Текст книги "Копье"

Автор книги: Джеймс Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Она мгновенно отскочила от двери, чуть отодвинула кровать и спряталась на полу сзади нее. Теперь она мечтала еще о том, чтобы облака вновь закрыли луну. Наконец дверь распахнулась, и человек вошел в комнату, стараясь прижиматься спиной к стене, чтобы пленница не выскользнула сзади него. Свет из коридора хлынул внутрь, и Холли услышала, как щелкнул выключатель.

Она очень хорошо представляла себе, что если перед ней профессионал, то он должен немедленно отступить назад в коридор, и постараться встать так, чтобы его силуэт не бросался ей в глаза. Поэтому она должна действовать первой.

Не высовываясь из-за кровати, она с силой бросила еще теплую лампочку в дальний угол комнаты, влево от стоящего у дверей охранника. Стекло лопнуло с резким глуховатым звуком, и осколки со звоном посыпались на пол, резонируя в пространстве небольшого камина. Человек бросился в сторону этого звука, направляя туда ствол небольшого автомата, который он держал в одной руке.

Холли, подобно духу смерти из старинной шотландской легенды, вырвалась из тени, не оставляя своему противнику времени среагировать на ее внезапный бросок. Она подпрыгнула, переворачиваясь в воздухе, нанося удар в грудь плечом и спиной. Он испуганно вскрикнул, падая на пол и задевая ногой дверь. От неожиданности он даже не смог нащупать пальцем спусковой крючок и выронил автомат. Они буквально выкатились в коридор, и Холли, гибкая как дикая кошка, перевернулась и заняла позицию, напоминающую припавшее к земле дикое животное, наблюдая за противником и за длинным коридором. Коридор был пуст.

Оружие лежало в комнате, недалеко от дверей, в полосе света, падающего из коридора, и она поползла к нему. Неожиданно она почувствовала, как рука ухватила ее за лодыжку и начала выворачивать ее.

Это охранник, все еще мучаясь от резкой боли между ребер и лопаток, увидел ее намерение и попытался таким образом остановить ее. Но это была его вторая ошибка.

Первая была в том, что он недооценил ее, полагая, что всегда справится с женщиной, когда входил в комнату. Вторая заключалась в том, что ухватив ее за одну ногу, он оставил вторую свободной. Поэтому он тут же получил удар второй ногой ниже подбородка, а его откинувшаяся голова с тупым звуком врезалась в дверной косяк. Нога поднялась снова, и на этот раз с ужасающей точностью опустилась на его голову, сворачивая в сторону нос и ускоряя процесс перехода человека в бесчувственное состояние.

Теперь Холли могла подняться на ноги. Отбросив резким движением головы занавес светлых волос, которые мешали ей наблюдать за обстановкой, она выглянула в коридор и некоторое время стояла, прислушиваясь. Удовлетворенная тем, что шум, возникший от небольшого сражения, не вызвал никаких последствий, она подхватила бесчувственное тело за ноги и втащила в комнату. Вытерев кровь с его разбитого лица, она убедилась, что он еще долгое время не придет в себя, но безопасности ради решила его связать, используя для этой цели простыни. На это у нее ушло несколько минут, после чего ее бывший страж, связанный, лежал под кроватью, чтобы не вызвать явных подозрений у кого-нибудь, кто захотел бы чисто внешне осмотреть комнату. Она понимала, что, конечно, эта мера не является необходимой, потому что само отсутствие охраны в коридоре и ее собственное отсутствие в комнате не потребует никаких дополнительных осмотров, но поскольку она имела очень твердые убеждения, то считала, что в ее работе любая мелкая деталь может иногда оказать неоценимую помощь. Одной из главных ее забот, как ни странно, было стремление оставить этого человека в состоянии, которое не повредит ему больше того, что с ним уже стало. Поэтому, когда она укладывала его под кровать, то старалась положить его голову набок, чтобы кровь из разбитого носа стекала на ковер, а не застаивалась в горле, вызывая удушье.

Наконец выпрямившись и кое-как стряхнув капли крови со своих джинсов, она подошла к автомату, так все время и пролежавшему на полу. Проведя рукой по его чуть масляной поверхности, она обратила внимание, что он напоминает ей автомат системы «Ингрем», маленький, компактный, но чрезвычайно эффективный на близком расстоянии, обеспечивающий почти 1200 выстрелов в минуту. Она подняла его и удивилась, почувствовав насколько он легче. Да, личная гвардия Ганта пользовалась правом на самое лучшее оружие.

Еще раз осмотрев коридор, она закрыла дверь, повернула в замке ключ и крадучись двинулась вдоль длинного коридора, стараясь держаться как можно ближе к стене, готовая при необходимости укрыться в очередном дверном проеме. Так Холли и шла в направлении задней половины дома, подальше от центральной лестницы, туда, где находилась комната, напомнившая ей зал старинного замка.

Ветер завывал вокруг верхней башни средневекового храма, холодный бриз, налетающий с моря, проносился над землей, пригибая траву и раскачивая деревья. Когда луна на короткое время проглядывала между плотными облаками, на самом верху этого древнего сооружения можно было разглядеть группу людей, которые старались укрыться от ветра за парапетом башни. Но постоянно кто-то один из них стоял, оперевшись локтями на парапет и смотрел в ночной бинокль на тусклый силуэт белого дома в глубине усадьбы, находившейся почти на расстоянии мили.

– По-прежнему никаких признаков жизни, сэр, – пробормотал наблюдавший, опустив голову немного вниз, чтобы его слова не были отнесены ветром, а были услышаны другими. – По всей видимости, они обосновались там на всю ночь.

Человек к которому были обращены эти слова, взглянул на светящийся циферблат часов, и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Сейчас около половины одиннадцатого. А последний вертолет появился около десяти, не так ли?

– Я могу лишь в очередной раз принести свои извинения, но мы не можем отправляться туда, не имея ордера от комиссара, – сочувствующим тоном объяснил инспектор Барнет сложившиеся трудности отставному полицейскому офицеру Блейку.

Он симпатизировал ему, но, к сожалению, на карту было поставлено нечто большее, чем безопасность одного человека. Он действовал по указаниям комиссара и секретаря графства. Они следят за ситуацией, и если сказано ждать, значит бесполезно продолжать спор об этом.

– Черт возьми, почему вы так упорствуете? – настаивал Блейк. – Он же может умереть каждую минуту.

Инспектор повернулся к нему и попытался ответить как можно спокойнее:

– Послушайте, мистер Блейк, я могу оценить ваше беспокойство, но ведь этот Стедмен, он явился туда по собственному желанию...

– Он сказал, что должен это сделать. Он должен довести до конца игру, навязанную ему Гантом. И он очень беспокоился о девушке. Неизвестно, связана она со всем этим или нет, так же как неизвестно, жива она, или...

– Холли Майлс. Мы знаем о ней, – заметил устало Барнет. – Сейчас мы знаем о ней все.

– Почему нам ничего не сообщили о ней раньше? – раздался голос где-то рядом с инспектором.

– Подозрения, Энди. Подозрение и недоверие. Кто бы мог подумать о том, что Поуп окажется таким изворотливым?

Сержант покачал головой в темноте.

– Сколько времени они знали о нем?

– Это знает только Бог, Энди. Ты даже можешь держать пари о том, что ЦРУ участвует в этом деле потому, что неизвестно, кому можно доверять в МИ-5. Если человек в ранге Поупа мог стать членом организации Ганта, то можно только представить себе, кто мог там еще участвовать из верхних или нижних эшелонов этой службы. Вот так, – он махнул рукой. – Делайте свои выводы сами.

Секстон поднялся на ноги, чтобы немного расправить кости после длительного согнутого состояния. Порывы ветра набросились на него со всех сторон, так что ему пришлось поднять воротник пальто и застегнуть верхние пуговицы. Он бросил взгляд вниз, где в мертвенно бледном лунном свете смог отчетливо различить раскачивающийся силуэт одинокого дерева, находящегося недалеко от поворота дороги, рядом со стеной храма, с другой стороны которого, невидимые с проезжей части, были разбросаны группы машин с людьми, ожидающими начала операции.

Это были очень напряженные часы для Сектона, который с каждой минутой ощущал, как растет его беспокойство за безопасность Стедмена. Они сделали все, о чем просил Гарри, он и Стив: продолжили наблюдение за домом в Гилдфорде, ожидая прибытия туда полиции, стараясь всю ночь удержаться от сна, чтобы ничего не пропустить. Из всех событий, которые им удалось наблюдать за это время, были лишь появившиеся во дворе сторожа. Они заперли ворота и затолкали труп человека и двух собак в грузовик. Сектон и Стив подождали еще немного, как им и советовал Гарри, чтобы дать Поупу время для действий, которые могли бы развеять некоторые сомнения детектива. После еще нескольких часов ожидания, оставив Стива по-прежнему на наблюдательном пункте, Сектон отправился в Скотленд Ярд, где благодаря старым связям ему удалось добраться до руководства. К удивлению, его рассказ был выслушан с большим вниманием, а через некоторое время он уже был представлен группе чиновников из спецслужб, среди которых был американец, которому он еще раз повторил свои скромные сведения. Как понял Сектон из общего разговора, американец представлял ЦРУ. Создавалось впечатление, что Гарри потревожил большое осиное гнездо.

Согнувшись опять, чтобы укрыться от ветра, Сектон почти прокричал:

– Мы не можем просто сидеть здесь и ждать!

Барнет положил руку на его плечо и, придвинувшись ближе, сказал:

– Мы должны ждать, мистер Блейк. Осталось уже не долго, уверяю вас. Сам комиссар будет лично руководить всеми действиями, вот насколько серьезное положение.

– Так почему же его нет до сих пор? – с возмущением произнес Сектон. – Почему он заставляет нас сидеть и ждать?

– Что происходит наверху на самом деле, я не знаю. Но мне кажется, что он сейчас проводит подготовку на втором фланге. У нас есть сведения, что мы имеем дело не просто с бандой фанатиков-террористов, а с людьми, которые занимают достаточно высокое положение, почти такое же, как сам Гант, а может быть и выше. И я думаю, что комиссар сейчас консультируется в парламенте по некоторым тонким моментам.

– Но сколько же можно тратить на это времени!?

– Мы войдем туда через несколько минут после того, как получим приказ. У нас есть подкрепление в виде корпуса морских командос, которых сюда перебросили из Плимута на вертолетах. Теперь нам уже известно, что Гант имеет свою собственную армию, поэтому если он вздумает сопротивляться, здесь может начаться небольшая война. Но должен вам заметить, что я и сам плохо переношу подобные ожидания, они очень нервируют меня, но ничего нельзя поделать, пока не получен приказ. Поэтому наберись терпения и попытайся отвлечься от мыслей о Стедмене. Ведь до сих пор он все делал без ошибок, не так ли?

Секстон в расстройстве отвернул лицо. Нет, Гарри до сих пор не сделал ни одной ошибки. Но как долго это может продолжаться? И не изменит ли эта удача ему в самом конце?

Глава 18

Он подрезал его так, что теперь он не мог больше доставить радость никакой женщине. Но многим людям это принесло невыносимое страдание.

Вольфрам фон Эшенбах

Мы стоим гораздо выше тех, кто и сейчас, и всегда были многочисленнее нас. Но нас должны ценить именно потому, что наша кровь дает нам силу, чтобы, поднявшись над другими, с успехом руководить нашим народом. Давайте ясно представим себе, что несут нам грядущие десятилетия. Они предвещают нам битву, направленную на повсеместное уничтожение тех, кто выступил против недочеловеков, кто защищает Германию как оплот нордической расы и источник человеческой культуры.

Генрих Гиммлер

Стедмен постепенно приходил в себя. Его глаза, еще с трудом, но уже могли различать раскачивающийся пол: голова все еще гудела и кружилась от полученных ударов.

Он начал припоминать свои ощущения, и смог вспомнить только как его волокли, ухватив за руки, по длинному коридору, а его ноги все время ударялись о темный деревянный пол. Он слегка повернулся, чтобы разглядеть окружающую обстановку, как в этот же момент услышал знакомый голос, принадлежавший Григсу.

– Он уже пришел в себя, дальше пусть идет сам.

Детектива подняли на ноги, и, первое, что он увидел, было свирепое и мрачное лицо Поупа.

– Я очень рад, что вы вновь среди нас, Гарри, хотя думаю, вам бы очень этого не хотелось.

– Продолжаете выпендриваться, Поуп? – произнес Стедмен, все еще пытаясь стряхнуть головокружение. Григс и Бут поддерживали его с обеих сторон, чтобы он не свалился вновь.

– А у вас, я вижу, осталось все то же высокомерие. Я бы даже мог восхищаться вами, не будь вы таким дураком.

– Это вы дурак, Поуп, если верите, что весь этот бред может действительно осуществиться. – Стедмен сделал попытку распрямиться, но его руки были по-прежнему блокированы.

Толстяк издал утробный звук, отдаленно напоминающий усмешку.

– Посмотри на все это с другой стороны, Гарри. Разве есть какая-то альтернатива? – произнес он, но уже без тени юмора, и отвернувшись, сделал знак своим людям идти вслед за ним.

Стедмена развернули в нужном направлении, и он подчинился, чувствуя себя еще не готовым к новому сопротивлению. Его любопытство, тем не менее, возрастало по мере того как на протяжении их пути менялась отделка коридора. Сейчас она напоминала убранство средневекового замка. Стены были выложены серым камнем темного оттенка, в отдельных местах дверные проемы были занавешены гобеленом. Двери были сделаны из старого дуба и украшены сложной резьбой. На них были укреплены ручки из тонко обработанного металла. И хотя его наблюдения были весьма поверхностные, но он заметил, что на дверях были изображены разного вида гербовые щиты, украшенные инкрустациями из дерева и металла, напоминающими отделку драгоценными камнями, и снабженные краткой надписью.

Вскоре коридор превратился в своего рода галерею, открытую с одной стороны, откуда как с балкона можно было видеть большой темный зал. Они остановились перед каменными ступенями широкой лестницы, и глаза Стедмена округлились от новой тревоги, которая начала подниматься внутри него как только он смог подробнее рассмотреть возникшую перед ним картину.

Огромная комната по внутреннему убранству напоминала античный зал для застольных пиров. Здесь было много дорогих мягких ковров, а стены увешаны гобеленами с тонким и причудливым рисунком. Вокруг с почти идеальной симметрией были размещены толстые свечи черного цвета. Их пламя придавало этому месту своеобразную атмосферу, сливаясь со светом, который падал из огромного, в человеческий рост камина, выполненного в виде пещеры, в глубине которой полыхало яркое пламя. Главным символом, украшавшим все предметы в этой обстановке, был знак золотого копья.

В самом центре этого зала стоял большой массивный круглый стол, сделанный, как показалось Стедмену, скорее всего из дуба. Вокруг стола были расставлены деревянные же стулья с высокими спинками. Со своего места он смог разглядеть, что на наружной стороне спинки каждого стула была прикреплена серебряная пластинка с надписью. Все стулья, за исключением может быть двух, были заняты, а лица сидящих на них, были повернуты в его сторону.

– Добро пожаловать в наш Вевельсбург. – Это был голос Эдварда Ганта, и глаза Стедмена обежали стол, чтобы видеть место, откуда он прозвучал. В центральной части стола поднялась высокая фигура, и Стедмен увидел, что это и есть Гант, который продолжал: – Спустите его сюда!

Стедмена грубо толкнули в спину, и он, потеряв равновесие, скатился вниз по каменным ступеням. Сзади раздались шаги, и его вновь поставили на ноги. Он попытался сбросить державшие его руки, чтобы стоять самостоятельно.

– Кажется, Кристина не справилась со своей задачей. – Голос Ганта был холодным и жестким, в нем не было и намека на насмешку.

– Вы что, действительно могли поверить, что меня может соблазнить это... существо? – грубо оборвал его Стедмен.

– Ее сила в ней самой, мистер Стедмен. Да, надо признаться, я удивлен, что вы устояли против него. Это означает, что ей следует еще продолжить занятия со своим наставником, доктором Шеером.... Гант сделал короткое движение рукой, и из темноты выплыл стул, который был установлен примерно в двух футах от круглого стола, и Стедмену было предложено на него сесть. Теперь, прежде чем остановить свой взгляд на Эдварде Ганте, он смог как следует рассмотреть свое окружение, включая и одетую в форму вооруженную охрану, которая занимала все стратегические точки комнаты. Взглянув в сторону бизнесмена, он обратил внимание, что сегодня на его лице присутствует искусственный нос, придавая ему тем самым человеческий облик. Одет он был в серый костюм, с оттенком, напоминающим древесный уголь, белую рубашку и черный галстук. Детектив был несколько удивлен отсутствием на собравшихся средневековых костюмов, более соответствовавших бы атмосфере этого темного зала, оформленного в духе замка древних баронов. На столе перед каждым из присутствующих лежал короткий ритуальный кинжал, а на пальцах тех из присутствующих, чьи руки лежали на поверхности стола, можно было видеть пестни с печатками. Среди сидящих за столом Стедмен мог видеть несколько гостей, с которыми он встречался еще днем, а другие, незнакомые ему, вообще-то мало чем от них отличались. Доктор Шеер тоже был здесь, и казался еще более постаревшим в этой необычной обстановке. Стедмен постоянно ощущал присутствие этого человека, который пожирал его своим взглядом. Удивление детектива вызвало и то, что один из стульев за столом занимала массивная фигура Поупа.

– Вы здесь являетесь очень почетным гостем, мистер Стедмен, – голос Ганта резонировал в громадном пространстве зала.

– Почетным? Для того чтобы быть частью этого спектакля?

– Чтобы быть одним из немногих непосвященных, которым представляется честь посетить наш Вевельсбург.

– Я потрясен.

– Не стоит издеваться над нами, мистер Стедмен! – Рука Ганта потянулась к кинжалу, лежащему перед ним. – Ваша смерть будет ужасной, я обещаю вам это, но она может оказаться и еще более мучительной. Все убранство этой комнаты и ее дух, которые окружают вас, являются почти точным воспроизведением того замка, который рейхсфюрер построил в Вестфалии. Эта святыня была посвящена тевтонским рыцарям. И лишь двенадцать человек, наиболее приближенных к нему офицеров СС, были удостоены чести посещать это место. Там они обсуждали свои планы, вспоминали историю и своих нордических предков. У каждого была своя комната, которая была посвящена одному из великих рыцарей или императоров. В частности, Адольф Гитлер должен был размещаться в комнате, посвященной Фридриху Барбароссе, а комната рейхсфюрера была посвящена Генриху Первому. Но Гитлер отказался посетить Вевельсбург! Он отвернулся от тех сил, которые обеспечивали его успех. Он даже запретил Гиммлеру перенести Копье в такое, наиболее подходящее, словно созданное для него место! Это было начало падения фюрера, что теперь для вас должно уже стать очевидным. Потому что в конце концов он потерял Священное Копье, которое вырвал у него Генрих Гиммлер! – Гант повернулся на стуле и указал рукой на возвышение, напоминающее алтарь. – И с тех самых пор им обладаем мы!

Стедмен смог разглядеть кожаный футляр, находящийся на алтаре, и догадался, что это был за предмет. Так вот где теперь находится Хайлидж Ланс!

Бизнесмен вновь повернулся к Стедмену, но его глаза были устремлены к верхней галереи.

– Входи, Кристина, присоединяйся к нам. Ты потерпела поражение, но так было и с настоящей Кандрой, если быть точным и следовать легенде. Сейчас это уже не имеет большого значения, поскольку финальная победа будет принадлежать нам.

Стедмен услышал шаги на каменных ступенях сзади себя, и двуполое существо, соединяющее в себе мужчину и женщину, предстало перед его глазами. Ее лицо опухло в том месте, где он нанес удар, а красота ее теперь казалась непристойной грязной. Она стремительно обошла стол и села на стул рядом с доктором Шеером. Тот не обратил на нее никакого внимания, полностью поглощенный созерцанием Стедмена.

Из тени возникла фигура Бренигана, глаза которого наполняла лишь одна ненависть. Он бросился прямо к Стедмену, вытаскивая на ходу оружие.

– Майор!

Брениган застыл, услышав резкую команду Ганта.

– Держитесь подальше от него, майор Брениган, и заберите с собой своих солдат. Они нам здесь не нужны.

– Вы говорите о Стедмене? Ведь вы же знаете, как он опасен. – В голосе майора слышалось возмущение.

– Я уверен, что Григс и Бут вполне могут позаботиться о мистере Стедмене, если в этом будет необходимость... А теперь отправляйтесь на площадку и ждите вертолет. Наш гость должен быть с минуты на минуту, и я хочу, чтобы вы проводили его прямо сюда.

Брениган повернулся и, скомандовав солдатам, вместе с ними покинул зал. Только эхо от их тяжелых шагов по каменным ступеням еще некоторое время стояло в воздухе.

– Вы должны извинить его, мистер Стедмен, – заговорил Гант, вновь поворачиваясь к детективу. – Он очень переживает за Кристину. Вам не кажется, что это несколько патетично – огорчаться при подобном заблуждении?

Голова гермафродита резко поднялась вверх, и она бросила на Стедмена взгляд, переполненный злобой.

– К сожалению, – как можно мягче продолжил бизнесмен, – она крайне необходима для нашего дела. Она очень хорошо помогает доктору Шееру, здоровье которого не в лучшей форме, и, я боюсь, что он не задержится долго на этом свете. Или, как мне кажется, он предпочитает тот?

– Ты полагаешь, мы собрались здесь на торжественный прием, Эдвард? – Это заговорил сэр Джеймс Оукс, промышленник, которого Стедмен видел еще днем. – Время идет, Эдвард, и ракета должна быть скоро запущена.

Со всех сторон зазвучали аналогичные протесты, и Гант поднял руку, мрачно улыбнувшись.

– Да, сейчас мы все находимся в ожидании, и в этой комнате все в состоянии большого волнения, – обратился он к детективу, будто пытаясь объяснить ему свою позицию. – Однако мы не должны мешать работе доктора Шеера! Наши люди... Кстати, что вы о них сказали в последний раз?

– Они такие же сумасшедшие, как и вы Гант, – беспристрастно произнес Стедмен.

– Да. Именно так. А вы здесь в эту ночь единственный нормальный человек. – Издевательские искры вновь появились в глазах бизнесмена. – Я был бы удивлен, если бы вам удалось умереть, оставаясь в своем уме.

Мысли Стедмена пришли в движение. Что же произошло с Секстоном и Стивом? Они не выдержали сопротивления официальных властей? Или они все еще пытаются сломить его? Или, что еще хуже, их схватили люди Ганта в Гилдфорде? Они были его единственным шансом, но теперь все выглядело так, что и его не оставалось.

– Ну хорошо, Гант, – сказал он. – Мне бы хотелось услышать что-нибудь о вашей организации. Вы относите себя к наследникам общества «Туле», но, насколько я знаю, такие общества были уничтожены в послевоенной Германии.

– Во время войн убивают всего лишь людей, а отнюдь не идеалы. Некоторые из нас сохранили эти идеалы для будущего.

– И вы были в Германии во время войны?

– Безусловно. – Гант коротко рассмеялся, наслаждаясь явным замешательством, отразившемся на лице Стедмена. – Я не был солдатом в общепринятом смысле, но я служил Рейху более значительным образом. Я уже говорил, как Гитлер предал нас, и как, после его бесславного конца, все могущество сосредоточилось в руках рейхсфюрера Генриха Гиммлера. Благодаря планам, разработанным еще до начала войны, герр Гиммлер и я смогли избежать плена и не попали в руки союзников...

  Четверо мужчин торопливо шли, растянувшись цепочкой вдоль размокшего поля. На каждом шагу их ноги погружались в вязкую грязь. Люди тяжело и надрывно дышали. Особенно плохо чувствовал себя третий в цепочке человек. Но несмотря на усталость, они продолжали упорно идти вперед, направляясь в сторону Киля, где их должна была ждать лодка... и свобода.

  Они удачно обошли передовые части 9-ой американской армии, заранее поменяв свой бронированный «Мерседес» на менее заметный и, следовательно более безопасный серый «Фольксваген». Маленький автомобиль помог им уехать достаточно далеко, хотя они и пользовались только небольшими дорогами, стараясь держаться в стороне от автобанов. Но теперь им пришлось идти пешком, потому что в спешке они забыли захватить запасные канистры с бензином. Может быть это и к лучшему, поскольку дороги в этот период были опасны, и полковник СС фон Кюнер считал, что и в этом им будет сопутствовать удача.

  Неожиданно один из них, тот самый третий человек, споткнулся, и фон Кюнер осторожно помог ему встать, поддерживая за локоть. Тут же он предложил рейхсфюреру свою помощь, чтобы нести его кожаный футляр. Но Гиммлер отказался. Он не мог допустить, чтобы кто-то другой нес эту драгоценную реликвию, которую он не на секунду не выпускал из своих рук. Остальные трое – Мюллер, Эрик Гантцер и полковник СС фон Кюнер несли деньги, которые открывали перед ними путь к свободе, и, конечно, секретные документы, эти драгоценные папки, содержащие списки всех его людей в других странах. Он же, Генрих Гиммлер, нес их главное сокровище, их священную реликвию.

  Все четверо были одеты в гражданскую одежду: Гиммлер, Мюллер, Кюнер сбросили свою военную форму еще задолго до путешествия, а Эрик Гантцер, идущий впереди Гиммлера, вообще никогда не принадлежал к армии. Он был необыкновенной личностью и обладал большим влиянием в промышленных кругах. Рейхсфюрер с каким-то внутренним почтением всегда относился к нему. Его дед, Отто Гантцер, много лет проработал мастером на оружейных заводах в Шпандау, близ Берлина, пока не открыл свое собственное дело в Ростоке, которое потом продолжил его сын Эрнс. Эрик Гантцер тоже продолжил традицию семьи как военный промышленник, обновляя и расширяя производство оружия, а, кроме того, он много сделал для привлечения Гитлера в «Туле Гезельшафт», где пользовался большим авторитетом. Теперь же, после падения Германии, преданной их незадачливым фюрером, он направлялся вместе с ними на север, в Киль, где их дожидалась спасительная лодка. В этом путешествии роль Эрика была такой же важной, как и в период его деятельности в «Туле». Из Киля они должны были перебраться в Данию, где уже должны были начать действовать его международные промышленные связи и откуда на заранее зафрахтованном судне они должны были отправиться в Канаду. По мере стабилизации обстановки в мире они предполагали перебраться из Канады в Соединенные Штаты, а оттуда, по иронии судьбы, проделав обратный путь через океан, добраться до Англии.

  Гиммлер неожиданно вновь почувствовал приступы боли в груди и начал опускаться на колени, когда фон Кюнер вовремя поддержал его. Франц фон Кюнер, один из немногих, на кого всегда можно положиться. Он бросил жену с маленьким сыном и, никому не говоря ни слова, отправился сопровождать Генриха. А еще раньше, во времена аннексии Австрии, он похитил в Вене для Гиммлера истинный Хайлидж Ланс, оставив там подделку из простого железа, которая потом и досталась дураку Гитлеру! И Гиммлер с тех пор держал оригинал Копья в своем Вевельсбурге, в неприступной крепости, построенной в Вестфалии в честь тевтонских рыцарей. Это место было самым достойным для легендарной реликвии...

  Взрыв всколыхнул землю почти рядом, разбрасывая во все стороны грязь и камни. Они в ужасе смотрели в сторону поля, где на еще вздыбленной земле лежало два тела, одно неподвижно, второе извивалось и стонало в агонии.

  Они бросились к ним, стараясь угадать, кто убит – Гантцер или Мюллер? Один из них наверняка наткнулся либо на мину, либо на неразорвавшуюся бомбу.

  Они подошли к извивающемуся телу и только по одежде смогли определить, что это был Эрик Гантцер. Он прижимал колени к груди, зажимая руками нижнюю часть тела. Фон Кюнер едва удержался от рвоты, взглянув на лицо промышленника, или вернее на то, что от него осталось. Кровь вытекала из широкой рваной раны, находящейся на том самом месте, где когда-то был нос.

  Генрих Гиммлер не был так крепок, как полковник СС, поэтому, глубоко втянув воздух, отошел в сторону, чтобы немного прийти в себя. Глядя вниз, на перепаханную взрывом грязь, он обратил внимание на нечто, что привлекло его внимание и заставило подойти поближе. Когда же он смог получше рассмотреть это, то его тело инстинктивно качнулось в сторону.

  Это были две ноги, скорее всего принадлежавшие Мюллеру, одна из которых была еще в ботинке.

  Гиммлер подхватил кожаный футляр, в котором хранилось Копье, и, спотыкаясь, бросился прочь. Когда же у него хватило сил остановиться и взглянуть по сторонам, то первое, что он увидел, была фигура фон Кюнера, который стоял на коленях около подергивающегося тела Гантцера, приложив к его виску ствол своего «Лагера».

  Гиммлер опустился на колени. Гантцер не должен умереть, нельзя допустить, чтобы он так просто ушел из жизни. Если есть хоть один шанс на то, что он может выжить, этот шанс надо использовать. И никакая боль сейчас не имеет значения! Его нужно спасти!

  Он отвел руку фон Кюнера в тот момент, когда палец полковника СС уже потянулся к спусковому крючку. Выстрела не последовало, но когда Гиммлер взглянул на тело Эрика Гантцера, на кровавую кашу, покрывавшую его лицо и часть тела, он подумал, что если бы он, рейхсфюрер, не был так мягкосердечен, то...

– Но ведь Гиммлер был арестован. Его личность идентифицирована еще до того, как он совершил самоубийство, – заметил детектив.

Гант рассмеялся, и его смех еще долго резонировал в пространстве зала.

– Это был совершенно другой человек, двойник, просто Хороший Немец, готовый умереть за своего рейхсфюрера. Конечно, его семья несомненно пострадала бы, если бы в последний момент его мужество изменило ему.

– Но ведь они устраивали экспертизу, чтобы быть до конца уверенными.

– Если вы только сможете, мистер Стедмен, то попытайтесь представить себе ситуацию в Германии тех лет. Тысячи, миллионы беженцев передвигались по стране, и среди них постоянно находились то Гебельсы, то Геринги или Борманы. А может быть, попадался и сам Гитлер!? Но об этом лучше всего спрашивать союзников. Когда беспорядок спал, было уже поздно. Тело рейхсфюрера было похоронено в безымянной могиле.

– Но если поверить вашему рассказу, то куда мог отправиться такой человек, как Гиммлер? Ведь, в конце концов, его могли опознать?

– Вы забываете, мистер Стедмен, как неприметно выглядел наш великий вождь. Он был одним из величайших героев Германии, но его появление где-либо ничем не отличалось от появления рядового человека.

– Мне приходилось читать, что он выглядел как типичный мелкий чиновник, – сделал уточнение Стедмен.