Текст книги "Байки из дворца Джаббы Хатта-16: Выйти из тени (История убийцы)"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Дженнифер Роберсон
Выйти из тени
(История убийцы)
Байки из дворца Джаббы Хатта-16
(Звездные войны)

* * *

Жара.

И солнце.

И песок.

И мертвые тела. Или умирающие.

Тела, в которых пока есть кровь, еще не пролившаяся в татуинскую пыль, на опаленные солнцем камни Мое Айсли, не впитавшаяся в мокрую от пота одежду, купленную за тысячу планет отсюда. Не более чем капля, блестящая на обмякших губах, вылившаяся из хрупкого горла, не более чем тонкий, словно пером нанесенный, рисунок возле их ноздрей.

У тех, кто обладает такими предметами, как ноздри или кровь.

Им не обязательно быть гуманоидами, ни одному из них, чтобы я мог выпить их нектар. Просто их мозг должен производить особое студенистое вещество внутри черепа, внутри панциря.

… боль/наслаждение…

… наслаждение/ боль.., Его/ее/чья-то.

И моя тоже, всегда.

Я забираю их в городе, во владениях Джаббы: этого, того, еще одного… и ухожу, как всегда ухожу, без доказательств, что я убил их. Ни способа, ни средства, ни улик. Просто тела, без малейшего следа на них, лишенные жизни, но более того: лишенные того нектара, который и составляет их сущность. Суть их жизни.

Мне нужна не кровь и даже не плоть, которая, в конце концов не более чем бесполезная оболочка. Мне нужен нектар, необходим мне, чтобы спасти свой дух, сохранить жизнь своей оболочки.

Я забираю их так, как мне угодно, с неизменной эффективностью и целесообразностью, достойной одобрения: этого, того, еще одного. Ты потанцуешь со мной и умрешь?

Но в этот раз я делаю это ради смерти, ради бесполезной оболочки; в этот день, в этом месте, на этой планете, для большего, чем нектар, большего, чем спасение моего духа. Они передо мной, три умирающих, уже мертвых тела, лежащих в космопорте Мое Айсли – здесь, и здесь, и там, – обычные придворные, пустые, раболепствующие существа с жидким и безвкусным нектаром… но их смерти послужат если не моей выгоде, то моей цели. Я хочу, чтобы они умерли от моих рук, без единого следа на теле, так как моя раса не оставляет видимых следов, позволяющих узнать о нашем существовании.

Но один узнает, в этот раз он узнает – потому что из-за него я вынужден терпеть муки, которые должен принять он. Мой наниматель, мой предатель.

– Анцати, – прошепчут они. – Анцат из анцати.

… боль/наслаждение…

… наслаждение/боль…

Я забираю тех и других, всех, кто ему служит, и оставляю их брошенными, чтобы их нашли. Там, где их найдут и о них сообщат. Префекту Тальмонту, госпоже Валариан, королеве, которая хочет быть королем, самому Джаббе.

Тальмонт и Валариан радуются: те, кого я убил, принадлежали Джаббе.

Сам хатт будет встревожен, он уже встревожен – и уже готовится, без сомнения, возложить вину на ближайших врагов; на невероятно бесчисленных врагов, плетущих заговоры против него более часто и регулярно, чем дышит гуманоид.

Но ни одной вины нет на Даннике Джерри-ко. Пока нет. Пока я этого не захочу.

А я захочу. Я должен. Чтобы он узнал.

Джабба.

Знай и бойся.

К тому времени, как тела будут обнаружены и о ник сообщат, к тому времени, как их. наконец исследуют, чтобы выяснить правду, и правда превратится в слух, а слух в фантазию, я уже буду во дворце. Не спрашивайте, ни как я прибыл, ни как мне удалось войти, мы эгоистичны в своих секретах.

***

Вот и тело, пока еще живое, вот он приближается, ничтожный обитатель печально известного дворца Джаббы. Это виквай, с бледной кожистой плотью, рептилоидными чертами и воинской прической в виде одинокого хвоста, свисающего с бритого черепа. Я встречал его соплеменников раньше, в предыдущих делах с Джаббой. Злобная, грубая раса; их нектар пропитан жестокими желаниями. Это жидкий, кисловатый нектар, слишком едкий на вкус, но и он сгодится. Сейчас. Здесь. В это мгновение. Да, этого хватит… боль /наслаждение… наслаждение/ боль…

Танец смерти, когда один из танцоров – жертва: объятие, абсолютно неизбежное,. руки пришельца, охватывающие чей-то череп, глаза, неподвижные и жестокие, расширившиеся в темноте. А потом хватательные щупальца выдвинутся из мясистых щечных карманов возле моего носа, чтобы робко задержаться, нежно, почти любовно, возле его ноздрей – пока, не в силах больше ждать, они сами не вонзятся внутрь. Уже не любовно.

Чтобы пробиться к его мозгу в поисках жизненного нектара.

Это мой танец, поэтому я веду. Для меня он не смертелен, не безжалостен, напротив, он непередаваемо прекрасен; и благодаря ему я выживаю.

Он, виквай, танцует, как танцуют и все другие, пытаясь сбежать, когда я даю им шанс на попытку, потому что танец должен быть убыстрен, тогда нектар слаще. Но даже танцуя, он пойман в ловушку и не может освободиться. И он знает, боится; стонет, шипит и хрипит. Б его горле уже не рождается ни звука – – только в глазах. Кричит. Знает. Умирает. И все это происходит в тишине.

… жар…

Мос Айсли, раскаленный, убийственный. Но там не настолько жарко, чтобы опалить мою кожу или сжечь мои кости; мой жар – в нектаре, в сущности, в теле, независимо от того, чье он. Он падает. С ним покончено. Он оставлен возле кухни, где его обязательно найдут.

Щупальца насытились и теперь сворачиваются, подрагивая, в щечные карманы. На моих губах след сахарной сладости. Он что-то ел перед танцем, поддавшись детскому желанию своровать еду. Но ничто сделанное чужими руками не может превзойти сладчайший вкус того, что производит мозг, Я поправляю манжеты, аккуратно разглаживаю сюртук. Там, во дворце Джаббы, меня ждет изобилие нектара.

– Анцат, – прошепчут они. – Аицат из анцати.

С личной стороны, эта история – лишь невинное желание, прихоть разборчивого вкуса. Это была жажда нектара – без него я не могу жить, – но также жажда именно его нектара, нектара из всех нектаров, сущность гуманоида, который знает страх, но избавляется от него; кто встречает его лицом к лицу, побеждает его, но не смеется ему в лицо; показывает себя хрупким плотью, но сильным духом. Кто, преодолевая его, производит нектар из всех нектаров, сладкий, горячий и чистый.

Нектар Хэна Соло.

С профессиональной стороны, это история предательства и вероломства. Джабба хотел, чтобы его поймали. Хатта мало заботил нектар; даже если он знал о нем, то. никогда не говорил. Похоже, с его источниками и средствами, он действительно знал, но это не имело большого значения. Он знал, что я непобедим, потому что я – это я и я – лучший. Для лучших дел… нектар Хэна Соло…

Мой, когда будет пойман. Мой, чтобы забрать его и выпить. Мой, чтобы сделать глоток и вкусить его: горячий, сладкий и чистый.

Пока Джабба не отнял его у меня. Пока я, не был предан.

Феттом. Калриссианом. Самим Джаббой Хат-том, руководящим ими всеми. Купившим их всех. Купившим и меня. Пообещав нечто уникальное лучшему из лучших, на веки вечные, аминь: Данник Джеррико, убийца для убийцы. За это Джабба умрет. И другие тоже: трое в Мое Айсли, еще больше, как виквай, во дворце Джаббы.

И Хэн Соло тоже. И его женщина королевских кровей. И мальчик удивительного происхождения, который обретет непостижимое могущество в том, что было силой Кеноби.

Я знаю эту силу столько же, сколько живу, и чем дальше, тем больше; мы, анцати, знаем много тайн бесчисленных вселенных, галактик, миров. Сила, которой будет обладать мальчик, есть у Кеноби, она также есть у Вейдера и Императора.

Но в последних двух она исказилась, теперь она не такая, как была у Кеноби, у тех, кто был рыцарями-джедаями.

Смогут ли они исказить ее и в мальчике?

Возможно. Никто живой не может выстоять против Императора или Дарта Вейдера.

Или Джаббы Хатта.

Но никто из них не знает обо мне, кроме Джаббы. Они лишь знают зловещие сказки, рассказанные обо мне и моей расе.

Я этим пользуюсь: неведением и слухами. Пусть говорят, что хотят говорить. Я смогу использовать все.

Во дворце, который когда-то был монастырем, – он был чист, пока не был запятнан сначала захватчиками, а позже самим Джаббой, – для меня много тех, кого можно внимательно рассмотреть, обдумать, преследовать их – даже следить, как утверждают истории, раньше я избегал этой манеры, но теперь она уместна, – и изобилие рас, видов, нектара. От мириад наций, бесчисленных планет. Но здесь ничто не имеет значения, кроме хозяина, которому все они служат, они ничто для него, для меня, и они умрут, как ничтожество.

Лишь для того, чтобы обратить внимание.

Бойся, Джабба. Даже ты можешь умереть.

И можно надеяться и молиться, что твой нектар будет так же сочен, как громадна твоя плоть.

***

Я таков, каков есть: перфекционист 6 своем деле. Все умерли. Все. Никого не осталось, чтобы рассказать правду. Но теперь правда необходима, и нужно, чтобы ее рассказали. Биквай мертв по неизвестной причине, это порождает растерянность и неуверенность. Теперь нужно совершить «ошибку», то, что они примут за ошибку. Оставить кого-то в живых. Чтобы тот описал, в бесконечном страхе неизбежном ужасе, какое чудовище чуть не лишило ею жизни.

Та

...

конец ознакомительного фрагмента