Текст книги "Бессмертное желание (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ночь принесла тьму и бурю…

– Нет, – пробормотала она, наклонившись над помятым свитком пергамента, развернутым над деревянной дощечкой, лежащей у нее на коленях. – Не то.

И девушка провела толстую черную чернильную линию через слова. Ее разум яростно работал, отыскивая новую вступительную фразу.

– Габриель.

День разгорался словно ласки любовников…

Она дошла до ласок, еще оставив любовников у себя в голове, перед тем, как снова начертить линию на наскоро написанном тексте.

– И это тоже не то.

– Габриель.

Полдень был неописуемо прекрасен…

Возможно, потому что она не могла найти слов, чтобы его описать. Ничего не подходило. Ничего, что не казалось просто чужеродным на странице, что пробуждало бы эмоции или воображение. В ее словах не было резонанса, никакого певучего ритма, ничего, что бы побуждало читать, пока не узнаешь, что случится дальше.

– Габриель.

Внезапному разочарованию требовался выход в смутной, непонятной, но красноречивой форме – что-то между воем и рычанием, в добавок она сжала свою голову в отчаянии.

– Габриель!

Напуганная ревом Зены, место которому было на поле боя, Габриель подняла взгляд выше углей, оставшихся от их костра.

– Что?

– Ты бормотала над этим свитком с завтрака, – объявила Зена. – Это прекрасный день Габриель. У нас был хороший ужин, мы отлично поспали на этой маленькой, уютной просеке, и завтрак был еще лучше, и дальше по склону есть чудесный пруд, идеальный для купания – и я знаю об этом потому, что уже там была.

Габриель моргнула; у нее были какие-то смутные воспоминания о том, что Зена кричала про прекрасную воду.

–Ты намекаешь, что мне нужно помыться?

– Я могу намекать, что тебе нужно остудить голову, – произнесла Зена. – Но нет. Я всего лишь предлагаю тебе перестать изводить себя тем, что ты там делаешь. Ты портишь мне день.

– Ты чинишь доспехи, – отметила Габриель, кивая на горку кожи, лежащую на коленях Зены, и сухожилие, зажатое у нее в зубах; не удивительно, что говорила она слегка невнятно. – Как я могу портить тебе день?

– Так уж вышло, что я люблю чинить доспехи. – пояснила воительница. – Когда у меня появляется время, чтобы делать это в тишине и спокойствии. Когда на нас не нападают армии, не умирают крестьяне, и боги не вмешиваются в мою жизнь. И ничего из этого, для разнообразия, не происходит, и мне хотелось бы насладиться процессом. – она на мгновение замолчала. – Если ты не против.

– Извини, – Габриель глубоко вздохнула. – Я просто не могу найти нужные слова.

Зена вытащила сухожилие изо рта и взяла в руки шило.

– Еще одна поэма?

Габриель сделала патетичный взмах рукой, отстранено отмечая, что ляпнула на достаточно большое расстояние чернилами, сорвавшимися с тростниковой ручки.

– Нет, я поставила на этом крест. Я не особо хороша в поэзии. Даже Джоксер лучше в поэзии, чем я.

Зена блеснула белыми зубами в улыбке.

– Тогда попробуй написать песню. Если он может, то и у тебя получится.

– Ты не понимаешь», – сказала Габриель жалостно. – У меня творческий кризис. Я не могу найти хорошее начало.

Зена небрежно пожала плечами.

– Почему бы не начать с конца?

Габриель уставилась на нее.

– Ты не можешь начать историю с конца!.

– Почему?

– Потому что тебе нужно знать о чем твоя история, перед тем, как написать ее конец!

Зена посмотрела на нее раздражающе спокойно.

– Ты не можешь сначала придумать конец?

Это была необычайно надоедливая дискуссия с тем, кто не понимал сам смысл творчества.

– Как я должна знать конец, если я не знаю какое начало?– требовательно спросила Габриель. – – Она…она сопротивляется. Отказывается показать, как история хотела бы, чтобы ее рассказали.

– Как хотела бы?

– У всех историй есть свое мнение», – пояснила Габриель.

– Тебе нужно выяснить с чем ты имеешь дело и приступить.

Зена приподняла бровь.

– Ты так говоришь, словно это враг.

– Нет, не враг, – Габриель нахмурилась, глядя на пергамент с его зачеркнутыми вариантами начала истории. Какое было бы идеальным?

Зена продолжила чинить доспехи.

– Значит, ты говоришь, что не знаешь, как история заканчивается, начинается или что в ней происходит?

Габриель хмуро кивнула.

– Как ты можешь написать историю, если ты не знаешь все это?

– Я никогда не знаю, что случится, – несколько резко пояснила Габриель; тот, кто не был писателем никогда бы не понял. – Выяснить, что произойдет потом, это часть радости творчества.

Она многозначительно посмотрела на Зену.

– Истории – не починка доспехов. Это не череда одинаковых швов…

– Мои швы никогда не бывают одинаковыми, – сухо заметила Зена.

– …но собрание неожиданных событий -, – проигнорировала Габриель ее замечание. – – Ты сошьешь их вместе и, в итоге, увидишь о чем эта история.

– Ну, если ты не знаешь, как начинается история или чем она заканчивается, и понятия не имеешь что будет в середине, то зачем вообще это надо?

– Потому что это вызов, – пояснила Габриель. – Это приключение.

– Ага, – Зена задумчиво жевала сухожилие, поглядывая на свиток. – Ты все время что-то пишешь…откуда ты берешь свои идеи, Габриель?

Джоксер однажды спрашивал подобное. И она понятия не имела как ответить. Как кто-то может не знать откуда появляются идеи? Они всегда присутствуют у нее в сознании, споря друг с другом кто более достоин первым увидеть дневной свет.

В последнее время, в ее сознании была тишина.

– Вдохновение, – подавлено ответила Габриель. – Но что-то оно у меня закончилось.

– Ну, а что тебя вдохновляло раньше.

– Ты, – прямо сказала она. – Геркулес, Автолик. Некоторые наши приключения», – она пожала плечами. – Не знаю. Просто…разное.

Зена медленно улыбнулась.

– Любовь?

Габриель, припомнив вторую попытку написать вступительное предложение со словами про любовников, почувствовала, как запылало ее лицо, от шеи до лба.

Знающая улыбка Зены переросла в ухмылку.

– Ага.

– Нет ничего плохого в том, чтобы писать о любви, – пробормотала Габриель.

– Особенно, когда нет…подходящего мужчины в твоей нынешней жизни. Настоящей жизни.

Габриель скривилась, не в силах сдержать вздох смирения.

–«Это еще мягко сказано.

– Ну, тогда напиши об этом, – предложила Зена. – Напиши историю про своего идеального мужчину. Кого-то, способного вскружить тебе голову. Мужчину твоей мечты, – выражение лица Зены было томным, ее тон медленный и соблазнительным, наполненным женственным намеком. – Абсолютная фантазия.

Румянец на ее щеках никуда не исчез.

– У меня такого нет, – пробормотала Габриель.

Зена фыркнула.

– Ты же писатель, – сказала она. – Придумай!

Вода была идеальной. Как и поляна, солнце и день. Габриель отложила свой свиток, чтобы нырнуть в пруд, помыть свои светлые волосы с легким медным оттенком, потереть кожу, загрубевшую в путешествиях. Девушка была слишком светлой, чтобы загореть так, как Зена, но ее кожа уже потемнела достаточно, чтобы не обгорать сразу.

И нужно было растереть мозоли, их появилось много благодаря ее тренировкам с Зеной и амазонками. В ней было мало чего, что для Габриель было действительно женственным, то, за что мужчины должны любить своих женщин, но ей нравилась активная жизнь. Для нее теперь это было в радость, хоть и не оставляло времени или возможности для, так называемой, нормальной жизни.

Габриель оттолкнулась от мелководья и поплыла на спине. Она расставила ноги и руки, как плавники, чтобы ее тело двигалось медленно. На ней была одета только тонкая просвечивающаяся туника, без рукавов и обрезанная снизу, но она была слишком застенчивой, чтобы плавать или купаться голой. Странно, подумала она, что она без проблем оголяет свой пресс, одевая ежедневную одежду, но, когда дело доходит до озера или реки, ей необходима иллюзия пристойности. Никогда не знаешь какой незнакомец может появится.

Сейчас никого рядом не было. Только Зена неподалеку, расположившаяся за стеной из папоротника и тростника и все еще усердно латающая доспехи. Конечно же, Зена отгонит любых назойливых незнакомцев, которые понадеются увидеть почти обнаженную Габриель.

– Не то чтобы это пробудило бы их желания, – сказала она небу, покачиваясь на воде. – Возможно, Зена права…Возможно, мне стоит выдумать идеального мужчину и написать о нем.

Плавая, она задумалась об этом. Был ли вообще идеальный мужчина? Возможно ли такое? Красивый мужчина, да; она видела таких. Даже добрых мужчин. Но Идеальный Мужчина должен быть комбинацией всех элементов, что Габриель считала привлекательными и неотразимыми, и все это должно сочетаться в ошеломляюще красивом, мускулистом, сильном теле – потому что, конечно, у нее были свои предпочтения в том, как мужчина выглядел, двигался. Даже если она никогда не видела всех этих качеств, объеденных в одном человеке.

Ну, возможно.

– Геркулес почти похож, – пробормотала она. – Высокий, сильный, широкоплечий, с узкими бедрами, с идеальными пропорциями, загорелый…хотя я обычно предпочитаю темные волосы.

Геркулес был горным львом, с кожей и волосами, покрытыми поцелуями солнца. Но Габриель всегда считала более привлекательной черную пантеру, более опасной.

«Опасный?», – подумала она. – «Это то, что я хочу?»

Нет. Конечно, нет. Она хотела кого-то доброго и мягкого, того, кто не боялся быть нежным, мужчину, который бы не опасался говорить о своих сокровенных эмоциях, того, кто не боялся бы плакать. Мужчину, готового общаться, слушать о ее сокровенных эмоциях и мыслях.

Разум Габриель начал совмещать вместе все атрибуты и аспекты, которые находила наиболее интригующими. Внезапно, появилось и изображение, картинка идеального мужчины, ее идеального мужчины. Она резко встала, уже обдумывая, что напишет, и побрела по воде к берегу. Слегка обтеревшись старой занавеской, чтобы хотя бы выдержать дуновение легкого ветерка, она присела и собрала все необходимое для осуществления задуманного: деревянная дощечка, свиток, тростниковая ручка и маленькая баночка чернил, что она оставила возле одежды.

Закат позади него был великолепен. Но не мог соперничать с ним.

Габриель вздохнула. Вдохновение. Наконец-то.

Потратив на творчество пол дня, забыв обо всем кроме пары глотков разбавленного вина и яблока, Габриель томно растянулась на мягкой зеленой траве, растущей на берегу у воды. Сон был блаженно спокойным, солнце мягко грело ее кожу сквозь ныне сухую тунику, легкий ветерок дразнил ее волосы. Она вдыхала запах углей, дыма костра, специй и цветов, аромат примятой травы, острый запах сохнущих чернил. И лучше всего, она больше не чувствовала свой запах; Зена была права о купании.

Габриель растянулась в небрежной истоме, с закрытыми глазами. Она улыбалась, довольная проделанной работой. И ей нужно было лишь правильное вдохновение…

– Что это за дерьмо?

Габриель поднялась и развернулась на коленях с едва сдерживаемым шокированным вздохом. Мужчина. Мужской голос. Мужчина был прямо здесь, стоял над ней.

Он держал ее свиток. Читал ее свиток.

Внезапно, она больше не была напугана. Только зла. И, в какой-то степени, пристыжена. Габриель подскочила, попытавшись выхватить свиток из его руки. У нее не вышло.

Он помахал свитком у нее над головой. Она не была высокой, а он был. Если не учитывать попыток прыгнуть за свитком, что выглядело бы чрезвычайно глупо, больше девушка не могла ничего сделать. Кривую ухмылку, которую она считала раздражающей, появилась на его лице, обрамленная черной бородой.

Габриель попыталась вспомнить интонации, которые использовала Зена.

– Отдай. Это. Немедленно.

Улыбка стала шире.

– И позволить тебе и дальше писать эту…галиматью? Ну уж нет.

– Арес, – зарычала она. – Что ты тут делаешь?

Его наигранная невинность ее никогда не обманывала.

– Мимо проходил.

– Ты бог, – произнесла она прямо. – Ты никогда не «проходишь мимо». Ты приходишь только по причине. Когда у тебя есть причина, – перефразировала она, боги свидетели, они с Зеной никогда не имели причин желать его компанию.

Арес красноречиво приподнял брови. Он был высоким. Темным. Красивым, хоть и жестоким. Он был определенно сильным. Носил черную кожу. Он двигался, как пантера.

Габриель покраснела.

Он помахал свитком у нее перед носом.

– Это то чего хочет женщина, Габриель? Это то, чего женщина действительно хочет в мужчине? – он сделал многозначительную паузу. – Это то чего ты хочешь?

Ее щеки запылали еще сильней. Как и гнев.

– Ох, – прошептал он в издевательском сочувствии. – Я тебя оскорбил? Или просто раскрыл твои фантазии? – у него была раздражающая улыбка и он умело ей пользовался для достижения нужного эффекта. – Я снюсь тебе по ночам? Сейчас ты видела обо мне сны?

Габриель сложила руки на груди, желая, чтобы ее шест был при ней. Против Ареса он бы не помог, но он все равно был ей нужен. Она бросила на него яростный взгляд.

А потом поняла, что была почти голой.

С ошеломленным испугом, она схватила влажную занавеску, расстеленную на ближайших кустах, и завернулась в нее. Занавеска еще не высохла и липла к ее коже, но она скрывала большую часть ее тела от его взгляда.

Арес ухмыльнулся, продемонстрировав белые зубы.

– Знаешь, я и через нее вижу.

Габриель сильнее завернулась в занавеску, не сводя с него взгляда.

– Джентльмен никогда бы такого не сказал, – процедила она сквозь зубы. – Джентльмен никогда бы не стал смотреть.

Он снова помахал свитком.

– Согласно этому, женщинам не нужен джентльмен. Согласно этому, женщинам нужен тот, кто имеет поразительное сходство со…мной.

Он раскинул обе свои руки, принимая позу, которая бы демонстрировала все его мужские атрибуты.

Она сжала зубы.

– Ты такой высокомерный!.

– Как и мужчина здесь, – показав ей свиток в последний раз, он отбросил его в сторону.

Она проследила его путь глазами, желая схватить свиток и спрятать. Но он уже его прочитал. И теперь сделать его своим оружием против нее – если она позволит.

Габриель распрямила плечи, подняла голову и встретилась с ним глазами, не отводя взгляда от мужчины, который и не был обычным мужчиной, а богом, и тем, кто получал удовольствие, как причиняя неудобство людям, так и заставляя их убивать друг друга.

– Нет, – сказала она. – Ты не то, что желают женщины.

Мужчина здесь может иметь с тобой какое-то сходство – только внешне, хочу заметить – но он не ты. В нем есть доброта, нежность, честность, верность, привязанность…

– Он словно собака, Габриель. Женщинам нужна собака?

– …мягкость, и хорошее чувство юмора. Он готов посмеяться над собой, не воспринимает себя слишком серьезно, уважает мать…

– Гера на этом настаивает.

– …и признается, когда выглядит дураком…

– Извини, на такое не согласен.

– …и ему нравятся собаки, коты и дети…и луговые цветы, и облака в небе…

– Но может ли он жонглировать?

Она игнорировала его вмешательства до этого времени. Эта фраза ее остановило.

– Жонглировать?

Он поиграл черными бровями.

– Я никогда не отношусь к себе серьезно, Габриель. Но я ни к кому серьезно не отношусь. Уж точно не к смертным. Как можно? Вы существуете для нашего развлечения.

И тогда она поняла, что ей не нужен был ее шест. И меч или кинжал. Ей не нужно никакое оружие, если у нее есть язык. И определенные знания.

Габриель улыбнулась богу войны, и затем презентовала свой вызов и победу в одном безошибочном ударе.

– Зена не хочет тебя, Арес.

О, в точку. Это сработало. Достаточно хорошо, чтобы он мгновенно остолбенел, то, что она раньше никогда не видела, и попытался скрыть это, исчезнув в снопе искр.

Габриель счастливо улыбнулась.

– Попался.

Она наклонилась, чтобы поднять свой свиток, отряхивая его от мусора. Габриель развернула его, быстро просмотрев.

– Так, на чем это я остановилась?.

***

Зена пробудилась сразу после рассвета. Она полежала немного под одеялом, наслаждаясь его теплом.

Автоматически она проверила как там Габриель. Судя по всему, та еще сладко спала. Габриель вернулась с пруда широко улыбаясь, очевидно, довольная тем, что ей удалось сделать. Зена спросила удалось ли ей что-то написать, но Габриель только отмахнулась, говоря, что расскажет ей историю позже; но после ужина она снова углубилась в свиток, бормоча что-то о «нужно доделать» пока не сядет солнце, и Зена так и не узнала о чем была та история.

Наверное, это не имело значения. Что-то пробудило воображение Габриель, что было предпочтительней, чем слушать едва сдерживаемые восклицания раздражения и тревоги.

Она села, убрав волосы с лица, и отряхнула одеяло. Ее мочевой пузырь жаждал облегчения; затем она начнет готовить завтрак. Им нужно было возвращаться на дорогу.

Зена встала, думая о кустах, и замерла. Ее охватила дезориентация, овладев ее без предупреждения. Мгновение она была в темноте, а потом резко перенеслась куда-то еще. Маленького лагеря не было. Габриель не было. Утра не было.

Она стояла на поляне, в полдень, моргая от внезапного яркого солнца.

– Что..? – начала она, а потом замолчала. Просека расстилалась перед ней, стремительно переходя в холмы, на которых рос яркий ковер из всех известных людям диких цветов.

– Тебе нравится? – спросил он. – Я сделал это для тебя.

Она обернулась, потянувшись за оружием. Но никого не было. Это тоже вскоре изменилось.

– Арес?

– Тебе нравится. Зена? – он наклонился, сорвал багровый цветок и протянул его ей. – Разве он не прекрасен?

Она уставилась на него. Зена еще никогда не видела у него такого выражения лица. И она не была уверена, что его лицу приходилось показывать подобные эмоции, казалось, что ему было неудобно выражать непривычные чувства.

– Или тебе больше нравятся синие? – цветок в его руке больше не был багровым.

Казалось, что он был в замешательстве, когда она не ответила. Цветок резко исчез полностью. И в тоже мгновение он ткнул в ее руки что-то маленькое, теплое и пушистое.

– Вот. Тебе ведь нравятся котята, верно?

Она отстранено убаюкала котенка, отметив, что он замурлыкал, устроившись у нее на груди.

– Арес…

– Или я могу принести тебе щенка…Ты бы предпочла щенка?

– Арес…

– Посмотри на облака, – сказал он, указывая наверх. – Разве они не миленькие?

«Миленькие» было не тем словом, которое она ожидала услышать из его уст. Уж точно не в описании облаков. Она бросила на них беглый взгляд и снова сконцентрировалась на боге.

– Ты заболел? – спросила Зена. – Или это какая-то шутка?

Он свел брови вместе.

– Ты ранила меня в самое сердце, – пробормотал он, подходя ближе. – Я создал это все для тебя и ты меня оскорбляешь.

Теперь он был очень близко, и он занимал все пространство. Но Зена была непреклонна.

– Я думаю…я думаю, что ты ранила мои чувства, – сказал он ей.

– У тебя их нет, Арес.

– Видишь? Ты ранила мои чувства, – его широкие плечи поникли. Уголки губ опустились вниз. Он был образцом вселенской грусти. – Мы можем об этом поговорить, Зена?

– Что с тобой не так? – выпалила она.

– Ничего, чтобы не излечила твоя улыбка, – честно ответил он ей.

Зена моргнула.

– Я, наверное, еще сплю. Это должен быть сон.

– Нет, – сказал он, придвигаясь еще ближе. – Это реально, Зена, каждый момент. Луг, цветы, облака…котенок.

Она чувствовала его запах. Чистый, мужской аромат, с легкими нотками чего-то, что она не могла определить. Он был богом, в конце концов; Зена ведь не могла ожидать, чтобы Арес пах, как обычный мужчина? И почему он стоит так близко?

А потом котенок пропал, хотя она и не могла точно сказать, когда именно он исчез, и ее руки оказались в его ладонях.

– Зена-, – пробормотал он, опуская ее на траву. – Посмотри на цветы. На облака…

Воительница вырвалась и встала.

– Я не хочу смотреть на цветы, – сказала она. – Я не хочу смотреть на облака. Я хочу знать, что ты тут делаешь и что тебе надо.

На его лице отразились страдания.

– Я здесь, чтобы провести с тобой время, Зена. Узнать не сможем ли мы начать с начала.

Она посмотрела на него сверху вниз. Даже сидя на земле он был крупным мужчиной. Крупным, одетым в кожу мужчиной. Крупным, одетым в кожу мужчиной с черными волосами, которые в легком беспорядке вились на его шее.

Мускулистая шея, идеально сбалансированная широкими плечами.

Зена нарочно ущипнула себя за руку, достаточно сильно, чтобы зашипеть от боли. Поляна осталась. Как и цветы, и облака. Котенка по-прежнему не было.

Арес резко встал и потянулся к ее руке.

– Я поцелую и все пройдет.

Женщина быстро отступила назад.

– Ты сошел с ума? – требовательно спросила она. – Какой-то идиот украл твое тело, когда ты отвлекся? Это не ты!

На его лице появилось выражение, которое, у любого другого, могло бы быть названо добротой.

– Это тот, кто я сейчас, – сказал он ей с теплотой. – Ради тебя.

– Ради меня? Ради меня?, – Зена уставилась на него дикими глазами. – – Это какая-то шутка. Ну, я на это не куплюсь, Арес! Под этим фасадом доброты и мягкости находится монстр, который счастлив только, когда люди за него умирают, выкрикивая его имя в бессмысленных битвах. Эта…эта шарада, которую ты устроил, ничего тебе не даст, Арес. Я слишком хорошо тебя знаю.

Бог все еще продолжал улыбаться.

– Значит, я теперь добрый и мягкий? – спросил он. – Я надеялся, что ты заметишь.

– Цветы? – сказала она, наполняя слово невероятным недоверием. – Облака? Котенок? Это новый план, Арес?

Он снова потянулся к ней, вновь беря ее руки в свои.

– Зена, позволь мне быть нежным. Позволь мне быть

мягким. Позволь мне быть добрым. Ты знаешь мои другие стороны, высокого, сильного, прекрасного бога войны с неоспоримой сексуальной привлекательностью, который может защитить тебя от всего…теперь позволь мне выслушать тебя, Зена. Позволь узнать, что у тебя в сердце. Позволь поделиться своими переживаниями.

– Неоспоримой сексуальной привлекательности? – отозвалась она.

– Во мне есть гораздо больше, чем это, Зена. Я просто не мог позволить тебе это увидеть. Я слишком…стеснялся.

– Стеснялся?

– Но теперь я знаю, что должен. Теперь я понимаю, что должен, – он наклонил к ней голову, губы так близко для поцелуя. – Позволь мне показать настоящего себя, Зена.

– Габриель! – закричала она.

Габриель резко проснулась. Снова готовая к бою. Она сонно бросила на Зену, стоящую над ней, хмурый взгляд.

– Что?

– Пора вставать, – сказала Зена, отворачиваясь к костру.

– Ты, должно быть, спала как мертвая, я звала тебя раза четыре.

Габриель приподнялась на локте и убрала волосы с лица.

– Мне снился сон…

– Знаю. Ты разговаривала во сне.

– Это был очень странный сон, Зена…

– И это я знаю. Ты бормотала что-то про облака, цветы и котят.

Габриель резко села, проснувшись окончательно.

– Да?

– И еще что-то о высоком, сильном и красивом. С неоспоримой сексуальной привлекательностью, – Зена улыбнулась, посмотрев на нее через плечо. – Кажется, твой рассказ про идеального мужчину дал тебе отличную тему для сновидений.

– Идеальный мужчина, – отозвалась Габриель. А затем, – Ой, фу!

– Фу? – Зена кинула ей бурдюк с водой. – Ты так ты говоришь, после того, как тебе приснился мужчина твоих фантазий?

Габриель позволила бурдюку упасть рядом с собой, опускаясь обратно на покрывало и закрывая глаза рукой.

– Он им не был, – пробормотала она. – Не мужчина моих фантазий, или твоих!

– Ну, приведи себя в порядок, – посоветовала Зена. – Я хочу отправиться в путь.

Остатки сна начали ускользать от нее, и именно этого Габриель и хотелось. Кивнув отстранено, она выбралась из под одеяла и направилась в заросли, подыскивая подходящее дерево или куст. После, она наклонилась над водой, чтобы умыться, пытаясь прочистить голову от картинок, которые создало ее слишком плодотворное воображение.

– Габриель.

Она подскочила и обернулась, поклявшись больше никуда не ходить без своего шеста.

Черная кожа и еще более мрачное выражение лица нависли над ней, сердито хмурясь.

– Ты соврала, – прошипел он. – Ничего не сработало.

А затем поросший травой берег исчез, и она оказалась в воде, раскинув ноги на песчаной отмели. После короткого шока, она выплюнула воду изо рта и убрала волосы с лица, которое, казалось, онемело.

– Габриель? – на этот раз это была Зена, смотрящая на нее с удивленно приподнятыми бровями. –Я думала, что ты купалась вчера,

Габриель моргнула.

– Он ушел?

– Кто?

Габриель открыла рот, чтобы ответить, но потом снова захлопнула его. Она не смела произносить его имя, иначе Зена бы узнала, что, каким-то образом, невероятно, непостижимо, но она умудрилась призвать Ареса, когда писала о своем Идеальном Мужчине.

Что ей приснился сон, что он был Идеальным Мужчиной Зены, ее фантазией.

Нет. Ей не стоило такого рассказывать.

Ее лицо вспыхнуло.

– Не обращая внимания, – пробормотала Габриель, и выбралась из воды.

Конец