Текст книги "Уходя – оглянись"

Автор книги: Джессика Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

– Притворяться влюбленной парочкой – уже ложь. Даже не представляю, как я буду смотреть в глаза твоей бабушке.

– Сестру обманывать ты не стесняешься?

– Это совсем другой случай. Саффрон наплевать на наши отношения. Ей важно соблюсти свой план застолья.

– Но ты прихватишь меня с собой, потому что тебе не наплевать на нее, а ведь ты наверняка можешь быть безупречно правдивой. Сказать ей, что гордишься своей независимостью и счастлива присутствовать на свадьбе без сопровождающего, послать ее план ко всем чертям, но ты так не поступишь.

Я отвела глаза. Не поступлю, и он прекрасно это знает.

– Я мог сказать Летиции, что мое будущее ее не касается, и я скорее выколю себе глаза, чем буду участвовать в шоу «Счастливая семья» на пару с родителями, но это обидело бы ее, а я не желаю ей зла, как и ты Саффрон.

Он оторвался от ксерокса и выпрямился, прежде чем я успела открыть рот.

– Почему бы тебе не поразмыслить над этим? Нет, я не давлю. Если не желаешь ехать на торжество по случаю воссоединения семьи, не буду винить тебя. Ни в коем случае! – Он уже обувался и снимал куртку с вешалки. – Я все равно буду рад притвориться твоим бойфрендом на свадьбе Саффрон. Не хочу упускать шанс обиходить такую сексуальную киску, как ты!

Сексуальная киска. Так меня еще никто не называл! И я не из таких! Я смутилась: вдруг он не шутит и хочет быть со мной, потому что не в силах выпустить из рук? Морозная дрожь зазмеилась вдоль позвоночника. Разум разумом, но мысль о том, что я могу взбрыкнуть от страсти, грела самолюбие, хотя я знала: мне и миллиона лет не хватит, чтобы сорваться с привязи.

– Я не киска, скорее тигрица. – Пусть не думает, что воспринимаю его всерьез. И для убедительности обнажила зубы: – Гр-р-р.

Джордж ухмыльнулся, открывая дверь, и я спохватилась. Сэндвич.

– Спасибо за ланч.

– Всегда пожалуйста. Сообщи, как только примешь решение.

Так ли все это гнило? Я всю ночь размышляла над вопросом Джорджа.

Во всяком случае, мой зритель будет только доволен. Что толку притворяться, на свадьбе Саффрон мне будет гораздо веселее под крылом Джорджа.

Да, он правильно подметил, я горжусь своей независимостью, однако в эти предрассветные часы могу сознаться: меня не радует перспектива выступать соло на свадьбе. Все друзья Саффрон привыкли считать меня закоренелым «синим чулком». Представляю, как вытянутся их физиономии, когда я появлюсь под ручку с таким мужчиной, как Джордж. Ради этого стоило постараться.

И речь не только о друзьях. Насколько я поняла, на свадьбу приглашен весь «бомонд». Гламурный журнал Glitz приобрел эксклюзивные права на фоторепортаж. Вовсе не хочется быть означенной как «грустная и одинокая сестра Саффрон Тейлор».

Джордж, надо отдать ему должное, заявил, что по-любому придет на банкет в честь моей сестры. Он прав. Что плохого в том, чтобы доставить радость старушке? Я думала о его ершистом характере. Чем бы он там ни насолил своей семье, будет нелегко снова взглянуть им в лицо.

Нет, заискивать ради этого он не станет, но при некоторой поддержке смог бы выдержать испытание. Я и сама дергалась, стоило представить, что придется увидеться с отцом, пусть на свадьбе, в толпе гостей. Напряжение может и рассосаться. Родители и брат Джорджа на юбилее бабушки тоже неизбежность. Я подозревала, что Джорджу будет там неуютно и одиноко без моей подстраховки.

Не знаю почему, но именно последнее соображение убедило меня.

Мне не терпелось сообщить ему о своем решении. Я позвонила, он сказал, что сейчас в конюшнях, и, когда рабочие ушли на обеденный перерыв, я поехала туда. Пристроив Одри с наружной стороны ворот, прошла под арку симпатичного конюшенного двора. Породистая голова Джаспера высунулась из-за дверцы стойла. Он таращил на меня глаза, пока я обходила его стороной, памятуя свой сон.

Джордж в сарае вычесывал гнедую кобылу. Лошадь удивленно уставилась на меня. Джордж распрямился и обернулся ко мне с улыбкой.

– Ну-ка подойди, поздоровайся с Мейбл.

– Эй, Мейбл, привет.

– Ты что, боишься лошадей, Фриз?

– Нет, ни капельки. Огромные, правда? Мне нравится любоваться ими издали.

– Ты веришь ей? – спросил Джордж у лошади, которая тихонько заржала ему в ухо. – Фриз боится таких огромных дурашек, как ты.

Ясное дело, Аннабель немедленно подскочила бы к милой лошадке.

– Я не боюсь. – Я вздернула подбородок.

– Тогда подойди.

Я нерешительно топталась на месте, он почесывал Мейбл за ухом, лошадь признательно тыкалась мордой в его шею и пофыркивала.

– Мейбл раньше тоже нервничала. Когда я впервые увидел ее, она была в паршивом состоянии. С ней дурно обращались, она могла лягнуть, но теперь научилась доверять людям. Если смогла она, сможешь и ты.

Не позволю какой-то лошади уделать меня, особенно той, которая заигрывала с ним.

Бодрым маршем я пересекла разделявшее нас пространство, взмахнула рукой, коснулась носа кобылы и быстро отдернула ладонь, спрятав ее под мышку.

Мейбл озадачилась.

– Да, Мейбл, согласен, это неласковый прием. Иди-ка сюда, – позвал он меня.

– Правда, я… – Задохнувшись, я прервала себя на полуслове.

Джордж привлек меня за талию и втиснул между собой и огромными желтыми зубами Мейбл.

Выбора не оставалось. Волнуясь и терзаясь, я всей спиной чувствовала защиту его мощного тела.

– Вот так-то лучше. – Он взял мою руку и медленно повел мою ладонь вдоль носа Мейбл сверху вниз.

Я даже увидела смешные длинные ресницы над ее влажными карими глазами, ворсистая шкурка жесткая, но, как ни странно, гладкая, седые волоски кое-где на переносице и на кончике носа, где раздуваются ноздри.

Над бархатной верхней губой топорщились длинные усы, и когда я ощутила на своей ладони теплое дыхание, что-то сдвинулось у меня в душе.

– Все оказалось не так плохо, правда? – Голос Джорджа напомнил, что я все еще в его объятиях.

Я заставила себя отступить в сторону.

Спине, где он касался ее, было щекотно, и некуда деть руки. Я беспомощно покрутила ими, пока не догадалась обнять себя за плечи.

– Это твоя?

– Мейбл склонна полагать, что я принадлежу ей. Летиция вверила нас друг другу, когда мне было шестнадцать. Лучший подарок в моей жизни. – Его голос потеплел. – Почти шестнадцать лет прошло, теперь она почтенная леди.

– Ты сказал, с ней дурно обращались. – Трудно было поверить в такое, глядя на ее ухоженную шерстку и доверчивые глаза. – Кто же смог так поступать?

– Не знаю, Фриз. К счастью, вовремя спохватились и привели ее к Летиции. Моя бабушка просто колдунья. Прекрасно ладит с лошадьми. Местные так и прозвали ее: Уилтширская Знахарка. Угомонит любую лошадь. Те живодеры и отдали ей Мейбл на воспитание.

Он ласково потрепал жесткую, как проволока, челку Мейбл, его лицо помрачнело при этих воспоминаниях.

– Можно сказать, ее спасли, она была так пуглива, что только через неделю позволила мне подойти и коснуться ее.

– Бедняжка. – Как я ни пыталась, трудно было представить лошадку, доверчиво тыкающуюся носом в Джорджа, нервной и норовистой.

– Когда ее привели, я гостил у Летиции. Уж не помню, по какому случаю. Верно, после очередного нагоняя в школе. Меня тогда регулярно наказывали временным исключением. Помню только, что был страшно зол. И как только увидел Мейбл, сразу проникся. – Он помотал головой за недостатком слов. – Не знаю, может, почувствовал в ней родственную душу. Летиция поняла мое настроение и позволила мне работать с Мейбл все лето. Так и возился с ней часами напролет.

– Тебе, должно быть, пришлось приложить немало терпения.

Честно говоря, картина в моем воображении как-то не складывалась. Я всегда считала, что Джордж мог бы зарядить и наэлектризовать своей энергией даже воздух, трудно вообразить его выдержанным и спокойным шестнадцатилетним юнцом.

– Да, пришлось повозиться, и, завоевав доверие Мейбл, я понял: это лучшее, что мне удалось пока сделать в жизни. В конце лета бабушка сказала, что я могу считать ее своей. В Лондон, конечно, я забрать ее не мог, зато мог кататься всякий раз, когда приезжал. Бабушка до сих пор живет в своем доме, говорит, оттуда ее и вынесут ногами вперед, пару лет назад призналась: лошадей держать ей уже тяжеловато. Она всех продала, кроме Мейбл, конечно. Хорошо, у Роули есть конюшни и я смог забрать ее с собой на север.

– Я видела, в конюшне много лошадей. Они все твои?

– Нет, Мейбл мое единственное сокровище на всем белом свете. Там гунтеры, оставшиеся от прежнего лорда Уэллерби. Есть пара скакунов на пенсии, а вон те восстанавливаются после травмы или болезни.

Он приостановился, чтобы потрепать по шее гнедого, тот высунул нос поверх дверцы и поводил ушами.

– Вот Тоуби, в прошлом году его сшибло машиной, ему пока нельзя под седло, слишком нервничает. Я работаю с ним, чтобы преодолеть последствия травмы, но это долгий процесс.

– А почему хозяева решили поместить его на излечение именно сюда?

– Слухами земля полнится. А я только рад, конюшни не простаивают без дела, а мне нравится работать с проблемными лошадками. Многое мог бы сделать, если расширить конюшни и… – Он приостановился и застенчиво рассмеялся. – Все это пока только проекты.

– Похоже, у тебя тоже есть план, – поддразнила я.

– Весьма долгосрочный. В поместье полно других дел, а Роули не так уж много ездит верхом, конюшни для него не главное. Так что я просто взял под свою ответственность нескольких лошадок, занимаюсь ими в свободное от работы время.

Он глянул на наручные часы:

– Ты уже перекусила?

– Нет, но…

– Можем съесть на пару мой сэндвич. Вот только вымою руки.

– Не надо меня кормить, – слабо запротестовала я, когда он вернулся с пакетом и мы уселись на колоде во дворе конюшни.

– Меня снабжает миссис Симмс, я просто передаю эстафету. На следующей неделе попрошу ее делать дополнительный сэндвич.

– Прошу, не надо!

– Но она будет польщена. Обожает кормить всех досыта. – Джордж развернул фольгу и заглянул внутрь. – Сыр и салат, как тебе?

– Прелестно, – поддалась я соблазну. Я была голодна.

Он отделил половину сэндвича и передал мне пакет.

– Ты уже спрашивала миссис Симмс насчет пикника Саффрон?

– Нет, но обязательно спрошу. Пожалуй, заеду сегодня после работы в усадьбу – узнаю, когда можно будет с ней поговорить.

– Ты поспеешь вовремя, она как раз будет делать выпечку для чая.

Мы молча и вдумчиво поглощали сэндвич. Закончив трапезу, я стряхнула с брюк крошки.

– Я приехала, чтобы сообщить о своем решении насчет юбилея твоей бабушки.

– И что ты решила?

– Я поеду. – Я увидела, как голубые глаза радостно вспыхнули, приободрилась и непреклонно добавила: – Но нам нужен план.

– То-то я удивился, почему о нем до сих пор ничего не слышно? Фриз, это будет просто здорово.

– Я серьезно.

Я думала об этом с тех самых пор, когда он впервые предложил мне всерьез поразмыслить над тем, о чем я шутила с Саффрон. Некоторым приходится слишком много думать, представляя, что это такое, быть подругой Джорджа. Даже когда я вовсе не думала, меня все время что-то подкалывало, я вздрагивала и беспокойно ворочалась с боку на бок всю ночь. И как я довела себя до такого состояния? Вот что бывает, когда человек отступает от намеченного плана.

– Мы еще не продумали все детали, – настаивала я. – Вчера все казалось легко и просто. Свадьба Саффрон, юбилей твоей бабушки, только и всего. Но за этим многое кроется, ведь так? Скоро сюда приедет Саффрон поговорить о пикнике, затем грядет и само торжество. – Я аккуратно складывала фольгу. – Нам придется складно изложить свою версию, чтобы не проколоться. А как насчет Роули? Ему-то мы скажем, в чем дело? Как все запутано!

– Не понимаю почему. Всего-то и надо притвориться, что мы влюблены друг в друга.

– Это ты влюблен в меня, – быстро напомнила я. – А я тобой всего лишь играю.

Морщинки вокруг глаз Джорджа понятливо углубились.

– То есть ты не думаешь, что тебе приличествует чуточку влюбиться в меня? Летиции это не понравится. Я, естественно, не возражаю, чтобы мной играли затем до скончания века. То есть всегда, когда тебе захочется поиграть.

О боже, снова мои щеки.

– Ничего не имею против, чтобы чуточку постараться ради нее, но не собираюсь валять дурочку перед Саффрон и ее подругами. Нам надо сейчас четко определиться с этим вопросом.

– Ого! Чувствую. УМНИЦА взялась за свое!

– Ты не воспринимаешь это всерьез.

– Оно не стоит того. Ладно, не переживай. Буду смотреть на тебя с обожанием и прижиматься при первой возможности. Что еще планируешь вставить в наш репертуар?

Именно перспектива обжиманий и беспокоила меня, чего явно не скажешь о Джордже. Он не будет мучиться бессонницей, представляя свою реакцию на мой поцелуй или, скажем, объятие.

– Думаю, следует заранее обговорить наши действия.

– Знаешь, приходи-ка завтра ко мне на ужин, а? Как раз конец трудовой недели. Перекусим и обсудим наш план ради твоего счастья.

– Должен кое в чем сознаться, – сказал Джордж, когда я следующим вечером постучалась в дверь его кухни. – Весь день занимался с Тоуби. Мы реально продвинулись, и как результат – я забыл заехать в магазин.

– То есть обеда не предвидится?

– Вовсе нет. На этот случай Бог предусмотрел доставку обедов на дом. Пицца или карри?

Вечер был мерзкий. Весенние деньки как сдуло, стылый ветер пригоршнями швырял колкий дождь в окна коттеджа. Я выбрала карри, и Джордж, презрев ненастье, поехал в ближайший городок в индийский ресторан, а я занялась растопкой камина в его гостиной.

Коттедж Джорджа по своей планировке был зеркальным отражением моего жилища. Тот же казенный декор и потрепанная мебель, но горящий камин придавал ему уют. Я поворошила кочергой угли, подложила еще одно полено и подумала, что эта комнатка выглядит несравненно гостеприимнее, нежели самые богатые хоромы моего отца.

Когда Джордж вернулся, мы уселись на пол перед очагом и, словно бродяги, стали есть прямо из упаковок, прихлебывая пиво из бутылки.

– Итак, что с нашей подготовкой к торжеству? – спросил Джордж.

– Я виделась с миссис Симмс, она просто волшебница, как ты и сказал. Мы поговорили о меню, все на высшем уровне. Хотя придется сразиться с Саффрон насчет вина. Мы крепко повздорили, когда я сообщила, что не могу заказывать те вина, которые она желает. Она хотела, чтобы я попросила папу оплатить заказ! Представляю, звоню ему и говорю: «Привет, па! Уже шесть лет, как мы не разговариваем, не можешь ли одолжить мне пару тысяч фунтов, я, как всегда, на мели и не могу заказать те вина, которые желает Саффрон».

– Хм, понимаю, такой разговор может напрячь, не сказать, что ты мелко плаваешь, Фриз. И вряд ли кто-то может предположить, что у тебя в данный момент астрономические заработки.

– Саффрон может. Она живет в ином мире. В итоге мы согласились, что она заплатит за вино сама, и теперь я чувствую себя эгоистичным ничтожеством.

– Фриз, ты устраиваешь ей девичник в дворцовой усадьбе. Это щедрый подарок сам по себе.

– Только благодаря Роули.

– Ты платишь за угощение, все организуешь. Ты не ничтожество.

Джордж выпрямился и сел, прислонившись ко второму креслу рядом с камином.

Наши ноги оказались рядышком, и шевельни я левой – задену его правую.

– С едой решено, с вином тоже! Что еще?

– Да выше крыши, но у меня уже есть мысль насчет игр.

– Покер со стриптизом? – облизнулся Джордж, и я пнула его правую ногу.

– Никаких покеров со стриптизом. Не тот случай.

– Обидно.

– Приедет Джекс, думаю, нам удастся уговорить его и Саффрон сыграть в «Мистер и миссис». Это типа викторины, – добавила я, когда Джордж недоуменно пошевелил бровями. – Сначала они по отдельности ответят мне на ряд вопросов о себе и своем партнере, затем я зачитаю их ответы. И станет ясно, насколько хорошо они знают друг друга.

– На мой вкус, ужасно. И какие вопросы ты изобрела?

– Не знаю. Ну, типа любимая книга. – Я особо не вдумывалась. Пока не дошла до этого пункта.

– Саффрон не производит впечатление начитанной, – тактично изложил он свое мнение.

У моей сестры много достоинств, однако блестящий интеллект не входит в их число. Я видела, как она листает глянцевые журналы, но подозреваю, просматривает лишь картинки. И ни разу не видела, чтобы Джекс зачитывался какой-нибудь книгой.

– М-м-м, стоит подумать, – признала я. – Как насчет любимых блюд?

– Дошло. Если Джекс полагает, что Саффрон обожает сосиски с картофельным пюре, а его заинька заявит, что листик салата ей милее, публика будет буйно веселиться, когда ты зачитаешь их ответы.

– В этом соль. – Я добыла ручку и перевернула список, намереваясь продолжать заметки на обороте листа. – Надо больше вопросов. Любимая пища, любимый цветок… Что? – Я запнулась, заметив гримасу Джорджа.

– Ни один уважающий себя малый не будет рассусоливать о каком-то любимом цветочке! Спроси о чем-нибудь стоящем, например что делает он/ она, когда нервничает?

– Что ты имеешь в виду?

– Допустим, если бы мы собирались пожениться, я бы сказал, что ты всякий раз заправляешь волосы за уши, когда смущаешься.

– Неправда!

– Улика на двести процентов, зря я выдал.

– Пусть лучше спросят, какая твоя привычка самая дурацкая. Я отвечу: менять мелодию в моем телефоне ежедневно! Сегодня мычала корова. Ты хоть понимаешь, что эти шутки уже на грани? Ты обещал не повторять это. Давал честное слово скаута. Точно помню.

– Это не в счет, если человек никогда не был скаутом, – нашелся Джордж. – Кроме того, у меня каждый день есть повод для веселья, я представляю твое лицо, когда мобильник начинает звонить.

– Вот возьму и заброшу его куда подальше, – пригрозила я, но он покачал головой:

– Невозможно, Фриз. Такой профессионал и без мобильного? Что, если кто-то пожелает связаться с тобой, а ты в это время на объекте? Нет, полагаю, тебе стоит держать телефон при себе. – Он без труда считывал мысли с моего лица. – Удивлен, что ты до сих пор не научилась самостоятельно менять пластинку. Инженер как-никак.

– Я работаю с крупными сооружениями. Не все инженеры зануды. Мне никогда не давались тонкие технологии. Могу только включить компьютер и переслать файл, типа того.

– Похоже, ты вцепилась в меня только затем, чтобы разнообразить звонки?

Я округлила глаза. Даже не собиралась попустительствовать Джорджу, но выбранные им мелодии казались весьма прикольными.

– Признательна, что ты не заводишь больше ту пластинку, что выбрал первый раз. Возмутительная.

– Первый раз, – эхом повторил он. – Вот и готов вопрос для твоей викторины! Спроси у Саффрон и Джекса имя того, с кем каждый переспал впервые. Это из той серии, которую супруги обязаны поведать друг другу, не находишь? Ведь ты никогда не забудешь, как это было впервые, правда?

Я не ответила, но, когда Джордж взглянул на меня, почувствовала, что обязана что-то сказать.

– Правда.

– Давай. Как его звали?

Я смотрела на пламя. Мне не хотелось беседовать на эту тему, но Джордж явно не собирался сворачивать разговор. Да и мне не стоит придавать большое значение. Пустяк был, пустяком и останется.

– Чарльз… – Казалось, я произнесла это беспечно, но Джордж выпрямился и поставил пиво на пол, прищурившись на меня.

– Печальный опыт?

– Ничего особенного.

Мне следовало оставить это при себе. Мы всего лишь обсуждаем игру. Но внезапно воспоминания подступили к горлу, и я принялась изливаться Джорджу, прежде чем сообразила, что слышу свой голос.

– Это было ужасно! – Я ковыряла уголок блюда из фольги и не смотрела на него. – Это случилось вскоре после смерти мамы, когда пришлось переехать к отцу. Саффрон было восемь лет, а папа все время пропадал на работе. Я очень скучала по маме. После скромного домика в тихом предместье я очутилась в пышном особняке и перешла из обычной общеобразовательной школы в элитную частную, отец настоял. Я везде чувствовала себя чужой. И несчастной.

Мой отец, наживая состояние, многим успел наступить на любимую мозоль. Истеблишмент не смог простить нувориша и не принял. А он всегда нагло и тупо, как ледокол, лез напролом, словно искал повод для ссоры. Подозреваю, втайне он мечтал стать своим в их круге, хотя и посмеивался над их манерами.

«Никто не посмеет смотреть свысока, если у тебя несколько миллиардов на банковском счете», – хвастался он, но в некоторых кругах миллиарды ничего не значили, если ты не учился в элитной школе и не отточил язык в Оксфорде.

Отец пытался повысить акции, упрямо продвигая Саффрон и меня в «приличное», как ему мнилось, общество. На нас там смотрели свысока, хотя Саффрон было легче. Она поступила в школу вместе с подругами, выросла с ними, и они, конечно, воспринимали ее как свою.

«Тебе надо постараться, – внушал папа. – Вытащи нос из книг и покажи этим задавакам, что ничуть не хуже их».

Я пришла в ужас, узнав, что на рождественские каникулы он снял роскошную виллу на частном острове в Карибском море и собрался ввести меня в круг светской молодежи. О чем с ними разговаривать? Затем на вечеринке в клубе, куда меня затащил папа, я познакомилась с Чарльзом. Не знаю, как ему удалось прорваться туда, но он был богат и уверен в себе, вряд ли кто рискнул остановить его.

Я ужасно стеснялась отца, держалась скованно, а Чарльз походил на греческого бога, нарочно сошедшего с Олимпа, удостоить меня вниманием. Красавец. Даже красивее тебя.

Джордж нарочито отшатнулся:

– Не может быть!

– Знаю, трудно представить, но это так. Красивой лепки скулы, дерзкий рот, высокомерный подбородок, зеленые, как у кота, глаза. В общем, я была ослеплена. Даже не верилось, что он соизволил заметить меня, однако флиртовал, говорил комплименты. Отец даже глянул одобрительно в мою сторону. Еще бы, на меня обратили внимание. Я старалась держаться с Чарльзом независимо, но когда он предложил удалиться куда-нибудь подальше от всех, я, разумеется, согласилась.

– Чувствую, мне не понравятся дальнейшие события в этой сказке.

– Догадаться нетрудно. Он привел меня в темную пляжную кабину, поцеловал, и пошло одно за другим. Я не сказала «нет», хотелось, чтобы первый опыт был именно с Чарльзом. Он прекрасный и необыкновенный, гламурный. Я чувствовала себя на седьмом небе. На самом деле все оказалось весьма обыденно. Больно, гадко и неловко, в те несколько минут меня просто трясло. Как же, подруга Чарльза! – Я горько засмеялась. – Он сказал, что надо вернуться, он оставит меня ненадолго, чтобы я привела себя в порядок. Вышел, за порогом поджидала компания приятелей, они громко приветствовали его и хлопали по спине, оказалось, он выиграл пари. Спорили, сможет ли он трахнуть забитого утенка этого гада Кевина Тейлора? Он выиграл. До конца каникул я больше никуда не ходила. Отец был в гневе, не смог меня простить.

– Ты никогда ему не рассказывала о том, что случилось?

– Конечно нет. Я знала, на что иду, даже хотела этого, и не собиралась вопить на весь мир об изнасиловании, чувствовала себя как… дура тупая!

Как далеко можно зайти в своей наивности? Теперь, в двадцать восемь, могу оглянуться в прошлое и понять, Чарльз был всего лишь беспечным мальчишкой. Ему не дано было знать, что я приходила в себя после смерти матери, только начала обретать уверенность в себе и вмиг почувствовала себя опустошенной. Он походя унизил меня, этого оказалось достаточно, чтобы я окончательно замкнулась и никогда больше не рискнула бесшабашно отдаться на волю чувств.

– Он обидел тебя.

– Каждый нарывается, рано или поздно. Даже ты, – напомнила я, думая об Аннабель. – Может, Чарльз не исключение.