Текст книги "Миссия в Афганистане (Они называют меня наемником - 15)"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Поперек дороги были натянуты провода, присоединенные к детонаторам, которые должны будут вызвать цепную реакцию и взорвать мины, установленные на обочине. Пластиковые заряды были также прикреплены к стволам отдельных деревьев, которыми предполагалось перегородить дорогу и хоть немного таким образом задержать продвижение советской бронетехники.

Танков, правда, в составе колонны, к счастью, не было, но зато были четыре БТРа, а также грузовики с оборудованием как для проведения газовых атак, так и для последующей дегазации.

Операцию следовало провести максимально быстро – ведь у моджахедов не было противогазов и защитных костюмов и если русские сумеют воспользоваться своим химическим оружием, то победа останется за ними.

Фрост наблюдал. Его тело было напряжено, нервы собраны в комок, каждая мышца была готова повиноваться приказу мозга. Инстинкт тоже не дремал сколько раз он уже спасал жизнь капитану. Легкая дрожь пробежала по его спине, и наемник знал, что это не от холода – просто на дороге вдруг появились первые советские солдаты.

– Ты будешь стрелять? – спросил Акбар.

– Да, – кивнул Фрост.

Он еще раз быстро оглядел автоматическую винтовку М-16 с оптическим прицелом, которую ему одолжил патан. Это было хорошее оружие, и сейчас надлежало его испробовать.

Капитан поднял голову и вновь посмотрел на дорогу. Впереди двигались несколько человек с миноискателями в руках. Первым шел совсем молодой невысокий солдатик. У него был маленький курносый нос, на щеках горел яркий морозный румянец, торчащие уши – казалось – не давали каске полностью осесть на голову. Тощая шея выглядывала из воротника гимнастерки, полы слишком большой шинели едва ли не волочились по земле.

"Какой худой, – подумал Фрост. – Что ж, люди от нервного напряжения часто теряют вес. Или просто их интенданты такие же бестолковые, как и наши".

Он прижал приклад винтовки к плечу и навел оружие на переносицу молодого солдата. В прицел были хорошо видны его голубые, совсем еще детские глаза.

Теперь уже на дороге появилась вся колонна. В ней было не менее ста пятидесяти человек. Основная масса шла пешком, только некоторые сидели в грузовиках или на броне БТРов, пулеметы которых медленно поворачивались из стороны в сторону, словно принюхиваясь к опасности.

Фрост перевел взгляд на грузовики. У двоих бойцов Акбара были специальные насадки на стволы автоматов, позволяющие использовать их в качестве гранатометов. Было договорено, что, когда капитан произведет первый выстрел, они ударят по газовым машинам.

В общем начнет Фрост, продолжат гранатометчики, а потом Мерана примется поражать конкретные цели – водителей, офицеров, пулеметчиков. Шестеро моджахедов, которые заняли позицию с другой стороны дороги, накроют колонну огнем из автоматического оружия. Они и Фрост с Акбаром возьмут русских в свинцовые клещи. Ради такого дела патан даже расстался со своим любимым "Спрингфилдом" и вооружился автоматом Калашникова.

А последние двое бойцов из их отряда сейчас как раз пробирались вдоль скал, чтобы выйти в тыл противнику. У каждого из них было по нескольку стволов, они должны были разместить их в различных точках и создавать видимость, что против русских действует намного больше людей, чем на самом деле.

"Прямо, как по учебнику, – подумал Фрост. – Что ж, шанс у нас все же есть. Хотя и небольшой".

Но это только теория, лишь действительность может расставить все по своим местам.

Капитан чуть сдвинул ствол своей винтовки и прицелился в кадык молодого солдата с миноискателем. Он видел его глаза, которые с тревогой и испугом всматривались в землю возле прибора. Палец Фроста лег на спусковой крючок.

– Стреляй, – сквозь зубы прошептал Акбар.

– Сейчас, – ответил наемник, не отрывая глаза от оптического прицела и стараясь успокоить дыхание.

Но какой же он молодой, этот солдатик...

"Стареешь, Хэнк", – подумал Фрост и быстро сдвинул ствол в сторону, наведя его на парня, который шел вторым. Теперь капитан уже не изучал лицо и глаза, он просто нажал на спуск.

Хлопнул выстрел, солдат взмахнул руками, на его горле показалась кровь, и он тяжело рухнул на дорогу.

В следующий миг горную тишину расколол невообразимый грохот, палили уже со всех сторон. Фрост перевел свою винтовку на стрельбу очередями и вновь припал к прицелу. В этот момент произошли две вещи – взорвалась первая мина, и граната угодила в один из грузовиков. Сквозь клубы дыма и пыли капитан увидел молодого солдата, которого он пощадил. Кто-то другой застрелил его, и теперь тот лежал на дороге в луже крови.

Фрост проглотил комок в горле и отвел глаз от тела. Он старательно выбирал цель и стрелял, не думая уже больше ни о чем и не позволяя чувствам овладеть собой. Наемник бил короткими очередями, и почти каждая из них несла смерть русскому солдату или офицеру.

Мины теперь рвались вдоль всей дороги, усиливая страшный шум и затрудняя видимость. Гранатометчики Акбара методично выводили из строя БТРы и грузовики. А водители машин – как успел заметить Фрост – уже были мертвы. Что ж, Мерана сделала свою работу.

Но выскочившие из грузовика солдаты начали спешно устанавливать на дороге миномет. Капитан сменил магазин в М-16 и возобновил стрельбу. АКМ проводника деловито стучал рядом.

Миномет выпустил первый заряд. Взрыв потряс горы. Капитан тревожно оглянулся. Мерана уже должна была покинуть свое снайперское гнездо и присоединиться к ним.

Фрост не зря беспокоился – следующая мина, вылетев из трубы, упала прямо на крышу дома. Громыхнул взрыв, здание вздрогнуло, словно живое, и тихо осело в клубах пыли и дыма.

– Мерана! – крикнул наемник.

Он вскочил на ноги и – пригибаясь – бросился к разрушенному дому. Для этого надо было преодолеть открытое пространство, на которое уже оттягивались отдельные советские солдаты.

Стреляя на ходу во все стороны, Фрост бежал вперед. Акбар встал на колени за камнями и прикрывал его очередями из своего "Калашникова!". Вот он уложил одного русского, вот прострелил ногу другому.

Фрост тоже срезал двоих, сменил магазин и продолжал бег. Шестеро моджахедов, которые обстреливали дорогу с другой стороны, наносили противнику огромный урон. Тела валились на тела, а те, кто еще оставался в живых, в панике метались во всех направлениях в поисках укрытия. Им казалось, что ад пришел на землю.

Капитан пробежал еще ярдов двадцать и залег – путь ему преградили несколько солдат. Эти четверо или пятеро парней сохраняли хладнокровие и вовсю поливали свинцом скалы, окружавшие дорогу. Пришлось вступить с ними в перестрелку.

Между тем неподалеку взорвался еще один грузовик, а минометчики начали все ближе подбираться к месту, где был Акбар. Один из зарядов разорвался буквально в десятке ярдов от патана.

– Акбар! Спускайся! – крикнул Фрост. Но особенно уговаривать проводника ему было некогда – своих забот хватало. К счастью для него, русские решили отступить под прикрытие своего единственного уцелевшего БТРа, который остервенело плевался пулеметными очередями.

Пользуясь моментом, Фрост вскочил на ноги и бросился вперед. Оглянувшись, он увидел, что к нему быстро приближается Акбар с автоматом в одной руке и мечом в другой.

– Я иду! – кричал патан.

Капитан длинной очередью прижал к земле русских, давая Акбару возможность преодолеть опасное место. Потом развернул оружие и всадил несколько пуль в спину солдату, который подносил мины к миномету.

Но противник уже сориентировался, что моджахедов было немного, а поскольку добраться до тех, которые затаились в камнях, не представлялось возможным, было решено расправиться по крайней мере с теми, которые имели наглость выбежать на открытое пространство. Какой-то офицер прокричал приказ, и плотный огонь из АКМов и пулемета тут же обрушился на Фроста и Акбара, которые едва успели нырнуть в узкую неглубокую канаву.

Капитан вытащил браунинг и отстреливался теперь из двух стволов. Патан долбил из автомата, держа его в вытянутой руке, и по-прежнему сжимал в другой ладони меч.

Солдаты приближались, поддерживаемые огнем своих товарищей. Им очень хотелось увидеть кровь хоть одного афганца.

– Как бы до рукопашной не дошло, – буркнул Фрост. Но Акбара такая перспектива, видимо, не смущала. Наоборот, он рвался пустить в ход свой меч. Но капитан смотрел на это дело более реалистично. Он быстро оглянулся и принял решение.

– Будем прорываться вон туда, – он показал рукой. – Здесь мы, как в мышеловке. Те, с дороги, не будут стрелять, чтобы не попасть в своих, а с этими мы должны справиться.

Акбар тоже огляделся и молча кивнул.

– Ну, вперед! – выдохнул Фрост.

Они выскочили из канавы и побежали прямо на оторопевших от неожиданности русских солдат. Меч патана свистел в воздухе и разил без промаха. Наемник – забросив М-16 на плечо – стрелял в упор из браунинга и бил кинжалом, который проводник ему все-таки подарил.

Крики ярости, хрип умирающих, грохот выстрелов и разрывов создавали ужасный звуковой фон. Казалось, барабанные перепонки сейчас не выдержат. Но, не обращая внимания ни на что, люди продолжали биться, убивая друг Друга.

Наибольшую опасность для моджахедов все же представлял миномет. Его команда уже неплохо пристрелялась и теперь каждой новой миной могла накрыть и уничтожить добрую половину немногочисленного отряда Акбара. Фрост всадив кинжал в грудь очередного солдата – увидел, что миномет находится всего-навсего в двадцати пяти ярдах от них. Нельзя было терять такую возможность.

– Акбар, прикрой! – крикнул наемник, отскочил в сторону, припал на одно колено и вытянул обе руки с пистолетом.

Он старательно целился, выжидая момент. Патан яростно размахивал мечом, не давая русским приблизиться к Фросту. Вот капитан увидел, что один из солдат взял мину и приготовился опустить ее в трубу миномета. Грохнул выстрел, браунинг подпрыгнул в руках капитана.

Солдат упал, навалившись на ствол миномета, а в следующий миг прогремел оглушительный взрыв и все, кто находился рядом со смертоносной трубой, исчезли в облаке дыма и пыли. Части разорванных тел полетели в разные стороны.

– Есть! – торжествующе завопил Фрост, вскакивая на ноги.

Он поспешил на помощь уже подуставшему Акбару и ударом кинжала пропорол живот коренастому сержанту Советской Армии. Тот упал, но капитан не успел еще насладиться триумфом победы, как почувствовал сильный удар по ногам. Фрост рухнул на спину и увидел занесенный над собой штык, прикрепленный к стволу АКМа, а рядом с ним – злое лицо русского парня.

Солдат выкрикнул несколько слов явно оскорбительного характера, и Фрост понял, что спасения нет – он уже не успеет ничего предпринять. Вот она смерть, пришла, наконец. Давно капитан напрашивался...

Но Костлявая и на сей раз пощадила Фроста. Где-то неподалеку хлопнул выстрел, солдат выронил свое оружие и упал. Наемник моментально вскочил на ноги, благодаря Бога.

Но благодарить надо было прежде всего Мерану. Она стояла ярдах в десяти от места схватки, держа в руках свою снайперскую винтовку, из ствола которой шел дымок.

Фрост слабо улыбнулся ей и только собрался снова ринуться в бой, как вдруг понял, что никто уже не стреляет. Вокруг стояла почти полная тишина, лишь изредка прерываемая криками раненых русских солдат, которым спустившиеся с гор моджахеды резали глотки.

Капитан положил М-16 на землю и отвернулся. Смотреть на суровые горы было гораздо приятнее, чем на убийство беззащитных людей, которое происходило у него за спиной.

Глава одиннадцатая

Отряд Акбара вновь пустился в свой долгий путь, то поднимаясь на горы и холмы, то спускаясь с них. Узкая тропинка, казалось, тянется в бесконечность.

Фрост машинально переставлял ноги, думая о своем. После боя он еле успел поймать руку Мераны, когда та хотела перерезать горло русскому солдату.

– Да он уже мертв, черт возьми! – сказал капитан. – Разве ты не видишь?

Вот тогда Фрост в первый раз отдал себе отчет в том, что у этой девчонки наверняка не все дома.

На плече он нес автоматическую винтовку М-16, а "Узи" положил в вещмешок. У него осталось не так много патронов к израильскому пистолету-пулемету, и он решил поберечь их.

Переход продолжался семь часов. Акбар прекрасно понимал, что когда уничтоженная ими колонна не выйдет на связь, русские поднимут тревогу и пришлют еще войска. А может, и вертолеты. Поэтому он и спешил увести своих людей как можно дальше.

Пропустив вперед несколько человек, проводник задержался и подождал, пока с ним поравняется Фрост. Они пошли рядом.

– Ты сегодня дрался, как настоящий патан, – сказал он с уважением и хлопнул капитана по плечу.

– А это что, все патаны? – спросил Фрост, указывая на моджахедов.

– Нет, в основном это люди из других афганских племен. Они тоже умеют хорошо сражаться, но патаны из племени африди самые лучшие. Ты должен был родиться патаном.

– Спасибо, – серьезно сказал Фрост.

– Еще два часа, и мы придем в селение, – сказал проводник.

– А далеко оттуда до того места, где находился Дженкс? – спросил наемник.

– Пешком – дней пять. Но мы, наверное, поедем верхом. Ты умеешь управляться с лошадьми?

– Не особенно, – рассмеялся Фрост, вспомнив свое приключение на вилле некоего доктора Калли. – Но если нужно, то в седле удержусь. Это и в самом деле лучше, чем топать пешком.

– Я вижу, ты о чем-то думаешь, капитан? Ты мало говоришь.

– Да не о чем мне говорить, – ответил Фрост.

– Это сражение сделало тебя таким задумчивым?

– Нет, я просто задавался мыслью, закончится ли вообще когда-нибудь эта ваша война. Ведь наверняка среди тех парней, которых мы убили сегодня, были хорошие люди, не хуже нас с тобой.

Акбар кивнул.

– Наверное, да. Я тоже об этом думал раньше. Но потом понял, что хороший человек не может быть коммунистом. Он должен или изменить свои взгляды, или умереть. Третьего не дано.

Фрост усмехнулся.

– Конечно, нельзя позволить им распоряжаться в вашей стране. Но и так, как сейчас, тоже продолжаться не может.

– Они никогда не победят нас, – убежденно сказал Акбар. – Пусть они поставят своих солдат на каждом метре в Афганистане и на пакистанской границе, даже в горах, все равно рядом с каждым скоро появится афганец, пуштун или патан, такой, как я. И в руках у нас будет нож или автомат. Так мы убьем первого русского, потом второго, потом еще. И будем убивать до тех пор, пока не освободим наши горы и землю. Только так может быть, если они не уйдут. Мы не сдадимся.

– А что тебе известно о Мэтте Дженксе? – спросил Фрост. – Мы еще ни разу не говорили о нем.

– Да, я видел его однажды, – кивнул Акбар. – Далеко отсюда, вон за теми горами. – Он показал рукой. – Он тоже хорошо сражался, и у него были умные глаза. Такие голубые. Он ходил в бурнусе, и странно было видеть восточную одежду и голубые глаза.

– А что ты знаешь о том оружии?

– Немного, – покачал головой патан. – Но это был не газ. Русские уже перепробовали на нас все виды газов. И я не думаю, что они станут применять тут биологическое оружие – слишком трудно и опасно для них самих. Тут и так мало растений.

Но однажды я встретил женщину, которая потеряла свою семью. Она выла, как волчица по ночам, и, видимо, лишилась рассудка. Но она говорила о каком-то пламени, которое возникало из земли и пожирало то, к чему прикасалось. Это пламя убило ее мужа и четверых сыновей. Возможно, это и есть то самое оружие, хотя я так и не понял, что она имела в виду.

– Пламя? – задумчиво переспросил Фрост.

Он знал, что в лабораториях обеих сверхдержав – СССР и США – постоянно разрабатывают все новые виды вооружения, иногда самые невероятные. Поговаривали, что можно – используя электромагнитные и радиоволны различной частоты – заставить сразу всю армию противника, например, броситься нюхать цветы или петь песни.

Капитан не знал, сколько правды в этих слухах, но ему еще ни разу не доводилось слышать о пламени, выходившем из земли. Что же это может быть, интересно?

Наверное, женщина действительно просто сошла с ума и не ведала, о чем говорит. Фросту часто приходилось видеть таких людей, лишившихся рассудка после каких-то страшных потрясений. Даже слишком часто.

– Пламя, – снова произнес капитан это слово.

Теперь оно прозвучало как заклинание.

Акбар промолчал; и они продолжали путь. Снег скрипел под их сапогами, по мере того, как они забирались все выше, преодолевая очередной перевал, Фрост уже знал, что по другую его сторону опять откроется еще одна долина. А за ней снова будут горы...

Глава двенадцатая

Домик стоял на небольшой песчаной отмели, рядом с которой буквально кипела вода горной речки, и Фрост, Акбар, Мерана и остальные, перейдя вброд неглубокую, но бурную водную преграду, вошли в здание.

Фрост очень устал. Когда они с Акбаром сидели на полу, приводя в порядок свое оружие, наемник сказал:

– Надо бы выставить усиленную охрану. Место слишком опасное – тут нас легко можно застать врасплох. Патан кивнул.

– Да, я знаю. Мерана несет караул. Скоро придут люди, они захотят, чтобы она спала отдельно от мужчин. Таков здесь закон. А дом вон там, вверху, принадлежит старосте селения. Я хорошо его знаю – он скорее умрет, чем выдаст нас русским.

– Так мы выезжаем завтра?

– Да, верхом. Думаю, такого тебе еще не доводилось испытывать. Здешние лошади быстры, как ветер, и летят через пустыню, как стрела. У них очень сильные ноги и легкие.

Акбар рассмеялся и похлопал Фроста по плечу испачканной оружейным маслом рукой.

– Сегодня у нас будет настоящий пир, – сказал он радостно. – Плов и свежее молоко.

– Плов? – переспросил капитан.

– Да. Это наше национальное блюдо. Баранина с рисом и овощами. Это очень вкусно. А молоко поможет твоему желудку переварить жир, если он к нему не приучен.

– Понятно, – усмехнулся Фрост. – Кстати, а вода в этой речке годится для питья?

– Да, она чистая, как слеза – течет прямо с гор. И очень холодная.

– Это хорошо. Как только Мерана перейдет в другое место, мне бы хотелось выкупаться.

– Выкупаться?

В голосе Акбара звучало недоверие. Фрост молча кивнул и вставил на место затвор "Узи".

К реке вели грубые каменные ступеньки, вырубленные в скале, видимо, несколько столетий назад. Фрост сошел по ним, размышляя о текучести времени. Одет он был лишь в рубашку и джинсы, ноги оставались босыми.

Ему уже было холодно, еще до того, как он коснулся воды. Но капитан был настроен весьма решительно. Присев возле бурлящего потока, он установил на выступе скалы маленькое походное стальное зеркальце. В правую руку наемник взял безопасную бритву со вставленным в нее новеньким лезвием. Затем оглядел щетину, густо покрывавшую лицо.

– Ого, сколько седины, – с неудовольствием пробормотал Фрост, почесывая подбородок. – Ну, да понятно – с такой жизнью.

Он положил бритву на камень, зачерпнул обеими ладонями ледяную воду и плеснул себе в лицо. Потом выдавил из тюбика немного крема и начал растирать его помазком. Это отняло довольно много времени – вода была очень холодная.

Размазав мыло по всему лицу, Фрост снова посмотрел в зеркало и остался в принципе доволен увиденным. Правда, обычно он пользовался электрической бритвой, но сейчас выбора у него не было.

Положив помазок, наемник принялся яростно скрести лезвием щеки, шею и подбородок. Время от времени он промывал бритву в проточной воде. Закончив бриться, Фрост вновь критически оглядел себя в зеркало.

Как всегда, он посмотрел на пустую глазницу и с новой болью вспомнил о потере глаза. В который уже раз ужасное воспоминание заставило все его тело вздрогнуть. Затем наемник вымыл и вытер бритву и лезвие, прополоскал помазок и огляделся. На каменистом берегу никого не было.

Фрост понимал, что если он предстанет в голом виде перед женщиной-мусульманкой, это может вызвать серьезные проблемы. Он быстро разделся и вошел в ледяную воду, не давая себе времени передумать. От внезапного холода у него перехватило дыхание. Капитан погрузился в бурный поток по грудь и принялся ожесточенно тереть себя куском мыла.

Переодевшись в чистое – кроме свитера и сапог, которым не нашлось замены и от которых по-прежнему исходил крайне неприятный запах, – Фрост вошел в дом. Мерана и Акбар разговаривали о чем-то, больше никого в помещении не было. Через пару минут и патан удалился. Девушка посмотрела на наемника и слегка улыбнулась.

– Так вот, значит, как ты выглядишь, капитан Фрост. Ты, оказывается, симпатичный мужчина.

– Спасибо, – усмехнулся Фрост. – Но ведь тебе только шестнадцать, а потому считай, что я ничего не слышал. Мерана покачала головой.

– Я собираюсь стирать вещи мужчин, так что могу постирать и твои, сказала она. – Другие женщины из селения помогут мне. Давай свою одежду, ну, скорее.

Фрост посмотрел на джинсы, которые он держал под мышкой, подумав мимоходом, удержатся ли они, если их поставить на пол.

– Совсем не обязательно тебе заниматься этим.

– Я ведь женщина, капитан. По крайней мере – родилась женщиной. И хотя я давно веду жизнь воина, есть вещи, которые я по-прежнему готова сделать для мужчины. Сейчас я сделаю это для тебя и Акбара. Не потому, что хочу по-женски услужить вам, а потому, что вы совершенно непривычны к такой работе, а для меня это совсем не трудно.

– Хорошо, – сдался наконец капитан и протянул ей свою одежду. – А как тебе удалось спастись из того дома, когда в него попала мина?

Мерана пожала плечами.

– Не знаю. Инстинкт. Аллах хранил меня.

Она взяла вещи капитана.

– Боюсь, от них не очень приятно пахнет, – заметил тот.

– Ничего, у нас есть хорошее мыло. Фрост закурил сигарету и заметил, что девушка скривилась.

– Тебе не нравится дым?

– Мне не нравится вонь от сапог. Садись, я сниму их.

– Нет, – покачал головой наемник. – У меня нету другой обуви.

– Я понимаю. Но так твои ноги сопреют. А я могу устранить запах. Садись на скамью.

Фрост сел и принялся развязывать шнуровку, но Мерана опустилась перед ним на колени и отвела его руки.

– Я и сам могу... – начал капитан.

– Нет, я это сделаю, – мягко, но решительно сказала девушка.

Сообразив, что сопротивление ничего не даст, наемник прислонился к стене, прикрыл глаз и глубоко затянулся.

Мерана сняла сапоги и носки.

– Я сейчас вернусь, – сказала она.

Девушка проворно вскочила на ноги и выбежала из дома. Фрост прикончил одну сигарету и закурил другую. Он чувствовал себя очень уставшим. Мерана появилась через пять минут с тазиком воды.

– Я помою тебе ноги, – сказала она.

– Да не надо же, – возразил капитан. – Я их только что мыл в реке.

Девушка усмехнулась.

– Ты не мусульманин, капитан, поэтому я не обязана повиноваться тебе. Не спорь, сейчас я займусь твоими ногами.

Она поставила тазик на пол и погрузила в теплую воду правую ногу капитана. Тот почувствовал какое-то странное жжение, кожа словно начала гореть.

– Что там такое?

– Ничего страшного, – ответила Мерана. – Я не знаю, как это будет называться по-английски. Это такая особая мазь, бальзам, приготовленный по старинным рецептам. Твои ноги теперь не сопреют.

– Ну, ладно, – согласился Фрост. – Пожалуй, надо довериться тебе.

– Это будет разумно, – кивнула девушка. Капитан слегка наклонился вперед и положил руку на ее голову, прикрытую платком. Мерана резко выпрямилась и схватила его за запястье.

– Нет...

– Но ты ведь моешь мои ноги, – сказал наемник негромко, – значит, я могу посмотреть на твою голову.

Глаза девушки блеснули, и она позволила платку соскользнуть на плечи. Ее густые черные волосы блестели в лучах солнца, которые проникали сквозь незастекленное окно.

– Почему ты не хочешь быть настоящей женщиной? – мягко спросил Фрост. – У тебя бы это получилось. Твои руки такие нежные.

– В моей семье не осталось мужчин, которые могут сражаться с русскими. Поэтому я должна это делать.

– Все равно, это не женское занятие.

Фрост погасил окурок о стену и выбросил его в окно.

– Я не похожа на других. Давай вторую ногу.

Капитан протянул ей вторую ногу.

Затем он спал до самого вечера, а когда проснулся, сапоги стояли рядом с его грубым ложем. Наемник взял их в руки и убедился, что неприятный запах исчез, но появился другой, напоминавший аромат настоянного на травах чая.

На соседнем соломенном тюфяке пошевелился Акбар.

– Это Мерана, – пояснил он, закрыл глаза и перевернулся на другой бок.

– Понятно, что Мерана, – кивнул Фрост и еще долго смотрел на свои вычищенные и благоухающие сапоги.

Глава тринадцатая

– Ему уже сто лет, – сказал Акбар. – А его ружье еще старше. У него очень быстрая лошадь, и первую половину пути он будет держаться впереди нас, хотя и не скроется из виду. Так что не стоит пытаться угнаться за ним. Это бесполезно.

Фрост посмотрел на человека, о котором говорил патан, и покачал головой.

– Сто лет?

– Да, – кивнул проводник. – Боюсь, что скоро он уже не сможет делать то, на что способен сейчас. В его голосе звучала грусть.

– И так возраст более чем почтенный, – ответил наемник, прикуривая сигарету.

– Это все наш горный воздух, – пояснил Акбар. – Он чист, как дыхание ребенка.

Патан глубоко вдохнул, его широкие плечи расправились, грудная клетка выгнулась колесом.

– Здесь хорошее место для мужчин, – сказал он, а заметив пробежавшую мимо Мерану с автоматом в руках, добавил: – И для женщин тоже. Пойдем, капитан, я хочу поговорить с тобой.

Фрост кивнул, похлопал по шее выделенную ему лошадь, и они с Акбаром двинулись в сторону от селения. Проводник говорил ему, что весной и летом тут бывает много зелени, но сейчас вокруг виднелись одни только голые серые камни.

– О чем ты хочешь говорить? – спросил наемник, прикуривая очередную сигарету.

– О женщине, о Меране. Ты сумел пробудить ее душу. Этого не удавалось никому с момента гибели ее семьи. А ведь уже прошло два года. Первый раз при мне она ведет себя, как человек и женщина, а не как бездушный инструмент для убийства.

– Но ей всего лишь шестнадцать, – сказал Фрост. – По-моему, у нее только сейчас и пробуждаются настоящие человеческие чувства и реакции. А я по возрасту вполне мог бы быть ее отцом.

Капитан усмехнулся. Патан покачал головой.

– Посмотри на Хаджи, – вытянул он руку, показывая на человека, о котором недавно говорил. – Ему уже сто лет или даже больше, а его жене меньше тридцати. И они живут очень хорошо. А у тебя есть жена, капитан?

– Нет, – ответил Фрост. – Но есть женщина, с которой я живу, и когда-нибудь мы поженимся, если она примирится с моим образом жизни. Ее зовут Бесс. Она очень красивая, и внешне, и душой.

– И ты никогда не проводишь время с другими женщинами? – спросил проводник.

– Ну... – неопределенно протянул Фрост, бросая сигарету на землю и затаптывая ее каблуком. Сапоги все еще сохраняли тонкий аромат трав. – Тут другое... Я хочу сказать, что у меня уже есть женщина, постоянная, а Мерана слишком молода для меня. Я же все-таки американец, и у меня свои понятия об этом. Но она очень красивая, это да.

Акбар чуть улыбнулся в усы.

– И все-таки, если ты когда-нибудь захочешь провести с ней время как с женщиной, я буду смотреть в другую сторону. Даже не ради тебя – ради нее. Меране очень нужно, чтобы кто-то вдохнул в нее новую жизнь, дал ей толчок. И я подумал, что у тебя это получилось бы лучше, чем у кого-то из нас. Но решать, конечно, будешь ты сам.

Говоря это, Акбар старательно сворачивал сигаретку, которую теперь сунул в рот.

– Я слышал, что мусульманам нельзя курить, – сказал Фрост. – Так же, как и пить.

– Нет, курить Коран не запрещает, – ответил патан. – Да к тому же я не такой уж ревностный мусульманин. Но ведь и ты не образец христианина, правда, капитан?

Акбар рассмеялся, похлопал наемника по плечу и двинулся обратно к лошадям. Фрост некоторое время смотрел ему вслед, а потом пошел за проводником, продолжая думать об их разговоре.

Фрост не настолько хорошо разбирался в лошадях, чтобы отличить, скажем, арабского скакуна от афганского. Но он сразу понял, что это очень сильные животные, с мощными ногами и широкими лбами, и ездить на них будет совсем не просто.

Акбар и другие моджахеды время от времени пользовались плетью, чтобы заставить своих лошадей бежать более ровно, но капитан решил, что не стоит ему вдаваться в такие отношения с животными – дай-то Бог хоть как-то удержаться у него на спине. Фрост не сомневался, что лошадь может без труда сбросить его на землю, когда только ей захочется, а потому не собирался злить своего рысака.

Хаджи, столетний дедушка, сразу же ускакал вперед, и ни наемник, ни кто другой не пытались угнаться за ним. Резвый ветеран держался в полумиле от остальных и, судя по всему, чувствовал себя превосходно. Фрост даже начал ему завидовать.

На спине у Хаджи висело его знаменитое ружье – длинноствольная кремневая штучка с резным прикладом, которая могла бы украсить любой музей. Однако Акбар подчеркнул, что и как наездник, и как стрелок Хаджи не имеет себе равных в своем племени, а возможно и во всем Афганистане, так что древний вид его самого и его вооружения не должен вводить капитана в заблуждение. Уже не один русский поплатился жизнью, пренебрежительно отнесшись к старику.

Думая обо всем этом, Фрост несколько поотстал, а потому сжал коленями спину лошади, заставляя ее ускорить бег. Животное недовольно покосилось на него, но все же нехотя подчинилось.

"Нет, – со вздохом подумал наемник, – автомобили, пожалуй, останутся для меня более близкими существами".

Вскоре они остановились на возвышении, которое на своей родине, в Америке, Фрост назвал бы плато. Афганского эквивалента этого слова капитан не знал, но был уверен, что таковой существует – он уже убедился, что в языке, на котором разговаривали его спутники, имеются эквиваленты всех английских слов. А язык этот – насколько Фрост понимал – был самой невообразимой мешаниной пуштунского, урду, фарси и еще нескольких местных наречий. Похоже, все тут были полиглотами, а не только Акбар.

Фрост передал поводья одному из моджахедов, а сам Направился на плато, где уже стояли патан и старый Хаджи. Мерана была в нескольких ярдах позади них, видимо – из уважения к возрасту патриарха.

– "Вряд ли Хаджи одобряет тот образ жизни, который ведет эта девушка", – подумал капитан.

Он остановился рядом с Мераной, и они обменялись улыбками.

– О чем они говорят? – спросил наемник, кивая в сторону беседующих мужчин.

– Они говорят о бузкаши, о том, как Хаджи однажды выиграл ее. Это была самая знаменитая бузкаши в наших местах.

– Буз... как? – не понял Фрост.

– Бузкаши. Это такая гонка на лошадях, когда каждый пытается завладеть тушей козла, отобрав ее у других участников, и доскакать первым до финиша.

– А, да, я читал об этом, – кивнул капитан. – Скачки с мертвым козлом на седле лошади.

– Да, – сказала Мерана. – Но с тех пор, как пришли русские, уже никто не устраивает таких соревнований. Я сама никогда не видела бузкаши, но женщины в нашем селении много рассказывали о прежних скачках. Раньше даже можно было пользоваться в борьбе ножами и цепями, но не так давно старейшины это запретили.