Текст книги "Блондинка-рабыня"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Картер Браун,Питер Чейни
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Глава одиннадцатая

Глаза Пакстона потемнели от ярости, когда он гневно уставился на меня.

– Я думал, она здесь, – зарычал он. – Только поэтому и утруждал себя приездом в вашу мерзкую конуру, Холман! Я требую, чтобы вы немедленно сообщили, где сейчас находится моя сестра!

– Она в полной безопасности. И обеспечена уходом, какого можно только пожелать.

– Почему бы вам не поверить Рику на слово? – спросила Джеки Эриксон ледяным тоном. – Мне начинает уже надоедать ваше киношное кривляние, Рэй. Вы на меня не очень-то действуете даже в широкоэкранном варианте, а уж в обыкновенной жилой комнате выглядите просто смешно!

– Не разрешай ей подпускать тебе шпильки, Рэй, – быстро сказала Ева Байер.

– Может быть… – начал Шумейкер осторожным тоном. – Если мы все стиснем зубы и постараемся выслушать до конца то, что нам хочет сообщить Холман, то узнаем, наконец, где же Кармен, и тогда сможем скорее увидеть ее.

– Только не мечтайте, что я помчусь к ней сломя голову! – фыркнул Тайлер Уоррен.

Глаза у него были налиты кровью, обвислые щеки пылали румянцем. Похоже было, храбрость свою Тайлер черпал со дна бутылки виски. «Интересно, сколько еще спиртного ему понадобится до конца вечера, чтобы сохранить хотя бы часть этой храбрости», – подумал я.

– Я полагаю, всем уже известно, что сегодня около восьми часов утра в Венеции, был найден труп Росса Митфорда? – спросил я.

– Я ничего не знал, пока Ева не сообщила мне об этом по дороге сюда, – неожиданно тихо ответил Пакстон. – Но ведь, насколько я понимаю, я всегда последним узнаю все новости, которые касаются в первую очередь меня лично, не так ли? Верно, Джерри?

– Расскажите им, Джеки, как мы прошлой ночью отправились на Венецию-Бич в поисках Кармен и наткнулись на еще не остывшее тело Митфорда.

– О’кей. – Она вопросительно подняла брови. – Все, с начала до конца? Насчет Бурундука, Чарли-Лошади и всего остального?

– Не упускайте ничего!

– О господи боже! – взорвался Пакстон. – Я сейчас окончательно потеряю терпение!

Пока Джеки рассказывала во всех подробностях историю наших ночных приключений, я получил возможность внимательно понаблюдать за ними.

Джеки сегодня вечером была тщательно одета – в длинном вечернем платье из шелка цвета сливы; четырехугольный вырез был таким глубоким, что я искренне призадумался, как это девушки с таким бюстом ухитряются постоянно помнить, что им нельзя глубоко вздыхать. Длинные черные волосы Джеки были аккуратно причесаны. Рядом с ней на кушетке сидел Тайлер Уоррен в том же костюме, что и днем.

Ева Байер примостилась на ручке кресла Пакстона. На ней был потрясающий брючный костюм: жакет из тончайшего кружева, весь в воланах, и плотные брюки, расширенные книзу, так что ножки были полностью скрыты. На лице у нее все время, пока Джеки вела свой рассказ, сохранялось напряженное выражение, а я про себя подумал: «Неужели эти ужасные синяки совсем не причиняют ей боли и скоро ли они окончательно заживут?»

Пакстон развалился в кресле с мрачным нетерпеливым выражением лица. На нем был белый свитер и защитного цвета брюки, заправленные в высокие ботинки, на которых – я мог бы в этом поклясться! – блестела та же самая синтетическая пыль, что и утром.

Наряд Джерри Шумейкера был весьма консервативен: дорогой вечерний костюм и белая шелковая рубашка. Он стоял, облокотившись на бар, и на его лысой голове играли отблески горевшей на потолке люстры. Из-под тяжелых век он бросал быстрые взгляды на Пакстона и нетерпеливо постукивал ногой.

Я стоял за баром, потому что мне пришлось смешивать напитки, но еще и потому, что выбрал самую удобную стратегическую позицию: отсюда мне были видны одновременно все присутствующие.

– Ну и тогда мы ушли оттуда, – закончила Джеки свой рассказ, – и вернулись в Лос-Анджелес.

– Что все это означает, Холман? – спросил Пакстон напряженно. – Что Кармен убила его, чтобы защитить меня?

– Весьма возможно, что именно она убила Митфорда, – ответил я. – Но никто не сможет этого доказать.

– В таком случае объясните мне вразумительно: чего ради мы сидим в этой вашей поганой комнате и ждем, пока вы нам ничего не говорите?! – взбесился он.

– Вы хотите узнать, где именно я нашел Кармен? – обозлился я в свою очередь. – И где ее держали в заточении все это время? Что это за место? Хотите?

И я дал им точное описание хижины, рассказал о том, как руки Кармен были связаны, а другой конец веревки намеренно прикреплен к металлическому крюку таким образом, чтобы она не могла ни лечь, ни встать. И о том, как она выглядела после такого обращения, отсутствия подходящей пищи и от того чудовищного количества наркотиков, которыми ее накачивали все это время.

Шумейкер первым нарушил молчание, когда я кончил.

– Это варварство! – сказал он дрожащим голосом. – Чудовищно! Эти люди – не просто варвары, да они просто банда сумасшедших выродков!

– К тому же они страшно напуганы, – добавил я. – Кто-то ведь заметил когда-то, что чем больше человек напуган, тем более жестоким и злобным он становится.

– Но почему именно Кармен? – спросил Шумейкер.

– Все время, пока я вез ее туда, где она сейчас находится, да и раньше, в хижине, она не умолкала ни на минуту – все время говорила. – Я пожал плечами. – Время от времени, правда, язык у нее заплетался, речь становилась несвязной, но все можно было отлично понять.

Под действием наркотиков она с радостью выложила мне все, что знала о людях, с которыми была близка раньше. И сделала бы то же самое в присутствии любого другого, если бы только он захотел ее слушать. А я хотел! Те люди, которых она знала, холодно и расчетливо задумали убийство Митфорда и считали, что смогут свалить его на Кармен, от чего они получили бы двойную выгоду.

Во-первых, полиция удовлетворилась бы, найдя «убийцу», а, во-вторых, Кармен была бы надежно упрятана в какое-нибудь соответствующее заведение до конца своих дней. А там она могла распространяться о своих секретах сколько угодно – все равно ей никто бы не поверил!

– Я чертовски устал выслушивать всю эту чушь, которую вы, Холман, нагородили здесь, пытаясь обелить мою бывшую жену, – сварливо начал Тайлер. – Он, – Тайлер ткнул указательным пальцем в Шумейкера, – заявил недавно, что в этом деле замешаны дегенераты. Что ж, я в свою очередь могу добавить, что самая дегенеративная из них – Кармен!

Пакстон быстро поднялся с кресла, расправил плечи и устремил на Тайлера грозный взгляд.

– Я считал бы большой любезностью с вашей стороны, если бы вы встали и еще раз повторили то, что только что заявили о моей сестре! – прорычал он.

– У меня есть для него более интересное дело, – быстро вмешался я. – Вернее, вопрос. Ведь та хижина, в которой я нашел Кармен, принадлежит мистеру Уоррену-старшему, но он уже давно не пользуется ею. А когда вы были там в последний раз, Тайлер?!

Выпученные глаза в крапинках мрачно уставились на меня, потом челюсть у него отвалилась и беззвучно захлопнулась – это повторилось несколько раз подряд.

– Я бы хотел услышать, что вы ответите на это, Уоррен? – взорвался Пакстон.

– Я могу вам сам ответить: это будет намного быстрее, чем дожидаться, когда внутри этого толстого черепа заворочаются тупые мозги, – сказал я устало. – Кармен выложила мне целую кучу фактов и цифр относительно того, как он во время их супружества все время обкрадывал своего отца. А больше всего на свете Тайлера ужасает мысль о том, что сделает с ним отец, если ему представят доказательства мошенничества его собственного сына!

Как я уже сказал, остатки сдержанности окончательно покинули Кармен, как только она стала употреблять наркотики, а ведь это именно Митфорд стал приучать ее к ним! Вот потому-то Тайлер и рад был присоединиться к заговорщикам-убийцам: он ведь и так уже платил за молчание шантажировавшему его Митфорду.

– Но ведь заговор предполагает более одного человека, – тихонько заметила Ева.

– Я как раз и подхожу к этому, но сначала нужно еще кое-что прояснить, – ответил я ей. – Тайлер как раз и осуществлял необходимый контакт с сестрой санатория. Он соблазнил ее – деньгами, конечно, не чем-нибудь другим! – и передал через нее Кармен записку о том, что ее брат не подозревает, какая ему грозит опасность со стороны Митфорда. Правда, сначала сестра Демпси сказала мне, что ее подбила на это какая-то женщина-брюнетка, но, может быть, это был и парик. Так что этой «брюнеткой» могла быть и Джеки, и Ева – в парике.

Но сестре приказали: если Кармен спросит, от кого именно ей передают сообщение, назвать Джеки Эриксон. А часа два назад Кармен рассказала мне, что самое яркое ее воспоминание об этих последних днях – это то, как какая-то блондинка, издеваясь над ней, вонзает ей в руку шприц и приговаривает при этом, что она, Кармен, будет теперь всегда под замком и, значит, никто больше не будет мешать блондинке заполучить Рэя Пакстона. Ей больше не придется делить его привязанность с сестрой.

– Я вроде бы даже рада, что натуральная брюнетка, – едва слышно обронила Джеки.

– Кто надел на себя парик блондинки и достаточно долго смеялся в лицо Кармен, чтобы бедняга непременно запомнила именно блондинку? – спросил я устало. – Вся беда в том, что воспоминания Кармен очень четки. Она сразу узнала в блондинке свою старую подругу – как там ее звали? Ту самую, с которой так страшно подралась однажды ночью, после чего на следующий же день ушла к Митфорду?

Я наблюдал за тем, как с болезненным вздохом приподнялись и опустились великолепные холмы.

– Джеки? – Я печально покачал головой. – Я никогда бы не подумал, что вы, как деликатно выразилась Кармен, всего лишь двухсотдолларовая шлюха!

Туманный взгляд синих глаз на мгновение вспыхнул огнем, потом глаза погасли, и она медленно пожала плечами.

– Вот чего только я не могу понять: если уж я, по-вашему, тоже участница этого таинственного заговора, о котором вы все время говорите, каким это образом я могла способствовать убийству Митфорда, если была с вами весь вечер, до той самой минуты, как мы нашли его тело?

– Вы им и не нужны были для самого убийства, – возразил я. – Ведь их было двое – им ничего не стоило справиться с Митфордом и без вас. Ваше дело было продеть мне в нос кольцо, словно быку, и отвлекать меня, пока они совершат убийство, а уж после этого вы могли «совершенно случайно» привести меня к трупу, чтобы я поверил: это именно Кармен убила его!

– А то, что мы встретили Чарли-Лошадь и Луи с Бурундуком – это всего лишь счастливая случайность? Ведь это именно они привели вас к дому Митфорда, и как раз вовремя, чтобы вы нашли там труп! – не сдавалась Джеки.

– Я об этом уже думал, – кивнул я, – но потом вдруг припомнил десятиминутное ожидание в машине, пока вы якобы сражались с молнией ваших джинсов на заправочной станции в туалете. Ведь в задней комнате там есть платный автомат!

Вообще с самого начала все шло подозрительно гладко, с той самой минуты, как Пакстон нанял меня. Он дал мне список имен и сам предложил, чтобы я начал с вас, потому что вы всегда были лучшей подругой Кармен. Вы же, в свою очередь, предложили мне начать поиски Кармен с Венеции и даже привели достаточно убедительные доводы, чтобы я согласился с вами!

Ну а потом на сцене появились эти три чудища. Работка оказалась в ту ночь для них довольно выгодной! Они сразу же выпотрошили меня на сотню баксов, и я не прочь был бы узнать, сколько вы еще пообещали им, когда звонили из автомата на АЗС.

– Рик, – внезапно спросила Ева Байер, – вы что-то упоминали о двух других участниках заговора, помимо Джеки?

– Точно. Всего их было трое. – Я посмотрел мрачно на Пакстона, который снова развалился в кресле. – Я с самого начала сказал, что первой ошибкой в моей жизни было то, что я вошел в этот ваш паршивый трейлер!

– Правильно ли я понял вас, Холман? – Похоже было, Пакстон не верил своим ушам. – Вы что, всерьез обвиняете меня как участника заговора? Убить Митфорда, а потом взвалить это на свою собственную сестру?! – Он покачал головой и вдруг вскрикнул: – Да это самая дикая чушь, какую я слышал в своей жизни! В таком случае объясните мне, зачем я нанял вас, чтобы вы нашли мою сестру, если уж я, в качестве участника заговора, приложил столько усилий, чтобы выманить ее из санатория?

– Потому что заговор состоял из двух частей, но только два участника знали об этом. Вы следите за нашим разговором, Тайлер? – я внезапно повернулся к нему.

Выпученные глаза медленно обратились в мою сторону, и он кивнул головой.

– Я слушаю, – пробормотал Тайлер.

– След, который навел меня на мысль о вашем участии в убийстве, – рекламная этикетка вашего магазина. Она была подсунута под ладони убитого Митфорда таким образом, что даже ребенок заметил бы ее. Как вы думаете, кто положил ее туда, Тайлер?

Его лоб покрылся крупными каплями пота, когда он изо всех сил попытался сосредоточиться.

– Но ведь вы же нашли тело? – спросил Тайлер наконец.

– Да. Но кто первый вошел в комнату, а потом так ловко грохнулся в обморок, подбросив эту этикетку?

– Джеки! – Он яростно сверкнул на нее глазами. – Ах ты грязная шлюха! Я бы…

– Только не сейчас, – прервал я Уоррена-младшего. – Все было организовано так, что вы один оказались под ударом, Тайлер! Именно так и было задумано вашими партнерами с самого начала! Прежде всего, они стремились устранить шантажиста Митфорда. И, полагаю, были бы не прочь взвалить вину за его смерть на Кармен. Но им с самого начала были ясны недостатки такого плана. Шумейкер никогда не разрешил бы Кармен легально покинуть санаторий, а значит, оставалось только устроить ей побег. И хотя психолог не рассказал брату о том, что Кармен к нему переменилась, он не преминул сообщить об этом лучшей подруге – и это путало их планы. – Я одарил Тайлера широчайшей сочувственной улыбкой. – Дело в том, что возможностей устроить Кармен побег было очень немного – требовалось непременно участие кого-то из штата санатория. И потому они решили разработать вторую часть плана, не удосужившись поставить вас в известность.

Почему бы не нанять кого-то вроде меня, под предлогом, что Пакстон хочет найти свою сестру, а на самом деле только для того, чтобы выяснить, какие недостатки их плана при этом выявятся. Они понимали, что их помощник внутри санатория будет обнаружен первым. Ну а затем, если окажется, что нанятый детектив через помощника в санатории доберется до вас, должна была вступить в действие последняя часть плана.

Пуля, которая пробила бы голову Кармен, должна была быть выпущена из того пистолета, который вы сейчас держите в вашей жалкой ручонке, но только после того, как вы якобы покончили жизнь самоубийством!

– Я не верю, – резко возразил Тайлер.

– Тогда зачем же, после того как Митфорда убили где-то около полуночи прошлой ночью, зачем нужно было держать Кармен прикованной в заброшенной хижине? – Я даже улыбнулся ему. – Ведь если ее на самом деле хотели сделать виновницей убийства, то следовало бы выпустить Кармен на волю не позже чем через пять минут после того, как вы убили Митфорда!

Тайлер сидел неподвижно, как изваяние, только рот его открывался и закрывался беззвучно, как у рыбы.

– У меня есть вопрос, Холман. – Пакстон казался утомленным. – Нам уже известно, что Тайлер платил шантажисту Митфорду, чтобы тот не сообщал отцу о его мошенничестве. И знаем, что Джеки тоже платила ему, чтобы сохранить в тайне ее – ах! – несколько специфическую профессию. Но я до сих пор еще не слышал, почему я, по-вашему, платил Митфорду за молчание?

– Ну вот он, ваш великий шанс, которого вы столько ждали, Джерри-бой! – обратился я к Шумейкеру с мрачной усмешкой. – Ответьте же ему!

Глаза под набрякшими веками бросили на меня быстрый оценивающий взгляд, потом нервно обратились на Пакстона.

– Я не слишком хорошо понимаю, что вы имеете в виду, Холман? – пробормотал психоаналитик.

– Кармен много говорила о вас, приятель, – сказал я более мягко. – Вы ей ужасно не нравитесь. Вы просите ее рассказать все, что она думает, но когда она начинает говорить с вами о том, какой чудесный у нее брат, то по какой-то непонятной причине вы начинаете страшно смущаться. Иногда ей кажется, говорила она, что вам страшно хочется сказать ей что-то, но вы никак не можете решиться на это и потому испытываете чувство вины! – Я пристально уставился на лысину Шумейкера, точнее на его затылок, мысленно считая до пяти. – Это ваш последний шанс, Джерри-бой, – повторил я ему еще раз. – Или, может быть, вы решили сменить работу?

– Ладно, Холман! – со скрытой яростью пробормотал он. – Это вовсе не Кармен в первый раз воткнула в Митфорда ножницы. Это был Рэй!

– Откуда вы это узнали? – подсказал я.

– Когда я прибыл на квартиру к Митфорду, ему срочно был необходим хирург. Кармен была в состоянии, близком к кататонии. Единственным спокойным человеком был Рэй. Поэтому я ждал его объяснений и поверил бы им полностью, если бы не поговорил позднее с хирургом, который извлек ножницы из спины Митфорда. Они вонзились в его тело под острым углом, на дюйм ниже ключицы, потом их отвели в сторону, но от этого они только вошли на четыре дюйма глубже. Ни у одной женщины на свете не хватило бы для этого сил, а кроме того, Кармен просто не могла всадить их под таким углом из-за своего относительно невысокого роста: угол был слишком острым, значит, ударили сверху вниз.

– Нам уже известно, почему Митфорд сказал, что это Кармен ударила его, – Пакстон уплатил ему за это двадцать грандов для начала, а позже Митфорд еще и принялся его шантажировать. Но почему же вы-то согласились поддерживать эту ложь, доктор?

– Это не так-то просто объяснить. – Шумейкер бросил на меня умоляющий взгляд, полный отчаяния, но я даже бровью не повел. – Рэй и я ведь были старыми друзьями. Я был его психологом много лет – и… и…

– И вы знали о том тайном ужасе, который он носил в себе почти всю свою жизнь, не так ли? – быстро спросил я. – О том чудовище, которое гнездилось в укромных уголках его мозга? Вот это и есть причина, почему он никогда не женился! По той же самой причине он подавлял волю своей сестры с той самой минуты, как умерли их родители, и наблюдал за ней, словно коршун, чтобы не пропустить первые признаки тяготеющего над ними проклятия. Разве их родители действительно погибли в автомобильной катастрофе, доктор?

– Нет. – Он медленно покачал головой. – Отец умер от внезапного приступа десять лет назад, но мать все еще жива – она содержится в каком-то специальном заведении.

– Как неизлечимая душевнобольная?

– Сейчас это называется как-то более хитро, – ответил Шумейкер. – Но все равно означает именно это!

– А как насчет того кататонического транса, в котором находилась Кармен, когда вы вошли в квартиру? Можете ли вы сказать как профессионал, что это был признак психического расстройства?

– Она всегда, как и брат, очень переживала из-за страшной наследственности в их семье по линии матери, – спокойно объяснил Шумейкер. – Думаю, в тот раз транс был вызван тем, что она увидела, как Рэй вдруг схватил ножницы и вонзил их в спину Митфорда. Вся проблема Кармен только в некоторых отрицательных чертах ее характера, но это, скорее всего, вызвано тем, что брат всю жизнь всячески подавлял ее волю и терроризировал ее.

– Значит, ты хочешь сказать, что это я ненормальный?! – выкрикнул Пакстон, вскакивая.

– Это вы ранили Митфорда в первый раз и убили во второй, – обратился я к нему. – Вы и, есть тот самый дух бесплотный, который, держась в тени, придумал вторую часть плана – убийство своей сестры и Тайлера. Если это является, по-вашему, разумным доказательством того, что вы нормальный, Пакстон, то, на мой взгляд, тот, кто возьмется за вашу защиту в суде, испытает самое сильное потрясение в своей жизни!

– Я ведь выполнил все то, о чем ты меня просил? – удивленно спросил Тайлер, медленно поднимаясь с кушетки и направляясь к Пакстону. – Я нашел нужную сестру в санатории, я ждал в машине, пока Кармен не села в нее, и вонзил ей иглу с наркотиком в шею! А потом еще и мчался всю дорогу до хижины, словно вырвался из ада, вне себя от страха, что меня обнаружит охрана санатория! – Его выпученные глаза сверлили Пакстона с лютой злобой. – Это ведь я позвонил в дверь, вошел в квартиру Митфорда и отвлекал его разговорами, пока ты забрался в квартиру и незаметно подкрался к нему сзади! – Голос его стал пронзительным. Он сорвался на визг, – И это я потом внес Кармен в комнату и положил ее на пол рядом с Митфордом! Она лежала там минут пять, чтобы мы могли не сомневаться: она будет убеждена, что убила его! А потом я снова увез ее! И за все это ты собирался отплатить мне, убив и меня тоже!

– Да это было бы просто милосердием по отношению к тебе! – презрительно рассмеялся Пакстон. – Я прекрасно помню, что мне рассказывала Кармен про вашу совместную жизнь уже через месяц после свадьбы. Она говорила мне, что интимная сторона вашего брака была бы вообще невыносима для нее, если бы ты, к ее счастью, не оказался импотентом!

Пакстон откинул голову и разразился хохотом. Я смог только уловить тонкий, дрожащий звук, который издал Тайлер, и не сразу сообразил, что это был крик смертельного страдания, крик человека, которого довели до предела, последний вопль человеческого существа, которое одним махом вернули туда, откуда он пришел, – в животное состояние!

Киногерой все еще громко хохотал, когда Тайлер вдруг выхватил из-под своего свитера длинный нож, спрятанный, видимо, прямо на теле, и одним движением провел лезвием по столь соблазнительно подставленному горлу Пакстона – сверху донизу. И Пакстон умер в мгновение, он даже не успел перестать смеяться, а кровь уже фонтаном брызнула из страшной раны на убийцу.

Выхватывая свой «тридцать восьмой» из кобуры, я услышал отчаянный вопль Евы и увидел, что Тайлер повернулся лицом к кушетке, где все еще сидела окаменевшая Джеки.

– Ты! – взвизгнул Тайлер. – Теперь твоя очередь! Ты была его партнершей, и оба вы собирались убить меня!

– Брось нож, Тайлер! – крикнул я.

Но он продолжал продвигаться к кушетке, держа в правой руке прямо перед собой нож. Я еще раз крикнул ему, чтобы он остановился, но он не обращал на меня внимания. Я мог выпустить пулю ему в ногу или повыше, в плечо, но не было никакой гарантии, что он не успеет все же перерезать Джеки горло, как сделал это с Пакстоном. К тому же, оставался большой риск, что я вообще промахнусь и пуля попадет Джеки прямо в живот: ведь стрелять бы пришлось с очень близкого расстояния.

Казалось, прошло бог знает сколько времени, прежде чем я перебрал и взвесил все возможности, но на самом деле я принял решение – вынужден был его принять – за какие-то секунды, самое большее. И тогда я выпустил пулю в его затылок, и успел еще подумать, что это, быть может, настоящая милость по отношению К нему!

Декораторы, наконец, покончили с возней в моем доме, через три недели после бойни, которая произошла в тот вечер, и я снова смог вернуться к себе домой.

Газеты к тому времени уже похоронили Рэймонда Пакстона вместе с другими столь же устаревшими сенсациями, и я только что вернулся от мистера Уоррена – теперь уже не старшего или младшего, а просто старого человека, который усох и съежился, словно привидение, за каких-то несколько дней. С того визита к нему, когда я приехал с ужасным известием о том, что убил его единственного сына, он ни разу ни в чем не упрекнул меня. Ведь только пока Тайлер был жив, старик мог предаваться абсурдным мечтам о том, что это ничтожество может в один прекрасный день превратиться в идеального сына, возглавляющего процветающую коммерческую империю, созданию которой он посвятил всю свою жизнь.

Джеки Эриксон ожидала суда в тюрьме как соучастница убийства, а Ева Байер, насколько мне было известно, просто-напросто исчезла с лица земли. С той роковой ночи я не видел и Джерри Шумейкера, но кто-то сказал мне, что он собирается перебраться в другой город, как только ликвидирует свое дело в Лос-Анджелесе. Единственные приятные вести были из «Санатория с видом на холмы». Кармен быстро поправлялась, и даже весть о смерти брата не слишком повредила этому. А через пару недель предстояла свадьба Дедини, на которой мне была отведена роль шафера.

– К чему затягивать, а, Холман? – сказал Дедини при нашей последней встрече, и огонек предвкушения в его глазах вдруг разгорелся в жаркий пожар.

Я провел все утро, предаваясь восторгам по поводу новой обстановки гостиной и в то же время размышляя о том, откуда я возьму деньги, чтобы рассчитаться за все это. «Вот уж, действительно, „везение“, когда твой клиент вдруг оказывается психом, одержимым манией убийства, – с горечью думал я. – Ты не только не получаешь ни цента гонорара, но тебе же еще приходится платить за новую мебель, ибо старая погублена, и только потому, что твой клиент возымел эгоистическое желание умереть прямо в твоей гостиной».

Часов в семь кто-то позвонил в дверь, и я поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы это была Айрис Демпси. Но когда отворил дверь, то увидел на пороге стремительную блондинку. На сей раз она была олицетворением полного доверия ко мне.

– Синяки мои полностью зажили, – мягко сказала Ева. – Мы ведь с вами договорились пообедать вместе, вы еще не забыли?

– Неужели это Ева Байер! – торжествующе воскликнул я. – Я не сразу вспомнил лицо, но волнующие линии этой фигуры были мне поразительно знакомы!

– Я тогда ушла! – сказала она, проходя мимо меня и опуская на пол два – два! – чемодана. – Я была совершенно убита всеми событиями той ночи и истинно греческой трагедией жизни и смерти Рэя Пакстона!

– Если это первая страница романа, который вы только что написали, – остановил я ее, – то почему бы нам не присесть и не выпить чего-нибудь, пока вы будете рассказывать мне все остальное.

Я смешал напитки, отнес их к кушетке, на которую опустилась Ева. То же мини-платье – в нем я впервые увидел ее. Юбочка задралась, обнажив золотистую полоску кожи на бедрах, но она на это не обращала внимания, и я решил, что было бы невежливо самому одергивать ее юбку.

– Это не такая уж короткая история, Рик, – произнесла она, взяв у меня стакан и задумчиво отхлебнув глоток его содержимого. – Отличный «Дайкири»! А знаете, теперь я уже в состоянии пить шампанское без содрогания! Просто удивительно, что делают с моралью три недели упорядоченной жизни.

– Мне вполне достаточно того, что вы тут сидите в этой позе и представляете собой прямую, угрозу моей собственной морали! – хрипло заметил я.

– Сегодня днем я навестила Джеки Эриксон.

– Я тоже пытался это сделать, но она отказалась принять меня.

– Это потому, что вы мужчина. В ее жизни был только один мужчина, и это был Рэй. Вы помните, я говорила вам, что он отсутствует пять ночей в неделю? Так вот, все эти ночи он проводил у нее! Джеки была так безумно влюблена в него, что согласилась принять участие во всех этих маниакальных планах убийства и остальном только потому, что он был для нее единственным настоящим мужчиной на свете. – Ева снова отхлебнула из стакана. – И знаете что? Это он настаивал на том, чтобы платить ей двести долларов за каждую из пяти ночей в неделю!

– Значит, он был богат?

– Не в этом дело. Джеки мне все объяснила. Он, оказывается, страшно гордился тем, что спит пять ночей в неделю с двухсотдолларовой проституткой! Если бы она отказалась брать эти деньги, то вся прелесть их отношений была бы для него потеряна!

– Ну и куда мы отправимся обедать? – спросил я.

– Пообедаем здесь, – предложила Ева. – Все необходимое – в одном из моих чемоданов. Адвокат Джеки считает, что ему удастся добиться смягчения приговора, так что ей придется провести в тюрьме всего года три-четыре, не больше. А может быть, и меньше, если ей зачтут время предварительного заключения.

– Это хорошо. – Я сказал это совершенно искренне.

Она искоса бросила на меня взгляд своих больших сапфировых глаз, и лукавая усмешка тронула ее губы.

– Джеки мне все рассказала о вас. – Эту новость Ева преподнесла мне с легким смешком. – И о вашем патентованном средстве против икоты – тоже!

– Оно помогает, – Я защищался как мог.

– Так она и говорила, – пробормотала Ева. – А знаете, Рик? Ведь за все время, что я работала у Пакстона, ни один мужчина не дотронулся до меня! Я работала как рабыня, проводила бессонные ночи, беспокоилась за него, и что же? Все это время он тратил тысячи долларов на то, чтобы лежать в постели с Джеки пять ночей из семи каждую неделю! – Она опустошила свой стакан и протянула его мне. – Налейте мне еще, Рик.

Я подошел к бару, смешал ей новую порцию. Ева ослепительно улыбнулась, принимая свой бокал.

– Вы не находите, что здесь жарко, Рик?

– Я открою окно.

– Не стоит беспокоиться. – Она сунула мне бокал и грациозно встала с кушетки. – Я просто сниму платье.

Она опустилась снова на кушетку и приняла бокал из моих внезапно онемевших пальцев, потом скрестила ноги, покрытые золотистым пушком.

– Я всегда считала, что носить лифчики – пустая трата денег, раз они все равно такие прозрачные теперь, верно? – как бы между прочим спросила Ева.

– Угу! – только и смог пробормотать я.

– А трусики я специально купила вот эти: они немного старомодны, но зато очень маленькие, правда?

– Кхм, угу! – едва выдавил я осипшим голосом.

– Вы голодны, Рик? – Ее сапфировые глаза послали мне в лицо два сияющих луча.

– Нет, – замотал я головой.

– Я так рада! – Она откинулась на кушетку, осторожно прикрыла обеими руками свои очаровательные холмики и приподняла их. – Потому что у меня какое-то странное чувство, будто вот-вот начнется страшный приступ икоты!