Текст книги "Охотник"

Автор книги: Джей Болтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

* * *

Похоронив Серваха, отряд продолжил прерванный путь.

Шли в угрюмом молчании: смерть товарища тяжелым грузом легла на душу каждого из них. Изменение направления, которое дал Клодий, было воспринято с ледяным безразличием. Конан только пожал плечами и молча повернул в сторону, куда указал чародей, лишь скользнув по лицу мага тяжелым взглядом. Клодию почему-то стало не по себе.

Может быть из-за смутного беспокойства вечером, когда киммериец дал команду вставать на ночлег, он набрался мужества и подошел к варвару.

– Послушай, Конан, я хочу сказать, что Серваха убил не пикт.

– Я знаю, маг. Ты можешь сказать, кто это сделал?

– А… хм-м… – Клодий растерялся, переступил с ноги на ногу, покусывая губы, потом заговорил снова. – Неужели тебя это совершенно не удивляет?

– Очень удивляет, – честно признал киммериец. – Здесь неоткуда взяться человеку, который легко режет глотку одному из лучших клинков во всей Конаджохаре. И это посреди страны пиктов! Я вот что скажу тебе, колдун, мне кажется, что сделал это вовсе не человек, и мы угодили в такое болото, откуда выбраться будет не просто.

– Для варвара ты слишком умен, киммериец. Да это не был человек, – Клодий выдержал прямой и острый, как клинок, взгляд темно-синих глаз.

– Что ты хочешь сказать?.. – нахмурив брови, спросил Конан, вспомнив слова Кота. – Я видел следы – это следы не животного, а существа на двух ногах как ты и я, примерно моего роста, ловкого и умелого воина. Духи следов не оставляют, а отпечатки лап зверя, поверь, я всегда отличу от людских.

– Иногда и демон может принимать иное обличие, – назидательно сказал маг. – Поверь, в этом я разбираюсь…

Конан вздрогнул.

Кот, оказавшийся поблизости и услышав обрывки их разговора, подошел и сел на землю рядом с киммерийцем. Клодий покосился на следопыта и замолчал.

– Говори, – приказал Конан. – Все, что видел, что чувствуешь, все о чем знаешь.

– Я, как тебе известно, чародей не из первых, – начал Клодий, облизнув пересохшие губы. – У меня был очень хороший учитель и не его вина, что ученик оказался слаб духом, и слишком жаден до радостей жизни. Но кое-что я все-таки усвоил. Сейчас я чувствую рядом Силу. И эта Сила нам враждебна. В этом я твердо уверен.

– Я слышу откровенье Митры, мои уши открыты, – съязвил Кот и вздохнул. – Жаль Серваха!

– О прочем я могу лишь догадываться, – Клодий замялся и снова облизнулся. – Дело в том, что дорога, по которой мы идем… путь, что я указал в начале этого путешествия, не совсем обычен… Он соединяет миры, если вы способны это понять?

– Нет, – откровенно признался Кот, но весь как-то сжался от слов чародея.

– Мое незатейливое волшебство, могло каким-то образом потревожить Силы и привлечь их в наш мир, – наконец выдавил Клодий, напряженно глядя на меч, лежащий на коленях киммерийца.

После таких слов Конан запросто мог его выпотрошить в порыве гнева – с этого варвара станется… Но Конан молчал и Клодий решился продолжить:

– Я считаю, что Серваха убило одно из созданий, что живут за краем земного мира. Оно может принять человечье обличье, отсюда следы. Кто оно в самом деле пока мне неведомо. Но я могу попытаться узнать.

– Как это? – удивился Кот, и тут же прикусил язык, досадуя на собственную несообразительность.

Клодий усмехнулся одними губами:

– Я все-таки кое-что понимаю в Искусстве. Убийца Серваха бродит где-то неподалеку. Найти его много времени не займет.

– А сможешь ты уничтожить его? – после долгих раздумий спросил мага Конан. По силам тебе это?

– Сделаю все, что смогу, – пожал плечами Клодий. – В магических делах ничто нельзя предугадать заранее.

* * *

«… Надо же чуть не попался… Совсем выпустил колдуна из виду, решил, что дело сведется к игре мечами.

Ну и получил, да так, что сейчас, чувствую себя совершенно обессиленным и разбитым, валяюсь тут, как гнилая колода.

Сам по себе колдун меня не интересовал. Но я совершенно забыл, какое сокровище нес он с собой.

Талисман многократно усилил его возможности, повернул Силу так, как и сам маг не ожидал, обрушив ее прямо на меня.

Многие из людей, пользующихся Силой в этом мире, мнят себя земными богами, а на самом деле даже не понимают ее природы. Их убогого воображения хватает лишь на такие примитивные вещи, как власть и бессмертие, да и этого достичь, как правило, они не могут. Таков закон.

Собственно говоря, я тут и нахожусь для того, чтобы закон соблюдался. Никакого не хватит разума, чтобы представить, что может случиться, если кто-нибудь пройдет тропой до конца и достигнет Источника.

…Но я недооценил этого чародея, потому что очнулся его Талисман. Эта крошечная частица мигом отыскала другую, родственную ей – то есть меня, чего и добивался колдун.

Он получил то, что искал, надеюсь, большего не узнал: я стал бороться и, хотя победа далась мне с трудом, сумел направить мага на ложный след.

Краем сознания я уловил, что отведенная мною волна, полетев куда-то на юг, стерла с лица земли деревушку за много лиг от этих мест.

И еще я ощутил, как вздрогнули и качнулись Весы.»

* * *

Клодий выл, словно побитый пес, катаясь по земле и охватив голову руками. Он выл не переставая на одной протяжной ноте, затихая только на миг, чтобы глотнуть воздуха. На него навалились, заткнули рот какой-то тряпицей, связали, но и после этого тело колдуна еще билось и корчилось в руках следопытов, будто раздираемое изнутри.

Дианора, онемев от ужаса, стояла в стороне, почти невидимая в наступивших сумерках… Возможно, из-за этого обстоятельства, или просто повинуясь порыву, следопыты вязавшие Клодия, не скупились на крепкие слова, которые обычно, не произносят при девушках.

– Что же он там увидел? – тяжело дыша, спросил Кот.

Он только что стянул руки мага тугим ремнем и еще не оправился от борьбы. У него был такой злобный вид, словно он сейчас пнет чародея.

– Что-то было такое, что заставило его потерять разум от страха, – ответил ему Конан. – Так может кричать только очень сильно испуганный человек.

Могучий киммериец стоял, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на извивающегося у своих ног чародея.

– Надеюсь, что он к нему вернется – буркнул Хендрик. – И чем скорее, тем лучше. Иначе не миновать нам беды…

Большая Лапа не стал договаривать, все и так уже были на взводе.

– Что «иначе»? – не выдержав, спросила дрожащая Дианора.

Гордая и самоуверенная аквилонка исчезла, вместо нее в окружении мрачных мужчин стояла напуганная, растерянная девушка, готовая вот-вот разреветься.

– Иначе придется кончать колдуна, – беспощадно отрезал Солиус– И выбираться из леса!

Дианора окаменела.

После жестоких слов Обоерукого в ее душе будто разверзлась пропасть. Все ее естество в миг растворилось в стылой, безразличной ко всему пустоте. Из оцепенения ее вывел резкий голос Конана:

– В другой раз думай, что говоришь, приятель! Мы не можем его бросить. Он слишком нам нужен!

Солиус безразлично пожал плечами.

– Как скажешь, Конан. Хотя, нарушив закон Тропы, кому-то мы на мозоль наступили. Я за наши жизни теперь и гроша не дам.

– Что-то дешево ты себя ценишь! – нервно засмеялся Кот.

– Ну, раз Обоерукий заговорил, точно торгаш какой с рыночной площади – значит, в самом деле плохи наши дела, – без тени иронии заметил Хендрик.

Солиус еще долго пыхтел, удивляясь своему небывалому красноречию.

Тем временем, Клодий успокоился и свернулся на земле, подобрав под себя ноги. Глаза его мало-помалу приняли естественное выражение, и он с недоумением взирал на стоящих над ним следопытов.

Конан наклонился над колдуном.

– Визжать больше не будешь?

Маг попытался изобразить отрицание, что со связанными руками, да еще и кляпом во рту было весьма затруднительно. Конан, что-то ворча себе под нос, принялся резать ремни, крепко стягивающие чародея. Вскоре Клодий уже сидел, привалившись спиной к стволу дерева и, морщась от боли, растирал рубцы на руках.

– Вы видели? – прохрипел он, переводя взгляд мгновенно помутневших от ужаса глаз с одного следопыта на другого.

– Что мы должны были видеть? – пожал плечами Конан. – Ты как начал руками размахивать, словно мельница крыльями. Ну, а затем за голову схватился и грохнулся на землю.

– Это все? Не может быть! Огненная дорога и смерч… – хриплый голос Клодия был едва слышен.

– Что ты там шепчешь?! – грозно прикрикнул на него Конан. – Говори толком, что ты увидел!

– Не знаю, – помолчав, ответил маг. – Внешне он выглядел как человек, но внутри его зияла пустота… там ничего не было! И в то же время в этой пустоте таилось нечто такое, чему нет названия ни в одном языке, мне даже сравнить это не с чем. Он заглянул мне в глаза, всего на один миг, а потом… – колдун устало замолчал, и на лице его отразился пережитый ужас– Я вдруг почувствовал себя необычайно сильным и попытался его ударить… От соприкосновения наших Сил родился смерч… Он рос и ширился, а мир вокруг разлетался на куски – вместе со мной и с ним… В этой вспышке передо мной открылись такие бездны, куда не должен заглядывать смертный.

– Сейчас-то ты в порядке? – с сомнением спросил Кот, глядя на дрожащего и потеющего колдуна.

– Да, – как-то неуверенно ответил тот. – Со мной все нормально.

– Но ты не убил его, – скорее утвердительно, чем с сомнением произнес Конан.

– Трудно сказать, – Клодий спрятал лицо в ладонях, съежился у корней дерева. – Мне надо отдохнуть, – глухо сказал он. – У меня совсем не осталось сил…

– Отдыхай, – махнул рукой Конан, он даже не пытался скрыть досаду. – Всю ночь можешь отдыхать. Ты тоже ложись, Кот. Будем по двое караулить – сначала мы с Хендриком… Хендрик? Эй, Большая Лапа!

* * *

«Он шел прямо на меня. Бесшумно, крадучись, он подходил все ближе и ближе. Наша встреча была неминуема. Жаль, я находился не в лучшей форме после поединка с чародеем, а приближавшийся человек был очень силен, я это чувствовал.

Если этого требуют обстоятельства, я могу убивать и в спину.

Но сейчас был иной случай – я находился не в выгодном положении – валялся на траве и противника поздно заметил.

С трудом поднявшись, я оказался с ним лицом к лицу. На краткий миг я коснулся его сознания…

Я не стал обнажать меч, ведь его товарищи находились всего в полусотне шагов. Услышь они предсмертный крик или звон стали, мигом бы примчались сюда, а встретиться с ними со всеми, мне сейчас не хотелось.

Поэтому, бросившись на врага, я вцепился ему в горло. И был удивлен, почувствовав в тот же миг на своей шее железную хватку этого человека. Он оказался быстр, слишком быстр для простого смертного.

Мы застыли друг против друга, как два каменных изваяния. Он так сдавил мне горло, что очень скоро я почувствовал, что мне становится не чем дышать.

Я резко отпустил его глотку и тут же ударил в висок.

…Звериная его хватка ослабла. Дальше все было просто.

В голове у меня мутилось, но действовал я уверенно – хотя и не так, как бы мог…

Без сил я свалился рядом с обмякшим телом стрелка, жадно глотая горячий воздух.»

* * *

Ночью никто не сомкнул глаз. Лишь, когда зарделся рассвет, Дианора задремала возле маленького костерка. Смерть Хендрика совсем ее сломила.

Отныне она не хотела ничего, кроме одного – открыть глаза и оказаться в отцовском дворце в Тарантии.

Когда девушка проснулась, то первое, что она увидела, был невысокий холмик свежей земли. На могиле лежал арбалет следопыта.

Дианора, опустившись на колени, робко провела дрожащими пальцами по полированному дереву ложа, и вдруг вспомнила, как нежно Большая Лапа касался своего оружия…

– Он сам его сделал, – тихо сказал Кот. – Возился с ним несколько лун… Говорил, что лучшего арбалета нет во всей Аквилонии.

– Хендрик скромничал, – вздохнул Конан. – Лучше этого самострела я не видел нигде.

– Как его убили? – не оборачиваясь, спросила она.

– Свернули шею, – коротко ответил киммериец.

– Руками, – подтвердил Кот, – сначала они с ним схватились – по следам видно, топтались долго. Потом Хендрик упал… и больше уже не поднялся.

– Нам уже пора уходить, – напомнил им Солиус.

– Погодите, – Дианора напряженно глядела на арбалет.

Неожиданно она поняла, что уже давно должна была сделать, и сердце девушки бешено заколотилось.

– Мы возвращаемся, – взяв себя в руки, объявила она.

– Нет! – тут же выкрикнул Клодий.

– Нет! – одновременно рявкнул Конан.

Киммериец и колдун уставились друг на друга. Чародей покраснел, тонкие губы его скривились – казалось, он вот-вот заплачет. Варвар был мрачен, спокоен, только в глубине его глаз тлел огонек едва сдерживаемой ярости.

– Хватит смертей! – закричала на них Дианора. – Я вела себя как девчонка, когда решилась на эту затею! Каким золотом я оплачу смерть двух людей, доверившихся мне?!

– Они знали, куда идут, – попытался успокоить ее Кот.

– Послушай меня, – тяжело роняя слова, заговорил киммериец. – До сих пор это все было только твоим делом, в котором мы тебе помогали. Сейчас положение изменилось, кто-то хладнокровно убивает наших друзей. Если кто хочет вернуться, удерживать никого я не стану, но пойдете вы без меня!

– Я с тобой, Конан, – бросил Солиус.

– Я тоже, – хищно ощерился Кот. – Сет и Митра! Клянусь, он от нас не уйдет!

– Но ведь мы не можем вслепую гоняться за ним… – сказал Конан, все еще глядя на Дианору.

– А в этом нет надобности, – вступил в разговор Клодий. – Надо идти дальше по Тропе, держаться вместе, и тогда убийца сам выйдет к нам. Вместе его и встретим.

– Колдун, ты, наверное, все же повредил себе разум, – нехорошо усмехнулся Кот.

– Нет, Кот, на этот раз он прав, – покачал головой Конан.

То, что Дианора оказалась одинока в своем стремлении скорее вернуться к Черной Реке, не слишком ее уязвило. Наоборот, она испытала странное облегчение. Теперь их безумный поход обретал смысл – мщение!

– Колдун прав, – повторил Конан. – Вы пойдете все вместе. Думаю, наш приятель не рискнет напасть на четверых.

– Четверых? А как же ты?..

– Я буду поблизости, – киммериец улыбнулся, и Дианора, увидев его улыбку, содрогнулась.

* * *

«Мне следовало поспешить. Идти им оставалось не так уж далеко, нужно не пустить их к Источнику.

С другой стороны этот Конан бросил мне вызов. Хотя он говорил негромко, но говорил он для меня, будто знал, что я могу его слышать. Может догадывался… И я не мог отказаться. Но и допустить, чтобы колдун добрался до Источника, я тоже не мог! Суть-то именно в чародее. Остальным вообще невдомек, куда и зачем их ведут.

Я мог бы убить только мага, но я все-таки был охотник.

Долг или честь?

Нет, наверное, после вчерашней схватки я совсем разучился мыслить!

Управлюсь с варваром, и займусь остальными.»

* * *

Валлан молча смотрел на грязного, одетого в какие-то лохмотья человека, который сидел за столом в его комнате и с чавканьем жрал. Именно жрал – со звериной жадностью поглощал пищу, не делая разницы между чечевичной похлебкой и хлебом.

Еще месяц назад этот грязный оборванец был графом, который славился своей гордыней и чопорностью.

В недобрый час королевская воля послала его на границу.

Как звали графа, сидящего сейчас перед ним, Валлан не помнил. Это не имело значения.

– Значит, Клавдий мертв? – ровным голосом переспросил он.

Человек оторвался от кувшина с вином и взглянул на Валлана осоловелыми глазами.

– Да, я же говорил… Бедняга не вынес пыток. Его привязали к столбу и издевались над ним целый день. Когда он умер, ему отрубили голову, насадили на копье и долго показывали толпе, а тело бросили псам… Мне просто чудом удалось бежать. Мысль о том, что я буду следующим, наверное, придала мне сил: я сумел освободился от пут и, убив часового, укрылся в лесу. Помню все очень смутно: куда шел и сколько… Погоня за мной была, и как мне удалось их сбить со следа – до сих пор не пойму. Да, мне повезло! Не представляю, как бы я выжил в пиктских дебрях, находясь в здравом уме!

Граф коротко рассмеялся и снова припал к кувшину.

Валлан вежливо кивал, но мысли его были далеко. Да, ему повезло, неслыханно повезло. Так повезти может только раз в жизни. А вот Конану и тем, кто пошел вместе с ним, не позавидуешь.

Жаль киммерийца, жаль эту глупую девчонку из Тарантии. Была ли она околдована магом, или слепая любовь заставила ее поверить лжи чародея?

А чего добивался сам Клодий? Что он там ищет в самом сердце Конаджохары?

Для каких тайных целей ему понадобились искуснейшие следопыты, вернее – Валлан достаточно пожил на этом свете, чтобы научиться догадываться об очевидных вещах – их жизни и жизнь девушки?

* * *

Оставшись один, Конан стоял некоторое время неподвижно, прислушиваясь и вглядываясь в темно-зеленую завесу леса.

Вскоре шум шагов ушедших товарищей стих. Дольше всего была слышна неверная, тяжелая поступь колдуна, но вот и его шаги растаяли где-то в дали. Конан ждал. Сейчас все чувства, все инстинкты варвара были напряжены до предела. Он не сомневался, что демон – или кто он там был на самом деле – откликнется на брошенный им вызов.

Киммериец ждал, застыв, словно мрамор, и весь обратившись в слух. Он надеялся, что сможет услышать даже незначительный шум шагов, ведь убийца оставлял за собой следы. Враг умел ходить быстро и тихо, но не настолько, чтобы обмануть варвара.

Где-то справа хрустнула сухая ветка.

Сердце варвара успело ударить дважды, и киммериец вновь услышал шум – шорох опавшей листвы под ногой человека, который крадучись приближался к поляне.

Губы скривила волчья усмешка. Конан бесшумно скользнул в заросли.

План его был прост: описав круг по лесу, вернуться к поляне и сперва посмотреть на того, кто голыми руками свернул шею Хендрику и одолел Серваха на мечах.

След убийцы Конан нашел без труда и осторожно пошел за ним. Роса, сбитая с травы, едва примятый мох, и даже четкие отпечатки босых ног на влажной земле ясно указывали ему путь. Но, пройдя с десяток шагов, Конан вдруг поднял голову и остановился. Голубые глаза варвара потемнели.

– Кром, игра, кажется, будет интереснее, чем я думал! – пробормотал он и, отступив в гущу ветвей, замер, напряженно размышляя над увиденным.

С этого места, где сейчас стоял киммериец, поляна с могилой Хендрика просматривалась как на ладони. Сейчас там не было никого. Убийца тоже был здесь и наблюдал за ним, а потом исчез, растаял, словно был соткан из тумана. При мысли об этом у Конан противно засосало в желудке.

Значит, убийца решил принять предложенную игру.

Зачем? Чтобы доказать свое превосходство?! Или потому, что он не уверен в собственных силах?

Можно было не двигаться с места и терпеливо дожидаться врага, но Конан не собирался этого делать.

У него появился шанс увлечь убийцу в сторону от отряда.

Поединок с таким противником был очень опасен, и варвар не хотел рисковать. Киммериец бесшумно скользнул в глубь зарослей, не стараясь скрывать следы. Он был уверен, что демон пойдет за ним. Должен пойти.

* * *

«Несчастный глупец! Мысли этого варвара я понял, даже не пытаясь в них заглянуть. Думает увести меня подальше от остальных, выбрать момент и ударить из засады. Впрочем, он вовсе не глуп; просто не знает, что Тропа не даст уйти ему в сторону.»

* * *

Конан с быстрого шага вскоре перешел на бег и бежал до тех пор, пока не нашел, что искал: дерево с такой густой кроной, которое могло бы надежно укрыть даже такого крупного человека, каким был киммериец.

Варвар, не замедляя бега, пронесся рядом с ним, пробежал еще полсотни шагов, сделал круг, и вернулся назад. Уловка, конечно, старая, но почему бы ей не сработать?

* * *

…Он притаился на дереве. Признаться, я ожидал от него большего. Листва густая, и скрылся он мастерски, ничего не скажешь. Лишь приглядевшись, я увидел просвет в листве, сделанный рукой человека.

Я вижу тебя, киммериец!

Пора с этим кончать и возвращаться к твоим друзьям. Жаль так скоро обрывать игру, но вблизи от Источника время и расстояния могут вести себя странно.

Я подошел к дереву и поднял голову.

– Слезай! И меч наверху не забудь…

Я не договорил: к моей шее, прижалось холодное и, готов поклясться Великой Бездной, дьявольски острое лезвие.

– Не забыл, – процедил Конан сквозь зубы. – Тебе лучше не двигаться. Брось оружие.

– Зачем?

Конан на миг растерялся от такого вопроса.

– Все равно будем драться. Ты ведь не собираешься убивать безоружного? Убери свой меч и поговорим, если хочешь.

– Нам не о чем с тобой говорить, – грозно бросил киммериец, усиливая нажим.

– Ну, например, мы можем побеседовать о твоих друзьях и той смертельной опасности, что им сейчас угрожает. Если, конечно, тебя интересует их судьба.

– Почему я должен тебе верить? Избавившись от тебя, я окажу им большую услугу, – хмыкнул Конан.

«Ось весов снова дрогнула… На этот раз гораздо сильнее. И не так уж трудно было догадаться, что послужило тому причиной – маг слишком близко подошел к Источнику. Я ошибся приняв игру варвара, и теперь вынужден сам выпутываться из этого. Не многое я мог с клинком у горла – он не разочаровал меня.

Но почему бы не сказать ему правду? Сумеет ли он это понять? Хотя… разве есть у меня выбор?»

– Они погибнут, если колдун приведет их туда, куда он всеми силами стремится.

Конан долго молчал, обдумывая услышанные слова, затем опустил меч и отступил на шаг.

– Говори, – резко приказал он. – Я догадывался, что маг что-то задумал…

Демон обернулся, и киммериец невольно отшатнулся.

– Клавдий? – изумленно выдохнул он.

Варвар замешкался, и это едва не стоило ему жизни. Хищно изогнутый меч коротко блеснул в лучах солнца. Удар был настолько быстр, что Конан даже не пытался его отразить, но инстинктивно отпрыгнул назад. Рассекающий воздух звенящий клинок упал на кольчугу, но лишь скользнул по ней, разрезая стальные кольца, как шелковые кружева.

Демон снова атаковал, и киммерийцу пришлось защищаться. Кривой меч так и мелькал у него перед глазами со сверхъестественной скоростью.

Через несколько мгновений Конан понял, что он еще жив только чудом.

Еще через три или четыре удара сердца, варвару стало ясно, что это чудо не может длиться вечно. Даже его звериная ловкость не спасет от урагана ударов, который сыпался на него со всех сторон.

А демон наступал – ровными, четкими шага-яи; его тусклые беспощадные глаза глядели сквозь киммерийца, и варвар видел в них свой приговор. Сама смерть смотрела на него неотвратимым взглядом.

«…Весы. О, мудрость Ушедших, что с ними такое?!.»

Конан почувствовал, как в груди у него разгорается яростный огонь. Он никогда не отступал пред земными врагами и не собирался уступать демонической силе.

Воззвав к киммерийскому богу, варвар ринулся в отчаянную атаку.

Противники сшиблись, как сшибаются на гладиаторской арене запряженные четверками лошадей колесницы. Бросок был стремителен и неудержим.

Демон не успел отвести в сторону клинок Конана и принял на свой меч всю силу удара. Громко лязгнула сталь, и оборотень пошатнулся. Но через миг он восстановил равновесие, и его грозный меч вновь был нацелен на киммерийца, только теперь ему приходилось защищаться от неистовой атаки варвара, которым овладело боевое безумие.

Гнев, вообще, скверный советчик, а для человека вступившего в игру со смертью – тем более. Но Конана преступил эту черту. Кипя бешенной яростью варвар атаковал с неистовством бури, вращая своим огромным мечом с такой быстротой, что оборотень просто не мог улучить случай, чтобы нанести ему смертельный удар. Но защита его была безупречна.

Лязг клинков слился в непрерывный протяжный гул.

Казалось невозможным, что существо из плоти и крови может так долго выдерживать столь стремительный темп и нарастающее напряжение боя.

И не выдержала сама Природа. Что-то стронулось в глубинах Сущего, нарушился четкий и неторопливый ритм Бытия, неведомые и непонятные никому из смертных – а, может, и бессмертных – пласты Времени и Пространства, Прошлого и Грядущего, Сиюминутного и Вечного, дрогнули и стали медленно смещаться, дробиться, расползаться, как гнилая ткань. Все вокруг стало зыбким, неверным, медленно, но неотвратимо меняющимся.

«Весы! Проклятый варвар! Почему я с ним медлил?

Но может быть, еще не поздно? Каждый миг грозит стать роковым…

Убить варвара и мчаться к Клодию? Нет, тогда уж наверняка не успею…»

Воздух надрывно взвыл, когда кривой меч, и так мелькавший, будто молния, стал почти невидим. Демон, оскалив зубы, бросился вперед, и все началось сначала.

Щеку, предплечье и бедро Конана обильно заливала кровь, на обнаженном теле противника не было ни царапины. Дыхание человека с хрипом вырывалось из груди, мышцы налились свинцовой тяжестью, демон же не выказывал признаков усталости. Но в голубых глазах киммерийца полыхал яростный боевой пламень, а в глазах оборотня плескалась досада. Конан это видел и держался из последних сил, неистово вращая мечом.

Небо внезапно потемнело. Мрак был багровым, как бывает, когда в ночи мерцает зарево далекого пожара.

И демон вдруг отпрянул в сторону.

– Будь ты проклят! – в отчаяние крикнул он, и в голосе его смешались боль и ярость. – Будь ты навеки проклят, киммериец! Ты сгинешь в огне, который вызвал сам! Еще пожалеешь, что не принял смерть от моей руки!

С последними словами он исчез.

Конан стоял, шатаясь, мутными глазами глядя на место, где только что находился оборотень. Варвар по привычке осмотрел весь в зазубринах меч и вложил клинок в ножны.

Мир вокруг него изменился. Что-то ушло из могучего, древнего леса. И заросли казались неживыми, и трескотня сорок казалась мертвой. Он не чувствовал какой-либо угрозы, но глядя на неясные, смутные тени, перебегающие между деревьями, смахнул рукой капли пота, стекающие по его лицу.

Лес медленно заполняло дыхание иной, чуждой жизни.

Или смерти?..

Ответа не было, и быть не могло.

Небо было черно, словно сажа, а на нем горел багровый глаз солнца, чуть не вдвое больше обычного, испещренный язвами бурых пятен. В лесном сумраке дрожали хаотичные огни, то возникая у самой земле, то взлетая к верхушкам деревьев.

Вспышки сменялись мерцающими цветными каскадами, струящимися по стволам вверх и вниз.

А тьма над головой разродилась пурпурным дождем, будто само небо истекало кровью. Крупные алые капли медленно сползали с неподвижных, словно вырезанных из жести листьев, с окаменевших древесных стволов, с высоких стеблей мертвых трав и падали на растрескавшуюся почерневшую землю.

А жуткие тени, снующие то тут, то там, неясные в таком неверном свете, даже для острого глаза киммерийца, подступали все ближе, и с каждым мгновением их становилось больше.

Конан очнулся, как ото сна. Подгоняемый суеверным страхом он бросился бежать в ту сторону, куда ушли его друзья. О том, что он будет делать дальше, киммериец сейчас не думал.

Он бежал со всей быстротой, на которую был способен, дыша ровно и глубоко, будто и не было изнуряющего поединка.

Конан знал, что если не остановить чародея, может случиться непоправимое, – все вокруг говорило об этом. Демон, наверное, тоже спешил туда, где разворачивались основные события – к магу и остальным, и считал свое присутствие там более важным. Он так торопился, что даже подарил жизнь киммерийцу.

Лесные тени становились более четкими, приобретали форму, будто наливались живой плотью. Краем глаза Конан подмечал эти изменения, и кое-что из увиденного варвару совсем не понравилось.

Вдруг из-за дерева на него кинулась жуткая многорукая тварь. Не замедляя бега, Конан рубанул чудовище мечом и содрогнулся, услышав скрежет стали о сталь.

Тварь проскочила мимо, не обращая внимания на варвара. Стиснув зубы, киммериец ускорил свой бег. И тут внезапно перед ним разверзлась пропасть, чернее самой темной ночи и липкий мрак поглотил его…

* * *

Вершина невысокого холма – круглая, ровная, поросшая чахлой травой, по-осеннему сухой и желтой, хотя стояла середина лета. Лесные заросли резко обрывались у подножия, словно наткнувшись на невидимую стену.

На макушке холма врос в землю гладкий белый камень, на котором недвижно лежала обнаженная женщина.

Над холмом ярко светило солнце, дул легкий ветерок, а в лесу царил полумрак, расцвечиваемый вспышками зарниц, и бушевал свирепый ураган.

Треск ломаемых стихией стволов и завывание бури едва достигали вершины, хотя до леса было не более сотни шагов. Там, внизу, клубился багровый туман, метались среди деревьев чудовищные фигуры, слышались крики и чей-то вой, перекрывающие рев урагана. А на вершине было светло и покойно.

Девушка, несомненно, была жива: грудь ее мерно опускалась и поднималась в такт тихому дыханию, которое бывает у спящих.

Гораздо больше походил на мертвеца человек, стоявший рядом с жертвенным камнем. Заострившийся нос, восковой цвет лица, ввалившиеся глаза, обведенные черными кругами – нелегко дались Клодию последние дни.

Девушка на камне, была Дианора. У подножия холма, лицом вниз, лежало тело Солиуса, сраженное в спину подлой рукой предателя.

Клинок пронзил тело насквозь и глубоко погрузился в пропитавшуюся кровью землю.

Клодий склонился над Дианорой и простер заметно дрожавшую руку над ее головой. Спекшиеся губы колдуна шевельнулись.

Заклинание подействовало, и девушка открыла глаза. Несколько мгновений она непонимающе смотрела на изменившееся лицо Клодия, а затем тело ее судорожно дернулось, выгнулось дугой, но руки и ноги остались неподвижны, будто приросшие к камню.

Клодий зловеще улыбнулся. Теперь он – хозяин ее жизни и смерти, ее судьбы; он – всесилен! Сотни раз представлял он себе, что скажет ей в этот миг, к которому шел долгие годы, какое торжество будет звучать в его речи…

Однако вопреки грезившимся мечтам с языка сорвались совсем иным слова, и тон их был другим, совсем не таким, каким маг его представлял.

– Любимая, – с нежностью произнес он.

И в этом единственном сказанном слове было столько тепла, столько ласки, что Дианора невольно замерла на каменном холодном ложе, с недоумением прислушиваясь к голосу чародея, как будто слышала его в первый раз.

– Ты считаешь меня предателем? Ты боишься меня? Да, я заслуживаю презрения. Я обманул тебя – это правда. Ведь я так любил тебя – страстно, преданно, безнадежно, любил всю свою жизнь, а ты даже не желала этого замечать. Нет, ты не знаешь, какая это была пытка, видеть тебя каждый день.

И тогда слепое отчаяние помрачило мой разум. Вот почему я стал магом, – чтобы с помощью колдовства растопить лед в твоем сердце. Но далеко не каждому под силу овладеть искусством. Я трудился упорно, постигая премудрости ремесла, и вдруг с ужасом осознал, что у меня ничего не получится. Почему, спросишь ты? Да, просто потому, что я был слишком слаб. Слаб от любви к тебе, Дианора! Ты и понятия не имеешь, о чем думает человек, утративший последнюю надежду! Откуда тебе это знать, ведь ты имела все, что хотела, стоило лишь пожелать…

Когда я понял это, то, чтобы заглушить свою боль, с головой погрузился в древние манускрипты, написанные давно забытыми, мертвыми языками, надеясь – хотя бы за счет чужой мудрости восполнить собственную бездарность. И вот, в одном из пыльных свитков я нашел то, о чем не смел и мечтать.