когда чей-то твердый палец постучал по его жирному плечу. Фриндли виновато встрепенулся и глянул на высокого незнакомца со стеклянным глазом и шрамом на щеке.

– Вы сыщик этого магазина? – спросил высокий мужчина.

– Да... а в чем дело? – спросил Фриндли, пытаясь собраться с мыслями.

– Там девушка, в зале самообслуживания, – сказал высокий мужчина. – Ею стоит заинтересоваться. Она только что была в отделе бижутерии. И прекрасно поработала.

– Черт возьми! – воскликнул Фриндли. – Где она?

– В мясном отделе. Не упустите ее. Рыжеволосая, в белом плаще и синем платье.

– Пойдемте со мной, вы укажете на нее, – сказал Фриндли. – Будете свидетелем. Вы же видели, как она воровала.

Высокий мужчина улыбнулся.

– К чему мне это... Нет, это вы видели, как она воровала. Должны же вы отрабатывать свой хлеб, – и, повернувшись, он мгновенно затерялся в толпе.

Фриндли заколебался, но работа есть работа, и, проклиная свою жизнь, он поковылял в мясной отдел.

Нона как раз закончила выбор продуктов, уплатила по счету и заторопилась к машине, неся в руках два больших пакета. Едва она успела уложить пакеты на заднее сиденье, как вдруг почувствовала, что кто-то крепко взял ее за плечо. Она оглянулась.

Возле нее стоял человек с красным лицом большого любителя пива. Он смотрел на Нону тем жестким взглядом, который бывает только у копов. Выражение испуга на лице девушки укрепило Тома в мысли о том, что она действительно виновна.

– Позвольте вернуть вас в магазин, мисс, – сказал он, беря кисть девушки горячей потной рукой.

– Оставьте меня! – воскликнула Нона. – Немедленно!

– Я детектив этого магазина, мисс, – сказал Фриндли. – Вы пойдете добровольно, или же мне придется позвать полицию?

Патрульный Тим ОБрайен зашел на место парковки автомобилей, как всегда, по привычке осматривая все вокруг. В настоящий момент его интересовали автоматы с кока-колой: здоровяку-ирландцу отчаянно хотелось пить. Обычно во время дежурства он выпивал не меньше пятнадцати бутылок, а сейчас шел пить десятую. Он увидел Тома Фриндли, который разговаривал с рыжеволосой девушкой, крепко держа ее за руку. ОБрайен и Фриндли долгое время проработали вместе. По всему было похоже, что Фриндли поймал воришку.

– Что случилось? – спросил ОБрайен.

– Скажите, чтобы он отпустил меня! – воскликнула Нона. Несмотря на гнев, она все же выглядела испуганной.

– Обычная история, Тим, – сказал Фриндли. – Прихватила кое-что в отделе. Помоги отвести ее в магазин.

– Пойдем, бэби, – сказал ОБрайен. – Там разберемся, что к чему.

– Я тороплюсь... Я не могу... – залепетала Нона. – Вы не правы...

– Я же сказал, разберемся, – ОБрайен нахмурился. – Пойдем!

Ее лицо стало пунцовым, глаза вспыхнули. Нона некоторое время стояла в нерешительности, затем в сопровождении патрульного и Фриндли вернулась в магазин. Она заметила, как на нее смотрят люди, еще больше заволновалась и смутилась. «Я подам на них жалобу! – пообещала она себе. – Они будут еще жалеть о содеянном. Жалоба, жалоба и еще раз жалоба!»

Управляющий магазина, худой, угрюмый человек, разглядывал Нону со скучающим безразличием.

– Замечена в хищении из отдела бижутерии, – отрапортовал Фриндли.

Управляющий бросил на Фриндли недоверчивый взгляд. Он был весьма не доволен работой детектива и искал причину, как бы от него избавиться.

– Ты сам это видел? – спросил он.

Фриндли заколебался, затем кивнул.

– Да... Я видел.

– Он лжет! – воскликнула Нона. – Я и близко не подходила к отделу бижутерии!

– Прошу вас, мисс, покажите, что у вас в карманах, – предложил управляющий.

– Там нет ничего... это абсурд, – Нона сунула руки в глубокие карманы плаща, и вдруг холодная дрожь пробежала по ее спине. Пальцы нащупали браслеты и кольца. Она сжала их в кулаке, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. – Какая-то ошибка... Я... я никогда их не...

Угрюмое лицо управляющего поскучнело еще больше.

– Посмотрим, что вы там взяли, мисс. Выкладывайте. Не пытайтесь разыгрывать удивление. Меня этим не проймешь.

Нона медленно вытащила из кармана пять дешевых браслетов, три кольца с поддельными бриллиантами и колье, сделанное под янтарь. Дрожа, она сложила все эти побрякушки на стол управляющего.

– Я никогда не брала этого! Кто-то подсунул их мне в карман! Я просто не могла взять это!

Управляющий повернулся к ОБрайену.

– Мы предъявим иск, офицер. Возможно, эти вещи понадобятся в качестве доказательства. Можете взять их с собой.

– Хорошо, – сказал ОБрайен, сгребая побрякушки в карман. – О'кей, мистер Манавич, мы еще свяжемся с вами. – Он положил тяжелую лапу на руку Ноны. – Пойдем, бэби! Вперед!

– Мне нужно позвонить, – пролепетала Нона.

– Сколько угодно, но сделаешь это в управлении, – неумолимо сказал ОБрайен. – Шевели ногами.

Все операции Линдсея неизменно увенчивались успехом. Дело было в том, что перед разработкой детального плана он собирал максимум информации, вплоть до ничтожных мелочей. Затем тщательно инструктировал своих агентов, заставляя их зазубривать каждый шаг, запоминать каждую деталь. И дело шло, как по маслу.

Для получения необходимой информации Линдсей обращался в детективное агентство, где в основном служили люди, за те или иные прегрешения уволенные из рядов полиции. Это не смущало Линдсея. «Падшие ангелы» были весьма опытными агентами. Не гнушаясь никакими методами, они добывали нужные сведения.

За четыре дня до ареста Ноны он поручил трем агентам из сыскного бюро узнать все об образе жизни Ноны, ее прошлом, окружении и тому подобном.

После непрерывной слежки, прослушивания телефонных разговоров Линдсей получил исчерпывающую информацию. Он узнал о существовании Алека Шермана, о том, что у него день рождения, который предполагается отметить на квартире у Ноны в семь тридцать вечера, и о том, что Нона всегда делает покупки в центральном магазине самообслуживания Парадиз-Сити. Затем Линдсей поручил двум другим ищейкам разузнать все, что касалось Алека Шермана. Информация заставила его задуматься. Он сказал Силку:

– Этот парень, Шерман, может доставить нам массу неприятностей. Журналисты – всегда очень опасный народ. Он по уши влюблен в девчонку и, не дай Бог, может стать у нас на пути. На пару недель его нужно нейтрализовать. А уж потом он не доставит нам никаких неприятностей.

Силк кивнул.

– У меня есть его фото. Можете не беспокоиться.

Вечером того же дня, когда арестовали Нону, черный «тандерберг» остановился в сорока ярдах от дома Ноны, припарковавшись на противоположной стороне улицы. Было 7.15. Киган и Силк сидели молча, покуривая, лениво поглядывая по сторонам.

В 7.28. к дому подъехал серо-стальной «понтиак».

Киган отбросил сигарету.

– Это он, – сказал он спокойно.

Они наблюдали, как высокий, крепкий мужчина вышел из «понтиака» и, хлопнув дверцей, взбежал по ступенькам подъезда.

Алек Шерман повторял про себя, что сегодняшний вечер станет поворотным пунктом в его жизни. Открыв дверь, он вошел в тускло освещенный подъезд, где слабо пахло капустой и мастикой для натирания полов. В кармане его лежала коробочка, в которой на голубом бархате покоилось обручальное кольцо со сверкающим бриллиантом. Он долго искал нечто подобное, пока один приятель, случайно увидев такое кольцо в магазине, не направил его по верному следу. Бог с ним, с деньгами, но перед таким камнем чистой воды не устоит ни одна девушка.

Поднимаясь на третий этаж, Шерман, как и всякий мужчина, гадал, чем же его будут кормить. Нона как-то сказала, что она превосходно готовит, но Алек не очень доверял ее словам. До того, как он встретился с ней и влюбился без памяти, у него было много девушек, и все говорили примерно то же самое, но когда доходило до дела, молодой мужчина неизменно жалел, что не пригласил гостеприимную хозяйку в ресторан. Но Ноне он почему-то верил. Даже если пища, приготовленная ею, будет, совершенно несъедобной, он не изменит своего решения жениться. В ней было что-то, от чего кровь воспламенялась в жилах, а сердце замирало от восторга. Он уже не представлял жизни без нее.

Шерман постучал в дверь квартиры на третьем этаже. Пока ждал, еще раз поправил галстук и одернул пиджак. Немного удивленный, постучал еще раз. За дверью не слышалось ни звука. Он нажал на звонок и трезвонил до тех пор, пока ему не стало ясно, что в квартире никого нет.

Шерман бросил взгляд на часы. 7.40. Может быть, ее задержали в институте? Тревожные мысли приходили на ум. Он поспешно начал спускаться вниз, перепрыгивая через три ступеньки. На двери одной из квартир висела табличка: «Мисс Этель Уотсон, домоуправляющая».

Поколебавшись, он подошел к двери и позвонил. Дверь открыла невысокая, смахивающая на птицу женщина с холодными, недружелюбными глазами и плотно сжатым ртом. Ее волосы были зачесаны назад и собраны в пучок. Черное неряшливое платье висело на ней, словно на вешалке, а на плечах, несмотря на жару, болталась грязно-белая шаль. Посетитель не вызвал у нее симпатии.

– Молодой человек... чего вы хотите?

– Я только что стучал в дверь квартиры мисс Джакси, – сказал Шерман. – Мы договорились встретиться в 7.30. Вы не знаете, где она может быть?

– Ничем не могу помочь, – отрезала миссис Уотсон.

– Вы не слышали, может быть, она ушла?

Миссис Уотсон криво улыбнулась.

– Я же сказала, что ничего не знаю!

Шерман понял, что зря теряет время. Нужно было позвонить в институт. Возможно, Нона задержалась именно там.

– Благодарю... Извините за беспокойство, – сказал он и, пройдя по коридору, открыл дверь парадного. Сев за руль «понтиака», он уже собрался было нажать на стартер, как Киган, прятавшийся на заднем сиденье, ударил его дубинкой по голове.

Это был удар профессионала – Киган всегда знал, как лишить жертву сознания, но не убить. Осторожно прислонив бесчувственное тело к дверце, Киган сел за руль и включил двигатель.

Силк, видя, что «понтиак» тронулся с места, медленно двинулся следом, повторяя все маневры идущей впереди машины. Направо, потом на малой скорости вниз по переулку и остановка на пустыре. Оглянувшись, Силк вышел из «тандерберга» и, подойдя к «понтиаку», посмотрел на дело рук Кигана. Вдвоем они потащили безжизненное тело Шермана в густые заросли кустарника.

– Смотри не убей его, – предупредил Силк. – Сделай так, чтобы он провалялся в госпитале добрых две недели.

– Знаю, – огрызнулся Киган. В то время как Силк возвращался к «тандербергу», он отвел ногу и сильно ударил Шермана в лицо.

Усевшись в машину, Силк глянул на часы. Было без нескольких минут восемь. Сдвинув шляпу на нос, он расслабленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Через несколько минут вернулся Киган. Тщательно вытер ботинки о траву и скользнул за руль.

– Норма, – сказал он, заводя мотор. – Как минимум две недели этот парень не причинит нам никаких хлопот. Куда теперь?

Силк восхищался Киганом. Тот умел бить так, что жертва оказывалась на волосок от смерти, но все же выживала, хотя и не без труда.

– Куда теперь? – повторил он, возвращая шляпу в исходное положение. – В городской суд. Пойду туда один. Нет нужды мелькать обоим. Судебные заседания длятся до девяти часов, я вернусь на такси.

– Как скажешь, – равнодушно ответил Киган, посылая тяжелую машину вперед.

В десять Силк возвратился в отель «Бельведер» и поднялся в лифте на верхний этаж в пентхаус Линдсея. Он нашел его на террасе, рассматривающим далекие огоньки внизу и молодежь, все еще купающуюся в теплом, залитом лунным светом море.

Линдсей повернулся, услышав, как по красно-белому мрамору террасы Силк печатает шаги.

– Ну?

– Все произошло так, как вы и велели. Сделано чисто, никаких неприятностей. Она проведет неделю за решеткой, да еще и уплатит двадцать пять долларов штрафа. Судья – старый толстый педик, который ненавидит девушек. Он только раз глянул в ее сторону и тут же влепил максимальный срок.

– Шерман?

– Он даже не знает, кто на него напал. Сейчас в госпитале. Сломана челюсть, четыре ребра и прекрасное сотрясение мозга. Будет жить, но очухается нескоро.

Линдсей вздрогнул. Он не любил подобного обращения с людьми, но успешно работать на Радница по иному было нельзя.

– Вы прекрасно справились с заданием, – сказал он, мельком глянув на галдящую толпу на пляже. Он завидовал молодым. Как легко им живется! – Эта девушка... Когда она отбудет срок, привезите ее сюда. Да, пошлите кого-нибудь на ее квартиру и соберите необходимые вещи, а также заплатите за аренду на пару месяцев вперед... поручите это какой-нибудь женщине.

– Все будет сделано в лучшем виде, – Силк выжидательно глянул на Линдсея. – Еще что-нибудь?

– Не сейчас.

Линдсей вытащил из кармана пачку пятидесятидолларовых банкнотов и протянул Силку.

– Все начнется тогда, когда девушка будет у нас, – сказал он. – Все детали обсудим в конце недели.

– О'кей, – Силк глазом измерил толщину пачки, удовлетворенно кивнул и покинул пентхаус.

Линдсей еще постоял какое-то время на террасе, наконец ему надоело смотреть на веселье внизу, и он пошел в кабинет. Усевшись за стол, в который раз перечитал все указания босса. Когда Линдсей брался за какое-нибудь дело, оно поглощало его целиком. Сумасшедший ученый и четыре миллиона долларов! Пожалуй, это самое сложное дело из всех, которые он выполнял для Радница. Впервые в его голову закралась беспокойная мысль – а вдруг операция закончится провалом?

* * *

Шейла Латимер была рабыней Кигана. Прошлым летом она участвовала в конкурсе «Мисс Флорида» и, без сомнения, могла бы победить, если бы согласилась переспать с двумя-тремя членами жюри.

Чету Кигану всегда нравились красивые создания. И на любой местный конкурс красоты он смотрел, как лиса на курятник. Он сразу выделил Шейлу Латимер. Высокая, прекрасно сложенная блондинка с большими голубыми глазами и полными, чувственными губами. Глядя на нее, никто бы не подумал, что она девственница и что сама мысль о сексе повергает Шейлу в трепет.

Киган встретил Шейлу в маленьком баре. За исключением бармена, здесь никого не было. Шейла пыталась утешить себя мыслью о том, что могла бы победить на конкурсе, будь главная претендентка менее доступной. Держа в руке стаканчик с кока-колой, Шейла горестно размышляла об этом.

Киган присел рядом. С девушками он вел себя мило, непринужденно и естественно. Его внешность, прекрасные манеры, доверительность, с которой он разговаривал, заинтриговали Латимер. А когда он сказал, что Шейла была лучшей из всех девушек на конкурсе, она почувствовала к новому знакомому искреннюю симпатию. Они разговаривали на отвлеченные темы еще примерно минут десять, но Киган всегда был нетерпелив. Ухаживать, говорить комплименты, дарить цветы и делать тому подобные вещи, медленно подбираясь к цели, – все это не для него. Нет, Киган воспринимал отношения двоих предельно просто. Девушка либо хочет, либо не хочет – все, как дважды два.

На Шейле был белый лиф и узкие красные джинсы. Когда она наклонилась над стойкой бара, чтобы взять еще одну оливку, Киган ничтоже сумняшеся оттянул резинку джинсов и... Пальцы сжали ее ягодицу.

На какое-то мгновение Шейла застыла от ужаса. Когда прохладные твердые пальцы коснулись интимных частей ее тела, она покрылась пупырышками. Потом, резко повернувшись, отбросила руку и ударила обидчика сумочкой по лицу. Металлическая застежка рассекла нос, и лицо Кигана залилось кровью. Шейла, как безумная, выскочила из бара.

Бармен, наблюдавший все это, предложил парню полотенце.

– Неплохо проделано, приятель, – сказал он одобрительно. – Так даже я не сумел бы. Как себя чувствуешь?

Киган взял полотенце, стер кровь с лица и положил полотенце на стойку бара. Туда же он положил три доллара. Его узкие зеленые глаза сверкнули, когда он сказал:

– Спасибо, Джо. Кто поймет этих женщин, не так ли? – И, прижимая носовой платок к кровоточащему носу, вышел из бара.

Ударить Кигана было столь же опасно, как наступить на кобру. Шейла Латимер понятия не имела, с кем связалась. Ей было очень стыдно и омерзительно, она возмущалась до глубины души. Дома она сразу же побежала в душ и принялась яростно тереть мочалкой кожу, словно прикосновение чужих рук оставило на коже черные пятна.

После душа Шейла неожиданно почувствовала себя очень одинокой. Неуверенность в будущем, провал на конкурсе, отвращение к блондину с таким приятным лицом заставили ее броситься на постель и разрыдаться.

Шейла и в самом деле была очень одинока. Она поссорилась с родителями-фермерами, которые жили на Среднем Западе, и уехала в Майами. Там устроилась на работу в отель. Однако ей скоро надоело возиться с полупьяными идиотами туристами, и она решила принять участие в конкурсе красоты. В Парадиз-Сити, где проводился конкурс, Шейла никого не знала. Победительницей она не стала, так что переменить профессию не было никаких перспектив. Менеджер сразу же потерял к ней интерес. Теперь ей придется вернуться в Майами и надеяться на то, что ее должность в отеле все еще свободна. Неужели ей придется всю жизнь работать в обслуге?!.

Она провела скверную, бессонную ночь. Ей то и дело казалось, что ее ощупывают прохладные твердые пальцы. Чуть позже семи утра, когда Шейла ворочалась в постели, размышляя, не подняться ли и не сварить кофе, кто-то позвонил. Она села. А вдруг телеграмма? Новое предложение от ее агента! Закутавшись в простыню, она подошла к двери и открыла ее.

В комнату ворвался Чет Киган. Не успела Шейла закричать, как Киган ударом в подбородок свалил ее на пол. Закрыв дверь, он затащил ее на кровать. У Кигана с собой был дипломат. Он достал оттуда четыре короткие веревки, которыми привязал Шейлу за руки и ноги к постели. Извлек шприц и флакон, закрытый резиновой пробкой.

За пять кошмарных дней и ночей он превратил Шейлу Латимер в законченную наркоманку. Когда Киган убедился, что ее воля окончательно сломлена, он ушел. Ушел, оставив свой телефон, уверенный, что она обязательно позвонит ему. Так и случилось. Через два дня Шейла позвонила и, нечленораздельно лепеча, умоляла помочь ей. Киган пришел, прихватив наркотик. Прежде чем дать своей жертве дозу героина, он грубо изнасиловал девушку. Но сейчас она была готова удовлетворить любые требования Кигана, лишь бы получить вожделенный наркотик. Шейла уже не могла жить без героина.

Так она стала рабыней Кигана.

Через два дня после ареста Ноны Джакси Шейла подъехала к дому миссис Уотсон. Выйдя из «опель-кадета», который дал ей Киган, она поднялась по ступенькам и вошла в подъезд. Шейла чувствовала себя великолепно: за час до этого Киган дал ей дозу наркотика. Теперь девушка хотела как можно лучше выполнить задание своего повелителя.

Она позвонила, и миссис Уотсон открыла дверь.

– В чем дело? – спросила она с подозрением, кутаясь в неопрятную шаль.

– Я Шейла Мейсон, – сказала Латимер, повторяя слово в слово то, что приказал говорить Киган. – Я кузина Ноны Джакси. Как вы знаете, у нее неприятности. Сюда она не вернется. Я приехала, чтобы уплатить за квартиру и забрать ее вещи.

– Маленькая воровка! – праведный гнев звучал в голосе старухи. – Подумать только! Она заслуживает и большего наказания! Вы не получите ее вещи до тех пор, пока не уплатите за квартиру... Она должна мне за месяц. Это сто долларов!

«Уплати ей столько, сколько она потребует, – велел Киган. – Она, конечно, непомерно повысит цену, но ты уплати!»

Шейла открыла сумочку и вынула деньги.

– Ключ, пожалуйста.

Миссис Уотсон осмотрела банкноты, потом кивнула. Блондинка с привлекательным личиком внушала доверие.

– Я и не знала, что у Ноны есть кузина. Она никогда не говорила о вас.

– Я из Техаса, – сказала Шейла, назубок помня заученный текст. – Она уедет со мной, когда ее выпустят.

Миссис Уотсон фыркнула.

– Да уж, сюда я ее больше не пушу. Забирайте вещи и освобождайте комнату.

Она закрыла дверь.

Шейла зашагала наверх. «Чет будет доволен, – думала она. – Все оказалось очень просто».

Если он действительно будет доволен, то, возможно, оставит ее в покое на эту ночь и даст более сильную дозу. На душе было пусто и легко, когда она отперла дверь квартиры Ноны и вошла вовнутрь.

* * *

Линдсей решил, что следующий этап операции он проведет лично. Ни Силк, ни Киган не смогли бы найти общий язык с доктором Алексом Кунтцем.

Лишь после третьей попытки дозвониться до Кунтца в трубке послышались долгожданные длинные гудки. Линия была свободна. Щелкнуло, и в трубке послышался холодный, безразличный женский голос.

– Приемная доктора Кунтца.

– Я бы хотел встретиться с доктором Кунтцем, – сказал Линдсей. – Скажем, сегодня во второй половине дня или завтра утром.

– Извините... У доктора нет ни минуты свободного времени до конца следующей недели. Вас устроит в пятницу в три на будущей неделе?

Ожидая нечто подобное, Линдсей сказал:

– Нет. Пожалуйста, поймите меня правильно: ввиду чрезвычайных обстоятельств я должен встретиться с доктором или сегодня во второй половине дня, или же, самое позднее, завтра утром.

– Кто звонит? – все так же холодно осведомилась женщина.

– Джонатан Линдсей. Будьте добры передать доктору, что я звоню по поручению мистера Германа Радница. Я думаю, он знает, о ком идет речь.

Последовала небольшая пауза, затем женщина сказала:

– Подождите.

Линдсей взял карамельку из коробочки, лежащей на столе. Хотя он не пил и не курил, но очень любил сладкое. Ожидание затягивалось. Наконец женщина сказала:

– Доктор Кунтц примет вас сегодня в шесть вечера.

Линдсей довольно улыбнулся.

– Благодарю... Я непременно буду в это время.

Две минуты седьмого. Линдсей остановил «кадиллак» у внушительного особняка, выходившего окнами на причал для яхт Большого Майами, и, легко одолев семь мраморных ступенек, позвонил.

Дверь открыла медсестра: поблекшая, средних лет женщина. Испытующе глянув на посетителя, она вежливо улыбнулась и провела его в просторную, обставленную дорогой мебелью приемную.

– Доктор Кунтц примет вас через несколько минут, – сказала она, и Линдсей узнал голос. Именно с ней он разговаривал по телефону.

Он кивнул и, усевшись в удобное кресло, принялся листать последний номер журнала «Лайф». Через четыре минуты дверь открылась, и медсестра сказала:

– Доктор Кунтц ждет вас.

Линдсей подошел к двери, обитой дубовыми панелями. Женщина мягко постучала, открыла дверь и отступила в сторону.

В кабинете за столом сидел невысокий полный человек в белом халате. Справа от стола стояла кушетка, вдоль стен выстроились шкафы с разнообразными хирургическими инструментами.

– С вашей стороны очень любезно принять меня столь быстро.

На лице Линдсея заиграла улыбка. Он пододвинул кресло к столу доктора Кунтца и уселся.

У доктора был лысый череп, черные кустистые брови, небольшой крючковатый нос, тонкие губы – типичный представитель своей профессии. Пациент сразу проникается доверием, увидев такое лицо.

Двое мужчин некоторое время изучали друг друга. Линдсей был спокоен – спешка была ни к чему. Для себя он решил, что первым должен заговорить доктор Кунтц. Наконец доктор сказал:

– Вы пришли по поручению мистера Радница?

– Совершенно верно. Я на него работаю. – Линдсей скрестил длинные ноги, посмотрел на сверкающие носки туфель ручной работы, затем глянул в глаза доктора Кунтца. – Возможно, вы помните его?

Кунтц взял золотую авторучку и принялся вертеть ее.

– Известное имя.

Линдсей засмеялся. У него был легкий заразительный смех, и обычно люди подхватывали его. Однако лицо Кунтца осталось бесстрастным.

Последовала долгая пауза, и Линдсей понял, что зря теряет время. Он решил взять быка за рога.

– У меня есть пациент для вас, доктор. Вам необходимо прекратить прием на три-четыре недели и заняться его лечением. Это очень важная особа. Вам заплатят за это время десять тысяч долларов. К работе необходимо приступить через шесть дней... Вы должны приехать третьего.

Кунтц положил золотую авторучку. Кустистые брови взлетели вверх.

– Это совершенно невозможно. Буду рад лечить вашего пациента, но он должен прибыть в мою клинику. Я слишком занят, чтобы отлучиться на столь длительный срок.

– Но у вас нет иной альтернативы, доктор, – улыбаясь, сказал Линдсей. – Вам не будет скучно, если я поведаю одну историю? В 1943 году в Берлине жил талантливый нейрохирург. Он добровольно – заметьте, добровольно – отправился работать в концлагерь, так как там получил возможность приводить эксперименты на заключенных-евреях. Известно, что этот нейрохирург умертвил две тысячи триста двадцать два человека, прежде чем в совершенстве постиг механизм операций на мозге. Эта операция позволяет излечивать маниакально-депрессивный психоз. Ведущие медики признали ее подлинным переворотом в психиатрии. Этот доктор, его звали Ганс Шульц, проводил и другие эксперименты, правда, менее значительные. При этом погибло еще около пятисот евреев, но на этот раз совершенно бесполезно, так как не было достигнуто никаких важных результатов. У меня есть документальное подтверждение всему сказанному. Имеются также фотографии этого доктора, которые были сделаны непосредственно во время экспериментов. Документы и фотографии были получены мной от мистера Радница, который, как вы должны помнить, тоже активно сотрудничал с нацистским режимом. Но это к делу не относится. Так уж случилось, что мы нуждаемся в вашей помощи. У нас на руках очень важный пациент. Мы гарантируем вам десять тысяч долларов и, разумеется, молчание. Доктора Ганса Шульца считают мертвым. Он может оставаться мертвым, разумеется, если вы согласитесь сотрудничать с нами.

Мужчина в белом халате вновь взял золотую ручку и принялся за свои игры. Затем невозмутимо глянул на Линдсея холодными, ничего не выражающими глазами.

– Очень интересно, – сказал он негромко. – Третьего, вы сказали, не так ли? Да, возможно, я смогу освободиться на... вы сказали, три недели? Да, предполагаю, это возможно. – Черные глаза-бусинки буквально ощупывали безмятежное лицо Линдсея. – Кто пациент?

– Это вы узнаете в свой срок.

– Понимаю, – пухлые пальцы прикоснулись к кнопке звонка, не нажимая на нее. – Как мы договоримся?

– Я приеду сюда третьего в десять утра. Затем мы вместе отправимся в... определенное место, где находится пациент, и вы пробудете там, предположительно, три или четыре недели. Захватите с собой все необходимое. Если понадобится что-то дополнительно, дайте мне знать.