Текст книги "Триггер и её друзья"

Автор книги: Джеймс Генри Шмиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

– Мне показалось, что это кефф. Почему именно он оказался в сознании нашего парня?

– Образ, переданный наследственностью через поколения, – сказал Уинтан, – или я ничего не понимаю! А этот факт означает – вернее, должен означать – что когда-то у палайятчан не было иммунитета к… Ах, подождите!

– Что-то новенькое? – быстро спросил Даффолд.

Ему показалось, что Уинтан колеблется.

– Да, – сказал наконец психолог.

– Тогда подключите меня снова – не хочу пропустить самое интересное.

На миг Даффолда посетила мысль, что Уинтан пропустит его слова мимо ушей. А затем тьма перед ним начала рассеиваться.

Он смотрел на возникшую картину с совершенным непониманием. По всему телу пробежали противные мурашки.

– Что это?! – спросил он севшим голосом.

– Да уж, кое-что абсолютно новое! – тихо произнес Уинтан. – Мне кажется, Ваше Превосходительство, парни нашли фактор Икс!

На мгновенье Даффолду показалось, что он ничего не понимает. Перед ним парило бледное, круглое, невыразительное Нечто. В нем не было ничего материального, и это было ужасно – волосы на затылке Даффолда встали дыбом. Он поймал себя на мысли, что, если это изображение – проекция искомого результата поисков, то пси-машины озадачены не меньше, «…кое-что абсолютно новое», – кажется, так сказал Уинтан.

Спустя мгновение Даффолд осознал, что жуткое порождение подсознания Йуннана не одиноко. Справа и слева от него, подобно охотничьим собакам, окружающим настигнутую ими дичь, двигались два меньших по размерам световых пятна. Он не сразу понял, что это исследователи-люди. Они не отставали от своего подопытного кролика.

Стараются войти с Йуннаном в контакт, подумал Даффолд. Чувство страха и угнетенности отступило. Если Рингор и Бушели столкнутся с этим странным и ужасным Нечто…

И соприкосновение произошло очень скоро. Маленькое световое пятно приблизилось к большому, помедлило и придвинулось еще ближе. Из большого выдвинулось что-то вроде светящегося пальца и протянулось к первому пятну.

Тут же на картинку наползла сплошная тьма. Даффолд услышал прерывистое дыхание Уинтана и начал задавать вопросы.

Внезапно перед ними возникло огромное лицо Бушели, лицо человека, не по своей воле расстающегося с жизнью. Глаза несчастного слезились, рот распялен в беззвучном вопле. Сквозь гаснущее изображение пронесся быстрый и решительный всполох, и Даффолд понял, что Кэйбон отдал приказ, который принят к исполнению.

В следующий миг, когда иллюзия тьмы и бледного Нечто восстановилась, он понял также, кем еще был принят приказ.

– Нет!!! – завопил он.

Он изо всех сил пытался встать из кресла, а Уинтан выкрикивал что-то невнятное, и звуки гасились, словно уходили в вату. И снова появились три светлых пятна, два маленьких и одно большое. И снова маленькое скользнуло к большому, и снова между ними протянулась полоска света.

На сей раз это походило на резкий взрыв темноты.

Ошеломленный, Даффолд на миг завис над огромной черной дырой, а затем… – полетел вниз. У него на какой-то миг, растянутый до бесконечности, возникло ощущение, что он падает в жерло пробудившегося вулкана, ужасы, зловоние и ярость которого вскипели, когда черная лава поглотила свою жертву.

4

В офисе было душновато. Даффолд откинулся назад, открыл блокнот на свежих заметках, одновременно переключил окно на вид космопорта, где на бетонных плитах приподнятых над землей платформ стояли раскоряченные шаттлы и транспортные перевозчики. Со времени возвращения с корабля Пси-Сервиса это был единственный пейзаж, на который ему было не противно смотреть. Четыре дня назад палайятчанам запретили появляться на этой территории, за исключением гида Уинтана, Альбемарла, или как там его. Никто из людей не мог быть уверен, что не обратится в пепел.

Замминистра отметил, что шаттл Сервиса приземлился на тринадцатую платформу. Как всегда, психологи были пунктуальны. Вокруг транспорта двигались фигуры, но узнать их с такого расстояния не представлялось возможным. Даффолд забрал со стола стопку отчетов Сервиса, пробежался взглядом и вытащил один лист. Он хотел освежить в памяти несколько вопросов перед беседой с… кем-нибудь, кого они решили прислать. Он не рассчитывал на приезд Пилч, хотя, по идее, именно она должна была взяться за эту работу.

Он быстро пробежал глазами по строчкам:

«На Палайяте первоначально существовал класс существ – из которых кефф является единственным выжившим видом – вызвавший отклонение в умственном развитии протогуманоидов. Телепатические импульсы, которыми пользовались подобные кеффу плотоядные, могли воздействовать только на сенсорные зоны соответствующих участков мозга. Как бы в ответ на это у протогуманоидов в ходе эволюции., первичный центр восприятия сместился с уровня сенсорной интерпретации на уровень органического контроля, который остался полуавтоматической, подсознательной зоной разума у всех похожих видов. Теперь зоны, контролирующие сознание гуманоида, больше не подчинялись телепатическому воздействию. Продолжающийся поток телепатических импульсов кеффа стал бессмысленным, и поэтому мозг в конечном счете отключил не нужные больше рецепторы…

Наблюдателю того периода могло показаться, что гуманоиды Палайяты сами завели себя в эволюционный тупик. Интеллект животного должен сам изолировать себя от влияния примитивных эмоциональных волнений, происходящих на подсознательном уровне, если появилась необходимость развить рациональное отношение к окружающему и умение абстрактно мыслить. В ходе этого процесса снижается влияние полуавтоматических уровней сознания, которые по большей части остаются на бессознательном уровне. В данном же случае, однако, был потерян контакт с уровнем сенсорной интерпретации, которая обычно является зоной интеллектуального развития. Многие сотни тысяч лет палайятские гуманоиды внешне оставались животными. Фактически их мозг продолжал развиваться по норме, сопоставимой с проточеловеческой; но рост сознания и потенциала формирования почти полностью поглощался подсознанием, от которого гуманоид, как личность, отступил…»

Даффолд отложил лист, покачал головой и выбрал другой:

«…Цивилизация на довольно развитом уровне развития, найденная нами на Палайяте… сравнительно недавно… Гуманоидное существо, с которым мы здесь столкнулись, внешне можно принять за вторичную личность, подчиненную личности первичной, внутренней. Однако этот термин едва ли будет оправдан, если применять его к симпатической нервной системе человека.

Поверхностное сознание палайятчанина постепенно становилось все более и более сложно структурированным, потому что усложнялись действия, необходимые для нормальной жизнедеятельности. Палайятчанин понимает мотивации, но не понимает, что источником этих мотиваций является его подсознание. Он не может осмыслить, что индивидуальные желания и действия – уже продуманный фактор жизни цивилизации, которая считает это само собой разумеющимся.

С другой стороны, подсознательная личность на этой стадии развития все еще способна прийти только к обобщенному пониманию материальной реальности, в которой она существует в качестве отдельного организма. Она использует поверхностное сознание как агента, которого можно побудить двигаться к материальной цели, выгодной для него и его собратьев. По человеческим стандартам эти цели остались ограниченными, так как возможность их достижения зависит от фактического уровня интеллекта, которого на настоящий момент достигло поверхностное сознание. Кроме этого, они ограничены несовершенными понятиями подсознания, касающимися природы материальной реальности. Например, тот факт, что пространство простирается за пределы их планеты, не имеет для них никакого смысла, хотя некоторыми аборигенами, умеющими мыслить абстрактно, это было признано теоретически возможным…»

Даффолд вложил листы обратно в стопку. Он не мог оспорить отчеты или официальные заключения Психологического Сервиса относительно Палайяты, и не сомневался, что департаменты Ядра Звездного Скопления примут их с распростертыми объятьями.

Что ж, в данный момент мы имеем дело с расой аборигенов, у каждого из которых раздвоение личности. Но это не имеет значения, поскольку компетентная служба утверждает, что палайятчане безопасны, значит, так оно и есть! К сожалению, нельзя избежать эмоционального вреда, который они приносили, но в случае необходимости в общение с ними могут вступать люди, защищенные действием лекарств.

Все, похоже, были удовлетворены результатом.

Все, кроме Даффолда.

Он как раз протягивал руку к другой стопке отчетов, когда настольный коммуникатор перед ним тихонько пробормотал.

– О да! – ответил замминистра. – Да, конечно. Пропустите ее.

Даффолд с любопытством посмотрел на присевшую за стол Пилч. Честно говоря, сегодня она была еще более привлекательной, чем когда-либо; утонченные черты лица напоминали об идеале. Однако сейчас психологиня не пробудила в нем нежных чувств, и от этого он почувствовал только облегчение.

– Как я понимаю, – начала красавица, – вы не совсем довольны нашими отчетами?

– Да, у меня возникло несколько вопросов, – сказал Даффолд. – С вашей стороны очень мило прийти сюда, чтобы прояснить ситуацию.

Женщина слегка наклонила голову.

– Лично я считаю, – нерешительно произнес Даффолд, – что во все изложенное трудновато поверить. Да, я потерял сознание еще до окончания исследования и не могу засвидетельствовать, что именно вы обнаружили в итоге. Но я не нашел ни слова о том, каким именно способом это было сделано.

– Да, это так, – согласилась Пилч. – Описание способа ничего не даст дилетанту, который не знаком с нашими методами проведения операций. Во что именно вам не верится? В то, что настоящий палайятчанин, запрятанный очень-очень глубоко в себе самом, едва ли сознает, что мы суетимся вокруг и пытаемся войти с ним в контакт?

– М-да, я не могу отрицать, что все обстояло на самом деле так, как вы говорите, – раздраженно сказал Даффолд. – Но как же вы это выяснили?

– Одно из этих внутренних сознаний само сказало нам об этом, – отозвалась Пилч. – Но не то, что было скрыто в Йуннане. Бедняга к тому времени, когда мы закончили, был до смерти напуган и громко взывал о помощи. Нам поведал об этом некий внутренний разум, протянувшийся издалека, с другого конца планеты, чтобы посмотреть, что же с его собратом не в порядке. Это был, так сказать, наш коллега. По крайней мере, этот абориген считает себя Психологом, специалистом по проблемам сознания.

Даффолд беспомощно помотал головой.

– По нашим человеческим стандартам, это довольно странный способ существования, – добавила Пилч. – Но аборигенам он нравится… – Она помолчала и продолжила: – И когда упомянутый Психолог ментально заговорил с нами, то у меня, например, возникло такое ощущение, будто я глубоководное животное, знающее совершенно все о себе самом и обо всем остальном в огромном темном океане, окружающем меня. И чувство это было весьма ярким. Теперь с уверенностью могу утверждать, что жизненный опыт аборигенов Палайяты можно сравнить, по крайней мере, с опытом среднестатистического человека.

– А что испугало Йуннана? – спросил Даффолд.

– Он догадался, что что-то пошло не так. Он не осознал, что его физически увезли с планеты, но – если использовать наши людские понятия – почувствовал, будто внезапно оглох… и стал невидимым. Он не мог больше достучаться до остальных сородичей, а они, ему казалось, оставались в неведении, что происходит с ним. И вот вдруг наши исследователи с ним заговорили! Вы знаете, на что похожи люди во внутреннем представлении палайятчан? На маленьких ленивых зверьков, внезапно очутившихся в их мире! Думаю, их не особо впечатляет наш уровень жизни. И когда двое из этих зверьков попытались войти с ним в контакт – разум, подобный его разуму, но родом не с его земли – Йуннан запаниковал.

– И тогда он убил Бушели, – произнес Даффолд.

Пилч невозмутимо отреагировала:

– Правильнее будет сказать, что Бушели сам себя убил. Существовали некие зоны его сознания, которые он никогда не желал признавать своими. По его же собственному мнению, Бушели был идеалистом, а при работе в Пси-Сервисе это может повлечь за собой необратимые последствия. Конечно, он имел право настоять на том, чтобы взять на себя этот риск. Так что это был целиком его выбор.

– А что именно с ним случилось? – осторожно спросил Даффолд.

– Палайятчанин активизировал законсервированную зону разума Бушели, и Бушели испытал ее воздействие на своем сознании. Это его и погубило.

– В какой бы форме вы это ни подавали, – сердито сказал Даффолд, – но, по крайней мере, одно человеческое существо было убито туземцем!

Она покачала головой:

– Нет. Это случилось непреднамеренно. Йуннан просто пытался отпугнуть Бушели. Именно так аборигены обращаются с чужими сознаниями, которые их донимают.

– Отпугнуть? – недоверчиво повторил Даффолд.

– Послушайте, – сказала Пилч, – каждый раз, когда вы ощущаете беспокойство, это означает, что тот или иной палайятчанин пытается отогнать вас тем же самым образом, каким это сделал с Бушели Йуннан. Любой человек, любая мыслящая жизнеформа, о которой нам известно, прячет эту способность под многими и многими слоями сознания. Сверхмощные благородные порывы – просто слабая тень нашей истинной сущности. Необходимо примерно такое же оборудование, как у нас на корабле, чтобы сознательно прийти в состояние, хотя бы приближенно напоминающее то, в котором средних способностей абориген сможет уложить нас на лопатки. Но здесь, на планете, такого никогда не случится.

Даффолд выглядел как человек, внезапно проглотивший стакан касторки.

– А несколько туристов сообщили, что испытывают на Палайяте эйфорию.

Пилч кивнула.

– Я не говорила об этом, потому что знала – вам это неинтересно. Как было сказано ранее, они считают нас маленькими странными животными. Некоторым туземцам эти зверьки нравятся. Так что они посылают импульсы удовольствия – до тех пор, как мы не начинаем кусаться, ну, или как там они это воспринимают. Скажите-ка, – продолжила она до того, как замминистра успел ответить, – перед тем, как вы потеряли сознание во время исследования, что вы чувствовали – ужас, отвращение, ярость?

Он бросил на нее осторожный взгляд.

– Э-э… и то, и другое, и третье, все перечисленное вами, – сказал он. – Невообразимое чувство, что я чуть было не притронулся к чему-то очень хищному, прожорливому, голодному… К чему-то омерзительному! Я могу понять Бушели, – он помолчал. – Как так получилось, что я не узнал о трагедии с Бушели?

– Вас автоматически отключили на тот миг, когда это случилось. Было очевидно, что это находится за пределами вашей эмоциональной устойчивости. Мы же сказали вам, что необходимы определенные меры предосторожности.

– Понятно, – сказал Даффолд. – А как же насчет всего остального?

Пилч, казалось, слегка удивилась.

– Если бы у Уинтана оказалось достаточно времени, он бы вас отключил, – сказала она. – Но, очевидно, что вы и в самом деле выдержали все, хоть на некоторое время и потеряли сознание. Все происходило в безопасных пределах.

Даффолд почувствовал, что в нем зарождается гнев.

– Как только вы заняли место Бушели, мне показалось, что палайятчанин атаковал вас так же, как и Бушели. Так?

Пилч кивнула.

– Да.

– Но из-за вашего идеального пси-состояния атака вас не смутила?

– Не настолько, чтобы не воспользоваться ею, – ответила Пилч.

– Каким же образом?

– Я смогла установить контакт с Йуннаном, – отозвалась она. – Это произошло в тот момент, когда вы принялись кричать. Как же плохо, что вы это заметили!

Даффолд аккуратно выводил пальцем на столе большой, ровный круг.

– И вы смогли принять это как часть собственного сознания? – произнес он с легким удивлением. – Что ж, могу только поздравить вас с приобретением такой необычной способности.

Пилч покинула офис сильно побледневшей. Но почему-то Даффолд не ощущал никакого удовлетворения.

* * *

Когда Пилч вышла из дверей, Уинтан стоял, облокотившись на парапет центрального здания Департамента.

– Я думала, ты будешь в транспорте, – сказала она.

– Я там и был, – ответил Уинтан. – Погрузили дюжину слегка оглушенных кеффов, и я решил в последний раз прогуляться.

– Альбемарл? – спросила она, когда они направились к платформам космопорта. – Или Психолог?

– Оба, – ответил Уинтан. – Я хотел бы попрощаться с Альбемарлом, но старый бродяга совершенно пропал из вида. Ему бы понравилась охота на кеффов! Очень жаль, что он должен продолжить свои ритуальные странствия.

– А как насчет другого?

– Шансы, что он пойдет с нами на второй контакт, мизерны, – сообщил Уинтан. – Однако, – он поднял повыше правую руку, – посмотри-ка на этот симпатичный браслет! Если Психолог настроен серьезно, то это поможет ему найти меня.

Она оглядела металлическую полоску с двумя встроенными блестящими кнопками черного цвета.

– И как эта штука действует?

– Теоретически? Наводит помехи на восприятие аборигенов. У техников, как всегда, не было времени протестировать браслет, но он вроде работает. Пока я гулял, то ловил на себе заинтересованные взгляды местных дамочек и кавалеров. Но на этом все и кончалось. А как у тебя прошло с Его Превосходительством?

– Как мне кажется, удовлетворительно, – недовольным голосом сказала Пилч. – Никаких истерик. Но на какое-то время, знаешь ли, этот человек заставил меня почувствовать себя преступницей.

– Самозащита, – допустил Уинтан. – Дай ему время освоиться. По существу, он уже догадался, что вулкан эмоций, куда он провалился, был его собственным, а не нашим или Йуннана. Но пройдет год или два, прежде чем он сможет это признать, а пока выпускает пар, испытывая к тебе время от времени отвращение.

– Я читала доклад Предсказателей о нем, – сказала Пилч. – Знаешь, я по-прежнему не могу согласиться с методами, которые были использованы нами.

Уинтан пожал плечами:

– Зато Кэйбон их оценил. Если бы мы встряхнули Даффолда посильнее, то это переломило бы его как тростину. А если – слабее, то он запрятал бы свое грязное белье куда-нибудь подальше и начисто забыл бы о нем. Теперь он знает о том, что внутри него, и, в конечном счете, осознает это полностью. Когда это случится, парень будет готов для работы в Сервисе, причем без подготовки. И не откинет копыта, как это произошло с Бушели.

Какое-то время они молча шагали мимо гуляющих палайятчан. В воздухе висел коктейль из всевозможных духов Ядра Звездного Скопления, слышалась дружелюбная болтовня, и внимательные взгляды туземцев провожали людей.

– Почему ты так уверен, что Даффолд придет к нам в Сервис? – в конце концов спросила Пилч. – Когда он осознает, что случилось, то этот щелчок по носу выведет его из себя.

– Кого-то другого, возможно, и выведет, – возразил Уинтан, – но есть такие люди, которых не удержать, если в один прекрасный день они узнают, где их ожидает настоящая работа. Для Его Превосходительства щелчок по носу станет первой ступенью для развития своего пси-таланта.

– Хм, возможно. Но подобные идеалисты, – отозвалась Пилч, – всегда поражали меня своей необычностью! Они никогда не обращают внимание на то, что настоящая причина, по которой Человек заслуживает одобрения Вселенной, кроется в способности действовать наилучшим возможным способом, несмотря на истоки своего животного происхождения.

– Нельзя серьезно обвинять идеалистов, – заметил Уинтан. – Как ты, вероятно, обнаружила в процессе развития собственного пси-таланта, некоторые наши истоки выглядят крайне непривлекательно.

– На этот раз, – мрачно согласилась Пилч, – ты абсолютно прав. Кстати, исходящие от тебя помехи вроде не вызывают у окружающих всеобщего восторга. За последние десять секунд меня уже три раза пытались отогнать.

– Вон тот малыш в нескольких шагах позади, – сообщил Уинтан, – очень сердито на нас смотрит, но мамаша его уже оттаскивает. Интересно, что он осознанно понял?

– Наверное, вырастет с твердым убеждением, что люди из Ядра Звездного Скопления плохо пахнут, – предположила Пилч. Они подходили к длинной низкой стене, от которой платформы вели к нижней секции взлетной дорожки. В этом месте толпа аборигенов разделялась на отдельные ручейки. – Ты заметил хоть кого-нибудь, кто предположительно может оказаться нашим Психологом?

Уинтан ответил отрицательно.

– Если, как он сказал, будет ошиваться где-то поблизости, то ему понадобится еще минут десять для решения, готов ли он к космическому путешествию. Давай постоим и перед заходом на платформу дадим ему последнюю возможность появиться.

Они прислонились к стене и с надеждой начали всматриваться во фланирующих аборигенов.

– Сначала идея ему очень понравилась, – сказал Уинтан, – но, мне кажется, у него было мало времени поразмышлять о том, что космическое путешествие – слишком большая перемена в восприятии мира. Как-никак, он ведь потеряет контакт со своей планетой еще до того, как корабль выйдет из Системы.

Пилч пробрала нервная дрожь.

– Подобно человеку, постоянно живущему в уединенном мире грез своей мечты, слушая голоса странных существ. Ну разве это не смешно – две разумные расы существуют бок о бок, ноне могут добиться взаимопонимания из-за страхов собственного подсознания!

– Нельзя, чтобы все так осталось, – с сожалением произнес Уинтан. – Ведь мы могли бы так много от них узнать о себе! Мы спускаемся до их уровня понимания, а они поднимаются до нашего. Как жаль, что не удастся поэкспериментировать здесь хотя бы годик-другой! Но у Провидения, видно, иные планы для нас. Минет половина века, прежде чем Сервису представится следующий шанс взглянуть на Палайяту.

Пилч взглянула на часы.

– Согласно тем же планам, мы должны пойти к тринадцатой платформе, Уинтан.

Они неохотно сдвинулись с места. Когда они подошли к лестнице, ведущей к закрытому шлюзу платформы, навстречу им неторопливо поднялась с корточек долговязая фигура.

Пилч ошарашенно посмотрела на Уинтана.

– Великие Звезды! – пробормотала она.

Уинтан откашлялся.

– О, Альбемарл! – его голос дрожал. – Приветствую тебя!

– Приветствую тебя, Уинтан! – мягко произнес пожилой абориген. – Я должен испросить сердечного прощения за то, что не встретил тебя, как обещал. Я пережил странное приключение.

– Неужели? – сказал Уинтан.

– Да-да, действительно! Сорок долгих лет я блуждал по просторам планеты, и везде меня ждал радушный прием из-за моей великой мудрости и изобилия дельных советов. Когда недавно ты спросил у меня, хочу ли я сесть на ваш корабль и улететь на нем из этого мира в непонятную пустоту, откуда пришли вы, люди, я рассмеялся. Потому что – прости меня еще раз, Уинтан, – мы все думаем, что очень глупо покидать прекрасный и знакомый мир и радушную поддержку множества своих друзей только из-за того, чтобы в лучшем случае и к тому же через долгое время достичь другого мира, который вряд ли намного отличается от нашего и в котором можно снова завести друзей. Кроме этого, ты говорил о риске.

– Да, – сказал Уинтан, – конечно, риск есть всегда.

Альбемарл кивнул.

– Но в ночь после твоего отъезда, – продолжил он, – мне приснился сон. Со мной разговаривал громкий голос, известный мне как Голос Меня Самого, – тут Пилч шумно вздохнула, – и он рассказал мне о том, что я проглядел. И тогда я понял, что это правда, и сильно встревожился. Итак, дни и ночи я шел по горам и долам, обдумывая сказанное Голосом. И в конце концов я пришел сюда со спокойным сердцем и хочу спросить, могу ли я подняться на корабль и пуститься в долгое путешествие с тобой и твоими друзьями сквозь годы и непонятное пространство, лежащее за пределами моего мира?

– Конечно же, Альбемарл! – воскликнул Уинтан.

– Мы уезжаем прямо сейчас? Поверь, я готов.

– Да, сейчас, – Уинтан бросил взгляд на все еще не верящую и улыбающуюся Пилч; затем подошел к шлюзу и приложил большой палец к замку, который реагировал только на папилярный отпечаток человека.

– Альбемарл, – вежливо сказала Пилч, когда шлюз, шипя, открылся, – вы не могли бы рассказать мне, что вы такое проглядели?

Альбемарл доброжелательно посмотрел на психологиню своими немного мутными палайятскими глазами.

– Почему бы и не рассказать? Это простая, но великая истина: ДЛЯ МУДРОСТИ НЕТ ПРЕДЕЛОВ. И когда мудрец слышит о новой вещи вне прежних своих знаний, но которую еще предстоит познать, она не кажется ему такой привлекательной, как все известные ему вещи. Но он обязан познать ее, иначе никогда не найдет покоя.

Уинтан посторонился, чтобы дать Пилч пройти. Она взяла Альбемарла под локоть и подошла к шлюзу вместе с ним. Затем остановилась.

– После тебя, брат! – сказала Пилч.