Текст книги "Нефритовый кубок"

Автор книги: Джеральд Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Пересказ событий двух последних дней вышел слегка путанным – из-за стремления Конана не упустить ни малейшей подробности – но, похоже, заинтриговал Ши Шелама настолько, что воришка даже забыл про выпивку и положил надкушенную лепешку мимо стола.

– Значит, так! – увлеченно произнес он, когда стало ясно, что история подошла к концу. – Самое удивительное кроется в том, что никакого преступления могло и не быть. А могло – быть, причем обстряпанное настолько ловко, чтобы никто ничего не заподозрил. Только ты со своим молодецким служебным рвением… Молчу, молчу. Для начала у меня вызывает подозрение эта столь вовремя произошедшая случайная драка, в которую имел неосторожность влипнуть твой Наставник. Ты бы по возможности разобрался: что за стычка, кто участвовал, где, когда и чем закончилось. Теперь касательно имен счастливых победителей на бегах. Неудивительно, что уль-Айязу они показались странными. Ты про этих людей слышишь в первый раз, но я кое-что про них знаю. Ювелир Жебел – такая скряга, у которого дождинки в ливень не допросишься. Он ни разу не переступал входа на Конное Поле. Раселим – запойный пьяница, лет пять назад просадивший на лошадках дедовское состояние. У него не то что на бега – на миску дурного плова денег не хватит. Совладелец башмачной артели Лунда выглядит в этой компании единственным приличным человеком. У него и золотишко водится, и на бегах его частенько видят. Косью содержит лавку по торговле тканями, которая не сегодня, так завтра прогорит. И все эти люди внезапно выигрывают на скачках? Хм… – Ши в задумчивости подпер кулаком подбородок. – Что сие может означать?

– Может, те, кто делал ставки, назвались чужими именами, а настоящие Жебел, Лунда и прочие ни о каких скачках даже краем уха не слышали? – рискнул предположить Конан.

– Здравая мысль, – согласился Ши. – Кто, говоришь, называл эти имена? Осарк Ушастый? Тогда ты промахнулся, друг мой. Осарк знает, что говорит, и если у него или его подопечных делал ставку ювелир Жебел, значит, деньги ему совал Жебел собственной персоной. Знаешь, твоя история нравится мне все больше и больше… Пошли! – Ши внезапно вскочил.

– Куда? – насторожился киммериец.

– В захудалую таверну под названием «Бронзовая лилия», что прячется на задворках Мясного рынка, – нетерпеливо объяснил воришка. – Я желаю узреть дорогушу Раселима и верю, что у тебя достанет силенок, дабы выколотить из него признание: где он добыл деньги на ставку и почему внес их именно за ту лошадь, за которую внес. Ну чего ты расселся и таращишься, ровно зверь осьминог с Вилайета? Кто служит в Сыскной Когорте – я или ты?

– Сначала к Рекифесу, – твердо сказал Конан. – Чтобы не болтали, будто я спасаю своих дружков от заслуженной кары.

Ши закатил глаза, но возражать не решился. В конце концов, долги есть долги. Рано или поздно их приходится отдавать.

ГЛАВА ПЯТАЯ
Сыскное рвение

– Что ты там такое напевал, про коня с тремя ногами? – спросил Конан, когда, основательно подкрепившись в гостеприимной «Оливковой ветви», они вышли на вольный воздух и направились в сторону Сыскной Управы.

– Это, друг мой, старинная и ныне почти забытая баллада, – ответствовал Ши, задумчиво ковыряя в зубах соломинкой. Съеденное и выпитое, как Ши выразился, «в порядке поправки душевного здоровья», настроило его на непоколебимо благодушный лад. – В ней рассказывается о благородном рыцаре, который защищал бедных и слабых, спасал девиц от чудовищ или наоборот, уж не помню. Ну, как у них, благородных, заведено. Как-то раз он возьми да откажи одной колдунье, которая к нему воспылала страстью нежной…

– И что дальше? – заинтересовался варвар.

– Оскорбленная колдунья решила отомстить и наложила на героя проклятие. С тех пор шляется он по бесконечным дорогам, не зная отдыха. Латы проржавели, конь охромел, алмазное копье обратилось в мокрый ремень. Вот что творит безответная любовь!

– Ту колдунью, случаем, не Дэркето звали? – предположил Конан. – Шуточка как раз в ее духе.

– Это навряд ли, – усомнился Ши. – Подумай сам: если Кэто Сладкобедрая предложит, каким дураком надо быть, чтобы отказаться? Я, например, нипочем отказываться бы не стал. Нет, это баллада про какую-то другую колдунью. Страшную, горбатую, у которой нос крючком и бородавки повсюду. А может, она кушиткой была. Черной, как сапог. Ежели б в тебя кушитка втрескалась, ты согласился бы иметь с ней дело?

– Ничего, справился бы как-нибудь. Ты вон таскаешься за Юнрой Тавилау, а она плоская, как доска. Не жестко? Или ты подушку с собой носишь?..

Так, мирно беседуя и подначивая друг друга, они вышли на широкий проезд, ведущий к воротам городской Управы. Случаю было угодно, чтобы первое встреченное приятелями лицо оказалось прекрасно знакомым. Тарбад, как видно дождавшись смены, праздно торчал у ворот и довольно поглаживал пухлый кошель, терзаясь выбором между кабаком и недорогим борделем. При виде Ши, спокойно шагающего рядом с долговязым киммерийцем, его широкая физиономия приобрела выражение туповатого недоумения.

– Ты что здесь делаешь? – обратился он к воришке. – Ему ж положено сидеть под замком в Крысином Садке! – вторая часть фразы предназначалась Конану. – Какого ляда ты притащил это ходячее недоразумение обратно?

Ши выжидающе покосился на приятеля: мол, сумеешь без посторонней помощи выдумать достойное оправдание?

– Мы тут поговорили, пока шли, – пустился в разъяснения киммериец. – С Алронгом придется обождать. Этот ворюга, конечно, отпрыск шелудивой ослицы и оскверняет своим видом белый свет, но знает кое-что полезное.

– Чего такого важного он может знать? – Тарбад с подозрением оглядел Ши, прикидывающегося страдающим и запуганным общением с представителями законной власти. – Слушай, Конан, не морочь головы занятым людям! Или запихай этого щенка в клетку, или немедля отведи в Колодец, пока я…

– Пока ты что? – сладчайшим голоском поинтересовался Ши, коему внезапно надоело изображать кроткую овечку. – Пока ты не побежал к уважаемому Рекифесу и не доложил ему, что за малую мзду позволил под честное слово выпустить уличенного злоумышленника?

Стражник запыхтел и начал наливаться дурной кровью.

– Между прочим, ты, уважаемый, уделил из полученного барыша хоть немного в городскую казну или хотя бы на нужды Сыскной Управы? – осведомился Ши, и не позволяя разгневанному Тарбаду вставить хоть полслова, продолжил заливаться соловьем: – Скажем, я осознал всю глубину своего падения и намерен в ближайшем будущем применять свои таланты исключительно на пользу обществу. А ты? Злоупотребляешь доверенной тебе властью, берешь взятки… И это наша опора и защита, я вас спрашиваю?!

– Ши, помолчи, а? – с трудом выговорил Конан, которого разбирал совершенно неуместный смех. – Тарбад, Рекифес не вернулся?

– Вернулся, – медленно выговорил стражник и вдруг свирепо рявкнул: – Пропадите вы оба пропадом! Тоже мне, молодые да ранние!

Он развернулся и зашагал вниз по улице, исходя праведным негодованием вкупе со стремлением выместить на ком-нибудь накопившуюся злость. Ши презрительно свистнул ему вслед и обратился к варвару:

– Сей отягощенный летами и при том совершенно немудрый муж прав: мы именно молодые, да ранние. Я смотрю, ты следуешь моему совету? Давать взятки уже научился, теперь сумей повернуть дело так, чтобы золото совали тебе. Простишь четверть долга? Тогда научу, как это делается…

– Выучись сперва не попадаться, – справедливо заметил киммериец, и Ши немедленно обиженно надулся.

На сей раз караульное помещение наполнилось под завязку. Стражники увлеченно распихивали по клеткам каких-то людей (среди задержанных, как углядел варвар, мелькали вполне благообразные физиономии туранского облика, могущие похвалиться приличными одеяниями и шелковыми тюрбанами), в углу за стойкой допрашивали некоего типа, поощряя извергаемый им словесный поток легкими зуботычинами, истошно верещала угодившая за решетку девица, имевшая вид дорогой шлюшки. Посреди царившей в «Зверинце» сумятицы возвышался с видом одержавшего историческую победу полководца Верховный Дознаватель Рекифес, распоряжаясь и выслушивая донесения подчиненных.

– Грозен, однако, – с легким испугом пробормотал Ши. – Может, ну его? Завтра договоритесь…

– Сегодня, – отрезал Конан, и выждав, когда суета вокруг Дознавателя на миг схлынула, рискнул обратиться: – Ваша милость, я тут касательно коня…

Треклятый жеребец подвернулся варвару на язык совершенно некстати. Рекифес окинул подчиненного крайне раздраженным взором, видимо, сперва не признав и только спустя мгновение припомнив, о каком коне идет речь.

– А что такое с ним случилось? – рявкнул он. – Отравился? Ногу сломал?

– Никак нет, жив-здоров, – быстро проговорил киммериец. – Зато месьор Шетаси сейчас отлеживается в Приюте Страждущих.

– Еще того не легче, – Рекифес обернулся к стойке и резко бросил: – Да кончайте возиться с этим придурковатым! В камеру его! Разыщите старшего над караваном!.. Почему Шетаси в Приюте? – Конан даже не сразу сообразил, что Дознаватель снова обращается к нему.

– Он пытался разнять уличную драку. Вдобавок он разузнал кое-что любопытное о происшествии на Конном Поле, но, чтобы разобраться, мне нужен помощник. Я такого нашел, только… Есть одна трудность.

– Какая? – бросил через плечо немедиец, с тщательно скрываемым удовлетворением созерцая возню в клетках.

– Этот помощник – мой давний знакомец, и сегодня он получил годовую отсидку в Алронге, – одним духом выложил Конан. Рекифес наконец заинтересовался, мимоходом глянул на пытавшегося укрыться за широкой спиной приятеля Ши, беззвучно хмыкнул и кивнул:

– Ши Шелам по прозвищу Умелые Ручки. Щипач, карманник, зернщик, вор на доверии. Слушай, Шелам, почему бы тебе не угомониться? До смерти надоело почти каждую седмицу выслушивать новые вести о твоих похождениях. Помяни мое слово, однажды ты допрыгаешься. Найдут тебя в канаве с ухмылкой от уха до уха!

– Этот день внесут в летописи Шадизара как самый печальный, – безмятежно ответствовал Ши. – Месьор Дознаватель, проявите каплю снисходительности! Я исправлюсь, обещаю!

– Когда небо упадет на землю, – отмахнулся Рекифес. – Ладно, Конан, забирай это подпорченное сокровище, не до вас нынче. Видите, что творится? – он широким взмахом руки обвел помещение караулки. – Конан, ты мне теперь отвечаешь не только за Феникса, но и за своего дружка. Узнаю, что пользы следствию от него никакой – засажу гнить в Могиле годика на три, как есть засажу! Теперь сгиньте оба с глаз моих. Идите и разбирайтесь, что случилось на Конном Поле. Марш!.. Конан, зайди завтра ко мне и расскажи толком про Шетаси, запомнил?

Покинув Сыскную Управу, Ши облегченно вздохнул и заявил, что ему немедленно требуется выпить. Он не привык ко столь близким встречам с жуткими Верховными Дознавателями, он зверски завидует самообладанию некоторых варваров, и сгорает от желания побыстрее выпутаться из этой липкой паутины. Кстати, в честь каких событий Управу сотрясает великий шум-гам?

– Рекифес и его люди задержали перекупщиков желтого лотоса из Турана, – уверенным тоном знатока пояснил киммериец.

– Уже в третий или четвертый раз за нынешние лето и осень, насколько мне известно. Здорово испортив тем самым давно налаженную и процветающую торговлю между Аграпуром, нами, Немедией и Шемом, – карманник с задумчивым видом поджал губы. – Знаешь, кому нужно всерьез опасаться за свою драгоценную жизнь, так вашему обожаемому Рекифесу. Торговцы лотосом – люди серьезные. Никому пока не удавалось безнаказанно лишать их заслуженных прибылей. Шепни как-нибудь Его милости, что, мол, опасно ходить в одиночку по темным улицам и вести беседы с незнакомцами…

– Ерунда, – не поверил Конан. – За Рекифесом стоит Немедийская империя. Никто не решится его тронуть.

– Империя далеко, а Замора вокруг нас, – неожиданно серьезно возразил Ши, и рассуждения приятеля неожиданно показались молодому варвару не лишенными оснований.

* * *

«Бронзовая лилия» вполне соответствовала данному ей Ши определению – «маленькая паршивая забегаловка». Она ютилась за пропахших тухлятиной задворках Мясного рынка, подслеповато щурясь маленькими окнами, затянутыми бычьими пузырями, сквозь которые с трудом пробивался тусклый свет. Черепичная крыша таверны съехала набок, ступеньки крыльца провалились, внутри царили полумрак и запах прогорклого бараньего жира. Кучка посетителей в дальнем углу, освещенном героически пытающимся разогнать вечный сумрак шандалом на три свечи, уныло и без привычного азарта метала кости.

Войдя, Конан споткнулся о чье-то неподвижное тело, благоухавшее дешевым местным вином. Ши выразил желание родиться летучей мышью, дабы иметь возможность проницать взором здешний мрак, и направился к пустовавшей стойке, тщательно обходя грязноватые столы и лужи на полу. Добравшись до намеченной цели, он стукнул по доскам зажатой между пальцев монетой и воззвал:

– Хозяин! Есть тут кто?

Вдалеке (возможно, на ином конце земли) зашлепали неторопливо приближающиеся шаги, и хозяин предстал – позевывая и равнодушно озирая новопришедших сонными глазками. Гости показались ему достойными некоторого внимания, ибо смахивали на людей, имеющих возможность закусывать и развлекаться в местах получше «Лилии». Значит, им требуется нечто иное, нежели обычным посетителям.

– Боюсь, что выпив здесь хоть каплю, мы отравимся и скончаемся в страшных муках, – вполголоса пробормотал Ши, и добавил, обращаясь к хозяину: – Почтеннейший, мы с приятелем тут кое-кого разыскиваем…

– Опоздали, – с подвыванием зевнув, сообщил владелец «Лилии». Ши недоуменно сморгнул.

– В каком смысле – «опоздали»? – встрял Конан.

– В таком, что ежели вы явились вытряхивать долги из бедолаги Раселима, то достанется вам шиш с репейным маслом, – охотно пояснил тавернщик. – Быстрее надо было поворачиваться. Теперь у него в кармане – бешеная вошь на аркане. Остальное разошлось по кредиторам. Невезучий он человек, этот Раселим, вот что я думаю. Одна ему дорога: к ребятам, что проповедуют новую веру, мол, каждый человек сам творит свою удачу. Я так полагаю, они слегка заблуждаются, но дело ихнее. Раз кому-то угодно платить за пустопорожнюю брехню – ему же хуже.

Конан и Ши Шелам переглянулись, невольно хмыкнув, ибо отлично знали, когда и при каких обстоятельствах зародилась упомянутая «новая вера», а также развеселую парочку, заправлявшую недавно вспыхнувшей в городе религиозной катавасией – девицу Ильху и ее одноглазого приятеля по имени Хасти.

– Так касательно Раселима, – продолжал рассуждать вслух хозяин «Бронзовой лилии». – За столько лет впервые человеку повезло! Сорвал отличный куш на бегах и даже не сумел пройти пару шагов с полным кошельком. В общем, ежели вы за должком, который вам причитается, то Раселим пьян в доску и валяется под дверью. Будете бить – выведите на улицу и особо не усердствуйте. Ничего у него не припрятано, иначе я бы знал. Неудачник он, вот и все.

Тавернщик снова зевнул и занялся протиранием жестяных кружек, выглядевших так, будто их не мыли с самого дня изготовления, случившегося лет двадцать тому.

– О как, – разочарованно протянул воришка, попинав для пробы то самое тело, подпиравшее входную дверь и лишенное малейших признаков жизни. – Говоришь, ему досталось тысяча триста империалов? Сколько ж тогда на нем висело долгов?

– Одна тысяча двести девяносто пять золотых, – неожиданно ясным и разумным голосом откликнулся спящий, не открывая, впрочем, глаз. – Пять оставшихся ушли хозяину сего гостеприимного заведения. Других денег у меня нет. Можете проваливать.

– Мы не спешим, – с этими словами киммериец, испытывая некоторую брезгливость, сгреб говорящее тело за шиворот и прислонил к стене. – Может, мы желаем побеседовать с человеком, едва не разбогатевшим на лошадиных бегах. Вдруг он подскажет нам какой-нибудь секрет? Скажем, к кому обратиться, дабы заранее узнать, на какое четвероногое ставить?

Раселим внезапно распахнул один глаз и подозрительно уставился на незнакомых собеседников. Поразмыслил и рассудил, что двумя глазами увидит больше.

– Скачками интересуетесь? – сварливо проговорил он. – Тогда как насчет того, чтобы для начала помочь мучимому жаждой человеку?

Ши прогулялся к стойке и вернулся с кувшином, из коего вынул затычку и многозначительно помахал перед помятой физиономией Раселима. У того задергался кончик носа – точь-в-точь как у почуявшей мясо собаки.

– Так что насчет Конного Поля? – повторил вопрос воришка, ловко уводя кувшин из пределов досягаемости трясущихся рук пьяницы. – У тебя, мой нетрезвый друг, который год медный талер в суме не ночевал. Откуда же взялись деньги на ставку? Причем, Конан, обрати внимание – много денег. Ежели он выиграл тысячу триста, значит, ставил не меньше двух сотен, ибо трудностей с мудреной наукой счисления я, хвала Небесам, пока не испытываю. Может, он ограбил мирного прохожего, снял кошелек и бросил бедного человека подыхать в темном переулке?

– Тогда мы запихаем его в мешок, поскольку своими ногами он ходить не способен, позаимствуем у почтенного хозяина тачку и доставим подозреваемого к Сыскной Управе, – сообразив, поддержал игру киммериец. – Где для начала препроводим в уютный Зверинец…

– Поручив бдительной опеке уважаемого Тарбада сотоварищи, – с готовностью закивал Ши. – В конце концов, почему занятые люди должны тратить время на какого-то пропойцу? Я бы предпочел сейчас находиться в «Коринфских садах», а ты? Говорят, нынче там выступает какая-то потрясающая танцовщица, аж из самого Турана… – воришка с преувеличенным восторгом почмокал губами.

До затуманенного разума Раселима постепенно дошло, что беседующие высоко над его головой молодые люди не являются посланцами от очередного разъяренного заимодавца, но представляют из себя нечто худшее – законную власть. Он заерзал и неуверенно пробормотал:

– Ребятки, вы не шутили бы так…

– Кто сказал, что мы шутим? – возмутился Ши и от полноты чувств едва не выплеснул кувшин с вином на пол. Раселим скорбно взвыл. – Смешки давно остались в прошлом. Давай, поднимайся. Не волочить же нам тебя, ровно мешок с хламом?

Подниматься Раселим не желал. Он вообще не стремился покидать пределов «Бронзовой лилии», в доказательство чего вцепился в ножку стола и уставился на человекоохранителей мутно-жалостливым взглядом, бормоча нечто неразборчивое.

Острый локоть приятеля въехал Конану под ребра, намекая, что неудачливый игрок достаточно запуган и вот-вот начнет выдавать свои тайны.

– Оно конечно, можно обойтись без Управы и Зверинца, – неторопливо, точно беседуя сам с собой, проговорил варвар. – У сыскных, знаешь ли, надзиратели – сущие лютые звери, спуску никому не дают. Помирать будешь, а кружки воды не допросишься. Для начала побьют как следует…

– Всенепременно побьют, – охотно подтвердил Ши и встряхнул кувшин, дабы содержимое забулькало погромче.

– А с утра пораньше потащат на допрос, и не будут, как мы, вежливыми да обходительными, – продолжил развивать мысль Конан, и тут Раселим не выдержал. Будь он чуток потрезвее, он, может, и сообразил, что его бессовестно обводят вокруг пальца, но в своем теперешнем состоянии… да еще с неотступными воспоминаниями о потере законного выигрыша…

– Ничего я не знаю! – с неподдельной мукой в голосе возопил он. – Покою вам не дает, когда кто-то пытается исправить свои дела? Никого я не грабил! Никогда в жизни! Это меня обворовывают все, кому не лень! Единственный раз протянули руку помощи, так никакой пользы я, пропащая душа, с этого не получил! Довольны?

– Какая такая рука помощи? – быстро спросил Ши. – Вернее, чья рука?

– Хорошего человека, – убежденно и внятно заявил Раселим. – Который хотел выиграть на бегах и другим поспособствовать…

– Почему он сам не сделал ставку? – удивился Конан, но воришка угрожающе зашипел на него, призывая к молчанию, и набросился на пропойцу:

– Сколько тебе дал хороший человек? На какую лошадь нужно было внести деньги? Посмотри сюда! Видишь кувшин? Он твой, только ворочай языком побыстрее! Как зовут хорошего человека?

– Четыреста талеров, – с усилием выговорил прижатый к стенке и совершенно запутавшийся Раселим. – Поровну на Белое Облако, Летящую Стрелу, Дьюдр и Упрямца. Три четверти выигрыша – ему, одну – мне. Я хотел сказать, что ни одной из этих кляч не дано тягаться с Фениксом, а потом подумал – какая разница? Коли он швыряет золото по ветру, глядишь, и мне перепадет малая кроха. Пришли Стрела и Упрямец, один к пяти, один к восьми. Этот тип ждал меня у ворот Конного Поля, забрал свою долю и пожелал всего наилучшего. Имени я у него не спрашивал, а он не говорил. Выглядит прилично, покажете мне его рожу – узнаю…

– На, – Ши брезгливо ткнул попрошайке вожделенный кувшин. – Пойдем отсюда.

– Как это понимать? – нетерпеливо потребовал объяснений киммериец, как только приятели удалились от «Бронзовой лилии» на сотню шагов. – Почему ты больше ни о чем его не спросил? Может, в самом деле стоило вывести его на улицу и пару раз хорошенько встряхнуть?

– Тогда бы он разорался на весь квартал или сделал вид, будто у него мозги напрочь отказали, – рассеянно отозвался воришка. – В Управе ему пересчитают зубы и не добьются ничего путного. Источник вычерпан до дна. Однако кое-что полезное этот ценитель дешевого шемского пойла разболтал. Похоже, мы имеем дело со старинным трюком, в просторечии именуемым «Корзина золотых яблок».

– Хм?

– Не «хм», а очень просто. Месьор Рабиль, владелец Конного Ристалища, умеет считать не хуже посредников и нас с тобой. Дабы не допустить чрезмерных убытков заведению, он, к величайшей досаде любителей быстрой наживы, разумно повелел ограничить величину ставок. Отныне любой желающий может поставить на приглянувшуюся ему лошадь не более ста империалов. На заведомых победителей обычно ставят чуточку поменьше, на тех, кто имеет шанс внезапного выигрыша – чуточку побольше, а в целом это смахивает на уравновешивание чашек весов. Ты меня понимаешь? – озабоченно уточнил Ши, ибо лицо его приятеля приобрело слегка отсутствующее выражение.

– Не очень, – честно признался Конан, – но ты продолжай.

– Исходя из того, что наболтал сей убогий разумом тип, я делаю неоспоримый вывод, – с торжествующим видом провозгласил воришка, – где-то в городе прячется мастер разбрасывать яблочные дольки. У него имеются деньги… не очень много, около полутора тысяч талеров золотом или серебром. Он делит их на части и раздает нескольким не связанным между собой людям, поручая им сделать ставки от собственного имени. Они так и поступают.

– Из-за падения Феникса первыми приходят лошади, о которых никто не думал, что они выиграют! – внезапно осенило варвара. – Игроки получают выигрыш, отдают долю тому, кто поделился с ними деньгами, и довольные расходятся по домам, так?

– Малыш, ты делаешь заметные успехи, – одобрил Ши. – Я думал, придется раза три повторить, прежде чем до тебя наконец дойдет. Теперь у нас появились несколько вопросов без ответов. Сообразишь, каких? Или подсказать?

– Кто раздавал деньги и собирал урожай? – выпалил киммериец.

– Молодец, – кивнул воришка. – Еще?

– Случайно ли падение Феникса именно в этот день и каким образом ему помогли упасть?

– Тоже верно. Умнеешь на глазах. Жизнь среди образованных людей явно оказывает на тебя благотворное влияние. Глядишь, годков через пяток умудришься занять место Рекифеса!

Ши аж хрюкнул от восторга, представив своего дружка в кресле месьора Дознавателя. Конан, вопреки ожиданиям воришки, обмена колкостями не поддержал, а деловито осведомился:

– К кому пойдем теперь? Похоже, нам придется тряхнуть всех людей, о которых упоминал уль-Айяз.

– Ночь на дворе, – помотал головой Ши. – Лавки закрыты, а ломиться в дом к такому типу, как Жебел, бесполезно. Будь ты хоть трижды человекоохранитель из Сыскной Управы, с него станется собак напустить. Наведаемся утром. Кстати, запомни на будущее: человек, только что вытащенный из постели, плоховато соображает и не всегда успевает обдумать, что нужно сказать. Чем мы и воспользуемся. Я вот только одного не понимаю, – с ехидцей добавил Ши, – почему я, потомственный карманник, должен учить какого-то недавно спустившегося с гор варвара основам сыскного ремесла?

– Это тебе заслуженное наказание, чтобы впредь не позволял хватать себя за руку, – отпарировал киммериец. – И если ты надеешься сейчас удрать и просидеть остаток ночи в «Улыбке удачи», то надежда эта совершенно напрасная. Знаю я тебя: сбежишь и ищи ветра в поле. Переночуешь в казармах при Управе.

– Спасибо, хоть не в конюшне вместе с Фениксом, – буркнул Ши, недовольный тем, что его планы на грядущую ночь так быстро раскусили. Положительно, с этим варваром надо что-то делать! Он становится чрезмерно сообразительным.

* * *

Визит к ювелиру Жебелу, владельцу процветающей лавки «Пещера сокровищ», обернулся шумным скандалом, в ходе которого пострадали нечаянно разбитая хрустальная ваза и одна из сторожевых собак, на прощание огребшая от Конана хорошего пинка. Вдобавок слишком рьяному телохранителю почтенного купца свернули челюсть, а Ши, оправдывая свое прозвище, под общий шум умудрился стянуть оставленную без присмотра золотую побрякушку и статуэтку кхитайского фарфора. Никаких имен доблестному блюстителю и его добровольному помощнику узнать не удалось, вдобавок Жебел заявил, будто в жизни не посещал ни одного азартного заведения, и сулился непременно известить Его милость Рекифеса о разгильдяйстве и непомерной наглости его подчиненных.

Сие обещание переполнило без того неглубокую чашу терпения Конана. Киммериец, не удержавшись и не обращая внимания на яростную жестикуляцию приятеля, наговорил лишнего, и к числу действующих лиц добавились охранники лавки вкупе с домочадцами ювелира, предводительствуемые супругой Жебела – дамой сварливой и острой на язык.

– …Наше счастье, что ушли живыми, – заявил Ши, оказавшись за пределами владений достопочтенного Жебела. – Не-ет, этого борова надо отлавливать вне спасительных домашних стен. Желательно также разузнать, имеются ли у него предосудительные развлечения, вроде милой привычки содержать в подвале двух-трех похищенных юных девственниц, и уж тогда вести разговоры. Признаю, тут мы с тобой сглупили.

– Впредь будем умнее, – согласился варвар. – Скажем, что тебе известно про Косью, торговца сукном с Каменного рынка?

– Что он еле-еле держится на плаву, – развел руками карманник. – И я вполне понимаю его отчаянную попытку выручить хоть немного деньжат, участвуя в дележе яблочек. Возможно, он окажется сговорчивее.

Крохотное владение Косью приткнулось в одной из многочисленных галерей Каменного рынка, бело-оранжевого двухэтажного чудовища, до отказа переполненного людьми, складами, прилавками, повозками с товаром, ревущими верблюдами и острыми запахами готовящейся на открытом огне пищи. Друзьям пришлось раз десять спросить дорогу, прежде чем они выбрались к облупившемуся навесу, под которым горкой лежали непритязательного вида штуки тканей. Торговля, пусть с горем пополам, но все-таки велась: подле лавки стояли двое покупателей, оживленно препиравшихся с ее хозяином.

– Мы ищем месьора Косью, – без особых предисловий (ему казалось, что так внушительнее и действеннее) заявил Конан, дождавшись, когда покупатели удалились.

– Это я, – унылого вида тощий торговец покачал головой с таким видом, будто его в этой жизни уже ничего не удивляло.

– Сыскная Управа, – сухо добавил Ши. – Желаем задать пару вопросов касательно недавних бегов на Конном Поле. Тех самых, где месьор Косью имел счастье слегка обогатиться. Кстати, месьору известно, что его выигрыш может быть оспорен, как полученный в результате кое-каких грязноватых махинаций?

Косью безразлично глянул на парочку сыскарей и довольно вежливо спросил:

– И что именно вам угодно узнать?

– Самую малость, – обнадежил его Ши, почуявший сладкий запах близкой удачи, – имя того, кто совершил щедрый жест, ссудив денег для ставки.

– Обождать малость можете? – устало осведомился Косью. – У меня там посетители. Расчеты завершу и приду. Или заходите внутрь, если хотите.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и вошел во внутреннее помещение лавки. Сухо зашелестели ленточки на циновке, занавешивающей вход.

– Почему ты его отпустил? – вполголоса недоуменно осведомился Ши у киммерийца.

– Что значит «отпустил»? – переспросил Конан. – Он же сказал, что сейчас вернется!

– Ты этому веришь? – воришка обошел прилавок, отодвинул циновку и заглянул внутрь. Присвистнул сквозь зубы и окликнул приятеля: – Иди, полюбуйся. Хорошо, что я не Рекифес и не твой Наставник, иначе получил бы ты сейчас изрядную головомойку. За то, что упустил ценного свидетеля. Или возможного подозреваемого, смотря как дело обернется.

Циновка скрывала комнату с потемневшими от старости сундуками вдоль стен, столом, заваленным отрезками тканей и клочками пергамента, и узким окном. Еще там имелась стоявшая нараспашку дверь, тихонько поскрипывавшая на ветерке. За дверью виднелась уходившая наверх узкая лестница и заполненный какими-то мешками склад.

– Он просто вышел прогуляться, – с непередаваемой интонацией произнес Ши Шелам и ядовито хмыкнул: – Не бегать же теперь за ним по всему рынку. Если желаешь учинить погоню, то имей в виду – я тебе не попутчик. Навестим следующего? Кто еще числился в твоем списке?

Башмачная артель «Теграй, Лунда и компаньоны» занимала внушительных размеров дом на улице Кисиндо в зажиточном торговом квартале. Артель, судя по внешнему облику здания и трем бойко торгующим лавкам, процветала. Требующегося совладельца долго искать не пришлось – приятели наткнулись на него в первой же лавке, куда заглянули в надежде порасспросить приказчиков.

– …Выигрыш на бегах? При чем тут Сыскная Управа и мой выигрыш на Конном Ристалище? – недоуменно вздернул брови месьор Лунда. – Ну да, похаживаю я туда время от времени. Давеча тоже собирался, и как раз разговорился с одним моим знакомым о лошадях и Огненном Фениксе. Он вдруг возьми и брякни, что с удовольствием бы прогулялся, да хлопоты, мол, не позволяют. Не сделаю ли я ему одолжение: приму малость денег на ставку? Выигрыш, если случится, поделим по справедливости. Спрашиваю, на какую лошадь ставить – по моему усмотрению или у него кто есть на примете? Он называет Летящую Стрелу. Я доказываю, что из этого коняги скакун не ахти какой и против Огненного Феникса, идущего с ним в одном заезде, нипочем не вытянет, а он стоит на своем. Ладно, его золото – ему и распоряжаться. Но вышло так, что он оказался кругом прав: Стрела выиграл, а Огонек упал.

Башмачник поразмыслил и чуточку обидчиво добавил:

– Вообще-то, месьоры блюстители, вы не к тому человеку пришли. Выигрыш я отдал приятелю. Целиком, до последнего талера. Я сам на Феникса ставил, и уж очень мне обидно за него стало. Такой жеребец, просто загляденье, и что ж, я на его неудаче наживаться буду? Вы не знаете, что с ним сталось? Ходят слухи, будто его в вашу же Сыскную Управу зачем-то забрали. Будет он теперь на Осеннем Призе выступать, не будет?