Текст книги "Танцор меча"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

19

На деньги Сабо Алрик купил лошадей и все, что нужно было для поездки, и через три дня мы с Дел собрались в путь. Я поблагодарил Северянина и его жену за гостеприимство, извинился за то, что выставил их из спальни, крепко обнял обеих малышек и на этом закончил.

У Дел прощание отняло больше времени чем у меня, особенно когда очередь дошла до девочек. Она подняла каждую на руки, прошептала что-то на ухо, обняла, поцеловала и снова опустила на землю. Она была очень разной: женщина с ребенком, женщина с мечом.

Я вскочил на своего чалого мерина и подождал, пока Дел сядет на серую кобылу. Кобыла была маленькая, похожая на хрупкую статуэтку, но я заметил широкую грудь и сильные плечи, что говорило о выносливости и быстроте. Мой чалый был крупнее и мускулистее. С тупой мордой, исхудалыми боками и толстыми бедрами он казался неуклюжим, но на самом деле ничем не уступал большинству своих собратьев (не считая низкого происхождения). Какая-то лошадь изжевала его грифельно-серый хвост, оставив короткий клочок – не самая удобная мухобойка.

Я посмотрел на Алрика и скорчил полунедовольную-полуудивленную физиономию. Он меня понял: денег, которые я дал ему, хватило бы на покупку прекрасных животных, а он приобрел лошадей далеко не исключительного качества. Хотя на них легче было смешаться с толпой в Джуле.

Я с грустью вспомнил гнедого жеребца. Уйдут годы на то, чтобы найти лошадь, похожую на него.

Передышка (если это можно было так назвать) в Русали почти стерла воспоминания о Пендже из наших умов. Но ступив на пески, мы быстро вернулись к жестокой реальности. Как же нам повезло, что нас нашли Салсет и мы остались живы. Дел накинула абрикосовый капюшон и сгорбила плечи под солнцем. Я потер больное плечо и прикинул, когда же смогу двигать рукой, не испытывая при этом боли. Танцор меча не может позволить себе надолго выйти из строя, иначе он проиграет не только танец.

– Сколько до Джулы? – спросила Дел.

– Два или три дня.

Она повернулась в седле.

– Так близко?

Я привстал в стременах, пытаясь перевести чалого с тряской, неровной рыси на более приемлемый аллюр. Если и дальше так пойдет, он выбьет мне все зубы.

– Насколько я помню, Русали расположен к северо-западу от Джулы. Конечно все зависит от настроения Пенджи, но мы должны доехать за два дня,

– я снова лязгнул зубами и приподнялся над седлом. – Тупая лошадь.

Дел придержала свою серую. Убедившись, что соревнования не будет, чалый перешел на относительно нормальный шаг рядом с кобылой.

– Лучше? – заботливо спросила Дел.

– Я продам этого убийцу Песчаных Тигров как только мы доедем до Джулы, – уши с темной шерстью по краям повернулись ко мне. – Да, я говорю о тебе, – я взглянул на Дел. – Так ты решила, что будем делать когда доберемся до места?

– Ты уже спрашивал меня об этом.

– И ты так ничего и не ответила.

– Нет, – согласилась она. – И сейчас говорить об этом хочу не больше, чем тогда.

– Потому что ты сама не знаешь.

Она бросила на меня хмурый взгляд.

– Надо полагать, ты знаешь.

– Ну вообще-то… – я ухмыльнулся.

Дел вздохнула и убрала прядь выгоревших под солнцем волос за правое ухо. Серебряная рукоять ее Северного меча – ее яватмы – слепила глаза.

– Следовало догадаться… Ладно, что ты придумал?

– Я стану работорговцем, – объяснил я, – в руках у которого оказалась великолепная баска с Севера, – я кивнул. – Торговец не дурак, он прекрасно понимает, что в Джуле огромный выбор мужчин и женщин с Севера и… поскольку не всегда легко красть их… он решил разводить их.

– Разводить!

– Да. И если уж к нему попал такой прекрасный экземпляр, он хочет найти достойного ее мужчину с Севере.

Бледные брови сошлись у переносицы.

– Тигр…

– Этот Северянин не должен быть старым, потому что она молода, – продолжал я развивать свою мысль. – Работорговец ищет сильного юношу, такого же красивого как она, чтобы вероятность получить столь же прекрасных детей была больше. В общем, нужен ее двойник, только другого пола, – я замолчал.

Дел не сводила с меня глаз.

– Ты хочешь использовать меня как приманку, чтобы к тебе привели моего брата?

– Точно в цель, баска. Я предложу сделку человеку, который купил Джамайла. Могу пообещать ему первого ребенка в придачу к золоту, чтобы он и сам смог заняться тем же.

Дел рассматривала плетеные поводья. Пальцы теребили ремешки.

– Дел…

– Может сработать, – в ее голосе появилась обреченность.

– Конечно сработает… если ты согласишься сделать все как нужно…

– А как? – ее голубые глаза встретились с моими зелеными.

Я глубоко вздохнул, оттягивая ответ, но она смотрела на меня честно и прямо.

– Ты должна стать рабыней. Настоящей. Как все рабы носить ошейник и служить мне, покорно и безропотно.

Ее губы сжались.

– Не думаю, что я подхожу на эту роль.

– Может и нет, – сухо согласился я, – но это единственный реальный шанс. Хочешь им воспользоваться?

Она отвернулась от меня, теребя сильными пальцами коротко подстриженную гриву кобылы. Абрикосовый капюшон соскользнул с головы и лежал складками на плечах. Масляно-желтый оттенок ее волос почти полностью выгорел и превратился в платиново-белый, но волосы остались тем же блестящим шелком, не утратившем своей красоты и в косе.

– Дел?

Она решительно посмотрела на меня и убрала пальцы со стриженой гривы.

– Может лучше просто сказать, что мы ищем пятнадцатилетнего мальчика с Севера?

Я покачал головой.

– Во-первых, их заинтересует, почему я хочу купить именно его. Во-вторых, если они увидят тебя, они обязательно сделают мне предложение. Если выяснится, что ты свободная женщина с Севера, они просто украдут тебя, – я не улыбался, шутки кончились. – Но если ты уже рабыня, они придут ко мне торговаться за тебя. А я им, естественно, откажу.

– Ты любишь деньги, – отметила Дел. – Ты очень любишь деньги.

– Но я не мечтаю тебя продать, – парировал я. – Ты мне еще должна заплатить как договаривались.

– Только после того, как мы найдем моего брата.

– Мы его не найдем, если не используем единственный реальный шанс.

Дел вздохнула и сжала зубы так, что на лице проступили все мышцы.

– Ты возьмешь у меня мой нож… и меч?

Я снова представил серебряную рукоять в своей ладони, вспомнил, что рассказывал Алрик об утолении жажды меча кровью врага.

Или кровью уважаемого ан-кайдина.

– Да, – сказал я, – рабы обычно не носят ножи и мечи.

– И ты оденешь ошейник мне на шею…

– Это обычай.

Она выругалась. Вернее я решил, что она выругалась, а Алрика не было рядом чтобы перевести.

– Хорошо, – согласилась она. – Только боюсь, что я еще пожалею об этом.

– Баска, ведь я буду твоим хозяином.

– Именно поэтому.

Первый же кузнец, которого мы нашли на окраине Джулы, был более чем счастлив сделать ошейник для Дел. После нашего разговора она отдала мне меч – в перевязи и ножнах – я привязал перевязь к моему седлу, а нож сунул себе за пояс. Дел была похожа на очень упрямую рабыню, пока сидела на песке и ждала, когда на ее шею наденут ошейник.

Я следил за кузнецом у наковальни. Он бил кувалдой, быстро и умело выковывая кольцо. Он только раз взглянул на Дел и сказал, что не будет терять времени: баска, такая как она, принесет мне много денег, и я конечно не хотел рисковать потерять ее. Дел, плохо понимавшая грубый диалект и вульгарный Южный сленг, посмотрела на кузнеца с нескрываемой злобой когда я попросил его поторопиться.

Он ухмыльнулся, показав желтые от ореха беза зубы, и сплюнул едкий сок и слюну.

– А почему ты раньше не надел на нее ошейник?

– Я купил ее у человека, который считал, что у рабов есть достоинство.

Кузнец фыркнул и снова сплюнул, прицелившись в кувалду. Попал.

– Чокнутый, – констатировал он. – Ни один раб не должен знать, что такое достоинство, – он еще раз ударил по ошейнику. – Лучше надеть на нее цепь. Судя по ее взгляду, она попытается дать деру при первой же возможности.

– Хорошо, – я скрипнул зубами.

– Прикажи ей подойти и встать на колени.

Я махнул рукой. Дел медленно подошла. Кузнец внимательно, оценивающе посмотрел на нее и произнес несколько слов, за которые она всадила бы ему нож в кишки, если бы их поняла. Но перевода и не потребовалось, смысл был ясен из интонации. Дел покраснела, потом побледнела. Голубые глаза потемнели от гнева.

Я не мог оградить ее от этого. Рабы на Юге меньше чем ничто и оскорблять их может каждый. Дел становилась мишенью для всех видов оскорблений. Пока кузнец не нанес ей физический вред, я не мог наброситься на него.

– Ты говоришь это чтобы польстить ей или мне? – мрачно поинтересовался я.

Кузнец перевел взгляд на меня. По раскрасневшемуся от жара лицу медленно растекался ровный алый цвет.

– Она знает Южный?

– Знает немного. Но вряд ли поймет ту грязь, которую ты ляпнул.

Во взгляде кузнеца появилась угроза. Я ответил тем же. Он оценил мои мышцы, оружие и всмотрелся в когти на шее.

– Прикажи ей встать на колени, – он снова сплюнул, отбросил за спину ненужную кувалду и расставил ноги.

Я положил ладонь на плечо Дел и надавил. После секундного колебания она опустилась на песок.

– Волосы, – он сплюнул.

Дел стояла на коленях, абрикосовый бурнус бился под порывами ветра. Она покорно опустила голову, но я чувствовал как напряжены были ее мышцы. Ей не нравилась поза. Мне тоже.

Я овладел собой, сглотнул, опустился на одно колено и поднял с плеча светлую косу, скользнув мозолистыми пальцами по нежной коже. Я чувствовал, как Дел дрожала. На секунду ее взгляд встретился с моим, и я увидел в ее глазах незащищенность, страх и растерянность.

И у меня заколотилось сердце от догадок, что же с ней делали те налетчики.

Кузнец обернул ее шею длинной цепью с большими звеньями, замок прошел через два звена и закрылся. Ключ кузнец отдал мне.

Дел: в ошейнике и на цепи, как собака. Даже Салсет не подвергали меня такому унижению.

– Будь осторожнее, – посоветовал кузнец. – Если она поймет, что ты о ней заботишься, всадит в тебя нож когда отвернешься.

Я забыл, что Дел была на короткой цепи и встал так быстро, что поднял ее рывком.

– Сколько? – спросил я, когда почувствовал, что смогу выговорить хотя бы слово.

Он назвал цену: цифра в несколько раз превышала обычную плату, но я хотел только одного – убраться из кузнецы. Не торгуясь, я заплатил и пошел к лошадям, едва замечая, что Дел тащится следом как собака на веревке. Я был зол и чувствовал ко всему отвращение, потому что сам знал что такое рабство, а теперь заставлял Дел быть рабыней. А она была самым свободным существом их всех, кого я когда-либо встречал.

– Я не могу сесть на лошадь, – тихо сказал Дел, когда я вставил ногу в стремя чалого.

Нахмурившись, я обернулся и запоздало понял, что лишил ее возможности делать даже самые простые движения. Но под пристальным взглядом кузнеца я не мог отдать ей цепь. Я осторожно забрался на своего чалого, подвел Дел к ее кобыле и подождал, пока она сядет. Лицо ее было бледным, напряженным и жестким. Мое кажется тоже.

– Пусть идет пешком, – крикнул кузнец, – а то совсем обнаглеет.

Ни Дел, ни я не произнесли ни слова. Я собрал все силы, чтобы остановить руку, которая была уже на полпути к Разящему, и цокнул языком чалому.

Из-за цепи Дел и мне пришлось ехать рядом. Из-за цепи я был так зол, что перед глазами у меня плясали красные пятна. Я запер себя в роль работорговца также надежно, как Дел в железо. Я не мог отпустить цепь на улицах Джулы, если хотел продолжать игру. По глупости я решил, что нашел хороший способ достичь цели, и мы сделали к ней первый шаг, но нам обоим было плохо.

Я с трудом втянул в легкие воздух.

– Прости, баска.

Она не ответила.

Я посмотрел на ее профиль.

– Дел…

– Ты так обращаешься со своими женщинами? – в ее голосе не было ни намека на горечь, но от этого вопрос прозвучал еще страшнее. Как будто она верила в свои слова.

– Я бы поменялся с тобой местами, если бы это помогло, – я говорил искренне.

Дел слабо улыбнулась.

– Не сработает, Тигр… Кроме того… ты уже был на моем месте.

– Можно сказать и так, – мрачно согласился я и на этом разговор был окончен.

Джула – богатый город. С одной стороны к нему подступает Пенджа, другой он вдается в Южные горы. Это город богатых танзиров, которым принадлежат золотые шахты в горах, и работорговцев, которые наживаются на человеческом тебе вместо руды. Близость к горам избавляет Джулу от проблем с водой. Для тех, кто отправляется на Север, Джула – последний бастион безопасности и уюта. Трудно было поверить, что мы с Дел забрались в такую даль.

Мы легко нашли дом Омара, нам сразу объяснили как у нему пройти. Дом был окрашен в бледно-голубой цвет, крышу покрывала желтая черепица, пальмы и кустарник скрывали дом от солнца и любопытных глаз прохожих. У ворот прислужник в тюрбане кинув взгляд на Дел, сразу понял, какое у меня дело к Омару и пропустил нас без расспросов. Один слуга принял наших лошадей, другой провел нас в дом, в прохладную комнату. Я сел. Дел тоже хотела присесть, но я остановил ее.

Омар был невероятно вежлив. Не заставляя нас ждать (хотя встреча не была назначена), он вышел через несколько минут после нашего прихода. Он дождался пока третий слуга приготовил зернистый чай эффанга и сел на шафранную подушку.

Омар тоже был полным и черноглазым, но зубы сохранил свои и в отличие от брата, не ослеплял блеском золотых коронок. На нем был бледно-розовый тюрбан и одежда более темного оттенка. Шею обвивала нить жемчуга, а на пальцах сверкали перстни. Видимо торговля рабами в Джуле приносила больше дохода, чем торговля в пустыне, где работал его брат.

– Осмун желает тебе здравствовать, – я отхлебнул эффанга и приступил к длинному приветствию хозяина, которое отнимало много времени даже если не соответствовало истинным чувствам гостя. Я мастерски овладел этим искусством и мог заинтересованно разглагольствовать на самые бессмысленные темы весь день.

Омар знал это. Он поприветствовал меня, а потом махнул рукой, предлагая сразу перейти к главному.

– Твое дело?

– Наше, – мягко поправил я. – Мне сказали, что ты знаешь, где можно купить юношей с Севера.

На его лице не появилось ничего кроме вежливого интереса.

Я задумался, стоило ли врать. Можно было использовать фальшивое имя и прикрыться фальшивой торговлей, но в Пендже слишком многие знали Песчаного Тигра. Может Омар никогда и не видел меня, но моя репутация ему наверняка была известна хорошо. Для этого я всю жизнь и старался.

– Меня знают как Песчаного Тигра, я танцор меча. Иногда занимаюсь работорговлей.

Омар удивленно поднял брови, пока брал бледно-зеленый виноград с блюда, стоявшего на столике между нами.

– Я знаю о человеке по имени Песчаный Тигр. Как и у тебя, у его есть шрамы и он носит когти. Он действительно друг моего брата. Но он никогда, насколько я знаю, не торговал рабами.

– Нет, – согласился я. – Но время идет, и человек устает видеть богатство других, заработанное занятиями, близкими к его собственному. А все мое небольшое состояние завоевано только силой моих рук.

Омар старался не смотреть на Дел. Как рабыню, ее не стоило замечать при разговоре. Но благо повод появился, Омар повернулся и ощупал взглядом закутанную в бурнус фигурку.

– Хочешь продать?

– Хочу купить, – я сказал это четко и твердо. – Северного юношу, чтобы он составил пару моей Северной красавице.

Его черные глаза снова остановились на мне.

– Хочешь получить от нее детей?

– Если найду для нее достойного мужчину.

Омар выплюнул виноградные косточки.

– Сколько ты можешь потратить?

– Сколько придется. Я также готов отдать первого ребенка торговцу, который продаст мне хорошего юношу, – честно говоря, из денег Сабо у нас почти ничего не осталось. Я планировал разыскать Джамайла, поторговаться и уйти, пообещав подумать. Потом я снял бы с Дел ошейник, вернул ей оружие и мы решили бы что делать дальше.

– Я готов купить ее, – сказал Омар, – но я не могу продать тебе мужчину с Севера. У меня нет ни одного.

– Ни одного?

– Нет.

– А у кого есть?

Он молчал.

Я вздохнул.

– Слушай, я найду то, что мне нужно, с твой помощью или без. Если у кого-то есть монополия на Северян здесь, в Джуле, ты ничего не потеряешь, если скажешь мне об этом.

Омар поломался, не желая лишаться потенциального клиента, но в конце концов признал, что монополия была и назвал ее обладателя.

– Аладар. Но он танзир. Если хочешь купить или продать, ты должен встретиться с его агентом.

– Кто агент?

Омар улыбнулся.

– Я скажу, конечно, друг моего брата, но… за цену достойную Песчаного Тигра.

Иногда репутация вредит в серьезных сделках, но, облегчив свой кошелек, я узнал нужное имя.

– Хонат, – объявил Омар.

– Где его найти?

– Конечно, во дворце Аладара.

И мы с Дел пошли во дворец Аладара. Конечно.

20

Дворец Аладара поражал своим великолепием даже если подходить к нему с стороны конюшен, как сделали мы с Дел. Кирпичные стены дворца были покрыты негашеной известью. Мозаичные узоры украшали легкие арки. Даже на конюшенном дворе под нашими ногами хрустел гравий двух цветов. Пальмы и цитрусовые деревья дарили свежесть и прохладу.

И вся эта роскошь, думал я, была оплачена деньгами, вырученными за торговлю рабами.

Сначала я хотел оставить Дел с лошадьми, опасаясь, то она может понравиться агенту Хонату, что значительно усложнило бы дело, но потом решил, что ей безопаснее со мной. Если она будет сидеть – или стоять – около меня, они ее так просто не получат.

Хонат оказался льстивым маленьким человечком с необычно низким голосом. Пальцы у него были короткие, а ладони широкие, как у жабы. Жабьи глазки (грязно-зеленые и выпуклые) смотрели с любопытством, от которого становилось не по себе.

Его голову венчал бледно-зеленый тюрбан, отделанный огромным сверкающим изумрудом, что меня удивило, поскольку обычно агенты танзиров не старались продемонстрировать свою состоятельность. Одежды Хоната были сшиты из золотой ткани, а на толстые кривые ноги он нацепил маленькие золотые туфельки. Мы с Дел возвышались над ним как великаны, но его это видимо совсем не смущало. Он задумчиво дотронулся до срезанного подбородка (не сводя взгляда зловещих жабьих глаз с Дел) и жестом предложил мне сесть на пухлую малиновую подушку. Я так и сделал, скупо оставив Дел – застывшей рядом – ровно столько звеньев цепи, чтобы она не задохнулась.

Хонат ощупывал ее глазами.

– Женщина может сесть.

Вот это прогресс! Дел пришлось сесть на тканый коврик, потому что подушек больше не было, но на своем веку я с таким уважением к рабам еще не сталкивался. К этому времени Дел уже научилась держать голову покорно опущенной, но какие мысли были в этой голове я догадаться не мог. Такую же загадку это представляло и для Хоната.

Он спросил, по какому я делу и я снова повторил всю историю, настаивая на том, что продавать я не собирался, а хотел только купить. Когда я расписывал свои планы на будущее, глазки Хоната загорелись. Я так и не решил, хороший это был знак или плохой.

Хонат снова внимательно посмотрел на Дел и приказал ей поднять голову. Дел не пошевелилась, пока я не повторил приказ.

Агент улыбнулся масляной улыбочкой.

– Дети от этой женщины, без сомнения, будут прекрасны. Ты заработаешь на ней состояние.

– Ты можешь мне кого-то предложить?

Он махнул рукой, удивив меня отсутствием колец и украшений.

– Есть несколько Северян. Нужно только выбрать подходящего.

Да, главным было выбрать. Я не знал Джамайла в лицо и мог только осторожно следить за безмолвными указаниями Дел – странно было бы, если бы заметили, что работорговец советуется с рабыней по поводу покупки раба. Но отослать Дел я не мог. Повторить эту игру нам уже не удастся, а если бы я искал Джамайла только по ее описанию, я мог выбрать и не того. Вряд ли Джамайл остался тем же мальчиком, каким был пять лет назад и каким остался в памяти Дел.

– Я ищу юношу, – объяснил я, – лет пятнадцать, шестнадцать, не старше. Он должен быть молод, чтобы я мог использовать его еще много лет. Он пригодится мне не только для нее – ты сам понимаешь, мужчину можно чаще использовать для произведения потомства. Женщине, даже такой прекрасной как эта, требуется около года, чтобы выносить ребенка.

Хонат понимающе кивнул, не сводя глаз с Дел.

– У нас есть два Северных юноши. Не могу сказать точно, сколько им лет – мы приобрели их когда они были детьми, а дети не всегда могут точно назвать свой возраст.

Он вежливо замолчал, ожидая моего ответа.

– Я хотел бы на них взглянуть, – больше он ничего от меня не получит.

– Всему свое время, – расплылся в улыбке Хонат, – сначала я должен поговорить с моим хозяином. Он решает, покупать или продавать, – жабьи глазки сверкнули в направлении Дел. – Я думаю, он захочет купить твою рабыню.

– Она не продается, – отрезал я. – Я заплатил за нее целое состояние и надеюсь получить еще больше, когда продам ее детей.

Хонат долго изучал меня. Его лицо оставалось совершенно спокойным, но в глазах появилось что-то вроде отвращения.

– Ты бессердечен, Тигр. Даже я не говорю с таким равнодушием о продаже детей в присутствии женщины, которая будет их вынашивать.

Я мысленно выругался. Неужели я оказался слишком холодным и бесчувственным даже для работорговца? А я-то считал, что этим людям не присущи человеческие чувства (или я совсем заврался и заговорился?).

Пришлось импровизировать.

– Работа Песчаного Тигра не оставляет ему времени на сострадание. Хонат со мной не согласен?

Его глазки хитро прищурились.

– Она девственница?

Я нахмурился.

– Мы не обсуждаем эту женщину, Хонат. А если ты будешь упорствовать, я обращусь к кому-нибудь другому, – я сделал вид, что собирался встать, нисколько не сомневаясь, что торговец начнет уговаривать меня остаться.

Так и случилось. Хонат не захотел терять потенциальную прибыль, поскольку как агент Аладара получал определенную сумму за каждую продажу.

Он заулыбался.

– Если ты соизволишь подождать, Песчаный Тигр, я схожу к хозяину и узнаю, пожелает ли он показать тебе рабов, – Хонат поднялся, сосредоточенно балансируя на кривых жабьих ногах. – А ты пока можешь освежиться. Выпей охлажденного вина, – рука махнула в направлении кувшина, стоящего на столе, и он ушел.

Я посмотрел на Дел.

– Ну? Думаешь он приведет их?

– Двое Северян, – мрачно сказала она, – и среди них может не оказаться Джамайла.

– Ты будешь здесь, чтобы в этом убедиться, – я наполнил чашку вином и протянул ей. – Возьми. Эта комедия слишком затянулась. Мне наплевать, если Хонат увидит, что я обращаюсь с тобой как с человеком, а не как с вещью.

Она слабо улыбнулась и поблагодарила меня, принимая вино сведенными от напряжения руками. Я понимал, что ее переполнял страх за себя и за брата. Здесь, во дворце все считали ее рабыней и относились соответственно. Никто не стал бы ее слушать, объяви она себя свободной женщиной. Вторую опасность несла встреча с Джамайлом. Он мог провалить нам всю игру. И тогда для нас троих все было бы кончено.

Дел передала мне пустую чашку и тут же в комнату вошел Хонат в сопровождении двух Северян. Увидев их, я застыл. Хонат опустился на подушку напротив меня. Я перевел взгляд на Дел.

Все краски сошли с ее лица. Дышала она прерывисто и хрипло. Дел внимательно всматривалась в них, прикусив нижнюю губу. Она была возмущена тем, что видела. Ее переполняла горечь, а в голубых глазах я увидел только разочарование.

Хонат улыбнулся.

– Оба раба молоды, сильны и – как ты без сомнения видишь – они мужчины. Годятся для производства потомства.

Оба Северянина были обнажены. Они стояли перед нами молча, устремив застывшие взгляды на стену за нашими спинами, словно надеясь, что если они не встретятся с нами глазами, мы не увидим их и они не будут так унижены. Моя рука до боли сжала цепь Дел. Мне хотелось закричать, что я не работорговец и пришел сюда, надеясь освободить одного из них. Я испытывал непреодолимое желание выкупить их обоих, независимо оттого, кто они. Просто позволить им снова быть людьми.

Я почувствовал на себе взгляд Дел и увидел на ее лице понимание и сострадание. Раньше она просто сочувствовала моему прошлому, но только теперь поняла, что я пережил.

Ничего мне в жизни так не хотелось, как разыскать ее брата.

– Ну? – спросил Хонат, и я вспомнил, что должен был продолжать фарс.

– Не знаю, – потянул я. – Выглядят они слишком молодо.

– Ты сказал, что хочешь молодых, – нахмурился Хонат. – Они еще возмужают, это ведь Северяне. Северяне вырастают высокими и сильными, как ты, – бледно-зеленые глаза быстро оценили мой вес и рост, значительно увеличившиеся благодаря занятиям танцами. – Еще вина?

– Нет, – не задумываясь бросил я, ставя чашку Дел на стол. Я поднялся и, отпустив цепь, подошел к Северянам. Нужно было играть дальше. Я обошел вокруг них с задумчивым видом, понимая что следовало бы осмотреть их как лошадей при покупке, но я никак не мог заставить себя дотронуться до них.

– Я не знаю, годен ли каждый из них для моих целей, – в конце концов выдавил я. Рабство может сделать мужчину евнухом и без ножа. Я знал это потому что сам прошел через эти аиды.

– У дворцовых рабынь уже есть дети от них.

– Хм, – я вызывающе посмотрел на Хоната. – А откуда я знаю, что это дети именно от этих рабов?

Хонат заулыбался.

– А ты проницательный человек. Ты рожден для торговли.

Полагаю, он хотел сделать мне комплимент, а к моему горлу подступил комок и я едва смог улыбнуться в ответ.

– Меня не проведет ни один человек, Хонат. Даже агент танзира.

Он развел руками.

– Я честный человек. Если бы я обманул кого-то, пошла бы молва, и никто не вел бы со мной дела. Хозяин выгнал бы меня. Уверяю тебя, эти Северяне идеально подходят для твоих целей. Кого ты выбираешь?

– Никого, – отрезал я. – Я поищу других.

Темные брови Хоната взлетели на лоб.

– Но кроме моего хозяина и меня никто не занимается Северянами. Тебе придется заключить сделку с нами.

– Я заключу сделку с кем захочу.

Хонат не сводил с меня глаз. Мне показалось, что он изучал меня, ожидая чего-то. С трудом заставив себя отвернуться, он улыбнулся и хлопнул в ладоши, отпуская юношей. Они развернулись и друг за другом вышли из комнаты.

– Конечно у тебя есть право заключать сделки с кем ты захочешь, – с готовностью согласился Хонат тоном, которым успокаивают капризного ребенка. Я снова опустился на подушку, а он поднял со стола тяжелый кувшин.

– Еще вина? Это вино моего хозяина.

– Я не люблю вино, – раздраженно сказал я. – Я пью только акиви.

– О, – выпалил он как открытие, а потом швырнул в меня кувшин и истошно заорал, призывая на помощь охранников.

Я вскочил на ноги, вытягивая из ножен Разящего, а комната была уже полна дородных дворцовых охранников. Это были не евнухи и не юноши, и каждый сжимал меч.

Вино стекало по моему лицу и бурнусу. Ногой я отшвырнул графин и потерял на этом драгоценные секунды. Хонат обладал замечательной реакцией

– он использовал задержку, чтобы выскочить из зоны моей досягаемости.

– Честный человек, так значит? – прорычал я.

– Хонат делает то, что ему приказывают, – сообщил из-за стены спокойный мягкий голос. – За это я ему плачу, – из двери, скрытой драпировкой, вышел мужчина. Это мог быть только Аладар.

Я не сомневался, что передо мной стоял танзир. Кто, кроме принца пустыни, мог позволить себе носить такие дорогие одежды. Черные усы и бородка были аккуратно подстрижены. На молодом бледно-коричневом лице горбился орлиный нос, он придавал танзиру сходство со стервятником. Красно-коричневые глаза хитро щурились. Аладар был доволен собой.

– Песчаный Тигр, не так ли? – одна рука гладила бородку, блестевшую от сладко пахнущего масла. Танзир был привлекательным человеком, если вам нравился мед.

– Я всегда хотел услышать на что похоже его рычание.

– Подойди поближе. Ты услышишь его рычание и почувствуешь клыки.

Аладар засмеялся. У него был теплый мягкий баритон.

– Не стоит. У меня есть недостатки, но глупость к ним не относится. Я постою здесь, спасибо, пока на Песчаного Тигра не накинут сеть и не вырвут его клыки, – Аладар посмотрел на Разящего. – Но я тебе благодарен. Ты дал мне хорошую идею на свой счет.

Я нахмурился.

– Я? Я ничего не давал тебе, работорговец.

– Зато я взял, – Аладар поиграл словами. – Я найду для тебя дело. А женщина… – он взглянул на Дел. – Ты сказал, что не продашь ее, и я решил, что единственный способ получить Северянку это украсть ее у тебя. Но потом… У рабов не может быть собственности, верно? И уж конечно они не могут иметь собственных рабов.

Не считая Адарада и Хоната (ни тот, ни другой не смахивал на бойца), передо мной стояли шесть человек. Не все еще было потеряно если учесть, что рядом была Дел. Ее шею сжимало железо, но руки были свободными.

– Хочешь узнать, что я сделаю с тобой? – Аладар снова погладил бородку. Блеск алмазов на пальцах отражался в темных глазах. – Я очень богатый человек и хочу стать еще богаче. У меня есть шахты, где добывают золото, и рабы, и я торгую и тем, и другим. Они одинаково важны для меня. А как иначе найти силу для работы в шахтах? – он улыбнулся. – С такими мышцами, друг танцор меча, ты будешь выполнять норму троих.

Во рту у меня пересохло. Сама мысль о возвращении в рабство так испугала меня, что мне захотелось зареветь и бездумно рвануться вперед, к свободе. Но еще больше меня испугало другое.

– Она не рабыня, – четко выговорил я. – Она свободная женщина.

Брови Аладара поднялись до бронзового тюрбана, скрепленного сияющим гранатом.

– Тогда почему на ней ошейник? И почему ты пришел ко мне как работорговец?

Я облизнул губы.

– Это долгая история. Но ты не можешь взять ее себе. Она не рабыня.

– Уже рабыня, – улыбнулся он, – и ты раб.

Я вытащил из-за пояса нож Дел и передал ей. Теперь можно было пригласить охрану Аладара побеседовать с нами.

– С вами? – удивился Аладар. – Посмотри на женщину, танцор меча… она выпила вино, предназначенное для тебя.

Я обернулся: Дел шаталась, нож выскальзывал из ослабевших рук.

– Тигр…

Она потеряла сознание, прежде чем упала на пол. Я поймал ее за руку и осторожно положил на ковер… а когда выпрямился, острие Разящего вошло в горло ближайшего охранника.

– Еще пятеро. Ты с ними не справишься, – отметил Аладар.

– Позови еще, – предложил я, – тогда мы будем драться на равных.

Аладар приложил к губам длинный отполированный ноготь.

– Я всегда мечтал посмотреть на твой танец.

– Возьми меч, – посоветовал я. – Потанцуй со мной сам, Аладар.

– Боюсь, я вынужден отказаться, – в его голосе прозвучало искреннее сожаление. – У меня сегодня еще множество других дел, и к тому же я не терплю вида собственной крови, – жестом он отпустил Хоната. – Печально, что придется вырвать зубы и клыки Песчаному Тигру, но мои рабы не должны тратить драгоценное время на размышления о восстании. Ты можешь не волноваться, Тигр, я не пропущу твой последний танец. Я буду наблюдать из тайной ниши, в которой я был все то время, пока ты вел переговоры с Хонатом.