Текст книги "Будь со мной"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментроут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Поначалу я решила, что ослышалась. Должно быть, он сказал что-то другое, потому что не мог Джек быть его сыном. Джек – его брат.

Но чем дольше я вглядывалась в его побледневшее лицо и ясные серые глаза, тем больше проникалась сознанием того, что сказанное им настолько выстрадано и настолько искренне, что может быть только правдой.

Ошарашенная, я покачала головой.

– Джек – твой сын?

Джейс задержал на мне взгляд, а потом уставился прямо перед собой. Он заговорил не сразу.

– Черт. Я… никто об этом не знает, Тесс. Только мои родители. И Кэм, но он – могила. Больше ни одна живая душа не знает.

Меня не удивило то, что Кэм посвящен в тайну Джейса, но слегка задело то, что брат скрывал ее от меня. Наверное, счел, что не моего ума это дело.

Я действительно не знала, как реагировать, и тупо смотрела на него. Мысли мчались и путались. Джек и Джейс были удивительно похожи, но это обычное дело для братьев. Джейс был очень привязан к Джеку, между ними как будто существовала незримая двусторонняя связь, но такое бывает и между братьями. Джейс, казалось, больше всего на свете дорожил Джеком, но это естественно для братьев.

Только вот они не братья.

Они – отец и сын.

Ни хрена себе.

Очень многое разом встало на свои места и обрело смысл. И прежде всего не его одержимость Джеком, а наш разговор по пути на ферму. Когда мне показалось, что он знает не понаслышке, что некоторые незапланированные события приносят высшее счастье. И, наверное, именно это объясняло, почему он больше не играет в футбол и не собирается искать работу, которая заставила бы его уехать из этих мест. Он хотел остаться здесь, рядом с сыном, независимо от статуса. Видимо, поэтому он и не стремился к серьезным отношениям – ведь у него ребенок, и, даже если он пока не принимал активного участия в его воспитании, все могло измениться в ближайшем будущем. Не всякая девушка согласится взвалить на себя такой груз. Я могла его понять. Сама только что была просто контужена этой информацией.

Джейс – отец.

И, разумеется, из категории «папочка, с которым хочется заняться сексом».

Я крепко зажмурилась. Боже мой, даже не верилось, что такие мысли лезут мне в голову. Но он был отцом.

Из меня будто выкачали воздух, и я с трудом сглотнула, когда он протянул руку, вытаскивая что-то – сухие травинки – из моих волос. Он повертел их между пальцами, пока я изумленно глазела на него.

– А он… знает?

Джейс покачал головой.

– Нет. Он думает, что бабушка и дедушка – его родители.

– Почему? – Я задала вопрос, прежде чем до меня дошло, насколько навязчиво мое вторжение в чужую жизнь. Боже, как это грубо с моей стороны. Но я хотела знать. Мне было необходимо знать, как Джейс, любящий этого мальчика больше жизни, мог позволить кому-то растить собственного сына.

– Все так запуталось, – ответил он, откидываясь в кресле. Он потер руками лицо и вздохнул. – Они растили Джека как своего ребенка с самого его рождения. Даже усыновили его. Я выгляжу самым настоящим дерьмом, да? – Он повернул голову, и я увидела боль в его глазах, отчего у меня сжалось сердце. – Я даже не могу воспитывать собственного сына. Его растят мои чертовы родители, и он ничего не знает. Хорош же я, не правда ли?

Я часто заморгала, в растерянности открыв рот, не зная, что сказать.

Парень горько засмеялся, запрокинув голову на спинку сиденья. Напряжение волнами исходило от него.

– Я не воспитываю собственного ребенка, – повторил он, и я догадалась, что эти слова он слишком часто говорит самому себе. – Вот уже пять лет, как им занимаются мои родители. Я хочу изменить это, но не могу вернуть те годы, и как мне теперь это изменить? Сказать ему – значит разрушить его мир, а я этого не хочу. Разбить сердца моих родителей, потому что они считают его своим сыном? – Он закрыл глаза. – Я чертовски непутевый отец.

Джейс безрадостно усмехнулся, и я забеспокоилась.

– Не говори так о себе.

– Ой, да ладно. – Самоуничижительная улыбка появилась на его лице. – Я только что сказал тебе, что у меня есть ребенок. Мне почти двадцать два года, и у меня пятилетний сын, которого воспитывают мои родители. Посчитай сама, Тесс. Мне было шестнадцать, когда он был зачат. Шестнадцать. Еще в школе. Ясное дело, это не то, чем можно гордиться.

– Это то, чего ты стыдишься?

Он впился в меня острым взглядом, как будто застигнутый врасплох моим вопросом.

– Нет, – тихо произнес он. – Я не стыжусь Джека. И никогда не буду стыдиться. Но мне стыдно оттого, что я не взял на себя ответственность быть его отцом.

Я закусила нижнюю губу, меня распирало от желания задать еще очень много вопросов. Мимо нас по проселку промчался грузовик.

– Так тебе было шестнадцать лет, когда он был зачат? Ты был еще ребенком, верно? Так же, как и я, когда была с Джереми.

– Это другое. – Он опять закрыл глаза. – И нисколько не оправдывает меня.

– Много ты знаешь шестнадцатилетних подростков, которые в состоянии быть полноценными родителями? – строго спросила я.

– У многих это получается.

– И что? Это не значит, что каждый шестнадцатилетний готов к этому. Я уверена, что из меня получилась бы никудышная мамаша. И мои родители наверняка помогли бы мне. – Я замолчала, вдруг вспомнив – вот идиотка! – что ребенка вообще-то делают двое, если в последнее время ничего не изменилось. – К тому же ты не единственный, кто несет ответственность. Там еще должна быть мама. Где?..

– Я не хочу говорить о ней, – отрезал он, и я поморщилась от его тона. – Это не имеет к ней никакого отношения.

Ух ты. Да там, похоже, разыгралась настоящая драма в духе «бэби мама».

– И помогать – не то же самое, что усыновлять. – Его глаза приоткрылись узкими щелочками. – Когда я рассказал родителям, что происходит, они огорчились, но им хотелось, чтобы я окончил школу, поступил в колледж и продолжал играть в футбол. Они не хотели, чтобы я отказался от всего этого.

– Я их не осуждаю, – мягко произнесла я. Но что же с матерью?

– Так что вопрос стоял так: либо отказаться от всего, либо отдать Джека на усыновление, потому что я был не готов. Как бы хреново это ни звучало, но поначалу я не хотел его. Не хотел иметь ничего общего с ним: еще до того, как он родился, до того, как впервые увидел, я уже его предал… – В его голосе появились хриплые нотки, и он откашлялся. Я все отчетливее понимала, что мама, кем бы она ни была, исчезла из поля зрения сразу после рождения Джека, но я умирала от желания узнать почему. – Так они подали на усыновление и получили разрешение. Оглядываясь назад, я понимаю, каким эгоистом я был тогда. Мне следовало сразу заявить о своих родительских правах, но я этого не сделал, а теперь ничего не могу изменить.

– Но ты же остаешься частью его жизни, Джейс. И я понимаю, что ты хотел бы поступить иначе, но разве не это главное? Что ты все равно его любишь как родного сына?

Джейс снова запрокинул голову назад и тяжело выдохнул.

– Я люблю его больше жизни, но это не может служить оправданием моему поступку.

Возмущение закипело во мне, и я забыла про загадочную историю с мамой Джейка.

– Совсем недавно ты убеждал меня в том, что я была слишком молода в свои шестнадцать лет и не должна винить себя за то, что молчала и никому не рассказывала про Джереми. Выходит, мой возраст и моя наивность дают мне индульгенцию, а тебе нет?

Он открыл рот.

– Что, разве не так? А если так, то это нечестный и порочно субъективный подход. – Я уже завелась и не собиралась останавливаться. – И не говори мне тогда, что я должна забыть свои прошлые решения и поступки, если сам отказываешься сделать то же самое!

Джейс откинулся на спинку сиденья, и его кадык заходил ходуном, словно он искал правильные слова, но никак не находил.

– Вот черт. Ты меня подловила.

– Да, черт возьми.

Уголок его губ приподнялся, но во взгляде застыла печаль.

– Ты… тебе не нужно все это. – Он вскинул на меня глаза, казавшиеся грозовыми тучами. – Ты молода, и у тебя вся жизнь впереди.

Я подняла брови.

– При чем здесь это, черт возьми? Ты мне дорог, Джейс. Очень дорог. Понятно? И я хочу быть с тобой. – Мои щеки горели, но я продолжала: – Это так очевидно, но ты сам делаешь выбор и накручиваешь себя, принимая какие-то нелепые решения, даже не спрашивая меня или не замечая, что я чувствую при этом.

– И что ты чувствуешь, Тесс? – Его челюсть налилась тяжестью, а в глазах полыхнула раскаленная сталь. – Ты действительно хочешь быть со мной? После того, что узнала обо мне? И ты думаешь, это разумно, если мы будем вместе? И у нас начнутся отношения? И как быть, если ты привяжешься к Джеку?

Я прижала руки к груди.

– Почему ты не хочешь, чтобы я к нему привязывалась? Кажется, ты говорил, что из меня получился бы…

– Ты собираешься уехать, Тесс. Ты ведь не будешь торчать здесь. И будь я проклят, если мальчишка пострадает только потому, что тебе захотелось перепихнуться.

Я вздрогнула и дернулась назад. Слезы уже поднимались в горле и жгли глаза. Неужели он действительно так думал? После всех моих признаний? После всего, что он сказал и сделал для меня? Выходит, он подвел итог и решил, что мною движет только желание переспать с ним?

Сознание того, что именно так он думал обо мне, оказалось еще больнее, чем его отторжение.

– Знаешь что, Джейс? – Мой голос дрожал, но я не могла молчать. – То, что у тебя есть ребенок, которого воспитывают твои родители, и даже то, что ты боишься произнести имя его матери, не могло бы оттолкнуть меня или заставить думать о тебе по-другому. Но это сделают твое отношение ко мне и твои идиотские умозаключения.

Глава 10

В пятницу Джейс не пришел в класс.

Не скажу, что я очень удивилась, когда не увидела Джейса на лекции по музыке периода барокко. Вчерашняя дорога обратно в кампус прошла в напряженном молчании.

Но все, что я сказала ему, было правдой. Да, меня оглушила новость о том, что у Джека есть ребенок. Я ожидала чего угодно, только не этого. Задним умом все крепки, и дел он, конечно, наворотил, что ни говори. Но я не изменила своего отношения к нему. Ладно. Может быть, отчасти. Не стану скрывать, отныне я смотрела на него другими глазами. Черт подери, он был отцом! Еще никто из моих знакомых не обзавелся детьми, но его история не отпугнула меня и не остудила моих чувств. Разве что теперь я понимала, что отношения с ним будут не из легких.

Но они в любом случае не обещали безоблачного счастья.

У него был маленький сын, которому однажды он, возможно, скажет правду, и любая девушка Джейса должна смириться с этим и быть готовой к такому повороту. Кто знает, окажусь ли я этой девушкой, но шанса он мне все равно не дал.

Как я и сказала вчера, больше всего меня обидело то, как он судил обо мне. Думал, что я посмею вмешаться в жизнь Джека, не сознавая, какую травму нанесет ему мой внезапный отъезд.

На обратном пути мы то и дело встречались глазами, и он тут же отворачивался. «Прощай» – единственное, что я услышала от него, выходя из машины. И больше ни слова.

Мое сердце сжималось от боли.

Джейс не звонил, и я не хотела, как в прошлый раз, первой протягивать руку, чтобы вновь столкнуться с его холодным безразличием.

Джек – мой сын.

Пусть я выглядела глупой, но мое сердце обливалось кровью, когда я думала о нем. Несмотря на его свинское отношение ко мне, он любил этого мальчика и страдал от собственного выбора, который он сделал, когда сам еще был ребенком.

Так же, как и мой выбор до сих пор преследовал меня.

И оставался открытым вопрос об отсутствующей матери, о которой Джейс категорически отказывался говорить. Где она? Живет ли где-нибудь по соседству? И резкость в его голосе – не от разбитого ли сердца?

В груди кольнуло, и мне захотелось отхлестать себя по щекам. Как я могла ревновать к безымянной женщине? Но за этим определенно что-то скрывалось – что-то большое и значимое, – и я не могла отделаться от мысли, что его нежелание вступать в серьезные отношения с девушками в большей степени связано с ней, а не с Джеком.

Но разве это имело значение?

Он назвал меня своей ошибкой и, хотя был настолько честен со мной, что признался в самом сокровенном, по-прежнему видел во мне лишь озабоченную пустышку. Да, я понимала, почему он отталкивал меня, но это не изменило финала.

Не надо было поддаваться его поцелуям. Ведь я догадывалась, что ничего хорошего из этого не выйдет, но сердце все равно сжималось, когда я поглядывала на пустующее место рядом со мной. Прошлой ночью я почти не сомкнула глаз, и к утру обида уже поселилась во мне и пустила глубокие корни. Мои чувства и мысли спутались в грязный ком.

Но что теперь?

А теперь я негодовала.

Не я полезла к нему с поцелуями – вчера или год назад. И не у меня имелись причины остерегаться серьезных отношений. Проблемы были у него, и это он выкидывал фортели, то выворачивая меня наизнанку своими ласками, то грубо отталкивая.

Я не могла похвастаться богатым опытом сексуальных и дружеских отношений, но даже моих скромных познаний хватало на то, чтобы уловить его влечение ко мне еще до поцелуя. Его тело говорило об этом, когда он обнял меня, пока мы кормили Молнию. И еще я знала, что похоть и чувства – совершенно разные вещи.

Черт возьми, похоть нападала на меня раза три в неделю, в зависимости от того, кто попадался мне на глаза.

Да, у него был сын, но это не означало, что он закрыт для отношений – и Джейс хотел меня. Но стояло ли за этим большее?

Да, пожалуй. Он подыскал мне новое волнующее увлечение и как горячо убеждал меня в том, что в случившемся с Кэмом нет моей вины – это тоже много значило. Выходит, я ему не безразлична, верно? Да, верно, но только потому, что я – сестра Кэма… черт побери.

Злость покалывала кожу, и я заерзала на сиденье, до боли сжимая авторучку, так что треснул колпачок. Я сознательно разжигала в себе пламя, пока оно не превратилось в огненный шар гнева. Гнев лучше, чем обида.

Черт, еще больше бесило то, что мне грозил незачет по музыковедению, потому что последние полчаса я страдаю из-за этого болвана.

– Период барокко характеризуется созданием тональности, – вещал профессор Гибсон. – Тональность – это язык музыки, иерархически централизованная система на основе консонирующего трезвучия.

Что-что?

Пропустив мимо ушей больше половины лекции, я никак не могла врубиться, о чем говорит Гибсон, и моя растерянность лишь усиливалась нарастающим потоком информации.

– Среди наиболее известных композиторов периода барокко – Иоганн Себастьян Бах…

У меня руки чесались себастьянбахнуть Джейса по физиономии.

– Ты в порядке? – озаботилась Калла, когда лекция подошла к концу.

Я убрала тетрадь в сумку и кивнула.

– Да, просто устала.

Она промолчала. На истории она расспрашивала меня про вчерашнюю поездку, и, поскольку я понятия не имела, как облечь в слова то, что между нами произошло, не упоминая о некоторых «бомбах», пришлось соврать, что все прошло замечательно.

На улице ярко светило солнце, но, когда мы вышли из здания факультета искусств, воздух встретил нас совсем осенней прохладой, и я впервые обрадовалась тому, что надела джинсы. Бедная Калла, в красных хлопковых шортиках, выглядела так, будто вот-вот отморозит себе задницу.

– Знаешь, когда Гибсон рассказывал о Себастьяне Бахе,[23]23
  Бах, Себастьян (настоящее имя – Себастьян Филипп Бьерк, 1968 г.р.) – канадско-американский вокалист, наиболее известный как фронтмен группы Skid Row в 1987–1996 годах. Преподаватель же имел в виду Иоганна Себастьяна Баха (1685–1750) – великого немецкого композитора, органиста, представителя музыкальной культуры барокко.


[Закрыть] я могла думать только о рок-певце из восьмидесятых. Он такой секси. Сомневаюсь, что настоящий… – Мы свернули за угол, и у нее вырвался шумный вздох. – О боже…

Заинтригованная, я проследила за ее взглядом и прищурилась. Парень с коротко стриженными каштановыми волосами пробирался через забитую автостоянку. Там уже образовалась пробка из машин, и он протиснулся между «Фольксвагеном» и микроавтобусом. В полуспортивных темно-синих брюках и серой рубашке от «Шеферд», обтягивающей широкие плечи и красивую грудь, он как будто сошел с рекламного плаката «Добро пожаловать в колледж».

Я видела его пару раз возле Уайтхолла. Такого красавца с угловатыми чертами лица и полными выразительными губами трудно не заметить.

Я взглянула на Каллу.

– Кто это?

– Ты что, не знаешь? – удивилась она, одергивая края шортов. – Это же Брендон Шрайвер.

– Брендон Шрайвер? – Я достала из сумки солнцезащитные очки и водрузила их на нос. – Мне нравится имя.

– Мне тоже. Но странно, что ты его не знаешь. Он дружит с Кэмом и Джейсом.

Я вымученно ухмыльнулась. Джейс. Я пыталась вести себя так, будто этого парня не существует. Пока получалось не очень.

– Он появился здесь в прошлом семестре, весной, но он старше меня. – Ее щеки стали пунцовыми. Калле было двадцать, так что я начала прикидывать, как это могло получиться. Она внесла ясность, прежде чем я успела задать вопрос: – Он пару лет служил в армии за границей. Трудно поверить, что он учится на педагогическом. Слишком сексуальный для учителя.

– Эй. – Я подтолкнула ее локтем. – Я тоже собираюсь быть учителем.

– Но с тобой мне не хочется делать красивых детей. А вот с ним… – Она мечтательно вздохнула. – Это совсем другое дело. О, кажется, он идет к нам.

И она не ошиблась. Перепрыгнув через бордюр, он подошел к зданию факультета. Оказавшись в паре шагов от нас, парень посмотрел в нашу сторону. Я сразу обратила внимание на ярко-зеленый цвет его глаз, которого прежде не замечала, поскольку никогда не приближалась к нему. Их сияющий взгляд переместился на Каллу, потом скользнул по мне и снова вернулся к блондинке.

Калла махнула ему рукой, и оттенок ее щек сравнялся с ярко-красным цветом лака на ногтях.

– Привет.

– Привет. – Голос Брендона оказался приятным и глубоким. Посмотрев назад, он, срезая углы, устремился к нам. – Это не трафик – это какой-то кошмар. Надеюсь, вы не планируете покидать кампус в ближайшее время.

Повисла короткая пауза, и Калла покачала головой.

– Пару часов еще побуду. А ты?

Она прекрасно знала о моих планах, но я решила ей подыграть.

– Нет. Прогуляюсь пешком до восточного кампуса. – Что уже казалось непривычным, ведь в последнее время меня подвозили. Но все, как погода, изменилось в мгновение ока. Я тут же выбросила эту мысль из головы.

Брендон кивнул, постучав по уголку тетради, торчавшей из сумки.

– Мне знакомо твое лицо, – проговорил он, прищуриваясь и вглядываясь в меня изумрудными щелочками глаз. – У нас есть общие классы?

Если и были, то я, наверное, проявляла больше интереса к ним, чем к нему. Как только солнце скрылось за плотной завесой облаков, я подняла солнцезащитные очки на голову вместо ободка.

– Ты знаешь ее брата, – подсказала Калла.

– Знаю? – Он снова повернулся к ней.

– Да. – Калла стояла вполоборота к нему, скрывая шрам на щеке. – Это сестра Кэмерона Гамильтона.

– Ни хрена себе. – На губах красавчика заиграла искренняя улыбка, а я подумала, есть ли на свете такие места, где меня признавали бы не только как сестру Кэма. – Точно, теперь вижу… да, глаза.

Я почувствовала, что и мои щеки пылают.

– В любом случае он хороший парень. – Брендон переступил с ноги на ногу. – Он ведь из другого братства? Из того же, что и Джейс Уинстед?

Черт возьми, кажется, мне никуда не деться от этого парня.

– Нет, но они с Джейсом большие друзья и завсегдатаи вечеринок.

– Как в этот уик-энд? – спросил он. Когда я кивнула, он перевел взгляд на неестественно притихшую Каллу. – Ты придешь?

Калла откашлялась.

– Нет, я работаю.

На его невозмутимом лице проявился неподдельный интерес.

– А где ты работаешь?

Черт, этот неуклюжий разговор все больше напоминал мне попытки двух обезьянок надуть футбольный мяч. Но было забавно наблюдать, как Калла украдкой поглядывает на Брендона. Когда она ответила на его вопрос, я посмотрела вдаль и испуганно отшатнулась. Слишком знакомый черно-серый джип объехал грузовичок и остановился у обочины. Стекло водительского окна поползло вниз вместе с моей челюстью.

За рулем в темно-синей бейсболке козырьком назад сидел Джейс. Густые темные волосы выбивались из-под ее краев.

Ох уж эти парни в бейсболках, мое слабое место.

И особую слабость я питала к отцам в кепках.

Взгляд серо-стальных глаз переместился с меня на Брендона. Мрачное выражение его лица заставило мое сердце сжаться в комочек.

– Эй, Шрайвер, в чем дело?

Брендон усмехнулся.

– Да все нормально, старик; а ты-то что здесь делаешь?

Хороший вопрос.

– Приехал за Тесс. – Натянутая улыбка появилась на лице Джейса. – Ты готова?

Какого черта? Мои брови поползли на лоб. Он приехал забрать меня, после вчерашнего? После того, как сегодня прогулял музыку? После того, как целовал меня и просил прощения, а потом ошарашил своим отцовством и, до кучи, оскорбил меня? Наверное, он жил в альтернативной вселенной, где такое было в порядке вещей?

– Тесс? – позвал он, и нетерпение звенело в его голосе, как звонок к обеду.

Злость запустила в меня свои острые когти, и меня так и подмывало развернуться и уйти, но Брендон и Калла уставились на меня с одинаковым любопытством. Хотя все это время мне и хотелось показать ему средний палец, устраивать сцену на глазах изумленной публики я уж точно не собиралась. Отказ от предложения подвезти привлек бы слишком много внимания, а я умела справляться с вниманием публики только на моих концертах. Наверное, уже досыта наелась прилюдными разборками с Джереми.

Сжимая ремень сумки, я повернулась к Калле и Брендону.

– Пока, ребята, увидимся.

Махнув мне рукой на прощание, Брендон выглядел несколько удивленным. Калла усмехнулась, как будто я только что сказала «да» на предложение руки и сердца. Тьфу. Чувствуя напряжение каждой мышцы, я подошла к машине, рывком открыла пассажирскую дверь и с силой захлопнула. Розовая коробочка лежала у него на коленях, и, если бы он сейчас протянул ее мне, я бы, скорее всего, запустила ему этим кексом в физиономию.

Пока Джейс наблюдал, как я пристегиваюсь ремнем безопасности, оттенок его глаз менялся, становясь почти черным. Прошло какое-то время, прежде чем он произнес:

– Брендон Шрайвер?

Я поджала губы и откинулась на спинку сиденья.

– Кажется, я пропустила начало этого разговора, потому что никак не пойму, с чего вдруг ты назвал его имя.

Его челюсть напряглась.

– Ты разговаривала с ним.

– Да, – медленно протянула я. – Так же, как и Калла. На самом деле я с ним даже не знакома.

Тронув с места, Джейс сосредоточился на дороге.

– Мне так не показалось. Тебе известно, что он старше меня? Слишком взрослый для тебя…

Я выпрямила спину и изумленно уставилась на него.

– Ты что, серьезно, черт возьми?

Он моргнул, и его глаза сузились.

– Сквернословить необязательно.

– Не надо меня учить, – огрызнулась я. – Придурок.

Джейс скривил губы, а я разозлилась пуще прежнего.

– Но если серьезно, Брендон… ну, он через многое прошел, и тебе не стоит путаться с таким дерьмом.

– Хорошо, спасибо за совет, папочка. – Он выстрелил в меня взглядом, и я ответила тем же. – Но я не просила у тебя совета. И, если не ошибаюсь, я имею право общаться с кем угодно… постой-ка. – Глупая, но все-таки очень необходимая мышца в моей груди сделала кувырок. – Ты что, ревнуешь?

– Что? – фыркнул Джейс, приближаясь к парковке перед зданиями общежития. – У меня и в мыслях не было ревновать. Если честно, эмоции не имеют никакого отношения к тому, о чем я тебе говорю. Брендон – хороший парень, но…

– Черт, это невероятно! – Я подскочила на сиденье, и сумка соскользнула с моих коленей. – Почему мы вообще говорим о Брендоне?

Возникла пауза.

– На 45-й автостраде произошла авария, а я возвращался с фермы, так что никак не мог успеть на занятия, – сказал он, словно это все объясняло. – Возьми кекс. Он со «Сникерсом»…

– К черту кекс! – Я уставилась на него, а он пристально смотрел на меня, как будто я только что послала к черту младенца. Мои мысли неслись наперегонки. – Какое это имеет отношение ко всему, что происходит?

– Я не прогуливал класс нарочно. И не хочу, чтобы ты так думала. – Именно так я и думала, но уж, конечно, не призналась бы ему в этом. Джейс провел рукой по кепке, глубже натягивая ее. – Просто объясняю, почему меня не было тогда и почему я появился сейчас. И как раз вовремя, потому что ты ждала меня…

– Я не ждала тебя.

Он взглянул на меня из-под опущенных ресниц.

– Значит, ты все-таки разговаривала с Брендоном.

– О, мой бог! – Я всплеснула руками. – Это глупо, и не о том нам нужно говорить.

– О чем нам нужно поговорить, Тесс? – спросил он, выруливая на дорогу и останавливаясь в «пробке». Затор растянулся на все четыре полосы.

– Ты сам знаешь о чем. Вчера…

– Вчера было вчера. – Парень откинулся назад, потирая рукой подбородок. – Ситуация вышла из-под контроля. Бывает.

Мои брови взметнулись вверх.

– Бывает? И часто? Вот так прогуливаешься, а потом вдруг оказываешься в объятиях девушки? И часто ты оступаешься на девичьих губах? Если так, то представляю, как тебе тяжело живется.

– Ну, хорошо… – На его лице промелькнула озорная и дразнящая усмешка, но я не повелась на нее. Он вздохнул. – Тесс, ты красивая девушка, а я парень, и…

– Ох, заткнись.

Его глаза расширились.

– Даже не пытайся закончить свою мысль самой слабой и нелепой отговоркой. Тебя влечет ко мне.

– Я этого и не отрицаю. – Поток машин не сдвинулся ни на сантиметр, но мышца на его скуле дергалась, как спидометр.

– И в этом вся проблема, верно? Тебя влечет ко мне. Ты хочешь меня, но сопротивляешься этому из-за Джека? – Злость клокотала во мне, заставляя сердце учащенно биться, но я должна была сказать те слова, что не давали мне покоя. – О, как это мудро. Ведь меня интересует только секс. Мне бы перепихнуться.

Он ударил обеими руками по рулевому колесу. Охваченная не только негодованием, но и тысячью самых разных взрывных эмоций, я отстегнула ремень безопасности. Джейс напрягся.

– Тесс…

– Молчи. Слушай. Это уже не смешно. Не ты целовал меня и извинялся потом. Дважды. Что само по себе оскорбительно. И ты не напивался до бесчувствия, чтобы потом и не вспомнить – как удобно! – что говорил мне. – Я нагнулась, хватая с пола упавшую сумку. Мне нужно было бежать, прежде чем я начала бы дубасить его по голове или, хуже того, расплакалась. Оба варианта представлялись одинаково унизительными и не могли принести удовлетворение. – Ты знаешь, что нравишься мне. Как давно ты это знаешь? Черт, ты же бросил мне это в лицо. Но ты предпочел, чтобы мы остались друзьями, и я понимаю, что ты не такой, как все. У тебя есть ребенок.

– Я не воспитываю его…

– Но ты все-таки отец! – прокричала я и, когда он откинулся на спинку, постаралась умерить пыл. – Послушай, я пытаюсь смотреть на это трезво и смириться с твоим выбором. Но ты не можешь целовать меня, если мы друзья. Ты не можешь говорить гадости, когда я общаюсь с другими парнями, если мы друзья.

Его грудь поднялась в тяжелом вздохе.

– Ты права.

Дурацкая горечь обожгла мое горло. Его согласие убивало меня. Не знаю почему, ведь оно казалось правильным и могло облегчить жизнь нам обоим. В самом деле, зачем мне Джейс с таким багажом дерьма? Но ожог поднимался выше, подбираясь к глазам. Я потянулась к ручке двери. Такая вещь, как гордость, не позволяла мне остаться в его машине и слушать то, что он собирался сказать.

– Увидимся.

– Тесс! – Он потянулся за мной, но я уже выбралась из джипа прямо посреди запруженной улицы. – Перестань, не делай этого. Нам нужно…

– Нам ничего не нужно. Счастливо. – Я хлопнула дверью и ушла. Боль поднималась к горлу и угрожала прорваться рыданиями. Но такого безобразия в духе мелодрамы «Дневник памяти»[24]24
  The Notebook – художественный фильм (США, 2004), снятый по одноименному роману Николаса Спаркса. Трогательная история любви, прочитанная пожилым мужчиной из старой записной книжки женщине в доме престарелых.


[Закрыть] я не могла допустить.

Я шла вперед, почти бежала, лавируя среди застывших машин. Я слышала, что он зовет меня, но не обернулась. Камень в груди тянул меня к земле, но я собрала жалкие остатки достоинства и устояла.

Джейс с его поцелуями, верховой ездой и всем-всем-всем пусть катится к чертям. Он всегда уходил первым. Теперь пришла моя очередь.