Текст книги "Келпи (СИ)"

Автор книги: Джейми Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Ты спрашиваешь меня, как я до этого докатился. Ты спрашиваешь, что со мной могло произойти в этой чертовой жизни. Твои вопросы раздражают меня, я хочу отмахнуться от них, но я отвечу. Думаю, пора бы уже достать сундук с этой историей с озерного дна и приоткрыть крышку.

Все началось с Эммы. С перезвона колокольчиков и пестрых юбок.

Моя сестра – это смесь красок и смеха. Это улыбки, шутки и вечное движение. Это пушистые волосы, длинные юбки и босые ноги. Моя сестра – это самое светлое, что есть в этом мире.

Что было в этом мире.

Моей Эммы больше нет.

Мы росли с родителями в уютном домике, который притесняли соседи с обеих сторон. Эмма была на три года старше, поэтому чувствовала себя ответственной за меня. Когда родители уходили работать в поле, Эмма готовила легкий завтрак: ставила на стол молоко и корку хлеба. Бежала кормить птиц, доить коз и выгонять их на пастбище. Будила меня, заставляла умываться, следила, чтобы я выпил все молоко. После она либо шла помогать взрослым и оставляла меня с другими детьми, либо бежала играть со своими друзьями и брала меня с собой.

В косу моей сестры были вплетены колокольчики. Они же были на ее запястьях, подоле платья и ногах. Она вешала колокольчики себе на шею и сама делала с ними сережки. Все знали о ее приближении задолго до того, как она подходила.

Эмме нравилось создавать шум. Она танцевала и превращалась в один большой перезвон. Пела громко, чтобы все слышали и всегда заливисто смеялась. Она прыгала через костер, бегала наперегонки с козами и забегала в темное ущелье на спор. А еще Эмма не боялась гладить келпи.

Келпи всегда стояли около озера по двое или по трое. Однажды их там было пятеро, но больше мы так и не насчитали. Их грива разливалась, словно река, хвост тонул в траве, а шерсть блестела на солнце. Тонконогие и поджарые, они словно манили к себе. Местные жители не пытались избавиться от озерных монстров – боялись разозлить кого-то посильнее, да и не видели от лошадей особого вреда. Иногда люди в деревне пропадали, но причиной могли быть и не келпи, а лесные хищники или лешие. К тому же, этих лошадей можно было погладить и угостить морковкой, хотя это было крайне опасно. Келпи не кидались на людей, не пытались пробить им голову копытом, но все знали – стоит пойти с ними на контакт, как захочешь на них прокатиться. А после келпи утащат тебя на самое дно.

Эмма не боялась такого исхода. Она гладила вытянутые морды, кормила с ладони сахаром и расчесывала длинные гривы. Родители ругали ее, люди в деревне поднимали крик, как только видели ее на берегу. Но келпи никогда не трогали Эмму. Сестра разговаривала с ними о чем-то и звонко смеялась, когда они фыркали. Казалось, будто лошади беседуют с ней и каждый раз ждут ее возвращения.

Из нескладной девчонки-подростка Эмма стала превращаться в красивую девушку. Она все так же шумела, раскидывала листья вокруг себя и забегала в воду, поднимая невообразимые брызги. В доме никогда не было тихо, как и везде, где появлялась сестра. Я настолько привык к шуму, что уже и не замечал его. Ведь даже когда Эмма спала, она что-то бурчала во сне, лупила стенку ногами и громко сопела.

Я упустил момент, когда она повзрослела. Просто однажды Эмма перестала вставать и тут же готовить мне завтрак. Вместо этого она собирала свои волосы в косу, вплетала колокольчики и тщательно умывалась, крутилась перед зеркалом, разглаживала складочки на платье. Она перестала брать меня с собой, если шла к своим друзьям и все чаще надевала сандалии. Щеки Эммы налились румянцем, пушистые волосы были обузданы, а улыбка стала больше загадочной, чем озорной.

Я ждал ее каждый вечер, потому что даже взрослея, она не переставала обо мне заботиться. Вечером она обязательно рассказывала мне какую-нибудь сказку, придуманную ею же, и целовала в лоб. Эмма реже играла со мной, но все равно иногда брала с собой в лес. Однажды мы пошли с ней погладить келпи. Конь увлек меня, и я почти забрался на его спину. Сестра схватила меня за шиворот в последний момент и больше с собой не брала.

Мы хорошо жили. Летом родители были целыми днями в поле, а зимой мать шила покрывала, отец вырезал фигурки из дерева, и Эмма развлекала нас своими историями. Я считал, что так все всегда и будет. Мы четверо, тлеющая свечка и звон колокольчиков. Мы ведь семья, думал я. Глупо и наивно, не правда ли? Ты ведь знаешь, что происходит с девочками, когда они становятся достаточно взрослыми? Правильно, их выдают замуж.

Никто не спрашивал Эмму, хочет ли она этого. Я был уверен, что ей нравился соседский парнишка с волосами цвета морковки. Но он был «недостаточно хорош». А знаешь, кто оказался «подходящим»? Купец с другого конца деревни – жирный волосатый мужик. У него всегда был толстый кошелек, но никогда не было улыбки. Когда родители сказали Эмме, что он ее будущий муж, она впервые на моей памяти разрыдалась. Она обняла ноги матери и умоляла одуматься. Но родители были уверены, что с ним Эмма будет жить в достатке и не знать ни голода, ни холода. О душе своей дочери они не волновались.

Улыбка Эммы потускнела. Она все так же шумела, смеялась, но будто делала это по привычке. В день свадьбы, перед тем как выйти к своему жениху, сестра крепко обняла меня и прошептала слова, которые заставили меня, мальчишку, прореветь пол свадьбы.

«Он уничтожит меня».

Нет, она не сказала это так прямо. Эмма сказала: «будь сильным, теперь главный в доме ты, и истории теперь будешь рассказывать ты». Но я почувствовал, что было скрыто за ее словами. И я ее даже послушался. Правда. Ведь сейчас я рассказываю эту историю.

На свадьбе я учудил. Я взял миску топленого сала, которым смазывали сухари старики, и запустил ее в жениха своей сестры. Сало растеклось по его бороде и волосам, запачкало дорогой костюм.

– Ты не достоин ее! – кричал я, взяв в руки вторую миску.

Купец смотрел на меня, его лицо подергивалось, глаза сощурились. И потом я получил пощечину. От Эммы. Даже в ушах зазвенело.

– Пошел и успокоился, – спокойно сказала она мне.

Я опять разревелся. Уронил миску и убежал. Скрылся на чердаке нашего дома, лупил стены, пока костяшки пальцев не стали кровоточить. Я не хотел мириться с тем, что мою сестру выдали замуж за жадного, зажравшегося купца. Помню, как он гонял детей ветками шиповника, чтобы они не рвали сирень, росшую под окном. И ведь именно этот ублюдок выкидывал котят своей окотившейся кошки в озеро, а мы с Эммой вытаскивали малышей из воды, ныряли за ними в тину. После мы подложили котят нашей кошке, у которой в то время тоже были малыши. Она вырастила приемышей, как своих. И вот за этого ублюдка Эмма теперь выходит замуж.

Я ненавидел своих родителей. Ненавидел этого мужика. Понимаешь, там, на чердаке, я даже план придумал, как убить купца. Я понимал, что Эмма станет вдовой, но считал, что так будет лучше.

Когда я слез с чердака, гости уже были пьяными: горланили песни, расплескивали домашнее вино, скармливали мясо собакам. Купец спал, откинувшись на спинку стула, а в бороде у него застряли листья салата. Мерзкое зрелище. Эммы там не было.

Я пошел ее искать. Сестры не было ни среди гостей, ни в доме. Мама плакала на кухне, но она улыбалась. Она считала, что ее дочь теперь будет счастлива. Как можно было быть такой наивной?

Эмму я нашел на берегу озера. Уже стемнело, воду окутал туман. Там стоял только один келпи. Иссиня черный, с гривой, напоминающей разлитую реку. Только забавно, вокруг левого глаза у него было белое ровное пятно.

Сестра что-то рассказывала ему, гладила морду. Когда я подошел, то разглядел, что плечи Эммы дрожали. Она плакала.

– Эмма, – позвал я.

Она вздрогнула, утерла слезы рукавами своего платья. Только после этого обернулась.

– Ох, это ты, – она улыбнулась, – прости, что ушла. Просто хотела поболтать с Магу.

– Магу?

Конь за спиной сестры фыркнул. Эмма приложила палец к губам.

– Только ты никому не говори, – произнесла она.

– Ты дала келпи имя?

– Нет, – Эмма покачала головой, отчего колокольчики зазвенели, – его так зовут. Магу сам мне сказал.

Келпи толкнул сестру в плечо, после чего направился к воде.

– Пока, Магу, – прошептала Эмма, грустно глядя коню вслед. Затем она обернулась ко мне, на лице у нее была дрожащая улыбка. – Ну что, вернемся?

– Нет, – я бросился к ней и обнял, – Эмма, ты же не хочешь всего этого. Давай сбежим, а? Или хочешь, я убью его…

– Нет! – она даже взвизгнула. – Я же сказала тебе успокоиться! Маменька с папенькой захотели, чтобы я вышла замуж. Значит, так и будет. Перетерплю. Но если все будет действительно плохо… мы с тобой убежим. Обещаю.

И я поверил. Я же думал, что Эмма никогда не врет.

***

А потом звон колокольчиков исчез. Не сразу. Постепенно.

Я видел Эмму каждый день и с ужасом наблюдал, как она тускнеет. Мать говорила, что Эмма просто стала женщиной и ей теперь не до дурацких шуток. Но я знал, что дело не в этом.

Сначала исчезли колокольчики с щиколоток. Потом она перестала вплетать их в косу. После не стала надевать звенящие браслеты и вешать колокольчики на подол платья. Без вечного звона Эмма стала какой-то слишком тихой, пустой. Улыбка все еще блуждала у нее на лице, но была какой-то потерянной.

При встрече она говорила, что с ней все в порядке. Отшучивалась. Отвечала, что муж у нее хоть и грозный, но с ней обходится хорошо.

Так прошло полгода. В какой-то момент я перестал видеть Эмму у колодца, набирающей воду, или на опушке леса, где она собирала землянику. Через неделю я сам пришел к ней. Но купец прогнал меня, сказав, что Эмме нездоровится и мне нечего совать свой нос не в свое дело.

Я пытался поднять тревогу дома. Но мать отвечала, что я слишком юн, чтобы лезть в дела чужой семьи. Да, так и сказала, «чужой семьи». А отцу и вовсе не было до этого дела. Выдал дочь замуж и ладно. Я злился, но был бессилен. Правда, и мерился с этим недолго. Набравшись духа, я пошел в дом сестры снова.

Я прошел во двор купца и увидел Эмму там же. Она кормила домашнюю птицу. Сестра оглянулась на меня и тут же отвернулась, но было поздно. Я успел разглядеть ее лицо: синее кольцо вокруг глаза, фиолетовые скулы и разбитую губу.

– Где он? – спросил я у нее совершенно спокойно.

– Его нет дома, – сказала она, стоя ко мне полубоком и добавила, – это сделал не он.

– Правда? Кто же тогда? Магу?

– Нет, – Эмма наконец посмотрела на меня, – уйди. Я сама со всем разберусь.

Но я уже поднялся на крыльцо. Игнорируя Эмму, вошел в дом. Не кричал, не бесился, не стучал по дверям. Я был уверен, что убью купца. Я, правда, не знаю, почему считал, что способен на убийство человека. Быть может, я всегда был монстром. А купца, действительно не было дома.

– Уйди, – повторила Эмма, когда мы стояли в просторном зале.

– Ты гонишь меня, – не спросил, потому что знал ответ.

– Да. Со своим мужем я разберусь сама. И больше не втягивай Магу, даже словесно.

– Ты с ним хоть видишься? С этой лошадью?

– Магу не лошадь…

Я не дал ей закончить.

– Кого ты из себя строишь, Эмма? Зачем ты все это терпишь? Он унижает тебя, бьет. Он заставил тебя стать тихой. Когда ты в последний раз видела келпи? А своих подруг? Когда ты в последний раз искренне смеялась, а?!

– Я теперь жена…

– Наша мать тоже, если ты не заметила! Но даже она ходит на праздничные гулянья. А ты ни на одном не была за время своего замужества.

Эмма обхватила себя руками, вся как будто сжалась, будто это я ее избивал в тот момент. Но по сути так и было.

– Ты не понимаешь, – прошептала она.

– Так объясни.

– Я всегда хотела выйти замуж. Я хотела, чтобы у меня была семья, дети, теплый дом… Но потом я влюбилась. И я никогда не смогу быть с любимым. Это невозможно. Понимаешь, я подумала, что хоть мой муж и намного старше меня, и совсем чужой, у нас все равно что-нибудь получится. Ведь мы теперь семья.

– Эмма, еще не поздно все переменить. Я помогу тебе. Я тебя защищу.

Она покачала головой и вдруг рассмеялась. Хотя по щекам текли слезы.

– Мой муж меня уничтожил. Только оболочку оставил. А моему любимому на меня плевать, он ведь ничего не чувствует. И как ты сказал? Защитишь? Глупый, это я всегда буду защищать тебя. Это мой долг.

– Хватит с тебя. Ты всю жизнь была моей опорой и поддержкой. Я уже не маленький мальчик, которого нужно спасать, Эмма.

– Ты не понимаешь, – она вдруг по-настоящему разрыдалась и вцепилась руками в рубашку на моей груди, – это все моя вина. Во всем виновата я.

Я решил, что уже нет смысла ее успокаивать. Сестра слишком много на себя взяла, к тому же, от боли и горя говорила странные вещи. Решив, что эту черту мне не преодолеть, я перевел тему.

– Эмма, в кого ты влюблена? В соседского парня? Но так ведь он тоже смотрит на тебя. Ты ведь понимаешь, я действительно могу убить этого ублюдка, твоего мужа. Я…

Сестра обняла меня. Такая хрупкая и милая. Я хотел, чтобы она была счастлива. Но почему-то именно в тот момент понял, что от ее огня остались только угольки. За такое короткое время.

– Глупый младший брат. Ты ведь совсем ничего не знаешь о келпи.

Я не сразу понял, причем здесь озерные лошади. А потом меня пронзило. МАГУ.

Я отстранился, чтобы посмотреть сестре в глаза.

– Что?..

– Келпи не лошади, – пояснила она, – просто это обличие им нравится больше всего. Только это секрет. Никому не говори. Просто я подумала, что тебе это знание пригодится. Большего я уже все равно не смогу тебе дать.

– Так ты влюблена в Магу? – я был поражен. О боги, я совсем не знал свою сестру!

– Тебе нужно уйти, муж скоро вернется, – она не ответила, но все и так стало понятно. Вот почему она так много времени проводила среди келпи. И вот почему они ее никогда не трогали. Моя сестра влюбилась в озерного духа.

– Только ты к нему не смей ходить, – предостерегающе сказала Эмма, – я не совсем дура, знаю, как опасны келпи. Магу на всех плевать, он не способен испытывать эмоции или чувства. Он увлечет тебя и утопит. Поэтому даже не думай что-то там у него выяснять.

– Мы с тобой еще увидимся? – спросил я.

– Разумеется.

И это тоже была ложь.

***

Вся эта история с Магу не выходила у меня из головы. Я не понимал, кто он такой и не понимал, как сестра могла влюбиться в ЭТО. Я пытался придумать способ, как собрать всю эту историю воедино. Как помочь Эмме избавиться от ее мужа. И что вообще делать с Магу.

Я был уверен, что найду выход. Мне не хотелось мириться с несчастной судьбой своей сестры.

Впрочем, думать я мог только ночами. Днем все мысли вытесняла работа на поле. Еще до восхода солнца я брал косу, перекидывал ее через плечо и шел работать. Мысли о сестре тускнели, и я оставлял размышления на потом.

То утро от других не отличалось. Светало, но солнце еще не собиралось выплывать в небо. Я шел по заросшей тропинке, которая пролегала по холмику. С одной стороны холма было озеро, на широком берегу которого гуляли келпи. Эту тропу редко использовали, потому что она была самой долгой и самой опасной из-за водных монстров. Но после того, как я узнал про Магу, я ходил только этой тропой. Сам не понимаю зачем.

Тем утром я вышел чуть раньше. Беспокойное чувство металось в груди, не позволяя оставаться на месте. Тревога за сестру достигала своего пика. Туман поднялся от воды и расплылся по всему берегу, задев холм. Солнце прогонит его, но это случится позже.

Пребывая в своих мыслях я не сразу заметил силуэт на берегу. Знакомая фигурка мелькнула в тумане, а колокольчики нарушали утреннюю тишину. Делаю шаг, понимаю, что силуэт – это моя сестра и длинноногий черный конь. Еще шаг. Отчетливее слышу перезвон. Хочу окрикнуть Эмму. Но на моих глазах разворачивается ужасная картина, и я не могу сдвинуться с места.

Сестра легко вспорхнула на спину келпи, будто уже ездила верхом много раз. Я вижу, как Эмма гладит шею Магу, как она склонила голову и сказала ему что-то с улыбкой. Я хочу крикнуть, но не могу. Эмма в небесно-голубом платье, подол которого ушит колокольчиками. В косу вплетены они же, на ней снова звонкие браслеты и сережки. Она снова вся – шум, звон и улыбка. Поэтому я застыл. Поэтому я не мог сдвинуться с места. И смотрел, как Магу неспешно погружается в воду.

Были круги на воде. И больше ничего…

***

Тут я должен бы кое-что тебе прояснить. Хоть я и рассказываю историю о своей сестре, ты-то спрашивал обо мне. Какое тебе вообще дело до Эммы? Но, понимаешь, именно на ней все и завязано. Однако, кое-что о себе проясню. Я не был зажатым мальчишкой, который прячется за юбку сестры. Нет. Я любил подраться и участвовать в скачках. Мы гоняли лошадей по полю, и победитель мог дать проигравшему любое задание. Ну и мериться силами мне нравилось. Еще когда сестра жила с нами, ей часто приходилось отчитывать меня за разбитое лицо и кулаки. Во мне всегда была агрессия. Но, как и подобает примерным сыновьям, я старательно ее сдерживал.

Но в то утро я сломался. Злость, боль и обида смешались воедино. Все негодования мира, все страдания, что могли только уместиться в сердце молодого парня, выплеснулись разом. Сердце стало печкой, кровь – расплавленным железом. В голове странно прояснилось, и я знал, что сделаю.

Понимал ли я, что за собой повлекут мои действия? Разумеется. Но мне было уже плевать. Мир был жесток и несправедлив, и я хлебнул боли сполна. Равнодушие родителей, глупость нежной сестры и омерзительное поведение купца – все это сломало что-то внутри. Еще, конечно, был Магу. Но келпи я винить не мог. Он же всего лишь озерный монстр, ему было положено быть злым.

Коса покоилась на моем плече, когда я шел через деревню в дом купца. На меня не обращали внимания, только какая-то маленькая девочка взвизгнула, увидев выражение моего лица. Уверен, малышка потом не раз вспомнит это лицо. Ведь я шел убивать.

Я вошел без стука. Жирный волосатый мужик уже проснулся. Он стоял у окна кухни и не оборачиваясь рявкнул:

– Долго же ты возишься со скотиной. Что такого сложного в том, чтобы подоить пару коз?

– Прости, милый, я ходила утопиться, – произнес я.

Купец обернулся. Его крик превратился в бульканье.

Коса пропорола его от плеча до середины груди. А там застряла. Не очень ловко получилось, знаю.

Возможно, я что-то додумал, рассказывая тебе этот эпизод моей жизни. Видишь ли, я почти не помню, как убил купца. Вполне вероятно, что я даже не смог вонзить косу. В голове у меня было пусто, а в глазах словно пепел насыпан.

***

Я навел загадочности на эту историю. Но это, чтобы тебе было слушать интереснее. Ведь на самом-то деле, не было у меня особого плана. Когда Магу увел Эмму под воду, я просто решил пойти вслед. Тоже утонуть, прокатившись на келпи напоследок. Но мне показалось это слишком простым. Я хотел напоследок отомстить.

Я убил купца (я искренне в это верю). Косу оставил в трупе, а к дому родителей даже не пошел. Я знал, что на них ляжет клеймо, все люди в деревне будут избегать их. Ведь их дети пропали после того, как муж дочери был зарублен косой. Я представлял, какие истории насочиняет народ. Такой мести в сторону дома мне было достаточно.

Мне бы очень хотелось закончить историю на этом моменте. Вот так все оставить: Эмма мертва, я умер за ней же. Но ты ведь понимаешь, что это не конец.

Чем ближе я подходил к озеру, тем сильнее в моей груди разрастался крик боли и отчаяния. Груз убийства и смерть сестры постепенно доходили до меня. Что же я наделал? Мне было всего-то пятнадцать лет. Я все отчетливее осознавал, что это конец.

У воды я упал на колени и закричал. Кричал и плакал, загребая руками песок. Туман рассеивался, солнце начало ласкать землю лучами. Мир просыпался, а моя жизнь была разрушена. Я потерял сестру. Я убил человека. Если бы можно было все вернуть, я бы так и сделал. Остановил бы сестру, забрал ее и мы бы сбежали. Но я все сделал не так. Быть может, я ошибся уже тогда, когда родился?..

Рыдания превратились в хрипы. Я лежал у воды, одной рукой утонув во влажном песке, другой держась за грудь. Я хотел позвать Магу, но боялся, что снова начну кричать. Впрочем, звать его не было необходимости.

– Закончил?

Я поднял глаза. Рядом на корточках сидел красивый юноша. Его волосы чернотой растеклись аж по земле, один глаз был карим, а другой голубым в обрамлении белых ресниц. Келпи принимают разные обличия, ведь так говорила Эмма?

– Я просто стоял и смотрел, как ты тянешь ее на дно, – просипел я.

– О, так это у вас семейное, – усмехнулся Магу.

Я сел. В голове было пусто. Я смирился с тем, что это конец. Все было разрушено и разломано. Осталось только умереть.

– М? – выжал я из себя.

Магу положил руку мне на затылок. А потом окунул в воду. Вернее в песок и ракушки, потому что воды у берега было по щиколотку. Он возил меня лицом по грязи до тех пор, пока я не решил, что он таким образом хочет меня убить. Когда я, чихая песком, вынырнул, Магу спокойно спросил:

– Мозги на место вернулись?

Все еще тяжело дыша, я возмущенно посмотрел на келпи. На его лице ни один мускул не дернулся, глаза были пусты и холодны. Но надо признать, с этого момента я помню историю чётко, без тумана и пепла.

– Дай угадаю, – все так же спокойно протянул он, – ты пришел меня убить. О нет. Ты пришел, чтобы я убил тебя.

Я кивнул.

– Почему? – спросил Магу. – Потому что я просто смотрел… Но так ведь и она тоже просто смотрела.

Я непонимающе уставился на келпи. На его лице наконец-то появились эмоции, в глазах мелькнуло понимание. Губы растянулись в улыбке.

– О, так ты не помнишь? Не помнишь, как она стояла и смотрела, как ты тонешь, да?

– Да о чем ты говоришь?

Лицо Магу приобрело довольное выражение. Он выглядел как кот, обожравшийся сметаной.

– Совсем-совсем ничего не помнишь. Ну тогда я расскажу тебе. Может и умирать передумаешь. Я не против, конечно, утащить тебя на дно, но все-таки Эмма попросила тебя поберечь. Это было семь лет назад, когда один купец в вашей деревни решил утопить котят. В это же время на берегу гуляли дети. Мальчик, который ловил водомерок, и его злая старшая сестренка. Девочка очень хотела поиграть с подругами, но родители заставили ее смотреть за братом. А накануне он разбил кувшин с молоком, но отругали не его, а сестру, которая «недоглядела». И девочка на берегу думала лишь о том, что как хорошо было бы, не родись этот ребенок вообще. Мальчик, конечно, не о чем не думал. Он просто ловил насекомых.

Купец не обратил внимания на детей и кинул мешок с котятами в озеро. Дети не остались в стороне. Девочка прямо в платье поплыла за мешком, братец кинулся за ней. Котят сестрица поймала, а когда обернулась увидела, что мальчик-то тонет. Он запутался в водорослях и тине, силенок не хватало избавиться от пут. Но девочка даже не дернулась. Она подумала, что маменька и папенька наконец-то будут любить только ее. И что больше не придется ей сидеть с братцем. Так что она просто стояла и наблюдала, как мальчик баламутит воду.

– Ты лжешь, – мне снова казалось, что я тону – воздуха не хватало.

– Келпи не могут лгать и не перебивай. История закончилась тем, что один любопытный келпи вышел из воды. Ему было жаль, что мальчика утопил не он. Поэтому келпи решил затеять маленькую игру. Он спросил у девочки, что она скажет маменьке и папеньке. Не получив вразумительного ответа, он спросил, не боится ли она, что родители возненавидят ее за смерть брата. Девочка действительно испугалась. Но ведь она понятия не имела, как приводить в чувство утопленников. Поэтому просто начала плакать. Тогда келпи предложил ей сделку: он спасает братца девочки, а та взамен каждое лето будет приводить ему людей. Ну, таких, чтоб никто не хватился особо. Девочка согласилась. А после так втянулась, что даже влюбилась в келпи. Признаться, это был забавный опыт для озерного духа.

Ты действительно думаешь, что этот жирный мужик ее уничтожил? О нет. Просто я сказал ей, что она мне больше не интересна. У Эммы была потребность всем нравиться. Особено маменьке с папенькой и мне. Ты так, под ногами болтался, но из-за хорошего отношения к тебе, к ней хорошо относились родители. А потом все пошло наперекосяк, и Эмма решила умереть. Думаю, она все-таки любила тебя, потому что перед тем, как решиться на смерть, она попросила меня защищать младшего братца. Может, ее тронула твое искреннее беспокойство. Но это была не сделка, так что я с радостью утоплю тебя, ты только скажи.

Моя сестра была причиной гибели людей. Старики, сироты, одинокие путники, которые чаще всего исчезали в летнюю пору, были убиты по её вине. Моя сестра желала моей смерти. Как она могла быть такой яркой после подобного? Но ведь ее слезы были настоящими. Ее боль была настоящей. Эмма не была такой хорошей, какой я ее считал. Она даже не была жертвой. Она терпела своего мужа просто потому, что хотела угодить родителям. Но даже зная все это, я не смог ее возненавидеть. Просто не смог. Её образ, чистый и яркий, все ещё не связывается с той озлобленной Эммой, о которой говорил келпи. Боги, что же творится в человеческой душе?

– Знаешь, парень, – произнес Магу, – а ведь мы можем заключить с тобой сделку.

– Что?

– Все просто. Мы поменяемся местами. Я стану человеком, а ты станешь келпи. Видишь ли, келпи не чувствуют боли. Мы не знаем ни сожалений, ни горечи. Ты сможешь успокоить свою воспаленную душу, а я пойду гулять по миру. Все в выигрыше.

– Почему я? – отстраненно спросил я, все ещё пытаясь справиться с правдой о сестре.

– Только разбитый и потеряный может поменяться местами с келпи.

Я смотрел в лицо озерного монстра, пытаясь разглядеть его мысли. Но за улыбкой ничего нельзя было понять. А может ничего и не было.

– Зачем тебе становиться человеком?

– А это уже мое дело.

Я думаю, Магу все продумал наперед. Но думать так страшно, ведь я не представляю, чем сейчас занимается этот хитрый и страшный человек. Да мне и не интересно. Ведь так или иначе свою часть сделки он выполнил. Я не чувствую боли.

Даже мысли о сестре не посещают меня.

***

Тебе понравилась эта история? Ради нее ты пришел к воде, малыш? Думаю, ты немного заслушался. Да, ты прав, вообще-то я рассказывал эту историю уже сотни раз. Но ты поздно спохватился. Тебе нет нужды держаться крепче – все равно уже не сможешь слезть с моей спины. Я бы посоветовал тебе задержать дыхание, да ведь это не поможет. И то, что боли не будет, я пообещать не могу. Тонуть всегда больно. В каком бы смысле не использовалось это слово.

Прощай, малыш. Приятно было познакомиться.