Текст книги "Под покровом тьмы"
Автор книги: Джеймс Гриппандо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
6
Энди смотрела, как Гас идет к двери. Метаморфоза была внезапной и поразительной. Вот комок нервов буквально отскакивает от стен, а через мгновение измученный человек почти оседает на пол.
Это, конечно, не сравнить с испорченной свадьбой.
– Мистер Уитли? – окликнула Энди, когда Гас открывал дверь.
Он остановился на пороге.
– Да?
– Вы не могли бы подождать несколько минут в вестибюле? Детектив Кесслер и я сейчас подойдем.
Уитли заколебался.
– Честно говоря, я хотел бы сейчас забрать дочь и поехать домой.
– Всего пять минут. Обещаю.
Гас кивнул и вышел.
Детектив Кесслер вопросительно посмотрел на Энди:
– Да отпустите вы парня. С бумагами я разберусь потом.
– Дело не в бумагах. Надо расспросить его о жене.
– Сейчас? Зачем?
– Не хотелось бы делать преждевременных выводов, – сказала Энди. – Агент Сантос – специалист, и завтра она выскажется. Но вот что мы уже имеем. Три убийства. Все жертвы удавлены, все со следами пыток. Первые два убитых почти идентичны. Третья – женщина тридцати с чем-то лет.
Она посмотрела на тело, распростертое на хирургическом столе.
– Если учитывать состояние разложения, то, думаю, мы все подозревали, что это не Бет Уитли. Уверена, доктор Фицсиммонс подтвердит – нелегко точно указать время смерти, когда над телом поработали и животные, и стихия. Но я бы предположила, что эта женщина умерла до исчезновения Бет Уитли в воскресенье.
– Вполне допустимое предположение, – кивнул доктор.
– Итак? – спросил Кесслер.
Энди продолжала:
– Возможно, мы столкнулись… не знаю, как это назвать. Парные убийства. Первые две жертвы – мужчины, похожие друг на друга, – составляют пару. Третья – женщина, не имеющая с мужчинами ничего общего, кроме удавления и чрезмерной жестокости. Правда, при этом она – случайно или нет – похожа на исчезнувшую Бет Уитли.
– Думаете, Бет Уитли – пара, как вы выразились, этой женщины?
– Возможно. Вот почему необходимо узнать о миссис Уитли побольше. Ее режим, образ жизни. Все, что угодно. Когда мы лучше узнаем, кто такая Бет Уитли, – закончила Энди, бросив еще один взгляд на тело, – думаю, нам будет гораздо проще выяснить, кто это.
Кесслер почесал в затылке, обдумывая услышанное.
– Идея вполне в духе агентов ФБР.
– Что вы этим хотите сказать?
– Ничего. Если желаете задать Уитли какие-то вопросы, чувствуйте себя как дома. Только не сердитесь, что я не цепляюсь за это дело обеими руками.
Цинизм детектива раздражал, но, направляясь к двери, Энди думала только об обеспокоенном человеке в приемной. На мгновение она остановилась и посмотрела Кесслеру в глаза:
– Знаете, Дик, я надеюсь, что вы правы. Надеюсь, что моя парная теория – просто дерьмо. Потому что иначе у нас одна-единственная хорошая новость в куче плохих.
Кесслер понял ее.
– «Хорошая новость, мистер Уитли. Это не ваша жена там, на столе».
– А плохая новость, что она, возможно, еще туда попадет. – Энди открыла дверь, и они с детективом вышли в приемную.
Энди решила расспросить Гаса прямо на месте. Здесь было довольно тихо, и беседа меньше будет походить на допрос. Агент Хеннинг предпочитала, чтобы жертвы не чувствовали себя подозреваемыми.
Гас остался сидеть на кушетке, Энди и Кесслер принесли себе кресла и сели напротив. Энди не стала делиться с Уитли своей «парной» теорией. Человеку и так плохо. Незачем посвящать его в полицейские гипотезы о серийном убийце, который подбирает жертвы парами.
– Мистер Уитли, – тихо сказала Энди, – я бы хотела получить кое-какую информацию о вашей жене. Не рост, вес и цвет волос – что-то более личное.
– Насколько личное?
– Ничего смущающего. Если мой вопрос покажется вам нескромным – не отвечайте. Давайте начнем с общих моментов. Ваша жена работает?
– Нет.
– Какой у нее режим дня?
Гас неловко пожал плечами:
– Смотря какой день.
– Давайте разберем их по одному. Понедельник.
– Утром она отвозит дочь в школу.
– Дальше?
– Забирает ее.
Энди улыбнулась, стараясь успокоить Уитли.
– У нас образовался пробел. Чем она заполняет день?
– Вы имеете в виду, по понедельникам?
– Давайте не цепляться за какой-то конкретный день. Я хочу помочь вам. Выберите любой день недели. Просто расскажите, как ваша супруга проводит время.
– Я связался с компаниями, торгующими по кредитным карточкам, чтобы проанализировать последние выходные и понять, где Бет потратила деньги. Но вообще-то говоря, я не могу сказать, что знаю все мелочи, которыми она обычно занималась днем.
– Ну хорошо. Ваша жена состоит в каком-нибудь клубе или организации?
– По-моему, она ходит… куда-то. Нет, это было до рождения Морган.
Энди посмотрела на Кесслера, потом снова повернулась к Гасу:
– Ну а ленчи? Есть у нее любимый ресторан?
– Наверное, есть. – Уитли помолчал, словно пытаясь что-то сообразить. – Правда, не припомню, чтобы она когда-нибудь упоминала… Может быть, просмотрев выписку по карт-счету, я смогу выяснить это.
– А куда она ходит за продуктами? Где покупает бакалею?
Гас промолчал.
– Она занимается гимнастикой?
– Да, – твердо сказал Уитли, обрадовавшись, что попал в цель.
– В каком клубе?
Его воодушевление угасло.
– Мне надо проверить.
Энди заколебалась, прежде чем задать следующий вопрос. Казалось, в тишине Гасу неуютно. Кесслер наклонился вперед, выгнув дугой бровь:
– Мистер Уитли, вы и ваша супруга счастливы в браке?
– Какое отношение это имеет к делу?
– Вы, кажется, очень мало знаете о женщине, которая спит рядом с вами.
– К чему все эти вопросы? Вы по-прежнему думаете, что случившееся как-то связано с супружеской ссорой?
Кесслер бросил на Гаса оценивающий взгляд:
– Я ничего не исключаю.
– Ну, так лучше вам это исключить. Иначе впустую потратите драгоценное время.
– Пожалуйста, – сказала Энди, – не сердитесь.
– Я имею полное право сердиться. Что с того, что я не знаю каждую мелочь о том, как моя жена проводит день? Это не означает, будто мне наплевать на то, что с ней происходит.
– Вы совершенно правы.
– Тогда почему вы мучаете меня?
Энди уже открыла рот, но остановилась. Было преждевременно сообщать Гасу, что его жена может оказаться жертвой парного убийства, да и вообще все эти вопросы никуда не вели.
– Простите, мистер Уитли. Уже поздно, а вы испытали слишком много для одного вечера. Возвращайтесь домой, к дочери. Уверена, ей очень нужна ваша поддержка.
– И еще многое в придачу, – отозвался он, судя по всему, подавленный.
Кесслер заторопился, словно скупые ответы Гаса внезапно разожгли его интерес:
– Мистер Уитли, а кто-нибудь другой может ответить на подобные вопросы?
– Вероятно, моя сестра Карла. До нашей свадьбы она была лучшей подругой Бет. И стала моим злейшим врагом после свадьбы.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. Я преувеличиваю. Давайте просто скажем, что Карла всегда была с Бет гораздо ближе, чем со мной.
– Кто-нибудь еще?
– Разумеется, моя дочь. Но ей всего шесть. Я бы предпочел не вмешивать Морган.
– Мы будем обходиться с ней соответствующим образом, если это понадобится, – сказала Энди.
– Родители вашей жены живут где-нибудь неподалеку? – спросил Кесслер.
– Они оба умерли.
– У вас есть домработница?
– Одна женщина приходит два раза в неделю, по понедельникам и четвергам. Она просто выполняет свою работу и уходит.
– Как ее зовут?
– М-м, черт. Рамона или как-то так. Не знаю ее фамилии.
– Няня?
– Была до недавнего времени. Мишель Берджет.
– Что произошло?
– Бет отпустила ее, когда Морган пошла в первый класс. Нам больше не нужен был человек, постоянно живущий в доме.
– Вы знаете, где она теперь?
– Понятия не имею.
Кесслер поднял бровь:
– Она же растила вашу девочку шесть лет… А потом резкий разрыв, никаких контактов?
– Послушайте, я не знаю. Может быть, они говорили по телефону. Возможно, она могла даже заглядывать в гости. Бет позаботилась обо всем.
Кесслер сделал пометку в блокноте.
– Вы не возражаете, если я поговорю с кем-нибудь из этих людей, мистер Уитли?
– Почему я должен возражать?
– Вот и скажите. – Кесслер прищурился. Он явно пытался запугать Уитли.
Гас встал, сдерживая гнев.
– Мне чрезвычайно не нравятся вопросы, которые здесь задают.
– А мне чрезвычайно не нравятся ответы, которые я получаю.
Энди шагнула между мужчинами:
– Ладно-ладно, ребята. На сегодня хватит.
Гас сверкнул глазами, потом отвел взгляд. Пожал Энди руку.
– Спасибо вам. – Он смотрел только на агента ФБР. – Вы были очень любезны. Пожалуйста, позвоните мне, как только что-то узнаете.
– Мы позвоним, – ответила она, глядя вслед Гасу.
Когда дверь за Уитли закрылась, Энди повернулась к Кесслеру:
– Вы всегда так враждебно настроены?
– Только когда человек хитрит.
– Не думаю, чтобы он хитрил.
– А то нет! Эти самоуверенные адвокаты считают, что копам можно говорить только либо «Не знаю», либо «Возможно». От этих ребят невозможно добиться прямого ответа.
– Он не играл. Разве вы не видели в его глазах замешательство? Боль?
– Минуточку. Я, конечно, не самый лучший муж на свете. И бьюсь об заклад, рабочий день у меня дольше, чем у него. Только даже я знаю, где жена покупает бакалею.
– Да ну? – развеселилась Энди. – И где же?
Кесслер открыл было рот – и запнулся.
– В бакалейной лавке.
– Прекрасная попытка, детектив.
– Нет, подождите минуту. Я знаю.
Энди демонстративно посмотрела на часы.
– Вот что, сбросьте мне ответ на вопрос по электронной почте. Мне правда надо домой. Завтра у нас будет длинный день. – Она пошла к двери.
– «Сейфуэй»!
Энди остановилась:
– Что?
– Вот магазин, где моя жена покупает бакалею.
Она тонко улыбнулась.
– Весьма впечатляет, Дик. Но чтобы действительно быть лучшим мужем, чем Гас Уитли, вам надо применять знания на практике.
– Что вы имеете в виду?
– Раз вы знаете, какой это магазин, почему не вы покупаете бакалею? – Энди дружески подмигнула Кесслеру и направилась к двери.
Маскировка была простой, зато действенной. Каштановый парик и усы. Очки в черепаховой оправе. Окрашенные контактные линзы превратили голубые глаза в карие. Благодаря объемной зимней куртке с подстежкой он выглядел на добрых тридцать фунтов тяжелее – намного больше обычных ста восьмидесяти пяти. Совершенно неприметные кожаные перчатки. К 11 вечера температура упала, и с Саунда задул холодный ветер. Только дурак не закутался бы.
Копировальный центр «Куиксилвер» рядом с пиццерией в пассаже работал круглосуточно. В любое время суток с полдюжины личностей с затуманенным взором стояли у ксерокса, и сегодняшний вечер не был исключением. Как в любом универсальном торговом центре, здесь предлагалось все – от почтовых ящиков и конференц-залов до факсов и компьютеров с почасовой оплатой. Ему был нужен именно компьютер, точнее, анонимный доступ в Интернет, когда невозможно проследить отправителя почты.
Он вошел. Звякнул колокольчик на двери, но никто не обернулся. Он подошел к стойке и остановился. Администратор – молодая женщина, видимо, студентка – говорила по телефону. Он не хмурился, не выказывал нетерпения. Просто ждал. Нельзя делать ничего, что могло бы заставить ее или кого-нибудь еще запомнить его приход.
Наконец администратор простилась с дружком и положила трубку.
– Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужен компьютер. – Он, не снимая перчаток, подал двадцатидолларовую купюру.
Она взяла деньги, отсчитала сдачу.
– Кабина номер три свободна. Спасибо, что воспользовались нашими услугами.
Он взял сдачу с прилавка и отошел. Компьютеры были отделены друг от друга перегородками высотой по плечо – получались отдельные кабинки для посетителей. Большего и не требовалось.
Он сел перед компьютером и снял кожаные перчатки. Как и шкура животного, кожа могла оставить характерный рисунок – весьма похожий на отпечатки пальцев. Под кожаными перчатками он носил телесного цвета резиновые. Никаких отпечатков. Пальцы запорхали над клавиатурой. Он вошел в Интернет.
Зашел на почтовый сервер, откуда можно отправить письмо. Ввел выученный наизусть адрес. Отправителем будет значиться просто «Копировальный центр „Куиксилвер“». Пространство, предназначенное собственно для письма, он оставил пустым.
Вытащил из кармана куртки дискету и вставил в дисковод. Загрузил содержимое в компьютер и присоединил файл к пустому письму. В этом файле было все, что ему хотелось сообщить. Ни единого слова. Только фотографии. Сделанные им фотографии.
Одна фотография стоила тысячи сообщений.
Ухмыляясь про себя, он нажал на кнопку «Отправить», выстрелив своим кровавым посланием.
7
Гас вернулся домой около десяти. Заплатил приходящей няне, отправил ее домой на такси и заглянул в комнату к Морган. Дочь спала – уже утешение. Гас не был готов отвечать на новые вопросы о маме.
Последние два дня он почти не сомкнул глаз, но спать и теперь не хотелось. Пошел на кухню, чтобы приготовить бутерброд. Нарезанные ломтиками ветчина и сыр были в холодильнике. Гас скатал их в трубочку и запихнул в длинный батон, намазав толстым слоем горчицы. Вспомнив разговор с детективами, посмотрел на этикетку на упаковке – просто чтобы узнать, где Бет ее купила. Этикетка гласила: «Боарз хед». И все. Это могло означать что угодно. Он так и не узнал, где куплена ветчина.
Гас пододвинул табурет и сел у стола, погрузившись в невеселые размышления. Детектив Кесслер определенно вывел его из себя, хотя, возможно, он прав. Исчезновение Бет не обязательно означало преступление. Самолюбие заставило поторопиться с выводами. Это, конечно, эгоцентрично, но какой мужчина не считает, что его жена скорее может стать жертвой похитителя, чем найдет ему достойную замену? Пожалуй, он придал слишком большое значение тому факту, что Бет уехала без машины и одежды, даже без сумочки и кредитки. В конце концов, она могла накопить наличных. И могла полностью обновить гардероб, нанять красный кабриолет и уехать в Акапулько. «Adios,[4]4
Пока (исп.)
[Закрыть] Гас».
Вопрос в том, вернется ли она? Разумеется, вернется. Бет просто хотела помучить его. Расплатиться за все те случаи, когда он оставлял ее одну, не потрудившись сообщить, когда придет. Забавно, но по его командировкам можно было бы составить карту угасания их брака. В первый год работы Гас обычно назначал встречи на пятницу или понедельник, чтобы Бет могла лететь с ним, и они проводили выходные где-нибудь в Малибу или Монтеррее. Это прекратилось, когда Бет надоело перескакивать с самолета на самолет, чтобы просто смотреть, как муж работает возле бассейна. Потом он начал путешествовать один, но звонил домой каждый вечер перед сном. Некоторое время все было хорошо, однако потихоньку и эта традиция сошла на нет. Чем старше Гас становился, тем больше дел втискивал в каждую поездку. Обеды с клиентами могли длиться часами. Дошло до того, что он уезжал на несколько дней и, если повезет, звонил разве что из аэропорта – сообщить, что едет домой. Потом и это надоело. Где-то по дороге Гас просто сдался и предоставил секретарше сообщать Бет, где он. Так ему было удобнее. В конце концов его секретарша даже выбирала Бет подарки на дни рождения и годовщины и посылала цветы, когда Гасу приходилось отказываться от совместных супружеских планов. Бет получала много цветов.
Его внимание привлек шум в коридоре. Гас настороженно прислушался. И услышал снова, на этот раз отчетливее.
– Мама, – донеслось из комнаты Морган. Его пульс участился. Она вернулась?
– Ма-а-а-а-ма-а-а! – В крике слышалось отчаяние. «Что же мне делать?» Он соскользнул с табурета и вышел в коридор. Крики становились все громче, а паузы между ними – короче.
– Мама. Мамочка!
Гас глубоко вздохнул и открыл дверь. Полоска света из коридора прорезала спальню. Морган сидела, прижавшись к спинке кровати. На ней была розовая пижама с Микки-Маусом. Поразительно, какими худенькими и хрупкими выглядят дети в этих липнущих к телу хлопковых пижамах. Гас подошел и сел на край кровати.
– Все в порядке. Папа здесь.
– Где мама? – Голос дочери дрожал.
– Ее нет, родная.
– Где она?
– Она… – Гас понятия не имел, но ему хватило здравого смысла не пугать ребенка. – У мамы кое-какие дела.
– Когда она вернется?
– Скоро. Я думаю. Наверное, скоро.
– А мы можем ей позвонить?
– Нет. Не сейчас.
– Завтра?
– Посмотрим.
На лице девочки явно читалось сомнение. В тусклом свете ночника, сделанного в виде Винни Пуха, Гас чувствовал себя как на допросе с пристрастием. Всего десять секунд сурового молчания дали ему совершенно новое представление о проницательности единственного ребенка в семье, который проводит с взрослыми больше времени, чем другие дети. Шесть лет воспитания у весьма деловой няни, насквозь видевшей любые уловки, также не повредили дочери.
– Куда она поехала? – спросила Морган.
– Это ее секрет. Она не сказала.
– Почему она не взяла меня с собой?
У Гаса стиснуло горло.
– Просто ей надо все сделать самой, родная. Вот так. Иногда бывают вещи, которые взрослым приходится делать самим.
Морган ответ явно не удовлетворил. Гас придвинулся, подталкивая дочь к подушке.
– Ну-ка давай снова заснем.
Морган послушно легла. Гас чувствовал ее напряжение и неуспокоенные страхи. Он ласково погладил дочь по голове.
– Просто закрой глазки и спи.
Девочка закрыла глаза, но веки трепетали. Гасу было интересно, о чем она думает. Она, конечно, задавала толковые вопросы. Пожалуй, Морган могла бы управиться со свидетелем лучше половины так называемых специалистов по выступлениям в суде из его юридической фирмы. В особенности один вопрос засел у Уитли в уме. Тот, который Морган с таким трудом задала. Тот, на который Гасу было труднее всего ответить.
Если Бет решила оставить его или если она просто хотела привлечь его внимание, то почему не взяла с собой Морган?
Он сидел рядом с дочерью, смотрел, как она засыпает, и искал ответ, которого, кажется, не было.
Из морга Энди отправилась прямо домой. Она размышляла. Гас в общем-то не дал им достаточно подробностей для проверки ее теории «парных» убийств. Однако она не приняла идею Кесслера о том, что Уитли умышленно хитрит. Гас и его жена просто стали чужими друг другу, продолжая жить под одной крышей.
Почему-то это казалось таким же грустным, как и исчезновение Бет.
В половине двенадцатого Энди отправилась спать, однако ночь ей предстояла беспокойная. Она очень нервничала из-за встречи с Викторией Сантос в аэропорту. Завела два будильника, чтобы наверняка не проспать. Если вообще уснет. Энди лежала, уставившись в потолок широко открытыми глазами. Постель казалась какой-то не такой. Хотя Рик формально не переезжал сюда, уже несколько месяцев они почти каждую ночь спали вместе. И не имеет значения, что у нее один из этих дорогих матрасов, на который можно уронить мяч для боулинга, и спящий рядом даже не почует. Когда привыкаешь спать с кем-то, всегда чувствуешь, что остался один.
К полуночи ее мысли перешли от Рика к Гасу, потом к жене Гаса. Вполне возможно, что с Бет произошло нечто ужасное. Хотя нельзя отметать и другую возможность. Энди знала, как больно быть почти замужем за человеком, который на самом деле тебя не любит. Можно только предполагать, что готова сделать женщина, потратив десять лет на жизнь, которая оказалась ошибкой. Конечно, на долю Энди выпало больше, чем просто одинокие субботние вечера. И все-таки нет ничего хуже одиночества вдвоем.
Энди проснулась по будильнику, совершенно не отдохнув, не в силах отличить кошмары от проблем, тревоживших ее наяву. Когда она оделась и собиралась выходить, на порог лег утренний вторничный выпуск «Сиэтл пост интеллидженсер». Энди наступила прямо на газету, выходя из двери, и чуть не споткнулась о кричащий заголовок: «ТРЕТЬЯ ЖЕРТВА СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ». Ниже – шрифтом поменьше: «Возможно, убийства совершаются парами».
Энди развернула газету и впилась в передовицу. Итог она подвела двумя словами вслух от себя:
– Вот дерьмо.
Виктория Сантос должна была прилететь в аэропорт Сиэтл-Такома через тридцать пять минут, поэтому Энди села в машину и по сотовому позвонила домой Айзеку Андервуду. Она знала, что он ранняя пташка и, возможно, сейчас читает газету и давится кукурузными хлопьями.
– Айзек, привет, это Энди. Уже смотрел утренний выпуск?
– Только что. Не лучший из твоих ходов, Энди.
– Айзек, клянусь тебе. Не знаю, как это попало в газету. Всю ерунду насчет пар я придумала только вчера вечером. И не говорила никому, кроме Кесслера. Я бы никогда не проболталась без предварительного одобрения начальника.
– Верю. Проблема в том, что выглядит это так, будто ты хочешь обставить криминального психолога ОПР. Виктория Сантос будет не в восторге. Вчера перед ней находилась чистая доска. Теперь ты ограничила ее теорией, которую она может счесть глупой.
– Что мне делать?
– Во-первых, не дрейфь. Во-вторых, немедленно посмотрись в зеркало. Если обнаружишь, что лицо посинело, напомни себе, как надо дышать.
– Я серьезно. У меня меньше часа до встречи.
– Хочешь, чтобы я поговорил с ней?
– Нет. Это мой прокол. Я все улажу.
– Другого ответа я и не ждал. И вот что. Я знаю, что у тебя мало времени, но было бы неплохо понять, как это просочилось.
– Я позвоню Кесслеру.
– Хорошо. Будь осторожна.
– Что ты имеешь в виду?
– Я с ним хорошо лажу, однако это не всем удается. Когда я работал в управлении, люди говорили, что он всегда в боевой готовности. Кидается в драку по поводу и без.
– Я уже в курсе.
– Знаешь, если кто-то может сбить с него спесь, так это ты.
– Спасибо, босс.
Энди дала отбой. Утреннее движение с каждой минутой становилось все напряженнее. Поглядывая одним глазом на дорогу, она вытащила из сумочки визитку Кесслера и позвонила по домашнему телефону. Ответила жена и сказала, что супруг в душе.
– Пожалуйста, позовите его. Это чрезвычайно важно.
Сворачивая к аэропорту, Энди подрезала фургон. Наконец Кесслер подошел к телефону.
– Привет, – сказал он. Как-то хамовато.
– Дик, не хочу никого обвинять, но как содержание и итог нашего вчерашнего разговора в кабинете для вскрытия попали в утреннюю газету?
– Я им позвонил.
– Не сказав мне?
– Я убежденный сторонник сотрудничества с прессой в ходе расследования преступлений. Виктория Сантос тоже. Я слушал ее лекции.
– Я не спорю с концепцией, – сказала Энди. – Но тиражирование непроверенной теории может подсказать какому-нибудь психу идею претворить ее в реальность. Черт, вы даже не приняли эту теорию, когда я ее впервые высказала.
– Чем больше я думал, тем больше видел в ней смысла.
– Нам следовало бы по крайней мере подождать агента Сантос.
– Теперь уже поздно. Внутренние отношения в ФБР – ваша проблема, а не моя.
– Верно, – сказала Энди. – Я просто надеялась, что мы могли бы начать получше.
– Об этом надо было думать раньше – прежде, чем вы начали отпускать нахальные замечания по поводу того, кто в моей семье покупает бакалею.
– Да ладно, Дик. Давайте не мелочиться.
– Я не мелочусь. На самом деле я оказываю вам услугу. Эта утечка информации предоставляет прекрасную возможность узнать с самого начала, верны ли слухи.
– Какие слухи?
– Как я слышал, у Сантос есть черта, которая омрачает ее блеск.
– Настойчивость? – спросила Энди с надеждой.
– Самомнение. В добрый час, детка. Позвони мне, когда ее королевское величество будет готово к встрече.
Энди швырнула телефон на пассажирское сиденье и посмотрела в зеркало заднего обзора.
– Дыши, – напомнила она себе, подъезжая к аэропорту.
