Текст книги "Мой муж, мой сталкер (ЛП)"

Автор книги: Джесса Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Джесса Кейн
"Мой муж, мой сталкер"
Серия: вне серии

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Пролог

Эван

Я чищу свой «Глок» после сегодняшнего убийства, когда вижу ее лицо в новостях.

Проходит целая минута, прежде чем я вспоминаю, что нужно дышать.

Не замечая собственных движений, я оказываюсь на коленях.

В нескольких дюймах от экрана телевизора в номере мотеля.

Кто… она?

Ее лицо восхитительно, но, Боже, она устала. Ее сила хрупка, хотя и очень жива в ее больших золотистых глазах. Под ее красивым лицом надпись «Жертва похищения говорит при вынесении приговора преступнику», и моя кровь уже начинает закипать, когда я увеличиваю громкость.

– Мисс Дюбуа, каково было встретиться сегодня лицом к лицу с человеком, который вас похитил?

Вопрос раздражает молодую женщину, но она хорошо скрывает это, заправляя выбившуюся прядь шоколадно-каштановых волос обратно в конский хвост.

– Это было не… приятно. Но, надеюсь, когда-нибудь то, что я увижу, как его посадят, станет частью моего завершения.

От ее голоса моя кровь приливает вниз, мой член болезненно напрягается за молнией джинсов. Мягкий, хриплый, жизнерадостный, чистый, честный. Никогда в жизни меня так не тянуло к звукам. Но вот я здесь, прижимаюсь лбом к экрану, стекло запотевает от моего дыхания. Мои руки нащупывают края телефона, почти стаскивая его с дешевого комода, чтобы быть как можно ближе к ней. Кто эта девушка? Кто пытался причинить ей боль?

Я покончу с их жизнью. В конце концов, я профессионал. Это то, что я делаю.

И я сделаю это для нее. Один взгляд, и я уже готов на все ради нее.

Мисс Дюбуа пытается пройти сквозь толпу репортеров, но они хором кричат, осмеливаясь преградить ей путь.

– Мисс Дюбуа! Джоли!

Джоли.

Это ее имя.

Джоли Дюбуа.

Я не утруждаю себя тем, чтобы записать его, потому что это уже запечатлелось в моем мозгу.

В моей груди есть когти, которые перестраивают органы и делают меня новым. Превращают меня в того, кем я ей нужен. Я буду поклоняться ей. Я найду эту милую девочку и защищу ее от любого вреда. Она моя, чтобы охранять, содержать, жениться. Чтобы трахать.

У меня никогда не было особого интереса к женщинам. Это просто объекты, которых нужно избегать, чтобы я мог убивать людей, казнить которых мне поручено по контракту. Это случайные, безликие инструменты комфорта. Но она мой ангел. Ее послали за мной. Моя поющая кровь говорит мне об этом.

На экране она втягивает нижнюю губу сквозь зубы, и я очень близок к тому, чтобы кончить в штаны. Давление за моей ширинкой становится слишком сильным, и мне приходится расстегнуть молнию, приходится гладить себя, стоя на трясущихся ногах и показывая это ей. Позволяя ей увидеть последний член, который у нее когда-либо будет между ног.

– Джоли, – задыхаюсь я, проводя головкой своей эрекции по ее лицу на экране.

– Что ты теперь будешь делать? – кричит репортер моей девушке. Моей. – Как ты будешь жить дальше после пережитого?

Этот вопрос заставляет Джоли замолчать, ее золотистые глаза наполняются беспокойством. Вдумчивостью. И, Боже, я негодяй. Чтобы иметь возможность водить рукой вверх и вниз по моему члену, пока она пытается найти ответ на такие назойливые вопросы. Пока она рассказывает об этом ужасном случае, который с ней произошел. Но я искуплю свою вину, как только завтра взойдет солнце. Я заглажу свою вину перед ней. Возможно, предвкушение того, что я дам ей настоящее завершение, сделаю ее счастливой, является частью причины, по которой я такой горячий. Так устал от необходимости кончить.

Наконец, она отвечает на вопрос.

– На что я надеюсь, так это на… спокойную, нормальную жизнь. Благословенно нормальную. И, если мне повезет, в ней также будет немного смеха. – Она наклоняет голову и проталкивается сквозь толпу. – Спасибо. Извините меня.

Спокойная. Нормальная жизнь.

Может ли наемный убийца дать ей эти вещи?

Нет.

Нет, но кто-то другой может.

Мне просто придется стать кем-то другим.

Новостная станция переходит к другому сюжету, и я поворачиваюсь, спотыкаясь, к кровати и падаю лицом вниз, трахая себя кулаком, как животное, представляя, как ее большие, красивые глаза сверкают на меня. Представляю, как ее влажная киска сжимается вокруг моего члена, как этот сладкий голосок зовет меня по имени.

Она разбудила что-то во мне. Инстинкт спаривания. Я хочу заявить права. И я зарываюсь в колючее одеяло, мои бедра яростно дергаются вперед и назад, пытаясь найти ее.

Я клянусь преследовать ее, пока точно не узнаю, что ей понравится.

Клянусь сделать ее моей женой.

Когда я кончаю, это как удар грома, который безвозвратно меняет меня. В ее мужчину. В ее идеального мужа. Моя сперма пропитывает постельное белье и пузырится на крепко сжатом кулаке, выжимая меня, заставляя реветь, пока я не падаю на спину, а в голове крутятся видения Джоли.

Я иду за тобой, ангельские глазки.

Я скоро буду там.

Глава 1

Джоли

Месяц спустя

Я собираюсь пойти на вечеринку в квартале.

Не хочу больше прятаться в этом доме.

Соседи были достаточно любезны, чтобы пригласить меня через записку в моем почтовом ящике, несмотря на то, что я заперлась от мира после суда. Целый месяц люди оставляли пирожные на моем пороге и каждый день проверяли меня. Но теперь…

Я бросаю взгляд на газету, заголовок все еще там. Мне это не приснилось.

«Похититель убит в тюрьме».

И не просто убит. Порезали и подвесили за лодыжки во дворе для прогулок.

Мой страх, что Джозеф Хайнс собирался когда-нибудь выйти из тени, был иррациональным с тех пор, как его посадили за решетку. Но теперь мой страх стал еще более необоснованным. Мой психотерапевт убеждал меня предпринять небольшие шаги, чтобы вернуться в общество. Небольшая соседская вечеринка – это больший шаг, чем я надеялась. Супермаркет мог быть лучшим вариантом, но заголовок в газете дал понять, что время пришло.

После нескольких успокаивающих вдохов я беру свой телефон и нажимаю на кнопки управления домом, чтобы осветить весь дом. Включается свет и прогоняет тени, освещая задний коридор, ведущий в мою спальню, и теперь я иду в том направлении. Мое сердце бешено колотится в груди, хотя логика подсказывает мне, что никто не прячется за углом. Никто не выскочит и не схватит меня, не потащит в подвал, не свяжет.

Я принимаю душ, делаю прическу и макияж впервые за месяц.

Мое любимое платье-слип кремового цвета свисает с моего тела из-за веса, который я потеряла из-за того, что была слишком взволнована, чтобы есть. Поэтому я добавляю пояс и кардиган, застегивая свитер до самой шеи, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.

Неизвестно, как долго я стою, положив руку на ручку входной двери, дышу, считаю до ста и обратно, пытаясь набраться смелости, чтобы выйти на улицу, но в конце концов я делаю это, вооруженная знанием – черным по белому – что Джозеф Хайнс больше не представляет угрозы. Он мертв. Он не может причинить мне вреда. Сейчас середина дня, и я слышу соседей снаружи, слышу, как играет музыка. Это безопасно.

Я открываю дверь…

И я сразу же вижу его.

Мужчина, которого я не узнаю, но, должно быть, один из соседей.

Вокруг барбекю собирается группа мужчин, и он стоит немного в стороне от них, зажав бутылку пива двумя костяшками пальцев.

Он красивый. С немного резкими чертами. Спокойный. Как будто он сосредоточенно держит себя в руках. Темноволосый. Высокий, широкоплечий, мускулистый, его широкая грудь скрыта под простой синей рубашкой на пуговицах. Сильный. Его глаза принизывают и держат, когда они фиксируются на мне, слегка расширяясь.

Я застигнута врасплох, когда у меня пересыхает во рту.

Когда мой пульс учащается от… интереса?

Мне двадцать два. В прошлом я встречалась с кое-кем, но это не переросло во что-то более серьезное. Я всегда была слишком сосредоточена на школе дизайна интерьера, изучая все об украшении домов, чтобы беспокоиться о драме, которую, кажется, всегда приносит противоположный пол. Путешествовать, ходить на танцы, читать, купаться в океане. Это были те вещи, которыми я раньше наслаждалась. Мальчики были чем-то вроде запоздалой мысли. Не то чтобы этого мужчину можно было даже отдаленно назвать мальчиком.

Он мужчина. Мужчина, чье накаченное тело немного пугает.

Кто он?

Почему я думаю о нем? Я не открыта для отношений. Я еще не справилась с прошлым. Мне нужно много восстанавливаться, прежде чем я смогу даже подумать о свиданиях. Боже мой, это, вероятно, произойдет через много лет.

Кроме того, я уверена, что он не пригласит на свидание травмированную девственницу-отшельницу по соседству.

Я вежливо улыбаюсь ему и опускаю глаза, отправляясь на поиски Нэнси, той, что оставила мне записку. Я видела, как она бросила ее в почтовый ящик. Она миниатюрная блондинка лет сорока, которая предпочитает яркие леггинсы и всегда носит козырек.

Когда проходит две минуты, а я так и не замечаю ее, мои ладони начинают потеть.

Это мое воображение или все шепчутся обо мне?

Они должны знать, кто я такая. Я была во всех новостях в течение нескольких месяцев.

Вероятно, меня пригласили в качестве развлечения. На всеобщее обозрение.

Проходит еще минута, а я просто стою там, как идиотка. Я должна вернуться внутрь. Вот где безопасно. Где мне не нужно беспокоиться ни о ком, кроме себя, своего собственного пространства и замков на дверях.

Я поворачиваюсь и быстрым шагом иду по тротуару к своему дому, но прежде чем я успеваю свернуть на дорожку перед домом, красивый мужчина, которого я заметила раньше, отделяется от группы мужчин, готовящих барбекю. Он не преграждает мне путь, как я ожидаю. Вместо этого он делает неуверенный шаг в мою сторону, руки в карманах, кривая улыбка делает его еще более привлекательным.

– Уже уходишь? – спрашивает он хриплым баритоном, от которого меня бросает в дрожь.

Я уже месяц ни с кем не разговаривала лично. До этого это были в основном юристы, полицейские и врачи. Поэтому мой голос звучит неестественно для моих ушей, когда я отвечаю.

– Да. Я не могу найти женщину, которая пригласила меня. Я ее нигде не вижу. – По какой-то причине, может быть, потому, что его глаза такие терпеливые, я выпаливаю: – Здесь много незнакомцев.

Он оглядывается вокруг, кивая, как будто соглашаясь.

– Да, точно. – Он поднимает свое пиво. – Вот для чего нужен алкоголь.

Из меня вырывается смех.

– На самом деле… Я больше не пью.

Проходит мгновение, и я предполагаю, что разочаровала его. Затем он поворачивает бутылку так, чтобы я могла видеть этикетку.

– Безалкогольное, – говорит он немного застенчиво. – Не хотел, чтобы ты думала, что я…

– Странный?

Его глаза самого насыщенного синего оттенка, и сейчас они становятся еще темнее.

– Но разве не все такие?

Это неожиданно. Эти пять слов звучат так, словно их шепчут мне на ухо. Мы стоим в море людей, и все же… эта встреча такая интимная. Как будто больше никого не существует. Другие голоса – это просто жужжание звуков. Его глаза – спасательная шлюпка в огромном, бурном океане, и я, кажется, не могу отвести взгляд.

– Да. Некоторые больше, чем другие.

Он придвинулся ближе или у меня галлюцинации?

– Я не хочу быть назойливым или что-то в этом роде, но… – он оглядывается через плечо. – Я случайно знаю, где могу достать тебе безалкогольное пиво.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Так громко, что он должен был это услышать. Я не готова к такого рода вещам. Вообще. Конечно, он добрый. Но выпить с мужчиной? С мужчиной, к которому меня влечет? К чему это может привести, если я даже не в состоянии войти в комнату, если там не горит свет, и я не подбадриваю себя в течение десяти минут?

– Я не знаю, – шепчу я. – Эм… нет, я не могу.

– Конечно, нет, – говорит он, явно недовольный собой. – Я даже не сказал тебе своего имени. Я должен был представиться перед тем, как предложить красивой девушке выпить, верно? – Я все еще в шоке от того, что он назвал меня красивой, когда он протягивает мне руку. – Я Кристофер. Новичок в этом районе. Я живу по соседству с тобой.

– Ты мой сосед?

Он утвердительно мычит.

Новичок в этом районе. Значит ли это, что он не знает, кто я такая?

Если он этого не знает сейчас, то рано или поздно узнает. Люди разболтают. Но я не могу не думать, что было бы неплохо посидеть и поговорить с кем-то, кто не знает, что меня похитили и терроризировали в подвале старого дома.

Стряхнув с себя нервы, я, не задумываясь, вкладываю свою руку в его, шокируя саму себя.

– Приятно познакомиться с тобой. Я Джоли.

В его глазах что-то мелькает, и по моей ладони пробегает ответный разряд. Электричество. Это превращает мои нервные окончания в маленькие жужжащие источники ощущений.

– Джоли, – хрипло повторяет он, его внимание переключается на мой рот. – Мне тоже приятно с тобой познакомиться.

– Ты живешь… один? – спрашиваю я.

– Нет. – Я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он не отпускает. – У меня есть темпераментный хаски по имени Уинстон.

– О. Вау. – Думаю, я чуть не приревновала, предположив, что у него есть жена или девушка. Как неловко. Я знаю этого человека всего несколько минут. Какое мне дело до него? Почему я заревновала? Это заставляет меня чувствовать себя глупо. Я так разнервничалась из-за одной жалкой выпивки средь бела дня с соседом. Ты должна начать жить заново, Джоли. – Думаю, что выпью немного безалкогольного пива.

Он улыбается, морщинки расходятся веером от уголков его глаз.

– Спасибо.

Глава 2

Джоли

Кристофер ведет меня к пустому столику для пикника на задворках толпы, ненадолго отлучаясь, чтобы принести мне то же безалкогольное пиво, что пьет и он. Когда он садится напротив меня, это очень похоже на свидание, и паника подступает к моему горлу, но его приветливая улыбка успокаивает меня.

– Тебе повезло, Джоли, – говорит он, постукивая горлышком своей бутылки по моему.

– Почему это?

– Потому что за то короткое время, что я живу в этом квартале, я наслушался много соседских сплетен. И я могу ввести тебя в курс дела.

– О боже. – Я прижимаю ладони к щекам, удивляясь настоятельной потребности хихикнуть. – Сплетничать – это подло.

– Только если нас поймают, – шепчет он, подмигивая мне.

Я задыхаюсь от притворного возмущения.

– Ты плохой. Ты должен зарабатывать на жизнь чем-то злым. – Я прищуриваю глаза. – Ты адвокат?

Он наклоняется вперед, опираясь на локти, широко улыбаясь.

– Нет.

– Волшебник?

Из него вырывается лающий смех.

– Волшебники – это зло?

– Это общеизвестно. Они повелевают темными искусствами. Волей-неволей постоянно приходится распиливать женщин пополам. – Я пожимаю плечами и делаю глоток пива. – И не забывай про фокусы с кроликами.

– Не могу с этим поспорить. У тебя есть еще одна попытка угадать, кем я работаю.

Хммм. Это флирт. Я на самом деле флиртую. И я не могу в это поверить. За исключением того, что в Кристофере есть что-то такое, что делает это таким простым. Он заставляет меня чувствовать себя в полной безопасности. Спокойно. Да, между нами есть притяжение. Но никакого давления нет. Никакого беспокойства. Также помогает то, что он усадил меня точно в нужном месте, откуда я могу видеть свою входную дверь. Он сделал это нарочно?

– Русский шпион?

Он смеется, делая глоток своего напитка.

– Извини, что разочаровываю тебя. Я просто обычный, скучный, заурядный страховой агент.

– Нормальность – это не так уж плохо, – честно говорю я. – На самом деле, я думаю, что нормальная жизнь – это самое лучшее.

– Ты так думаешь?

Я медленно киваю.

Мы просто смотрим друг на друга, день проходит в шквале красок вокруг нас, но наши тела остаются совершенно неподвижными.

– Итак… – шепчу я. – Об этих сплетнях.

– Хорошо, – рычит он, хотя это быстро переходит в кашель. Должно быть, у него что-то застряло в горле. – Давай начнем с человека, который сейчас готовит у барбекю. Он помешан на своем газоне. Однажды я застал его посреди ночи на животе, когда он подстригал его ножницами.

У меня отвисает челюсть.

– Нет, ты этого не видел.

– Я видел. И все это потому, что человек, который живет через дорогу, – его школьный соперник по футболу. Ты не понимала, что мы живем в ситкоме, не так ли?

– Я понятия не имела. Конкурирующие фанатики ухода за газонами. Вот это шоу я бы посмотрела.

– Я тоже. – Он оглядывается через плечо, и я улучаю момент, чтобы оценить его телосложение. Для человека, который продает страховки, он неприлично подтянут. Например, то, как сокращаются его трицепсы, напрягаются плечи и руки, которые выглядят так, как будто они не просто стучат по клавиатуре. Он должно быть заниматься кроссфитом в нерабочее время (прим. круговая тренировка (то есть, упражнения постоянно повторяются, как бы замыкаясь в цепочку). В остальном он очень одарен от природы.

Это полезно для здоровья, верно?

Это ведь нормально замечать такие особенности у мужчин?

Я уже с нетерпением жду возможности поговорить об этом со своим психотерапевтом.

– Хорошо, следующая – пожилая женщина, которая раскладывает закуски на столе. Ты видишь ее? Рыжие волосы пожарной машины. Трудно не заметить.

На этот раз я не могу сдержать хихиканье.

– Я вижу ее.

Мой смех, кажется, отвлекает его, но он сглатывает и продолжает.

– Она красит шерсть своего пуделя в розовый цвет и размещает его фотографии в костюмах на городской онлайн-доске объявлений.

– О, пожалуйста, скажи, что она одела его как доброго шерифа.

– Шериф, русалка, молочник, хлопушка…

Я чуть не подавилась глотком своего напитка.

– И ты страховой агент? Какая ужасная оплошность.

– Да, нас не дооценивают, – он печально качает головой. – Да и вообще не любят.

– Ты… – Не спрашивай. Даже если между вами есть странное чувство связи, ты могла вообразить это после такого потрясения и затворничества от общества. И это слишком быстро. Слишком рано. – Ты… ищешь любовь?

В его голубых глазах загорается огонек понимания. Пока его палец не касается моего запястья, я не понимаю, что его рука достаточно близко, чтобы коснуться меня.

– Я смотрю на нее, Джоли.

Внезапно становится трудно дышать.

Этот шершавый кончик его пальца проникает в мою ладонь, двигаясь по кругу, и между моих ног возникает ответная влажность. От такого простого прикосновения.

Мои соски болят в лифчике.

Меня никогда так ни к кому не тянуло. Ни разу за всю мою жизнь. Никогда не думала, что это возможно. Но я ловлю себя на том, что позволяю Кристоферу переплести наши пальцы, держа мою руку через стол. Как будто мы пара. Как будто мы не встретились всего несколько часов назад.

И я потрясена тем, насколько это правильно.

Может быть, заголовок в газете был знаком?

При напоминании о моей травме звуки истеричного мужского голоса проникают в мои мысли вместе со звуками моей мольбы, рыданий, треска дерева.

Я втягиваю воздух и убираю руку, резко вставая и ударяясь бедром о стол. Кристофер тоже вскакивает на ноги, запуская длинные пальцы в волосы.

– Мне жаль. Я… Пожалуйста. Это было слишком. Прости.

– Нет, это я. Из-за меня. Это… – я оглядываюсь, мои щеки немеют, когда я понимаю, что солнце почти полностью село. Как долго я сидела за этим столом, глядя в глаза этому человеку? Неужели я вышла из дома позже, чем думала? Это возможно. Я потратила много времени, пытаясь настроиться на то, чтобы выйти на улицу. И теперь… Я войду в свой дом после наступления темноты.

Мой худший страх.

– Джоли, – говорит Кристофер спокойным, звучным голосом. – В чем дело?

Я поворачиваюсь по кругу, встревоженная тем, что большинство соседей возвращаются в дом, музыка смолкла, а барбекю больше не дымится.

– Я просто, эм… – я вытираю вспотевшие ладони о платье. – Я не люблю возвращаться домой после наступления темноты.

– Почему?

– Ты действительно не знаешь?

Его брови сходятся вместе. Он медленно качает головой.

Я понижаю голос.

– Меня забрали из моего дома. Похитили. Однажды вечером после работы. Он прятался в моей спальне в течение нескольких дней. Этот… этот человек был моим старшим коллегой. Он был… увлечен мной и представлял себе все эти отношения между нами. Там не было ничего… сексуального. Это было почти так, как будто он ухаживал за мной. – Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. – Я подыгрывала ему, пока он не потерял бдительность. Пока я не смогла позвонить в полицию. Это… это было в новостях.

Я бы хотела, чтобы мне не приходилось говорить об этом вслух. Не с этим нормальным, симпатичным мужчиной, который имеет полное право избегать девушку с таким багажом, как у меня. Не тогда, когда он позволил мне на какое-то время почувствовать легкость. Быть девушкой, которая флиртует и выпивает с милыми, добродушными страховыми агентами.

Кристофер был очень спокоен, пока я рассказывала эту историю. Теперь же он просто говорит:

– Мне очень жаль.

Он не отводит неловкий взгляд и не пытается связать мой опыт с другой ужасающей историей. Он просто говорит правильные вещи и оставляет все как есть. Это именно то, что мне сейчас нужно.

– Спасибо, – бормочу я, отходя от стола. – И спасибо за выпивку. Но сейчас мне пора домой.

Засунув руки в карманы, он серьезно кивает.

– Спокойной ночи.

Но когда я подхожу к своей входной двери, мне кажется, что я не могу переступить через порог.

Внутри горит свет. Я включила его с помощью своего телефона. Нет никаких причин не входить в дверь, но я не могу. Я не могу…

– Я мог бы пойти с тобой, – доносится голос Кристофера с тротуара позади меня. – Я мог бы проверить комнаты и убедиться, что это безопасно. Тогда я уйду.

Я киваю, не оборачиваясь, и он появляется справа от меня, высокий, сильный и обнадеживающий. Мой непосредственный сосед. Мужчина, с которым меня все видели. Конечно, впустить его ненадолго внутрь безопасно.

Я понимаю, что хочу, чтобы он зашел внутрь.

В нем есть что-то такое, что успокаивает меня. Это манера, в которой он говорит со мной, как будто он хорошо осведомлен о невидимых границах.

Не говоря больше ни слова, Кристофер заходит внутрь, и я следую за ним. Мы переходим из комнаты в комнату. Он проверяет даже самые нелепые места, например, внутри моих кухонных шкафов. За шторами. Везде. Он спускается в подвал и делает тщательную проверку, его манеры деловиты. Он такой умелый и мужественный, что я снова начинаю осознавать свое влажное нижнее белье и напряжение в киске. Ощущаю мою чувствительную кожу.

Рассуждая логически, я знаю, что могу позаботиться о себе.

Но мне… нравится, что этот мужчина защищает меня. Мне нравится его забота. Его внимательность к деталям.

То, как он не судит.

– Здесь никого нет, – говорит он, глядя мне в глаза, позволяя своей уверенности проникнуть внутрь меня. – Все заперто. Ты в безопасности.

– Спасибо, – шепчу я.

– В любое время. Я серьезно. В любое время.

Он колеблется, его грудь расширяется со вздохом, затем он начинает уходить. Проделывает весь путь до двери.

– Подожди.

Мышцы его спины напряглись, рука замерла на дверной ручке.

– Да?

Это безумие. Я действительно не могу думать о том, чтобы попросить этого почти незнакомого человека остаться на ночь. Мы только что познакомились. Я недостаточно психически здорова, чтобы заниматься повседневными или серьезными делами. Но я уже иду к нему, словно в трансе, уже скольжу ладонями вверх по ряду мышц на его спине, впитывая его дрожь. Как это может казаться таким неизбежным? Почти… предсказанным?

– Останься.

Он кладет ладонь на дверь, и я снова поражаюсь размерам и возможностям его рук. То, как один из его суставов искривлен и покрыт шрамами. Но я отвлекаюсь от своих мыслей, когда он говорит:

– Остаться и выпить кофе? Или остаться и уложить тебя в постель, Джоли?

– Я не знаю, – говорю я ему в спину. – Я просто знаю, что так я чувствую себя в большей безопасности, когда ты здесь.

– Вот тебе и ирония судьбы, – бормочет он.

Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

Его пальцы сжимаются в кулак на двери.

– Ничего.

Проходят долгие мгновения, и все, что я могу слышать, – это звук его дыхания, мой учащенный пульс.

– Я никогда раньше не проводила ночь с мужчиной. Я все делаю неправильно?

– Боже, нет, милая. – Он убирает руку с двери и поворачивается, выражение его лица одновременно искреннее и напряженное. – Ты чертовски идеальна.

Интенсивный взгляд его голубых глаз отбрасывает меня на шаг назад. Он… возбужден. Очень даже. Промежность его джинсов выступает под углом, его челюсть сжимается, пока он оглядывает меня с головы до ног, из его горла вырывается низкий звук. Он такой огромный. Мышцы его предплечий напряжены, зрачки расширяются, чтобы охватить синеву. Голодающий. По мне.

Когда моя спина упирается в стену, я понимаю, что увеличиваю дистанцию между нами.

– Я уже пугаю тебя, – хрипло говорит Кристофер.

Так ли это?

Я влажная. Мои бедра дрожат. Моя кожа жаждет ощутить эти большие руки. Пусть они разорвут мою плоть. Меня тянет к нему, как ни к кому другому. И да, притяжение настолько велико, что пугает меня, но я думаю, что упаду в обморок, если он уйдет.

Кристофер качает головой, снова берется за дверную ручку, направляясь к выходу.

– Все происходит слишком быстро. Это моя вина. Я…

Я быстро расстегиваю кардиган от шеи до талии, сбрасывая его.

Затем расстегивается ремень, который с металлическим звуком тяжело падает на плитку внизу.

Когда на мне не остается ничего, кроме моего платья, я сжимаю пальцами подол и жду всего мгновение, прежде чем снять его через голову. А потом я встаю перед этим притягательным мужчиной, моим соседом, в одном лишь бюстгальтере и трусиках. Все огни вокруг горят. Здесь нечего и негде прятаться. Это также причина, по которой я вижу каждую эмоцию на его лице. Благоговение, голод, покорность, похоть. Похоть, как таран.

Он делает один шаг и прижимает меня к стене, его рот со стоном опускается на мой. Его пальцы скользят по моим волосам и ласкают мой затылок, наши бедра встречаются и прижимаются. Он целует меня только губами, потянув за верхнюю губу, за нижнюю, наклоняя свой рот поверх моего, пока я не замычу, выгибая спину, и, наконец, он просовывает свой язык внутрь, поглаживая мой, у меня перехватывает дыхание. Я так долго не чувствовала ничего, кроме страха, что мчусь навстречу своей собственной потребности, бросаясь в нее, как ныряльщик со скалы в голубую лагуну. Так приятно быть живой, чувствовать прикосновения этого мужчины, и я внезапно становлюсь жадной, отчаянно нуждающейся в большем.

Я взбираюсь на его крепкое тело, обвиваю ногами его бедра, поцелуй затягивается. Погружаясь все глубже. С большей настойчивостью. Он скользит рукой по задней части моих трусиков и мнет мой зад, прижимая мою верхнюю половину к стене, его губы устремляются вниз к моей шее, моему горлу.

– Я не могу поверить, что это происходит, – хрипит он между поцелуями, его глаза напряженные, изучающие. – Я нуждался в тебе. Ты была нужна мне.

– Ты тоже мне нужен. – Мои пальцы расстегивают его рубашку. – Отнеси меня в постель.

Не успевают эти четыре слова слететь с моих губ, как меня отрывают от стены и быстро несут по заднему коридору. Он делает ложный выпад в сторону гостевой комнаты, но я указываю на правую дверь, и он меняет направление, входя в мою спальню. Все огни горят. Все до единого. И я благодарна за это, когда наконец расстегиваю рубашку Кристофера, и она распахивается, обнажая татуированные мышцы. Я скольжу взглядом по каждому миллиметру его кожи, рассматривая все впадины и выпуклости. Каждый кубик пресса.

– Ты, должно быть, продаешь много страховок, – выдыхаю я.

Уголок его рта приподнимается.

– У меня была бурная юность. – Он укладывает меня на кровать, снимает рубашку и отбрасывает ее, расстегивая пуговицу на джинсах. Его голубые глаза сверкают, сосредоточившись на мне, впитывая каждый дюйм. – Я все еще немного не в себе, Джоли. – Он зацепляет пальцами мои трусики и стягивает их вниз по моим ногам, его сотрясает дрожь. – Но все дикое во мне сейчас для тебя, – хрипло говорит он, проводя большим пальцем по складочкам моей женственности. – Ты понимаешь?

Мне трудно сосредоточиться на чем-либо, когда он прикасается ко мне с такой одержимостью, но я улавливаю его смысл. Он собирается заняться со мной любовью самозабвенно – именно то, чего я хочу. То, что мне нужно. Я не хочу думать о своем прошлом или о своей травме. Я хочу видеть, думать и чувствовать только Кристофера.

Его большой палец раздвигает мои лепестки и касается моего клитора.

– Ты понимаешь, Джоли?

– Я понимаю, – выдыхаю я.

– Хорошая девочка.

Что-то в этих двух словах вызвало фейерверк в тайной, неизвестной части меня, обострив мою похоть, как кончик карандаша. «Хорошая девочка». Они все еще отдаются эхом в моей голове, когда Кристофер опускается на живот и целует меня в лобок. Благоговейно. Вдыхая и выдыхая, его руки скользят вверх и вниз по моим обнаженным бедрам.

– Я знал, что у тебя будет сладкая, сочная, маленькая киска, – урчит он, толкая меня носом, прерывисто постанывая. – Почувствуй это, – говорит он, его слова приглушенно прижимаются к моей плоти. Он разговаривает с моей женственностью? – Наслаждайся своими последними секундами свободы. Потому что я больше никогда не дам тебе ни минуты покоя.

Как будто мое тело уже знает, на что он способен, мои пальцы вцепляются в простыни, готовясь – и он начинает смаковать меня. С длинными, грубыми облизываниями. Слава Богу, я вложила деньги в хороший домашний набор для депиляции воском, потому что было бы неловко пропустить хоть один волосок.

О господи, я никогда этого не делала. Никогда даже близко не подходила. Но инстинктивно я знаю, что на свете нет человека, который мог бы выполнить эту задачу хотя бы наполовину так же хорошо. Кристофер непристойный и заботливый. Опасный и достойный поклонения. Эти голубые глаза впились в мои, вожделение затуманило их, влажный кончик его языка сверкнул на свету, облизывая мое лоно и дразня комочек нервов и вход.

– О, Иисус, Иисус, Иисус, – хнычу я, сильнее сминая постельное белье.

Я не могу дышать. Приближающийся фейерверк – это прекрасный монстр, и он превращает меня в существо, которое я едва узнаю. В того, кто дергает человека за волосы и прижимается к его рту. В того, кто срывает с себя лифчик, чтобы зажать жадными пальцами свои ноющие соски. Монстр щелкает зубами, впиваясь в мою похоть, и я кончаю, мое тело дико дрожит, удовольствие пронзает меня глубоко, глубоко в центре моего тела, заставляя меня выгнуться на матрасе.

– Кристофер!

Мой крик все еще отдается эхом в моей спальне, когда он поднимает голову, медленно, целенаправленно ползет вверх по моему телу, его глаза потемнели, грудь вздымается.

– Я мог бы жить за счет твоего идеального вкуса, – хрипло говорит он, расстегивая молнию на джинсах. – Но мы должны воспользоваться преимуществом, пока ты влажная.

Я не понимаю.

– Что…

Он вынимает свой член, и я делаю глубокий вдох, мои ноги инстинктивно сжимаются.