Текст книги "Ключ подчиняется воле хранителя"

Автор книги: Джеймс Эллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Джеймс Эллис
Ключ подчиняется воле хранителя

Ⅰ

Солнце светило по-летнему ярко, хотя уже начинался сентябрь, а синоптики настойчиво пророчили понижение температуры. Кирилл поправил воротник легкой ветровки и проверил карманы: телефон на месте, ключи, сигареты… Ещё какой–то мусор: три чека, пустая упаковка из-под жвачки, мятая купюра в сто рублей и что–то маленькое, плоское, твердое – на ощупь нельзя было понять и он достал это из кармана. На его ладони блеснул черный медиатор с золотистой надписью «Gibson». Кирилл сунул его обратно.

Он прошел вдоль дома, завернул за угол. На серой железной лестнице, ведущей к такой же серой двери, оставшейся здесь от советской парикмахерской – хотя, может, здесь и сейчас была какая-то умирающая организация – сидел Женя. В длинных тонких пальцах он сжимал горящую сигарету и не обратил ни капли своего внимания на Кирилла. Тот закурил.

– Эй! Вообще-то это наша курилка, – сказал он, и Женя поднял на него взгляд, но ничего не ответил.

Кирилл сжал кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони. Неприятное чувство сжало рёбра и спустилось в руки ярким покалыванием.

Женя слегка наклонил голову на бок.

– Я был уверен, что могу курить, где захочу, и мне для этого не нужно разрешение, – сказал он и усмехнулся так, как усмехаются маленьким детям, когда они пытаются строить из себя взрослых или командовать.

Кирилл разозлился, но ни одна эмоция не мелькнула на его лице.

– Курить ты можешь хоть где, но не здесь, – как можно равнодушнее постарался произнести он, и, надо отдать должное, у него неплохо получилось; вот только Женя снова откровенно над ним смеялся.– А сюда сейчас придут Диса с Сычом, и это подробно, понятно и крайне доступно тебе объяснят .

Он вгляделся в его лицо. Женя не смотрел на него; он обхватил губами желтый фильтр и затянулся. Кирилл поежился: мурашки побежали по коже.

Кирилл не терпел, когда кто-то посторонний ошивался в этом месте. Укромный уголок нашли Диса и Сыч, когда еще учились в школе: прятались тут от учителей, полиции и знакомых. Сейчас скрываться было незачем: они уже совершеннолетние и курить могли теперь в общем-то законно.

Кирилл был в общем-то в хорошем расположении духа, и приставать к Жене ему было попросту лень. Зато обещанные Диса с Сычом и правда скоро пришли. Это были два рослых парня: один – Диса – худой, с отросшими темными волосами, маленькими черными глазами, неприветливо сверкающими из-под густых бровей. Только широкая улыбка освещала его лицо. Другого звали Сычом, при чем по какой-то абсолютно непонятной причине. Он был совсем немного ниже Дисы, зато значительно упитаннее того. Разделенные прямым пробором, его светлые волосы висели жирными прядями, но лицо было очень приятным и невольно располагало.

Только завидев их, Женя встал. Он бросил на землю окурок и наступил на него. Кирилл со злорадством подумал, что он испугался и собрался бежать, но тот беззаботно достал из кармана большой джинсовой куртки пачку и закурил еще одну сигарету.

– Какой петушок в нашей курилке завелся! – со смехом воскликнул Диса, подходя вместе с Сычом к ним ближе.

Кирилл пожал им руки.

Женя снова наклонил голову.

– А что, – спросил он безразлично, – бить будете?

– Может, и будем, – согласился Сыч.

Голос у него был хриплый.

– Ладно, – сказал Женя и, сделав ещё одну затяжку, добавил: – Только подождите, докурю.

Кирилл тихо посмеялся.

– Че ты сюда приперся–то? – злобно сказал Диса.– Сказано же тебе, что это наша курилка.

– Дай сигарету, – скомандовал Сыч.

Женя поморщился и нехотя протянул открытую пачку.

Оба парня взяли по сигарете. Кирилл молча наблюдал за ними.

– Только давайте быстрей, а то мне идти надо, – лениво произнёс Майер.

– Куда это ты у нас торопишься? – с усмешкой спросил Кирилл.

Женя неторопливо затянулся прежде чем ответить.

– В больницу. У подруги мать лежит, совсем уже плохая, помрет не сегодня – завтра.

Сыч торопливо порылся в карманах и, достав телефон, нахмурившись, посмотрел на экран.

– Хотя она говорит, что ей теперь не страшно умирать, знает, что дочь хорошим человеком вырастила, – задумчиво продолжал между тем Женя.– Да… Дочь–то приходит к ней каждый день, ещё звонит по пять раз. Пойду вот сейчас поддержу. Хорошо, если на смертном одре не в одиночестве остаешься.

Он закурил еще сигарету. Диса рассмеялся.

– Ты сейчас сам на смертном одре останешься, что ты несешь?

Кирилл сплюнул, и Женя бросил на него брезгливый взгляд. Тот насмешливо фыркнул.

– Да ладно, брось, – хмуро произнёс Сыч. – Пусть катится.

Диса выкинул недокуренную сигарету и достал из кармана квадратную железную коробочку из–под монпансье. Внутри лежали самокрутки, и каждый взял по одной.

– Ты слышал?! – огрызнулся Кирилл, затягиваясь.

– Куда это покачусь, видишь, я курю?

Диса снова засмеялся.

Они молчали. Наркотики приятно расслабляли. Кирилл присел на корточки. Женя поднимал взгляд то на Сыча, то на Дису, но почему–то никогда не смотрел на него.

Вдруг он изменился в лице, настороженно к чему–то прислушиваясь. Кирилл усмехнулся: вокруг была абсолютная тишина.

– Женщина из этой квартиры, – Женя постучал костяшкой указательного пальца по грязной стене и указал затем на второй этаж, – вызвала полицию. Она сказала, что четверо подростков курят под её окном марихуану. Обещали быть в ближайшее время. Вы как хотите, а я, пожалуй, вас покину.

– С какого хера ты это взял? – возмущенно спросил Диса.

– Услышал.

– Ты не мог услышать, – сказал Сыч.

– Я не намерен объясняться, это ваши проблемы.

– Он пиздит, – заключил Диса и снова затянулся.

Женя ничего не ответил, но выкинул сигарету. Сыч и Диса нервно курили.

– Хер с ним, – зло бросил Сыч. – Я пошёл. Мне ещё бы к матери съездить.

– Ладно, погнали. Ты идешь? – спросил Диса.

Кирилл отрицательно покачал головой.

Женя все-таки не ушел, он свернул за кустами и сел на качель на детской площадке во дворе дома. Кирилл ничего не сказал уходящим друзьям. Он сплюнул и медленно подошел Жене, который лениво посмотрел на него.

– Ну, давай, посмотрим, – надменно сказал он.– Если менты не приедут, разобью тебе ебало.

– А если приедут? – спросил Женя.

– Если приедут, свалим по–быстрому, чтобы до нас не доебались.

Женя улыбнулся уголками губ.

– А друзья твои зассали. Сказали, что я пизжу, а сами убежали.

Кирилл не ответил: зачем отрицать очевидное? А перед домом остановилась полицейская машина.

– Валим, – шепнул Кирилл.

Он даже удивился, когда Женя встал и пошел за ним. Они вышли к дороге. Не обращая на Кирилла внимания, он медленно пошагал по широкому тротуару в сторону небольшого торгового центра. Кирилл, сам не зная, зачем, пошел рядом.

– Так ты сейчас в больницу? – спросил он.

Женя слегка удивленно нахмурил брови.

– В какую больницу? А, ты об этом. Нет.

– Нет? – переспросил Кирилл. – А как же подруга с матерью?

– Да нет никакой подруги, и матери тоже нет, – отмахнулся он.

Кирилл удивленно поднял брови.

– Как нет? А что ты тогда там стоял, затирал?

Женя легко посмеялся, но больше ничего так и не ответил, и Кирилл по неизвестной для себя причине продолжал идти рядом.

День был в самом разгаре. Машины носились по дороге, поднимая клубы густой пыли.

– Тебе девятнадцать хотя бы есть? – надменно спросил Кирилл.

– Есть.

– Выглядишь на пятнадцать.

Женя не ответил. Казалось, ему было просто плевать на Кирилла и всё, что он говорит.

– Куда мы идем? – спросил он, заметив, что Женя довольно целенаправленно шагает к дамбе.

– Откуда я знаю, куда ты идешь? – беззаботно ответил тот, без доли усмешки.

– Я иду за тобой.

– Зачем?

Кирилл невесело посмеялся.

– Мы с тобой одногруппники, нам ещё три года бок о бок, – медленно сказал он. – Может, я с тобой хочу подружиться?

Женя фыркнул.

– То мне нельзя с ним покурить рядом, то он подружиться хочет.

Кирилл смутился.

– Я тебя не выгонял, просто предупредил. А вот пришел бы Диса, увидел тебя, сразу бы по ебалу прилетело.

– Очень мило с твоей стороны, спасибо.

Кирилл вздохнул. Он никак не мог понять этого парня – даже сейчас: по его голосу нельзя было понять, сарказм это был или действительно благодарность. Тем не менее, они всё ещё шли рядом, и Женя, кажется, не был против.

– Почему ты поступил в наш город? Ты ведь не местный, – спросил он, пытаясь завести нормальный разговор.

Они остановились на светофоре.

– Пришлось переехать, – ответил Женя и, помолчав, добавил: – После смерти родителей. Я остался на попечении у тетки и живу теперь с ней. Старую квартиру продали и купили хорошую тут, недалеко от центра.

Говорил он как-то скомкано и быстро, как будто стихотворение читал перед классом.

– Извини, – неловко ответил Кирилл.

Женя пожал плечами.

Под мостом, в логе, текла маленькая река, совсем узкая, пересыхающая. Кирилл почувствовал прохладный ветер. Он был просто спасением в такую жару, хотя и отдавал запахом болота. Женя остановился. Он подошел и посмотрел вниз.

– Мне нравится здесь гулять, – вдруг тихо произнёс он.– Не очень красиво… Но так свежо.

Кирилл оперся на перила. Ему стало значительно легче от того, что Женя сам начал говорить.

– Ты странный, – произнес он.

Женя внимательно на него посмотрел.

– Почему же?

– Не знаю. Ты чем–то не похож на них, – Кирилл вдруг посмеялся над своими же словами. – Это не комплименты, просто заметил. Но ты вроде обычный парень, и я не могу понять, что с тобой не так.

Женя не ответил.

Вдруг он напряженно замер и прислушался.

– Что случилось? – беспокойно спросил Кирилл.

Всё произошло в одно мгновение: позади кто–то закричал – он не успел разобрать, что, – и Женя вдруг побежал, а Кирилл инстинктивно бросился за ним.

– Куда же ты убегаешь, mon cher, – закричал кто–то из тех, кто за ними гнался.– Всё равно ведь не убежишь!

Женя бежал слишком быстро, и Кирилл даже не мог его догнать, отстав, наверное, на несколько метров.

– А, пошли нахуй! – с веселым азартом крикнул Женя в ответ и забежал во дворы, тут же кидаясь к подъезду. Он рывком открыл дверь, вошел, Кирилл поспешил за ним. Адреналин словно тек по венам вместо крови, тело было легким, и он не чувствовал, как его ноги касаются земли. Только у самого порога он остановился и оглянулся. Два высоких парня и девушка уже догоняли их, но были слишком далеко. Кирилл буквально запрыгнул в подъезд, остановился на мгновение и снова обернулся, но бежавшие за ними люди остались далеко позади. Дверь закрылась. Кирилл посмотрел по сторонам и замер в изумлении. Он не мог не узнать то место, где оказался. Это были Елисейские поля, те самые, в Париже.

Ⅱ

Кирилл стоял в полнейшем ступоре, не в силах пошевелиться. Женя куда-то вдруг пропал, Кирилл оглядел улицу, но его не увидел.

Он развернулся обратно и на месте двери, через которую он прошел, увидел кафе. Он медленно подошел, открыл дверь, зашел внутрь, тут же ощущая резкий запах кофе и выпечки. Внутри за маленькими круглыми столиками сидели люди.

Он вышел.

– Какого хера ты здесь делаешь?

Обернувшись на голос, он встретился взглядом с удивленным и, кажется, злым Женей.

– Это я у тебя хочу спросить! – воскликнул Кирилл. – Что это? Это Париж?

Женя мучительно застонал и схватился за голову, запуская в волосы пальцы.

– Твою мать! Зачем ты за мной поперся? – злобно выкрикнул он.

– Ты побежал, я побежал за тобой, что мне было ещё делать?

Женя раздраженно выдохнул, но не ответил. Огляделся.

– Что это? Елисейские поля? – устало спросил он.

Кирилл кивнул. В Париже было утро, около часа дня. Солнце ярко светило, но жарко не было. От огромных зеленых деревьев на улицу падала тень.

– Ладно, идем.

Женя неторопливо подошел к двери того самого кафе и открыл дверь. Кирилл внимательно за ним наблюдал.

– Почему?.. – спросил он, разглядывая за открытой дверью людей, мирно жующих свои круассаны и попивающих кофе за столиками.

Он закрыл дверь и открыл ее вновь.

– Cazzo11
  Cazzo (итал.) – Блять.


[Закрыть].

– Не говори, что мы не можем попасть обратно, – прошептал Кирилл.

– Мы не можем попасть обратно, – строго ответил Женя. – Они закрыли двери.

Женя развернулся и сел на широкую деревянную скамью.

– Кто – они? Ты, блять, можешь объяснить, какого черта мы были в России десять минут назад, зашли в подъезд и оказались в Париже? – воскликнул Кирилл, идя за ним.

– Нет, не могу. И если тебя не устраивает это, то иди нахуй.

Кирилл выдохнул, пытаясь успокоиться, и сел рядом. Они молчали, но вдруг он засмеялся, откинувшись на спинку скамейки. Женя удивленно на него посмотрел.

– Я понял, – произнёс он сквозь смех. – Понял, я просто обдолбался этой марихуаной паленой! Странно, давно так не вставляло.

Женя вздохнул и закрыл лицо руками.

– Идиот. Значит, слушай, – неожиданно строго сказал он. – Мы в Париже. У нас нет денег и нет документов.

Кирилл снова начал смеяться.

– Это бред…

– Возьми себя в руки! – со злобой крикнул на него Женя. – Пойдем.

– Никуда я не пойду, – равнодушно ответил Кирилл. – Буду сидеть тут и ждать, пока меня отпустит.

Женя резко встал.

– Ну, сиди, жди, придурок.

Он пошел прямо по улице. Кирилл неохотно встал и отправился за ним.

– Ладно, просто скажи: всё это – не галлюцинация?

Женя даже не обернулся.

– Нет, не галлюцинация.

Кирилл усмехнулся.

– Допустим, и что мы будем делать? – с сарказмом спросил он, а потом вдруг остановился, заметив в далее Эйфелеву Башню, и произнёс: – Не галлюцинация, как же.

Женя резко развернулся. Кирилл даже отшатнулся, увидев его злой взгляд, а в следующее мгновение крикнул, почувствовав острую боль:

– Какого хера?!

Он даже не сразу понял, что Женя ударил его по лицу.

– Галлюцинация, блять? – с яростью сказал он. – Еще раз скажешь это слово, я тебя тут оставлю, и выбирайся как хочешь из этого сраного Парижа!

– Ладно, ладно, – с обидой ответил Кирилл, потирая саднящую скулу, – реальность.

– Молодец, аплодирую!

Женя выдохнул, пытаясь, видимо прийти в себя. Он снова сел на скамейку.

– Мне нужно успокоиться. Черт, что я должен с тобой делать?

Кирилл молчал, не желая нарываться. Им действительно нужно было успокоиться, взять себя в руки и придумать, что делать дальше, – справедливо решил Кирилл и почему–то усмехнулся своим мыслями.

– Значит, сейчас пойдем искать одного человека, – задумчиво произнёс Женя, – который наверняка сможет нам помочь.

– Какого?

– Трудно объяснить, – ответил он, вздохнув.

Он неспеша пошёл вдоль по улице, Кирилл – за ним.

– А где его искать? – с сомнением спросил Кирилл.

– Я не знаю. Мы будем надеяться на удачу.

Кирилл поднял брови и поджал губы.

– А как выглядит, расскажи, я постараюсь помочь, – предложил тогда он.

– Я не знаю, – снова ответил Женя.

Кирилл посмеялся и покачал головой.

– Круто. Имя тоже не знаешь?

– Если ты заткнешься, искать будет проще, – огрызнулся он.

Они так долго шли, что солнце уже начало спускаться. Женя казался очень сосредоточенным, хотя смотрел себе под ноги. Кирилл подумал, что вряд ли искать человека, глядя на асфальт, – хорошая идея, но мысли озвучивать не стал. Он почувствовал вдруг, как недовольно заурчал желудок. Людей на главной улице Парижа стало ещё больше.

– Долго мы ещё будем идти? – недовольно спросил Кирилл. – Я хочу есть.

Женя устало вздохнул.

– У тебя есть деньги?

– Сто рублей, – буркнул Кирилл.– Да, на них тут ничего не купишь. Когда мы найдем твоего «одного человека»?

– Может, сегодня, может, завтра, может, через неделю, через месяц, два.

– Мы умрем от голода.

– Значит, кого–нибудь ограбим.

Женя снова сел на лавочку. Кирилл внимательно посмотрел на него: лучи заходящего солнца золотили его светлые волосы, длинные ресницы. Усталостью и досадой были пропитаны его поза, каждый жест. Сейчас он казался очень хрупким, нежным, как фарфоровая статуэтка – только наполненная живым теплом. Своими тонкими пальцами он потер переносицу, потом, почувствовав пристальный взгляд, посмотрел на Кирилла, и тот заметил, как вдруг покраснели его щеки.

– Чего уставился? – спросил Женя грубо, но голос его дрогнул.

Кирилл не ответил.

Женя вдруг встрепенулся и с тихим возгласом: «Нашли! Фортовые», – бросился почти бегом к какой–то девушке. Кирилл, конечно, поспешил за ним.

Он услышал, как, подойдя, Женя быстро заговорил на чистом французском:

– Madame! Я прошу меня простить, я должен с вами поговорить.

Девушка, лет двадцати – двадцати пяти на вид, с темными волосами, высокая, худенькая и, как отметил Кирилл, просто прекрасная, смотрела на них удивленно, широко распахнув красивые черные глаза.

– В чем дело, мсье?

Женя облегченно вздохнул.

– Охотники, – почти шепотом произнёс Женя, всё так же, на французском, и от одного этого слова девушка отшатнулась, – они закрыли двери.

Пока Кирилл пытался понять, в какой момент его приятель свихнулся и начал с непонятными фразами приставать к девушкам на улице, она удивленно покачала головой и прошептала:

– Быть не может.

– Мы оказались в Париже совсем случайно, – продолжал Женя, – у нас с собой нет документов, нет денег; я искал Вас весь день, нам так повезло, что мы всё же встретил Вас!

– Пойдем, пойдем со мной, – быстро заговорила она, оглядывая их обоих с головы до ног, – вы пока можете пожить у меня, потом мы что–нибудь придумаем, мсье, я смогу достать и деньги, и документы.

Они быстро пошли по улице и очень скоро оказались у станции метро. Бесконечно длинный эскалатор спускал их под землю. Прохладные потоки воздуха были приятны после душного дня.

– Я только не понимаю, зачем они закрыли двери? – спросила девушка.

У нее был очень красивый голос.

– Я из России, мадам, – ответил Женя.– Они побежали за мной, мне пришлось прийти сюда, думал, они погонятся за мной, но когда я понял, что они остались, двери были уже закрыты.

– Они хотят выиграть время, пока вы здесь.

Женя кивнул.

– Могу я узнать ваше имя, madame?

Девушка кивнула:

– Конечно, меня зовут Роуз.

– Очень приятно познакомиться с вами. Мое имя – Джон, а это мой приятель – Кирилл, он, – начал Женя, задумчиво, – как бы сказать: здешний.

Улыбнувшись самой милой улыбкой, она кивнула. Кирилл не отвечал, хмурый, он почти не смотрел на них. Девушку смущала его отрешенность, и она почему-то боялась на него смотреть.

Они доехали очень быстро – Роуз жила недалеко от центра, – и девушка повела их к себе, в небольшой частный домик в два этажа с голубыми стенами и маленьким, отцветающим к осени садом перед ним.

Они разместились в просторной гостиной за круглыми столом с массивными деревянными стульями. Девушка куда-то ушла, кажется, на кухню. Женя не садился, Кирилл не знал, почему, но тем не менее следовал его примеру. Она скоро вернулась с подносом в руках, на котором стояли большие плоские тарелки с незнакомым блюдом внутри. Впрочем, Кирилл был голоден, и ему было совершенно всё равно, что есть.

Женя подвинул для Роуз стул, при чем, как отметил Кирилл, абсолютно естественным жестом, будто делал это каждый день. Девушка тепло улыбнулась.

– Вы смеетесь? – заинтересовано спросил он на французском, сам усаживаясь за стол, как и Кирилл.

Девушка снова улыбнулась и поглядела в сторону.

– Вы напомнили мне о доме.

Женя усмехнулся.

– Да, – задумчиво сказал он. – Тут сейчас, кажется, это не принято.

Женя умело взял разложенные приборы и приступил к еде. Кирилл был раздражен его поведением. Все эти жесты, манера речи и всё прочее – Женя изменился в мгновенье ока, и эти перемены Кирилл не оценил. Смотреть и слушать это было почему-то тошно.

Кирилл начал есть и с восторгом ощутил, что поданное блюдо было просто необычайным на вкус.

– Знаете, я очень рада, что встретила вас, – ответила Роуз все так же на французском.

Она, кажется, хотела сказать что–то ещё, но промолчала.

– Я понимаю, о чем вы, – поспешил заверить её Женя. – Люди здесь совсем другие и говорят о другом, по-другому.

Кирилл крепко сжал в руке вилку, пытаясь совладать с собой. Пренебрежительный тон Жени, его слова, жесты, самоуверенный взгляд выводили его из себя.

– Они так глупы, – продолжал он.– Совершенно не хотят развиваться и сами не знают, что нужно им от жизни.

Кирилл не поднимал взгляд, только иногда исподлобья глядел на Роуз. Та смотрела на Женю внимательно, не отрываясь.

Женя открыл стоящую на столе бутылку вина, наполнил их бокалы и спросил у Кирилла на русском:

– Будешь?

Тот кивнул, и его бокал был наполнен. Женя на французском снова обратился к Роуз.

– Я, признаюсь, за эти два ода, устал от их общества.

Девушка согласно кивнула и пригубила бокал.

– Всё, что вы говорите, совершенно справедливо, – сказала она. – Впрочем не будем об этом. Мы не вежливы; вашему другу, должно быть, неприятно. Нам стоит говорить на русском – хотя я этого не люблю, но за десять лет устала и от французского.

– О вселенная, эти люди не знают и не хотят знать более двух языков, да и вторым владеют едва ли, только потому, что их заставляют учить его в школе, – отвечал Женя на французском.

Кирилл резко бросил на стол приборы, и девушка вздрогнула; юноша тут же, не позволив Жене продолжить, практически его перебив, сказал между тем также на французском:

– Не переживайте; я прекрасно говорю и понимаю на французском. Но то, что вы говорите, – он многозначительно посмотрел на Женю, – пошло и избито. Вы вправе обсуждать, что захотите; я не собираюсь принимать в этом участия.

Кирилл опустил глаза в тарелку, продолжая ужинать.

Роуз обеспокоенно посмотрела на Женю, но он откровенно смеялся.

– Может быть, ты понимаешь французский, но ты не понимаешь нас, – ответил он. – Что тебе не нравится в моих словах?

Враждебный настрой Жени только раздувал его пыл, и Кирилл уже чувствовал, какими вдруг невесомыми стали руки, ноги, легкая дрожь забила тело, и в любой момент он готов был сорваться на крик.

Он не ответил ему, обращаясь к Роуз.

– Где я могу закурить?

– Выйдете на террасу… на втором этаже… Если вам не трудно.

Кирилл кивнул. Террасу он нашел легко. Здесь было уютно. Взгляд невольно захватил ярко–розовый закат. Он сел в мягкое кресло, прежде подвинув его ближе к краю, и закурил. «К чему это всё: эти улыбки, взгляды, любезности, эти слова, – подумал Кирилл. – Зачем?» Они не могли принадлежать друг другу. Роуз, конечно, была красива во всех отношениях: длинные стройные ноги, тугая талия, она была подтянутая, высокая, ее плавные, точные движения делали её похожей на хищную кошку. Её глаза, её взгляд, её улыбка… Она не могла не вызывать восхищение. Но какой она была взрослой, какой казалась крупной и неповоротливой рядом с этим мальчишкой! Каким слабым, нелепым выглядел этот милый юноша рядом с ней! Он был едва ли выше нее. Они оба были идеальны, словно полубоги. Но нет, они не могли принадлежать друг другу. Злость закипала у него где-то в груди, там, где билось сердце.

Кирилл обернулся на звук шагов. Женя поставил второе кресло рядом и тоже стал курить.

– Ты хотел поговорить? – спросил он.

– Ты не думаешь, что, если бы я хотел поговорить, я бы остался?

– Я имел в виду наедине, без Роуз.

Кирилл затянулся и стряхнул с сигареты пепел. Золотые облака на небе тускнели.

– Джон, что за имя такое дурацкое? – задумчиво сказал он, чуть погодя.

– Ты не ответил на вопрос.

– Я ушел, чтобы не продолжать конфликт, но ты, кажется, хочешь на него нарваться.

Женя усмехнулся.

– Ты просто не знаешь, о чем говоришь, – сухо произнес он. – Мы из другого мира. Там всё не так.

К удивлению Жени Кирилл тихо засмеялся. Это выводило его из себя, но он сохранял хладнокровие.

– Ты всегда смеешься над тем, что я говорю.

– Все твои слова насквозь пропитаны пафосом, – ответил Кирилл, – и фальшью.

Женя сжал челюсти.

– Вы, люди, очень глупы, – грубо ответил он. – Я каждую секунду нахождения среди вас мечтаю вернуться в свой мир и забыть этот кошмар.

– Мы, люди, – насмешливо продекламировал Кирилл. – А вы что же, не люди?

– На столько же люди, на сколько вы – обезьяны.

Кирилл усмехнулся и выкинул с балкона окурок.

– Что же вы тогда забыли здесь, среди нас, глупых обезьян? Или это поездка в зоопарк на выходные?

Женя встал.

– А это уже не твое дело.

Он собирался уходить, но Кирилл остановил его.

– Ответь мне на один вопрос: почему ты так ко мне относишься? Тебе не нравится, что я смеюсь над твоими словами, но я лишь отвечаю на твое отношение тем же.

Женя обернулся и долго думал, прежде чем ответить.

– Вы используете около десяти процентов потенциальной возможности своего мозга – конечно, для вас это только теория, не имеющая достаточно существенных доказательств или опровержений. Но мы используем не менее восьмидесяти, – произнёс он совершенно спокойно, поборов в себе неоправданную агрессию. – Мы можем гораздо больше, чем можете вы. Некоторые из нас могут даже читать мысли.

Женя замолчал, великодушно предоставляя Кириллу возможность обработать информацию. Тот неожиданно сильно побледнел. Он сам не мог разобраться в своих мыслях, а то, что Женя знал о каждой из них приводило в ужас. «Неужели знает? Боже мой, про всё знает, про все, и, наверное, знает про фантазии эти тоже, черт побери, все знает!»

Женя только выгнул бровь.

– Так ты, – произнёс Кирилл охрипшим голосом, – можешь читать мои мысли? Поэтому…

– Нет, – резко оборвал его Женя, и Кирилл почувствовал, как резко отхлынули чувства, но все ещё тряслись руки, а в груди будто было пусто, и только бешено колотилось сердце. – Бывают те, чьи мысли прочесть невозможно. Это бывает по разным причинам: детская травма, огромный секрет, который приходится скрывать, умение человека не позволять копаться у себя в голове. Я не могу читать твои мысли, и это мне не нравится. Я знаю, о чем думает каждый человек и что он сделает в следующее мгновение, я привык это знать. Но тебе я не могу доверять.

Кирилл кивнул.

– Зря. Я не желаю тебе ничего плохого.

– Откуда мне знать, что ты не лжешь? Что ты не воткнешь мне нож в спину, в прямом смысле? Что ты не Охотник, умело играющий роль обычного человека этого мира?

– Охотник?

Женя отмахнулся.

– Неважно.

Он нахмурился. Они уже выходили с террасы, когда Женя тихо сказал:

– Послушай! Если правда не желаешь мне ничего плохого, никому не говори, что я умею… читать мысли. Никому. Даже Роуз.

Кирилл с удивлением на него посмотрел:

– Почему?

– Я, может, объясню потом, – ответил Женя, и неуверенно, дрожа, добавил: – Пожалуйста.

Кирилл твердо кивнул, и уверенность в его глазах помогла Жене расслабиться. Никогда рядом с собой он не видел человека, который мог бы смотреть так решительно, упрямо, твердо, будто помогая нести тяжкий груз на плечах.

– Идем, – сказал он.

Они спустились. Роуз сосредоточенно смотрела перед собой, но, услышав шаги, вздрогнула и обернулась.

– Мадам, извините, что мы так надолго оставили вас.

– Ничего страшного, мсье, – ответила девушка. – Я приготовлю спальни для вас. Извините, уже поздно, и я очень устала.

– Конечно, – ответил Женя, легко улыбнувшись.

По крайней мере, он не знал, какие эмоции вызывает эта улыбка у Кирилла.

Спальни были небольшие, но очень уютные. Кирилл распахнул окно. Повеяло холодом.

Он лег. Несмотря на дикую усталость во всем теле спать не хотелось. Он лежал час, а может, больше, но никак не мог уснуть, все ворочаясь с боку на бок. В комнате было холодно, но душно – впрочем, возможно, Кириллу это только казалось. Потеряв всякое желание бороться с неожиданно одолевшей его бессонницей, Кирилл поднялся и вернулся на первый этаж. Он удивился, когда застал Роуз в маленькой кухоньке рядом с гостиной. Девушка, задумавшись, глядела в маленькое окно, хотя за ним ничего не было видно. Она не услышала его шагов.